Текст книги "Жизнь в стёклах (сборник)"

Жизнь в стёклах

Благодарю тебя, Господи, что ты даровал мне в эти последние мгновения столько тепла и силы!

Гёте, «Страдания юного Вертера»

Воспоминания разрывали мне душу. Я знал всем сердцем, что ничего хорошего в жизни у меня больше не случится. Родные и близкие – они уже не те. Частью умерли, а частью заболели смертельным вирусом, который уничтожает мозг. Настоящего нет, будущее ужасно, прошлое трагично, потому что нет будущего и настоящего. Струи осеннего дождя хлестали меня по лицу. Я взвыл, как последний бизон, раненый из ружья ухмыляющимся усатым англичанином.

Клочья мёртвенно-серых облаков низко летят по небу, как саван старухи-природы, приказавшей долго жить. Ветер, несущий в себе замёрзшие осколки воды – это рёв пьяного великана, брызгающего слюной. Хлещущие ветви деревьев норовят попасть в глаз: гиганты-убийцы протягивают ко мне свои голые облезлые лапы. Скоро я буду ваш! Скользкая земля, грязно-белая, чавкающая, липкая. Вибрация. Землетрясение? Нет, грузовик или трактор набирает скорость на шоссе за холмом. Шум мотора закладывает уши и я падаю лицом в грязь, чтобы укрыться от этого ужасающего враждебного мира. Мне на голову падает ветка, я вскакиваю и несусь вперёд. Уже сумерки. Мне осталось жить не больше шести часов.

Опять появились они – чёрные тени движутся справа и слева от меня. Раньше я думал, это – лисы. Противные бурые лисы ждут, когда я подохну, чтобы сожрать мой труп. Но потом понял: это – не лисы, это – бесы. Не черти, не демоны, а именно бесы, самые настоящие, православные. Я читал в Библии, что именно бесы больше всех верят в Бога. «Веруют и трепещут». Потому что ненавидят. Я тоже ненавижу всех богов, особенно христианского. Значит, они мне братья. Да, я ходил в православный храм, я ходил к старцам, ездил на Святую Землю. И я понял – каждый человек должен пройти религиозный этап в своей жизни. Преодолеть. Только воля помогает бороться с жизненными обстоятельствами. Но я ведь сумасшедший, тяжело больной человек! Почему они этого не видят? Почему меня не стали ставить на учёт в психиатрическом диспансере? Почему мне не платят пенсию по инвалидности?

Я люблю Измайловский парк. Но вот местные милиционеры меня не любят. Они каждый раз отправляют меня в вытрезвитель, когда находят в грязи или в снегу. Честное слово, я всё рассказал дежурному психиатру, но он почему-то долго смеялся и выдал мне справку, что я абсолютно нормален. Теперь я могу получить права. «У меня то же самое! – задушевно сказал этот длинный урод в белом халате. – То мордой в грязь, то ручки от чашек глотаю!» Потом мне объяснили, сама Елена Ивановна Рерих явилась и объяснила. Это было на следующий день после явления мне Богородицы. Девяносто процентов людей уже заразилось этим вирусом, а у меня к нему иммунитет. Мы – избранные, мы – шестая раса, мы будем править миром. Вместо бизонов. Только надо преодолеть жизненные обстоятельства.

Но я сломался. О Великий Ницше! Только избранные будут жить, слабые и гнилые вроде меня должны умереть. Нищие духом.

Я сижу в луже и воспоминания мелькают в моём воспалённом мозгу. Пять часов до моей смерти. Бурые бесы водят хоровод вокруг меня. Они помогут, они подтолкнут. Ещё месяц назад я приметил это дерево, серебристый ясень посреди лесной поляны. Это меллорн[14]14
  меллорн – дерево из романа Дж. Толкиена «Властелин колец»


[Закрыть]. Нет, эльфы не спустились ко мне, они враги мне. Эльфы – это светлые ангелы, слуги Малельдила[15]15
  Малельдил – марсианское имя Бога в романе К. Льюиса «За пределы Безмолвной планеты»


[Закрыть]. Малельдил проклял меня – хнакра[16]16
  хнакра – чудовище из того же романа


[Закрыть] съест меня изнутри.

