Текст книги "Небесное Око"

– В таком случае, нам надо поторопиться!

Конзар внимательно посмотрел на Ламорика и кивнул:

– Слушаюсь, ваша светлость.

Глава 11
Снова в путь

Во дворе трактира царил гомон – там толпились люди и кони. Ламорик хотел отправиться в дорогу немедленно, но рыцари и оруженосцы едва стояли на ногах от усталости. Солнце уже почти достигло зенита, а они пока так и не выехали из Акконеля. Дьюранд забросил на коня седельные сумки и увидел как из дверей трактира вышел Ламорик, направившийся прямо к Гутреду.

– Куда подевались эти сукины дети? – мрачно спросил молодой лорд.

– Они ещё у цирюльника, – ответил Гутред. – Бейден не сможет сидеть в седле, покуда…

– Значит мы повезём его в телеге! – рявкнул Ламорик.

– Мы отыщем его, – сказал Дьюранд.

К нему повернулся Гутред и прорычал:

– Найди тачку. Шевелись, это ведь ты ему локтем зубы выбил.

Вдвоём они бросились по улице Соломенной к рыночной площади. Колёса пустой тачки, которую толкал перед собой Дьюранд, грохотали по булыжной мостовой, словно походные барабаны. По улице мимо лавок спешили по своим делам люди. Рыцарей нигде не было видно.

– Черт, они должны быть где-то здесь, – задыхаясь, сказал Гутред.

Дьюранд оглядел палатки и увидел двух воинов, двигающихся нетвёрдой походкой по направлению к боковой улице. Один из них был одноглазым.

– Вон они!

Гутред сорвался с места, энергично перебирая кривыми ногами. Расталкивая прохожих и перепрыгивая через кучи мусора, старый оруженосец и Дьюранд кинулись к рыцарям. Через несколько мгновений Гутред ухватил Берхарда за рукав. Одноглазый рыцарь прижал к стене ничего не соображающего Бейдена, раскачивавшегося из стороны в сторону так, словно рыжеволосый воин был мертвецки пьян.

– Лорд Берхард, вы закончили?

– Видели бы вы нашего Бейдена, – расплылся в улыбке бородач.

Бейден, словно услышав, что говорят о нем, закатил глаза и осел на землю. Его рубаха спереди была перемазана кровью.

– Нам надо поскорей возвращаться. Мы теряем время, а до Хайэйшес путь не близкий, – сказал Гутред.

– Хорошо, – кивнул Берхард, – давайте положим его в тачку.

Дьюранд подхватил Бейдена под руки, и через мгновение все было готово. Вздохнув, Дьюранд взялся за ручки.

– Да, парень, жаль, что тебя с нами не было, – рассмеялся Берхард, потрепав Дьюранда по плечу.

Бейден, выглянувший из тачки, был красен как рак. Впрочем, он заслужил подобное унижение. Дьюранд тронулся с места, стараясь идти как можно быстрее.

– Короче, открывает цирюльник ему рот, и что бы вы думали? Тут же говорит, что с радостью выдернул бы ему семь зубов. Не один. Не два. Целых семь, – Берхард сунул в рот палец. – Вше ш этой штороны, – он с явным удовольствием извлёк палец изо рта, – по пенни за зуб.

– Платить цирюльнику зубами… – с отвращением покачал головой старый оруженосец.

– Друг мой, считай он дёшево отделался, – ответил Берхард. – Вам, например, повезло, что у вас оба глаза на месте. Ведь когда спишь, всегда приходится держать один глаз открытым. Если вы, конечно, хотите встретить рассвет живыми и в добром здравии.

Дьюранд, чьё внимание было сосредоточено на тачке, криво улыбнулся рыцарю. Бейден весил немало, а тачка, будто живая, моталась из стороны в сторону, норовя попасть колёсами в каждую яму и колдобину на дороге.

– Значит так, завожу я Бейдена в маленькую палатку, – Берхард махнул рукой в сторону рыночной площади. – Зашли мы туда, а там ничего нет – только два стула и коробка с инструментами. Бейден старается раскрыть рот пошире, но толку с того – меж его зубов и кончик кинжала не просунешь. Зубодёр, нежненько так, кладёт руки ему на лицо… Бейден этого даже не заметил, и тут цирюльник как рванёт, – они миновали арку, отозвавшуюся гулким эхом на смех Берхарда.

