Текст книги "Мятежники Звёздного острова"

Глава 6
Перед бурей

– Не мне учить тебя, сеньор. – Вальехо запрягал лошадь в телегу. – Но дело твое опасно. Двадцать лет назад мы затевали подобное. У нас была терция королевской пехоты, тысяча двести воинов. Мы приняли бой с наемниками Молниеносного.

– Как вы сражались? – спросил идальго.

– В поле, как на учениях. Его генуэзцы задавили нас числом. Пленные потом висели вдоль дорог, кормили воронов. Я легко отделался – со своей раной сошел за убитого. Выступая навстречу врагам, мы написали на воротах удельного города: «Не пройдут!» Позже я видел их надпись: «Прошли!» Раз уж взялись за оружие, не повторяйте наших ошибок, сеньор!

– Мой тебе совет, – ответил дон Карлос. – Собирай семью, припасы, все имущество, что сумеешь унести, и ступай подальше от дороги.

Земля и дом Вальехо располагались прямо на королевском тракте – а значит, на пути королевских войск. Всегда словоохотливый и неунывающий старый солдат-грахеро сделался угрюмым и задумчивым; двигался он торопливо, словно сердился на что-то, поминутно бранился сквозь зубы. Идальго подумал, что его друг опасается разорения. На войне не разбирают правых и виноватых, при подавлении восстаний – и подавно.

– Лучше бы вам до поры покинуть удел, – предложил дон Карлос. – Вам эта война ни к чему. Родные за пределами есть?

– Решим, – проворчал Пабло, взгромоздившись на повозку.

Каково же было удивление дона Карлоса, когда через несколько дней Вальехо вернулся, и не один – вместе с ним пришли домочадцы, кто на телеге, кто пешком, погоняя скот.

– Никуда без меня, – пожал плечами бывший пикинер. Он старался казаться равнодушным, но идальго заметил и веселую усмешку под густыми усами, и довольный взгляд – такой присущ человеку, сбросившему давнишнее бремя или принявшему решение после тяжких раздумий.

Дон Карлос с неодобрением покачал головой.

– Ты говорил им, на что мы идем? – спросил он.

– Место жены при муже, а детей – при обоих родителях, – ответила Инесса, жена Пабло, полная невысокая женщина с по-детски широко открытыми глазами и круглым лицом. – Кто-то должен штопать его дырки. Еще кто-то должен смотреть, чтобы он не напивался с благородным сеньором при каждом удобном случае, как весь прошлый год, – с притворной сварливостью добавила она.

– Что ты берешь с собой, сеньор, когда уходишь из дому насовсем? – Пабло держался непривычно строго.

Кабальеро указал на доспехи и оружие:

– Еще боевой конь и рабочая лошадь для грузов. Все, чем я богат.

– Вот и я так же, – кивнул Вальехо. – Моя Инесса может заштопать не только одежду. А уходить нам некуда. Я из Западного удела, жена из Северного, и вся родня там. Но наша земля здесь. И защищать ее лучше под вашими знаменами. Моя война с Молниеносным началась двадцать лет тому назад, – продолжал грахеро. – Видно, до сих пор не кончилась, тем паче что я жив, а он – все еще на троне. Примешь ли меня в свое войско, командор?

– Приму, – согласился дон Карлос. – Мне нужны опытные солдаты.

* * *

Едва приняв благословение и сойдя с помоста, дон Карлос начал обсуждать со старейшинами положение горожан. Затевать войну следует, лишь убедившись, что готов к ней. Но что поделать – многое в этом мире происходит не так, как велит здравомыслие, однако же происходит! Тогда главное – не обратиться к здравомыслию слишком поздно.

Вокруг командора собрались все цеховые старшины, купцы и священники.

– Первый бой мы примем здесь, – сказал идальго. – Выбирать сейчас не приходится.

– Сколько у нас времени?

– Недели три. Если повезет – четыре. Вести идут не так уж быстро – ведь их несут люди. Пешие солдаты движутся еще медленнее, а морем до нас не добраться. Кроме того, нужно дождаться аудиенции государя, а после снарядить и направить войско. Времени немного. Но оно есть.

