Текст книги "Меняла Душ"

Глава 19
ОТ СУДЬБЫ НЕ УЙТИ

Красный платок был назойливым кошмаром. Только разница между воображаемым ужасом, вторгшимся в сон, и ужасом наяву заключается в том, что от реального кошмара так просто не избавиться. Он будет преследовать тебя до финального аккорда. А финал может быть разным. Смерть главного героя – тоже выход из замкнутого круга.

Лешаков, сорвавшийся с крыши родного дома, несколько часов кружил над городом, пытаясь собраться с мыслями и решить, как ему поступить дальше. Датчик горючего показывал нули, и пора было задуматься о посадке на ближайшую заправку. Павел сбросил скорость и, снизившись, поплыл над крышами, высматривая заправочную платформу. Заприметив ее, он направил флаер к платформе и пристыковался к свободной ячейке. На бортовой компьютер поступил запрос с заправки, на который Павел ответил количеством покупаемого топлива. Секунд двадцать потребовалось автомату заправки на то, чтобы обработать заказ. Компьютер перенаправил счет на бортовой принтер, он тут же выплюнул квитанцию, Павел должен был оплатить эту квитанцию в ближайшие десять дней. Правда, Лешаков не был в этом уверен. Таких квитанций у него было уже четыре штуки. И вечером, если он не оплатит первые две, IP-адрес его борта будет заблокирован. Так что не видать ему топлива, как спокойной жизни.

Залив баки, Лешаков отстыковал машину от заправочной ячейки и выбрал руль высоты на себя. Флаер поднялся в небо, встроился в ряд и вместе с транспортным потоком потянулся прочь из города. Бортовая карта показывала, что флаер следует в сторону Карельского перешейка.

Лешаков посчитал, что удачнее маршрут сложно было придумать. Раз уж сама судьба направляет его, то грех выруливать из потока и пытаться что-то изменить. Да, на Карельском перешейке ему есть, где укрыться. Хотя Павел здраво сомневался в том, что красный платок оставит попытки его найти. Но вот зачем он ему нужен? Что такого красный платок увидел в Лешакове, что теперь преследует его, Павел никак не мог понять.

Транспортный проток двигался медленно, точно перегревшаяся на солнце змея, страдающая к тому же патологической ленью. Проплыв над Невским проспектом, змея истончилась, потеряв четверть своей длины. Миновав Неву, рассосалась еще четверть. К тому времени, как змея подползла к окраине города, которая начиналась за тремя кольцевыми автобанами, от змеи осталось лишь восемь флаеров. За пределами города разрешенная скорость для воздушных машин составляла пятьдесят километров в час в режиме автопилота. Но мало кто отчаивался лихачить. Правда, подростки, которым покупали первые флаеры модификации «18» для несовершеннолетних, любили развлекаться тем, что пытались выжать предел из своей машинки на ручном управлении. Они называли себя байкерами, на манер любителей быстрой езды на мотоциклах, которыми был наводнен XX век.

Лешаков не хотел привлекать к себе внимание. На средней скорости он добрался до Лемболовской твердыни, где высились скульптурные головы воинов-освободителей времен Второй мировой. В этих местах их полегло немало. В их честь был построен мемориальный комплекс, ныне выглядевший заброшенным и унылым, окруженный со всех сторон помпезными особняками, среди которых выделялось высокое здание развлекательного комплекса «Гулливер». Здесь, на первом этаже располагался кинотеатр, на втором боулинг-клуб, на третьем – ресторан «Твердыня», эмблемой которому отчего-то была выбрана гаубица темно-зеленого цвета с красными колесами.

Преодолев заселенный муравейник Лемболовской твердыни, Лешаков разогнал флаер и вскоре оказался над глухим лесом, окружавшем асфальтовую трассу, уводящую одинокие автомобили в сторону Финляндии.

Павел сбросил скорость, снизился, плавно опустился на трассу и перешел в режим автомобиля. Флаер покорно выпустил колеса из брюха и резво покатился по асфальту.

