Текст книги "Аберрация"

Глава 2. Хардтаймер[51]51
  От англ. hard-time – безвременье.


[Закрыть]

Цветок Хроноса. Синий лепесток

Минус-второй хронокварк

– Кажется, мы снова заблудились, Шкипер? – Хольбаум озадаченно почесал переносицу, вертя в руках 3D-планшет с моделью «Хроноса».

– Не может быть, – Павел включил подсветку планшета. – Мы сейчас на третьем уровне, так?

– Угу.

– Вот отсюда начинается технический коллектор, по которому мы спустились, так?

– Угу.

– Значит, сейчас мы должны быть между зонами Х-005 и Х-004…

– Угу, а здесь что написано? – Курт направил луч противотуманного фонаря на диафрагму шлюза.

– «Зона Х-111», – прочитал Михал из-за плеча Павла. – Это же в другом конце комплекса!

– Но уровень один и тот же.

– И что с того? – Хольбаум снова почесал нос. – Кто-нибудь знает, как мы сюда попали?

– Похоже, тут что-то с метрикой… – Михал с надеждой оглянулся на сестру.

Но Йонка, всю дорогу не проронившая ни слова, только отчаянно мотала головой и смотрела на всех большими и влажными коровьими глазами, в которых плескалось целое озеро слез и страха. Лужи черной субстанции среди остатков одежды, периодически попадавшиеся в коридорах, вызывали у нее приступы тихой истерики. И каждый раз Стейси Каллахен, вновь добровольно принявшей на себя обязанности медсестры, приходилось по несколько минут успокаивать девушку, а в один момент даже вколоть дозу транквилизатора. Иначе Йонка просто могла сбежать от них в порыве отчаяния, и тогда было бы нелегко найти ее в вездесущем голубом мареве.

– Прямо Зазеркалье какое-то! – нервно фыркнула Каллахен.

– Ладно, – Павел выключил планшет и спрятал в карман. – Пробуем еще раз. Идем через тот же коллектор на второй уровень, там попытаемся добраться до резервного энерговода, а уж вдоль него непременно дойдем до зала «Хроноса».

Группа выслушала начальника в полном молчании, не было задано ни одного вопроса, не мелькнуло даже подобия улыбки. На лицах глубоко укоренилось выражение угрюмой решимости: надо делать хоть что-то, потому что бездействие – это верный путь к безумию. Павел вздохнул и откинул крышку люка коллектора.

Когда последний из людей исчез в горловине коллектора, даже не прикрыв за собой крышку, из тумана в глубине коридора выступила давешняя темная фигура в комбезе техника и ремонтном шлеме с опущенным забралом. Некоторое время неизвестный стоял над открытым люком коллектора, словно прислушиваясь к невнятным звукам, доносившимся оттуда, а затем быстро и бесшумно подошел к диафрагме зоны Х-111 и, окутавшись на миг жемчужным ореолом, прошел сквозь нее в соседний блок помещений комплекса.

Цветок Хроноса. Красный лепесток

Минус-второй хронокварк

Виктор стоял на краю бесконечной равнины, над которой вставал целый лес огненных гейзеров. Багрово-оранжевое пламя выметывалось из трещин и провалов каменистой почвы, взлетало на высоту нескольких десятков метров, потом отрывалось от своего основания и истаивало в низком пепельно-сером небосводе. Каждое извержение сопровождалось жутким воем и грохотом, однако ни осколков, ни даже дымов видно не наблюдалось. Вся картина что-то смутно напоминала, вызывала некие призрачные ассоциации, но Виктору поначалу так и не удалось определиться с ощущениями.

Повинуясь инстинкту, он оглянулся на преграду, которую только что прошел, но сзади буквально в трех шагах обнаружился гигантский обрыв, затянутый клубящимся лиловым туманом. В бездонной глубине провала периодически что-то вспыхивало или рвалось, добавляя туману мрачно-красный оттенок.

