Текст книги "Мятежники Звёздного острова"

– Я сама, – донеслось из-под забрала; дон Карлос расслышал островной акцент незнакомца и лишь после заметил, что голос принадлежит женщине…

…Командор окинул взглядом непрошеную гостью. Небольшой фонарь в ее руке вступил в спор с двумя свечами на столе – света прибавилось, но тем гуще сделались тени, и поначалу идальго смог рассмотреть лишь широко раскрытые глаза на круглом лице женщины. Что необычного в ее облике? Так точно. Одежда. Юбка незнакомки высоко закатана и заправлена за пояс, под ней – кожаные мужские штаны и высокие кавалерийские сапоги вроде тех, что носил сам дон Карлос. Так избегали греха женщины, ради удобства облачившиеся в мужское платье. Мужская одежда еще четче обозначила крутые бедра и стройные, сильные ноги женщины.

– Как ваше имя? – спросил командор.

Женщина слегка отклонилась назад, скрестив руки на груди, и подняла брови. Она казалась задетой тем, что рыцарь не знает ее имени.

– Донья Лаура де ла Сьерра, – с достоинством произнесла она.

– Донья Лаура, вы пришли упрекать меня или учить военному делу? Не лучшее время для первого, во втором я не нуждаюсь!

– Ни то ни другое, сеньор! Я хочу поделиться своими мыслями и предложить помощь!

– Я слушаю.

– Я могла бы увести людей в горные долины к югу от Эль Мадеро. – Донья Лаура смягчила голос; он зазвучал удивительно мелодично и по-женски мягко. – Это укромные и необитаемые места, там даже скот пасут редко. Я много путешествовала по уделу и знаю его горы лучше иного охотника. И я прошу вас, командор, прикажите людям покинуть город до прихода войска из столицы!

– Вы полагаете, они обрадуются такому приказу?

– Но ведь это лишь на время битвы. Я уже говорила с людьми, они не станут спорить. Нам не потребуется много телег, чтобы вывезти все нужное. И совсем немного людей для охраны. Если солдаты короля окажутся в городе, пусть не найдут ничего!

– Благоразумное решение, – после короткого раздумья ответил дон Карлос. Мысленно он отругал себя за то, что не подумал об этом раньше. – Завтра мы начнем готовить людей в путь.

– Благодарю вас, сеньор. – Донья Лаура изящно поклонилась. – И простите меня за резкость.

Оставшись один, дон Карлос прошелся взад-вперед по комнате. Мысли, ради которых командор уединился, покинули его – теперь их придется собирать заново. Дон Карлос взял со стола небольшой кувшин яблочного сидра и, не найдя стакана, отпил через край, разом уполовинив содержимое (став командором, идальго избегал вина, по опыту зная, что не сможет остановиться, если начнет пить). Затем сердито вытер длинные усы.

Впервые за долгое время дон Карлос обратил внимание на женщину. В многочисленных торговках и служанках из таверн, женах и дочерях горожан и крестьян он привык видеть просто людей другого пола. Они попадались на глаза и исчезали, разом стираясь из памяти, подобно спелым колосьям во время жатвы – бесчисленным и безликим. Сейчас же…

Стоило закрыть глаза, как перед ними возникал образ доньи Лауры – снова и снова идальго видел ее зеленые глаза под бровями вразлет, светлую кожу, оттененную черными локонами… Каким чудом здесь, среди грубых жителей Южного удела, расцвела столь необычная красота?

…Отправляя горожан в безопасное место, командор осматривал длинную вереницу людей – все больше женщин, детей и стариков. Кто пешком, кто на повозке, почти без слов люди покидали то, что осталось от их дома. Что поделать, на войне даже верное решение оборачивается печальным зрелищем, но печальное зрелище намного лучше, чем зрелище ужасное. На мгновение дон Карлос представил, что бы учинили над детьми повстанцев столичные солдаты, – и поспешил отогнать эту мысль.