Честное слово, я всё рассказал ему. И про хнакру, и про эльфов. «Ты хочешь откосить от армии! – сказал врач. – Воображение у тебя хорошее, но лучше води машину. Нам, психиатрам, известны признаки, по которым можно отличить здорового человека от шизофреника!» И он был прав. Я здоров, я бесноватый. Я пошёл на отчитку.

Эту табуретку я нашёл на свалке. Маленькая, красивая, с блестящими ножками. Прочно стоящая на ногах. Зачем выбросили на свалку такую чудесную вещь? Люди зажрались! Люди думают, что будут жить вечно! Но они все неизлечимо больны. Это сам Николай Константинович Рерих мне сказал. Мы все – мразь, космический мусор. Видим источник своего происхождения в навозной куче и гордимся тем, чего достигли. Но мы ничего не достигли! Навозная куча совершеннее любого из людей. Но через четыре часа всё закончится, наступит конец света. Люди думают, что конец света далеко, в землетрясениях, наводнениях, смерчах. Они ошибаются. Конец света очень близко. Вам осталось до него всего пятьдесят лет. Или двадцать лет. Или десять лет. (Я хорошо умею считать.) Или три года. Или один. А может быть, месяц? Или день? Или ночь? Мне осталась одна только ночь. Стёртые краски, темнота, всё расплывается, всё растворяется в природе. Я буду там же, где и Лев Николаевич, ура! Лев меня не съест! Великое счастье раствориться в бесконечности, что может быть вожделеннее?

Я проверил, она крепкая. Мой вес выдержит. Бурые лисы обещали выбить табуретку. Неужели только три часа осталось? Кто установил это время? Какая сволочь выдумала время и пространство? До этого был чудесный, однородный, равномерный хаос. А потом пришёл Христос и испортил всё! Дети возненавидели родителей, родители детей. Люди стали пытать и убивать друг друга всего лишь за горсть пшеницы, не брошенную на жертвенник. Разврат, проституция, всё из-за него! Он наделил души стремлением к себе, и они не могут насытиться. Они страждут и пускаются в беззакония. Они пьянствуют, развращаются, убивают себя в поисках смысла. Они ищут себя, а находят тебя, Господи! Ты подсунул им суррогат и смеёшься над ними! Ты – покойник, ты умер на кресте и не воскрес! И мир потихоньку разваливается, энтропия распыляет его на атомы. Кто-то же должен за всем следить! На бесов надежды никакой. Придётся изворачиваться и самому выбивать табуретку у себя из-под ног.

«Я» – последняя буква в алфавите. Особенно если этому «я» осталось двигаться всего два часа. Потом оно минут пять будет двигаться непривычным для себя образом. А потом затихнет. Я ведь специально провожу этот эксперимент, чтобы посмотреть, что будет дальше. Если Бог есть любовь, я спасусь и из петли. Если Бог умер, то всё равно, проживу я ещё несколько лет или распадусь в эту ночь на атомы. Если Бог есть вселенная, я стану Богом. Если Бог – это Воланд, я с радостью стану служить ему. Хорошо, что Измайловский парк такой большой!

Батюшка сказал, что во мне нет беса. Конечно, нет! Все батюшки – попы. Если Бог пока ещё жив, я предъявляю ему жалобу. Жалобу на попов и психиатров. Они – не блюстители нравственности и даже не тираны. Они – блохи. И если Земля – твоя оболочка, Господи, то они прыгают по ней и кусают тебя безнаказанно. Убей их всех! В свою последнюю ночь я могу воспылать жаждой убийства! Ведь всего один час до рассвета. Это – мой последний час, и я могу делать всё что угодно!

