Текст книги "Мятежники Звёздного острова"

– Я много слышал о вас, дон Карлос. История вашей жизни весьма примечательна.

– Она удивляет меня самого. Что вам до моей жизни?

– Ее нельзя не заметить. Достаточно лишь задержать взгляд. Двенадцать лет назад вы служили в Королевской Сотне. Затем попали в прескверную историю и лишились рыцарского звания. Тот случай позорит не вас, но короля – только он мог довести дворцовую гвардию до разбоя. – При этих словах дон Карлос с удивлением заметил, что не чувствует гнева. Незнакомец продолжал: – Вы прошли войну на Материке. Воинской доблестью вернули себе рыцарство. Вы оставили военную службу, пытались вести жизнь грахеро. Теперь вы – военный командор восставшего города. – Гость обвел шатер взглядом, погладил звенья рыцарской цепи, выдержал паузу: – Происходит то, что должно произойти. Король притесняет идальго. Неудивительно, что идальго восстают. Его не раз предупреждали – тщетно! Вы сильный человек, дон Карлос. Мне бы следовало пригласить вас к себе, но увы – время сейчас не на нашей стороне. Вам известно, откуда я прибыл?

– Догадываюсь. Оливарес-де-Исла, верно?

– Совершенно верно.

Они сидели вдвоем – пришедший настоял на том, чтобы мочилеро удалился из шатра. Гость вежливо отказался от предложенного ужина, однако охотно отведал сидра. Снаружи доносился шум вечернего лагеря: потрескивали костры и факелы, стучали молоты в походных кузницах, всхрапывали лошади, мычали быки. Где-то вдали перекликались часовые да горланили по своей извечной привычке льянерос – громким пением пастухи обыкновенно разговаривали друг с другом на расстоянии.

– Я давно жду вестей от герцога Оливареса.

– Герцог здесь, – сказано было так спокойно и буднично, будто речь шла о наступившем вечере. – Перед вами. Не вставайте, сударь. И не кланяйтесь. Мы не при дворе. Можете обращаться ко мне просто по имени – дон Алехандро.

– Мы ждем вас, ваша милость, – повторил дон Карлос. – Все, кто правит сейчас вольным городом, готовы назвать вас своим сеньором. К тому же у меня нет тайн от моих офицеров.

– Похвально. Но у меня предостаточно оснований оставаться неузнанным. Недаром я прибыл инкогнито.

– Здесь нет ваших врагов, нет нужды таиться.

– Где знают трое – там знают все. Одно мое имя раздражает людей короля. Им ни к чему знать, что я побывал здесь. За мной, как и за вами, люди, и не только слуги и воины. Вы понимаете, что для моих владений нежелательна атака из Лас Агиласа?

– Я собираюсь атаковать его сам! Почту за честь сделать это под вашим началом, в составе вашего войска!

– Самонадеянно, сеньор. Хотя и отважно. Король собрал под столицей небывалой силы армию – еще больше, чем пять лет назад. Он поднял островные отряды, объявил набор новых, отозвал немалую часть войск с Материка. Сейчас в его распоряжении шесть пехотных терций. Прежде их было семь, но не мне рассказывать вам, где еще одна. В придачу три тысячи генуэзских наемников, две тысячи всадников тяжелой и легкой кавалерии. В трех терциях стрелки вооружены новыми аркебузами. Артиллерийский парк – десять кулеврин. Столько же рибадекинов и легких бомбард. А также четыре осадные бомбарды и пятая – Компеадор. Это настоящий шедевр оружейного искусства.

– Та самая?

– Да. И королевские герольды не лгали, расписывая ее мощь. Она обошлась казне в стоимость половины небольшого города. Ни одна стена не устоит под ее ядрами. Огромный флот для перевозки всего этого приведен в готовность.

– Я слышал о новой войне. Не нужно долго гадать – Молниеносный снова замахнулся изгнать мавров из Испании.