На противоположной обочине дороги показалась донья Лаура верхом на статной черной кобылице. Женщина сидела в седле по-мужски и что-то говорила другим проводникам. Двое льянеро, похожие на горных духов, с косматыми седыми бородищами, в широкополых кожаных шляпах, внимательно слушали спутницу. Дон Карлос невольно задержал взгляд на всаднице дольше, чем следовало бы. Та, заметив его издалека, приветственно кивнула. Нечто длинное, завернутое в ткань у седла женщины дон Карлос поначалу принял за оружие, однако, приглядевшись, распознал лютню. Чего только не берут с собой люди, которых гонит с места внезапное бедствие!

Вместе со всеми дон Карлос намеревался отправить в горы и лекаря Морено. Старый марран охотно согласился отослать свою семью, но сам уйти наотрез отказался.

– Что вы, что вы, сеньор! От Торо Браво до горных убежищ путь неблизок. Я полагаю, вы будете не рады посылать за лекарем за много миль, когда Хосе Морено потребуется вашим раненым солдатам. Я прошу вас, разрешите мне остаться при войске.

– Ты знаешь сеньору де ла Сьерра? – спросил командор. – Ту, что в числе проводников?

– О, сеньор! Кто же не знает донью Лауру Кампана де ла Сьерра! Нет, вы совершенно точно никогда не жили в Эль Мадеро и не бывали в его окрестностях, иначе вы не задавали бы вопросов! – Старик разулыбался в кудрявую бороду, устремив глаза к небу. – Это удивительная женщина! Мы, люди наук и искусств, держимся друг за друга, особенно здесь, где науки и искусства не в чести, нас мало и делить нам нечего! Мы подобны большой семье и, уверяю вас, сеньор, знаем друг о друге все!

Вы можете представить, что женщина не удовольствовалась обыкновенной ролью жены и хозяйки, пускай и в доме дворянина? Донья Лаура получила прекрасное образование, знает историю, сочиняет стихи и песни – как она поет, о небо, вы бы слышали, сеньор, как она поет! Даю вам честное слово, она лучшая бардэсса Южного удела! Она была замужем за рыцарем из Королевской Сотни. Тот почти не появлялся в уделе, все время проводя на службе. И донья Лаура не желала сидеть взаперти, а овдовев, не пожелала снова выходить замуж. Когда пять лет назад в нашем городе пытались создать школу, она охотно обучала детей поэзии и всему, что знала сама. Донья Лаура редко сидит на месте, часто путешествует по уделу. Она всей душой любит горы и небо, она видит красоту, мимо которой прочие привыкли проноситься не глядя. Она сама свобода! Ее невозможно не уважать, сеньор!

Дон Карлос смутно помнил фамилию де ла Сьерра. Рыцарь дон Гонсало служил в Королевской Сотне и мало чем отличался от собратьев по оружию – разве что более буйным нравом и тягой к вину. Дон Карлос почти не знал его. Знал лишь, что дон Гонсало де ла Сьерра пал на Материке среди прочих, когда по воле короля Сотня пошла на верную смерть.

Дон Карлос поднял глаза в поисках бардэссы – черная кобылица, дорожный плащ и длинные волосы доньи Лауры мелькнули у поворота дороги. «Храни ее небо!» Идальго нахмурился – он невольно произнес эти слова вслух… Пришпорив коня, дон Карлос направился обратно в город.

Карамба, а ведь как долго ни одна женщина не разделяла его общество! С тех пор как рыцарь оставил службу на Материке, вернулся на Остров, купил крестьянский дом и снял участок земли у графа де Лейва, прошло почти полтора года. Все это время он знал только работу в поле и пьянство в компании Пабло Вальехо. Изредка случалось пить с распутными девицами, но радость подобных утех покидала идальго вместе с хмелем. Сколько раз за бутылкой «Пламени Юга» дон Карлос ругал весь женский род – на то были причины! Похоже, судьба – мастерица на разные шутки – не придумала ничего лучше, как послать ему страсть к женщине. Сейчас, когда на пороге битва. Что ж, выходит, что судьба неимоверно глупа, если за тридцать с лишним лет не изучила нрав дона Карлоса и его способность сопротивляться чему бы то ни было.

* * *

Утром следующего дня примчались дозорные.

– Войска на дороге, – сообщили они, едва спрыгнув с коней. – Вчера они прошли мимо Сьерра-де-Эстатуа. Пехотинцы и обоз.

