Текст книги "Аберрация"

Директор СКБ выпрямился и обвел зал решительным взглядом.

– Это произвол! – вскинулся было представитель Скандинавского региона, но поддержки не получил.

Остальные предпочли не высказываться и не вступать в пререкания, потому что формально Шактибинду ничего не нарушил, не преступил закон и не превысил своих полномочий. Он лишь вовремя ими воспользовался. Эта мысль отразилась на лицах большинства присутствующих. А председатель Совбеза Роулинг медленно хлопнул несколько раз в ладоши.

– Поздравляю, Джамар, ты теперь – диктатор! – произнес он негромко, но индус его услышал.

– Это не диктат, Фрэнк, а единственно правильная и вынужденная мера. И ты это прекрасно знаешь.

– Надеюсь, репрессий не будет? – кисло улыбнулся Роулинг.

– Массовых – нет, – серьезно ответил Шактибинду. – Но с утечкой информации мы обязательно разберемся. Итак, господа, – снова обратился он к залу, – время ваших полномочий заканчивается, поспешите! В шестнадцать часов вы должны будете покинуть здание и отбыть в свои регионы до особых распоряжений. Вся охрана главного офиса Совета безопасности ООН переходит в подчинение Службы космической безопасности и обеспечит выполнение распоряжений руководства СКБ.

Шактибинду отошел от микрофона и приблизился к Роулингу. Тот поднялся навстречу и посмотрел на новоявленного правителя Земли сверху вниз – индус едва доставал ему до плеча.

– Может, пройдем в мой кабинет? – предложил теперь уже бывший председатель Совбеза.

– Пожалуй, – кивнул Шактибинду. – Нам есть что обсудить.

Когда молчаливый секретарь закрыл за ними дверь, Роулинг по-хозяйски расположился в своем кресле, сделав приглашающий жест:

– Садись, Джамар. Разговор у нас, думаю, будет долгий. Начну с главного. Помнишь наш разговор два месяца назад?

– Помню. И сожалею, что не настоял тогда на ответе: откуда и от кого ты получил информацию о применении «Хроноса»?

– Если бы ты меня послушал и переубедил своих «головастиков», а ты это делать умеешь, вопрос уже был бы решен кардинально, и никакой «серой» угрозы не появилось бы!

– Почему ты так уверен, Фрэнк? У тебя есть какая-то особая информация о «серых» террористах?

– Не дави на меня, Джамар! Я просто анализирую. Я все-таки безопасник, хоть и бывший теперь. Это же очевидно: цель «серых» – помешать использованию «Хроноса»…

– Идея с «выстрелом», конечно, неплоха. Но неужели ты думал, что ее не просчитали?

– Гм! И какой вывод?

– Сомнительный. Результат попадания непредсказуем, а в случае отрицательного исхода на повторные действия времени уже не будет!

– Тогда каким образом, учитывая сложившиеся обстоятельства, ты собираешься обеспечить безопасность проекта «Большой Прыжок»? – насмешливо прищурился Роулинг.

– Уже обеспечил, Фрэнк. – Шактибинду улыбнулся одними уголками полных губ. – Надеюсь, ты кое-что слышал об отряде «Геккон»?

– Конечно. Неплохие ребята. Думаешь, выстоят против «серых»?

– Думаю, да.

– Но их же очень мало!

– Достаточно, чтобы прикрыть «Хронос». Собственно, они там уже два месяца.

– Как?! А… мои безопасники?..

– Твои – на своих местах, а «гекконы» – на своих. И если твои «орлы» за два месяца не обнаружили моих «ящериц», делай выводы сам!

Глава 5. Катастрофа

Багамы, остров Кота, Нью-Байт

30 января 2061 года, 15:35 по СМВ

Вертолет высадил Роулинга прямо на широкую белую полосу пляжа и, взметнув песчаное облако, отвалил в сторону лагуны. Бывший председатель Совбеза ООН, а ныне – генерал в отставке, проводил взглядом серебристую «стрекозу» и легкой походкой направился к видневшемуся среди зарослей рододендронов бунгало метрах в двухстах от прибоя.