Я был экстрасенсом уже в двенадцать лет. С первого раза вытаскивал пиковую даму из колоды, исцелял боли в мозгу и печёнке, по одной фотографии собаки определял, где она зарыла кость. А потом что-то произошло. На меня самого наслали порчу завистники. Всё рухнуло. Я сделался обыкновенным ребёнком. Серость, банальность, обывательщина. А я не хочу быть обыкновенным! Я хочу творить чудеса! Ну и где твои чудеса? Вот, я верую, что ты есть. Могу наступать на змию и скорпию? Неужели и предсмертную молитву ты не услышишь? Видно, ты – обманщик… Хвост лиса мелькает впереди. Спасибо, братья, спасибо! Без вас бы я заблудился. Иногда кажется, вы – вовне, а иногда кажется, вы – во мне. Высший разум, холодный. Он точно знает, что ему нужно. И он подчинил себе мой слабый ум. Управляет мной. Эй, бог, я последний раз прошу, покажи знамение! Останови меня! Ты бессилен, как импотент. Высший разум сильнее тебя!

А вот и моя волшебная поляна. Эта полянка – самое лучшее место, чтобы умереть. Любовно намыленная верёвка уже болтается на толстой ветке меллорна. Я горько смеюсь и сажусь на свою красивую табуретку. Бурые бесы куда-то исчезают. Осталось сделать только последний шаг, но моё тело обессилело, оно хочет спать. Надо остановить свой внутренний диалог, надо увидеть линии мира. Да пребудет со мной Сила! «Махатмы, возьмите мою душу!» – кричу истошным охрипшим голосом. Вскакиваю. И на мой крик из-за деревьев появляется косуля. Начинает светать. «Махатма Мория! – восклицаю я в исступлении. – Спасибо, что пришёл за мной сам!»

Я никогда не видел газель. Она стройна, влажная мордочка тыкается в моё голое плечо. Огромные глаза, мягкая шёрстка, копытца, как палочки. Похожа на добермана или гончую. Дикая коза…

– Аз есмь онагр, – говорит копытное.

– А я – боров, – сказал я.

– Почто от веры Христовой отступи́ши, басурманин? – спрашивает волшебное животное.

– Махатмы… – говорю я косуле.

– Аще не покаешися, погибнеши! – отвечает существо и целует меня в лоб. Как мать.

* * *

Мне снится сон. Я стою на коленях перед огромным чёрным джипом с тёмными стёклами. А в джипе сокрыто что-то большое и ужасное. Тёмное. Через бесконечное время оттуда вылезает страшный негр-священник, иеромонах. Он огромен, метра три ростом, полтора в плечах. У него чёрные глаза, чёрная борода, чёрная мантия и даже чётки чёрные. Пожилой. Я целую ему ноги и говорю: «Прости меня, отче!»

«Для тебя свет тёмен, а тьма светла! – говорит он. – Что хочешь от меня?»

«Чтобы мне прозреть».

«Веруешь в Сына Божия?»

«Я не знаю его», – отвечаю я. Немыслимо, невероятно лгать перед этим существом.

«Это тот, кто сейчас говорит с тобою!» – оглушительно ревёт негр.

«Верую, Господи!» – говорю я, изо всех сил стараясь не пятиться (я умею быстро перемещаться задом, стоя на коленях). Негр садится на корточки и улыбается. Я с ужасом замечаю, что зубы у него тоже чёрные. Он плюёт на пальцы, смешивает свою слюну с дорожной пылью и протягивает к моему лицу свою огромную ручищу. «Не зажмуривай глаза, сынок!» – ласково говорит священник.

В следующую секунду всё меняется. Я вижу белое небо, белый джип, белые одежды, белую руку и светлого старца с ослепительно белой бородой. В небе я вижу ангелов. «Скажи, отец, – спрашиваю я то, что давным-давно хотел спросить. – А кто явился Аврааму у Мамврийского дуба? Святая Троица?» «Да нет же, сынок! – отвечает отец. – Сын Божий явился. С архангелами Михаилом и Гавриилом. Бога Отца никто никогда не видел. Но кто видел Сына, тот видел Отца».