– Сколько их?

– Двенадцать малых знамен, одно большое.

– Кавалерия?

– Сотня. Черные рейтары.

– Всего одна терция, – проговорил дон Карлос. – Негусто.

– Слава государю Островного Королевства, он остается верен себе, – сказал командор на военном совете. – До сих пор он скупился на милости для жителей Эль Мадеро, а ныне пожалел для них карающих сил. Из столицы на нас идет одна терция королевской пехоты и сотня кавалерии. Я ожидал вдвое больше. Они будут у Торо Браво через три дня.

– Если их так мало, стоит ли занимать оборону? – неторопливо поднялся граф де Агилар. – Встретим их грудью, наши люди рвутся в бой!

– Бык на арене тоже рвется в бой, – спокойно ответил дон Карлос. – Но попадает под удар пики в руках всадника. Потому всадником в этом бою лучше быть нашему войску. И бык у нас – на зависть королю: на его хребте уместятся все. Королевские солдаты вооружены и обучены лучше наших, так пусть штурмуют укрепленный склон и гибнут там, где уцелеют горожане. Что бы ни стояло за спиной столичной терции, им не за что сражаться здесь. А нам есть за что. Сохраняйте ясный ум, сеньоры, и помните, что к праотцам человека отправляет не битва.

– А что же?

– Пропущенный удар.

Глава 7
Битва у Эль Мадеро

– Что с тобой, дон Гаспар? Ты хмуришься с самого начала похода!

– Ты знаешь, дон Ромеро. – Первый помощник начальника терции, уже в летах, невысокий, с седыми усами, торчащими в стороны, угрюмо смотрел под копыта своего коня. – Мне не по душе воевать с собственным народом – за морем нет числа чужакам. Я солдат, а не палач.

– Полно, мы идем не воевать. Всего лишь вразумить кучку похмельных огородников, возомнивших о себе черт знает что и уже наказанных пожаром! Достаточно будет встать строем, сверкнуть доспехами и оружием, затрубить в трубы – и это отребье разом падет на колени, моля о пощаде. Они сами приволокут на правеж зачинщиков бунта, если такие найдутся.

Офицеры в войсках Дальних земель его величества мечтают попасть в столицу. Офицеры, несущие службу в столице и ее окрестностях, по себе знают, насколько незавидна их, казалось бы, почетная доля. Кто бы ни сидел на троне – мудрец или вояка, Альвар II Справедливый или Фердинанд I Молниеносный, офицеры и солдаты всегда остаются бедными. Поэтому приказ короля о наведении порядка во взбунтовавшемся городе полковник дон Ромеро де Фероса принял с чувством пусть мрачного, но все же удовольствия.

Без малого три года честолюбивый военачальник ждал случая отличиться. И, по всему видно, дождался. Любому ясно, что алькальд, упустивший Южный удел из рук и бежавший из мятежного города, теперь не получит должности даже простого писаря. Новым алькальдом станет тот, кто снова поднимет над Эль Мадеро королевское знамя. Пусть он будет военным – государь уважает силу. И хотя Южный удел – дыра из дыр, но и это к лучшему – его величество не часто жалует удел своим вниманием, дав его на откуп алькальду. Удел прокормит и обогатит и дона Ромеро, и его детей, и детей его детей. Дело за малым – стать властителем удела. Показать всем жителям, кто здесь хозяин! Для этого в обозе везут двадцать тысяч арбалетных болтов, а пеньковыми веревками нагружено три повозки.

– Конечно, две-три сотни придется отправить в преисподнюю, – рассуждал вслух дон Ромеро. – Но это всего лишь бездельники и смутьяны. Мы поставим их на место.

– Не по душе мне это, – повторил первый помощник.

– Мне не по душе ваше настроение, сархенто-майор[9]9
  В армии средневековой Испании это звание принадлежало первому помощнику начальника терции.


[Закрыть]. – Полковник пришпорил коня.