«Неужели проснулся вулкан?!» – мелькнула в голове единственная разумная догадка. Виктор ухватился за нее, как за спасительную соломинку. Конечно! Каким-то образом включение «Хроноса» повлияло на тектонические процессы под ним, а поскольку и плато, и сама гора – суть гигантский спящий вулкан, вот он и заворочался, недовольный беспокойным соседством… Нет, все равно это не объясняет странного перехода из «мира без света» в «мир огня». А вдруг это все-таки работа хроногенератора? Вдруг он действительно создал хроносферу – «мир без света», а я, дурак, вырвался из нее наружу, где все уже гибнет от удара астероида?!.. Опять ерунда! Получается, что я должен был проваляться в беспамятстве несколько недель или месяцев до Столкновения?..

Так и не придя к определенному заключению, Виктор попытался сориентироваться по сторонам света, используя свою экстрасенсорику. Обычно она его не подводила, но не в этот раз. С неприятным чувством Виктор сделал вывод, что эту способность он утерял. Хотелось бы думать, что временно…

Воздух здесь, несмотря на обилие продуктов горения, вполне годился для дыхания. А вот была ли вода? И хотя пищи было в достатке, водный обмен организма никто пока не отменял, и неизбежные потери влаги тоже. Если обстановка не изменится и он не найдет воду, самое большее через двое суток наступит кризис, и первым вырубится мозг.

Виктор сел в падмасану – «позу лотоса» – прямо на камни и потратил четверть часа, переводя физиологию тела в режим «пустыня». Затем решительно двинулся в долину огненных гейзеров. Странно, но температура окружающего воздуха оставалась неизменной, хотя и довольно высокой, несмотря на приближающиеся источники тепла. Зной был вполне терпимым – как в полдень где-нибудь на Синае.

Виктор невольно вспомнил свою первую командировку, когда их группу, совсем еще «зеленых» «гекконов», бросили на поиски и ликвидацию одной из последних подземных баз террористической организации «Аль-Каида» в Синайской пустыне. Это было чем-то вроде выпускного экзамена, тестом на профпригодность. Вода и пища в экипировку группы не входили. Зачем? Ведь на всю операцию отводилось сорок восемь часов, а такой срок любой «геккон» был способен действовать автономно, ни в чем не нуждаясь.

Тогда они справились за тридцать два часа. Потерь в группе не было…

До ближайшего гейзера оставалось не более двух десятков шагов, когда Виктор заметил это. Больше всего оно напоминало каплю ртути диаметром около полутора метров и высотой чуть больше метра. Собственно сначала Береснев и подумал о ртути, но удивиться, откуда она здесь взялась, не успел. Потому что «капля» двигалась. Вполне разумно и целеустремленно. От гейзера к гейзеру, но в целом – Виктору навстречу.

И эта целеустремленность больше всего не понравилась Бересневу. От «капли» за версту разило чужеродностью. Она не могла быть земным порождением: даже на первый взгляд ее уровень «эйч-ти» превосходил всё, что Виктор знал о земных технологиях. А знали «гекконы» отнюдь немало – гораздо больше, чем другие люди.

То, что перед ним некий искусственный объект, Береснев понял сразу. И, с учетом уровня исполнения, явно внеземной. Отсюда напрашивались два вывода. Либо «капля» попала на Землю в результате катастрофы с «Хроносом», либо сам Виктор по той же причине оказался не на Земле! Оба предположения были равновероятны, хотя разум склонялся скорее к первому.

Гейзеры пламени, сквозь которые проползала «капля», заметно теряли свою активность, а некоторые сходили на нет. Береснев уже догадался об их природе. Ассоциация с выбросами раскаленных вулканических газов поначалу сбила его с толку, но чуть позже Виктор понял, что видит энергетические «выхлопы» зон тектонических разломов и линий сдвигов геологических пластов – люди давно окрестили их «геопатогенными зонами». Экстремальное зрение «геккона» значительно расширяло диапазон восприятия электромагнитного излучения. А «капля», судя по всему, каким-то образом гасила «выхлопы» – может быть, попросту поглощала их энергию.

Береснев решил проверить, интересуется ли «капля» его персоной, или это глюк воображения. Он резко взял правее линии движения «капли» и стал обходить ее по большой дуге, заходя в тыл. Пришелец невозмутимо продолжал обход активных «выхлопов», игнорируя перемещения человека. Тогда Виктор, осмелев, кинулся за ним вдогонку. И это стало его ошибкой.