– Бейден так дёрнулся назад, что я уж думал, он себе шею сломает, но ему повезло – он с вечера не просыхал, а пьяниц Всевышний бережёт.

У Дьюранда в спине отчаянно засвербело, но времени, чтобы остановиться и почесаться не было.

– Мы поднимаем Бейдена на ноги, и когда до него доходит, что происходит, он нас начинает гнать от себя. Он, мол, не хочет, чтобы его считали трусом, держать его не надо. После этого он сам садится на стул. Никакой помощи ему не надо. Но пальцами он вцепился в собственные коленки крепко – не оторвать. Зубодёр открывает рот несчастного и, Всевышний, на глазах Бейдена наворачиваются слезы. Но он сдерживает их, мужчины не плачут. Мол, пусть ублюдок-цирюльник тешится вволю.

Дьюранд налетел тачкой на телегу и чуть не упал.

– Начинается осмотр, – продолжил Берхард. – Зубодёр берет в руки иголку, это я её так называю, хотя та иголка больше походила на шило, да и конец её был затуплен. Принимает боевую стойку. Бейден как глаза зажмурил, так и не открывает их. Цирюльник начинает ковыряться у Бейдена во рту и определяет по фырканью да сопению бедняги, здоровый он зуб своим шилом зацепил или больной.

Гутред выругался. Плечи и руки Дьюранда страшно ныли и горели огнём.

– И вдруг, – Берхард хлопнул в ладоши. – Зубодёр начал травить байки. Не знаю, что творилось у него в башке. По мне, чем быстрее закончишь, тем лучше. Но этот начинает: «Знавал я одного цирюльника в Эльдиноре, и пришла к нему однажды девушка. Зуб у бедняжки был гнилой – нечего сластей столько трескать. Он ей объяснил, что ничего страшного ей не грозит, что он всего-навсего тот зуб выдернет. Ну он полез ей в рот, тянет, тянет. Он в одну сторону, девка в другую. И неожиданно зуб выскочил. Цирюльник полетел вверх тормашками в одну сторону, девка в другую, юбки у неё задрались… Цирюльник поднимается на ноги, кидает взгляд на её задницу, девка ревёт белугой, и тут он замечает, что у него вся рука в крови. Понятное дело, он к крови привык – зубодёр как никак. Он присматривается внимательнее и видит, что у него из пальца точит что-то белое…»

Дьюранд содрогнулся.

– А теперь внимание. Вы, надеюсь, не забыли, что цирюльник рассказывает эту историю, а Бейден слушает. Я вижу, как лицо бедолаги заливает пот. Он тихонько убирает руки с коленей и тянется ими вверх к воротнику цирюльника. Когда тот доходит в своём рассказе до самого интересного места, Бейден резко дёргает цирюльника за воротник и открывает глаза. Видели бы вы, как Бейден на него посмотрел, – Берхард приложил руку к сердцу. – Отродясь такого взгляда такого не видывал. Зубодёр глаза выкатил и хрипит. Когда Бейден его отпустил, цирюльник больше не проронил ни слова. Он словно засунул все свои байки про зубы мудрости, сломанные челюсти, ржавые щипцы в шкатулку, запер её на замок и бросил в глубокую реку. Даже настойку какую-то приволок. То ли на маке, то ли на плюще, а может быть, вообще на мандрагоре. Потом зубодёр снова взялся за работу, и, что греха таить, дело своё он знал. Не скажу, что Бейден и дальше вёл себя паинькой. Согласитесь, не так-то просто усидеть на месте, когда у тебя выдирают зубы.

Из тачки донёсся стон, оборвавший весёлый смех Берхарда. Наконец показался трактир, располагавшийся на вершине небольшого пологого холма. Дьюранд, сжав зубы, налёг на тачку, и через несколько мгновений они уже стояли у дверей.

– Будет здоров как бык, – кивнул Берхард на тачку. – Когда он придёт в себя, зубодёр велел прополоскать рот мальвазией и рассолом, чтобы отогнать зло.

– Духи вечно слетаются на кровь, но они любят вино или солоноватую воду, – кивнул Дьюранд.

У дверей трактира ждал сэр Эйгрин.

– Лучше бы ему подумать о Всевышнем, – промолвил он. – Впрочем, Бейден – это Бейден.

К ним подошёл Конзар.

– Черт, в повозку его, – приказал он, посмотрев на Бейдена. – Ламорик уже отправился в путь.

