Текст книги "Меняла Душ"

Однажды учителя немецкого языка, тщедушного жалкого типа, мямлю и рохлю, который на уроках, уткнувшись в учебник, что-то бормотал себе под нос, заперли в кабинете. Когда закончился первый урок и началась перемена, все ребята и девчонки выскочили из класса, а учитель остался за своим столом. После перемены предстоял еще один урок немецкого языка, и ребята, восьмиклассники, не разбегались далеко от кабинета. Мальчишки удумали шутку, она показалась им прикольной. Взявшись вшестером за шкаф с учебниками, что стоял в углу рекреации, они подняли его и перенесли к двери класса, забаррикадировав ее. Учитель, собравшийся прогуляться до столовой, нажал на ручку двери и попытался ее открыть, но дверь не поддавалась. Он навалился на нее всем телом и почувствовал, как дверь стала медленно открываться, а затем раздался жуткий грохот и ребячий смех. Это упал шкаф. Учитель, заявившийся к классной руководительнице 8 «А», показал, что в классе его забаррикадировал Роберт Скородум.

Так было всегда.

Так продолжалось и после.

Дальше – больше.

Ставрогин не стал погружаться глубоко в проблемы Роберта Ивановича и рассматривать каждый отдельный случай в подробностях, но жизнь Скородума напоминала кочки и ухабы. В его судьбе не было счастья, а он всю жизнь хотел быть таким же, как все.

Матвей увидел причину всех его неудач. Он устремился к узлу вероятности, которая создала несчастливую тропу, и приготовил большие ножницы, чтобы исправить ошибку…

Когда Матвей очнулся, то обнаружил, что находится в той же самой комнате, где принимал клиента. Только было темно, а на часах зеленые цифры показывали половину одиннадцатого вечера.

Страшно болела голова. Роберта Ивановича в комнате не было, а Леха Сунцов спал, свернувшись калачиком на полу.

Матвей облегченно вздохнул, скользнул рукой в карман и извлек пачку денег. Развернув ее, он пересчитал купюры. Сто тысяч рублей! Приличный гонорар за Изменение. Ставрогин спрятал деньги обратно в карман и сладко потянулся. Тогда он еще не знал, что за каждым Изменением следует Волна. Поначалу его изменения затрагивали маленькую часть Вселенной и не являлись глобальными, поэтому и Волна оставалась для него незаметной, но с каждым новым Изменением, Волна усиливалась, ширилась и распространялась в разные стороны.

Матвей ощутил в душе удовлетворение. Он сделал свою работу. Он не сомневался, что теперь у Роберта Ивановича Скородума не возникнет проблем с везением. Он был уверен, что его бывший клиент наконец оседлал своего коня и следует в страну счастья.

Глава 7
Точка отсчета

Ярослав понимал, что флаер, который он угнал с крыши жилого дома, засвечен. Полиция в момент найдет его настоящего владельца, установит идентификационные данные и нащупает канал удаленного доступа к бортовому компьютеру флаера. А дальше уже дело техники. Ярослав не сомневался, что ему позволят умереть быстро. Команда, поступившая извне, переход на автоматическое управление, резкое наращивание скорости и снижение высоты. Финал один – падение, взрыв и пламя уничтожит все улики. На гражданские флаеры не ставятся черные ящики. Никто не будет копаться в причинах, повлекших за собой падение флаера. А сопоставлять падение одного флаера на крышу, в следствие неисправности руля высоты, угон с этой же крыши другого флаера и его взрыв фактически по той же причине никто не станет. Кому это надо, если за слепоту хорошо платят?

Ярослав не стал испытывать судьбу на прочность. Он отлетел от крыши, с которой взял старт, на пару километров и совершил посадку на паркинг торгового комплекса. Тут же оплатил ночную парковку и покинул угнанный флаер. Теперь ему вреда причинить не могли, но вычислить его местонахождение все еще представлялось возможным.

Ярослав прошелся по этажам торгового комплекса, равнодушным взглядом озираясь по сторонам. Его ничего не интересовало. Дорогие шмотки, элитные ювелирные изделия по баснословным ценам, взрослые игрушки, типа позолоченного портсигара индивидуального дизайна или трости с платиновой рукоятью, выполненной в виде головы льва с ощеренной пастью, – все это было хламом и мусором, вещами, которые мешают жить свободно. Они не стоили тех денег, что значились в ценниках, а значит и не удостаивались даже взгляда.