Едва расстояние между ними сократилось до нескольких метров, как «капля» внезапно остановилась, в ее бликующей поверхности раскрылся узкий, ослепительно синий «глаз» и брызнул навстречу Бересневу сполохом такого же пламени. «Геккона» спасла лишь невероятная для человека реакция, да еще шлем HMD, задетый выстрелом, частично отразил разряд своей зеркальной поверхностью. Однако после этого превратился в угольно-черный, спекшийся от жара и абсолютно бесполезный кусок металла. Упав на горячие камни, Виктор тут же инстинктивно откатился за угасающий гейзер и не прогадал. «Выхлоп» сбил прицел «капли», и нового выстрела не последовало.

Успокоившись, Береснев осторожно выглянул из-за бледной струи призрачного огня. Пришелец успел отползти на десяток метров, и его страшное «око» уже закрылось. Виктор сел и стянул с головы бесполезные останки шлема. «Похоже на плазменный разряд», – подумал, разглядывая повреждения.

– Это не плазма, – раздался слева спокойный голос.

Береснев метнулся в сторону, рефлекторно входя в боевой режим и понимая краешком возбужденного сознания, что не успевает. Да и что он мог противопоставить противнику? В страйкере – ни капли энергии, пистолет вообще исчез еще там, в «мире без света». Как говорится, остались только когти и зубы…

– Спокойно, «геккон»!

Из пламени соседнего гейзера выступила фигура, облаченная в темный комбез техперсонала «Хроноса» и шлем ремонтника с опущенным забралом.

– Кто ты?! – Виктор автоматически продолжал качать защитный «маятник», все время меняя вектор перемещения.

– Не мельтеши! – Незнакомец сделал нетерпеливый жест и уселся на небольшой валун рядом. – Ты хочешь выбраться отсюда?

– Кто ты? – упрямо повторил Береснев, но «маятник» качать перестал.

– Хардтаймер. Полегчало? – В голосе незнакомца прозвучала явная издевка.

– Что это значит?

– Слушай, «геккон», у меня нет времени возиться с тобой. Если бы не твоя встреча с «абсорбером»…

– Ладно, – Виктор вдруг осознал, что сейчас действительно не время выяснять подробности, – я иду с тобой.

– Ты не пройдешь хронобарьер «лепестка», – покачал головой незнакомец.

– Почему же, один барьер я уже проходил…

– Погоди-ка, какой еще барьер?!

– Когда взорвался «Хронос», я вырубился. Очнулся в странном месте – «мир без света», как я его для себя назвал. Там совершенно отсутствовали любые излучения, кроме молекулярного теплового фона… Я пошел наугад, пересек какую-то мембрану и выбрался сюда.

– Дела-а!.. – совсем по-человечески крякнул незнакомец. – «Мир без света», говоришь?.. А ведь ты выбрался из самого настоящего «кармана». Похоже, «геккон», ты и впрямь потенциальный хардтаймер! Ну, тогда пошли, – он поднялся.

– Куда это?

– В наш «лепесток».

– Какой?

– А-а, начинаешь соображать?..

– Нет.

– Ладно, потом объясню. Пошли.

Незнакомец решительно зашагал в глубь гейзерного «леса». Виктор, чуть помедлив, тоже двинулся за ним. Потом не выдержал, оглянулся, ища глазами страшную «каплю», но «абсорбер» уже исчез из виду.

Идти однако долго не пришлось. Буквально метров через сто впереди среди гейзеров появились две фигуры, идущие навстречу. Одна была облачена в комбез и шлем ремонтника, а вторая… в костюме «геккона»! Полная экипировка, даже турель страйкера на плече.

Второй «геккон» очевидно тоже увидел Виктора и тоже споткнулся от неожиданности. И лишь спустя пару секунд до Береснева дошло: перед ним и его странным спасителем находилась зеркальная преграда.

– Ну, «геккон», двигай вперед, не бойся! – совсем уже по-дружески хлопнул Виктора по плечу незнакомец и первым шагнул в невидимое гигантское зеркало.

На миг его фигура окуталась ослепительным жемчужным сиянием и пропала. Береснев, помедлив какое-то мгновение и инстинктивно выставив вперед ладонь, шагнул следом.