– В Испании сейчас все иначе. Христиане окрепли как никогда прежде. В скором времени должны объединиться Кастилия и Арагон. Им под силу будет одолеть мусульман раз и навсегда, а заодно и перекрыть ход на Материк отрядам островитян – в них скоро не станет нужды. Учение о том, что Испанию невозможно освободить без нашей помощи, давно опровергнуто. Это понимают все. Даже мой не в меру воинственный кузен.

– Тогда что же он намерен предпринять? Завоевание Магриба?

– Именно так.

– Магриб велик. Замысел короля отдает безумием!

– Очередная военная авантюра, – вздохнул герцог. – Щедрые посулы добычи и славы, способные отвлечь островитян от невзгод, которые грозят здесь, а не за морями. Таков способ его правления, и чем дольше оно – тем безумнее авантюры. В своей гордыне Фердинанд мог бы напасть на дьявола в аду либо идти войной на Индию. Причем по Западному морскому пути.

– Разве есть такой?

– Вероятно. Если двигаться на запад через океан, можно обогнуть Землю. Она, если верить самым смелым гипотезам, имеет форму шара.

– Прошу вас, дон Алехандро, довольно о политике. – Дон Карлос начал терять терпение. – Вы прекрасно осведомлены. Не каждый правитель, вступая в войну, располагает подобными знаниями о делах своего противника, но кто знает – тот вдвое ближе к победе!

– Я знаю значительно больше, сеньор. Именно поэтому не затеваю войны за трон Лас Агиласа. Близится время, когда сражаться здесь будет не за что. Впрочем, оно уже настало.

– Я не понимаю вас!

– Вам знакомо пророчество об орлах Грандо Монтаны?

– Острову придет конец, когда орлы покинут гору? Туманное древнее поверье?

– Древнее – безусловно. И туманное до недавнего времени. Пророчество сделали друиды – жрецы первых жителей Острова – задолго до появления на нем Энрике Мореплавателя. Они познавали природу Острова на свой манер. Они открыли немало того, о чем не следовало забывать. Одному Богу известно, как животные и птицы чуют стихийные бедствия, но они покидают опасные места перед их началом. Друиды предсказали, что Остров погибнет, когда священные орлы оставят склоны Грандо Монтаны, где они издревле вили гнезда.

Дон Карлос молчал, нетерпеливо постукивая пальцами по столу. Герцог продолжал:

– Дон Христофор де Орельяно, тот, что занимался моим образованием, – сейчас его называют Ученым – отнесся к пророчеству друидов серьезно. Он изучил Грандо Монтану от вершины до недр, какие только доступны человеку. Раскрыл смысл древнего предсказания. Я не стану утомлять вас подробностями его изысканий. Скажу лишь об их итоге. Грандо Монтана – спящий вулкан.

– Что?

– Вулкан. И он пробудится. Первые признаки гора подала еще полсотни лет назад. Грандо Монтана превосходит Этну и даже знаменитый Везувий. Тот своим извержением за один день погубил два города – Помпеи и Геркуланум. Пробуждения Грандо Монтаны хватит на то, чтобы разнести в прах весь Остров – ведь Исла-де-Эстрелла возник в незапамятные времена от извержения.

Командор беспокойно скреб пальцами бороду, раздумывая об услышанном. Дон Алехандро молчал – его внимание заняла разложенная на столе карта. Герцог хмурился – видно было, что он вслед за командором счел ее излишне разукрашенной в ущерб содержимому.

– Я услышал от вас о собственной прежней жизни, – прервал затянувшееся молчание дон Карлос. – Узнал о военной мощи и планах Лас Агиласа, о древних пророчествах и изысканиях Ученого. Не узнал лишь об одном – что собираетесь предпринять вы, ваша милость. Вы получили наше послание и прибыли собственной персоной, хотя могли бы просто написать в ответ. Я полагаю, нам есть о чем говорить.

– Именно так, сударь. Прежде всего – я призываю вас не воевать со столицей. Но вы присоединитесь ко мне и моим людям, как сами того пожелали. – Герцог извлек из сумки, висевшей у него на поясе, знакомый дону Карлосу свиток – уже изрядно потрепанный, наполовину исписанный аккуратным почерком Алонсо де Веги, наполовину – разномастными подписями вождей вольного города.