Миновав кафе, Яровцев остановился на секунду. Из кафе доносился запах свежемолотого кофе. Опьяняющий, сводящий с ума. Ярослав с трудом удержал себя от необдуманного поступка – выпить чашечку божественного напитка, – и быстрым шагом вышел из торгового комплекса на улицу.

Улица в этот час напоминала пустыню. Редкие прохожие встречались на пути. Усиливающийся снегопад мало располагал к прогулкам, тем самым вводя в разорение магазины и рестораны. Люди предпочитали уединение в тепле домашнего уюта, пищу, приготовленную дома, и тихий вечер перед картинами, подаренными головизором. В такую погоду прибыль получали только компании, предоставляющие удаленный доступ к картинным галереям, театральным спектаклям, эстрадным концертам, а также службы доставки продуктов на дом. Театры, концертные залы, артисты и музеи так же не оставались в накладе: когда к ним подключались тысячи виртуальных посетителей, деньги на их банковские счета текли веселыми разноцветными ручейками.

Ярослав поднял воротник, спрятав в него лицо, и, засунув руки в карманы, направился к дальней стоянке такси. Идти на ближнюю не стоило по той причине, что именно там его и будут искать в первую очередь. Конечно, к тому времени его там уже не будет, но полиция узнает у таксиста, куда он отвозил клиента.

До дома отца Станислава Яровцев добрался к полуночи. Нажал кнопку домофона, дождался соединения и услышал голос Жнеца.

– Слушаю вас. Кто там?

– Это Яровцев. Я вам звонил…

Замок на воротах щелкнул и калитка плавно открылась.

Ярослав вошел внутрь, и калитка тут же захлопнулась за ним.

Дорожка к дому осветилась огнями. Ярослав, увязая в сугробах, наметенных за день, проследовал к крыльцу, так же высвеченному фонарями из темноты. Поднявшись на крыльцо, он вошел в дом. Дверь предусмотрительно оказалась открытой.

Отец Станислав встретил Яровцева в коридоре.

– Чем обязан позднему визиту? – недружелюбно спросил Елисеев.

– Мне некуда больше податься. Везде обложили. Только у вас относительно спокойно, – честно признался Ярослав, снимая пальто и помещая его на вешалку.

Вешалка тут же двинулась с места и исчезла вместе с пальто в стене.

– И что, вы надеетесь найти у меня убежище? – язвительно спросил отец Станислав.

– Пока еще не знаю, святой отец, но думаю, что христианин не может выгнать страждущее существо на улицу, где его могут убить. Это противоречит христианским догматам.

– Может, – сказал отец Станислав. – Еще как может! Не сомневайтесь…

Елисеев и Яровцев относились друг к другу со взаимным подозрением. Станислав, чье мировоззрение, несмотря на явно шизофреническое раздвоение личности, строилось на христианской морали и вероучении, не принимал Ярослава, который и не скрывал, кем работал и на кого. Его криминальное прошлое смущало священника, но он помнил о той части памяти, которая утверждала, что он Жнец, наемный убийца, некогда работавший на хозяина Яровцева, и это противоречие сводило Елисеева с ума. Оно же дало возможность Яровцеву и Елисееву пообщаться на показавшиеся бы иным людям странные темы. Когда отец Станислав узнал, что Жнец некогда существовал в реальности, только реальность по какой-то причине забыла о его существовании, у него от сердца отлегло. Только возникло желание разобраться во всем без промедления и найти причину подобной метаморфозы. Нуждался ли он в обратном изменении, Елисеев пока не мог решить, но расставить все по полочкам, найти всему объяснения – в этом он нуждался. И без участия Ярослава Яровцева ему ничего не светило. Понимая, насколько важен и нужен ему бывший безопасник, Елисеев не мог избавиться от досадного чувства неприязни к этому человеку. Впрочем, Ярослав отвечал Станиславу тем же. Поэтому взаимную «любовь» они друг от друга не скрывали…

– О! – глубокомысленно протянул Яровцев. – В этом я как раз не сомневаюсь. Всегда считал, что христиане лицемерны до мозга костей. Но, думаю, что вам не выгодна моя столь ранняя смерть. Вы так не считаете, отец Станислав? Или как вас лучше называть? Жнец?