Съезд на проселочную дорогу Лешаков едва не проскочил. Разросшиеся по обочине кустарники костлявыми ветками скрывали от невнимательного взгляда разбитый проселок, раскисший от ноябрьских дождей. Павел чуть притормозил и плавно съехал с асфальта. Под колесами захлюпала грязь, и флаер стал раскачиваться из стороны в сторону, переваливаясь, словно увалень-медведь, на ухабах разбитой дороги. Ей явно давно никто не пользовался. Лешаков последний раз наведывался в «бунгало», оставшееся ему от деда в наследство, четыре года назад. С тех пор он ни разу не был в этих краях.

Лешаков преодолел половину дороги, когда вспомнил внезапно, что продуктов, а также водки он не захватил. Что, безусловно, было упущением. Последний супермаркет, который он оставил за спиной, находился на твердыни. И если уж без продуктов он мог прожить пару дней, то без водки это было немыслимо. Павел хрюкнул от досады и заозирался по сторонам, выискивая возможность развернуться, но в колее обратный путь можно было проделать лишь задом. Можно было также очень осторожно подняться в воздух, чтобы не задеть бортом деревья, но этим он мог засветить его убежище. Что делать флаеру в лесной чащобе? Оставалось единственное: ехать до поселка, а уж там разворачиваться.

На это Павел Лешаков потратил два с половиной часа. Добрался до «хуторка», как называл поселок из четырех домов его дед, там развернулся и устремился назад. Оказавшись на асфальте, Лешаков поднял флаер в воздух и набрал скорость. В супермаркете, притулившемся на окраине Лемболовской твердыни, он купил ящик водки, две пачки пельменей, две большие бутылки с кетчупом и банку сметаны. Можно было конечно приобрести в городе пищевой синтезатор, но их Павел не любил. Загрузив продукты во флаер, Лешаков взял курс назад.

Второй раз ехать по проселочной дороге оказалось легче. Лешаков вошел в колею, им же проложенную, и без приключений докатился до поселка.

Четыре дома в центре леса выглядели заброшенными. Они такими и являлись. Заколоченные окна и двери, заросшие кустарником и жухлой гнилой травой по самые окна, оплетенные паутиной крылечки, облупившаяся краска, кое-где уже отвалившаяся. Самый ближний к лесу дом выглядел наиболее плачевно. На крыше, проломив ее внутрь, лежало толстое дерево, сгнившее у корня и поваленное ураганным ветром. От удара дерево переломилось. И теперь одна его половина лежала на крыше, а другая оборвалась и упала на землю. Но за то короткое время, что она висела вдоль стены, точно часовая стрелка, вечно показывающая шесть часов, она повышибала стекла из окон на втором этаже и помяла доски внутренней отделки, обтерев со стены всю краску.

Лешаков подъехал к своему дому, выключил мотор и минуты две сидел неподвижно, созерцая «бунгало» в ближнем свете. Дом казался чуть приличнее и новее, чем три соседа. Он еще жил, в то время как соседи уже давно умерли и истлевали помаленьку.

Лешаков выбрался из флаера, потоптался в нерешительности с минуту возле крыльца, а затем осторожно поднялся. Он сделал два неуверенных шага на крыльце, прежде чем его нога провалилась внутрь. Гнилые доски не выдержали и проломились. Выдернув ногу, он доковылял до двери и, достав из кармана ключ, всунул его в амбарный замок – старинное железное чудовище, прикрытое сверху пластиковой банкой, чтобы не попала влага. Некоторое время он пытался провернуть ключ в замке, но тот не давался.

Павел думал, что самым тяжелым будет запустить автономный генератор, находящийся в подвале, но отпереть амбарный замок оказалось намного сложнее. Минут десять сержант боролся с замком. Он чувствовал, что закипает, но справиться никак не мог. Закончилось противостояние тем, что ключ остался в замке, сломавшись.

