Текст книги "Коллекционер (сборник)"

Санаторий «Огни Ставрополья». Аллеи парка проходят мимо знаменитых радоновых источников. Потом центральный полувоенный санаторий. Чуть дальше «Касатка» и самая дорогая здравница Пятигорска «Криница». Именно возле «Криницы» и попали они с Инкой в историю.

Что там было? Артур заказал сёмгу на вертеле… Дородная тётенька пела под фортепьяно. Кафе «Панорама Кавказа»*. Всё так, ничего не перепутала.

Чуть раньше…Экскурсии на Эльбрус, Провал – пешком, восхождение – смешное слово для тех, кто с альпенштоком подбирается к пику Чогори – на Машук с Воротами Желания. Отсюда посредством немецкой оптики вездесущего Карла Цейсса можно было увидеть микроскопических футболистов, тренирующихся на стадионе «Терек», и такие же размером, ничуть не больше, лодочки, плавающие по озеру в городском парке, а ещё заметить при желании место той самой ДУЭЛИ. Кольцо по пути на Медовые Водопады, в сторону Кисловодска. Блины (кабардинские или карачаевские?) с фаршем внутри… На букву «х», кажется… Ресторан «Замок обмана и симпатий»… Хычины! Вспомнила. Да не ресторан, а кавказские пироги с мясной начинкой.

Почему она выбрала именно Пятигорск, хотя здесь обычно прохладней? Практически по всем КавМинводам только на автобусе, а в Пятигорск можно поездом добраться, поэтому выбор пал!

Всё-всё, больше не отвлекаюсь…

… потом Артур завернул замысловатый тост:

– Настоящий кофе должен быть горячим, крепким и сладким, как поцелуй любимой женщины. А тост должен быть коротким и хлёстким, как выстрел в ночи. Я хочу выпить и непременно выпью сейчас до дна за судьбу, которая подарила мне встречу с таким нежным существом как Инна.

Что-то вроде этого.

Она немного огорчилась, когда о ней не было сказано ни слова, и мстительно подумала, что красавчик Артур тосты говорить совсем не умеет. Такое хорошее вступление обратил в банальное славословие в конце. И что, самое обидное, не упомянул её ни разу, стрекозёл мутоновый. А этот, второй, как там его?.. Олег Сергеевич, чтоб ему до конца дней на диете номер 4 досуг коротать! Сидит, будто фазан в гнезде, глаза за очками прячет и молчит. Его, что ли, вежливости никто не учил? Зря я, наверное, согласилась на эту авантюру. Но был ли выбор? Нельзя же девчонку одну отпускать на встречу с прожженным сердцеедом. Захотелось Инке немного адреналина в кровь добавить, шампанского попить, потанцевать под «живую музыку», проще говоря, почувствовать себя роскошной женщиной. Что ж, дело молодое. Пусть опыта набирается. Пока я рядом…

А этот хлыщ, понимаешь ли, врач-андролог с запахом хорошего мужского парфюма и повадками Казановы после отсидки в венецианской тюрьме по совокупности средневековых статей, ведёт себя, как бывалый самец. Намерений уже не скрывает. И намерения те совершенно недвусмысленные.

И как только она соседку не уговаривала, чтобы та бросала свои фортели. Но Инка и слушать ничего не желала. Дело молодое, говорит, когда ещё на волю от мужа вырвусь? А тут с путёвкой здорово подфартило… И Артур этот вполне симпатичный и совсем не агрессивный, в общем-то. А изменять супругу она и не думает вовсе. Так только, флирт один с раскрытием упитанного кошелька хотя бы на четверть возможностей.

Эх, Инка, Инка… Чумовая девка, а жизни не знает. Разве такую можно одну в волчью стаю к андрологам пускать? И Артур, будто чует подвох, зараза. Всё старается от неё избавиться, массажёр увядающей простаты, чтоб ему. Все мужики за ним отарами ходят, как привязанные – будто бараны. Нет, не все, конечно. Только те, кто лечиться приехал по соответствующему профилю.