Дон Ромеро не мог понять беспокойства своего помощника. За долгие годы службы полковник так привык держать в своих руках чужие жизни, что теперь он говорил и думал о людях точно о монетах, которые предстояло пропить. Были бы монеты, а люди наберутся еще. Стоит ли жалеть о горожанах Эль Мадеро, которые будут перепороты и перевешаны именем короля, если они отказались платить налоги? Удел наплодит еще. Стоит ли жалеть солдат, которых, возможно, поубивают в стычке с бунтовщиками, – на Острове полно голодранцев, каковые сочтут военную службу за благо. И будут терпеть ее тяготы, пока их не перебьют, чтобы набрать новых солдат. Жалеть их нечего, тем паче терция состоит из островитян Срединного удела – известных гуляк и пьяниц, любителей веселой жизни. Его величество не пожелал направить на усмирение мятежников своих верных генуэзцев. Сам полковник – благородный уроженец столицы. Его отец перебрался туда из Южного удела – впрочем, не стоит об этом.

Рейтары на черных конях шли впереди королевской пехоты, следом – арбалетчики, пикинеры, знаменосцы и офицеры в окружении мечников и алебардщиков, снова пикинеры и снова арбалетчики. Позади тянулся обоз с припасами.

Миновав Сьерра-де-Эстатуа, полковник приказал замедлить движение, чтобы отставший обоз смог догнать войско. На ночь по сторонам колонны теперь расставляли факельщиков. Два десятка рейтар отправились вперед – на разведку. Попавшиеся навстречу деревни были пусты – люди ушли и затаились, не ожидая ничего хорошего от пришедших в удел с оружием в руках.

Вскоре рейтары заметили нескольких всадников на дороге, ведущей в город. Пустившись следом, разъезд обнаружил множество вооруженных людей возле высокого и длинного холма.

* * *

Повстанцы укрепили северный отрог Торо Браво – теперь гора сделалась самой настоящей крепостью. На вершине разбили лагерь. Ближе к середине склона, где спуск делался круче, его загородили вагенбургом – рядом повозок, на которые установили толстые деревянные щиты высотой в человеческий рост с проделанными в них бойницами. В ста футах за первой линией поставили вторую, еще выше и крепче, – туда следовало отойти защитникам, если бы пала первая линия. Мало того, за тридцать шагов до повозок в землю вкопали дюжину рядов кольев.

– Вы ждете конной атаки вверх по склону? – с сомнением спросил де Агилар, наблюдая за приготовлениями.

– Пехота тоже не обрадуется кольям, – ответил дон Карлос. – Терция сильна плотным строем. Колья помогут нам расшатать его как следует.

За щитами на повозках расположились воины. Первая терция заняла переднюю линию обороны, здесь же собрались стрелки остальных терций. Из идальго – мастеров фехтования и лучших бойцов дон Карлос собрал отряд в полсотни меченосцев – они могли бы быстро встать на защиту, если враги прорвут оборону.

Ротные знамена, сшитые женщинами из кое-как собранных тканей, чуть шевелились на вечернем ветру. Высоко в небе черными тенями кружили стервятники. Солнце заходило среди лиловых туч; край неба наливался кровью, словно призывая к тому же притихшую землю.

В лагере и за повозками потрескивали костры, часовые вглядывались в безмолвную даль, из которой тянулся мимо Торо Браво королевский тракт. Сегодня конные разведчики встретились с черными рейтарами монарха. К утру к горе подоспеет все столичное войско. Над лагерем нависла тревожная тишина, вечерний холод пробирал до костей.

Обходя позиции, дон Карлос в который раз видел знакомое ему зрелище – военный лагерь в ночь перед боем. Всегда одно и то же: угрюмые, притихшие люди, негромкие разговоры, молитвы полушепотом. У одного из костров молодой солдат надсадно горланил похабную песню, с десяток товарищей столпились вокруг, но веселыми они не казались. При виде командора все умолкли – нет, никто не пьян. Сказав несколько ободряющих слов, дон Карлос направился дальше.

На одной из повозок первой линии за край щита ухватился крепкими ручищами капитан – бывший мастер из гильдии плотников. Так и есть, он осматривал, хорошо ли сбиты доски. Заметив дона Карлоса, бывший плотник неловко вытянулся, задрав подбородок – даже в высоком шлеме он смотрелся на голову ниже командора.