Через полчаса кортеж Ламорика выехал из Закатных врат, и, проскакав по Западному мосту, направился прочь от Акконеля. Дьюранд, поглаживая рукоять меча, размышлял над тем, что дорога в Монервей пролегает по владениям герцога Ирлакского. Прошлой ночью он внимательно осмотрел подаренный ему меч – на лезвии клинка, уже побывавшего в битвах, почти не было заусенцев. Меч, не новый, но и не старый, благодаря металлической насадке на рукояти, был очень хорошо сбалансирован.

Сначала они поехали по Ферангорскому тракту, а потом Конзар повёл кортеж на северо-запад, избегая многочисленных дорог, сворачивающих к столице Ирлака. Дьюранду мерещилось, что в каждой деревне, в каждом селе, которые они проезжали, прячутся люди Гоула, готовые в любой момент выскочить из засады и напасть на них. При виде любого всадника, скачущего им навстречу, Дьюранд хватался за меч, а каждый ворон, из тех, которые сидели на ветвях деревьев, провожал Дьюранда долгим взглядом. Спустя несколько недель, а то и дней, земли, через которые проезжал кортеж, могли стать ареной междоусобной войны.

И все же день выдался чудесным. Солнце ярко светило на бледном морозном небе. То там, то сям мелькали фермы северного Ирлака, и поля, чёрные после собранного урожая. По правую сторону от кавалькады раскинулось пустоземье, покрытое гранитными холмами, тоскливыми и унылыми, словно облака у самого горизонта. Невероятно, что эти дышащие покоем земли принадлежат безумцу Радомору.

Впереди ехал пышущий яростью Ламорик, казавшийся необузданным и диким, таким же как Радомор.

– Времени нет. Не успеем, – бубнил себе под нос Гутред.

Дьюранд растёр руками лицо и оглядел процессию. Он видел спины скакавших впереди рыцарей. Берхарда мотало из стороны в сторону – одноглазый рыцарь уснул в седле. Сэр Эйгрин, чтобы не пропустить время молитвы, поглядывал на солнечные часы, сделанные в форме подвески. Кто-то из воинов точил огромные мечи, обращаясь с ними с такой лёгкостью, будто в их руках были кинжалы, кто-то – возился с упряжью. Из телеги время от времени доносились стоны Бейдена. Процессия ехала в гробовом молчании. Все понимали – им никак не успеть к началу турнира в Хайэйшес, как бы этого ни хотел Ламорик.

Придорожные деревеньки был пусты, до всадников доносился лишь лай собак, да плач детей. Кортеж провожали десятки глаз, сверкавших из-за окон. Всадники скакали вперёд.

Незадолго до первых сумерек сгустился туман, сжавший мир до размеров маленького клочка земли. На севере все так же тянулось пустоземье. Холмы исчезли из виду, мгла, окутавшая равнину, таила угрозу. К северу лежало герцогство Гесперанд, также носившее название Утраченного герцогства, – место обитания призраков и злых духов. Пару раз у дороги возникали силуэты домов, Дьюранд слышал, как люди с хлопаньем затворяют двери. Во мгле могли бродить чернецы, демоны и сам Сатана.

Дорога свернула, и отряд выехал в долину. На расстоянии примерно одной лиги от них на холме возвышался замок, а у основания холма пристроилась небольшая деревушка. В замке их мог ждать тёплый ночлег и горячая пища.

– Глядите, – Берхард показал рукой вдаль, туда, где у самой границы долины чернело нечто, погруженное в туман.

Что это? Может быть, лес?

– Там Гесперанд, – молвил Берхард.

Конзар прорычал приказ и отряд остановился.

– Я хочу знать, много ли мы проехали и сколько нам осталось дней пути. Мы отправимся в замок и все узнаем.

По рядам пронёсся ропот одобрения.

– Гутред, возьми с собой пару ребят и езжай вперёд, чтобы оповестить хозяев о нашем прибытии.

Дьюранд был готов на любое, даже на самое тяжёлое и опасное задание. Он вызвался поехать вместе с пожилым оруженосцем.

В компании Гутреда и его нескольких помощников Дьюранд направился в сторону замка. В деревне, несмотря на довольно ранний час, не было видно ни единого человека. У въезда в деревню они резко остановились, распугав стадо свиней. Улицы были тихи и пустынны. Лошади жалобно заржали, и Гутред сложил ладони в знак Небесного Ока.