Плато Шира, предгорья Килиманджаро

3 марта 2061 года, 12:45 по СМВ

– Мы топчемся тут уже пять часов! – Роулинг сплюнул вязкую слюну. – В чем дело, Мбонга?

– Хронобарьер, – сипло откликнулся Нганакаа.

Профессор, тяжело дыша, полулежал напротив, в скудной тени клинообразного валуна. Остальные члены группы также расположились кто где, выбрав максимально укрытое от солнца место. Лишь Гитар, казалось, не замечал палящего зноя. «Геккон» сидел в «позе лотоса», повернувшись в сторону Цветка.

– Я знаю, что такое хронобарьер, – поморщился Роулинг. – Я спрашиваю, как его преодолеть? Мы бьемся, как мухи о стекло! В зону же смогли пройти?

– Потенциал…

– Что?

– Внешний потенциал значительно ниже. А у лепестков – скачок на целый порядок.

– Ну и какой выход?

– Надо возвращаться…

– Даже не думай! – Роулинг достал фляжку, сделал маленький глоток. – Обратный путь нам заказан. Мы должны добраться до этого чертова генератора!

– Может быть, попробовать пробить барьер страйкером? – подал голос Береснев.

– Нельзя! – тут же откликнулся Гитар, не поворачивая головы.

– Почему?

– Опасно.

– Здесь кругом опасно! – отрезал Роулинг. – У нас нет выбора.

– Это действительно плохая идея, Фрэнк, – пропыхтел Нганакаа, поднимаясь.

– У тебя есть получше?

– Не знаю… Возможно, если бы мы смогли найти разрыв метрики…

– Откуда здесь возьмутся «щели»?

– Я думаю, – вмешался Береснев, – коллега имеет в виду, что мощное тайм-поле, которое генерирует «Хронос», неизбежно вызывает сильные локальные искривления метрики пространства, вплоть до микроколлапсов. Теоретически такие «микродыры» могут привести нас внутрь комплекса.

– А практически? – хмыкнул Роулинг. – Так, парень, – повернулся он к Гитару, – активируй страйкер и целься вон туда, – указал на мутное «веретено» между двух каменных останцев, похожих на клыки исполинского ящера.

«Геккон» молча повел турелью в указанном направлении. Молния разряда стеганула вихрь без видимого эффекта.

– Ну вот, я же гово… – начал было Роулинг, но в этот момент между камней полыхнула невыносимо яркая белая вспышка, а по земле в сторону людей метнулась стремительно расширяющаяся угольно-черная трещина. Никто, даже Гитар, не успел ничего предпринять. Странная трещина вмиг достигла ног профессора Нганакаа, и тот, нелепо взмахнув руками, исчез в чернильной пустоте.

Несколько секунд все оторопело таращились на зловещий провал, который будто насытившись своей жертвой, перестал расти и лишь едва заметно пульсировал, словно живой.

– Какого черта?! – наконец хрипло выдавил Роулинг и боком двинулся к провалу, выставив перед собой универсальный лимьер*.

– Осторожнее, Фрэнк! – дернулся к нему Береснев.

– Стойте на месте, Кирилл! – вскрикнула Ирен.

Лишь Гитар молча смотрел не на них, а куда-то в сторону, и турель страйкера была повернута туда же. Береснев оглянулся и, проследив за ним взглядом, тоже замер. Там, почти не видимый на плывущем разводами зеленом фоне «лепестка» Цветка, стоял человек в комбезе и защитном шлеме ремонтника с опущенным забралом.

Роулинг, не дойдя метров трех до черного ничто, остановился, медленно поводя раструбом лимьера в стороны.

– Ничего не понимаю, – громко произнес он. – Там ничего нет!

– Что значит, ничего? – нервно поинтересовалась Ирен.

– Совсем ничего… – Роулинг спрятал прибор в чехол на поясе и повернулся к остальным. – Эт-то еще кто?! – Он увидел незнакомца.

– Мне почему-то кажется, что он знает, куда делся профессор Нганакаа, – откликнулся Береснев.