Импозантный, всегда в дорогом костюме, «спасибо – пожалуйста», «разрешите – а нельзя ли». Сама любезность с глазами удавьими. Инка и повелась на эту клюкву развесистую. Хороший прикид, хороший парфюм, профессия интеллигентная, возраст, опять же, сексуально безопасный… на взгляд дилетантки. А ведь она с самого начала чувствовала, что не так этот андролог прост, каким казаться хотел. Вроде б, отец родной, а присмотришься, коварный соблазнитель с повадками абрека.

– Я даже не знаю, что делать, – сказала Инна вспотевшим от волнения голосом, – у него… ты понимаешь… У него… Ну…

– Не тяни, выкладывай. Что там у него? У твоего Артурки нет денег, чтобы оплатить ужин? Он агент… скажем, «красных бригад»? Его заставили познакомиться с тобой под страхом смерти? Или, может быть, хочет взять тебя в заложницы?

– Ну, не смейся… У него… это… ну, в общем, стоит у него! Вот! Я во время танца почувствовала… Он ко мне прижался, гад такой… Это как же так?

– Так бы и сказала, что у мужика эрекция. – Она готова была расхохотаться, но сдержалась. – И что в том удивительного? Ты будто школьница, честное слово.

– Но ведь ему ведь уже пятьдесят два! Сама паспорт видела…

– Так и что с того?

– Ну… он же такой старый… Разве у них, у мужиков, в смысле, бывает эрекция в этом возрасте?

Она подумала про себя, что в таком возрасте… Эх, сейчас бы Его сюда… Этого странного, ершистого, непокладистого… Этого Мужчину Её мечты… Эх, девочка, девочка… Что ты можешь знать о настоящих мужчинах? Настоящий мужчина в пятьдесят только созревает. Но она не стала делиться сокровенным с подругой по санаторской фортуне. Вслух же сказала:

– Инна, ты на самом деле не знаешь? Мне, право, неловко тебе говорить… Но у мужиков и в семьдесят бывают такие достойные достоинства. А то и в восемьдесят. Тебе родители или, скажем, подруги разве не говорили?

– А почему тогда папа с мамой давно не спит? В общем, я ещё в школе училась… когда они… того… Ну-у-у…, короче, в разных комнатах ночуют…

«Счастливые, – подумала она, – мало того, что у каждого своя комната, так ещё и…» Подумала, а вслух снова сказала совсем другое:

– Ну, во-первых, твой папа не показатель мужского вселенского здоровья. Во-вторых, не обязательно спать вместе, чтобы встречаться в интимной обстановке. Ты же в школе полдня. И в субботу тоже училась? Вот видишь… И наконец, в-третьих, иногда мужчине и женщине просто необходимо спать поврозь… Болезни, синдром хронической усталости – СХУ, слышала о таком? Здесь уже не до жиру, так сказать. Странно, моя дорогая, тебе уже почти трид… Всё-всё, о возрасте не слова. Иными словами, девочке уже достаточно годочков, чтобы иметь представление о физиологии мужчин.

– Но если б ты знала, как у него ст… Такая эрекция! Я просто не ожидала… Ненормальная какая-то… Просто нечеловеческая…

– А крутить мозги мужику? Это, по-твоему, нормально, по-человечески? Знала бы, что ты такая странная…

– И что мне теперь делать?!

– Решать тебе. Хочешь, скажи своему Артуру, что любишь мужа, а всё остальное – не более чем случайность? Мол, не знала, что вы настолько далеко устремите свои намерения. Сойдёшь за дурочку – твоё счастье… А хочешь, езжай с ним. Одна ночь – только одна ночь. Задержишь дыхание, закроешь глаза… Сама же Артура провоцировала….

А в голове отдельной звуковой дорожкой: «Боже, чему я учу девочку!? Это же не для меня и не для неё!»

Инка дрожит.

– Нет… Я не готова. Я решительно не могу. Типа, понимаешь, какое дело: Виталий меня не простит.

– А он узнает?

– Конечно. Я же ему расскажу…

– Сроду таких дур не видела! Спать с чужим мужиком не хочет, а провоцирует его по полной программе. Семью разрушать не желает, а мужу рассказать о своей предстоящей измене стремится, как Павлик Морозов жаждет уконтрапупить отца с дедом и всех родственников до третьего колена.