Елисеев промолчал.

– Если я погибну столь рано, не думаю, что вы в одиночку найдете ответ на вопрос, куда делся Жнец и что вообще это все на хрен значит? А теперь, когда мы выяснили вопрос, приютите ли вы меня на ближайшие дни, может, заодно выясним, как обстоят у нас дела с ужином? А то, признаться честно, за последние несколько часов я только и делал, что разбивался на флаерах, отстреливался от полиции, которая почему-то посчитала, что я восьмая реинкарнация Бен Ладена, а вот пожрать как-то не получилось. К тому же я, кажется, потерял работу, а вот выходное пособие не получил. И меня это ужасно удручает.

– Даже не знаю, чем могу вам помочь, – елейным голосом произнес отец Станислав.

– Да, бог с ним, с этим выходным пособием. Ведь – свои люди, сочтемся, но я же не могу обходиться без жратвы больше десяти часов! А в моем желудке давно уже рассосался завтрак, и сейчас желудок медленно начнет переваривать сам себя. Не доводите до греха каннибализма, святой отец!

Елисеев досадливо крякнул, развернулся и направился в глубину дома. Яровцев старался от него не отставать.

На кухне, святой отец включил загрузку ужина и через минуту вытащил его из плиты разогретым. На ужин вкушали цыпленка с картофелем и овощами. Такой подход к вопросам чревоугодия Ярослава устроил. Он набросился на цыпленка с остервенением и в несколько минут расправился с ним окончательно.

– Спасибо, святой отец! Весьма вкусно. Даже не ожидал от священника такой просвещенности в вопросах вкусной и здоровой пищи.

– Сын мой, я все еще не могу забыть, какую вкуснятину едал, когда носил обличье Жнеца.

– Да-а, думаю, что подобное не забывается! – мечтательно протянул Ярослав. – Но если серьезно, – в миг поскучнел он, – настала пора решать эти вопросы. Отступать больше некуда. Мы должны выяснить, что произошло с нами, с реальностью, что нас окружает и почему вдруг киллер стал священником? Есть одно большое «но», которое не дает мне покоя. Изменения коснулись всех, но большая часть людей спокойно восприняла их, а через некоторое время даже след о том, что что-то произошло, стерся из их памяти. И только лишь узкий круг лиц запомнил всё, хотя и они изменились. Это вы… к черту! Давай-ка я тебя буду на «ты», а то как-то неудобно получается.

– Не поминай имя врага человечества всуе, а то кадилом по черепу заеду! – рыкнул отец Станислав, но тут же покраснел и попросил прощения за свою невоздержанность.

– Я как понимаю, ты не имеешь ничего против? Тем лучше! Значит, пока есть двое, кого не затронула промывка мозгов. Я и ты! Я почувствовал, как в моей голове что-то происходит, как память блекнет и исчезает, но я удержал воспоминания. Тебе это знакомо?

– Нет. Я помню все. Только две памяти существуют как бы параллельно. Но память Жнеца заканчивается, обрывается на одном моменте… а потом я просыпаюсь в постели, обнаруживаю, что я священник и что всю жизнь строил карьеру священника, а жизнь Жнеца – точно сон.

– Прелюбопытно! Но мы пока это оставим. Я лишь хочу донести мысль, что возможно мы не одни. Есть еще люди, которые помнят что-то не существующее, и они уверены, что у них плохо с головой. Вполне вероятно, их содержат в психушках, а может, они таят эти воспоминания в себе. Но такие люди могут быть! Должны быть. Это все очень похоже на воздействие какого-то психотронного оружия. Только как и любая система, сделанная руками человеческими, она прокололась. Произошел сбой: появились мы. Что, не так? По-моему, все логично!

Яровцев развел руками. От возбуждения он не смог сидеть на месте, поднялся и стал разгуливать по кухне, рассуждая вслух.

– Изменения произошли с судьбой Ивана Столярова. Ты должен был его убить. Вроде бы ты это сделал на глазах большого количества людей в ресторане «Великий Князь». Было это или нет?