Кони тронулись с места, и теперь всадники ехали мимо деревенских домов, окна которых были закрыты ставнями. Серая твердыня замка нависала над затихшей деревней.

– Не нравится мне все это, – буркнул Гутред, и путники спешились, оглядываясь по сторонам в поисках жителей.

Как только Дьюранд спрыгнул на землю, с лязгом и грохотом опустился подъёмный мост замка. Дьюранд едва успел выхватить из ножен меч, как из замка вылетел всадник. Он пустил своего коня в галоп вниз по склону холма, направляясь прямо к Дьюранду. Времени отскочить в сторону не было. Всадник поудобнее перехватил щит и копьё. Оруженосцы брызнули в придорожные канавы, а Дьюранд замер на месте, ожидая неминуемой гибели. Скрипнув зубами, он сжал рукоять меча. Неожиданно всадник осадил скакуна, остановившись буквально в дюйме от клинка Дьюранда.

– Вы пришли с оружием в земли герцога Аильнора Ирлакского. Кто вы такие? – прорычал вислоусый безумец, вытаращив глаза.

Копьё был нацелено прямо на Дьюранда, поэтому он счёл за лучшее ответить:

– Сир, мы всего лишь путники. Мы никоим образом не желали нанести герцогу вред. Меня зовут Дьюранд.

– Вы ищете ночлега?

– Сир, я всего лишь оруженосец. Моего капитана зовут сэр Конзар, – произнёс Дьюранд, помня о запрете разглашать подлинное имя того, кто скрывался под прозвищем Красного Рыцаря. – Наш отряд остановился невдалеке от деревни. Мы держим путь в Монервей.

– Меня зовут Беорник, управляющий крепостью и землями Ирдана, принадлежащими его светлости. Вам лучше войти в замок.

Дьюранд кивнул и, не сводя глаз с бесноватого управляющего, произнёс:

– Я позову остальных.

В трапезной стояла тишина, прерываемая лишь звуками шагов. Забытая метла лежала на ворохе сена. Стол был уставлен пивными кружками.

– Сэр Беорник, – произнёс Конзар. – В вашей деревне очень тихо.

Рыцарь кивнул, вперив остановившийся взгляд в стол, вокруг которого столпились люди.

– Все ушли.

Конзар раскрыл было рот, но его опередил Берхард.

– Что значит «ушли»?

– Все это началось прошлым вечером.

– Что «это»?

– Пришло известие о том, что герцог Аильнор лишил своего сына наследства в пользу внука. На этом настояли наши мудрые женщины.

Дьюранд замер. Герцог лишил наследства собственного сына? Значит, преданные герцогу люди оказались крепче, чем Дьюранд полагал.

– Прости, рыцарь, но я не понимаю тебя.

– Два дня назад был созван совет, – кивнул Беорник. – Поднялась буря, словно наступил конец времён. Все, как и предсказывали мудрые женщины.

– Прошу меня извинить, сэр Беорник, но…

– Год назад, – хрипло продолжил Беорник, словно не слыша, что к нему обращаются, – как раз на Изломе Зимы мы были на ночной службе в святилище. Наступила полночь. Когда мы вышли наружу, сияла полная луна, словно Око Небес обратилось в лёд. И когда мы вышли во двор, в сиянии снега мы увидели… увидели деревню. У стен святилища стояли нагие жители, взрослые и дети, стояли и взирали на нас. Нагие, а тела их были белыми. Белыми как снег.

Люди, столпившиеся в трапезной, содрогнулись.

– Это были жители Ирдана, нашей деревни. Среди них был мой управляющий, три его дочки… Там были все… Все – понимаете? Каждый нашёл в толпе самого себя, стоящего нагим на снегу под ярким светом луны. Казалось, они тянутся к нам. Хотят что-то сказать. Потом луну затянули тучи, и видение исчезло. Те, кто стоял поближе к ограде, кое-что услышал. Шёпот. Тихий шёпот: «Пройдёт год, и мы снова встретимся. Лицом к лицу». Мудрые женщины обо всем знали. Знали, что все начнётся с вестей из Ферангора.

– Властитель Небесный, – выдавил из себя Ламорик. – Эйгрин, ты хоть что-нибудь понял?

– Сложно сказать. Излом Зимы – межвременье, точно такое же, как и полночь. Именно тогда нам ниспосылаются знамения. К тому же, не будем забывать, – Гесперанд совсем близко.