– Павлик только дядю с отцом сдал, а я ….

– Грамотная… Слов нет. Умная. Эмоций выше крыши! Чем тогда думала раньше, если сейчас мне такое заявляешь?!

– Скажи, что же делать?..

– Только бежать… Причём немедленно. Давай, дурочка, бери «мотор»[2]2
  «мотор» – сленговое название таксомотора


[Закрыть]… у тебя деньги-то есть? Ох, ты – горе моё! Так «папика» раскручиваешь, что даже денег с собой не берёшь, а ещё удивляешься, что он с тобой переспать желает. Ну, не дура ли?

– Я… Я же считала, что ему со мной интересно…

– Конечно… Подумай сама, какой тут интерес кандидату медицинских наук беседовать с крутым женским мастером по шляпкам?

– Но я же не знала…

– Незнание закона… А, ладно – всё равно без толку! В общем, так: сейчас мы выходим вместе. Ты делаешь вид, что закуриваешь…

– Я же не курю…

– Не важно. Прикуришь…

– У меня и сигарет-то нет…

– Захочешь жить (это уже перебор!)… с честью, найдёшь… у кого взять сигарету. Всё, не перебивай больше… Ты куришь, я поднимаюсь наверх. Артуровы «кони» ничего не заподозрят. Какие «кони», спрашиваешь? Ты, вообще говоря, совсем ничего, что ли, не замечаешь? Тут полно этих гавриков. Ну, да, охранники из санатория. Думаешь, они просто так зашли поужинать одновременно с нами? Хватай жопу (сейчас не до выбора выражений!) в горсть и мухой лети через запасной выход… Ну, да, через кухню. Только проследи, чтобы парни Артуркины отвернулись хотя бы на секунду. Понятно? Что значит, «как же ты»? Раньше не приходило в голову спросить, бабочка моя махаонистая?.. Всё, не рассуждаем! Молчи! Слушай меня. Я отвлекаю Артура с его молчаливым бобиком. Рассказываю, что тебе стало плохо… А ты, когда доедешь до санатория, отзвонись… Ответа не жди. Я и так пойму, что ты в безопасности… Всё, выходим, наивная душа… Операцию «Кавказская нелепица, побег из сераля» считаю открытой. Маэстро, раздайте героям героические атрибуты. Мы начинаем, господа и дамы! Мы начинаем…

От погони ушли легко и весело. Не зря Олег Сергеевич сетовал на своё непонимание культурной женщины в свободном полёте. Не предусмотрел, получается, такого исхода, да, и Артуру ничем не помог.

Всю ночь потом провели с бестолковой напарницей в комнате у соседей, благо там женщины с понятием оказались. Ещё часа полтора после окончания курортной операции «Спасти бестолковую Инку» по коридору корпуса топали озадаченные ноги недогадливых секьюрити, и доносился голос возбуждённого Артура. Хороший мужик, но не король! Нет, не король. И даже не Рыцарь Озера!

… потом всё стихло…

Обитатели санатория «Огни Ставрополья», свободные от процедур, неторопливо заполняли крыльцо своими сытыми после завтрака телами. Её молчаливый сосед по столу был внезапно атакован многократно превосходящими, в плане русского разговорного, силами противника. Энергичная женщина с крашеными под «неостывший пепел Клааса» волосами хватала мужчину за руку и предлагала познакомиться поближе. Он коротко буркнул: «Я женат…», будто бы ему предлагали немедленно венчаться, а не просто пофлиртовать. Кого другого эта фраза сразу бы осадила, но не даму куртуазных желаний с провокационным началом во вздымающейся груди.

– А у вас дома есть аквариум? – не отставала огненно-рыжая фурия из соседнего корпуса, которая меняла партнёров по танцам каждый вечер. – Давайте я стану Золотой Рыбкой в вашей коллекции?

Он молчал. Второй раз открыл рот только возле памятника на экскурсии. После её слов. Ну-у… вы помните, надеюсь.