Лешаков выматерился от души и ударил ногой в дверь. Нога провалилась внутрь. С трудом освободив конечность из образовавшейся дыры, Лешаков вернулся к флаеру и, открыв багажник, извлек из него, лучевой резак. И чего он надеялся на мирное решение вопроса, мучился с замком, пытаясь открыть, когда можно тихо спилить его и заняться генератором.

Освободив дверь от навесного запора, Лешаков вернулся к машине, убрал резак и, взяв ящик с водкой, осторожно поднялся на крыльцо и вошел в дом. Сгрузив водку на пол, Павел сходил за пельменями.

Разобравшись с продуктами, Лешаков прошел через пыльную морозную веранду и с трудом отворил дверь, ведущую в подвал. Дверь откликнулась отчаянным скрипом проржавевших от сырости дверных петель. Оставив ее открытой и подперев табуреткой, Павел спустился вниз, включил фонарик, вмонтированный в наручные часы, и осмотрелся по сторонам. В подвале ничего не изменилось. Разруха, не успев разобраться с верхним этажом, сюда еще не добралась.

Лешаков нашел генератор и минут двадцать боролся с ним, пытаясь запустить. Наконец генератор глухо заурчал, и в подвале включился свет. Правда, ненадолго. Тут же лопнула лампочка. Пришлось потратить еще минуты четыре на ее замену. Намаявшись с лампочкой, Лешаков выбрался из подвала и пошел из комнаты в комнату, зажигая свет. Восемь лампочек тут же напомнили о своей старости и отправились на заслуженную пенсию. Павел, скрипя зубами от усталости и желания как можно быстрее добраться до скороварки, чтобы приготовить пельмени, откупорил бутылку с водкой, сделал большой глоток и отправился по комнатам, вкручивать лампочки.

В большую комнату Павел вернулся с желанием сначала покушать и выпить, а уж затем разбираться с отоплением, которое еще надо было налаживать. Автономная система отопления также не включалась года три и наверняка требовала ремонта, если не капитального, то текущего.

Лешаков переступил порог большой комнаты, освещенной здоровой лампочкой, и замер. Напротив него недвижимо стоял… красный платок!

Павел Лешаков остолбенел. Челюсть медленно отпала, точно у ржавого робота, и осталась висеть в ошеломленном положении. Некоторое время они стояли друг напротив друга, не шевелясь.

– Почему ты меня преследуешь? – опомнившись, вопросил дрожащим голосом Лешаков.

Он тянул время. Руки медленно скользнули к поясу, нащупывая рукояти пистолетов.

Красный платок не ответил. Он продолжал неподвижно стоять, рассматривая остановившимся взглядом физиономию сержанта.

Павел выдернул пистолеты из-за пояса и, вскинув их, дернул спусковые крючки. Один за другим бабахнули выстрелы. Красный платок дернулся из стороны в сторону, встречая грудью свинец, и завалился на спину.

Лешаков тяжело задышал, перемежая вдохи и выдохи с матюгами, и осторожно, на цыпочках, опасаясь подвоха, приблизился к телу поверженного врага, держа его на прицеле. Вбив в неподвижное тело еще две пули, Лешаков опустился перед красным платком на колени и взглянул ему в глаза.

Красный платок был еще жив. Его глаза продолжали жить. Они притягивали, завораживали, продирались внутрь. И нельзя было отвести взгляд. Страшные глаза не позволяли это сделать!

Сержант почувствовал, как его затягивает магический круговорот двух черных воронок. Он попытался сопротивляться, но бездна глаз незнакомца сводила с ума, очаровывая.

Пистолеты выпали из ослабевших рук Павла Лешакова, и сознание померкло.