– Но для чего тогда?

– Для спасения. – Герцог ненадолго умолк. – Уже двадцать лет я занимаюсь этим в меру своих возможностей. Вы предлагаете мне корону Островного Королевства. Я тронут вашим доверием. Но земной государь правит не землею. Он правит людьми. И убережет людей, а не что-либо иное, если придется выбирать. Так поступил Энрике Мореплаватель, когда не позволил своему народу сложить головы, защищая Уэльву без шансов на победу. Так следует поступать сейчас его прямому потомку.

– Он увел людей за море, – тихо проговорил дон Карлос.

– Увел на новую землю. Туда, где не грозила гибель. Я уверен, что Энрике знал об Острове уже тогда и вел корабли не вслепую. Я и мои сыновья следуем его примеру. Послушайте. Король Кастилии уже принял мою вассальную присягу. Мои сыновья служат королю Арагона. Мы заручились расположением пиренейских владык. Наши отряды бьют мавров под их знаменами, нам пожалованы немалые земли на Материке. Пока Грандо Монтана спит, а Молниеносный увлекся новой войной и забыл обо мне, я вывожу в Испанию столько островитян, сколько способен перевезти флот Оливарес-де-Исла за отпущенное нам время.

Дон Карлос слушал, покусывая усы. Герцог продолжал:

– Я не смогу забрать вас – сейчас вулкан становится непредсказуемым. Я уведу последние корабли и последних оставшихся у меня людей. А хоть бы и не так – чтобы попасть в мои владения, вам придется пересечь весь Остров, наводненный королевскими войсками. Поэтому флот вы добудете в Пуэрто-де-Сантьяго.

С этими словами герцог Оливарес поднялся с кресла и встал над картой. Он взял уголек, кстати оказавшийся под рукой, и принялся чертить линии, не жалея искусно выписанных деревьев, драконов и всадников.

– Взгляните, сударь. Это ближайший к вам порт Восточного удела. Дорога к нему проходит вдоль побережья. Королевский тракт вот здесь. (Уголек переместился далеко влево и начертил новую линию – вдвое шире первой.) Следуя вдоль берега, вы избежите встречи с королевскими войсками, идущими сюда.

– Пуэрто-де-Сантьяго важен для короля, – покачал головой командор. – Насколько мне известно, там стоит верный ему гарнизон.

– Там большой флот. То, что нужно вам и вашим людям, – кивнул герцог. – Что до гарнизона, то прежде там стояло две терции. Сейчас одна. В придачу генуэзцы, их численность мне неизвестна. Но вам не придется брать город силой. – С этими словами он раскрыл поясную сумку и извлек новый сверток, намного больше предыдущего, убранный в футляр из красной кожи. На печати расправлял крылья королевский орел. – Вы реквизируете флот именем короля. (Дон Карлос уже успел привыкнуть, что самые важные вещи Оливарес произносит самым спокойным тоном.) Эта грамота подтверждает ваши полномочия, генерал де Альварадо!

– Но откуда? – изумился идальго.

– Из Лас Агиласа. Подлог, но даже там немногие распознают его. Что вас удивляет? Я родственник правящей фамилии. В столице есть преданные мне люди. Согласно грамоте, король дарует мятежному городу свою милость. (При этих словах дон Карлос сжал кулаки.) Взамен он повелевает вам следовать на земли, которые еще предстоит отбить у мавров и освоить во имя окончательной победы христиан. Попросту – нанести Магрибу первый удар, утомив мавров перед приходом королевских войск, а заодно сложить там побольше мятежных голов. С этой бумагой вам не станут чинить препятствий. У вас, я полагаю, около десяти тысяч человек?

– Таким население города было до бунта. Сейчас меньше, но приходят и новые люди.

– В Пуэрто-де-Сантьяго берите столько кораблей, сколько нужно, хоть все до единого. Вам хватит, чтобы уйти одновременно. Затем следуйте к берегам Кастилии – вас примут в моих владениях. Вот с этим. – Герцог протянул дону Карлосу второй футляр – синий, с печатью Оливарес-де-Исла. – Таков мой ответ на послание вольного города.