– Работы у нас – хоть отбавляй, господа, – взял слово Гарсия, старшина гильдии виноделов. – Если людей не занять, они поддадутся унынию и страху и разбегутся в конце концов.

– Золотые слова, – поддержал дон Карлос. – На войне нельзя без порядка – хаос повергает армии сильнее всякого оружия. Нам теперь нужно стать армией – иначе не выстоим. Я сумею воодушевить солдат. Ты с нами, капитан? – обратился он к Мигелю Эрнандесу.

– Так точно, – отозвался альгвазил. – Я и мои ребята служим не королю, но родному городу и будем защищать его – неважно, от бандитов ли, от пожара или враждебного войска.

Подобное было на руку повстанцам – один вооруженный и обученный отряд среди них уже появился. Дона Карлоса капитан зауважал, узнав, что тот убил Эль Перро.

– Вам есть чем гордиться, сеньор, – сказал он. – Видит Бог, мы третий год не могли взять этого мерзавца за задницу. Значит, верно, что любому разбойнику рано или поздно приходит конец.

Эти слова альгвазилу вскоре довелось подтвердить делом. Среди руин во множестве бродили люди: одни искали, оплакивали и предавали земле погибших родных и близких, другие пытались найти свое уцелевшее добро, третьи вздумали поживиться чужим. Снова пришлось бороться с махос – самые бессовестные из них после пожара родного города принялись за старое.

– Закона больше нет! – кричали они. – Теперь прав тот, кто сильнее!

Сильнее оказались альгвазилы, перешедшие на сторону повстанцев. Горожане, и прежде не жаловавшие махос, не намерены были щадить их теперь.

– Воров и насильников – в петлю, – распорядился дон Карлос.

Жизнь людей пришлось обустраивать заново, на что бы ни упал взгляд – все требовало крепкой руки. Лишь немногие пожелали уйти – им не чинили препятствий. Мысль о том, что с опостылевшим бременем столицы, уже ни один год изруганным в каждом доме и в каждой таверне, наконец-то можно по-настоящему сразиться, воодушевила народ.

Люди заняли уцелевшие дома, ратушу, даже храмы – холодная осень вступала в свои права, а возводить новые жилища было некогда. Теснота вмиг обернулась бы недовольством многих – но только не теперь. Старейшины нашли дело всем и каждому – роптать стало некогда.

Нужны были припасы; по счастью, их в городе оказалось достаточно – при ратуше уцелели склады продовольствия. Более того, при ней во время мятежа остался обоз сборщиков податей, прибывший из столицы. Самих сборщиков теперь не нашли бы всем городом, но груженные зерном, оливковым маслом и винными бочками телеги и рабочие лошади при них остались на месте. По слову старейшин люди принесли сюда же то, что сохранилось у каждого из них. Склады взяли под охрану – учитывать и распределять провизию принялся уже сложившийся совет старейшин. Дон Карлос мысленно не раз поблагодарил судьбу за людей, на которых можно оставить ведение хозяйства.

* * *

– Я говорил, сеньор, что вы впишете страницу в мою книгу. – Мятежный книжник Алонсо де Вега, к удивлению дона Карлоса, не покинул город после бунта и пожара.

– Вижу, друг мой, что мне впредь не доведется писать книги, – отозвался дон Карлос. – Я и раньше брал в руки меч много чаще, нежели перо. А теперь мне и вовсе ни к чему расставаться с мечом хотя бы на день, даже ради писания книг.

Алонсо промолчал в ответ.

Дон Карлос окинул юношу взглядом. Одежду Алонсо во многих местах продырявил огонь, но заветную котомку с недописанной книгой странник уберег и теперь прижимал к себе, словно боялся потерять.

«Сейчас он видит, как его мысли обретают жизнь, – подумал идальго. – Что сказал бы об этом его Ученый? Что напишет он сам?»

– Тебе лучше покинуть удел, пока есть время, сеньор де Вега, – произнес идальго. – Война не место для книжников.

– Я не настолько наивен, сеньор, как может показаться! – вскинул голову задетый Алонсо. – Не нужно быть ученым, чтобы понять, что восстания не обходятся без пролития крови! Я путешествовал в одиночку, многое видел! Я готов сражаться вместе с вами, ибо признаю, что ваша цель благородна!