* * *

И вот я иду по лесу или парку. Ветер сильный и тёплый, весенний, хоть сейчас не весна. А снежинки холодные и тают на моём лице. Ноги увязают в грязи, и она приятно хлюпает под ногами, напоминая морской прибой. Никогда нигде вы не увидите таких красивых деревьев, как поздней осенью! На них ещё даже сохранились последние листья, которые радостно машут мне с высоты! Деревья таинственны и духовны, как ангелы света. Они словно обнажаются под светом Истины, который пробивается из-под рваных облаков. Боже, что это за облака! Можно часами завороженно смотреть на то, как они несутся вдаль. Они не серые, а серебристые, алмазно-перламутровые и живые. Вдали грохочет автомобиль, и поступь какого-то огромного добрейшего существа слышится мне в вибрации земли. Я слышу какой-то звон. Наверно, неподалёку звонят к Всенощной. «Динь-динь-динь-динь-динь-динь-динь-дон-дон-динь-динь-дон-дон-динь-динь-динь-динь-динь-дон-дон». А потом я осознаю́, что звенит не снаружи, а внутри, у меня в голове или в сердце. Это Иисусова молитва. Это образ Божий рвётся наружу и пытается любовью своею объять весь мир. Но мне ещё предстоит множество скорбей. Хотел бы принимать их с радостью, но я наперёд знаю, что ещё буду злиться и роптать.

Но того, что произошло, уже никому не вытравить из моей души. Теперь чёрные тени бессильны надо мной. И всё вернётся сюда, к Иисусовой молитве в тихий сумеречный час. Небо распахнёт свои объятья, я явлюсь на суд Солнца Правды и забуду Землю. И, конечно, я буду осуждён за грехи мои. Но перед тем, как я буду отправлен в ад, мне будет позволено обнять моего Отца. Ведь последнее желание осуждённого на смерть всегда исполняется. И я обниму моего Господа изо всех сил и никогда не отпущу. Во веки вечные!

Стать воином

Самое страшное со мной уже произошло – я родился предназначенным к смерти. Главный врач поставил однозначный диагноз: не проживёт и ста лет. О, как бы я хотел услышать, что родился бессмертным!

Жизнь моя не отличалась разнообразием и красотой. Поэтому было не важно, проживу я ещё десять лет или пятьдесят. Но у меня была мечта. Я хотел преобразиться в бессмертного.

Когда я осознал, как глупо бояться смерти, если ты неизлечимо болен, я стал искать того, кто изменит мою природу. Вокруг меня не было ни одного бессмертного, поэтому мне не было обидно, что я умру. С другой стороны, некому было научить меня бессмертию.

По незыблемым рельсам ехали металлические поезда. В тамбурах гремело и грохотало. Поезда проходили полосой через всю мою жизнь.

Я люблю запах просмолённых шпал и не люблю бетонные шпалы. Груда металла, несущаяся вдаль, наполняет меня трепетом и отвагой. Я благоговейно любовался поездами, у которых, как и у меня, был пункт назначения.

Отрезок, ведущий из точки А в точку Б – это моя жизнь. У станции назначения странное название – СМЕРТЬ.

На рябине копошились дрозды. Непропорционально большие кротовые руки раздвигали землю в метре подо мной. На старой берёзе тарабанил дятел.

Мы вместе. Мы два магнита, прикованные друг к другу силой тяготения. Дождь стучит по отливам. А вот и первые градинки.

В моём болоте всегда что-то бурлило. А по весне раздавалась жабья любовная дробь. Ритмичное «тук-тук» неслось отовсюду.

Временами казалось, что это стрекот вертолёта. Иногда чудился молоток рабочего, прибивающего плинтусы. Порой доносился обыкновенный собачий лай. И нечего бояться! Явления повторяются, вот и всё.