Глава 20
ВОЛНА РАЗРУШЕНИЙ

Влад Столбов прибыл на место встречи первым. Он прилетел на флаере минут на десять раньше условленного времени и плавно опустил машину на скалистый утес, с которого открывался изумительный вид на необъятный океан с пенными бурунами волн, набегающих на берег и разбивающихся о каменное подножие. Заглушив мотор, Влад опустил стекло до половины. Свежий ветерок ворвался в салон, взъерошив его волосы. Влад включил CD-плеер и закрыл глаза. Из динамиков полилась бодрая музыка «Quenn», рок-группы XX века. Влад любил эту музыку. Он обожал голос Фредди Меркьюри. Он вообще души не чаял в классике.

Не открывая глаз, Влад открыл бардачок и вытащил из него пистолет, выщелкнул обойму, огладил большим пальцем верхний патрон и отправил обойму на место. Он был готов к встрече. К встрече, на которую не хотел ехать, но не мог отказаться.

Влад Столбов прибыл в Японию по рабочей визе. Его пригласили из Токийского университета на стажировку. Влад был биохимиком и занимался разработками и тестированием новых лекарств. Почему судьба выпала отправляться на стажировку ему, он до сих пор понять не мог. Он не был светилом в своей области, хотя и разбирался в теме. Но пригласили его, а не Мишку Фридмана, который учился вместе с ним. Аспирантуру они тоже заканчивали вместе, но на счету Фридмана уже были два успешно разработанных и внедренных препарата, а Столбов лишь только протолкнул первую заявку в фармакологическую компанию и ждал ответа, от которого зависело, будут ли разрабатывать его проект, или прикроют, даже не приступив к тестированию.

Ответа он так и не дождался. Поступило приглашение из Японии, и он отбыл на острова. Обустроившись, он вызвал жену, которая и привезла ему поступивший отказ на разработку. Влад был даже рад этому, поскольку появилась возможность протолкнуть проект в Японии, чем он и занялся.

С тех пор прошло три года. Влад закончил стажировку, но возвращаться домой не спешил. Что ему было делать в России, где, как известно, главная беда заключается вовсе не в дураках и дорогах, как уверял всех древний классик, а в госчиновниках, которые будут пострашнее, чем все дураки и дороги вместе взятые. Чем долбить непробиваемую стену собственным лбом на родине, можно на чужбине добиться высот, которые в конечном результате принесут пользу всему человечеству.

Влад Столбов вместе с профессором Каюдзуми, ректором Токийского университета, и Такеши Кайитано, бизнесменом из префектуры Ниегато, основали маленькую фармакологическую компанию, занимавшуюся разработкой нанопрепаратов для борьбы с такими заболеваниями, как СПИД, рак и нуль-вирус. За полтора года существования компании удалось внедрить восемь новых препаратов по шести различным заболеваниям. Все препараты благополучно прошли тесты как в лаборатории, так и на контрольных группах безнадежно больных людей. Результаты оказались ошеломительными. В двух тестовых группах, где находились люди на последней стадии заболевания СПИДом, которые не принимали новые препараты, смертность достигла ста процентов. В двух других группах с аналогичной патологией, где новые лекарства были включены в курс лечения, умерло только трое человек из двадцати.

