Текст книги "Свои люди"

Дэвид развлекается в саду

– Давай, Дэвид, собирайся, – сказал Сэм Гробарт, отец Дэвида. – Уже почти семь часов, а мы ведь хотим посмотреть разминку, не так ли?

Дэвид медленно поднялся с дивана. Он весь день сидел в своей комнате, пытаясь дозвониться Аманде.

Естественно, ему приходилось скрывать это от родителей, что оказалось непросто, так как они были терапевтами и внимательно следили за любыми проявлениями неадекватного и деструктивного поведения и вредных привычек.

– Почему вам обязательно надо смотреть на разминку? – спросила Хилари Гробарт. Кроме того, что она была терапевтом, она еще писала книжки по самовоспитанию в серии «Всегда спроси первым», и сама всегда спрашивала первой. Дэвид с отцом вздохнули. Это было все равно что жить с попугаем-шизофреником.

– Это не обязательно, просто мы хотим посмотреть, – повысил голос Сэм.

– Понятно, – сказала Хилари. – Дэвид, ты готов?

Дэвид едва смотрел на родителей. Они были очень высокими, и даже по-своему красивыми, если бы не выглядели такими скованными и неловкими, в очках, толстых твидовых пальто и скучных коричневых ботинках.

Все стены в их квартире были заставлены шкафами с книгами, которые родители постоянно читали. Книги то и дело падали с переполненных полок на пол, поэтому вид у них был весьма потрепанный.

– Я вижу, у тебя плохое настроение, – сказал Сэм, когда они спускались в лифте, – но оно наверняка улучшится, когда мы посмотрим игру У нас хорошие билеты в первом ряду – мне их достал Фредерик Флад.

– Прекрасно.

– Он хороший человек, но ему нужно чаще общаться со своими детьми.

– Разве это не конфиденциальная информация? – спросил Дэвид.

– Потому что я его врач?

– Ну, да.

– Она ведь конфиденциальная, не так ли? Ты спросил первым? – сказала Хилари Гробарт.

Дэвид с отцом вздохнули.

Гробарты жили в большой старой квартире в Рембрандт-Билдинг в районе Западной 4-й улицы. Они быстро пошли к Мэдисон-Сквер-Гарден на 34-й улице.

По дороге Дэвид с отцом обсуждали слабую игру «Рейнджеров», которую те, казалось, никак не могут исправить.

– Я не понимаю, почему они настолько плохи? – спросила Хилари.

– Потому что Эрик Линдрос больше интересуется своим автомобилем, чем своими коньками, – сказал Сэм Гробарт и сам рассмеялся собственной шутке.

Его жена лишь покачала головой и неодобрительно посмотрела на нескольких дерущихся пьяных у бара «Дикий Пони» на 28-й улице.

Дэвид все думал об Аманде. Они встречались уже десять месяцев, за исключением летних каникул, когда она уезжала заниматься дайвингом. Там она постоянно курила марихуану и даже послала ему e-mail, предупреждая, что у нее, возможно, произошло необратимое изменение личности и что она больше ему не подходит. Тем не менее Аманда клялась, что ни с кем не гуляла и не звонила ему лишь по той причине, что там не было телефонов. А потом, когда она вернулась в сентябре, у них был секс. Для обоих это было впервые. По крайней мере, она так говорила.

В тот день – это был День труда – Дэвид пришел в дом Аманды в Трибека – большое строение, претендующее на то, чтобы выглядеть как особняк. Он принес цветы, презервативы, конфеты и шампунь. Он где-то читал, что если ты моешь девушке волосы, то это возбуждает. Но когда он вошел в комнату Аманды, обставленную старомодной мебелью (доставшейся ей, когда родители заменили свою обстановку на более современную) и украшенную многочисленными знаками отличия за победы на соревнованиях по верховой езде, Аманда сразу захотела заняться этим. Он так и не достал свой шампунь из сумки.

Так начался бесконечный секс днем по вторникам и четвергам (в эти дни у него не было баскетбольных тренировок).

Он приходил с цветами или сладостями или без всего, и они ныряли под желтое стеганое одеяло, стягивали с себя одежду и доводили друг друга до неистовства.