Но однажды стук колёс товарного поезда наложился на дятла. В ту же секунду пошёл град. Со всех сторон понеслись вертолёты. Во всей округе заработали отбойные молотки и собаки залаяли. Все звуки слились. С неба опустилась неслыханная кувалда и стала тюкать мой воспалённый ум.

Это был Бессмертный. Изначальный Бессмертный. Он подслушивал мои мысли и наконец докопался до меня.

«УЧИСЬ – БЫТЬ – ЖИВЫМ», – отчеканил Его гневный голос. После этого всё стихло.

Я стал ходить в лес, слушать дятлов и лягушек. В треске сороки и в хрусте поваленного дерева я научился различать шёпот Бессмертного.

Главный врач не смог подтвердить свой диагноз. Он умер в тот памятный день, когда мне в голову обрушилось небо. Теперь у меня появился шанс выжить.

Стать бессмертным очень тяжело. Но всё-таки легче, чем Изначальному Бессмертному было принять в себя смерть. Помня об этом, я оживаю.

Границы моей жизни раздвинулись. Каждый день прибавляет мне время жизни, а не отнимает, как раньше. Но главная битва ещё впереди. Та битва, в которой выяснится всё.

В ней выяснится, хочу ли я жить, или я всего лишь материализовавшийся клочок небытия.

Зазвучит ли название конечного пункта в унисон с моей душой? Или оно не найдёт во мне ничего?

Однако теперь я вижу, что меня окружает много бессмертных. Их можно заметить лишь через призму Изначального Бессмертного. Они успешно притворяются смертными. Они не могут научить бессмертию. Право учить принадлежит Ему одному.

Имя Его открывается не сразу. Для начала можно называть его «махатма». Или «нагваль». Или «энергия». Или «абсолют». Или «природа». Или «бог»[17]17
  с маленькой буквы


[Закрыть]. Только нельзя зависать на этой стадии.

Его тайное имя узнаёт каждый житель Земли не позднее десятого года своей жизни. Для четырёх из пяти оно остаётся пустым звуком в течение всей оставшейся жизни.

Для тех, кто ищет бессмертия, оно наполняется тысячами и миллионами смыслов. У имени Бессмертного неисчерпаемая глубина.

Если ты осознаешь себя, лежащим в гробу, попробуй стать зомби. Воззови к Бессмертному, и Он придёт.

Ты ещё долго будешь продолжать разлагаться. Но ты будешь жить и двигаться. И однажды преобразишься.

Златые кудри и прекрасное лицо. Бесконечно здоровое тело, испускающее благоухание. Отсутствие пола снаружи – твой пол перейдёт внутрь. Что может быть прекраснее? И всё это возникнет из разлагающегося трупа!

Бессмертный сильнее всех. Бессмертный мудрее всех. Он знает, как оживлять. Он умеет достучаться до сердца мертвеца.

Теперь всё будет подчинено разуму. Стать стрелой, направленной в бесконечность. Стать отражением солнца, разгоняющим тьму.

Уже отсюда ты разглядишь полное название конечной станции. «Временная СМЕРТЬ тела». Почему раньше первое и последнее слово ускользали от тебя?

Ты увидишь, что за ней рельсы не обрываются тупиком. Ты узнаешь, что младенец, вылезая из утробы матери, кричит не от горя, а от радости. Ты встретишь Бессмертного лицом к лицу.

Ты поймёшь, как удивительно подходит Ему его тайное имя. Ты перестанешь любить слова́ и научишься любить без слов. Ты полюбишь Слово.

Каждый индуист втайне мечтает, чтобы закон кармы оставил ему память. Каждый мусульманин мужского пола мечтает о гуриях. Мы мечтаем объять всю вселенную своим вниманием и любовью в будущем веке.

Мечты сбываются. Всегда. Думай, о чём мечтаешь.