– Оружие держать доводилось? – строго спросил дон Карлос.

– Я брал уроки фехтования в университете, – не смутился Алонсо.

– Уроки в университете… – вздохнул идальго.

Он только что хотел спросить, видел ли Алонсо насилие и смерть. И тут же ответил сам себе, что видел. «Он же был здесь, когда начался бунт! Потом тушил пожар вместе со всеми, даже лез в огонь… Черт возьми, не струсил! Любопытный мальчишка. Сгинет здесь впустую со своим образованием!» Дон Карлос вспомнил свое первое настоящее сражение. Первого убитого собственными руками человека и ужасное чувство тошноты после… И тут же подыскал нужное решение.

– Что тебе известно о герцоге Оливаресе? Ты не бывал в его владениях?

– Земля Оливарес-де-Исла, что лежит между Северным и Восточным уделами Острова, – кивнул Алонсо. – Я не бывал там, сеньор. Задумав путешествие, я приберег поездку во владения благоразумного герцога напоследок, как самое интересное.

– Ты называешь герцога благоразумным? – продолжил расспросы дон Карлос.

– В этом нет сомнения. Ученый находил покровительство у предков герцога, даже попав в немилость при дворе, – уверенно ответил юноша. – Сейчас герцог не участвует в военных авантюрах короля. К Оливаресу тянутся люди, прямо скажу, не последние люди Острова. Это делает честь герцогу и его двору.

– Я намерен послать к Оливаресу гонца с письмом, – отвечал командор. – Чем скорее, тем лучше. Письмо нужно написать грамотно – я не силен в переписке с вельможами.

– Я готов служить! Но позволь мне остаться при твоем войске. Мне бы хотелось написать о том, что я увижу здесь.

– Быть по сему, – уступил дон Карлос.

«Похоже, мне будет трудно уберечь этого мальчишку», – подумал он, а вслух добавил:

– Ты сможешь остаться здесь, вести хронику нашего войска. Нам пригодится грамотный человек.

Втроем с падре Бенедиктом составили послание герцогу, затем все предводители восстания скрепили его своими подписями: кто-то вывел имя, кто-то поставил размашистый крест. Внушительный отпечаток пальца капитана Эрнандеса сошел бы за гербовую печать. Из числа горожан выбрали двоих, лучше всего подходящих на роль гонцов. Их снабдили деньгами на дорогу и дали лошадей.

– Спешите покинуть удел как можно скорее, берегитесь встречи с людьми короля, – наставил посланцев дон Карлос. – Миновав Сьерра-де-Эстатуа, можете умерить опасения, но и там храните в тайне, откуда и куда направляетесь. И помните – письмо должно попасть герцогу в собственные руки. Не иначе!

Гонцы отправились в путь немедленно.

– Люди надежные, – еще раз заверил командора Эрнандес. – Я знаю их много лет. Тем паче здесь остались их семьи с женами и детьми. Дорогу найдут легко. И за тайну не беспокойся – читать оба не умеют.

* * *

Сам рыцарь приступил к подготовке всех мужчин, способных держать оружие, к грядущей битве. От прежней сердитой тоски идальго не осталось и следа – привычно суровый, он оживился, в словах и движениях проявилась необычайная бодрость.

Среди горожан оказалось немало тех, что когда-либо служили в королевском войске, иным даже довелось воевать на Материке. Набралось также полтора десятка военных моряков – те ничего не смыслили в сухопутной войне, но драться умели. С предложением своих мечей к командору явилось без малого двадцать человек обедневших идальго. Прежде они влачили в городе довольно жалкое существование, пьянствуя, скучая и кормясь чем ни попадя. Сейчас они вызвались обучать новобранцев владению оружием – с мечом, щитом и дагой дворяне обращались отменно.

Войско предстояло вооружить. Капитан альгвазилов принес из ратуши ключи от арсенала и передал их дону Карлосу.

