Текст книги "Наемники"

Глава 27

Когда я постучал в дверь, открыл мне сам Клэнси. По своему обыкновению, он состроил усмешку и то ли сказал, то ли спросил:

– Слышал, ты у нас здорово прославился за последний час, а?

– Я всю неделю только и делаю, что прославляюсь, – ответил я.

– Хочешь сказать, что на самом деле закончил?

– На самом деле.

Мы прошли через приемную в кабинет. Эд, Тони и Джо Пистолет задерживались. Старквезер, наш бухгалтер, тихонько сидел в уголке. По всему было видно, что чувствовал он себя здесь неуютно.

– А ты что тут делаешь? – спросил я у него.

– Это я позвонил ему и попросил прийти, – объяснил Клэнси. – Эд должен знать, как шли дела на этой неделе. Пусть Фред доложит ему обстановку.

– Это подождет, – сказал я.

Старквезер с готовностью закивал своей плешивой бухгалтерской головой.

– Конечно, конечно, – засуетился он. – Сначала самое важное.

– Ну да.

Я подошел к окну и выглянул на улицу. Далеко подо мной на дне железобетонного каньона из высотных домов протекала темная улица, по которой взад и вперед неустанно сновали разноцветные машины, сверху очень похожие на экзотических рыбок Эрнста Тессельмана. Я огляделся по сторонам, заметив на столе у Клэнси вставленную в рамку фотографию его жены. Клэнси женат. И Эд Ганолезе тоже. Даже у суетливого Старквезера и то была жена. Так почему бы и мне не жениться?

Я поторопился прогнать мысли о женитьбе, и тут открылась дверь, и в кабинет вошел Эд в сопровождении Тони и Джо Пистолета. Когда все расселись по местам, Эд сказал:

– Ну что ж, Клей. Начнем, пожалуй.

Я рассказал сначала о телефонном звонке из Восточного Сент-Луиса и о том, какую роль должно было сыграть родство между Майклом Кэнтелом и Билли-Билли Кэнтелом. И что связывало Майкла Кэнтела с Мейвис Сент-Пол. И затем сказал:

– Бетти Бенсон стала ключом к разгадке. Она упомянула в своем рассказе одну деталь, но я поначалу не обратил на нее внимания. Причиной убийства послужило то, что Мейвис Сент-Пол отправилась к адвокату, дабы уладить дела с разводом. Сначала мне казалось, что Мейвис убили именно из-за того, что она решила развестись. Но потом я вспомнил, что говорила мне Бетти Бенсон. Мейвис вышла замуж за какого-то парня с авиабазы еще в своем родном городе. Она работала на этой самой базе, и там-то они и познакомились. А служба ее протекала в отделе юрисконсульта.

Я криво улыбнулся, обводя взглядом присутствующих:

– Понимаете? Она вышла замуж за адвоката. А потом, затеяв дело с разводом, к какому адвокату она направляется? Из всех адвокатов Нью-Йорка она – надо же случиться такому совпадению – выбирает собственного мужа. Ну конечно же, он успел изменить имя, так что она не представляла, куда попала, пока не переступила порога его процветающей конторы. Оглядевшись на месте, обратив внимание на шикарный офис, она догадалась, что Майкл Кэнтел гребет большие деньги, и тут же решила, что ей совсем не с руки с ним немедленно разводиться. Разумеется, она выясняет, что он вовсе не собирается возвращаться к ней, тем более что за время их разлуки успел жениться второй раз, не оформив развода. Влип, короче говоря. Для девицы с мировоззрением Мейвис это могло означать лишь одно: у нее появилась реальная возможность содрать с него намного больше, чем если бы она стала добиваться каких-то там выплат по разводу. В простонародье данный вид алиментов называется шантажом.

Никто не шелохнулся. Я глянул на Клэнси.

– Как она вышла на тебя, Майкл? – спросил я в наступившей зловещей тишине. – Через Эрнста Тессельмана? Может быть, это он пару раз упомянул твое имя в связи с Эдом Ганолезе? Или мы имеем простое, хотя и чрезвычайно редкое совпадение?

Улыбка Клэнси померкла; она сползла с его посеревшего лица, как растопленный воск.

– Не понимаю, о чем ты, Клей, – попробовал было возмутиться он, но голос его дважды сорвался.