За пару месяцев после «переворота», что устроила Служба космической безопасности во главе с директором Джамаром Шактибинду, каких-либо крупных инцидентов или терактов так и не произошло. Это весьма укрепило позиции безопасников в обществе, поначалу встретившем их диктатуру в штыки. Получалось, что СКБ действительно удалось взять ситуацию под контроль, в чем Роулинг сильно сомневался. По большому счету ему теперь не было никакого дела до всяких политических игрищ и антитеррористических мероприятий. Волновало его только положение собственных дел, серьезно пошатнувшихся после вынужденной отставки. В одночасье лишиться такого мощного финансового и силового источника, как Совбез ООН – это, извините, что называется, мордой об стол! Какая может быть, к черту, лояльность, которой от него так упорно добивался Джамар, когда разом сорвалось огромное количество сделок и многие бывшие друзья просто отвернулись.

Но обстоятельства часто становятся сильнее человека. И вот сегодня Роулинг был вынужден принять приглашение дона Аламоса и посетить его «скромное бунгало» на одном из красивейших островов Багамского архипелага.

Хозяин сидел в шезлонге под зонтиком из пальмовых листьев и курил неизменную чаруту.[35]35
  Сигара из черного кубинского табака.


[Закрыть] На нем были только короткие шорты, которые почти утонули в складках обширного волосатого брюха. Справа под рукой у дона Аламоса стояла голубая сумка-холодильник, а рядом на песке валялось несколько смятых пустых жестянок из-под пива.

Роулинг подошел и, не спрашивая разрешения, плюхнулся в соседний пустой шезлонг, потянулся к сумке и выудил запотевшую банку «Будвайзера». Терпкая горьковатая жидкость приятной прохладной волной освежила пересохшее горло бывшего председателя Совбеза, и настроение его стало понемногу улучшаться. Карлос продолжал медленно посасывать сигару, уставившись поросячьими глазками на горизонт, и молчал. Роулинг тоже помалкивал, потягивая отличное пиво, по опыту зная, что разговор уже начался. Такова была манера этого латиноса.

– Времена меняются, Фрэнки, – лениво произнес наконец дон Аламос, – и отнюдь не в лучшую сторону. Давно ли я приходил к тебе за помощью и советом? И вот теперь ты пришел ко мне.

– Не я пришел, а ты пригласил, Карлос, – уточнил Роулинг. Он решил держать дистанцию: такая акула, как дон Аламос, проглотит не раздумывая, если сочтет бывшего приятеля бесполезным.

– Пусть так, – легко согласился тот. – Но ты же не будешь отрицать, что не отказался бы от доброго совета, как поправить свои дела?

– Не буду.

– Во-от! Значит, мы друг друга поймем. Смотри, что получается, Фрэнки. Ты лишился положения, я лишился вактера, а в результате мы оба лишились власти! И это самое неприятное.

– Куда уж хуже!

– А что делают сильные мужчины, когда их обижают?

Роулинг допил пиво и покосился на латиноса – нет, не шутит.

– Дают сдачи. – Он смял пустую банку и швырнул ее на песок. – Что ты, собственно, имеешь в виду?

– Ты помнишь, Фрэнки, как нам было весело в тридцать седьмом в Перуанских Андах? – Дон Аламос оскалился. – Мы – молодые, здоровые парни заливали огненным студнем вонючие норы этих краснозадых кечуа, возомнивших себя хозяевами страны. А через полгода мы с тобой уже были национальными героями, возглавившими священную борьбу великого народа кечуа против империалистических хищников…

– К чему ты клонишь, Карлос? – Роулингу очень не понравилось воспоминание. Это был один из самых темных моментов его биографии, к счастью, надежно похороненный от посторонних глаз.

– Враг моего врага – мой друг. – Латинос наконец выбросил измусоленный окурок и кряхтя потянулся к сумке-холодильнику.

Роулинг мгновенно перехватил его руку чуть выше локтя и слегка нажал на болевую точку. Дон Аламос дернулся и с удивлением уставился на свою повисшую плетью кисть.

– Ты чего, Фрэнки? Я же пошутил!

– А я не терплю шуток, – хищно ухмыльнулся Роулинг. – Выкладывай, зачем позвал!

– Ладно, ладно, – толстяк принялся разминать онемевшую руку, – костолом чертов! Все очень просто: надо выйти на контакт с этими «серыми» террористами и договориться.