Дон Карлос принял футляр, подержал в руках, положил на стол рядом с картой. Затем встал и прислонился к опоре шатра, глядя вверх. Казалось, он силится разглядеть за пологом шатра нечто далекое – то ли крыши и знамена Лас Агиласа, то ли побережье Кастилии, то ли полумесяцы над крепостными стенами Магриба.

– Я искренне благодарю вас, дон Алехандро, – произнес он наконец. – Видит Бог, трудно вести войну с женами, стариками и детьми в обозе. С грамотой короля и отрядом прикрытия они будут в безопасности. Мы примем вашу помощь и ваш совет – это лучшее, что можно придумать для мирных горожан. Но не для меня.

Герцог Оливарес взглянул с удивлением. Дон Карлос уселся напротив него.

– Я был бы рад служить вам, ваша милость, но моя война на Острове еще не закончена. Я не знаю, как устроены горы и земные недра, но отлично знаю устройство королевских терций – благо их я изучил как следует. Все мудрецы прошлого, жрецы и ученые, будто нарочно находили погибель во всем. Мне ее искать не приходилось – она шла по пятам за мной, плясала вокруг, выхватывая тех, кто дорог мне, и тех, кто был намного сильнее и удачливее меня. Много лет я пытался ужиться с королем. Я служил ему, затем пробовал скрыться от взгляда и руки Лас Агиласа, чтобы не ссориться с ним впредь, но это самое бесполезное занятие. Я знал голод и нужду, болезни и раны. Но и в самый темный час мне придавала сил мысль о том, что однажды я смогу призвать к ответу тех, чья прихоть подвергла бедствиям меня и подобных мне. Я уверен, что судьба уберегла меня ради возмездия. Теперь я получил шанс сразиться открыто – и не упущу его, сколько бы терций и бомбард ни собрал король. Я иду на столицу.

Герцог выслушал молча, тяжело вздохнул. Задумчиво постучал по подлокотнику кресла.

– Как жаль, – проговорил он. – Как жаль… Сколько людей, едва почувствовав силу, перестают внимать голосу разума… – Затем он обратился к командору: – Я понимаю вас, дон Карлос. Не мне сейчас разубеждать вас в чем-либо – время против нас. Вулкан пробудится в любой день, а стихиям нет дела до правых и виноватых. Подумайте – вам еще не поздно спастись, но что бы вы ни решили – торопитесь уберечь людей, которые доверяют вам. Грамоты остаются у вас – воспользуйтесь ими. Помните, что вовремя сказанное слово берет города не хуже бомбард. И обходится оно много дешевле!

Глава 10
Когда улетают орлы

В горах давно уже не встречалось дичи крупнее горных коз, зайцев и диких кроликов. Полузабытые легенды еще сохранили память об оленях, но сейчас их можно было встретить лишь в лесах Западного удела. И леса, и олени считались собственностью короны, королевские лесничие берегли их как зеницу ока.

Много раньше оленей канули в прошлое вольные охотники – их немало встречалось среди кельтов – первых жителей Острова. Кельты давно уже растворились среди людей, пришедших из Испании, давно забылся старый уклад кельтской жизни, древняя вера и ее хранители-друиды. Лишь кое-где напоминали о былом высоченные камни-менгиры, воздвигнутые не природой, но человеческими руками, да по-прежнему не были редкостью среди островитян рыжеволосые люди.