Автобус мчался в сторону Эльбруса. Водитель зазевался на повороте и угодил передним колесом в выбоину. Экскурсанты из санатория возмутились. Вернее, возмутился один за всех: правильного социалистического вида мужчина с длинным носом и приплюснутыми к безнадёжно лысеющему затылку ушами, в строгом костюме с галстуком «пробуждение народных масс» и …

… мужчина судорожно сглотнул и не то спросил, не то утвердил, осторожно взвешивая слова:

– Этому шоферу только бы дрова возить.

Его фигура – знак «полувопроса» с опасением получить решительный отпор.

Водитель услышал, несмотря на то, что сказано было вполголоса. Он перекатил замусоленную беломорину в уголок рта и ответил вполне достойно:

– Молчи, Буратино!

Двадцать с лишечком лет назад это происходило. Она уже тогда работала корректором, ещё, правда, в государственном издательстве. Он потерял рукопись. Искали вместе. Так и познакомились. Пили горький колхидский чай за знакомство и без конца смеялись, и Ему уже было наплевать, что там случилось с его неподъёмным манускриптом.

Она не спешила ответить утвердительно на его решительное предложение «соединить НАШИ усилия», памятуя сетования подруги о судьбах отечественной невесты в условиях Нечерноземья. Что-то там такое с ней приключилось, как в театре абсурда.

А потом…

…свадьба. Фраза молодожёна в ответ на реплику кого-то из гостей, что всё так пристойно проходит: «Подождите, скоро мои подойдут…» И подошли.

А этот идиотский прикол! В первую же брачную ночь! Кто сможет такое вынести?.. Новоиспечённый супруг пошёл с друзьями по озеру на моторке. Морячок, блин горелый! Подруга, читай – молодая, осталась в охотничьем домике одна.

Утро. Пробуждение. На полу лежит кто-то, накрытый курткой мужа. Он? Одно движение ноги и всё выясняется… Оказалось – брат свёкра… Дурацкий взгляд и странный голос: «Я думал, может, помощь будет нужна…» На ногах не стоит, а туда же – помощник!

И всё ведь было предсказуемо заранее, но она ответила «да», за что получила нежный поцелуй в губы, через два года – сына и удивительную жизнь, полную яростных ссор, не менее импульсивных примирений с удивительным привкусом нежной недосказанности в отношениях.

Странный полёт мысли… Она успокоила себя, приподнялась, глотнула минеральной воды, пора отвыкать – не на курорт, чай, едет, и снова попыталась уснуть…

– Чувствуешь?

– Что, «чувствуешь»?

– Ну, аромат, какой, чувствуешь?

– Не понял.

– Да, духи у меня новые, бестолочь!

– Нет, не чувствую…

– Вот и трать деньги неизвестно для чего, а у предмета твоих намерений, так сказать, насморк двусторонний…

– Извини, ещё и замотался… Ничего не чую…

– А теперь? – Подошла поближе.

– Вот. Вот-вот, теперь да… Теперь точно. Чувствую! На что это похоже? На что? Всё, понял. Это пахнет чем-то весенним, даже, скорее, летним… Сейчас, дай подумать. Понял: пахнет начинкой конфет «Ромашка», когда они очень свежие… Представляешь? Так вот, будто эти конфеты «Красной Москвой» сдобрили…

– Дурак! Какой дурачок! Это же настоящая Франция, не какой-нибудь контрафакт польский…

И сердце сжимается от нежности. И хочется уронить слезу радости. И нет никаких причин, чтобы не сделать этого. Как же не любить милого ироничного увальня, который даже шутит так нелепо и странно? Я вас умоляю!

А где-то далеко за горизонтом растворился молчаливый отдыхающий из Стерлитамака вместе со своим сводным братом-андроидом… тьфу, андрологом – с именем известного литературного «овода», так ему не подходящим. Тот самый, который за столом пережёвывал пищу с невероятным достоинством лордов Шэррингтонов в изгнании, будто шахматную партию переводил в эндшпиль усилием коренных зубов без единой червоточинки. Не доводилось ему встречать таких женщин, у которых непонятно, когда они шутят, когда всерьёз? Наверное, просто никогда до этого санаторского заезда не сталкивался с настоящей женщиной! А если и сталкивался, то уныло проходил мимо, не в силах разглядеть что-то такое, от чего замирает сердце и хочется дарить цветы, прыгать с третьего этажа и совершать прочие милые глупости.