Если ты мечтаешь, чтобы всех съели черви, черви съедят тебя. Если мечтаешь о гуриях, ты получишь биороботов с программой восстановления плевы. Пластик иногда очень похож на плоть.

Мечта преобразуется в логос. Логос творит, раздавая имена. Имена, которые ты даёшь окружающему, созидают твой собственный мир, не ведомый никому.

Если ты стремишься к объективности, ты уходишь от глупости. Перестань клонировать себя бесконечно! Увидь в мире что-то, кроме себя!

Чтобы стать самим собой, надо постоянно становиться другими. Чем большим количеством других ты станешь, тем более приблизишься к своей истинной природе.

Всё это открывает мне Бессмертный через жаб и дятлов, через сорóк и ежей, через сосны и дымы от возжигаемой весною травы.

Мой логос преобразуется. Мой логос перестаёт рождать призраки и начинает творить, как Отец. Разрывается связь с настоящим мгновением, и ты растягиваешься в бесконечность.

Человеческое сознание может вместить всю вселенную, но хватит ли нам любви?

ХВАТИТ ЛИ НАМ ЛЮБВИ?

Беременность

Я беременный! Я жду ребёнка! Это невероятно, я до сих пор не могу в это поверить, но это факт, абсолютно непреложный факт! Хоть я и мужчина, но скоро стану матерью. Да, да, именно матерью, а не отцом! Это событие тем более удивительное, что я уже не молод – у меня длинная борода, и сеть морщин покрывает моё лицо.

С тех пор как со мной произошло это чудо, вся моя жизнь полностью изменилась. Я больше не принадлежу себе – всё, что я делаю, думаю и чувствую теперь зависит от того беззащитного маленького существа, которое я ношу под своим сердцем. И уже не я живу, но он живёт во мне. Это приносит мне нестерпимую боль и безумную радость одновременно.

Раньше, когда я был молод, я мог ходить, куда хочу, и делать, что пожелаю. А теперь другой ведёт меня, куда я не хочу, и заставляет меня делать то, что я не желаю. Но в этом, как это ни странно, заключено всё моё счастье и моя жизнь. Как бы ни было мне тяжело подчиняться чужой воле, но я ни за что на свете не променяю это отрадное рабство на опостылевшую мне свободу. А может, моя свобода в том и заключается, чтобы отказаться от неё ради другого существа…

Дыхание моё, жизнь моя, радость моя, любовь моя – ты свет очей моих, ты души моей утешение, ты сердца моего веселие, ты кормилец в старости моей, ты надежда на смертном одре моём! Как я хочу, чтобы ты быстрее родился на свет и превзошёл во всём своего родителя!

Кажется, во мне начали зарождаться истинно материнские чувства. Говорят, что материнский инстинкт – самый сильный, он затмевает собой даже инстинкт самосохранения. Наверное, это так и есть.

Я никому напрямую не рассказываю о том, что со мной произошло. Я чувствую себя человеком, который увидел у торговцев прекраснейший и редчайший алмаз и теперь в тайне от всех распродаёт своё имущество, чтобы приобрести его. Конечно, я хочу, чтобы все люди на Земле познали счастье материнства, но кто мне поверит сейчас, когда ребёнок ещё не рождён? Меня начнут обзывать выжившим из ума стариком, а я пока не готов принять этот крест. Однажды я намёком сказал о своей тайне одному человеку, которого посчитал достойным доверия. Он в ужасе посмотрел на меня, словно я прокажённый и могу заразить его своей болезнью, и поспешно удалился. Больше я его не видел. После этого случая я дал обет держать рот на замке вплоть до моего разрешения от бремени. Признаться, я боюсь, что и сам начну верить в то, что это просто плод моего больного воображения. А это для меня будет равносильно детоубийству! Но когда это наконец-то произойдёт, никто в мире больше не удержит меня! Я пойду по площадям и улицам и буду кричать о моей радости! Пусть тогда попробуют мне что-то возразить!