– Я слышал, что надо быть совершенным безумцем, чтобы на Изломе Зимы ходить на кладбище, – кивнул Берхард, окидывая взглядом единственного глаза сероватые бойницы, через которые с запада, со стороны Гесперанда, в трапезную попадал свет закатного солнца.

– Я не мог пойти вместе со всеми, – прошептал Беорник.

– И куда же они отправились? – подался вперёд Конзар.

– Они увидели, что начало уже положено. Род старого короля оборвётся в Ирлаке.

– Куда ушли жители? – повторил вопрос Конзар.

– Мудрые женщины собрали всех и повели в лес.

– В Гесперанд?

– Да.

Дьюранд обмер: жители ушли в проклятые земли, чтобы избежать судьбы, которую им пророчило явленное год назад видение.

– Я не мог последовать за ними. Я управляющий замком и землями Ирдана, принадлежащими его светлости. Я поклялся спасением души исполнять свой долг и хранить верность герцогу. А они ушли в Гесперанд. Они будут пить тамошнюю воду и есть плоды, что произрастают в тех лесах. Они останутся там навеки.

Повисла гробовая тишина, которую первым решился прервать Конзар:

– Гутред, возьми людей. Уведите отсюда сэра Беорника и дайте ему выпить чего-нибудь покрепче. И снимите с него эту чёртову кольчугу.

– Что же нам делать? – обхватил руками голову Ламорик.

Конзар что-то пробурчал о мудрых женщинах.

– Как ты думаешь, что происходит? – поинтересовался Ламорик.

– Каждый из нас, после того как ниспосылается знамение, волен действовать так, как захочет. Кто знает, что нас ждёт? Я уверен – от судьбы не уйдёшь. Мудрым женщинам многое открыто. Они достаточно знают о рождении и смерти.

– Радомор лишён наследства, а моя сестра мертва, – Ламорик сжал кулаки и бросил яростный взгляд на Конзара. – Что же произошло? Что это за место – Ирдан? Мы много проехали?

– Не очень, ваша светлость.

Эйгрин тихо извлёк солнечные часы и поместил их на свет:

– Ещё не стемнело. Сейчас около восьми, и мы ещё можем ехать. Сейчас темнеет рано, но у нас ещё есть время, чтобы проскакать с пяток лиг.

Ламорик кивнул. Пора было отправляться в путь.

Гутред оставил вместе с сошедшим с ума управляющим оруженосца по имени Эорман. Остальные же вскочили на лошадей и направились на запад, туда, где их ждали проклятые земли Гесперанда. На душе было неспокойно. Снова опустился туман.

– Ненавижу такую погоду, – поёживаясь, произнёс Гутред. Лес приближался, чернея в тумане, словно берег покрытого льдом озера. Дьюранд был уверен, что не он один представил, как жители Ирдана гуськом, один за другим, входят в лесную чащу, чтобы сгинуть в ней навеки.

Несколько часов спустя порывы северного ветра разорвали пелену тумана, и люди увидели, что они уже подъехали к самой границе леса. Вокруг них расстилались проклятые земли Гесперанда. Послышались ругательства. Дьюранд сжал зубы. Ветер завывал в ветвях деревьев.

– Стойте, – отдал команду Конзар. Впрочем, прозвучавший приказ был излишним, поскольку лошади и сами остановились, а некоторые из них даже начали пятится.

Тракт раздваивался. Одна дорога вела в Ферангор и пророчила долгие дни обходного пути. Вторая – была проложена через Гесперандский лес и тянулась прямо к Монервею.

Ламорик пристально смотрел на развилку.

– На юг, – сказал молодой лорд. – Поедем по Ферангорскому тракту.

– Всего лишь лес отделяет нас от Хайэйшес, – промолвил Конзар.

– Насколько он способен замедлить скорость нашего продвижения?

– Это же Гесперанд, – ответил Конзар. – Объездной путь отнимет у нас не один день.

Они опоздают на турнир. Это понимали все. И сейчас Ламорик стоял перед непростым выбором: либо распустить отряд, бросив людей на милость судьбы на дорогах зимнего Эрреста, либо отправляться в путь – уже неважно куда.

– Значит, поедем в обход – просто поскачем быстрее, – решил Ламорик.

– Лорд Морин сказал, что турнир начнётся через шесть дней.

– И что же скажешь мне ты, мой верный капитан?