Старый Пако Дуэнде казался последним человеком, помнившим времена друидов и вольных охотников, тем чудом, в которое на трезвую голову не поверить. Дуэнде носил прозвище в честь домового духа – и много лет кряду жил без дома. Вольных охотников не осталось – старик кормился именно этим промыслом. Перевелась крупная дичь – Дуэнде довольствовался малой, при случае заменяя оленей одичавшими быками, отбившимися от хозяйских стад. Иной раз, собрав ватагу себе подобных, не брезговал он и кражей скота – тут, кроме прочего, следовало улучить время, пока молодняк не успели заклеймить. Полудикий, бесприютный, живущий как ворон, Дуэнде не желал себе иной судьбы. Да и не могла она быть иной, с тех пор как юный подмастерье гильдии бондарей сдуру примкнул к терции, а вскоре после того, что в народе прозвали Молниеносной смутой, дезертировал. Случись ему быть узнанным в каком-нибудь городе, альгвазилы вмиг проводили бы его до ближайшей виселицы. Дуэнде и не стремился к городам – разве что изредка, когда требовались припасы, лечение или болты для арбалета. Он давно оставил попытки различить правых и виноватых в спорах вельмож, при которых простые люди непременно принимались убивать и калечить друг друга. Вместо этого старый охотник изучил Сьерра-де-Эстатуа вдоль и поперек. Теперь он мог бы называть себя хозяином горного хребта, что раскинулся между Южным, Срединным и Восточным уделами Островного Королевства.

Последние годы Дуэнде жил один и настолько привык к этому, что начал считать одиночество благом. Он соорудил для себя хижину на склоне, незаметную среди высоченных останцев, снизу окутанных колючим кустарником. Прямо из ее дверей открывался неплохой вид на королевский тракт, идущий к городу Эль Мадеро. Вид на тракт издалека приносил старому охотнику вести – ровно столько, сколько тому хотелось.

Осенним утром Дуэнде видел, как в сторону Южного удела прошла терция королевского войска – больше тысячи пехотинцев с кавалерией, знаменами и обозом. Подивившись, Дуэнде рассудил, что ему нет до этого никакого дела, но через несколько дней тракт удивил старика еще сильнее: по нему вспять бежали разбитые остатки терции – Дуэнде прекрасно помнил это зрелище со времен смуты.

«Что такое? – спросил старик сам себя. – Уж не явились ли на Остров сарацины?»

С тех пор он стал чаще и внимательнее вглядываться в дорогу, ожидая, что ответ на его вопрос пройдет по ней со дня на день. Долго ждать не пришлось – однажды в полдень на тракт вблизи укрытия Дуэнде вышел конный отряд, за ним еще один, побольше – тот двигался уже походным порядком. Следом, мерно вздрагивая частоколом длинных пик, шагала пехота – после первой тысячи Дуэнде бросил считать, а люди все шли и шли. Он вглядывался в марширующих – то не были сарацины либо генуэзцы. Не у всех имелись стальные латы – попадались воины, облаченные в кожу, иные вовсе без доспехов. На синих знаменах расправляла крылья белая чайка. Среди терций верхом ехали военачальники – Дуэнде запомнил высокого рыцаря в черных одеждах, сидящего на великолепном жеребце – ей-же-ей, том самом, что неделю назад нес на себе начальника королевской терции. Затем потянулся обоз, и – вот уж чудо из чудес! – огромный табор явно не военного люда, и даже стада быков.

– Тьфу ты!.. – в сердцах сплюнул Дуэнде. Он заметил, что любопытство не позволяет ему, как тысячи раз раньше, повернуться спиной к дороге и уйти в горы.

* * *

Сьерра-де-Эстатуа, хребет Изваяний, поднимался между южным и восточным отрогами Грандо Монтаны и находился сразу в трех уделах Островного Королевства. На Острове не было недостатка в горах, холмах и обрывах, однако Сьерра-де-Эстатуа стоял особняком. Люди издавна побаивались диких скал, вздымавшихся так, словно одну гору воздвигли поверх другой. Над крутыми склонами самой обычной горы к небу поднимались голые нагромождения исполинских глыб, слежавшихся в причудливые, неприятные человеческому глазу фигуры. Даже человек, начисто лишенный воображения, видел в них грубые подобия людей-великанов, бессчетное множество видов и форм одна чудовищнее другой. Зрелище это могло устрашить непривычного человека даже при свете дня, особенно в местах, где каменные исполины подступали к дороге вплотную и нависали над ней всей своей безмолвной, угрожающей тяжестью. Среди утесов попадались колоссальные, под сотню футов высотой, грибы. Их шляпки размером с хороший дом были сдвинуты набекрень, словно потешались над собственным весом. Ни много веков назад, ни сейчас люди не отваживались селиться вблизи хребта Изваяний, а легенды и истории о нем как будто силились перещеголять друг друга жутью. От них неизменно веяло кровью, предательством и злобой.