Снаружи арсенал казался маленькой крепостью, окруженной невысокой зубчатой стеной. Она не удержала бы натиск настоящей армии, но для воров была неприступной – даже случись кому преодолеть стену и оказаться внутри, он нипочем не сумел бы незаметно вынести покражу, минуя ворота. Тяжелые, окованные железом створки поддались с трудом – видно было, что их давно не тревожили. За воротами оказались еще одни – вход в низкое и длинное здание, похожее на конюшню без окон.

– Вот городское хранилище, – сказал Эрнандес, осветив арсенал фонарем. – Кто бы знал, что пригодится! Не зря мы его стерегли столько лет.

Отблески огня заплясали на длинных рядах мечей и пик, выстроившихся вдоль стен, точно солдаты во время смотра, на полках с разложенными на них шлемами и кирасами. Под потолком, подобно летучим мышам в пещере, висели арбалеты и колчаны с болтами, внизу на стену опирались две пары тележек – на таких прислуга подвозила стрелкам новые болты во время боя.

– Еще подвал есть, – указал альгвазил на лестницу, ведущую вниз. – Но лучшее – перед тобой.

– Лет пять тому в городе держали терцию, – пояснил дону Карлосу один из старейшин, начальник гильдии оружейников. – Потом солдаты ушли, а забрать свое оружие не торопились.

Оружия и доспехов хватило бы на отряд в тысячу двести пехотинцев – пики и алебарды, мечи и щиты, готовые к бою арбалеты с запасом болтов.

– На одну терцию. – Дон Карлос еще раз окинул взглядом арсенал. – На всех не хватит, но лучше чем ничего. Что ж, часть нашего войска вооружена не хуже королевского. Нужно позаботиться о снаряжении остальных. И обучении всех, сколько есть.

– Сеньор, тут вот… – Один из подмастерьев кузнеца протянул дону Карлосу только что найденное оружие – короткую железную трубу на деревянном древке. – Странная палица. Легкая. Свинца бы в нее налить – глядишь, сгодится, и доспех не спасет.

Идальго взял оружие в руки. Он готов был расхохотаться.

– Ты прав, – сказал он, не сдерживая улыбки. – И про свинец, и про доспехи. Только не заливать расплавленным, избави бог! – И повернулся к начальнику гильдии: – Соберите вместе все ручные бомбарды, которые найдутся. Зелье для них есть?

– Бомбард немного, сеньор. В подвале десятка два, не больше, – кивнул тот. – Там же четыре бочонка зелья и свинец есть. Странное оружие, никто как следует не знает, куда его.

– Кто воевал, знает, – отвечал дон Карлос.

Кузнец не забыл послать подмастерью гневный взгляд:

– Хулио, бестолочь, ты у меня до конца войны гвозди ковать будешь! Прости, сеньор. – Он снова повернулся к идальго. – Мой подмастерье вовсе не глуп, просто привык работать с конской сбруей.

Выбрав день, дон Карлос добрался до дома, где раньше жил, и унес оттуда собственное оружие и доспехи. Не забыл прихватить и небольшой ларец, который обычно держал в изголовье, – идальго решил, что с грамотой, пожалованной ему Ихо-де-Леоном, впредь не расстанется. Все имущество дона Карлоса смогла увезти на себе одна рабочая лошадь. Здесь были зимний плащ, совсем немного одежды и главное: пара мечей, два щита – широкий боевой, с изображением фамильного герба, и маленький кулачный, для поединков, – длинное копье для конного боя, арбалет и колчан с болтами. Был чекан, способный проломить любые доспехи. Были надежные латы и шлем-салад, а трофейную арабскую кольчугу идальго надел сразу же.

Боевого коня командор получил у альгвазилов – в подчинении у капитана Эрнандеса числилось два десятка всадников, и несколько лошадей держали про запас.

– Конечно, наши кони – не то что кони рыцарей, – развел руками Эрнандес. – Но они не уступят коням хинеты[8]8
  В средневековой Испании легкая кавалерия. По сути, ею являются конные альгвазилы.


[Закрыть].