– Ты не понимаешь меня, Майкл, – ответил я. – Очень хорошо. Зато я тебя понял, прекрасно понял тебя. Эд гневно глянул на Клэнси.

– Клей прав? – строго спросил он.

– Нет, ну конечно же нет, Эд, – засуетился Клэнси. – В жизни не слышал большей нелепости. Это даже смешно, поверьте.

Сказано это было так, что даже самому неискушенному бойскауту тут же стало бы ясно, что он беспардонно лжет.

– Клэнси Маршалл, – сказал я. – Ты так и не сумел расстаться с пижонскими замашками и даже оставил себе прежние инициалы. Просто поменял буквы местами. Майкл Кэнтел. Клэнси Маршалл.

– Так это был твой брат, – с презрением проговорил Эд. – Твой родной брат, чтоб ему пусто было.

– Билли-Билли имел обыкновение изредка наведываться к нему за деньгами, когда был на мели, – продолжал я. – Джанки Стейн сказал, что Билли-Билли время от времени отправлялся куда-то и приносил деньги, когда ему, видать, уже совсем бывало невмоготу. Но приходить за подачками он мог только сюда. Однажды вечером он заявился к Клэнси домой и вернулся ни с чем. – Я повернулся к Клэнси:

– Тот случай особенно потряс тебя, Майкл, когда он приперся к тебе посреди ночи, не так ли? Ведь у тебя пижонистая жена. Нельзя же было предъявить ей такого брательника, как Билли-Билли Кэнтел. Он постоянно угрожал твоему благополучию, в то время как Мейвис Сент-Пол вообще могла взорвать его к черту. И ты испугался скандала... Ведь брат сидел на игле. А на наркомана положиться нельзя ни в чем. Кто его знает, о чем и с кем он вдруг начнет болтать под кайфом. Так что когда настала пора подставить кого-нибудь, чтобы самому не сесть за убийство Мейвис Сент-Пол, то выбор, само собой разумеется, пал на Билли-Билли. Не так ли, Майкл?

– Послушайте... – начал было, заикаясь, Клэнси. – Послушайте...

И замолчал. Мы все обратились в слух, но он так больше ничего и не сумел из себя выжать. Он лишь смотрел на нас широко распахнутыми, безумными глазами, переводя молящий взгляд с одного на другого, и лицо его, с которого навсегда исчезла извечная учтивая улыбочка, перекосилось.

– Это правда, – тихо проговорил Джо Пистолет. Он глянул на меня и одобрительно кивнул. – Все так и есть. Старквезер кашлянул и робко встал со своего стула.

– Я лучше пойду, – предложил он. – О ситуации с деньгами мы можем поговорить как-нибудь в другой раз.

– Позвонишь мне завтра, – велел ему Эд, не отводя взгляда от Клэнси.

– Обязательно.

Старквезер поспешно засеменил к двери, не желая знать, что будет происходить здесь дальше, а Эд снова заговорил, обращаясь к Клэнси:

– Это все из-за тебя. Весь кавардак начался по твоей милости. Ты пустил по нашему следу полицию, убил собственного брата и поставил под угрозу всю организацию. Это все ты. Мой чертов адвокат, будь ты проклят.

Клэнси задвигал посиневшими губами, но не смог произнести ни звука.

– Ладно, – сказал Эд, вставая с кресла. – Ладно, – повторил он. – Пойдемте-ка и мы отсюда.

Глава 28

Тесной толпой обступив Клэнси, мы все впятером направились к лифту. Я нажал кнопку вызова, и нам пришлось немного подождать, пока дежуривший в ночную смену вахтер доставит лифт на наш этаж. Мы дружно вошли в кабину и молча поехали вниз. Я все ожидал, что Клэнси вот-вот попытается выкинуть какой-нибудь фор-тель, но, должно быть, он все-таки понимал, что стоит ему только открыть рот – и старику вахтеру придется распрощаться с жизнью. Как бы там ни было, а вел он себя вполне прилично.

Оказавшись на нижнем этаже, мы вслед за вахтером прошли к стеклянным дверям и подождали, пока он отопрет для нас одну из створок. На прощанье старик улыбнулся, кивнул нам и пожелал всем спокойной ночи. Мы ответили ему тем же. Все, кроме Клэнси.

Тони Челюсть отправился за машиной, а мы остались дожидаться его на тротуаре. Я держался поближе к Клэнси, ожидая от него всего, чего угодно, готовый к тому, что он попытается убежать или же начнет звать на помощь, но он, пришибленный, раздавленный, стоял тихо и смирно.