– Не отпускает прежнее ремесло, капитан? – спросил идальго.

– Нет. То есть… кхм… Так точно! – Плотник еще не свыкся с ролью офицера.

– И что сказал бы плотник?

– О щитах? Сколочено на совесть. Доски толстые, арбалет не пробьет. Если только завалить щит туда, – мотнул головой капитан, указывая за ограду. – Потянуть, что ли. Много сил нужно.

– А что скажет солдат?

– Людям страшно, – сухо проговорил капитан. – Почти все отказались от обычной порции вина. И с полудня осаждают священников. Все хотят исповедаться.

– Это обычное чувство, капитан, – отвечал дон Карлос. – Неизвестное пугает. Страх уйдет, когда люди увидят своих врагов – тоже людей, с таким же оружием. Не испытывают страха лишь безумцы, но безумие не пристало хорошему воину.

– Истинная смелость – не в отсутствии страха, сын мой. – Падре Бенедикт подошел бесшумно. – Она в его преодолении. Vivere militare est![10]10
  Жить – значит бороться! (Лат.)


[Закрыть]

* * *

Утром над долиной разнеслись звуки трубы. Шлемы и пики королевской пехоты тускло блеснули вдалеке, ответив на невеселое приветствие первых лучей осеннего солнца. Дон Ромеро, выехав вперед, бросил взгляд на склон горы.

– Ха! Эти бездельники не поленились укрепиться! – ухмыльнулся полковник. – Провалиться мне, на что они рассчитывают? Впрочем, сейчас увидим.

В сопровождении нескольких офицеров и знаменосца дон Ромеро приблизился к склону. Трубач заиграл сигнал королевского дома, призывая вождей противника для переговоров. Дон Карлос, де Агилар и шестеро капитанов выехали навстречу.

Полковник недобро покосился на рыцарские доспехи и осанку противников – он не ожидал увидеть во главе восстания дворян.

– Я полковник дон Ромеро де Фероса. Кто здесь достоин говорить с благородным кабальеро, военачальником войск его величества? – надменно произнес он.

– Дон Карлос де Альварадо, военный командор города Эль Мадеро, – представился командор. – Со мною дон Родриго Суарес, граф де Агилар. Довольно ли этого господину полковнику, чтобы утолить жажду беседы? Среди нас еще немало благородных сеньоров!

– Вполне! – Скрытая насмешка дона Карлоса попала в цель, полковник решил не оставаться в долгу. – Хотя что вы за рыцари, если связались с чернью!

– Узнаете в бою! – запальчиво воскликнул де Агилар.

– Я принял под начало людей, что доверились мне, – спокойно ответил дон Карлос. – Не вижу в этом ущерба для чести рыцаря. Но полно. Что за нужда повела господина полковника так далеко, да еще с войском? Неужели в благословенном Лас Агиласе сделалось тесно?

– Довольно шуток! – Полковник почувствовал нарастающий гнев – проклятые мятежники не выказывали ни страха, ни почтения. – Сейчас моими устами говорит король!

– Талантам его величества нет числа! – поддел один из капитанов.

– С чем вы пожаловали на нашу землю? – строго спросил дон Карлос.

– Его величество недоволен тем, что его владения оскверняют войной… – Дон Ромеро заговорил так, словно произносил речь перед всей армией Острова.

– …Без его участия! – не унимался все тот же шутник-капитан.

– Тихо! – бросил через плечо дон Карлос.

– И требует, чтобы вы немедленно сложили оружие, выдали нам зачинщиков мятежа и впредь исполняли указы его величества!

– Сожалею, полковник, но у того, что ты назвал мятежом, нет зачинщика, – спокойно ответил дон Карлос. – Здесь действует целый народ. Есть что-то еще?

– Да. Всем, кто сложит оружие добровольно, государь дарует жизнь!

– Передай государю, что он опоздал. Жизнь нам даровали чуть раньше наши отцы и матери. И мы постараемся, чтобы люди короля не смогли отнять ее.

Дон Ромеро побагровел.

– У меня четыре тысячи! – вскричал он.

– Одна, – осадил его дон Карлос. – И ни пикой больше.

– Даже этого хватит, чтобы уничтожить вас, – произнес полковник.