Из мужчин, способных держать оружие – их набралось чуть более трех тысяч, дон Карлос сформировал военные отряды – терции по тысяче человек в каждой. По образцу королевского войска терции делились на роты по сто человек с капитаном во главе, а роты – на отделения по десять человек. Не для каждого отделения нашелся опытный командир – пришлось наскоро определить наиболее храбрых и смышленых людей. Большинству не хватало вооружения – взяли то, что осталось: короткие мечи-чинкуэды и большие луки. Кузнецы трудились не покладая рук, спеша изготовить достаточное число пик и наконечников для стрел, едва ли не вся выделанная кожа, какая нашлась в городе, пошла на доспехи.

И все же одной как следует вооруженной терцией повстанцы уже располагали. На поле вблизи города начались учения – дон Карлос спешил как следует подготовить к бою своих людей, особенно лучший отряд.

Пикинеры учились двигаться и сражаться, сохраняя строй, арбалетчики – стрелять залпами. Здесь же упражнялись меченосцы, вооруженные мечами и щитами. Командор жалел, что в арсенале нашлось не слишком много пороха, а изготовлять его горожане не умели – при невеликих запасах зелье приходилось беречь. Поэтому обучение стрелков из ручных бомбард оказалось совсем коротким – лишь бы привыкли заряжать оружие, наводить на цель да притерпелись к грохоту. Конный отряд из двадцати альгвазилов не сумел бы серьезно угрожать королевским пехотинцам – командор решил, что прибережет легких всадников для разведки.

Усердия новоиспеченным солдатам было не занимать – учеба продолжалась от заката до рассвета. Дон Карлос и его капитаны успевали повсюду и к концу дня едва не валились с ног от усталости. И все же командор понимал, что для подготовки настоящего войска у него слишком мало времени. Он ждал, что со дня на день расставленные по дороге до самого Сьерра-де-Эстатуа конные разведчики примчатся с вестью о том, что королевское войско приближается. Но вестей все не было, и каждый не встревоженный ими день дон Карлос принимал как дорогой подарок.

Собрав офицеров, командор устроил военный совет.

– Те парни, что упражняются дольше прочих, уже годятся для боя, – доложил Вальехо. Бывший рядовой теперь справлялся с должностью капитана, благо служил он с тринадцати лет, и военная наука пропитала его насквозь. – Те самые тысяча двести, наша Первая терция.

– Со Второй и Третьей еще работать и работать, – говорили капитаны оставшихся терций. – Они многое усвоили и держатся молодцами, но в открытое сражение им пока рано.

– Об открытом сражении речи нет. – Дон Карлос мог только гадать, каким числом нагрянет враг. Наверняка не меньше двух терций. – Так мы потеряем слишком много людей, и воевать будет некому. Нам следует занять выгодную позицию и обороняться.

– Не в городе. – Дон Эстебан Гомес прежде служил на Материке в чине капитана. Теперь он возглавлял Вторую терцию. – Мы не успеем укрепить его.

– Укреплять там нечего, – согласился дон Карлос. – Город строили в спокойные времена, об обороне тогда думать не приходилось. Мы выберем природную крепость.

В сопровождении Гомеса, Вальехо и еще нескольких человек дон Карлос объехал окрестности города – выбирал лучшее место для встречи королевских войск. Внимание командора привлекла гора Торо Браво – невысокая, длинная, пожалуй, даже не гора, а большой холм с обрывистыми склонами. Только северный отрог полого спускался вниз, у самого подножия расходясь на две стороны. Моряк или рыболов сравнили бы такую гору с тушей кита или дельфина, но ни моряков, ни рыболовов поблизости не случалось. Поэтому название горе присвоили местные пастухи-льянерос, что пасли стада вокруг. А льянерос видели в горе быка, склонившего перед броском рогатую голову. Вытянутая с юга на север вершина горы была способна вместить небольшую деревню. Или военный лагерь. Единственным местом, где на гору могли подняться, оказался северный отрог. Прочие склоны были круты, почти отвесны; местами сквозь траву и колючки, увившие гору, виднелись каменные столбы, прорастающие из недр. Посреди Южного удела они поднялись над землей только здесь, но так высоко и часто, что срослись в гигантскую быкоподобную фигуру. По обрывам кое-где петляли тропинки, пригодные разве что для горных коз.