Словно услышав его слова, человек в шлеме ремонтника поднял руку в понятном всем приветствии и двинулся к ним. На пути его оказалась черная трещина, и люди, затаив дыхание, ждали, как поступит незнакомец – ширина провала перед ним достигала более трех метров. Однако это не смутило его, он просто перепрыгнул препятствие. Береснев отметил про себя, что прыжок больше походил на короткий полет, а по антрацитовой поверхности при этом пробежала странная рябь, будто чернота отреагировала на движение воздуха над ней.

Человек остановился в нескольких шагах от ученых и заговорил на волне приема шлемов HMD. Его слышали все.

– Вы зря пришли сюда, в зону хронодиффузии. Здесь небезопасно.

– Ты кто такой? – агрессивно, стараясь скрыть растерянность, спросил Роулинг.

– Я хардтаймер. Повторяю, вам лучше покинуть зону…

– Что такое «хардтаймер»? – поспешил вмешаться Береснев.

– Сейчас это не имеет значения. Вы находитесь в опасности…

– Надо же, какой заботливый! – Роулинг вынул из кобуры пистолет. – Отвечай на вопрос, иначе… – Он не договорил. Пистолет в его руке вдруг вспыхнул на миг мертвенно-зеленым светом и рассыпался в пыль. – Ах ты, черт!

– Вы находитесь в зоне неустойчивого временного потока, – спокойно заговорил незнакомец. – Ваши защитные комплексы выйдут из строя в течение получаса по вашему локальному времени. Немедленно возвращайтесь!

– Мы не можем. Нам обязательно нужно попасть в комплекс «Хроноса», – сказал Береснев. – Необходимо отключить хроногенератор, потому что…

– Вы ничего не сможете сделать, аберрация уже произошла. Возвращайтесь!

– Какая аберрация? Что вы имеете в виду?

– Ваш генератор создал резонансную тайм-волну, которая породила одиннадцать метрических клонов основной реальности. В результате аберрации возникли двенадцать независимых миров, и они уже начали каждый свой путь в Универсуме.

– Что он несет?! – хрипло произнес Роулинг.

– Он говорит, что «Хронос», из-за нештатного пуска, породил вместо одной хроносферы дюжину, – вздохнул Береснев. – Это как бы отражения одной, главной реальности в одиннадцати зеркалах…

– Я, кажется, поняла, – вмешалась Ирен. – У Цветка, как его назвал профессор Нганакаа, ровно одиннадцать «лепестков». Видимо, это наше восприятие внешних поверхностей возникших хроносфер…

– Но тогда бы мы видели Цветок не со стороны, а как бы из его центра, – возразил Кирилл, – потому что, по логике, именно там должен находиться «Хронос». Настоящий.

– Я уже сказал, что метрические клоны полностью независимы от исходной матрицы, – повторил незнакомец, – и Универсум уже принял их в свою структуру. Для выполнения вашей миссии, какой вы ее себе представляете, необходимо пройти все одиннадцать клонов и в каждом отключить хроногенератор. Такая задача вам не под силу. Этого не смогу сделать даже я, хардтаймер.

– Все равно не понимаю, – сердито произнес Роулинг. – Мы пришли как раз из нее, из главной реальности! Значит, все остальные – отражения, мираж? И если мы отключим «Хронос» в центре Цветка, то есть главный, отражения исчезнут, а наша реальность вернется в изначальное состояние.

– Не совсем так, Фрэнк, – мягко возразил Береснев. – Наш друг, хардтаймер, утверждает, что с момента возникновения все хроносферы стали равновероятными, а это значит, что где бы мы не отключили «Хронос», прошлого не вернешь.

– А я бы попытался, раз уж мы здесь, – упрямо сказал Роулинг.

– Вы не сможете, – снова заговорил незнакомец. – Каждый хроногенератор окружен потенциальным барьером, который почти невозможно преодолеть…

– Ага, значит все же можно!

– Вероятность успеха – меньше одного процента.

– Но ведь ты как-то ходишь тут?

– Я – хардтаймер.

– Слушай, приятель, я очень не люблю, когда меня держат за недоумка! – зарычал Роулинг. – Немедленно объясни нам, что это такое «хардтаймер»?