Потом, в восемь, Дэвид шел домой делать уроки, а Аманда шла встречать родителей, чтобы поужинать о ними в «Да Сильвано».

– Давай называть это любовью, – сказал Дэвид на третий раз. – Я знаю, что чувствую это, я люблю тебя.

Аманда лежала на боку, отвернувшись от него и переключая пультом телеканалы.

– Ты согласна? – спросил Дэвид.

Она повернулась и взглянула на него. На ее лице было безмятежное спокойствие, такое же, с каким она выслушивала официанта в ресторане, когда тот рекомендовал какое-то блюдо. (Семья Аманды всегда ужинала в ресторанах. Это было, наверно, единственное, что их объединяло).

– Конечно, – сказала она. – Я тоже люблю тебя.

И мир Дэвида, который и так был неплох, стал в тысячу раз лучше.

– Хочешь поп-корна? – спросил Сэм и ткнул Дэвида пальцем под ребро. Дэвид охнул и покачал головой. Пальцы у отца были твердыми, словно ствол револьвера.

– Гляди веселей, – сказал Сэм.

Гробарты уже несколько раз брали у Фладов билеты на «Рейнджеров» на удобные места. Сегодня «Рейнджеры» играли против своих старых противников – «Флаерсов».

Они уселись; Дэвид сбоку, потом отец и мама. Хилари что-то спросила мужа про офсайд, и тот принялся ей объяснять.

Дэвид, воспользовавшись этим, сразу же послал сообщение на мобильный Аманде. Это был монолог, частично прозой, частично стихами. Он говорил ей, что готов сделать для нее все, лишь бы она позвонила, или прислала ему сообщение, или встретилась с ним позднее, или просто как-нибудь сообщила ему, что она его любит.

Микки нравится даже незнакомым

– Джонатан, что это за фигня? – спросил Микки, ввалившись в «Мен Рэй».

В голове у него все еще стоял туман из-за принятых болеутоляющих лекарств. Он посмотрел на Джонатана, который сидел, развалившись, на кожаном диване у стенки бара, положив ноги на стул. Микки приподнял его ногу, чтобы разглядеть в тусклом свете бара, что за ботинки на нем надеты.

– Это новая модель от Saint Laurent – то, что пробует Том Форд, имитация крокодиловой кожи.

– Они же оранжевые.

– Точнее, жженая охра, – сказал Джонатан. – Я вижу, ты один.

– Да, и я не чувствую боли, – сказал Микки, садясь рядом с ним и показывая ему пузырек с таблетками. – Хочешь одну?

– Нет, – отказался Джонатан. – Помнишь, что со мной случилось в прошлый раз?

Микки кивнул. В тот раз он уговорил Джонатана принять таблетку, они тогда гуляли на старой яхте Фладов в Гринвиче.

Джонатан принял то же, что и все остальные, однако потом, вместо того чтобы расслабиться и слушать музыку, он последующие шесть часов пересчитывал спасательные жилеты. А потом пересчитывал людей на лодке, а потом звонил в береговую охрану, чтобы узнать, не надвигается ли шторм, хотя небо было ясным.

Так что Микки не стал настаивать.

– Где все? – спросил он, оглядывая бар, словно Арно, Дэвид и Пэтч могли где-то спрятаться, чтобы потом внезапно выскочить и удивить его.

– Все обещали прийти, – сказал Джонатан.

Микки взял у него стакан и отхлебнул.

– Черт, что это ты пьешь?

– Соду с клюквенным сиропом.

– О Господи! – воскликнул Микки. – Пойду возьму себе пива.

Он направился к стойке. Хотя был субботний вечер, в баре было тихо, даже безлюдно. За стойкой стояла очень высокая молодая женщина в черной футболке и джинсах.

– Пиво, пожалуйста, – сказал Микки.

Хотя он не знал в лицо всех служащих заведения, его здесь наверняка знали. С детских лет он часто завтракал здесь с родителями, а стойка, на которую он сейчас опирался, была спроектирована его отцом еще до того, как тот стал знаменитым.

Барменша посмотрела ему в глаза, покрасневшие и. такие же затуманенные, как и его мысли. Она покачала головой:

– Нет.

– Что значит «нет»?