– Настоящая крепость, – кивнул дон Карлос, обогнув Торо Браво кругом. – Здесь можно укрепиться и держать оборону, только воды и прочего запасти побольше.

– Подготовимся, – кивнул Гомес.

– Еще одно дело, командор, – приблизился Вальехо. – Нашему войску нужен боевой клич. Не схожий с королевским. Мы перепутаем своих и чужих, если с обеих сторон начнут призывать святого Георгия.

– А как же «Де пута мадре»? – усмехнулся дон Карлос. Мысль о собственном боевом кличе посещала и его, но до сих пор терялась в заботах о насущном.

– Тогда придется изобразить пута мадре на знамени. – Вальехо не был расположен шутить, но все, кто оказались рядом, разразились хохотом – не удержался даже суровый Гомес.

– Что ж, ты прав, – согласился идальго. – Клич должен воодушевлять. А святых мы поминаем слишком часто. Каталонские наемники на Материке, бросаясь в бой, кричат: «Пробудись, железо!» Что скажете?

– Пробудись, железо! – повторил Вальехо. – ПРОБУДИСЬ, ЖЕЛЕЗО! – рявкнул он так громко, что конь под ним испуганно заржал.

– Годится, – улыбнулся дон Карлос. – Звучит грозно, произнести легко.

Офицеры закивали в знак согласия.

* * *

Поздним вечером старейшины и офицеры собрались в ратуше – они завершили дневные дела и уже закончили обсуждать работы, предстоящие назавтра. По рукам пошли стаканы подогретого на огне вина со специями – осень выстудила стены ратуши, мог ли тягаться с ее промозглым дыханием крохотный камин в углу? На белых стенах и сводчатом потолке караульной комнаты дрожал неровный свет масляных ламп, в деревянные ставни на маленьких окошках колотил, набрасываясь раз за разом, холодный ветер, домчавшийся от самого моря, – октябрь близился к концу.

Дон Карлос в одиночестве прохаживался взад-вперед по полутемному коридору. Здесь не было людей – они заняли лишь комнаты и залы, пригодные для жизни, от подвалов до чердака. В коридоре же гулял сквозняк, и идальго сердито мял плечо – на холоде заныла рана, оставленная мавританской стрелой семь лет назад.

Командор гнал прочь нахлынувшие к ночи мрачные мысли – те упорствовали и прочь не уходили. Дон Карлос не мог понять, где их источник. Отсутствие вестей? К концу шла третья неделя от провозглашения дона Карлоса командором, а неприятельское войско еще не показалось на границах удела. Где-то сейчас встали на ночлег солдаты короля? Сколько их? Какие приказы получили начальники королевских терций? Не случилось ли чего с дозорными? Нет, их проверили всего пару дней назад. К лучшему, промедление врагов в пути добавляет времени восставшим.

Тогда в чем же дело? Он поднял оружие, как подобает рыцарю, поднял во имя… Во имя чего? Не все ли равно! Наперекор врагу – и этого довольно! В кои-то веки дон Карлос де Альварадо воюет по собственному почину.

Его терции продолжают осваивать военное дело и уже достигли некоторых успехов. Каждый воин теперь имеет достаточно оружия, чтобы сражаться в строю. Дон Карлос не сомневался ни на миг, что король примет вызов Эль Мадеро – невыплата податей сподвигнет монарха обрушить гнев на строптивый город. Когда из столицы прибудет войско, командор даст ему бой у горы Торо Браво – на ее вершину уже подвозят припасы, готовясь к обороне.

Сейчас дон Карлос силен и свободен и нет в нем сходства с безумцем, что в одиночку на всем скаку пытается поразить пикой целую башню. Даже если он сложит голову… Черта с два! Идальго обнажил меч ради победы. Пусть сложат головы те, кто встанет на его пути. Королевские отряды будут разбиты, и дальше… А что дальше?

– Дальше будет видно, – сказал себе дон Карлос. – У государя много терций. Для начала разгромим ближайшие из них.

* * *

Утром к дону Карлосу явился начальник дозора, стоявшего на окраине города – теперь выжженном пустыре с парой уцелевших домов.

