Текст книги "Подмастерье"

– Не далее, как неделю назад расстались. Только я не верю, что эта женщина мне жена. Мне кажется, меня обманывают.

– Она водила тебя к эмпароту?

– Водила, да. Но он ничего не доказал. Он заявил, что у меня в голове чёрт ногу сломит. Так и сказал. Она заплакала и ушла. Потом за мной приехали из Кейплига и забрали сюда.

– Ясно, – сказал Филь. – Вот же тоска-то, – пробормотал он себе под нос. – Знаешь, что здесь написано?

Он показал солдату грамоту.

– Хотелось бы, но запечатано же было! А что там?

– Здесь сказано, что ты приписываешься к Хальмстему, пока я не решу отпустить тебя обратно в Унсет.

Солдат призадумался, оглядываясь.

– Может, не надо обратно? Мне тут больше нравится. Тут куда теплее и дети над ухом не орут. А то в том доме в Унсете было сильно тесно.

«Ни хрена ты, друг, не помнишь про свою настоящую жизнь, – пришёл Филь к заключению. – Придётся тебе разъяснять, что моё и что твоё, что настоящее и что кажущееся, а то ты всех сведёшь с ума, включая меня…»

Махнув рукой, чтобы солдат шагал за ним, он направился к казармам. Мостовой ворот за его спиной пронзительно скрипнул на морозе, затем вместо привычного гула натянутых цепей на двор обрушилась тишина.

Филь обернулся и увидел испуганного непривычным звуком де Фриза, застывшего в защитной стойке с обнажённым мечом, а также насторожившихся стражников, встревоженных подобной стремительностью.

«Или зарежешь, не приведи Один, – закончил Филь недавнюю мысль. – Ну хоть реакция у тебя не хуже моей, уже хорошо. С камушком, наверное, передалось!»

– Пошли со мной, – вздохнул он. – Убирай меч в ножны. Я покажу тебе твоё место в казарме, где тепло и дети не орут над ухом. Вот понравится ли тебе там, это другой разговор!

Вслед им понёсся тягучий тоскливый скрип поднимаемого на морозе моста.

23

Рассматривая методы дьявола травмировать людей, можно сказать, что тому есть пять способов. Некоторые люди оказываются затронуты только телесно; другие – как телесно, так и душевно; часто только душевно; а иногда – с потерей разума, временной или постоянной…

Молот ведьм. Часть II, вопрос I, глава X, 1-е англ. издание, 1928, библиотека Кёльнского университета, Германия

Определив де Фриза в первую декурию и наказав Гильермо присматривать за ним, упомянув, что унсетский сержант может свихнуться на ровном месте после долгой комы, Филь погрузился в обычные для Хальмстема дела.

Детские караваны в этом году шли в Империю один за другим. Сопровождавшие их сердары шутили, что в Старом Свете скоро не останется сирот. Школы Детской Службы к началу мая оказались переполнены. Для их расширения Совет ввёл налог на бездетных мужей, который Филь выплачивал скрепя сердце, понося грязными словами чуму, обезлюдившую Империю. Он посчитал, что на сумму налога с сегодняшних доходов может содержать несколько жён с детьми, но, безвылазно сидя в Хальмстеме, был ограничен в действиях на этом фронте. А противный Ирений не присылал сюда никого, кто мог бы приблизиться по внешности к предыдущим пассиям Филя.

Белла, как следовало из разродившейся серией писем Руфины, обрела-таки счастье главной поварихи в ещё не построенном поместье «Собачья роза». Будучи родом из Сухой Пардомли на севере, где было рискованное земледелие, она привезла с собой юного знатока севооборота и поселила его в своём шатре поблизости от будущего дома. Филю не надо было объяснять, что с началом работ она выйдет замуж за своего агронома.

Габриэль после номера, который выкинул Схизматик, угодила в немилость высших чиновников. В феврале в её с Яном доме в Кейплиге был произведён обыск, перевернувший там всё вверх тормашками. Насланная на них Клементом солдатня удалилась лишь после того, как удостоверилась, что в доме не осталось ни одного непроверенного кусочка бумаги.

Габриэль естественным для неё образом обвинила в этой беде Филя, а он понял, что дело приняло серьёзный оборот. Поэтому на следующий день при появлении конницы на выезде с Кейплигской дороги он выбежал на мост, заранее держа в руке злосчастную тетрадь, которую забрал у де Фриза. Новоиспечённый солдат первой декурии долго не выпускал её из рук после того, как Филь рассказал в деталях, что именно с ним произошло.