Переговоры завершились. Военачальники поспешили каждый к своему войску.

* * *

– Люди вольного города! – Дон Карлос стоял под знаменем, развевавшимся над повозкой первой линии укреплений. – Взгляните! Вы видите силу и спесь наших врагов. Они сыты и обуты, они закованы в сталь и вооружены. Откуда все это? Кто хлопотал об их снаряжении? Кто терпел нужду, чтобы в срок выплатить налоги на содержание королевского войска? На кого теперь поднимают оружие эти свиньи?! Взгляните – среди них нет наших братьев. Окажись любой из нас в столице – примут ли его как равного? На него станут смотреть свысока, насмехаться, продавать и покупать, как скотину! Лучшего из пришедших будут гнать до тех пор, пока нужда не приведет его на паперть или на виселицу! Кем они возомнили себя? Они жрут, пьянствуют и одеваются за наш счет и смеют презирать нас! Они не могут жить без нас – мы обходимся без них! Так кто же, выходит, сильнее?! В этот день мы служим истине и справедливости. Теперь нам не нужно скрывать свою ненависть и кланяться тем, кто пришел грабить нас! Не бойтесь ничего – истина с нами, а вам известно, что истина – мать отваги и силы! Пусть же сегодня чужаки отведают нашей стали и упьются своей кровью! Пробудись, железо!

– Пробудись, железо! – вскричали повстанцы, потрясая оружием. – Святой Георгий!

Воинственные кличи разнеслись над Торо Браво. Дон Карлос смотрел на лица своих людей и не видел в них страха – лишь яростную решимость победить или умереть. В этот миг сам идальго ощутил давно забытое чувство радостного воодушевления – подобное испытывает юноша, отправляясь на встречу с любимой. Дон Карлос улыбнулся, воздев клинок к небесам.

Перестроившись в боевой порядок, терция приблизилась к подножию.

Ряд повозок с деревянными щитами, перегородивший склон, не показался столичному войску грозным препятствием.

– Прикажете стрелять, господин полковник? – обратился к дону Ромеро капитан арбалетчиков.

– Два-три залпа для острастки будет достаточно, не стоит переводить болты, – отвечал полковник. – Пусть эта шайка узнает, что такое королевская пехота! Разгром завершим мечами и пиками.

Три шеренги арбалетчиков выступили вперед. Каждая из них по очереди выпустила болты, навесом перебрасывая смерть через щиты на повозках.

– Поднять щиты! – прокричал дон Карлос, едва завидев приготовления стрелков.

Командиры повторили его приказ, горожане поспешно прикрылись наскоро сколоченными щитами – и тут же в каждом из щитов засело по нескольку железных наконечников. Где-то вскрикнул раненый.

– Не опускать!

Последовал новый град железа – страшное испытание для людей, ни разу не бывавших в бою. Злобное жужжание летящих болтов, тяжелый стук над самой головой, крики и стоны раненых – тут и самые смелые не смогли сдержать дрожи в коленях. Однако люди понимали – офицеры немало потрудились, заранее донося до них непривычную мысль, – что, как ни опасно стоять под обстрелом за повозками, на открытой местности гибель и вовсе неотвратима. Уцелевших под стрелами без труда затопчет строй пехоты. Щиты, усаженные болтами, враз отяжелели, часть из них уже невозможно стало удерживать.

– Не подпирать щиты макушками, черт подери! Приколет к голове – и крышка для гроба не понадобится!

– Командор, нужно ответить! – К дону Карлосу протиснулся капитан Эрнандес. На его начищенном шлеме появилась свежая зарубка.

– Сейчас сами перестанут, – присматривался через бойницу дон Карлос. – Пускай не думают, что у нас есть свои арбалеты.

И действительно, после третьего залпа шеренги королевских стрелков разошлись в стороны, пропуская плотные ряды пикинеров.

Склонив длинные пики, пять рот мерным шагом двинулись в атаку. Звенели доспехи, дробно стучали барабаны, сердито хлопали на ветру багровые знамена с золотыми королевскими львами. Навстречу не двигались пикинеры врага, не мчалась рыцарская конница – опасаться было некого. Сейчас пехота поднимется по склону, растолкает телеги, и меченосцы, высыпав из глубины строя, доберутся до дерзких мятежников. Уж тогда пощады не будет ни старому, ни малому.