– Нам предстоит проехать шестьдесят лиг, сир. Если мы двинем в обход, на дорогу уйдёт несколько дней, а не часов.

– А что если мы бросим подводы и лошадей с грузом?

– Оружие можно взять в аренду. Но лошади измотаны после Сильвемера, и много от них ждать не приходится.

Повисло тягостное молчание. Люди внимательно слушали, ожидая, когда решится их участь.

Ламорик склонился в седле и, наконец, тщательно подбирая слова, начал:

– Сэр Эйгрин, до меня доходили слухи о людях, которым удавалось пересечь Гесперанд, оставшись при этом целыми и невидимыми.

Дьюранду казалось, что перед ним разыгрывается тщательно отрепетированный спектакль. Эйгрин сидел в седле, не отрывая взгляда от леса:

– Да, сир, были такие, которые входили в чащу и выходили из неё в добром здравии. Часть из них по пути ничего особенного не видели – только деревья и развалины. Те, в чьих сердцах тверда вера во Всевышнего…

– Ага, ты останешься в живых, если не притронешься ни к воде, ни к плодам, что растут в этом лесу, – закончил Берхард, поднимаясь в стременах. – Я не хочу оскорбить твои чувства, Эйгрин, но этот лес, если уж и не потусторонний мир, то очень к нему близок. Есть мы, и есть они. Внутри леса надо следовать десяткам, если не сотням правил.

– Верно, – произнёс Конзар, всматриваясь в зелёный туннель, который образовывали сплетающиеся над дорогой ветви деревьев. Он повернулся лицом к отряду. – Я знаю о чем говорю. Много лет назад я с ребятами пересёк этот лес.

Ламорик медленно кивнул и произнёс:

– Я не хочу поворачивать назад.

Молодой лорд повернулся к отряду. Люди ещё в Акконеле догадывались, что им предстоит, и в глубине души уже смирились. И все же Ламорик был должен обратиться к отряду с речью.

– Лорд Морин бросил мне вызов. Вы все видели сами. Он обещал, что на турнир приедет главный герольд Эрреста, чтобы стать свидетелем состязания. Судьба дала нам последний шанс, когда мы его уже не ждали. Больше фортуна не будет к нам столь благосклонна, – Ламорик посмотрел на них, задерживая взгляд на каждом члене отряда. – Я вижу в случившемся длань провидения. Нам надо ехать.

Никто не проронил ни слова.

Ламорик, пришпорив коня, первым въехал на лесную тропу. Отряд последовал за ним.

Над отрядом что-то шептало зеленое море листвы, через которое просачивались лучи заходящего солнца. Дьюранд задрал голову и на мгновение ему показалось, что он – утопающий, погружающийся в глубины океанской бездны. Потом это ощущение пропало.

– Держите ушки на макушке, – сдержанно произнёс Гутред. – Пока вроде все тихо. Никому не спать, если хотите выбраться из этого леса живыми. Я говорил с браконьерами Гелебора. Они постоянно шастают по этому лесу и остаются невредимыми, потому что относятся к каждому листочку, как к скорпиону.

Во главе кавалькады ехал мрачный сэр Конзар. Меч и щит, которые рыцарь держал наготове, служили для Дьюранда лучшим предупреждением, чем все приказы и команды вместе взятые. И все же лес был зелёным и светлым. Дьюранд начал понимать ирданских крестьян, которые предпочли укрыться в этой чаще, не дожидаясь злого рока, который был готов обрушиться на их деревню. В лесу даже пахло иначе, приятней. В Ирлаке воздух был влажным, пропитанным запахом грязи и мокрой травы. В лесу, казалось, все ещё царило лето. В Ирлаке деревья давно уже сбросили листву, здесь же она была зеленой. Но несмотря ни на что, Конзар держал оружие наготове.

Каждый часовой знает, что любая опасность с течением времени становится обыденностью. Страх пропадает. Через час дорога, покрытая лабиринтом каменистых кочек, пошла под уклон. Всадники, нарушив строй, сбились в кучу. Дьюранд с Гутредом оказались почти во главе кавалькады – впереди них скакали Конзар, Эйгрин и Ламорик. Теперь Дьюранду казалось, что они находятся под его надёжной защитой.

– Ничего не понимаю, – донёсся голос Ламорика. – Почему он лишил сына наследства? Что случилось с Альвен? – помолчав, молодой лорд добавил. – Бедный отец. Теперь его планам не суждено сбыться.