Тиль де Фриз не снимал с себя камень, боясь, что вернётся в бессознательное состояние, а то и того пуще – умрёт. Его родная память так и не вернулась к нему, и он не переживал, что служит вдали от жены с ребёнком. Его тесть прошёл через два допроса эмпаротом и теперь также находился в немилости, постепенно понимая, что натворил. Эти двое поначалу вели между собой переписку, но к началу мая она затихла.

За это время Ян прислал единственное письмо, в котором спрашивал, что произошло между Метой и Филем и почему его сестра более не строит никаких планов на жизнь, а сидит большей частью в своей комнате, не сводя глаз с железной розы, выкованной для неё пять лет назад. Филь кратко ответил: «Мы разошлись вразжопицу».

Господин Хозек тоже почтил его письмом, доставленным обычной дорожной почтой, интересуясь, в каком состоянии теперь их отношения, докладывая, что их дела с открытыми в прошлом году гильдиями принесли им столько-то прибыли, хранящейся сейчас в подвалах Казначейства. Филь заверил господина Хозека в своём к нему уважении и подтвердил его полномочия финансового контролёра. Что касается его дочери, Филь написал, что это был её выбор освободиться от принятых ею ранее на себя обязательств.

С наступлением июня в Хальмстем пришла сухая и жаркая погода. Из Кейплига сообщали, что сушь установилась по всей Империи, и гарнизону поручалось в дополнение к патрулированию Периметра следить, чтобы никто не шатался без дела по лесу, который мог полыхнуть от малейшей искры. А Сотерис будто назло выбрал это время для того, чтобы очнуться от прошлогоднего шока и раздвинуть Внешнюю границу.

К этим неприятностям добавилось то, что Совет решил экономить золото и серебро, уйма которого ушла на восстановление города после экспериментов Флава. И полугодовое жалованье гарнизону выплатили одними крайтами. Бывший император продолжал жить в Западной башне Кейплигского замка и строить там непроницаемую дверь с запором, который никто не будет в силах взломать. А солдаты Хальмстема по его милости были вынуждены теперь ходить, звякая множеством монет в карманах.

В июле над Хальмстемом прогремела одинокая гроза, но едва деревья в лесу воспрянули к жизни, как сухая погода вернулась. Патрули стали возвращаться в замок запылённые и измотанные. Питьевой воды перестало хватать даже Бассану, и Филь был вынужден установить в замке рацион. Дорожную пыль теперь смывали с себя в море, а форму стирали в три раза реже.

В один из дней середины июля, вернувшись с патрулирования с первой декурией, замещая приболевшего животом Сета, Филь, смывая с остальными пыль с себя на берегу, обратил внимание, что камень на шее де Фриза более не переливается разными цветами, как раньше, сделавшись монотонно серым.

– Не пора ли тебе его снять? – спросил он солдата. – Ты так боишься потерять его, что не купаешься в море. Но я же вижу, что тебе хочется. Ты фехтуешь, как я, а значит, и плавать должен уметь не хуже. С этим камушком к тебе наверняка перешли мои умения.

Филь был готов нырнуть в набегавшие на берег волны и всласть поплавать с остальными, за исключением Тиля, начавшего одеваться.

– Мой тесть говорит, что да, могу снять, но я на всякий случай подожду, – пробормотал солдат, с завистью глядя на ринувшийся в море патруль.

– Как пожелаешь, – сказал Филь и присоединился к остальным.

Шустрый Майрон, плывя рядом саженками, выдохнул:

– Или мне кажется, или он всё больше становится похож на вас, Мастер!

Филь хлебнул солёной воды, невольно проглотил её и, поморщившись от неприятного ощущения в животе, повернулся к берегу.

– Мне тоже так кажется, – проговорил он, глядя на направлявшуюся к кромке моста фигуру де Фриза и чувствуя побежавшие по коже мурашки, которые не могли быть вызваны слишком тёплым в этом году морем.