– О чем ты, Карлос?! – Бывший председатель Совбеза вытаращился на старого приятеля, будто видел его впервые. – Они же хотят…

– А ты уверен, что «серые» хотят именно этого – не допустить «Большого Прыжка»?

– Но ведь все их… акции были направлены против… – Роулинг явно растерялся.

– Против чего? Против вактерных накопителей, станций дальнего наблюдения, безопасников?.. А ведь, казалось бы, самым логичным ударить в сердце проекта – по «Хроносу». Но «серые» даже близко не сунулись!

Дон Аламос закончил массировать кисть, сунул руку куда-то за спину и выудил новую сигару и зажигалку в форме маленького наутилуса. Хитро поглядывая на озадаченного Роулинга, он принялся не спеша раскуривать чаруту. Бывший председатель Совбеза в замешательстве потеребил кончик своего длинного носа, потом достал свежую банку пива из холодильника и основательно к ней приложился, уставившись на недалекую лагуну.

Картина и впрямь была чудесной: сахарно-белый пляж, изумрудная гладь воды и голубой купол неба. Почти на пределе видимости, у самого горизонта возникло и стало быстро перемещаться слева направо ярко-оранжевое пятнышко – трансатлантический экспресс, авиамаран, отправился в очередной рейс из Нассау в Лиссабон.

– Скажи, Карлос, ты бы хотел, чтобы все вот это, вся эта красота и благодать в одночасье исчезли? – Роулинг обвел горизонт широким жестом.

– Ну, если мне пришлось бы выбирать между собственной шкурой и… этим, я бы предпочел шкуру, – осклабился латинос. – Расслабься, Фрэнки, все не так плохо. Надо лишь выяснить, что им в действительности нужно здесь, на Земле. Мне кажется, дело не в вактерах. И даже не в этом долбанном астероиде… Главное сейчас – найти способ связаться с «серыми».

– По-моему, с ними ничего не выйдет. Уж больно они смахивают на простых исполнителей. Надо поискать хозяина, – Роулинг и не заметил, как втянулся в обсуждение самой жуткой в своей жизни авантюры. В нем снова проснулся профессионал-охотник, каким он и был в пору молодости. – Судя по вектору влияния, он должен быть где-то рядом – на Луне или даже на Земле.

– Понять бы еще, кто он? – притворно вздохнул дон Аламос, но Роулинг этого не заметил. Он весь уже был в поиске: охотник вышел на тропу, и теперь найти след становилось лишь вопросом времени.

– Логика событий подсказывает, что это, скорее всего, негуман. Джамар прав, договориться с ним вряд ли удастся.

– Его надо сначала найти, Фрэнки, а уж потом будем решать, как с ним общаться.

Роулинг задумчиво посмотрел на толстяка, допил пиво и поднялся.

– Я, кажется, знаю, у кого может быть ответ. Hasta la vista, viejo amigo![36]36
  До встречи, дружище! (исп.)


[Закрыть] – И он, не оглядываясь, направился к пляжу.

Мгновением позже из-за дальних пальм выскочил серебристый геликоптер и, развернувшись над лагуной, пошел на посадку в сотне метров от Роулинга.

Дон Аламос молча наблюдал, как вертолет подобрал бывшего председателя Совбеза и быстро растворился в дрожащей синеве.

– Желаю тебе не свернуть шею раньше времени, amigo! – процедил толстяк, потом полуобернулся в сторону бунгало и заорал: – Сабрина, nalgudo perra[37]37
  Толстозадая сучка (исп.).


[Закрыть], мы будем сегодня обедать или нет?

Италия, Рим, Центральная национальная библиотека

13 февраля 2061 года, 13:39 по СМВ

– Добрый день, синьор Роулинг! Рады вас видеть! – Маленький лысый человечек с круглыми и черными как маслины глазками, одетый в светлый летний костюм, подобострастно поклонился и суетливо вставил магнитную карточку в замок. Дверь с табличкой «Private entrance»[38]38
  Служебный вход (англ.).


[Закрыть] с легким вздохом исчезла в стене. – Прошу вас, проходите, синьор! Осторожно, ступенька!.. – зачастил человечек, приседая от усердия. – Как же вы давно у нас не были! Мы уж подумали было, не случилось ли чего?

