Текст книги "Девушка на выданье"

Глава 18

Когда настойчивое позвякивание посуды проникло в сознание Хелены, с ее губ слетел подавленный стон, и она сделала тщетную попытку отгородиться от навязчивого звука, глубже зарывшись лицом в подушки.

– Простите, что разбудила вас, миледи, – донесся неуверенный голос Фрэн. – Но сейчас половина одиннадцатого, и кухарка с экономкой ожидают внизу ваших приказаний.

Реальность, словно удар молнии, пронзила ее мозг, и она расширившимися глазами уставилась на свою служанку.

– Ты ничего не сказала им о том, что вчера случилось? – со страхом спросила она.

– Не беспокойтесь, миледи! – сухо ответила горничная, открывая один из ящиков и вынимая мягкую шаль. – То, что происходит между мужем и женой в их спальне, никого не касается, как я думаю, – добавила она, укутывая шалью плечи своей хозяйки. – Теперь выпейте шоколада, а затем мы посмотрим, что можно сделать с этими темными кругами под вашими глазами.

Проведя большую часть ночи свернувшись в одном из кресел у камина, почти полностью одетая, не сводя глаз с двери смежной комнаты, на случай, если ее муж захочет вернуться и застать ее врасплох, Хелена могла только слабо улыбнуться в ответ.

– Я думаю, что сегодня нам лучше воздержаться от ванны, миледи, – продолжала горничная, доставая из ящика белье и складывая его на оттоманку в ногах кровати. – Чем быстрее вы спуститесь вниз и приступите к своим обязанностям, тем меньше будет сплетен.

Признав рассуждения Фрэн логичными, Хелена залпом допила горячий шоколад и вылезла из постели.

– В тазу вас ждет горячая вода, – сказала горничная, указав на мраморный умывальник, на котором стоял расписанный розами таз и такой же кувшин вместе с личными туалетными принадлежностями Хелены. – А я принесла несколько кусочков льда – холодный компресс очень помогает при опухших глазах, вот увидите.

Меньше чем через двадцать минут благодаря проворному руководству Фрэн ее хозяйка, аккуратно одетая и причесанная, стояла у двери своей спальни, готовая сойти вниз и столкнуться со всем, что бы ее ни ожидало.

Уже зная от служанки, что его светлость еще три часа назад уехал на конюшню, она была намного спокойнее, чем если бы ожидала столкнуться с ним лицом к лицу.

Вчерашнее происшествие оставило ее физически и психически опустошенной.

Едва взглянув на рубиновую сережку, одну из тех, которые были на леди Каммингс на рауте в Кеттлшеме, Маркфильд отшвырнул ее от себя в приступе ярости, не пытаясь даже понять, каким образом она очутилась в спальне Хелены. Несмотря на то что его оправдания скоро перешли в мольбу о прощении, Хелена зажала руками уши и отказалась слушать его слова; сережку ее соперницы она посчитала последним оскорблением за тот день, который, как ей казалось, состоял из одних оскорблений, следовавших одно за другим. Она ругала себя за то, что дала себя одурачить его обаятельной техникой ухаживания, и поклялась, что это было в последний раз. Что бы он ни говорил и ни делал, она больше не позволит ему одурманить себя поцелуями и объятиями. Ведь если бы не своевременное вмешательство Фрэн…

Она расправила плечи и, выйдя в коридор, спустилась вниз и приготовилась к выполнению неопределенных обязанностей, возложенных на нее ее новым положением. Решив провести беседу с кухаркой и экономкой в сравнительно неформальной манере, она повернула в сторону уютной гостиной, которую мельком успела осмотреть накануне. Потянув за шнур рядом с камином, она уселась в удобное кресло возле окна и, прочитав про себя молитву, откинулась на спинку кресла и стала ждать.

Миссис Эллис, полная приветливая кухарка, проведя четверть часа наверху лестницы для персонала в ожидании вызова, явилась первой.

– Доброе утро, ваше сиятельство! – вскричала она, влетая с ежедневником и списком продуктов. Ее жестко накрахмаленный фартук потрескивал при каждом движении. – Надеюсь, вы хорошо спали? – Приняв приглашение хозяйки сесть, она принялась раскладывать на столе перед собой свои листы. – На закуску, я думаю, миледи, – рулады с копченой пикшей, потом ягненок с маринованной фасолью и, конечно, молодым картофелем, а на десерт можно вишневый пирог и сбитые сливки с миндалем и вином. Как вы находите, миледи?

– Прекрасно, миссис Эллис, – ответила Хелена, слегка приподняв брови. – Но вам не обязательно советоваться со мной.