– У тебя странный вид. Я не хочу, чтобы с тобой что-нибудь случилось. Поэтому нет.

– Ты говоришь «нет», потому что мне шестнадцать или потому что меня накачали таким количеством болеутоляющего, что свалило бы и слона?

– Да.

Она налила в стакан кока-колы и протянула ему.

Пока она это делала, Микки рассматривал посетителей, которые входили в бар, искали своих знакомых, рассаживались за свободные столики. Он взглянул на Джонатана, тот разговаривал по телефону.

Микки вдруг понял, что не видит пола у себя под ногами. Вместо него, там клубился какой-то туман. Он про себя поблагодарил барменшу за то, что она не дала ему спиртного.

Телевизор над стойкой был включен, по первому нью-йоркскому каналу шло интервью с женщиной, которая спроектировала сумки в форме собак.

– Мы можем посмотреть игру с «Рейнджерами»? – спросил Микки.

– Если я скажу «да», ты останешься здесь, чтобы я могла приглядывать за тобой?

– Да, – сказал Микки. – Я тоже хочу приглядывать за тобой.

Он улыбнулся, потом нахмурился. Став похожим на грустного, беспомощного клоуна. На несколько секунд лицо барменши расплылось перед ним.

– Поцелуй меня в щеку, а потом иди, сядь рядом со своим приятелем в смешных ботинках, – сказала она.

Микки перегнулся и поцеловал ее, ощутив запах виски и духов. Она протянула руку и взъерошила ему волосы.

– Как ты думаешь, моя девушка рассердится, если увидит меня в таком состоянии? – спросил он.

– Только если узнает, что ты поцеловал меня, – сказала барменша. – А теперь иди к своему приятелю.

По-моему, он чем-то расстроен.

– Представляешь, – сказал Джонатан, когда Микки сел рядом с ним, – видимо, никто не придет, кроме Лизы. А я даже не помню, что приглашал ее.

– Потрясающе, – сказал Микки.

Его рука казалась ужасно тяжелой, словно это был' фрагмент одной из скульптур его отца.

– Ты принес мне выпить? – спросил Джонатан.

Но у Микки все уже плыло перед глазами, и он попытался сосредоточить взгляд на шайбе, мелькающей на экране телевизора.

Дэвиду позвонили

Дэвид улыбнулся, когда понял, что забыл про ужин с друзьями в «Мен Рэй». Ничего себе! До сих пор он ничего не забывал, и всегда в глубине души завидовал Пэтчу Фладу, который был таким бесшабашным, что на него ни в чем нельзя было положиться. А теперь Дэвид с родителями сидит здесь, на игре «Рейнджеров», совсем забыв про своих приятелей.

– Гол! – закричал Сэм Гробарт.

Он вскочил, размахивая руками, заставив подняться и Дэвида.

– Как им это удалось? – спросила мать Дэвида, и Сэм сел на свое место, чтобы объяснить ей, что произошло.

Теперь «Рейнджеры» вели, и настроение у Дэвида улучшилось. Было начало третьего периода, и все, что нужно было сделать «Рейнджерам», – всего-навсего продержаться.

В воздухе на Мэдисон-Сквер-Гарден плавал тяжелый запах пота и пива. А в голове у Дэвида была лишь одна Аманда. Он надеялся, что она, наверно, сейчас обедает с родителями.

И тут зазвонил его телефон. Дэвид вытащил аппарат так быстро, что на секунду испугался, что не удержит его в руках, тот вылетит на лед и будет разрезан коньком одного из хоккеистов. Но он сумел удержать телефон, звонила Аманда.

– Привет, где ты была? – спросил Дэвид.

– А ты где?

– Не важно… На игре «Рейнджеров». Что происходит? Я пытался тебе дозвониться…

– Я знаю, – ответила Аманда. – Я должна тебе что-то сказать.

– Что? – спросил Дэвид.

Он наклонил голову к коленям, чтобы лучше слышать.

– Я не знаю, можем ли мы дальше быть вместе.

– Что? Почему?

– Я не хочу тебе говорить. От этого будет хуже всем.

– Что хуже? О чем ты говоришь?

– Не заставляй меня…

– Не заставлять?

Дэвид огляделся вокруг невидящим взглядом. На льду что-то происходило.