– Не могу. Информация изменит вашу личную вероятностную линию, и тогда вы уже не сможете вернуться в свою реальность.

– Ладно, черт с тобой! Ты сам, насколько я понимаю, как-то проходишь эти потенциальные барьеры?

– Существуют зоны низкого потенциала. Я их вижу.

– Так проведи нас через такую зону!

– Это очень опасно…

– Хватит нудить! – Роулинг явно вышел из себя. – Ты сам только что убеждал нас, что нам отсюда не выбраться. Мы уже почти трупы. Так что ищи свою зону немедленно!

– Это ваше общее решение? – В голосе незнакомца мелькнула заинтересованность.

– Да, – почти одновременно произнесли Береснев и Ирен. Лишь Гитар, как всегда, промолчал. Однако незнакомец был настроен весьма решительно:

– Что скажешь ты, «геккон»?

У Роулинга буквально отвалилась челюсть, хотя этого никто не увидел из-за шлема HMD.

– Откуда тебе известно, кто он?!

– Я хардтаймер…

– Ты меня достал, парень! – выдохнул Роулинг и внезапно прыгнул вперед в классической атаке кун-фу стиля «тигр». Причем прыжок был ускорен и увеличен биомеханической системой «айзека» на порядок. Но незнакомец оказался еще быстрее. Он неуловимо, в сотые доли секунды, буквально перетёк из положения «стоя» в положение «лежа на боку», пропустив Роулинга над собой. И бывший председатель Совбеза ООН со всего маху, не ожидая подвоха, грохнулся о здоровенный валун, внезапно выросший на векторе атаки вместо противника.

Ирен невольно вскрикнула и кинулась к упавшему навзничь командиру.

– Вы в порядке, Фрэнк? – встревоженно поинтересовался Береснев, тоже делая движение в его сторону.

– Он не пострадал, – прозвучал в шлемах голос незнакомца, который снова был на ногах. – Но я вижу, вы полны решимости пройти барьер «лепестка реальности»?

– Мы должны это сделать! – сказал Кирилл.

– В таком случае я вам помогу, хотя и считаю это бессмысленным. – Он сделал немыслимо длинный и быстрый «шаг» к Роулингу, подхватил его под мышки и вскинул себе на спину. – Держитесь за мной на расстоянии шага.

Ирен безропотно последовала за хардтаймером. Береснев хотел еще что-то спросить, но махнул рукой и тоже шагнул за незнакомцем. Последним присоединился молчаливый Гитар. Проходя мимо злополучного валуна, он сделал быстрое движение и всадил в камень иглу всеволнового маяка.

Незнакомец, не оборачиваясь зашагал вдоль черного провала, неся на себе оглушенного Роулинга, остальные последовали за ним, стараясь не отставать. Внезапно Кирилл увидел, что впереди навстречу им движется цепочка фигур в бликующих комбезах и шлемах, похожих на их собственные. Лишь спустя несколько секунд до астрофизика дошло, что он видит отражение их отряда.

Идущий первым хардтаймер вытянул вперед руку, коснувшись руки своего двойника, и окутался странным жемчужным сиянием. В следующий миг вокруг него в зеркальной стене «протаял» овальный проход.

– Следуйте за мной! – глухо прозвучало у всех в наушниках.

Незнакомец шагнул в проход, а за ним поспешили остальные члены группы.

Ираклион, Средиземноморский офис Совбеза ООН

10 марта 2061 года, 23:10 по СМВ

Три человека в полумраке огромного помещения склонились над объемной интерактивной картой Африканского континента, подсвеченной изнутри. Многоцветье изображения окрасило лица и фигуры людей в неземные сочетания, и со стороны могло показаться, что над картой колдуют так и не встреченные землянами инопланетяне.

– От них нет никаких вестей уже неделю, Ким, – произнес поджарый и горбоносый человек и коснулся темными пальцами поверхности карты со снежными вершинами на юге континента. Комплекс послушно изменил масштаб изображения, приблизив горный массив. Отчетливо стала видна двойная гора, окруженная рыжевато-зеленоватым холмистым плато. На ее юго-восточном склоне замерцало тревожным алым цветом кольцо. – Зона физической депрессии скального основания продолжает нарастать. Уже сформировался один провал, – мужчина вновь ткнул пальцем в карту чуть правее кольца. Выросший скачком масштаб позволил всем разглядеть неправильной формы затемнение на зелено-буром фоне. – Просадка грунта составляет от пятидесяти до ста метров в глубину и все еще увеличивается.