– Ваша милость, у нас гость, – доложил он.

– Кто?

– Какой-то благородный господин. Просит принять, – ответил дозорный. – Я провел его сюда. С ним вооруженный отряд, но мы не позволили им войти в город.

– Он назвался?

– Дон Родриго Хуан Суарес, граф де Агилар.

– Придется оставить на улице, – проворчал Гомес. – Здесь тесновато для стольких благородных сеньоров!

Дозорные, расставленные по королевскому тракту, не сообщили о подходе военного отряда; прийти по другой дороге войска из столицы не могли. Дон Карлос понял, что граф не явился в удел извне.

Принять графа решили в караульной комнате, где привыкли ночевать офицеры, – в торжественных залах ратуши, где прежде алькальд собирал старейшин города, сейчас расположились женщины и дети погорельцев.

Вошедший смело, даже весело переступил порог, словно шел званым гостем на праздничный пир. Он широко расставил ноги в высоких сапогах – длинные рыцарские шпоры приветственно звенели при каждом шаге. Шлем работы генуэзских мастеров, украшенный перьями, с радостью примерил бы Ахилл или Гектор. Лучи утреннего солнца, скользнувшие в окна, заблестели на чеканных латах и эфесе дорогого меча, но даже они тускнели в сравнении с улыбкой, игравшей на гладко выбритом лице графа. За ее сиянием почти не заметен был снисходительно-высокомерный взгляд, которым рыцарь окинул собравшихся с высоты своего шестифутового роста. Граф подбоченился, небрежно бросив свой роскошный шлем в руки слуги, и только тут заметил в стороне от входа дона Карлоса. Идальго ровно сидел в высоком резном кресле, опираясь на длинный меч. Взгляд графа упал на черный берет командора с длинным алым пером – знак родовитых воинов, отличившихся в битвах на Материке. Изумление стерло с лица гостя его лучезарную улыбку.

Дон Карлос поднялся навстречу рыцарю.

– Мы рады приветствовать вас в нашем городе, граф! – учтиво произнес идальго. – Я кабальеро дон Карлос Диего де Альварадо-и-Вальдес, военный командор вольного города Эль Мадеро. Что привело благородного дворянина в наш славный город?

Граф ответил галантным поклоном.

– Доброго дня вам… сеньоры. – Наконец опомнившись, рыцарь снова засиял улыбкой. – Я прибыл в Эль Мадеро не из праздного любопытства и желал бы беседовать с господином военным командором с глазу на глаз.

– Здесь собрались исключительно верные и отважные люди, – отвечал дон Карлос. – Я не держу секретов от своих офицеров. Поэтому прошу вас, сеньор, не скрывать своих намерений. Ибо я уверен, что граф де Агилар не предложит вольному городу что-либо недостойное.

– Что ж, я уступаю вашему благородству, командор, – согласился граф. – Полагаю, господам офицерам известно, что владения Агилара лежат на расстоянии пяти миль от границ Эль Мадеро. От своих людей я узнал о плачевном положении города…

– Плакали мы прежде, – перебил его грубоватый Эрнандес. – Впредь не придется!

Граф смерил альгвазила взглядом.

– Не стоит удивляться дурным манерам человека, всю жизнь воевавшего с пьяными бродягами, – небрежно бросил он.

Глухо кашлянув, Эрнандес начал медленно подниматься с сундука, на котором сидел. Дон Карлос жестом приказал ему сесть, капитан нехотя повиновался.

– Продолжайте, граф, – кивнул идальго.

– …О положении города и решимости его жителей оказать сопротивление королю, в том числе силой оружия.

– Ваши люди сказали правду. Что привело сеньора в лагерь мятежников? – Дон Карлос почувствовал, что высокопарная речь, изысканные манеры и весь облик этого сказочного рыцаря не действуют на него как должно, кажутся неестественными.

– Я не могу оставаться безразличным, когда рядом со мною происходят великие дела! – продолжал улыбаться граф. – Меня беспокоит, что многие бесстрашные люди обречены на гибель без хорошего войска и умелого военачальника!