– Это правда, миледи, – согласилась кухарка, несколько сконфуженная. – Мистер Ричард, то есть его светлость, обычно позволяет мне самой решать, что готовить.

– Ну, я думаю, что короткое обсуждение нам не помешает. Но конечно, я буду полагаться на ваше мнение в моем выборе.

При этом комплименте круглое лицо кухарки расплылось в улыбке. Она собрала свои листочки и сделала новой хозяйке быстрый реверанс.

– Конечно, я почту за удовольствие, миледи.

– Приходите завтра в десять, – кивнула Хелена, когда кухарка приготовилась уходить. – Попросите, пожалуйста, войти миссис Вейнрайт.

Успев уже накануне оценить достоинства экономки, Хелена, не теряя зря времени, заверила миссис Вейнрайт в том, что будет счастлива передать на время в ее руки управление домом.

– А я от имени всего штата прислуги, миледи, хочу сказать вам, ваше сиятельство, что мы очень рады видеть нашего хозяина наконец счастливо женатым, – с улыбкой ответила женщина.

Почувствовав волнение от таких добрых слов о своем муже, Хелена попыталась поскорее сменить тему разговора.

– Я знаю, что вы уже давно работаете в этой семье, – сказала она первое, что пришло ей в голову.

Экономка кивнула, просветлев:

– Да, миледи, в августе будет тридцать лет. Когда я пришла работать, дом был только что построен. Мне тогда было всего двенадцать, и я прислуживала на кухне, а капитан и миссис Стэндиш – родители его светлости – сами только что поженились.

Несмотря на возникшую у нее антипатию к мужу, Хелена все же испытывала невольное любопытство к ранним годам его жизни.

– А что, его светлость родился здесь? – спросила она.

– О да, миледи! Я помню этот день, словно это было вчера. Тогда было столько разговоров и суеты – ведь наш хозяин родился меньше чем через шесть часов после Саймона – сына лорда Лео. Отец капитана Стэндиша – старый граф – привез целую бочку эля для слуг – он был на седьмом небе от рождения сразу двух внуков почти в одно и то же время. Великим человеком он был, его графская светлость, он сейчас, должно быть, переворачивается в гробу, видя, в каком состоянии его старый дом!

Хелена сочувственно кивнула:

– Как же так получилось, что дому позволили прийти в такое запустение?

Экономка горестно покачала головой:

– Несчастливое стечение обстоятельств. Когда шесть лет назад умер старый граф, то лорд Лео – он раньше был виконтом Лексингтонским – как старший из троих сыновей старого графа – унаследовал графский титул и сделался хозяином дома. Но он был довольно беден и слегка не в себе, после того как его жена сбежала с его конюхом.

– Сбежала с конюхом? Почему его светлость не вернул ее?

– О, он пытался, миледи, – ответила миссис Вейнрайт со вздохом. – Это было только начало. Он бросился за ними вдогонку как сумасшедший, схватил лошадь за упряжь и повернул карету так резко, что она завалилась на сторону. Бедная леди Джулия погибла на месте. Боюсь, что именно тогда лорд Лео начал пить и играть в карты. Он не интересовался ни поместьем, ни лордом Саймоном, пока тому не исполнилось семнадцать лет, и тогда лорд Лео познакомил сына со своими друзьями-повесами и азартными играми.

– Я слышала, что нынешний лорд Маркфильд и его кузен Саймон были очень близки в то время, – вставила осторожно Хелена. – Следует ли это понимать так, что он тоже участвовал в этих играх?

– Упаси господи, нет, миледи! – Экономка выглядела шокированной. – Наш хозяин всегда был слишком джентльменом, чтобы заниматься такими вещами. Он предпочитал проводить свободное время в конюшнях своего деда, так же как делает сейчас, – он всегда был помешан на лошадях.

– Но в детстве они были очень близки? – настаивала Хелена, не желая примириться с описанием событий экономкой, противоречащим описанию их Маркфильдом.

– О да, миледи, – согласилась миссис Вейнрайт, кивнув. – Они были почти неразлучны, учитывая, что бедняжки оба потеряли своих матерей в раннем возрасте, – лорду Саймону было почти шесть лет, когда его мать погибла, а в следующем году миссис Стэндиш умерла при родах, когда ее старшему сыну, нашему хозяину, едва исполнилось семь. После этого мальчики проводили много времени с бабушкой и дедушкой в Холле, – добавила она задумчиво. – Они оба учились в Кембридже, а потом в Оксфорде – их как бы сплотило несчастье – до тех пор, пока лорда Саймона не исключили из университета по какому-то недоразумению. Я до сих пор не знаю толком, что там произошло.