В конце июля леса всё-таки полыхнули, но пока слишком далеко от Хальмстема, чтобы причинять беспокойство патрулям. В Империи также оживились сердары – не те, что время от времени оказывали услуги, вроде Ардалиона, отца Эши, а те, кто относился к людям не лучше, чем к демонам. Переходить им дорогу в одиночку не следовало никому. Об этом обособленном племени последний раз слышали накануне появления Филя в Новом Свете. На них тогда объявили безжалостную охоту и, казалось, покончили с ними, но сейчас они снова появились. Возможно, что пожары вынудили их вылезти из своих нор.

Одновременно с этим в Кейплиге произошла серия странных нападений. Кто-то невысокий и грузный, но неуловимо быстрый, одетый во всё чёрное, в маске, прокрадывался ночью в замок и нападал с ножом на людей, затем исчезал в тёмных закоулках. Он выбирал чиновников среднего звена, но избегал военных, наносил резаные раны в основном в руки, и было непонятно, что ему надо.

Это продолжалось несколько дней, пока преступник намеренно или случайно не попал ножом в живот секретарю Ментора Эрке Гектору Космасу, и тот помер от развившейся у него горячки. Клемент немедленно приказал выставить во всех коридорах ночную стражу, чего здесь сроду не бывало, и нападения прекратились.

В последний день июля после ужина Филь поднялся из своих покоев через персональный выход на крышу посмотреть, куда доползли пожары, продолжавшие подкрадываться к Хальмстему. Судя по дыму, огонь не сегодня завтра мог перерезать Кейплигскую дорогу. Единственной надеждой были заволокшие горизонт долгожданные тучи.

Дневная жара ещё не спала, и на Филе были лёгкие штаны и рубаха с открытым воротом. В этой одежде было здорово стоять на ветерке. С крыши был отлично виден внешний двор замка, давший приют цирковому каравану и куче торговцев, остановившихся переждать здесь ночь и утром решить, стоит ли продолжать путь в столицу или лучше повернуть назад.

Филь заметил клубы пыли в месте, где Кейплигская дорога ныряла в лесной массив, пригляделся и выругался, поняв, что не успеет переодеться в полагающуюся форму: из леса выехала колонна в сотню всадников, над которой развевался штандарт Ментора Вайларка.

Заходящее солнце ещё освещало сторожевые башни, когда, прогрохотав подковами коней по обшитым медью деревянным плахам, конница рысью влетела на мост. Три десятка запылённых всадников рассыпались по двору замка и спешились. Остальные остались снаружи у береговой черты, развернувшись в боевые порядки, словно ожидая неминуемого нападения.

Прозвучал хриплый приказ, и солдаты подняли мост, отгораживая замок от внешнего мира. Ирений в сером от пыли плаще устало слез с коня и зашагал к парадному крыльцу. Филь поспешил к Большой гостиной.

– Мастер, я приказал оцепить замок, – без долгих приветствий произнес Ирений, входя в обширную залу.

– Императорскому Ментору здравствовать, – склоняясь в поклоне, сказал Филь, ожидая, что последует за этим.

– Оставь реверансы для балов, – поморщился Ментор. – Я усиливаю гарнизон внутри, и ещё полсотни будут охранять стены снаружи.

Он закашлялся, схватившись рукой за грудь.

– Проклятая пыль, – прохрипел он. – Сумасшедший год, сумасшедшая жара!

– Год действительно выдался на редкость жарким, – сказал Филь и попросил слугу, принесшего таз с водой, принести ещё и вино. Пока гость смывал дорожную пыль с лица, он налил рубиновую жидкость в два бокала и пригубил из своего, ожидая, что последует за вступительной официальщиной.

– Что именно привело сюда целую центурию? – спросил он. – Сердары? Или тот таинственный убийца заинтересовался моей персоной и в Кейплиге решили, что для его поимки понадобится такая сила?

– Уже заинтересовался, – сказал Ментор, принимая бокал.

Филь устремил на него удивлённый взгляд.

– Я считаю, он дошёл до твоего имени в Табели о рангах, но перескочил его и пошёл дальше, – сообщил Ирений. – Позавчера подвергся нападению Ментор Эрке.

– Эрке? – Филь растерялся от этой новости. – Он жив?

– Старик оказался шустёр не по годам. Он успел нырнуть в оружейную и захлопнуть за собой дверь. А нападавшему пришлось так быстро убегать от стражи, что он потерял маску, и теперь мы знаем, кто это. У него круглое лицо и густые кудрявые волосы.

Филь мысленно добавил эти признаки к уже известным: невысокий, грузный и отлично ориентируется в помещениях Кейплигского замка.