Чаще всего люди рассказывали, что в дни сотворения мира на склон Грандо Монтаны уселся сам дьявол. Здесь он попытался по-своему создать людей или хотя бы их подобия, однако так и не сумел вдохнуть в свои творения жизнь. Раздосадованный враг рода людского умчался прочь, оставив на склоне горы множество неживых чудищ.

Алонсо де Вега жалел, что имеет лишь по одной паре глаз, ушей и рук, – он едва успевал переворачивать страницы своей книги и очинять карандаш. Юноша, хоть и не был искусным наездником, уже научился писать и даже делать небольшие зарисовки прямо в седле. Сейчас ему хотелось нарисовать и записать все, что происходило вокруг: каждую услышанную историю, каждую песню или меткое слово. Никогда прежде Алонсо не доставалось столько материала сразу. Юноша понимал, что все, что он успеет перенести на страницы, не пропадет и в будущем станет книгой – быть может, единственной книгой о делах Эль Мадеро, города, избравшего свободу и готового отстоять ее с оружием в руках, как завещал некогда прославленный Ученый.

Именно сейчас Алонсо казалось, что многое вернее было бы изложить в виде сонетов, но сам он писал стихи, пусть весьма недурные, лишь изредка и всегда по наитию. И не было ничего удивительного в том, что лучшим собеседником для молодого летописца оказалась бардэсса донья Лаура де ла Сьерра.

– Как возможно, что такое возникло само по себе? – спросил летописец, указывая бардэссе на очередного каменного исполина. Та, подняв голову, молча посмотрела на скалу. Затем перевела взгляд на рукопись в руках Алонсо и улыбнулась. Юноша заметил, что в такие моменты лицо Лауры расцветало удивительным образом, тогда как без улыбки бардэсса смотрелась сосредоточенной, печальной, едва ли не рассерженной – высокий лоб, тонкие черты лица и черные брови лишь усиливали это впечатление.

– На своем рисунке ты как будто усовершенствовал то, чего не завершила природа! – сказала она. – Взгляни – ведь это все же скала. Ты же изобразил застывшего человека, пускай грубого и нескладного.

– Я увидел именно это, – кивнул Алонсо.

– И не только ты. На изваяния смотрят многие, но из века в век разные глаза замечают одно и то же. О хребте Изваяний есть старинная легенда, – продолжала донья Лаура.

– Очередная страшная история о проделках лукавого? – Алонсо перевернул страницу.

– Не о лукавом. Но действительно страшная. – Лаура заговорила нараспев, и голос ее зазвучал по-особенному. Услышав его сейчас, отвлечься было невозможно. – Некогда у подножия этих гор простиралась цветущая долина. В ней жили люди – целый народ мирных земледельцев. Так продолжалось до тех пор, пока откуда-то не пришло племя железных людей. Они попросили отдать им вершину горы. Старейшины долины согласились – пустая каменистая вершина не нужна была землепашцам и садовникам.

Железные люди устроили на горе кузницы. С тех пор каждый день черный дым от их горнов обволакивал вершину горы, заслоняя жителям долины солнце. Мало того, он начал спускаться вниз по склонам. Дым отравлял сады, иссушал посевы. Люди долин никогда прежде не знали подобного бедствия. Им грозил неурожай и голод, а черному дыму не было конца. Тогда старейшины долины поднялись на вершину. Они хотели просить кузнецов прекратить или хотя бы сделать реже их опасную работу. Но главарь железных людей – страшный чернобородый кузнец-великан – лишь посмеялся над ними. Старейшины долины стояли на своем, и тогда железные люди совершили свое первое злодеяние. Они схватили старейшин и бросили в свои горнила. Говорят, что в тот день многие орлы Грандо Монтаны поднялись в небо и покинули свои гнезда безвозвратно.

– И жители долин не перебили кузнецов в отместку? – удивился Алонсо.