– Ты хочешь, чтобы я сказала… Я развлекалась с другим. Ты, собственно, его знаешь. Хотя мне вообще-то этого не очень хотелось. И теперь я очень из-за 'этого переживаю.

– Что? Кто он? Нет!

Дэвид уронил телефон. У него вырвался крик.

С тех пор как он был в пятом классе и Арно поцеловал девчонку, которой Дэвид писал записки, это была Молли, он всегда боялся, что девчонки его будут обманывать. Из-за этого у него так долго не было подружек – до Аманды. Теперь боль предательства пронзила его; ему казалось, что тело перестало его слушаться. Он даже не пытался сообразить, с кем же она ему изменила.

Оглушительный крик «нет!» пронесся над стадионом. Отец Дэвида вскочил и заставил встать его. Между тем Дэвид кричал от боли. Секундой раньше защитник «Рейнджеров» приложил соперника к борту прямо перед ними. Хоккеист сполз на лед.

Нарушение правил. Штрафной бросок.

Телекамера крупным планом показывала лежавшего хоккеиста, кричавших болельщиков, поскольку теперь складывалась ситуация, что «Рейнджеры», видимо, упустят победу. Потом оператор взял в кадр Дэвида, который выглядел как обычный болельщик, разъяренный поражением любимой команды; хотя на самом деле ему всего лишь позвонила любимая девушка, чтобы сказать, что она развлекалась с кем-то другим, кого он к тому же знает. Все это было написано на лице у Дэвида.

Нет!

Что бывает, когда девушка тебя любит, а ты ее не очень

– О Господи! – воскликнул я. – Ты посмотри на экран.

Я вскочил так быстро, что опрокинул свой стакан.

На экране «Рейнджеры» проигрывали «Флаерсам», исход игры был предрешен, и мы безучастно за этим наблюдали. Мне было по фигу, а Микки вообще, казалось, находился на другой планете. Но тут камера взяла крупным планом одного совсем расстроенного болельщика, у которого выражение ярости на лице сменилось слезами. Камера задержалась на нем. Парень кричал.

– Это Дэвид! – сказал Микки.

Казалось, он пытался разогнать плавающие перед глазами круги.

– Да. Это Дэвид. И он плачет. И это показывают по ящику.

– Похоже, к нам он не собирается, – заметил Микки.

– Не понимаю, что с ним случилось?

– Наверно, просто забыл.

– Не в этом дело! Чтобы он так плакал по ящику!

Но я-то знал, в чем дело. Я мысленно выругался по адресу Арно и задумался, как же мне все это уладить.

А Пэтч? Где он? Впрочем, сейчас не до них.

Я присел рядом с моим одурманенным лекарствами другом, скрестив руки на груди. Тот строил глазки барменше, а она, кто бы мог подумать, отвечала ему.

Или, может, она над ним посмеивалась? Не знаю…

Микки расстегнул свою спортивную куртку, под которой у него ничего не было. Несколько девушек в баре оглянулись на него. Микки встал и попытался танцевать, но он был настолько слаб, что сразу сел обратно, больше на меня, чем на диван. Я спихнул его с себя.

Иногда я забываю, насколько Микки умеет нравиться девчонкам. Они льнут к нему, потому что он их шокирует и возбуждает? Может, потому, что он ненормальный? Почему некоторые девушки встречаются со мной? Потому что я разбираюсь в обуви? Вряд ли…

– Вечер прошел впустую, – сказал я.

Микки уже практически ни на что не реагировал."

– Тебе надо идти домой, – сказал я.

– Зачем?

– Посмотри на себя. Тебе нужно отдохнуть. Иначе ты пропустишь в школе всю неделю. Где твой мотоцикл?

– Не знаю… Наверно, у Пэтча, – улыбнулся он.

– Я вызову тебе такси.

– Не надо, – сказал он. – Я смогу дойти. Я и подумать не мог, что Дэвид будет так переживать из-за «Рейнджеров».

– Я тоже.

Я поднял глаза и увидел Лизу, которая входила в бар.

Одна. Она была в своем обычном черном прикиде, с зачесанными назад волосами. Мужики в баре уставились на нее. Когда Микки увидел ее, он неуверенно поднялся на ноги, однако на этом его силы иссякли. Лиза взяла его лицо в руки и посмотрела ему в глаза.