– Флав?!

– Он самый, – подтвердил Ирений.

– В этом нет логики, – пробормотал Филь. – Он, видимо, совсем-совсем сошёл с ума!

– Логика прослеживается, – возразил Ирений, – я наткнулся на неё, листая вчера Табель о рангах. Он нападает на тех, кому доверены самые сокровенные тайны Империи. Он ищет определённую кровь среди этих людей, что объясняет исчезновение окровавленных кусков ковра в коридорах и подчищенных полах в местах, где были совершены нападения.

Филь тряхнул головой, не в силах постигнуть конечную цель Флава.

– Но если даже древний Эрке оказался способен ему противостоять, мне здесь чего бояться?

– Того, что он один из немногих, кто в далёкой юности водил дружбу с племенем сердаров, о котором тебя недавно извещали, – объяснил Ирений. – По имеющейся информации, их около трёх дюжин и с ними нет ни женщин, ни детей. Следовательно, это боевая группа. Испытывая к тебе далеко не тёплые чувства, Флав способен привести их сюда. Ты знаешь, что произойдёт, если они появятся здесь по его наводке или даже по собственной инициативе?

Они обменялись долгим взглядом, без слов понимая друг друга.

– По собственной они вряд ли явятся, – сказал Филь, отбрасывая в сторону посетившее его видение Эши, сражающейся со стражниками. – Они никогда не предпринимали подобного.

– Предпринимали, – возразил Прений, – но тебя тогда здесь не было. За год до твоего появления они сделали попытку нахрапом взять этот замок среди бела дня. Тогда погиб Мервин – единственный сын твоей приёмной матери. Ему едва исполнилось десять, как и тебе, когда ты появился здесь.

– Вот как, – проговорил Филь. – Тогда это меняет дело!

Поставив бокал на стол, он позвонил в колокольчик.

– Нижний этаж отдайте прибывшим солдатам, – приказал он явившемуся на зов вестовому. – И сообщите на кухню.

– Спасибо, – отказался гость от предложения, снова становясь Ментором, – но они лучше выполняют служебные обязанности, если им не мешают наслаждаться походными условиями. После охоты – другое дело!

Он улыбнулся, и шрам на его лице превратил эту улыбку в жуткую гримасу.

Филь ушёл в свои покои, где оделся в боевую броню и после некоторого размышления влез в сапоги. Затем он поднялся на крышу, чтобы ещё раз обозреть окрестности.

Темнота наступающей ночи сгущалась внизу, покрывая собой землю, скрывая от глаз лес. С высоты не были слышны шаги часовых. Только слабо мерцали высыпавшие на небе первые звёзды да играло далеко внизу пламя дежурных костров. Глядя на эту картину, Филь вспомнил, что не проверял сегодня Хранилище, спустился по лестнице к широкому коридору и прошёл к массивным дверям. Вложив ключ в замок, он с усилием потянул их на себя. Потом снял факел со стены и ступил внутрь.

Мимо заваленного свитками стола он прошагал к обитому железом ларцу и другим ключом открыл его. Удостоверившись, что дьявольская книга на месте, Филь уставился на неё, размышляя, как много зла родил этот кусок металла, который даже невозможно поднять обычному человеку. Он протянул к ней руки, но пламя факела вдруг задрожало.

Обернувшись, Филь увидел зловещую фигуру, которая росла из каменных плит пола. Закутанная в чёрный плащ, она встала перед ним во весь рост, склонив вперёд уродливую голову, увенчанную большими кривыми рогами.

Перепуганный так, что его тело густо покрылось мурашками, Филь не сразу сообразил, что такими рогами сильно не помотаешь, а то они живо оторвут голову от шеи, и значит, это был маскарад. Да и демоны вряд ли умели вырастать из пола, словно вытягиваемая из земли морковка. В общем, это была фальшивка, эйдолон.

Мохнатая лапа с тёмно-зелёными когтями медленно протянулась вперёд. Филь ждал, что за этим последует. Длинный указательный палец с одним лишним суставом почти упёрся ему в грудь.

– Сердары, которых вы ищете, направляются к Хальмстему, – медленно, с расстановкой произнёс Набезан; изменив внешность, он не стал менять голос. – Твои люди в опасности.

Филь только хотел спросить, к чему эта драма, смешанная с материнским участием, как понял, что нергал, готовый отдать что угодно за избавление Нового Света от сердаров, имеет целью столкнуть их друг с другом, а такой вид принял, чтобы позабавиться.