"Роллс-ройс” Эда, шурша шинами, подрулил к тротуару, и мы без суеты расселись. Джо Пистолет занял место впереди, рядом с Тони, в то время как Эд, Клэнси и я расположились на заднем сиденье – теперь Клэнси был зажат между нами. Машина плавно отъехала, направляясь в другой конец города.

Один раз Клэнси судорожно сглотнул и сказал: “Эд, я...” – но снова замолчал и за всю дорогу не произнес больше ни слова.

Тони выехал прямым ходом на Девятую авеню, направ-ляясь к туннелю Линкольна. На подъезде к контрольным пунктам на выезде из туннеля со стороны штата Нью-Джер-си я упреждающе положил Клэнси руку на колено на тот случай, если он вдруг задергается и надумает взывать о помощи к служителю в будке, принимавшему деньги за проезд по платной магистрали. Я видел, как он весь напрягся, но проехали мы без проблем, и я почувствовал, как Клэнси сразу как-то обмяк. Все. Надежда, как говорится, умирает последней. Возможно, Клэнси до сих пор не верилось, что его билет взят только в одну сторону.

Тони вел машину по дорогам Нью-Джерси, строго соблюдая все ограничения скорости. Какое-то время мы ехали по шоссе, разделенному на четыре полосы, затем, свернули на трехполосное, потом проехали по разбитой асфальтовой дороге со встречным движением, с которой свернули уже на узкую грунтовую дорогу. И наконец остановились.

Мы все вышли из машины. Была непроглядная темень, со всех сторон нас окружала плотная стена деревьев, в воздухе витал запах болотной сырости, и единственным источником света была неполная луна и россыпи звезд на небосклоне. Небо к востоку полыхало ярким заревом – в той стороне остался Нью-Йорк. Было жарко и душно, но никто из нас, похоже, не замечал этого.

Эд стоял спиной к черному “ролле-ройсу”. Тони занял место слева от него, а справа встал я. Джо Пистолет остановился поодаль, у переднего бампера, как бы в роли наблюдателя, а не участника происходящего. Окончательно сникший Клэнси, опустив голову, стоял перед нами.

Эд заговорил, обращаясь к Клэнси впервые с тех пор, как мы покинули контору.

– Ты подохнешь здесь, Клэнси, – сказал он. – И я хочу, чтобы ты знал за что. Не за убийство этой твоей телки Сент-Пол, или Бенсон, или даже собственного брата. Совсем не потому, что ты их замочил. Я не считаю убийство преступлением. Ты поплатишься за другой, куда более тяжкий проступок. За собственную тупость. Ты совершил дурацкое убийство, которое повлекло за собой два столь же тупых по замыслу и исполнению. Ты дал волю чувствам, потерял голову и напортачил, как ублюдочный лох. И подставил под удар наше дело. Вздумал сдать легавым одного из моих людей. Действовал непрофессионально, а у себя в организации я не потерплю никакого бездарного любительства.

– Эд, – чуть слышно промямлил Клэнси.

– То убийство было самой идиотской затеей из-за всех твоих дурацких наворотов, – продолжал беспощадно Эд. – В любом случае ничего хорошего из нее не вышло бы, потому что ты дал волю чувствам. Клэнси, мы в состоянии сами позаботиться обо всем, и кому, как не тебе, об этом не знать. Достаточно было только прийти ко мне и сказать, что эта сука тебя достает, и мы тихо уладили бы вопрос. Но ты слишком возомнил о себе и взялся сам вершить правосудие. А это мое право.

– Эд, – прошептал Клэнси.

Эд шагнул вперед, а мы все по-прежнему молча стояли в стороне. Эд был уже далеко не молод и успел привыкнуть к комфортной и размеренной жизни, но силы ему было по-прежнему не занимать. Левой рукой он ухватил Клэнси за ворот, а правой с размаху ударил в челюсть. Голова Клэнси запрокинулась, и тут же достиг цели второй удар, нанесенный тыльной стороной ладони.

Тони, Джо и я спокойно наблюдали за происходящим и терпеливо ждали, а Эд тем временем избивал Клэнси, держа его одной рукой и обрушивая мощные боксерские удары в голову, грудь, живот. За время всей экзекуции никто не проронил ни слова. Никто, даже Клэнси, который лишь тихо постанывал.