Давно-давно пропал перрон вместе с непутёвой Инкой и её глупыми терзаньями, вместе с фотографом «орлиной площадки», многочисленными поклонниками и памятником… Лермонтову?

И что ей сейчас до этого. Она уже наполовину растаяла в руках своего избранника на всю жизнь… Боже, спасибо тебе, что ты дал Ему такие нежные пальцы!

Этот последний день в Пятигорске она решила начать с исследования. Пошла пешком в направлении центра. Лермонтовский дворик, улица Соборная, спина монумента. Памятник немного ниже, видно только затылок. Чуть ближе, ещё немного…

И тогда она увидела… накачанный от долгих раздумий затылок памятника Ленину.

Как же ей стало весело от открывшегося взору! Такое чувство словами не передать…

Памятник Лермонтову, непонятный женский юмор. Всё переплелось и играло озорными зайчиками раннего кавказского солнца!

Отец-основатель, которого обычно помещали справа от немецкой «сладкой парочки» на первомайских плакатах, нависал своей монументальностью, но ничуть не мешал безудержному веселью. Памятник сей выпустил Долгопрудненский комбинат МКК в 1971-ом году в назидание потомкам, но никто и никогда ещё не путал этого гиганта с классиком русской поэзии.

Она хохотала от всей души. Ей было хорошо, она скоро возвращалась домой. А редкие прохожие шарахались от странной и вечно юной женщины, не понимая причин столь заразительной радости. Но тем не менее, улыбались непосредственности изливаемых чувств.

Но всё это скоро уже будет в прошлом… не далее, как сегодня ночью…

И только одинокий бронзовый орёл над филармонией Пятигорска останется на месте с тем, чтобы гордо и величественно обозревать все памятники Лермонтову. В том числе и этот. Орлу же не объяснишь, что такое революция, и отчего вождей возносят на постамент рядом с их антиподами.

Могила царицы Хатшепсут
(Самостоятельная женщина, вариации на тему)

«Скажу я людям времен грядущих,

Тем, кто памятник узрит

моему отцу посвященный,

Тем, кто будет говорить и спорить,

Тем, кто обратится к потомкам своим —

Вот, было это, когда во дворце восседала,

Размышляя о моем создателе,

Подсказало сердце мое сотворить для него

Два обелиска, что (покрыты) электрумом,

Высота которых достигает небес,

В священном колонном зале».

Из надписи царицы Хатшепсут на базе обелиска в Карнаке. Фивы, XVI в. до н. э.

– Вот тебе и на. Началось в деревне утро!

Анка с трудом сообразила, где находится и почему соседи таким безобразным образом ломятся в дверь, да ещё и кричат:

– Сорри, мисс, вставайте! Ехайт будем через три на десат минут.

Где-то рядом тихонько играла музыка. «Похоже на «Pink Floyd», – подумалось Анке. – Собаки лают. Очень в тему».

За окном темень, как у афроегиптянина в зобе – хоть в разведку иди. В голове остатки ночных флюидов танцпола. Тяжело подниматься, когда на пузе стильного в своей ядовитой зеленоватой желтизне ночника со встроенными часами нет ещё и шести. Невероятно сложно гасить в себе упоительный предутренний сон. Особенно на отдыхе. Впрочем, эту экскурсию она выбирала сама. Ага, сообразила, вспомнила. Значит, не всё так плохо, как… как есть на самом деле, ха-ха.

– Встаю, встаю! Не стучите. Сейчас, уже спускаюсь!

Дверь в просторном автобусе марки «Мерседес» медленно поехала и закрылась, аппетитно причмокнув изолирующей резинкой. Пневматический звук при этом вызвал иллюзию свиста занедужившего от долгого воздержания соловья. Затем увертюру поддержал мощный, но экономичный дизель: завёлся, как говорят, с полпинка. Включился кондиционер, и сопровождающий от отеля – сухопарый египтянин… Именно египтянин, а не араб: ох, не любят египтяне, когда их арабами называют! Но, кстати, говорить на арабском и позиционировать данный язык в качестве основного государственного им эта нелюбовь нимало не мешает.