Препараты были выпущены на рынок, где произвели эффект соизмеримый с взрывами Хиросимы и Нагасаки. Пресса подняла шумиху, возвеличив фигуры Влада Столбова, к которому в Стране восходящего солнца продолжали относиться как к чужаку, и Нахиями Каюдзуми до недосягаемых высот светил современной медицины. СМИ прочили им вручение Нобелевских премий за достижения в области медицины, если только повсеместное применение препарата «НАНО-СТОП» приведут к полнейшему излечению от ранее считавшихся неизлечимыми болезней. За разработку лекарства от нуль-вируса Столбов и Каюдзуми были выдвинуты на вручение премии имени Оскара Фельдмана, первого умершего на Земле от этой болезни человека. Размер премии к тому моменту составлял порядка двадцати миллионов долларов. Сумма сама по себе немаленькая, хотя и не гигантская. Столбов и Каюдзуми договорились, что в случае, если премия будет все-таки им вручена, они вложат все деньги без остатка в бизнес, построят свой собственный завод по производству лекарств и выкупят долю в компании, которая принадлежала Такеши Кайитано. На первых порах именно он помог им встать на ноги, но теперь Столбов и Каюдзуми тяготились соседством с такой сомнительной личностью как Кайитано. В прессе поднялась волна расследований, связанных с появлением у Столбова и Каюдзуми стартового капитала на организацию фирмы. Ведь ни в один банк с просьбой о кредитовании на развитие своей компании талантливые химики не обращались. Прессе удалось выяснить, что Такеши Кайитано находится в тесном родстве с Харуки Регнюсоке, одним из боссов якудзы, а также, что Кайитано был замешан в трех крупных криминальных аферах, связанных с подкупом госчиновников и заказными убийствами. Виновников привлекли к ответственности. Восемь человек сели на скамью подсудимых и дали показания против Кайитано. А накануне их выступления в суде все восемь были найдены в камерах с вывороченными наружу кишками. Все указывало на то, что они совершили ритуальное самоубийство, но выглядело это настолько подозрительно, что пресса словно свора голодных дворовых псов вцепилась в хребет Кайитано, обвиняя его в смерти бывших соратников. Однако ни одного доказательства как у официальной комиссии по расследованию причин гибели свидетелей, так и у прессы не нашлось. Кайитано вышел сухим из воды и даже возбудил два гражданских дела против газет, которые совершали на него наиболее жесткие нападки. Оба суда Кайитано выиграл.

Это случилось почти восемь лет назад. С тех пор Кайитано не мелькал в скандальных хрониках и жил тихо и уединенно, пока не повстречался со Столбовым и Каюдзуми, которые предложили ему выгодное и вполне законное дело. Такеши Кайитано ухватился за предложение с восторгом восемнадцатилетнего юнца. Он загорелся идеей оздоровления человечества. (Поговаривали, что брат Такеши был геем и умер от СПИДа. Ни одно известное лекарство от «чумы XXI века» ему не смогло помочь.) За первые два месяца рыночных продаж новых препаратов затраты Кайитано на новое дело окупились втрое.

Но теперь Такеши только мешал Столбову и Каюдзуми. Его дурная репутация портила лицо фирмы, словно рог, выросший на голове у очередной Мисс Вселенная. Настала пора задуматься о выкупе доли Кайитано.

Влад даже не представлял себе, как завести разговор с вспыльчивым и жестоким Такеши о разрыве их делового сотрудничества. За несколько недель он потерял сон и аппетит, представляя со всех сторон, чем может закончиться его разговор с гангстером. Неоднократно советовался с Каюдзуми, но старый профессор был человеком мягким и необычайно добрым. Он слабо представлял себе, насколько сильно может повредить Кайитано общему делу.

Влад не мог себе представить как, но Кайитано пронюхал о планах, созревших в голове Столбова. И насторожился: пропал на восемь дней, не выходил на связь. А на девятый день флаер с профессором Каюдзуми разбился на границе префектуры Ниегато. Официальная версия гибели гласила, что падение флаера на скалу случилось вследствие изношенности механизма набора высоты. Но Влад слабо верил в бредовые объяснения специалистов. Он считал, что такое стечение обстоятельств просто исключено. И оказался прав.

Такеши Кайитано позвонил ему вчера поздно вечером и предложил встретиться, чтобы обсудить назревшую проблему и совместно найти выход из сложившегося конфликта. Он недвусмысленно намекнул Владу, что причастен к смерти Каюдзуми, и указал место для встречи.

Влад прибыл на рандеву первым. Отправляясь на свидание с Кайитано, Столбов предполагал, что может не вернуться домой живым. Но жене ничего говорить не стал. Зачем нервировать беременную женщину? О своей встрече с Кайитано Столбов никому не сказал, кроме адвоката, которого попросил, в случае его исчезновения, обратиться с заявлением в полицию.