Елисеев зажмурился, открывая дорогу памяти Жнеца. Он вспомнил ресторан, богемных посетителей, изысканную кухню, официантку Ольгу (то ли Жукову, то ли Муравьеву), которая помогла ему с исполнением заказа, и Ивана Столярова, на которого он насадил микробомбы…

– Да. Иван Столяров был убит мной.

– Отлично! Он был убит. Заказ выполнен. Мы получили об этом информацию, перевели тебе деньги, увидели выпуск газеты, которая должна была выйти на следующий день с описанием этого трагического происшествия, но внезапно все изменилось. Головизор показывает интервью с этим хлыщом. И в прямом эфире Столяров выступает совершенно здоровый! На дом совершают нападение люди Боголюбова, которые поддерживали Столярова, и вдруг все исчезает. Почему? Я никак не могу понять, что произошло?

Яровцев всплеснул руками, показывая свою беспомощность.

– Я встретил человека, – замогильным голосом произнес отец Станислав.

Ярослав остановился, точно наткнулся на невидимую стену, и обернулся к Жнецу. Отчего-то от слов Елисеева ему стало не по себе.

– Какого человека? – переспросил Ярослав, чувствуя отвращение к этому вопросу, который не следовало бы задавать.

Отец Станислав замер с остекленевшими глазами. Он вспомнил незнакомца, встретившегося ему на безлюдной аллее парка – страшного человека в красном шейном платке и с демоническими глазами.

Глава 8
Погружение в прошлое
Эпизод 4: Визит Крышника

Колодец, наполненный прозрачной, но скисшей водой, стоял у Матвея перед глазами, которые, казалось, превратились в две линзы, запрограммированные на сканирование окружающего пространства. Он ошалело озирался по сторонам, разбирая в темноте офиса каждую деталь, каждую трещинку на потолке, и чувствовал, что с минуту на минуту должно начаться что-то важное. Именно этого события он и боялся! Страх каплями пота проступал на лице. Матвей оглядывался по сторонам, ожидая любой подлости со стороны бездушного офиса. Ему казалось, что сейчас нечто выпрыгнет из стены и откусит ему голову. Ощущение, что в ближайшие минуты он может лишиться головы, было настолько сильным, что Ставрогин втянул голову в плечи и намеревался уже заползти под стол, когда с пола послышался слабый стон. Стонал Сунец-молодец, как часто его звали во дворе на протяжении всей школьной эпохи. Но за стоном ничего не последовало. Алексей не разлепил глаза, не уставился на горе-целителя, опустившего фирму на деньги и, что самое главное, на время, и не устроил Ставру разнос по полной программе, в которой первым пунктом значился: «ор на весь дом с поминанием дальних родственников по козлиной линии». Матвей понимал, что Алексею вряд ли могло понравиться то, что он провел Изменение при первом посещении клиента, когда коровка оказалась недодоенной и отправилась на пастбище с полным выменем, но он не мог переступить через себя. Заниматься раскручиванием клиентов на деньги, забираться им в карман и вытягивать последние жилы, обещая последующий рай на земле, – Ставрогину это претило. От одной только мысли о том, что ему придется этим заниматься, Матвей чувствовал, как во рту появляется омерзительный вкус клюквы, которая отдает болотом. Он не любил клюкву с детства. Его мама обожала собирать эту красную, похожую на капельки крови ягоду. Она уговаривала деда или отца отвезти ее в лес, поближе к болоту, забиралась на мшистые кочки и, согнувшись в позу «попа к верху», часами брала ягоду, а потом зимой пичкала клюквой сына, которого рвало от одного ее вкуса. С тех пор все самое омерзительное в жизни у Матвея сравнивалось с клюквой. Поборы с клиентов были еще более «клюквенистыми» по той причине, что за каждое Изменение Матвей получал деньги неизвестно от кого и неизвестно откуда. У него даже возникла однажды мысль, что купюры фальшивые, но после тщательной экспертизы, заказанной в банке, Матвей убедился, что расплачивались с ним подлинными ассигнациями.

Ставрогин чувствовал, что от затеи с агентством надо отказаться. Она вела его по ложному пути, как, впрочем, и Алексей Сунцов.