Дон Карлос как будто невзначай поправил берет, перо качнулось в воздухе – его алый цвет означал пролитую на Материке кровь. Жест идальго не скрылся от глаз графа – тот понял, что увлекся и сказал лишнее.

– Впрочем, я рад, что ошибался в вас, сеньоры, – торопливо продолжил он. – И могу быть уверен в успехе вашего дела…

– Чего вам угодно? – пресек новую цветистую фразу дон Карлос. – Идет война, граф, со дня на день мы ожидаем битвы. Сожалею, но сейчас не время упражняться в красноречии.

– Я надеялся, что вольный город не откажется принять помощь графа де Агилара! Однако, если пополнение в виде тридцати всадников и стольких же пеших латников, вооруженных алебардами, а также провизия и часть моего состояния в пять сотен золотых покажется вам излишним… – Граф заломил бровь.

– Предложение мечей на войне не может быть излишним. Однако война – не рыцарский турнир, сударь. Никто не обещает нам славы и наград за победу и вряд ли дарует пощаду в случае поражения. Как военачальник города я обязан знать, что приводит людей под его знамена.

– Полагаю, сеньор, я не первый дворянин в этих стенах, желающий бросить вызов короне, – гордо произнес де Агилар. – Вы окажете уважение старой ране моего рода, боль которой поныне остается неотмщенной, приняв в свои ряды меня и мой отряд!

* * *

После захода солнца дон Карлос отыскал пустовавшую каморку, единственное окно которой выходило в сторону Торо Браво. Ему хотелось подумать о грядущей битве. Снаружи снова разбушевалась непогода – ветра скорой зимы изо всех сил нагоняли тучи, и холодные ночные ливни делали даль непроглядной. Идальго, как сумел, начертил острием ножа на доске гору-крепость, угольком обозначил отряды там, где их следовало бы расставить.

– Вы позволите мне войти, сеньор? – В дверях появилась женщина.

– Ни к чему запирать дверь перед тем, кто уже вошел, – не поднимая головы, отозвался дон Карлос.

Быстрым шагом она приблизилась, встав перед столом.

– Я хочу говорить с вами, господин командор, – сказала она.

– Я слушаю.

– Вы не сможете увести с собой на Торо Браво женщин и детей – гора не вместит всех. Я не раз поднималась на нее, проводила там дни и ночи! А оставаться здесь для них подобно смерти! – Женщина говорила решительно, в ее голосе звучал напор. – Вы так увлеклись мечами и пиками, что забыли о женах и детях своих солдат! Кто защитит их, когда вы уведете мужчин на битву?

– Я поведу мужчин на битву именно затем, чтобы защитить женщин и детей!

Требовательный тон незнакомки не понравился дону Карлосу. «Того и гляди, потребует оружие! – подумал он. – Нет, в моем войске такого точно не будет. Еще одну воительницу я не вытерплю». Идальго хорошо помнил тот бой с маврами, что приключился шесть или семь лет назад.

…Мавры обрушились на лагерь с тыла, именно оттуда, откуда терция не ждала атаки. Не было времени строиться, давать залпы из арбалетов и выставлять стену пик – лагерь захлестнул хаос. Островитянам хватило мужества дать отпор – войска Дальних земель его величества недаром славились дисциплиной. Вдобавок они набирались из самых закаленных воинов и попросту головорезов, всегда готовых драться. Врагов встретил не единый строй, но множество небольших отрядов. Маленькие – порой не более десяти человек – горстки людей бились отчаянно, старались прорваться друг к другу и таяли, таяли неумолимо под натиском мавров.

Рядом с доном Карлосом свалился пронзенный дротиком лейтенант; строй рассыпался, и враги с криками бросились дальше, на ходу рубя бегущих. Проткнув чернолицего великана в кожаном панцире, идальго огляделся по сторонам – и увидел невысокого юношу в закрытом шлеме; на юношу наседали трое. Смельчак отбросил разрубленный щит и выхватил дагу, сразу же заколол наскочившего мавра, увернулся от второго – и, внезапно споткнувшись, упал навзничь. Над ним сверкнули кривые лезвия сабель, но подоспевший дон Карлос двумя короткими выпадами уложил обоих мавров. Идальго протянул руку лежащему.