Так вот, сухопарый египтянин объявил экскурсию стартовавшей. Автобусный портье – он же по совместительству водитель, похожий на дромедара, досрочно ушедшего на пенсию, привычным движением включил видеодвойку «Shivaki». Для двойки лучше бы подошёл бактриан, но, видать, сегодня как раз не подвезли.

Улыбка же в столь ранний час уже сама по себе хороша без привязки к какой бы то ни было ассоциативной живности. Даже вытянутую небритость верблюжьего профиля могут украсить раздвинутые уголки губ и добрый прищур тонированных безжалостным светилом берберов-кочевников век.

Так, а что там показывают нынче русскоговорящим туристам?

Хм, «Афоня». Классика. Её укатать-заездить невозможно. Подруги говорили Анке, что во время организованных экскурсий это самый распространённый фильм на пути к Луксору. Да, но ехать-то больше четырёх часов. Интересно, что будет на второе?

Вероятно, ставили и другую кассету, но девушка не слышала, спала, уткнувшись лицом в маленькую подушечку, прислонённую к стеклу. И даже жужжание видеомагнитофона, надрывающего колонки – акустическое завоевание долины Нила – не могло её разбудить до самого въезда на территорию Карнакского храма.

Здесь любознательное содержимое автобусов из конвоя вытряхнулось под палящие лучи африканского солнца.

О конвое стоит сказать пару слов. Когда вы слышите в новостях бесконечные истории о необычайно высокой верояности угодить в автомобильную аварию на дорогах Египта, прежде всего, обратитесь в само внимание, чтобы узнать подробности.

Действительно, концы из курортных зон страны к местам паломничества туристов большие. Шарм-аль-Шейх – Гиза, Шарм-аль-Шейх – Каир, Хургада – Луксор. Пять-десять часов пути в один конец – почти обычное дело. На таких расстояниях не мудрено задремать за рулём и опрокинуть автобус в кювет, если едешь один, без сменщика. Однако касается это, пожалуй что, только водителей, не имеющих государственных лицензий и берущих туристов «за зебры» дешевизной предлагаемых услуг.

Уроки, которые преподал пушкинский Балда своему работодателю и поныне остаются невыученными, хотя сказано было совершенно недвусмысленно: «Не гонялся бы ты, поп, за дешевизной!». Очевидно же – платишь в разы меньше, получаешь взамен риск попадания в аварию: шофёр один, несётся в темноте, не соблюдая никаких правил, кроме главного – заработать побыстрей и побольше.

Другое дело, если покупаешь путёвку в отеле, где живёшь, как это сделала Анна. Вот тут и появляется понятие конвой. В путь отправляется не один, а сразу с десяток-другой автобусов со всего побережья в сопровождении полицейских машин с мигалками. Такой процессии на перекрёстках уступает дорогу весь местный транспорт, включая гужевой и велосипедный. Если едешь в конвое, то безопасность твоя гарантирована с огромной вероятностью.

Так что, собираясь в Египте на экскурсию, не делайте выбор в пользу дешевизны. Мало того, что опасно, так ещё и экскурсовод, который в сговоре с водителем-лихачём, доставившим вас к месту, плохо знает язык, вечно куда-то спешит, на вопросы не отвечает, лишь повторяя заученный текст, норовит выпросить пару лишних фунтов за какую-нибудь эксклюзивную информацию о лавке, где можно купить (очень недорого) гранитные осколки колоннады Карнакского храма (самые настоящие) из бутового камня. Неужели эти доводы вас не убеждают?

* * *

К гиду, который встречал прибывших из Хургады туристов у автобуса в Карнаке, Анка сразу прониклась симпатией, и вот почему: во-первых, он выглядел как аристократ далеко не в первом колене (или поколении? хм, колено – поколение – пока каление… следует подумать), угадывалось в нём что-то породистое, европейское; во-вторых, мужчина был со вкусом, хоть и бедно, одет; наконец, в-третьих, экскурсовод прекрасно говорил на русском. Причём на том ещё русском, на котором общались до эпохи материалистического материализма. Таким длинным ругательным термином Анка привыкла называть новые капиталистические отношения, неожиданно прижившиеся на земле, где мироедами привыкли закусывать на завтрак, пуская им кровушку без помощи пиявок.