– И тогда они начали отдаляться друг от друга, я полагаю? – предположила Хелена. – Лорд Максфильд пошел служить в армию?..

Миссис Вейнрайт кивнула:

– Его отец – к тому времени генерал Стэндиш – купил ему чин корнета в своем полку. Хозяин в то время не очень хотел идти в армию, но он всегда ставил долг превыше всего, и если однажды что-то решил, то разобьется в лепешку, но добьется успеха. Он отказался уйти из армии, даже когда старый граф умер, а его отец был убит в Вимьеро. Я слышала, как он говорил леди Изабель, что идет война, которую надо выиграть, и он не имеет права уйти, пока наши войска не покончат навсегда с этими французами!

Последовало молчание, во время которого Хелена раздумывала о совершенно новом образе ее мужа, который нарисовала его экономка. Как же получалось, что такой порядочный человек был способен на хитрости и обман, в которых она считала его виновным!

– Это маловероятно, – пробормотала она.

– Простите, миледи?

Хелена вздрогнула. Она так увлеклась собственной оценкой характера Маркфильда, что почти забыла о присутствии экономки.

– Я имела в виду, что маловероятно, чтобы лорд Маркфильд покинул свой пост, – поспешно придумала она.

– Совершенно верно, миледи. Он сражался до конца, а потом вернулся домой и обнаружил, что его дядя продал всех лошадей старого графа, а Холл пришел в запустение. Это разбило сердце хозяина Ричарда. О, прошу прощения, миледи, я привыкла звать его светлость по имени!

Она встала и с виноватым видом расправила черное бумазейное платье, собираясь уйти, но Хелена, протянув руку, остановила ее:

– Прошу вас, не беспокойтесь, миссис Вейнрайт. Вполне естественно, что вы думаете о его светлости как о хозяине Ричарде, и я нисколько не возражаю. Мне бы очень хотелось побольше услышать о его детстве. Так что я была бы рада, если бы вы могли уделить мне еще несколько минут в будущем.

– Ну конечно, миледи, – охотно согласилась экономка, почувствовав большое облегчение оттого, что ее неосторожная оговорка прошла без последствий. – Я буду очень рада.

Хелена проводила женщину до дверей. На пороге она на мгновение остановилась и спросила:

– Скажите, старый дом – Маркфильд-Холл – насколько далеко находится от Вестпарка?

– Примерно в двух милях езды по дороге направо. Но если вы хотите увидеть его светлость в конюшнях, миледи, то лучше срезать дорогу и ехать через лужайку, вдоль реки к старому пешеходному мостику, который ведет через реку прямо к Маркфильду. Оттуда можно увидеть стену старого Холла и конюшни позади огороженного стеной сада. Это прекрасная прогулка займет у вас не больше двадцати минут.

* * *

Взяв соломенную шляпу и легкий хлыст, Хелена покинула дом через двойные двери гостиной, вышла на террасу и легко сбежала по ступенькам. Потом пересекла лужайку и направилась к тропинке, которая шла по берегу речушки, служившей границей между двумя имениями. Как и сказала миссис Вейнрайт, дорога оказалась приятной. На одной стороне тропинки огромные ивы свешивали свои только что распустившиеся ветви в воду, а с другой стороны живая изгородь из розоватого бука отгораживала огороды и грядки лечебных трав. Хотя была только середина апреля, воздух был прозрачный и приятно теплый. Задумчиво бредя по солнцу, Хелена наслаждалась окружающей ее красотой: огромными скоплениями нарциссов, украшавших заросшие травой берега реки, и восхитительными пучками первоцветов, фиалок и чистотела, укрывавшихся между корнями деревьев. Она остановилась и с трепетом наблюдала за парой лебедей, горделиво проплывших мимо нее, а затем громко рассмеялась при виде шумного семейства уток, толкавших друг друга, чтобы занять место у берега.

Именно такое имение ей всегда хотелось иметь, и она убеждала отца продать его бизнес и уехать из города. При воспоминании об этом она горестно вздохнула. Наверняка его здоровье бы поправилось, окружи он себя таким безмятежным спокойствием, а сейчас она не была даже уверена в том, что сможет пригласить его погостить. После вчерашнего происшествия она бы не удивилась, если бы ее муж решил аннулировать поспешную женитьбу – решение, которое еще полчаса назад она бы приветствовала от всего сердца. Но ее беседа с миссис Вейнрайт посеяла в ее уме сомнения, и теперь она не могла примирить прекрасную характеристику лорда Маркфильда, которую дала ему экономка, с ее собственной, менее чем лестной.