Матвей поднялся из-за стола и приблизился к спящему Сунцу. Склонившись над ним, он попытался перевернуть Алексея. Тут же возникла идиотская мысль: как избавиться от неугодного компаньона? Спровадить, ссылаясь на то, что он передумал? Так просто от Сунца не отделаться. Лучше всего избегать в дальнейшем любого контакта, не давая ему возможности уболтать себя.

Матвей потряс Алексея за плечо. Сунцов пошевелился, открыл глаза и уставился мутным со сна взглядом на Ставрогина. Этого оказалось достаточно для Изменения. Матвей уцепился за его взгляд и нырнул в глубину чужой сущности. Ставрогин проник внутрь без труда и почти сразу же обнаружил старый запыленный полевой телефон, стоящий на огромном холодильнике. Матвей внезапно ощутил покалывание в животе и понял, что недурственно бы было подкрепиться. Он открыл дверцу холодильника, но нашел в нем лишь провода и толстые тетради, видом напоминающие гроссбухи с мультяшными картинками на обложках. Тетради показались Матвею несъедобными. Он захлопнул холодильник, и в этот момент зазвонил полевой телефон. Ставрогин поднял трубку, покрутил ручку, находящуюся справа на боку телефона, и в трубке раздался голос. Тяжелый глухой голос, произносящий абракадабру, но Матвей все же уловил в ней смысл. Ему указывали путь к точке, где можно было изменить будущее, чтобы Сунец-молодец никогда не пришел к нему домой с предложением «взболтнуть по чуть-чуть», Ставрогин не выплакался бы ему, делясь впечатлениями от неожиданно открывшегося Дара, и Алексей не предложил бы создать агентство паранормальных услуг. Матвей увидел путь и скользнул по нему.

Когда он очнулся вновь на полу своей квартиры, первая мысль, которая посетила его голову, звучала так: «Как все-таки неудобно носиться по телефонным проводам». Затем он обрадовался, осознав, что с агентством покончено.

Матвей поднялся и чуть было не упал. Слабость заполнила организм до краев. Ставрогина повело, и он, ухватившись за стену, доплелся до кухни, где распахнул холодильник, достал пакет молока, отогнул край, разорвал его зубами, залив молоком грудь, и присосался к пакету как теленок, восстанавливая жизненные силы.

– Приятного аппетита, как говорится, – произнес тихий вкрадчивый голос позади Матвея.

Ставрогин вздрогнул, поперхнулся и закашлялся, расплескивая молоко по сторонам.

Он резко обернулся и обнаружил, сидящего на столе толстого коротышку в кожаной потертой курточке и штанах коричневого цвета, в вытянутых туфлях с загнутыми мысками, на конце которых висели бубенчики. Коротышка курил трубку и ехидно улыбался. Его волосы были всклокочены.

– Ты кто? – в испуге выдохнул Ставрогин, опуская пакет на стол и нащупывая за спиной кухонный нож или иную утварь, могущую сойти за оружие.

– Я – Визитер. Но это как бы не суть важно. Меня по-разному называют. Иногда Крышником, иногда Домовым, но главное ведь не название, а сущность. Вот твоя сущность, к примеру, в чем заключается?

Ставрогин вытаращился на коротышку, как на диковинного зверя. А Визитер, Крышник, или как там его еще, засунул в рот трубку, выполненную в виде головы черта, и запыхтел оранжевым дымом.

– Что, никак не въедешь в чем твое предназначение? Да-с, тяжелый случай!

Коротышка протяжно зевнул и томно потянулся, будто сытый кот.

– Нет, я чего-то не понимаю, ты кто такой, и что ты делаешь в моей квартире?! – вскипел Ставрогин.

Он наконец-то нащупал ручку кастрюли и изготовился к бою.

– Меня пытались убить разными способами, – доверительно сообщил коротышка, – все по глупости и недомыслию, но вот чтобы кастрюлей – это в первый раз. Советую все-таки передумать. И выслушать меня. В конце концов, именно ты заинтересован в моем нынешнем появлении. Да и не получится у тебя ничего. Понимаешь, в этом мире я не материален. Поэтому ты и не сможешь причинить мне вред. Такая вот музыка!

Ставрогин выпустил ручку кастрюли. Отчего-то ему расхотелось проверять слова коротышки.