– Это же вне пределов «Хроноса», Джамар, – уточнил Чонджу.

– Какая разница? Провал опасен не сам по себе, а своим излучением. Напряжение геомагнитного потока там на пять порядков выше фонового! Плюс торсионные всплески.

– А они-то откуда?

– ЭМ-вихри, – коротко вставил третий из присутствующих.

– Откуда информация, Хирохито? Ведь там нет ни одного Т-сканера? – напрягся главный аналитик.

– Орбитальный зондаж. Стратегический комплекс «Небесное око» был перенаправлен в зону катастрофы в течение первых суток.

– Что вы задумали, Джамар? – повернулся к директору СКБ Чонджу.

– Мы исходили из худшего предположения, Ким. Группа Роулинга больше не существует. Проблема осталась. Более того, она обострилась до предела. «Хронос» включился раньше времени и не так, как планировалось. Мы даже не знаем наверняка, сформировалась ли нужная нам хроносфера?

– Скорее всего, да…

– Ты тоже не можешь этого знать!

– По расчетам моей группы…

– Расчеты – не доказательство, Ким! Я должен знать, а для этого получить информацию непосредственно из комплекса «Хроноса».

– По расчетам моей группы, – невозмутимо повторил Чонджу, – «Хронос» создал двенадцать хроносфер, в том числе и необходимую нам.

– А откуда он взял столько энергии? Ведь мы не успели накопить даже на одну сферу?!

– Ну, вполне мог образоваться своеобразный канал… Или, что вероятнее, произошел некий «пробой изоляции» в вакууме… Короче, «Хронос» может получить такую прорву энергии только прямиком из вакуума или…

– Или?..

– …или из подпространства. Да какая сейчас разница? Главное, что Столкновения не будет!

– Не факт. – Шактибинду прошел в глубь кабинета, к почти невидимому рабочему столу, провел рукой над его поверхностью, и она превратилась в экран интера. – Ни одной из станций внешнего наблюдения до сих пор не удалось определить границы хроносферы. Такое впечатление, что ее вовсе не существует.

– Но ведь связь с марсианской колонией пропала сразу после включения «Хроноса», а с Луной осталась. Следовательно, граница сферы где-то между Луной и Марсом.

– Гадания! Сплошные «возможно» и «следовательно». А я должен знать точно! – повысил голос директор СКБ. – Не ты, а я отвечаю за жизнь почти семи миллиардов человек!

– Так что ты задумал, Джамар? – примирительно спросил Чонджу.

– Десант с орбиты, – ответил за директора Судзима.

– Это самоубийство! Они не пройдут потенциальный барьер.

– В момент десантирования «Небесное око» ударит кольцевым разрядом из Большого Гарри…

Наступила минутная тишина. Главный аналитик в изумлении пытался переварить полученную информацию, а остальные ждали его реакции. Наконец Чонджу глубоко вздохнул и все еще в сомнении покрутил головой.

– Вы оба – психи. Извини, Джамар. Я думал… я надеялся, что все это слухи… Неужели вы сумели построить резонансный мазер втайне от «безопасников»?!

– Пришлось подстраховаться, – кивнул Шактибинду. – Сам знаешь, какова была ситуация.

– И много их у вас… у нас?

– К сожалению, единственный.

– Ага, и вы надеетесь, что мощности мазера хватит, чтобы пробить «окно» в потенциальном барьере? А пока оно затянется, группа сумеет пройти?

– Примерно так…

– А вы не подумали о том, что при малейшем отклонении от профиля резонансной волны вместо «пробоя» может произойти обратное: вся ее энергия будет поглощена барьером, и он станет вовсе непреодолимым?

– У тебя есть другое предложение, Ким?

– Пока нет…

– А у меня нет времени ждать, когда оно у тебя появится! – Шактибинду повернулся к Судзиме. – Начинай операцию, Хирохито. И да поможет нам Создатель!..