Анна быстро поняла, что ей и всей группе несказанно повезло. Такой человек, как предоставленный туристическим бюро гид, не мог относиться к делу спустя рукава. Подобным людям претит что-то делать не в полную силу, не раскрываясь всякий раз, как это присуще хорошему актёру в его звёздной роли.

В подавляющем большинстве египтяне здесь и в других курортных зонах по-русски говорят не очень-то. Только кое-кто из торговцев, старший менеджер в гостинице и владелец компьютерного окна в мир – Ахмед. Остальные владеют лишь самыми простыми английскими фразами, по-русски же только «купи» и «хорошо». Ну а экскурсовод, который встретил их близ Карнакского храма в Луксоре, просто поражал воображение своей чистой речью.

И всё-таки, откуда этот египтянин с благородной стрижкой рано седеющих волос так хорошо владеет языком? Наверное, учился, в каком-нибудь институте имени друга всех коммунистов СССР и окрестностей Патриса Лумумбы.

Не выдержала. Решила спросить. Верно, почти угадала – Юсуф (так звали импозантного экскурсовода, так, собственно, он и представился – мол, конечно-пожалуйста, называйте меня Юсуфом, будьте настолько любезны) получил второе высшее образование в стране «вечнозелёных помидолларов», как он называл союз вслед за своими русскими сокурсниками, большинство из которых уже успело навестить «нашего эджиптен Ибиса» в последнее время. Причём называл не с презрением или насмешливо, а с той улыбчивой теплотой, как умеют это делать люди совершенным образом добрые и покладистые, не обделённые тонким юмором, а также ироничным отношением к себе и своему восприятию мира.

Да, кстати, об ибисах – а второе высшее образование Юсуф получил практическим контрабандным образом, иначе говоря – на птичьих правах. Об этом стоит рассказать, но чуть позже.

В процессе экскурсии Юсуф очень умело руководил потоками внимания, легко заинтересовывая даже самых пассивных созерцателей, которые отправились в Луксор с единственной целью: сфотографироваться на фоне грандиозных монументов – предтечи античной скульптуры, – попирающих фундаментами не просто далёкое прошлое, но саму вечность. Был в нём, этом египтянине, какой-то талант общения, который гид умело реализовывал во время демонстрации архитектурных памятников и артефактов глубокой «донашейэровости». Туристы из отеля, где жила Анка, ходили за Юсуфом, словно трёхдневные цыплята за квочкой.

И как-то так получилось, что она сразу оказалась рядом с ним – фараоном туристического сознания в отдельно взятом коллективе. Анна шла по левую, «сердешную», руку от Юсуфа и своим видом показывала, что она тоже не последний человек в процессии. Да, собственно, так всё и было.

Почему? Очень просто – Анка взяла на себя роль добровольной толковательницы непонятных гиду русских слов и выражений, которые могли прозвучать в вопросах туристической братии. Началось всё с малого. Показывая планшетом, с пришпиленным к нему кратким планом экскурсии, на одну из статуй-двойняшек венценосной женщины-фараона по имени Хатшепсут, экскурсовод сказал с лукавой усмешкой:

– Знаете, отчего во рту царицы улыбка?

– Ха, во рту только зубы и язык, в крайнем случае – жевательная резинка. А улыбка на устах, на челе или, может быть, на лице, – поправила Анка.

Вместо того, чтобы обидеться, Юсуф расцвёл, будто мексиканский кактус в канун Нового мексиканского года, и произнёс фразу, которая послужила возникновению нового международного союза, не означенного ни в одном из документов, одобренных Генеральной ассамблеей ООН. Он сказал:

– Это совсем приятно, когда такая девушка хорошо помогает проводить экскурсию. Вы мне не откажетесь пособить, правда?

– Не откажусь, – не без кокетства ответила Анка. – Разве можно ответить «нет» человеку, знающему глагол «пособить»?! Никогда!