Пистолетом Столбов обзавелся еще на стажировке. Купил у студента, который входил в какую-то ультраправую молодежную группировку. В суть идеологии сокурсника Влад не вникал, а через два месяца во время демонстрации, которая плавно перетекла в побоище между молодежью и полицией, студенту проломили голову.

Столбов спрятал пистолет под ветровкой и выглянул в окно, нервно осмотрел небо и спрятался обратно в салон. Небо было чистое.

Влад набрался терпения и стал ждать. Он не представлял себе, чем может закончиться его разговор с Кайитано, но был готов к худшему.

Подземный толчок, который встряхнул утес, Влад заметил, но не придал ему значения. Японские острова были самым сейсмологически опасным районом мира, где подземные толчки были также обыденны, как утренняя чашка кофе и раскосые глаза у каждого встречного.

Тень накрыла утес и подле флаера Столбова опустился чужой корабль, из которого появился безупречно одетый Кайитано с голливудской улыбкой и распахнутыми объятиями.

– Мой дорогой друг! – возвысив голос, стараясь перекричать прибой, обратился к Владу Такеши.

Столбов вынырнул из флаера.

– Ты хотел меня видеть. Я пришел. Зачем?

– Как ты быстр! – притворно восхитился Кайитано. – Рад тебя видеть. Приношу соболезнования. Я только недавно узнал о смерти Каюдзуми. Глупая гибель.

– Не лицемерь! Тебе она на руку. Теперь твое положение в компании усилилось.

– Ладно-ладно. Я позвал тебя решить дело миром, а не устраивать склочных сцен, – примирительно вскинул руки Кайитано. – Я предлагаю выкупить у тебя твою долю. Я много заплачу. А также отступные и права на использование рецептуры производства этих чудо-лекарств.

– Ты сошел с ума? – поинтересовался Столбов.

Влад почувствовал, как утес затрясся мелкой дрожью, а потом резко подпрыгнул вверх. Новый толчок судорогой прошелся по Японии.

– Каюдзуми тоже не хотел уступать. А чем все закончилось? – коварно улыбнувшись, заметил Кайитано.

– Сука! – выругался Влад по-русски.

Утес снова боднули снизу. Он вздрогнул. И тут же получил новый удар настолько сильный, что флаеры медленно заскользили к обрыву, Влад с трудом удержался на ногах, а Кайитано упал. Это дало Владу фору и возможность выхватить пистолет, который нацелился в грудь Такеши.

– Я убью тебя! – взревел Столбов.

– Так бизнес не делается, – поднявшись с колен и хладнокровно отряхнув брючины произнес Кайитано.

Утес дернулся вновь и заходил ходуном. Столбов не устоял на ногах и упал. Курок он все-таки нажал. Грохнул выстрел, но пистолет был уже в падении, и пуля лишь скользнула по руке Такеши. Влад упал на колени, но задержаться в таком положении ему не удалось. Его отбросило к флаеру, и он покатился по утесу. Пистолет Столбов не удержал. Он вылетел из его рук и скользнул по камню в сторону Кайитано. Такеши поднял его и, вновь встав на ноги, дважды выстрелил в Столбова. Первая пуля угодила Владу в грудь, вторая скользнула по голове, отрывая ухо.

Влад закричал от боли.

Новый толчок прокатился под землей, вздыбливая камень. Утес пошел трещинами.

С трудом Такеши поднялся с камня, куда был отправлен в третий раз накатывающей волной землетрясения.

– Прощай. Ты был хорошим компаньоном. Жаль! – произнес он, наводя дуло пистолета на поднимающегося Влада.

Окружающее пространство заполнил устрашающе громкий треск. Кусок утеса, на котором стоял Кайитано зашатало. Он испуганно посмотрел под ноги, наблюдая как трещина прокатилась по камню, отрезая его от тверди, и в следующую секунду кусок утеса обрушился вниз, увлекая гангстера за собой.