– Вот так уж лучше! – обрадовался Визитер. – Может, в таком случае ответишь на мой вопрос? Если тебя, конечно, это не затруднит?

– Может, повторишь вопрос?

– Слабая память? – участливо спросил коротышка и театрально вздохнул. – Понимаю. Тут помню – тут не помню. Что ж, бывает!.. Я спрашивал, в чем твоя сущность, человек?

– И как, ты предполагаешь, я должен ответить на этот вопрос? – зло спросил Матвей.

– Я не предполагаю, дорогуша. Я спрашиваю.

– У меня нет ответа.

– Переход хода! – вдруг истошно завопил Визитер.

Ставрогин едва не подскочил от неожиданности..

– Не боись, Ставр!

Откуда-то коротышка знал его детское прозвище, и это не понравилось Матвею.

– Если ты не смог ответить на такой простой вопрос, то на него отвечу я. Ты – Меняла. В этом твоя сущность. Ты – Меняла Душ. Но ты пока еще не прозрел, чтобы понять всю тяжесть и серьезность своего положения и ответственности. Ты, как котенок, тыкаешься в разные стороны в попытке нащупать сиську матери, а ее-то и нет! Ты еще не понял и не знаешь, что такое быть Менялой Душ, но ты должен это знать, иначе последствия твоих поступков могут оказаться фатальными.

– Какой, к чертям, Меняла?! – вскричал наконец Матвей.

Коротышка ему нравился все меньше и меньше.

– А твои видения? Что это, по-твоему, такое? Как ты меняешь будущее отдельных людей? Что вообще происходит? Откуда в тебе это? – засыпал Ставрогина вопросами Визитер.

Матвей не знал, как ответить на эти вопросы. Он нередко задавал их себе сам, но не мог нащупать ответы.

– В таком случае, давай поступим следующем образом, – перешел на серьезный тон коротышка. – Для начала ты отомрешь. Я не Медуза Горгона и взглядом превращать в камень не умею. Бедолага, ей так до конца жизни и пришлось жить в одиночестве, а когда она появлялась на людях, повязывала на глаза черную тряпочку, и ведь все равно случались неприятности. А ведь она была, в сущности, милой женщиной. Жаль, погибла в расцвете лет. Этот невежа и хам Тезей замочил девушку!..

Коротышка умолк на секунду, встрепенулся, осмотрелся с удивлением по сторонам и спросил:

– О чем это я?

Потер толстенькими пальцами глаза и хлопнул себя по лбу.

– Вспомнил! У меня было предложение. Предлагаю тебе сварганить нам чай и за чашечкой древнего напитка я прочитаю тебе лекцию о Менялах Душ, о том, с чем их едят, и о возможных последствиях твоего невежества.

Ставрогина разозлил нахальный тон, в котором позволял себе разговаривать с ним коротышка, но он все же водрузил на плиту чайник, зажег огонь нажатием кнопочки и присел за стол.

– Что ж, начнем помаленьку. – предложил Визитер.

Ставрогин кивнул.

– Ты Меняла Душ. Что это такое? Это тяжелый дар и великая ответственность. Пам-парам-парарам-пам-пам… Пропустим всю болтологическую начинку об ответственности и серьезности положения! Меняла волен различать души людей. Он видит их, как я вижу тебя, как ты видишь меня и чайник на плите. Все просто и банально. Но помимо того, что Меняла видит душу (она ему предстает в разных обличьях), он так же различает события и поступки, повлиявшие на формирование этой души. Но и это еще не все! Он может изменить то или иное событие и поступок, приблизив человека к темной стороне мироздания или к светлой. Зачем нужен Меняла Душ? Я не знаю. Думаю, что на этот вопрос тебе вряд ли кто даст вразумительный ответ. Хотя можешь попробовать. Поинтересуйся об этом у Химикуса.

– Какого еще Химикуса? – ошарашено спросил Ставрогин.