– Увы, нет. Мирная ли жизнь сделала их не в меру робкими, лишила отваги потеря старейшин или остановил страх перед силой железных людей, мне неизвестно. А хоть бы то, другое и третье вместе. Важно лишь то, что черный дым заклубился с новой силой, но никто больше не осмелился подняться вверх по склону.

– Совсем никто?

– Кроме одной девушки. Мария, юная и кроткая, решилась сделать то, на что не хватило духу более храбрым и разума более мудрым. Никто не ожидал подобного от нее, но время шло, а черный дым клубился над долиной все гуще и гуще, и пепел оседал на листьях в увядающих садах.

– Что сделала Мария?

– Взошла на гору в одиночку. Дым застилал глаза, пепел мешал дыханию, но девушка шагала и шагала, пока не добралась до кузниц. Мария явилась прямо к чернобородому великану. Она рассказала ему о том, как прекрасна была долина, не отравленная черным дымом. Она смиренно просила железных людей погасить огонь в горнилах навсегда и уйти восвояси. Но чернобородый злодей остался глух к ее просьбам. Он лишь ухмыльнулся и сказал: «И сам не уйду, и тебя отсюда не выпущу! Отныне ты моя!» – и протянул к девушке черные от сажи руки. Мария оттолкнула кузнеца, тот полетел в горнило, и огонь опалил его черную бороду. В ярости великан выскочил из пламени, схватил только что откованный меч… – Бардэсса умолкла, но лишь на мгновение. – Мария погибла. Но сама земля вступилась за несчастную деву. Гора дрогнула. Склоны ее раскололись и исторгли великое пламя. Железные люди в страхе бросились врассыпную, но карающий огонь настиг всех до единого, обжег и превратил в безобразные голые камни. Вот в эти! – И донья Лаура показала рукой вокруг.

– Из легенды выходит, что сама природа способна восстать на людей за их беззакония! – проговорил Алонсо. – Но ведь так не бывает. Природа не совершит того, что люди должны сделать сами.

– Золотые слова, мой друг! Люди привыкли мерить природу своими мерками, но это неверно. Земля живет сама по себе и правит по-своему, дарит и отнимает. Так было, есть и будет до конца времен. Однако я верю, что люди способны постичь нрав природы, чтобы предугадать то, что еще только собирается совершить Земля.

– О да! Донья Лаура, с такими знаниями и рассудительностью вы могли бы вести занятия в университете Лас Агиласа!

– Могла бы, – коротко кивнула бардэсса.

* * *

– Господин командор! У нас пленный!

– Сюда его. – Дон Карлос удивился – до прибытия королевских войск, по его подсчетам, оставалось не меньше двух недель. Сражаться было пока что не с кем, брать в плен – некого.

Капитан Эрнандес кивнул всадникам. Те привели пленника – неказистого молодого парня в потрепанной одежде, такой бы с легкостью затерялся среди ополченцев и беженцев Эль Мадеро и мог сойти за лазутчика. Он шел сам, не показывая страха – лишь недоумение пополам с любопытством. Увидев рыцаря на могучем вороном жеребце, незнакомец признал в нем военачальника, неумело поклонился и сразу же задал вопрос:

– Кто вы, благородный сеньор?

– Прежде ответь мне, кто ты такой, – строго спросил дон Карлос.

– Хуанито Лопес, ваша милость.

– Откуда?

– Из Тенедора.

– Солдат?

– Конюх, ваша милость.

– Как его взяли? – Командор повернулся к Эрнандесу.

– Встретился на пути, – ответил капитан. – Был растерян и перепуган, на едва не загнанной лошади. Точно бежал откуда-то.

– Я ехал звать на подмогу, ваша милость, – подал голос Хуанито. – Напали на нас. На Тенедор. Кто такие – черт бы их разобрал.

– Когда это случилось? – Дон Карлос нахмурился, почуяв недоброе.

– Вчера вечером, – закивал конюх. – На Тенедор налетел конный отряд. Никто не ждал такого. А они принялись грабить. Много их, вооружены отменно, что твои королевские рейтары. Они и сейчас там. Я еле ноги унес.

– Ты видел их знамена?