Конзар не отводил взгляда от петляющей дороги:

– Простите ваша светлость? – переспросил Эйгрин.

– Извините. Я о свадьбе. Мне минуло не больше тринадцати зим – я служил пажом в Уиндговере, когда отец объявил, что отдаёт Альвен в жены Радомору Ирлакскому. Я думал, что это лишь политика – союз верных короне герцогств и старых родов. Пара свадеб, и он свяжет Монервей, Ирлак и Гирет в союз верных государю земель. Потом я увидел её будущего супруга. Я домой приехал на Зимний Излом. Альвен… знаете, она порой была остра на язык, и один из вассалов моего отца, Ситрик Гоул, буркнул под нос что-то про неё. Назвал её то ли гадюкой, то ли мегерой. Помню, как обозвал его про себя сукиным сыном, но Радомор… Он, как молния, подскочил к Ситрику, выволок его во двор… Он поднял Гоула над землёй. За шею. Этот болван болтался, словно на виселице, только вместо петли были руки Радомора. Эта свадьба была более чем союз благородных домов. Радомор любил её, взял её в жены, сражался за неё.

Дьюранд, задрав голову, подумал о Небесном Оке.

– И вот теперь Аильнор лишил сына наследства. Какую смерть приняла моя сестра? Альмора увидела её в лодке? Что за ирония судьбы. Я думал, Альвен счастлива. У неё был ребёнок.

У Дьюранда был ключ к разгадке. Он знал, что вызвало ярость Радомора. Он понимал, что пусть недолго, но он все же был тюремщиком Альвен и её ребёнка. Дьюранд все знал. «Сейчас или никогда, – решил он. – Если я смолчу, то больше не смогу называть себя мужчиной».

– Я все думаю и думаю об этом, – сказал Ламорик. – И вот нас занесло сюда, – закончил он, всматриваясь в заросли деревьев.

Дьюранд не мог больше молчать.

– Разгадку ищи в её муже.

Эти слова произнёс не Дьюранд.

В то же мгновение отряд пришёл в движение, послышался лязг извлекаемых из ножен мечей, хлопки опускающихся забрал.

На дороге стоял высокий стройный незнакомец, очень похожий на воинов, которых Дьюранд видел в Фецкой лощине. Из-под плаща холодно поблёскивала медная кольчуга.

Конзар, спрыгнув с коня, приставил меч к горлу незнакомца.

– Все как обычно, – пробормотал человек. Он даже не обратил внимания на острый клинок, готовый в любой момент оборвать его жизнь. Взгляд у незнакомца был, как у лунатика – казалось, он смотрел не на людей, а сквозь них.

– Отойди в сторону, Кон, – выдохнул Ламорик.

Конзар подчинился, но меч от горла незнакомца не убрал.

– Ты кто? – спросил Ламорик.

Незнакомец выдержал паузу и, сощурив глаза, заявил:

– Таких, как вы, было много. Очень много.

– Отчего ты заговорил о моей сестре?

– Всегда так, – человек разговаривал словно не с ними. – Вы отправляетесь на турнир, – добавил он.

– Не знаю, что…

Конзар поднял руку:

– Ты говоришь о Хайэйшес?

– О турнире, – поправил воин.

Конзар стукнул его кулаком в грудь, но широкоплечий незнакомец показался скорее удивлённым, нежели раздосадованным таким поступком рыцаря.

– Что за турнир? – спросил Конзар.

– Боуэрский турнир у Гласс.

– Спроси ещё раз, кто он такой, – вмешался сэр Эйгрин.

– Как твоё имя? – спросил Ламорик. – Мой капитан убьёт тебя, если ты не ответишь.

Словно лишь только теперь незнакомец заметил приставленное к горлу острие меча.

– Меня зовут Сейвин. Я ищу… – незнакомец моргнул и покачал головой. – Вы едете на турнир?

Нахмурившись, Ламорик повернулся к капитану.

– О каком турнире он говорит?

– Я кое-что слышал о нем, ваша светлость, – ответил Конзар. – Он проводится в Гесперанде каждые семь лет со времён Великого царства.

– Но… у нас нет времени. Мы должны ехать в Хайэйшес.

Лошадь Ламорика, словно уловив настроение седока, энергично закивала головой.

– Мы можем попытаться, – ответил Конзар.