– Посмотри, это твоя подружка, – сказал Микки.

– Нет, – сказал я, наверно, слишком поспешно.

Видимо, из-за того, что мы прошлый год часто бывали вместе и много говорили друг с другом по телефону, все считали, что у нас близкие отношения.

– Иди домой, – сказала Лиза.

Она взяла его под руку и вывела из бара, чтобы посадить в такси. Я воспользовался этой возможностью, чтобы позвонить Флэн Флад.

– Джонатан? – спросила Флэн.

– Чем ты занимаешься?

– Смотрю на DVD «Моя так называемая жизнь» с Лорой и Ребеккой. Вообще-то, мы знаем этот фильм наизусть. Кстати, мы на секунду переключили канал и попали на игру «Рейнджеров», так там показывали твоего приятеля Дэвида, который плакал, как ребенок.

– Слушай, извини за то, что было.

– Ерунда. Все в порядке.

Я слышал в трубку, как участилось ее дыхание, и я знал, что только присутствие подружек заставляет ее так отвечать мне.

– Ты можешь сбежать из дома и встретиться со мной? – спросил я.

Но тут я увидел, как дверь бара открылась, вошла Лиза и направилась ко мне. В любом случае, зачем я просил Флэн о встрече?

– Не знаю, смогу ли я, – ответила она, стараясь, чтобы ее голос звучал по-взрослому.

– Ты права. Не стоит этого делать. Это было глупо с моей стороны. Я, наверно, сошел с ума. Извини. Не обращай внимания.

– Позвони мне завтра, – прошептала она и положила трубку.

Я посмотрел на Лизу, которая стояла передо мной.

– Ну и где вся компания? – спросила она.

– Никто не пришел. Выпьешь? Ты с кем-нибудь?

– Я одна, – ответила Лиза.

Мы подошли к стойке и присели в углу. Лиза заказала нам выпить. Я пытался найти для нее какие-то слова, но у меня из головы не выходила малолетка, которая сейчас смотрела дома с подружками старый фильм.

– Наша компания распадается, – сказал я.

– А где Келли?

– Не знаю. Она вроде должна была прийти сюда.

Я даже нарисовал ей, как добраться. Либо она заблудилась, либо – получила более заманчивое предложение.

– И Арно тебя кинул.

– Да, наверно, эти двое сейчас где-нибудь вместе, слизывают друг с друга мороженое.

– Или просто трахаются, – сказала Лиза.

Я попытался рассмеяться, но звук получился такой, словно я подавился куриной косточкой.

– Я пошутил, – сказал я.

– А я нет.

– Иногда с тобой трудно общаться.

– Это только потому, что ты такой наивный.

– Вот спасибо, – сказал я, и, видимо, сказал слишком громко, потому что несколько человек на нас оглянулись.

Но все они были уже старыми, лет под тридцать; что они понимали…

Я знал, что Лиза могла бы придумать себе более интересные занятия на сегодняшний вечер, чем притащиться сюда на встречу с моими друзьями, которые к тому же не пришли, и тут я подумал, что она ждет от меня чего-то, что я не могу ей дать. Что поделаешь…

Я не мог быть с ней прежним, как в прошлом году.

Это было бы не по-настоящему.

– Сегодня был замечательный вечер, – сказал я. – В такие вечера я задаюсь вопросом, зачем я вообще живу Может, пойдем отсюда?

– Конечно, – согласилась Лиза.

Она так и не притронулась к своей выпивке.

Мы побрели по домам. У обоих зазвонили телефоны, но мы не обратили на них внимания. Субботний вечер был в полном разгаре; на улицах полно народу.

Мы прошли мимо вновь открывшегося ночного клуба, и хотя вышибалы нам зазывающее улыбнулись, никто из нас двоих не предложил зайти туда.

– Я должна перенести это, – сказала Лиза.

– Ага, – ответил я.

– Наверно, то, что я говорю, банально. Мы никогда не были увлечены друг другом. Наверно, в этом вся проблема?

– Наверно, – сказал я.

Хотя я не знал, в чем проблема. Со стороны казалось, что у нас все в порядке.