– Красное знамя, ваша милость. С неведомой бестией – голова как у орла, тело звериное. С крыльями. Во главе какой-то сеньор. Важный – страх! Только его разбойники и слушаются. А вы служите королю?

Дон Карлос оставил его без ответа. Он гневно сжал поводья и развернулся к Эрнандесу.

– Капитан, – дон Карлос говорил тихо, стараясь не показывать ярости, – сколько отсюда до Тенедора?

– Четверть дневного перехода, – ответил Эрнандес. – К вечеру большая часть войска будет там. К утру дождемся обоза и арьергарда.

– К лучшему, – процедил дон Карлос. – Отряд кавалерии со мной и с вами сейчас же идет впереди всех. Быть готовыми к бою.

– Но там же должен быть отряд де Агилара? – удивился Эрнандес.

– В том-то и дело! – бросил командор. – Конюха накормить и стеречь. Он пойдет с нами.

Поселок Тенедор находился на развилке королевской дороги – здесь она расходилась надвое: на восток, в сторону Пуэрто-де-Сантьяго, и на юг до самой столицы. Именно тут дон Карлос собирался разделить своих людей – обоз мирных горожан в сопровождении двух терций пехоты с городскими старейшинами направить на восток. Там королевские грамоты помогут им получить корабли и уйти в Испанию – дело за малым, всего лишь сменить курс, уже в море склонив капитанов на свою сторону. Себе дон Карлос намеревался оставить только лучшие терции своего войска, чтобы вместе с ними наступать на столицу, попутно поднимая против короля народ встречных деревень и городов. Командор строго-настрого запретил своим солдатам учинять насилие над местными жителями, если те не окажут сопротивления. Тенедор – первое крупное поселение на пути войска – было поручено занять передовому отряду под командованием графа де Агилара.

Тенедор по примеру других поселков и городов Острова был мирным – с самого основания в нем не строили укреплений и не держали гарнизона. И тем тревожнее смотрелся он теперь, когда одно внезапное нападение грозило вот-вот продолжиться другим. На улицах не видно было жителей – те, что все-таки показывались, опасливо жались к стенам домов. Женщины прикрывали лица. В нескольких местах на столбах и перекладинах раскачивались тела повешенных.

Зато повсюду бродили пьяные вооруженные люди – в них дон Карлос без труда узнал ополченцев, пополнивших отряд де Агилара. Многие из них были всадниками-льянерос, что примкнули к войску вольного города уже после победы у горы Торо Браво. Двое тащили сундук; заметив приближение всадников, они свернули было в переулок, но скрыться из виду все равно не смогли – тяжелая ноша мешала набрать скорость, а ноги не слушались, то и дело выписывая занятные петли. Дон Карлос указал в их сторону чеканом:

– Я поручаю вам привычную работу, Эрнандес. Водворите закон на улицах города. Пьяных и мародеров под стражу – мы будем судить их. Мертвых убрать. Повешенных снять.

Прямая улица вывела к рыночной площади перед ратушей – довольно большим домом в центре поселка. Здесь дон Карлос не встретил обычной для рынков толпы, зато сразу же увидел то самое знамя с неведомой бестией – фамильный штандарт де Агилара. Золотой грифон сжимал в передней лапе пучок стрел-молний, гордо звучал девиз, написанный по-латыни: «Звучи как гром, рази как молния!» Воины графа не были пьяны – часть их стояла перед ратушей, построившись наподобие почетного караула. Сам де Агилар находился здесь же – красавец-граф восседал в высоком резном кресле в самой непринужденной позе, точно принимал гостей – старых приятелей, откинувшись на спинку и забросив ногу на ногу. Несколько пожилых мужчин стояли перед ним, всем своим видом показывая беспокойство пополам с растерянностью. Они подходили по одному, слушали, что-то говорили, оставляли какие-то записи. Нетрудно было догадаться, что командир передового отряда захватил богатых жителей поселка и теперь назначает им выкуп. Дон Карлос сплюнул от досады.

Завидев командора, граф поднялся и сделал шаг навстречу.

– Позвольте приветствовать вас, ваша милость! – как ни в чем не бывало произнес он.