– А с чего это ты стал таким заботливым, Джузеппе? – скривился бывший председатель Совбеза, уверенно шагая по хорошо знакомому коридору мимо закрытых наглухо дверей подсобных помещений библиотеки.

– Ну как же?! После таких событий могло произойти все, что угодно!

– Каких это событий? – Роулинг резко остановился и схватил итальянца за лацкан пиджака. – Ты случаем меня не похоронил?

– А-а, – Джузеппе слабо дернулся и побледнел. – Никак нет, синьор председатель! Всегда рад служить, господин синьор… Да мы за вас…

– Заткнись! – Роулинг поморщился. – И слушай! Я хоть теперь и частное лицо, но биографию тебе испортить могу в любой момент. Или ты думаешь, что торговля ворованной служебной информацией уже не наказуема?

При этих словах итальянец снова трепыхнулся и окончательно сник. Джузеппе Ринальди, более известный в определенных кругах как Пройдоха, был хакером. Причем хакером, что называется, от бога, если Всевышний признает подобную профессию. И работал Джузеппе исключительно с крупными промышленными и финансовыми корпорациями, воруя информацию у одних и продавая другим. При этом приемы, которыми он пользовался, приводили службы безопасности в ярость и восхищение. Все знали, что это дело рук Ринальди, но поймать и уличить его долгое время не удавалось никому, пока наконец обнаглевший Пройдоха не влез на сервер Совета безопасности ООН. Что уж ему там понадобилось, так и осталось тайной. Вернее, никто Джузеппе об этом так и не спросил, потому что для охотников из Совбеза достаточно было самого факта взлома. И здесь Пройдоха наконец нарвался на достойных соперников. Его вычислили в течение двух минут. А еще через четверть часа, счастливого и ничего не подозревающего, взяли тепленьким прямо в собственном «nido di famiglia»[39]39
  Здесь: «родовое гнездо» (итал.).


[Закрыть]. Паршивца поставили пред грозные очи председателя Совбеза, и Роулинг, побеседовав с Джузеппе с глазу на глаз, распорядился пристроить компьютерного гения на скромную должность системного администратора Центральной национальной библиотеки Рима под строгий надзор. Публика прониклась уважением к великодушию такого всесильного человека, а трусоватый от природы Пройдоха готов был наизнанку вывернуться ради нового благодетеля.

– Вижу, ты меня понял, – удовлетворенно усмехнулся Роулинг и хлопнул Джузеппе по тощему плечу. – Ладно, не дрейфь. Мне всего-то нужен твой сервер на часок.

– Санта Розалия, о чем речь! – обрадованно взвился тот. – Синьор Роулинг, да за вас… да я ради вас…

Через пять минут бывший председатель Совбеза уже сидел в одиночестве в небольшом бункере, изолированном и экранированном от внешнего мира, перед терминалом компьютера нового поколения типа КРИС[40]40
  КРИС – кристаллическая интеллектуальная система.


[Закрыть], слишком мощного для сервера локальной сети, но столь необходимого для свободного поиска по Всемирной паутине. Предусмотрительный Пройдоха оставил рядом с креслом оператора столик с кофеваркой и заряженным ростером, а сам незаметно испарился.

Роулинг включил кофеварку и запрограммировал ростер на сырные хлебцы, несколько секунд сосредоточенно вглядывался в темноту спящего экрана, потом решительно набрал знакомый код на панели интера и замер в напряженном ожидании. Ответит или нет? За последние две недели после разговора с Карлосом Роулинг делал неоднократные попытки связаться со своим таинственным визави, но Призрак не отзывался. И бывший председатель Совбеза пришел к неутешительному выводу, что Призрак, видимо, каким-то образом определял уровень доступа собеседника. А поскольку у Роулинга после отставки статус резко упал до среднестатистического, то Призрак теперь его просто игнорировал. И тогда Роулинг вспомнил о Пройдохе.

Мгновения до соединения показались бывшему председателю вечностью.

– Слушаю тебя, Фрэнк, – раздался знакомый шелестящий голос, но осветившийся экран, как и раньше, остался пустым.