Наконец Эд закончил. Уморился. Он отступил от Клэнси, а тот лежал, уткнувшись лицом в землю; Тони Челюсть с готовностью протянул боссу салфетку – он вынул ее из “роллс-ройса”. Эд вытер руки и вернул салфетку Тони. Он немного запыхался, только и всего. А на лице сохранялось совершенно бесстрастное выражение, словно ничего особенного не произошло.

Тони отнес салфетку в машину и подошел ко мне. В протянутой руке был зажат некий предмет, и я взял его.

Это был мощный кольт 45-го калибра. Я держал его, разглядывая и взвешивая на ладони, зная, что вижу этот конкретный револьвер в первый и последний раз в жизни. После того как все будет кончено, Тони заберет оружие, и оно исчезнет навсегда. Просто перестанет существовать. Большинство деталей пойдут на запчасти, а ствол уничтожат. Ведь для проведения баллистической экспертизы необходим именно ствол.

Я взглянул на Эда, и он кивнул мне. Затем все трое – Эд, Тони и Джо Пистолет – отошли за машину и повернулись к нам спиной, глядя в ночное небо. В таком деле лучше всего обходиться без свидетелей. В них нет нужды.

Я остановился перед Клэнси и посмотрел на него. Он сидел на земле, опираясь на одну руку, а другой рассеянно размазывал кровь по лицу.

Он должен был умереть. Расплата за то, что позволил себе попасть в плен собственных чувств и нарушил правила игры.

Он с усилием поднял голову, глядя на меня снизу вверх, и было видно, как блестят в темноте белки его глаз. Теперь наконец-то к нему пришло запоздалое осознание неотвратимости происходящего, а я, как обычно в подобных случаях, поспешил отрешиться от всех мыслей. Я осознавал себя лишь машиной, и моя рука была рукой робота, а зажатый в ней кольт тоже его неотъемлемая часть. Легкое движение железного пальца – и револьвер в руке робота выстрелил. Ведь именно таково его предназначение.

Клэнси дернулся, неловко опрокинулся навзничь, словно марионетка, у которой перерезали нити. Не ведающий жалости робот шагнул вперед, глянул на валяющуюся на земле марионетку с простреленной головой, дабы убедиться, что она больше не дышит и контрольный выстрел не требуется.

Подошел Тони Челюсть и демонтировал робота-убийцу, забрав револьвер из его железной руки. Развернувшись, я пошел к “роллс-ройсу” и забрался на заднее сиденье. Тони засунул кольт куда-то под переднее сиденье, а потом занялся трупом. Подняв Клэнси, он куда-то понес его, Эд устроился на заднем сиденье рядом со мной, а Джо Пистолет сел спереди.

Через несколько минут вернулся Тони и извлек из-под сиденья водителя две особого вида щетки, которые тут же укрепил на заднем бампере точно напротив колес. Дорога была грунтовой с односторонним движением, так что нам придется заметать за собой следы от шин на земле до тех пор, пока мы снова не выберемся на асфальтированное двухполосное шоссе.

Выехав на асфальт, Тони остановился и снял щетки. С ощущением хорошо исполненного, хотя и тягостного долга мы направились в обратный путь, возвращаясь в Манхэттен.

Глава 29

Они довезли меня до самого дома, и, когда я выходил из машины, Джо Пистолет обернулся и сказал:

– Ты молодец, Клей.

– Спасибо, – поблагодарил я.

– Хорошая работа, – поддержал его Эд. – Да вот только теперь мне придется подыскивать нового адвоката.

Я поднялся к себе. Открыл пиво, расположился в гостиной и задумался. Было одиннадцать часов вечера. Через три часа нужно будет заехать за Эллой в клуб “Тамбарин”, что я с удовольствием делал каждый вечер на протяжении вот уже почти трех недель.

Привычка, ничего особенного, если бы не ощущение, что сегодняшний вечер обещает быть не таким, как предыдущие.

Сегодня снова я убил человека. А вся моя болтовня о том, чтобы быть, а не казаться... Неужели и в самом деле я осмелюсь рассказать Элле о расправе над Клэнси и потребую либо принимать меня таким, какой я есть, либо уйти? Можно, понятно, ничего не рассказывать ей, а значит, я начну жить двойной жизнью и таиться, подобно Клэнси (и к чему это привело?), и Эду, и всем прочим главам семейств, повязанных нашим общим бизнесом. А если все же скажу, поскольку лукавить с ней душа не лежала, то на что мне остается рассчитывать?