С тех пор, как я узнал о том, что имею во чреве дитя, я постоянно думаю о нём. Всю свою жизнь я подчинил строжайшему контролю и стараюсь делать только то, что будет ему полезно. Ведь малейшее отклонение, малейшая вольность может погубить его хрупкую жизнь, и он может родиться мёртвым. А этого допустить я не могу ни за что на свете! Я ем и пью столько, сколько он хочет, и тогда, когда он хочет. Я общаюсь с теми людьми, которые ему нравятся и читаю книги, которые ему приходятся по душе. Это такая огромная ответственность – быть матерью…

Иногда мне кажется, что внутри меня спрятан целый мир, и даже ещё больше. Это великое чудо – рождение новой жизни! Я смотрю теперь на всё новыми глазами, его глазами. Я стал для него проводником, с помощью которого он может действовать на земле. Когда он шевелится в моём чреве, я всегда точно знаю, чего он хочет. А если он недоволен мной… О! Это настоящая трагедия для меня! Лучше умереть, чем чувствовать его осуждение!

Мне больно, когда он толкается. Кажется, что меня разрывает изнутри. Но когда я долго не ощущаю его движений, страх сжимает мне сердце. И вновь и вновь я готов претерпевать любые муки, лишь бы чувствовать биение его сердечка внутри себя! Какое это нестерпимое наслаждение – иметь в себе жизнь!

Сейчас он спит, я чувствую его ровное дыхание. С каждым днём он требует от меня всё больше и больше. Я боюсь того момента, когда он потребует отдать всё, даже, возможно, мою жизнь. Смогу ли я пожертвовать собой ради него? Но если нет, то грош цена моей любви, значит всё было только пустой подделкой, игрой чувств и обманом ума. Значит, я зря жил на свете, и нет мне спасения от себя самого. Ведь нет больше той любви, как если кто положит душу свою за любимое существо!

Весь мир преобразился для меня и засиял новыми яркими красками. Я полюбил траву, потому что по ней будешь ходить ты, небо – ты будешь любоваться им, солнце – оно будет согревать тебя своими лучами. Я наконец-то узнал цену счастья. Когда мне не для кого было жить, то всё вокруг было серым, одинаковым и бессмысленным. Теперь я могу себе позволить любить других существ и бескорыстно помогать им. Моя материнская забота и ласка перелилась через все границы и заключила в объятья весь земной шар!

Конечно, и мне многие помогают. Я чувствую их заботу о себе. Но советы я принимаю далеко не от всех. Я слушаю только тех, которые сами выносили в себе ребёнка и не понаслышке знают, что такое жертва. А теоретиков я терпеть не могу! А ещё больше ненавижу лицемеров, которые притворяются беременными, внешне ведут жизнь такую же, как и будущие матери, а сами полны лишь мёртвыми сухими костями. Иногда я чувствую, что сам становлюсь таким, и тогда мне делается очень страшно…

Сегодня я вдруг отчётливо услышал его будущий голос – звонкий и глубокий, и увидел его будущие глаза – лучистые и ясные. И тогда я понял, что умру при родах. Я недостоин жить рядом с ним! Он просто скинет меня как старую грязную оболочку, которая мешает ему вступить в новую жизнь. Да минёт меня чаша сия! Всё естество моё сопротивляется этому. Но если иначе нельзя, то пусть так и произойдёт! Я должен претерпеть эту скорбь, это огненное искушение, чтобы родился человек в мир. И тогда радость моя будет исполнена и никто не отнимет её у меня!

Ведь истинная моя сущность и настоящая жизнь заключены в этом человеке, находящемся внутри меня. Лишь бы я смог отречься от себя и полностью отдать себя в его руки! Тогда моя смерть будет только видимостью, на самом деле я буду продолжать жить в моём ребёнке. А значит, я буду жить вечно, ведь мой ребёнок – это сам Христос, Превечный Бог!