– Наконец-то! – невольно вырвалось у Роулинга. Он в волнении подался вперед, но тут же взял себя в руки, откинулся на спинку кресла. – Только почему теперь «Фрэнк»?

– Потому что ты теперь просто человек Фрэнк Роулинг.

– Откуда ты… Впрочем, неважно. Но ты согласен говорить со мной?

– Я уже говорю с тобой. Что ты хочешь узнать?

– Кто такие на самом деле «серые» террористы и возможен ли с ними контакт? – Роулинг решил не выяснять, почему Призрак соизволил с ним пообщаться, несмотря на изменение его общественного статуса. Призрак ничего не делает просто так: раз общается, значит считает его, Роулинга, по-прежнему чем-то полезным и нужным ему.

– «Серые», как вы их называете, не живые существа и контакт с ними для вас вряд ли возможен.

– Я так и думал! – не удержался бывший председатель Совбеза.

– Это активные психофизические матрицы с ограниченным энергетическим потенциалом, – ровно и монотонно продолжал невидимый и всезнающий собеседник. – А хозяином их является тот, кого вы называете Гость.

– Подожди, – Роулинг вытаращился на пустой экран, – в прошлый наш разговор ты уверял меня в том, что Гость – искусственный объект. Тогда получается, что «серые» – засланные им роботы…

– Я такого не говорил, Фрэнк. Я сказал, что Гость – не астероид…

– Стоп! Неужели ты намекаешь на то, что этот долбаный артефакт… живой?!

– В каком-то смысле – да, но не в вашей системе понятий. В любом случае контакт с ним для вас невозможен.

– А для тебя, Призрак?

– Скажем так: затруднителен… Хотя теперь это тоже не имеет значения.

– Но что ему нужно от нас?

– От вас – ничего, потому что вы для него так же не существуете как разумные системы. Ему нужен хроногенератор. Гость – житель другого континуума, случайно попавший в ваш через разрыв темпорального барьера.

– Пробный запуск спайкера в пятьдесят четвертом… Я так и думал! – Роулинг в досаде ударил кулаком по столику, расплескав кофе из чашки. – И что теперь?

– Если вы не успеете запустить «Хронос» до прибытия Гостя, шансов на выживание у вас не будет.

– Насколько я знаю, работы ведутся в максимальном темпе…

– К сожалению, Фрэнк, ты так и не смог убедить своего коллегу, что единственно верным вариантом является «выстрел» из хроногенератора, а не принятый им план «большого прыжка»!

– Это решение не одного Джамара. План был предложен весьма авторитетным ученым в области хронофизики – профессором Валлентайном. План прошел экспертизу, был назначен квалитет ответственности, заключение Научного совета ООН однозначно указывало…

– Профессор Валлентайн позже изменил свое мнение и предложил именно «выстрел». Однако ваши руководители не пожелали прислушаться к мнению ученого.

– Насколько я знаю, – невольно поморщился Роулинг, – все решило выступление этого русского, Береснева?.. Совет однозначно проголосовал за хроносферу…

– …а в результате вы получили массированную атаку «серых»! – В голосе Призрака едва ли не впервые прозвучала досада. – Для «выстрела», кстати, потребовалось бы на порядок меньше энергии. А теперь, скорее всего, вы просто не успеете.

– Но до Столкновения еще минимум полгода!..

– Как ты, наверное, уже догадался, Гость ждать не намерен. Его активные матрицы скоро возьмут «Хронос» под контроль.

– Там сейчас полно «гекконов».

– Ваши модифицированные воины, конечно, хороши. Но их количество конечно, и по имеющейся информации, создание новых весьма сложно и затруднительно. Гость же практически не ограничен в возможностях по клонированию активных психоматриц.

– Какой же выход?

– Взять под контроль активные матрицы.

– И это возможно?

– Да. Я передам тебе резонансные частоты управления. Ваше дело – быстро собрать несколько излучателей с такими характеристиками. Это вполне вам по силам. Прощай!

– Погоди! – спохватился Роулинг. – Давно хотел спросить: а тебе какая от всего этого выгода? Ведь ты тоже не человек?..

– Всему свое время, как говорите вы, люди, – прошелестел Призрак и, как показалось бывшему председателю, на этот раз чуть насмешливо. – Файл уже в компьютере.