Экскурсовод приобрёл в лице Анки верного помощника, чем был весьма доволен. Он было показал жестом, что группе следует пройти дальше, но тут женщина, стоящая в первом ряду и проявляющая живой интерес к тонкостям и обычаям старинной египетской жизни, спросила:

– Так, всё-таки, отчего царица улыбается?

– Легенды гласят, что Хатшепсут целых двадцать два года, до самой своей кончины, правила страной потому, что на людях представала в облике мужчины, и никто из подданных не мог разгадать её тайну. Так долго обманывать не только слуг, но и жрецов может лишь очень умная женщина. И потому считается, что улыбка Хатшепсут сродни улыбке Джоконды. Тайна веков.

– И что – в самом деле, никто не знал, что фараон – женщина? – спросил кто-то из группы.

– Наверное, знали те кому… кому можно поверить…

– Кому можно доверять, – подсказала Анна.

– Да, так. Верные люди, видимо, знали. А легенда – только легенда.

После осмотра Карнакского храма, феерической фотосессии на фоне древних колонн, которые работали декорациями не в одном десятке фильмов современности, и обеда в уютном ресторанчике переправились на западный берег Нила – в Город Мёртвых. Скульптуры же близнецы великой царицы безмолвно продолжали таинственно улыбаться, взирая на людские массы туристов, копошащихся у них в ногах.

* * *

Левый берег Нила встречал туристов Долиной Царей. Приступили к изучению могильных склепов номерных Рамзесовых династий. Когда проходили мимо погребения подданных фараона, Юсуф заметил мимоходом:

– Конечно, вам пожалуйста, фараонам – личные захоронения. Каждому свой узел, а вельможам не такая удача. И лежат они все здесь вперемешку… вместе…

– Невзирая на чины и регалии, – подсказала Анка. – И наверное, всё же, не «узел», а «удел». И не «вперемешку», а «вперемежку». Да-да, вы слишком усердно педалировали шипящую; я заметила, не отпирайтесь! Кроме того, ваша фраза целиком гораздо эффектнее звучала бы так: «В отличие от фараонов, и после смерти получивших отдельные апартаменты, их подданным пришлось быть упокоёнными в одной братской могиле, невзирая на чины, регалии и государственные награды».

– Девушка, позвольте, я запишу? Красиво сказали… Особенно это – «педалировали шипящую». Как у Гоголя – какой русский не любит педалировать?! Ха-ха-ха…

И чуть позднее:

– …а меня поймут… простые туристы, если я так построю фразу?

– Поймут-поймут, дорогой Юсуф, даже не сомневайтесь.

– Скажите, мне можно вас называть?

– Называйте… а, ну, конечно, догадалась – называйте меня Анной.

– Спасибо, Анна!

– Спасибо многовато, три доллара в самый раз!

– Не понял… о каких деньгах речь?

– Проехали, шутка была.

– Шутка… Проехали?

– Значит, не стоит возвращаться к этой теме. Когда проехал мимо какой-то неважной, в общем-то, остановки, то не стоит возвращаться обратно. Ничего хорошего из этого не получится, как в прямом, так и в переносном смыслах.

– Я запишу?

– Сделайте одолжение, милостивый государь.

– Вы хотите у меня одолжиться?

– Юсуф, нет, это такая идиома в русской разговорной речи, причём далеко не первой свежести. Когда же вы учили язык, если нового не знаете, а старого не помните?

Вот тут гид и рассказал, что на последнем курсе исторического факультета каирского университета его в числе лучших студентов отправили в СССР для участия в археологической экспедиции и изучения русского языка. Экспедиция вскоре закончилась, а виза нет. Так и прожил Юсуф в общежитии университета, постигая премудрости великого и могучего больше двух лет вольным слушателем, зарабатывая себе на жизнь погрузочно-разгрузочными работами на ближайшей товарной станции.

– Вы записываете, чтобы потом использовать? – поинтересовалась Анка, внезапно ощутив тяжесть ответственности за то, как отзовётся каждое её слово, оброненное на благодатную плодородную почву тяги познаний Юсуфа.

– Совершенно верно, – глаза экскурсовода блеснули загадочным черносливом в глазурированном шоколаде, а рот растянулся в доброй улыбке. – Вы разрешаете?