Решиться встретиться с ним после того, что произошло в спальне, будет непросто, сказала она себе, приближаясь к мостику, выглядевшему довольно шатким. Если ее муж действительно невиновен в том, в чем она его обвиняла, тогда ей следует извиниться. Однако, вспомнив выражение лица Маркфильда, когда он вылетел из ее комнаты, Хелена отнеслась к возможности их примирения с большим сомнением. И все же, если она была виновата, ей надо было признать свою ошибку.

Но ведь это не объясняло наличия сережки! Может быть, она выпала из кармана ее мужа во время утреннего осмотра комнаты? А может, он забрал серьги у леди Каммингс во время их последнего свидания? Но почему он уверял, что не видел леди Каммингс с того злополучного вечера? Это все было так запутанно.

Несмотря на то что расстояние между двумя берегами было немногим больше восьми футов, она невольно почувствовала страх при виде бурного потока, видневшегося сквозь многочисленные щели в деревянных мостках. Однако, перебравшись на другой берег, она укорила себя за малодушие – несомненно, работники имения, которые ежедневно переходили по этому мостку, весьма бы позабавились при виде неуверенных шагов их новой хозяйки.

Ричард, изо всех сил старавшийся сосредоточиться на работе и не думать о разрушительных последствиях предыдущего вечера, шестым чувством почувствовал присутствие Хелены задолго до того, как мог заставить себя обернуться и встретиться с ней лицом к лицу.

Количество бренди, поглощенного им накануне, в попытке вытеснить образ его жены, распростертой на постели в лихорадочном предвкушении его ласк, привело к ужасной головной боли. Каждый раз, когда он пытался понять, каким образом эта злополучная сережка могла оказаться в спальне его жены, его мозг пронзала опаляющая боль, делая неспособным ни на какие разумные мысли. Он даже расспросил Фрэн, где именно она нашла эту безделушку, очевидно затерявшуюся в одной из простыней. Но как она туда попала?

Он злился на себя за то, что не мог сдержать гнев, но сомневался, чтобы нашелся мужчина, способный хладнокровно прореагировать на столь внезапно прерванные супружеские ласки. Мало того что его страсть была отвергнута второй раз за день, но еще быть обвиненным, и в чем! Неужели Хелена действительно думала, что он пригласил свою бывшую любовницу разделить с ним постель его будущей жены?.. Но эта комната была заперта со времени смерти его матери, и только предстоящая женитьба заставила его отпереть дверь, чтобы произвести в ней капитальный ремонт и обставить новой мебелью.

Единственным объяснением, которое могло созреть в его опьяненной голове, было то, что обе эти фантазии – вымысел Хелены о том, что она видела в церкви Рейчел, и об обнаружении служанкой сережки – были придуманы его молодой женой в отчаянной попытке избежать нежелательных супружеских отношений!

Все это глубоко огорчало и озадачивало графа, поскольку он не сомневался, что реакция Хелены на его ласки была искренней. Он достаточно хорошо знал женские хитрости и был убежден, что бывшая мисс Витли была слишком неискушенной в тонком искусстве притворства.

Тем не менее, если она этого хочет, так тому и быть. Ему никогда раньше не приходилось прибегать к силе, завоевывая женщину, и он не будет этого делать и впредь.

– Какое красивое животное!

Бодрый голос Хелены прервал его мысли, и, тщательно привязывая чистокровного жеребца, которого он тренировал, к ближайшему столбу, Ричард обернулся к ней. Его поразило, что она выглядела такой свежей и желанной после их бурного расставания, в то время как он чувствовал себя донельзя измученным. Казалось, что вчерашняя ссора нисколько ее не расстроила.

– Арабский скакун, – объяснил он, с любопытством глядя на нее. – Я хотел подготовить его к аукциону на следующей неделе. – Он сделал паузу, но, не в силах сдержаться, выпалил: – Я не ожидал тебя здесь увидеть.

– Ну, по крайней мере, вы не спросили меня, хорошо ли я спала, – сухо ответила она. – Этот вопрос был у всех на устах сегодня утром.

В уголках его губ показалась едва заметная улыбка.

– Просто они хотят снискать твое расположение. Вестпарк уже много лет без…

Он хотел сказать «хозяйки», но ввиду раздора между ними поспешно заменил это желанное для его сердца определение на другое, не столь привлекательное – «леди у руля управления».

Замена не укрылась от Хелены. Она просто кивнула и поспешила к загону, где, встав на ограду, стала рассматривать жеребенка, щиплющего траву в двух футах от нее.