Человек, назвавший себя Сейвином, кивнул и быстро, как молния, отпрыгнул с дороги под сень деревьев, уйдя с направления удара меча. Склонившись, он поднял с земли оружие минувших времён. Сначала в полусумраке сверкнул длинный меч. Дьюранд подумал, что вряд ли под сенью небесных сфер сохранился второй такой клинок. За мечом последовал овальный щит и позолоченный шлем. И, наконец, показалось очень странное оружие. Где-то у самой земли воин ухватился за что-то и потянул, извлекая на свет длинное чёрное древко. Пядь за пядью древко поднималось над землёй, пока не показался наконечник. Незнакомец взмахнул копьём, забрасывая его себе на плечо, и с острия в сторону отряда сорвались тугие капли. Одна из них попала Дьюранду на щеку.

Гутред впился глазами в лицо Дьюранда. Дьюранд коснулся пальцами влаги и взглянул на них – они были красными. С острия копья, заливая тёмное древко, сочилась кровь.

Сейвин выпрямился, гордо задрав подбородок, – безумный воин, пришедший к ним из глубины веков. Он явно собирался присоединиться к отряду.

– Ты сошёл с ума, – прошептал Ламорик.

– Ваша светлость, прошу вас, тщательно обдумывайте каждое действие, – произнёс Берхард.

– Ты хочешь, чтобы я взял с нами этого ненормального?

– Я просто прошу вас подумать. Мы в необычном лесу. Чужаков не гонят. Ничем хорошим это никогда не заканчивалось.

– Сейвин… В этом имени что-то есть, – почесал нос Эйгрин.

– Ну что ж, – кивнул Ламорик. – Незнакомца я прочь не прогоню, но и скорость мы сбавлять не будем. Так будет справедливо. Сейвин, я разрешаю тебе пойти с нами.

Будто зная заранее решение молодого лорда, незнакомец медленно кивнул головой, на которой теперь красовался старинный шлем.

Они проехали ещё одну лигу, когда Дьюранд заметил, как между деревьев что-то сверкнуло.

– Что это?

Люди в отряде принялись крутить головами.

– Там, за деревьями!

Рыцари, ехавшие впереди, и оруженосцы, замыкавшие строй, внимательно вглядываясь в том направлении, куда Дьюранд показывал рукой. За деревьями что-то мелькало.

Звякнул метал – Сейвин бросил щит на землю и принялся карабкаться на старый бук, перебирая руками и ногами с такой скоростью и лёгкостью, словно он лез по лестнице. Взобравшись на высоту в пять фатомов, воин, совсем как моряк, принялся всматриваться вдаль.

– Люди. Вооружены, – выдохнул он.

Слова Сейвина услышали все.

– Вооружённые люди? – лицо Берхарда исказилось. – О чем он?

– Тихо, – прошипел Конзар. – Всем мечи и щиты наизготовку.

Дьюранд потянулся за исцарапанным щитом и обнаружил, что в просвет среди деревьев ясно видит остановившийся отряд чужаков – воинов в кольчугах, сидящих верхом на лошадях. Лошадь Дьюранда переступила с ноги на ногу, слегка двинувшись вперёд, и деревья сомкнулись, скрыв с глаз чужой отряд. Дьюранд попытался отыскать просвет, но как он ни крутился – все было тщетно.

– Пропали, – сказал он. – Теперь никого не вижу.

Конзар коротко кивнул:

– А с этого момента, джентльмены, соблюдаем тишину. И ушки держим на макушке. В таком безумном месте я никого не рискну отправить в разведку. Каждый должен быть начеку.

Сейвин соскользнул с дерева и, подхватив с земли шлем, снова водрузил его на голову.

По мере того как смеркалось, отряду стали попадаться на глаза все чаще и чаще путники.

На протяжении нескольких лиг дорога шла под уклон, и теперь с левой и правой стороны тракта высились чёрные земляные насыпи с торчащими из них мощными корнями деревьев, навевавшими мысли о пещерах, таящих несметные сокровища. Высоко над головами рыцарей сплетались ветви огромных деревьев, отчего людям казалось, что они находятся в нефе гигантского храма.

– Теперь и я их вижу, – донёсся голос из задних рядов. Повсюду среди деревьев мелькали фигурки скачущих воинов. На этот раз Конзар даже не стал отдавать команду остановиться. Казалось, лес был битком набит вооружёнными людьми.