В принципе я заранее знал, что она скажет, представляя себе в деталях этот разговор за три часа до того, как он должен был бы состояться. Сначала она спросит, как обстоят дела с моим расследованием, и я отвечу, что нашел убийцу. Элла поинтересуется, кто он, и я отвечу, как и на вопрос о том, что его ожидает. Представляете, я скажу девушке, которой не хочу врать: “Эд его избил до полусмерти, а затем я прострелил ему башку”.

Да еще и объясню, зачем я это сделал: “Потому что он допустил глупость”. А она станет допытываться, в чем именно она состояла, и тогда мне придется ответить: “Он поддался чувствам, и с его стороны это было глупо”.

И я теперь уже мог заранее предсказать, что она мне на это скажет.

В конце концов я встал и направился в спальню. Достал из шкафа чемодан Эллы и по возможности бережно уложил в него все ее вещи. Затем спустился в гараж, сел в свой “мерседес” и поехал в “Тамбарин”. Там я прошел в кабинет управляющего и вручил ему чемодан. Извинившись за беспокойство, я попросил отдать его Элле после того, как она освободится.

– И передайте ей, пожалуйста, – сказал я ему, – что я очень сожалею.

Оставив его в полнейшем замешательстве, я вышел на улицу и поехал домой. При моем появлении дежуривший в гараже парнишка-пуэрториканец заметно оживился:

– Мистер, ну как, есть какие-нибудь новости о работе?

– Торчи здесь и не вякай, долбаный придурок, – рявкнул я на него. – Это совсем не то, что ты себе воображаешь.

Он замер, недоуменно уставившись на меня, а я поднялся к себе и позвонил Арчи Фрейхоферу.

– Арчи, – сказал я, – я хочу, чтобы ты прислал ко мне девку. Прямо сейчас. Выбери по своему усмотрению, мне все равно. Пусть будет такая, чтобы утром я мог спокойно выставить ее за дверь и не жалеть об этом.

Приготовившись ждать, я снова невольно начал размышлять о сцене в лесу и о невозможности объяснить Элле необходимости того, что мы совершили, потому что...

Потому что – что? Чем мотивировать нужность только что совершенного мной убийства? Бизнес? Убив Клэнси Маршалла, мы не стали богаче. Мы не получили ни цента дивидендов. Не говоря уже о том, что еще один труп никоим образом не будет способствовать ослаблению напряжения в отношениях с полицией, которая не трогала нас с тех пор, как к ним попал мертвый Билли-Билли.

С точки зрения нашего бизнеса в убийстве Клэнси Маршалла – если смотреть объективно – не было никакой необходимости.

Мне было не до эмоций.

Но Эд избил его. Эд поддался чувствам. Эд поддался эмоциям. Эд нарушил принцип и поддался эмоциям.

Клэнси Маршалл. Это вам не замухрышка Билли-Билли Кэнтел, не какой-то там жалкий бродяжка, которого полицейские, наверное, даже рады были увидеть мертвым. Клэнси Маршалл – известный адвокат, хороший семьянин, отец двоих детей, внешне вполне респектабельный гражданин. Полицейские затеют расследование, это уж наверняка, будут рыть, рыть и докопаются до меня. Необходимо кого-то подставить, срочно сдать им козла отпущения.

Я снова потянулся, к трубке – звонить боссу, но моя рука замерла на полпути к телефону. Я вспомнил последние слова Эда о Клэнси Маршалле: “Теперь мне придется подыскать себе нового адвоката”. Только-то всего и делов.

И у них пистолет, из которого я стрелял.

Позвольте, разве может он вот так запросто отделаться от меня? Ведь я его человек, его правая рука. Черт возьми, я знаю о них слишком много, чтобы так со мной обойтись.

Мысли беспорядочно метались по закоулкам мозга, бурлили, переполняли мое сознание. Я понимал, что меня захлестывает паника. И тут в дверь позвонили.

Наверное, это проститутка, которую Арчи обещал направить ко мне. Ну конечно же. Кто еще может прийти сюда в такую пору? Только шлюха от Арчи, и никто больше.

В дверь позвонили снова.