– Он явится к тебе в следующее твое Изменение. Но сейчас не об этом речь, а о технологии. Ты меняешь события и поступки, чтобы облагородить или очернить ту или иную душу. Но каждый поступок оказывает свое влияние на мироздание. Любое событие воздействует на него. И что происходит? Ты убираешь какой-то поступок, но за ним тянется шлейф последствий. Что происходит с ними? Ответ прост. После того как ты совершил Изменение, появляется Волна. Так реальность реагирует на любые изменения. Эта Волна перестраивает реальность с учетом новых характеристик. Поэтому ни в коем случае нельзя допускать того, чтобы одно Изменение накладывалось на другое, как это ты сделал недавно! Сначала с бедолагой-невезунчиком, а затем с собственным другом. Пока что твое воздействие на ткань мироздания мизерное, но чем больше ты будешь изменять, тем больше будет изменяться Вселенная, тем сильнее будет Волна. Надеюсь, ты это понял?

Матвей кивнул головой, чувствуя себя полным идиотом.

На плите закипел чайник.

Ставрогин поставил перед коротышкой чашку, бросил в нее пакетик «Липтона» и залил кипятком. Сам он пить чай не хотел.

– Спасибочки! Спасибочки! Очень даже приятно!

Коротышка приложил пухлые ладони к стенкам чашки, греясь.

– Волна меняет все. Она может так же изменить тебя, и чтобы этого не произошло, надо соблюдать элементарную осторожность и правило безопасности. Как ни странно, оно одно. После того как ты совершил Изменение, найди четыре стены, чтобы укрыться. И все. Волна не коснется тебя.

– Что будет, если я не запрусь в помещении? – поинтересовался Ставрогин.

– Об этом я расскажу чуть позже. Но поверьте мне с этим лучше не экспериментировать.

Коротышка подул на кипяток и припал к чашке.

– Хорош чаек. Спасибо, уважил! – он старчески покряхтел и перевел счастливый взгляд на Матвея. – Что ты хочешь знать еще?

– Как я узнаю, что Волна началась?

– Каждый раз, когда Волна рождается и начинает распространение, стенки между мирами истончаются, и одна Вселенная проглядывает в другую. И появляются подобные противные типы, как я. Когда Волна заканчивает свое движение, Визитеры исчезают.

– Зачем нужны Визитеры?

– На это тебе не смогут ответить даже они сами. Они просто приходят и наблюдают.

– Откуда появляются деньги после Изменения? – поспешно спросил Матвей.

– Еще один вопрос не в цель. Я не знаю. А что, за это еще и платят? – коротышка не притворно вздернул в изумлении правую бровь.

– Тогда что знаешь ты, и что должен знать я?

– Вот это уже ближе к истине! Ты должен знать о гаргульях. Не только знать, но и опасаться их.

– Это что еще за чудо? – удивился Ставрогин.

– Ставр, гааргульи похожи на людей, хотя обладают способностью к трансформации. Они путешествуют между мирами и охотятся на Менял.

– Но зачем?

– Когда-то их родной мир погиб. И они надеются с помощью Менял вернуть его.

– А почему бы Менялам это и впрямь не сделать? – удивился Матвей.

– Потому что мир горгулий являлся адом во плоти, и он имел нехорошую особенность расширяться и поглощать другие миры. Его за это и уничтожили. Да и сами по себе гаргульи не райские птички. Для них убить человека так же просто, как, скажем, мне отхлебнуть из этой чашки.

Коротышка нагло отхлебнул чай.

– И что теперь, гаргульи откроют на меня сезон охоты? – Ставрогин не испугался, но от слов Крышника ему стало не по себе.

– Можешь не волноваться, Ставр, уже открыли. Только и с ними можно бороться. Я объясню тебе простые истины – их должен знать каждый Меняла. Ты остаешься неуязвим, пока во время движения Волны находишься в помещении, а также пока колесишь по миру. Как только осядешь на одном месте и проведешь там достаточно долгое время, ты – в дамках!

– Насколько долгое?

– Лет восемь можешь жить спокойно. Вычислить Менялу не так-то легко. После десяти начинай собираться. Но как только минует пятнадцать, пора уж подумать о том, чтобы драпать сверкая пятками. Гаргульи будут на хвосте!

– Десять-пятнадцать лет это приличный срок, – усмехнулся Матвей.

– Не для тебя, сынок. Открою тебе еще одну страшную тайну.

Крышник склонился над столом, приблизил свое веснушчатое дряблое лицо к Ставрогину так, что Матвей уловил неприятно кислый запах изо рта Визитера, и произнес:

– Пока ты Меняла, ты бессмертен!..