Путь королевским пехотинцам преградили ряды острых кольев, на три-четыре фута торчащих над землей, – досадная, но преодолимая помеха для обученных солдат. Строй замедлил движение, колья вошли между рядами, как частый гребень входит в густую гриву волос, – ряды расступались, смыкались, снова расступались на следующем ряду кольев… Так строй поглотил шесть рядов из дюжины, когда дон Карлос приказал арбалетчикам первой терции:

– Залп!

Тут же стрелки повстанцев, поднявшись над щитами и встав у бойниц, обрушили на наступающего врага град болтов. Затем, приняв от стоявших сзади заряженные арбалеты, второй. И третий.

Латники первых рядов, с головы до ног закованные в броню, повалились наземь, роняя пики, повисая на кольях. Теперь обожженные на огне острия оказались самым настоящим оружием – они мешали заполнять бреши в строю, сбивали с ног, разили легко раненных, потерявших равновесие. Распятые на кольях люди сделались внезапной преградой на пути строя, разом сломав и нарушив его. Пехота замедлила шаг, стараясь сохранить строй, а восставшие сыпали болтами, не переводя духу.

Пикинеры бегом ринулись вверх по склону, стремясь скорее уйти из-под обстрела. Потеряв строй, рассвирепевшие солдаты бросились на врага – и лишь тут поняли, что никто не собирается сражаться с ними лицом к лицу.

В бою нет ошибки хуже, чем недооценивать противника. Повозки стояли не просто так – между собой их соединяли толстые железные цепи, колеса подпирали тяжелые валуны. О том, чтобы растолкать их в стороны или опрокинуть, не могло быть и речи. На повозках за деревянными щитами – выше всякого конного рыцаря – уместились защитники вагенбурга.

Им бы не поздоровилось, сохрани пикинеры строй, – длинные пики, выставленные сплошным лесом, без труда достали бы любого, показавшегося над щитами. Тогда на каждого защитника нацелилось бы по три-четыре острия. Но случилось непоправимое. Обстрел тому стал виной или колья, но, достигнув неприятеля, пехота лишилась всякого порядка. Задние ряды, рвущиеся в бой, напирали на идущих впереди, прижимая их к самым стенам укрепления, смешного издали, но неприступного вблизи. Латники бестолково топтались перед повозками, невпопад кололи пиками – теперь скорее помехой, нежели оружием. Сверху им на головы летели камни, сыпался слепящий глаза песок, разили пики и алебарды. С десяток меченосцев сунулись было под повозки – но полегли с другой стороны, даже не успев выпрямиться.

Передние шеренги, не в силах преодолеть стену вагенбурга, падали мертвыми, задние, еще не успев понять, какая смертельная ловушка их ждет, продолжали теснить передних.

Стоны и крики, проклятия и лязг железа поднимались над холмом, вблизи вагенбурга уже громоздились трупы, и всё новые пехотинцы короля взбирались на эту груду, чтобы своими телами сделать ее чуть выше.

– Беда, командор! – К дону Карлосу подбежал запыхавшийся юноша-солдат. – Они прорываются! На левом фланге!

– Вальехо, Санчес! – Идальго повернулся к капитанам рот, стоявших в резерве. – Две роты на левый фланг! Стрелков тоже! Меченосцы, за мной! – С этими словами он бросился к левому флангу первой линии во главе полусотни меченосцев.

Здесь, на самом краю склона, творилось страшное. Арбалетчики, войдя в раж, выпустили во врага все болты без остатка, и одна из рот, переждав обстрел позади прочих, атаковала вагенбург, сохранив боевой порядок. Здесь солдаты показали отменную выучку – не каждому доводилось видеть такую. Они построились прямоугольником, подняв три ряда семнадцатифутовых пик, и приблизились к повозкам. Медленно наводя пики на цель, солдаты резкими толчками выбрасывали острие еще на два-три фута вперед, нанося смертельные удары тем, кто, отбиваясь, высовывался из-за щитов. Повстанцы, стоявшие на телегах, не могли выставить пики столь же густо. Каждый из защитников с трудом отражал сыпавшиеся на него удары, отвечая одним уколом на четыре. Уже многие были убиты и тяжело ранены.