Связь прервалась. Некоторое время Роулинг сидел, задумчиво потягивая остывший кофе, потом вывел сервер в активный режим и сразу увидел сообщение о новом поступлении сетевой почты. Он быстро перекачал пакет на личный кристалл памяти, который всегда носил с собой в виде перстня на среднем пальце левой руки, потом уничтожил следы файла из реестра и поднялся.

– Ну вот, теперь нам есть о чем поговорить, Джамар! – сказал Роулинг в пространство, хищно оскалившись. – До скорой встречи! – и стремительно вышел из бункера.

Плато Шира, предгорья Килиманджаро

1 марта 2061 года, 06:44 по СМВ

Виктор проснулся сразу, без перехода из сна в явь, как это делает обычный человек. Все «гекконы» обладали этим качеством помимо многих других необычных способностей. Береснев служил в специальном отряде СКБ уже третий год и ничуть не жалел, что согласился…

Виктор попал в отряд случайно, а вовсе не из-за дружбы отца и Джамара. Его привел сам командир, Антон Заремба – «геккон номер один». Береснев познакомился с ним во время Первой лунной войны – вооруженного конфликта между Конфедерацией Стран Азии и Европейским Союзом за сферы влияния на Лунных территориях в 2056 году. Виктор служил в полиции Внеземелья по контракту, участвовал в защите космопорта «Луна-главная» и фактически спас Зарембу, зажатого рухнувшей от взрыва ракеты опорой стартового стола. Антону понравились, как он выразился, кондиции молодого полицейского, и он предложил Бересневу пройти тесты Службы космической безопасности.

И вот теперь «гекконы» уже полгода несли круглосуточную охрану самого ценного и важного объекта планеты – исследовательского центра «Хронос». Директор СКБ после инцидента с нападением на центральный офис Службы пришел к выводу, что биотехи не смогут обеспечить надежную защиту центра, и решил подстраховаться, руководствуясь логикой событий: следующий удар «серые» нанесут непосредственно по «Хроносу». Пока же все было спокойно и именно это настораживало.

Виктор буквально за пару недель выучил наизусть сложнейшую структуру подземного комплекса и мог теперь с закрытыми глазами и зажатыми ушами пройти откуда и куда угодно без затруднений и кратчайшим путем. Он знал все уязвимые места «Хроноса» и даже подсказал Антону оптимальную схему «зон внимания». В результате «гекконы», которых насчитывалось тридцать шесть человек, получили возможность нести охрану половинным составом, что существенно увеличило возможности отряда.

Береснев, общительный от природы, успел перезнакомиться со многими сотрудниками комплекса. У него даже появились друзья – веселый и хулиганистый Анатолий Бурков по прозвищу Счастливчик, которое он заработал после возвращения из «межвременья», куда его тело попало из-за ошибки в предварительных расчетах эксперимента «Хроноскоп». А также его коллега, интеллигентный и застенчивый Ежи Костецки, непосредственный виновник создания проекта «Большой Прыжок». Виктор был потрясен, когда узнал, что молодого поляка назначили заместителем директора «Хроноса», грозного профессора Нганакаа.

Историю первого хронавта в комплексе знали все чуть ли не наизусть. Это стало главным событием после Столкновения. Команда Велисевича все-таки сумела вторично подтвердить эффективность социона в решении многоуровневых задач, какой оказалась перенастройка «Хроноса». Ребята нашли коварную ошибку первых расчетов, придумали, как предотвратить возникновение эха хроновектора, результатом которого были нашествие на комплекс «иновременных» призраков и «болезнь» Счастливчика. Теперь Бурков ходил по «Хроносу» королем, рассказывал всем о своих необыкновенных ощущениях во время пребывания во «вневременье» и демонстрировал темно-синий шрам на груди – единственную сохранившуюся после выхода из комы метку. Однако по-прежнему не желал беседовать на тему того, что увидел «там», говорил, что ничего не помнит…

Очнувшись от сна, Береснев провел комплекс психофизической гимнастики, настраивая организм на рабочий режим, затем принял душ и вышел на связь с командиром. Как всегда для этого ему потребовалось легкое волевое усилие, чтобы вызвать образ головы Зарембы и мысленно «постучать» ее по темени. Голова открыла глаза и улыбнулась:

«Привет, Виктор».