– Он очень красивый! – воскликнула она. – Сколько у вас лошадей?

– Всего двенадцать производителей – три жеребца, шесть кобыл и три жеребенка – плюс обычный набор каретных лошадей и других рабочих животных. – Не смея дышать, Ричард сделал шаг к ней; его пальцы просто чесались от желания снова почувствовать тепло ее нежного тела. – Что привело тебя сюда, Хелена? – спросил он, боясь надеяться, что, обдумав ситуацию, она решила забыть все ссоры и попытаться начать все сначала.

Но Хелена, не будучи уверена в том, что сможет противостоять его ухаживаниям, если он попробует их начать, спрыгнула с ограды, обошла графа и махнула рукой в сторону дома.

– Я просто хотела взглянуть на Холл, – объяснила она, слегка задыхаясь. – В конце концов, насколько я припоминаю, это была первая причина, по которой вы искали общества моего отца. Я хотела посмотреть, из-за чего была вся суета.

– Будь моей гостьей, – ответил Ричард, с безразличным видом пожав плечами. – Сомневаюсь, что он произведет на тебя большое впечатление, – дождь, который прошел на прошлой неделе, не пошел ему на пользу.

Скорость, с которой произошли недавние события, значительно поубавила его решимость восстановить былое величие семейного дома, и ввиду испытанных им последних разочарований само его существование служило напоминанием о том, каким образом он очутился в таком незавидном положении.

– О, смею сказать, что скоро все изменится, – беспечно заверила его Хелена. – Теперь, когда у вас есть папины деньги, вы сможете сделать необходимый ремонт.

И, проигнорировав его протянутую руку, направилась в сторону заднего входа в дом, чувствуя необходимость соблюдать дистанцию между собой и мужем. Ей надо было быть настороже, чтобы избежать повторения душераздирающих событий предыдущего дня!

Скрывая свое разочарование, Ричард поспешил за ней и сумел догнать ее, когда она шла по коридору, ведущему в большой зал.

– О, как ужасно!

Шепот Хелены, шокированной увиденным, поразил его прямо в сердце.

– Не слишком красиво выглядит, не правда ли?

Да, это и в самом деле не было красиво. Крыша во многих местах прохудилась, когда-то величественный парадный вход теперь находился в крайне запущенном состоянии; некогда бывшие ценными панели, покрывающие все четыре стены до балок крыши, потрескались и деформировались во многих местах. Деревянная обшивка до последнего дюйма пострадала за долгие годы запустения, и бесценная резьба была сильно повреждена водой. И словно этого было недостаточно, недавние ливни оставили на мраморных плитах пола большие лужи, наполнявшие воздух запахом прелой сырости.

От всего увиденного у Хелены в горле образовался комок и глаза наполнились слезами.

– Это ужасно, – проговорила она сдавленным голосом. – Не понимаю, как можно с таким неуважением относиться к подобной красоте! – Она повернулась к Ричарду и смерила его возмущенным взглядом. – Вы не должны позволить продолжаться такому разрушению! – горячилась она. – Вы должны немедленно прервать все дела и заняться приведением дома в порядок!

– Возможно, позднее, – ответил он. – Сейчас у меня есть дела поважнее.

– Но ведь вам из-за этого так срочно были нужны деньги! – настаивала она, нахмурившись. – Не говорите мне, что, имея в своих руках мое приданое, вы не собираетесь использовать его для ремонта этого чудесного старого дома!

Плечи Ричарда опустились, и он отвернулся от нее.

– У меня нет ваших денег, – ответил он устало. – Я собирался сообщить вам, что… э… некоторые события повлияли на мое решение.

В глазах Хелены появился ужас.

– Что вы пытаетесь мне сказать? – прошептала она со страхом. – Вы ведь не могли уже потратить все деньги?

– Я не мог принять их, – продолжал он, пожав плечами, и, повернувшись, направился к выходу. – Вы найдете все, до последнего пенни из своего приданого, на вашем счете в банке мистера Куттса в Стрэнде. Я не намерен касаться его!

– А как же дом? – вскричала она, догнав его и схватив его за руку. – Вы же не собираетесь стоять в стороне и наблюдать за тем, как он приходит в полное разрушение!

Ричард замер, заставив себя не реагировать на ощущение ее руки на своей.

– Боюсь, что в настоящий момент я утратил интерес к этому проекту, – сказал он, высвобождая свою руку и продолжая идти. Не было смысла добавлять, что, поскольку Хелена дала ему ясно понять, что не может ответить на его любовь, ему трудно заставить себя проявлять интерес к чему бы то ни было.