– Спасибо, – сказал Филь и сделал, что хотел попробовать с того дня, когда повстречал жуткую рожу Валафара в тумане: он прошёл сквозь рогатую фигуру.

Эйдолон со змеиным шипением рассеялся. Тело юноши охватило щекочущее ощущение, и его сердце пустилось в галоп, но через секунду это прошло. Он глянул назад, где недавно возвышалась фигура нергала, довольно усмехнулся, запер ларец с железной книгой на ключ и поспешил вон.

Обнаружив Ирения стоящим на парадном крыльце и наблюдающим за суетой во дворе, Филь доложил о том, что произошло.

– Плохо, – сказал Ирений, глядя перед собой. – У меня теплилась надежда, что я могу ошибаться. К сожалению, я оказался прав. Твои старые петарды на месте?

– Стоят в проёмах на внешних стенах, накрытые от дождя просмолёнными бочками.

– Сколько из них смогут накрыть прибрежную полосу перед замком?

– Четыре, – сбивчиво ответил Филь, начиная понимать, что задумал Ирений. – Может, впустим сюда тех, кто снаружи?

– Нельзя, и бессмысленно. Они вызвались добровольно. Мы мало знаем о спешащих к нам бандитах, но одно точно: они одеты как обычные люди и не держат оружие на виду. Если они почуют ловушку, то уедут, а вернутся, когда здесь опять останешься только ты и твой гарнизон. Мы должны покончить с ними сейчас, а для этого их надо спровоцировать.

– Спровоцировать как? – разозлился Филь. – Как водят куском сырого мяса на пике перед носом льва? Пятьдесят бойцов – это ничтожно мало для трёх десятков сердаров! Их порубят в капусту. А мы потом польём их останки «огненным дождём» из петард, надеясь зацепить кровожадных убийц!

– Во-первых, не сравнивай этих пятьдесят с обычной городской стражей, которую перебила твоя сестра, – сухо прервал его Ирений. – Это другие люди. Я набрал их, пока ты служил здесь. Во-вторых, это надо сделать, потому что есть куда более страшная мысль: а что, если Флав решил с их помощью вернуть себе пост и после Хальмстема направит их тайными тропами в Кейплиг перерезать там всех высших чиновников? Мы сейчас опустим мост, встретим сердаров толпой в сто семьдесят или сколько сейчас здесь солдат, а они, увидев это, просто не выйдут из укрытия и поспешат в Кейплиг неузнанные, самые искусные вояки в толпе и в свалке. Вспомни Эштару! Пойми, мы проигрываем во всех сценариях, кроме одного. Ну а в-третьих, я не лишаю тебя выбора.

– Какого ещё выбора? – ощетинился Филь, злясь на то, что Ирений, как всегда, всё продумал и чертовски прав в своих раскладах.

– Драться по ту сторону моста, какую выберешь. Я поддержу любое твоё решение.

Филь погрузился в тяжёлые раздумья. Снаружи его ждала смерть, но это ещё бабушка надвое сказала: ему всегда везло, могло повезти и сегодня. А шанс перерезать глотку лютому врагу, не сравнимому даже с нергалами, было жалко упустить. Сидя же внутри, он мог в нужный момент уговорить Ирения прийти на помощь оставшимся в живых, если они в самом деле так хороши, что успеют послать в ад достаточно сердаров.

Выбор за него сделала судьба. С ударом тревожного колокола из-за поднятого моста послышались крики:

– Опускайте, здесь раненый патрульный!

Стражники дождались согласного кивка Ментора и взялись за ворот. Торговцы и циркачи, которых давно выдавили с внешнего двора во внутренний, более не мешались под ногами. Лицо Филя залила краска стыда: опускаемый мост напомнил ему, что третья декурия должна была час назад вернуться с патрулирования, о чём он забыл.

Его одолели плохие предчувствия, когда он увидел всадника, медленно едущего по мосту. В седле, склонившись к шее лошади, вцепившись пальцами в её гриву, сидел Незик Трок-Кен. Его лорика, иссечённая во многих местах, напоминала старую разделочную доску. Доехав до Мостовых башен, он сполз с седла, повалившись на спину, увидел склонившегося к нему Филя и удовлетворённо улыбнулся.

– Они… у озера Максат, – сказал он и умер.