«Доброе утро, командир. Я готов к дежурству».

«Не торопись. Сегодня у тебя специальное задание. Вы с Митхуном обеспечиваете сопровождение эксперимента «Хроноскоп-2». Ты – старший. Все вводные получишь у заместителя директора Костецки. И обязательно поешь – мало ли что, а ресурс надо пополнять».

«Вы чего-то недоговариваете, командир. Что случилось?»

«Есть неподтвержденные данные по сектору технического обеспечения: одна из камер зафиксировала движение…»

«Серый?»

«Человек. Но чужой».

«Взяли?»

«Нет. Он не локализуется нашими трекерами*».

«Я могу помочь, командир…»

«Выполняй задание! Конец связи», – образ Зарембы задрожал и исчез.

Береснев встряхнулся, привычно переводя организм в обычный режим, включил интер локальной сети и набрал код вызова.

– Poranek dobry, pan Jerzy![41]41
  Доброе утро, пан Ежи! (польск.)


[Закрыть] – приветливо поздоровался он с появившимся на экране, заспанным и взлохмаченным парнем.

– Czolem, Viktor[42]42
  Привет, Виктор (польск.).


[Закрыть], – пробормотал тот, протирая кулаками глаза. – Который час?

– Уже семь часов – полдня прошло!

– Шутник!.. У тебя что, бессонница?

– А у тебя сегодня ответственный день.

– У меня каждый день – ответственный. – Костецки наконец очнулся, пригладил вихры и внимательно посмотрел на приятеля. – Что-то случилось, Виктор?

– Нет, – Береснев решил не посвящать заместителя директора в текущие события, справедливо рассудив, что это прерогатива начальства. – Просто я отвечаю за безопасность сегодняшнего эксперимента.

– Ага. – Костецки повеселел. – Это хорошо! Тогда встречаемся через час в зоне Х.

– Профессор будет присутствовать?

– Нет, он вернется только завтра. У него сегодня заседание в Научном совете ООН!

– Хорошо. Do spotkania, Jerzy![43]43
  До встречи, Ежи! (польск.)


[Закрыть] – Виктор кивнул и переключил связь. – Митхун, ты готов?

– Всегда, брат. – Длиннолицый и горбоносый пенджабец на экране сделал приветственный жест. – Мы снова работаем на двоих? – Он выговаривал слова по-русски очень тщательно, однако путал значения.

Виктор из вежливости не поправлял его, полагая, что это сделает кто-нибудь другой.

– Мы сегодня дежурим в зале «Хроноса». Жду тебя через час, брат. Полная экипировка и оружие.

– Я понял, брат.

Береснев с минуту задумчиво смотрел на погасший экран, прокручивая в уме схему зоны Х и намечая векторы внимания. Нет, не получится у двоих перекрыть всю зону! Придется ограничиться активным пространством самого эксперимента, а на внешний периметр выставить биотехов.

Затем его мысли переключились на сообщение Зарембы. Кто же все-таки такой, этот чужой? Биотех?.. Антон утверждает, что трекеры определили чужого как человека. Но как мог обычный человек незаметно преодолеть четыре уровня охраны «Хроноса»? Значит, он не обычный. Как «гекконы»?.. Но ведь других «разбуженных» вроде бы не существует. Официально «эффект сурка» запретили к использованию, а технологию забрала себе СКБ. Впрочем, это ничего не значит. Кто-то мог скопировать процесс еще до того, как наложили запрет. Но если это так, сюрприз для «Геккона» может оказаться весьма неприятным. Одно дело бороться с людьми и совсем другое – с себе подобными.

Береснев решил поделиться догадкой с Зарембой, но тот не ответил на вызов интера, а на мысленный запрос «отмахнулся», мол, некогда сейчас. Немного удрученный и встревоженный Виктор поплелся в ближайшее кафе, как по старинке здесь называли пункты питания, расположенные по несколько штук на каждом уровне комплекса.