Хуже всего пришлось третьей от края повозке – здесь солдатам удалось подавить защитников. Три десятка человек навалились на один щит. Так прожорливая гадина с морского дна неторопливо и безжалостно наваливается на раковину мидии, силясь разжать створки и добраться до содержимого. Пикинеры держали свое оружие наготове, не давая никому поднять голову над щитом; восемь рослых латников, встав в первом ряду, зацепили крючьями алебард верхний край щита и изо всех сил раскачивали, стремясь повалить его.

– Дорогу! – Отряд дона Карлоса бегом бежал на помощь защитникам злополучной телеги.

Несколько солдат вцепились в опоры щита, стараясь удержать их, но рывки становились все сильнее. Меченосцы подоспели к тому моменту, когда щит поддался. Заскрипев, гвозди опор вылезли наружу, взметнув вверх пригоршни щепок; щит медленно и тяжко повалился вперед.

– ПРОБУДИСЬ, ЖЕЛЕЗО! – рявкнул дон Карлос, бросаясь к пролому.

Упавший щит заставил алебардщиков отступить, раздавшись в стороны. Собираясь врываться в вагенбург, они не ждали немедленной атаки изнутри. И первый удар нанесли меченосцы дона Карлоса. Они набросились на королевских солдат и принялись рубить и колоть, давить щитами, не позволяя противникам отступить достаточно далеко, чтобы работать алебардами и пиками.

– Тесните их, разрушайте строй! – крикнул дон Карлос. – Нас больше!

Схватка закипела. Меченосцы обступили пикинеров со всех сторон, не давая перестроиться. Те бросали пики и алебарды, хватались за мечи, но теснота мешала пускать их в ход. К тому же у солдат короля не было щитов, чтобы закрыться от ударов.

Дон Карлос схватился с капитаном – высоким черноусым красавцем в черненых латах, с алым шарфом через плечо и полуторным мечом в руках. Противники осыпали друг друга ударами – меч капитана был длиннее эспады дона Карлоса; чтобы достать противника, идальго бросился вперед, прикрывшись щитом. Капитан, опытный боец, сумел поймать клинок идальго изгибом гарды и, с силой отведя его в сторону, левой рукой потянул из-за пояса дагу.

Отступив на полшага назад, дон Карлос что было сил ударил противника краем щита в лицо. Капитан пошатнулся, выплюнув струю крови, его свободная рука, выронив дагу, взлетела вверх – к разбитым губам. Выдернув меч из захвата, дон Карлос коротким ударом вогнал острие под выступающий козырек шлема – в лицо врага.

– Де пута мадре! – Из-за опрокинутого щита на вылазку бросилась рота горожан с Пабло Вальехо во главе. Старый пикинер, спокойный и нерасторопный в жизни, сейчас был страшен: с мечом в правой руке и протазаном в левой, с широко распахнутыми глазами и оскаленным ртом, над которым встали дыбом рыжие усы, Вальехо походил на огромного разъяренного кота.

– Мечники, стройся! – скомандовал дон Карлос, созывая свой отряд.

Солдаты, наседающие на левый фланг вагенбурга, оборачивались навстречу атаке, но тут же попадали под удары сверху, – едва почувствовав, что натиск ослабевает, воспрянули духом защитники. Не прошло и четверти часа, как королевская пехота была отброшена.

– Они отходят! – радостно закричали за щитами.

– Отходят, отходят! – Из конца в конец первой линии прокатились ликующие крики.

– Ударить бы по ним, пока не опомнились. – Капитан Санчес утирал пот с раскрасневшегося лица.

– Не стоит. – Дон Карлос посмотрел в сторону подножия Торо Браво. Там выстроились к бою правильные, усаженные пиками прямоугольники королевских рот; с флангов длинными полосками растянулись отряды рейтар. – Терции сильны на просторе, здесь им тесно. Мы зря погубим людей и ничего не добьемся, если спустимся и вступим в бой лицом к лицу.