В круглом помещении было пусто и тихо. Техперсонал комплекса уже успел позавтракать, а научная часть сотрудников, похоже, еще не проснулась. Береснев заказал биотеху-официантке – весьма миловидной, но совершенно холодной, как Снежная королева, девушке – свою любимую яичницу с луком и помидорами, стакан грейпфрутового фрэша и уселся за столик лицом к входу. Он всегда садился так – с детства терпеть не мог находиться спиной к двери, казалось, что тогда кто-нибудь обязательно подкрадется и сделает нечто неприятное. Но едва Береснев принялся за яичницу, в кафе ввалился свежий и бодрый Счастливчик. В помещении сразу стало шумно и весело, будто зашел не один человек, а дружная жизнерадостная компания.

– Витька, здорово! – Бурков обрушился на соседний стул и энергично потряс протянутую Бересневым руку. – Лопаешь уже?.. Эй, красавица, – обернулся он к Снежной королеве за стойкой, – принеси-ка мне жареной картошки с малосольными огурчиками и стакан чаю, да покрепче!

– Ты чего в такую рань поднялся? – поинтересовался Виктор, уплетая завтрак. – Неужто снова в хронавты нацелился?

– Нет уж, спасибо, – мгновенно посерьезнел Бурков. – Пусть теперь кто-нибудь другой… путешествует.

– И кто же пойдет сегодня?

– Никто. Сегодня мы запустим «туда» биотеха в полной экипировке, как космонавта.

– А зачем? Они же…

– Вот именно! – Анатолий сделал страшные глаза. – Только биотех способен оценить ситуацию «там» беспристрастно и прийти к правильным выводам.

– Да что же «там» такого происходит? – не выдержал Виктор. – Можешь ты объяснить? Чего вы все боитесь?

– Объяснить, увы, не могу. Амнезия, – вздохнул Бурков. Потом, оглянувшись для чего-то, словно желая убедиться, что за ними никто не следит, тихо добавил: – Это надо увидеть и… прочувствовать самому. «Там» всё – другое… И у нас очень мало времени, чтобы понять, что произойдет, когда состоится Большой Прыжок.

– Ну, хоть намекни, кого или что ты там увидел?

– Себя, солдат, себя родимого! Кого же еще?.. – уже громко хохотнул Анатолий, подцепил на вилку огурчик и громко захрустел.

У Береснева враз пропало желание продолжать разговор, он уже жалел, что начал его. Некоторое время оба молча и сосредоточенно расправлялись со своим завтраком. Виктор закончил раньше и, торопливо поднявшись, извиняющимся тоном сказал:

– Увидимся в зале «Хроноса», Счастливчик. Не опаздывай.

Вызов Зарембы настиг его в лифте.

«Виктор, ты на месте?»

«Нет, в пути…»

«Поторопись! Трекеры зафиксировали еще трех чужих. Похоже на вторжение!»

«Вдвоем нам не перекрыть все векторы внимания в зоне Х. Нужен еще один «геккон»…»

«Свободных нет – ты знаешь. Надеюсь, до настоящего боя не дойдет. Конец связи!»

Береснев вышел из лифта на «нулевом» этаже, где располагался вход в зал «Хроноса», и нос к носу столкнулся с Митхуном. Пенджабец в точности выполнил указания Виктора и выглядел теперь как боевой киборг из древних фантастических фильмов – пластинчатый доспех, шлем HMD*, плоский ранец компьютерного комплекса и турель страйкера на правом плече.

– Я готов, брат, – Митхун поднял руку в традиционном сикхском приветствии.

– Хорошо, брат, идем.

Зал «Хроноса» кипел жизнью. Дежурные техники и операторы в защитных скафах сновали по всему гигантскому пространству вокруг циклопических колонн генератора риманова пространства. Команда Ежи Костецки почти в полном составе толпилась за подковой пульта управления. Не было только самого заместителя директора и Счастливчика Буркова. У самого входа, заложив руки за спину и покачиваясь с пяток на носки, стоял Викк Ван Дамм и наблюдал за происходящим со своим излюбленным мрачным выражением на обрюзгшем лице.

Береснев вежливо поздоровался с главным инженером и поинтересовался:

– А вы что же, не участвуете в эксперименте?

– Я не участвую в авантюрах, молодой человек! – Голландец гордо выпрямился, и от этого его объемистый живот стал еще больше.