Я проводил Лизу до дома, она по-дружески поцеловала меня в щеку, потом тряхнула головой и побежала по ступенькам. И все, что я мог сказать ей вслед, было: «Мы еще поговорим». Смешно. Мы уже сказали друг другу все, что могли.

У Арно ночь длиться бесконечно

– Это я называю – хорошо провести время, – сказал Рэндалл Одди.

Он сидел между Арно и Келли на черном кожаном диване в «Ринго» – новом клубе в подвале дома на 12-й улице, принадлежавшем приемной дочери Ринго Старра Франческе. В клуб допускалось одновременно не более сорока человек, сейчас их было сорок один, включая Франческу, которая крутила старые песни «Битлов», пила абсент и заигрывала с находившимся там 18-летним актером, игравшим в «мыльных операх».

Келли потягивала пиво и совсем не выглядела уставшей или скучающей. Арно посматривал на нее из-за Рэндалла, который тоже не сводил с девчонки глаз.

Оба едва удерживались, чтобы не зевать. Было около пяти часов утра.

Келли надула губы, накрашенные светло-розовой помадой часом раньше в женской комнате; она там встретила модель Джэми Кинг, которая купила у нее браслет на ногу за 500 долларов. Сейчас Джэми тоже сидела на диване в другом конце зала и махнула им рукой, но они едва видели ее в полумраке. Все помещение было отделано черной кожей и черным атласом, а светильники задрапированы черным шелком. Так что, за исключением иногда сверкавших на посетителях украшений, в зале было темно.

– Интересно, как далеко отсюда до дома Джонатана? – спросила Келли, приглаживая волосы.

– Тебе не нужно возвращаться туда, – сказал Арно.

Она взглянула на него из-за Рэндалла.

– Почему?

– Ты можешь остаться со мной, – сказал Арно.

– Или мы можем остаться здесь до утра, а потом поехать в мой номер в «Мерсер», – сказал Рэндалл.

– Мне хотелось бы побывать в «Мерсере», – заметила Келли.

– Это просто очередной идиотский модный отель, – сказал Арно, поднимаясь.

Он не имел ничего против соперничества, но считал, что сейчас Рэндалл должен ему уступить. В конце концов, Келли было всего семнадцать, а Рэндаллу все двадцать пять. И Арно первый с ней познакомился. Все это ему очень хотелось высказать Рэндаллу. И еще добавить, что он пожалуется своему отцу, и отец больше не будет устраивать для Рэндалла выставки, и тот перестанет быть известным художником. Еще ему хотелось заехать Рэндаллу по физиономии. Короче, его переполняли эмоции, и все из-за этой кузины Джонатана из Сент-Луиса.

– Эй, садись ко мне, – сказала Келли.

Арно присел.

– Я вижу, ты хотел уйти, – наклонилась она к нему. – Пожалуйста, не оставляй меня с Одди.

Келли была теплой и пахла детским мылом и каким-то фруктовым искусственным ароматом. Она протянула ему свое пиво, и Арно отхлебнул.

– Ты ведь не оставишь меня, правда? – спросила она.

– Нет.

Келли приобняла Арно и Рэндалла.

– Вы двое – самые лучшие парни, которых я встретила в Нью-Йорке. Если не считать моего кузена Джонатана, и этого ненормального Микки, и этого тихого, унылого Дэвида, который напоминает парней у меня дома.

Она задрыгала ногами и засмеялась.

– Я в середине следующей недели поеду в Саут Бич; там открывается моя выставка, и надо пообщаться с прессой, – сказал Рэндалл Келли. – Поедешь со мной?

– Она уже пообещала, что будет со мной, – быстро сказал Арно.

– Ух ты! – воскликнула Келли. – Саут Бич, вместе с вами обоими! Это будет самая крутая поездка за всю мою жизнь.

Арно и Рэндалл посмотрели друг на друга, скрестив руки на груди.

– Поедем завтракать во «Флорент», – предложил Рэндалл.

– Отлично, мне нравится это место, – согласился Арно.

– Классно! – сказала Келли.

Рэндалл засмеялся, Арно его смех показался раздражающим, и он взглянул на Келли, чтобы понять, разделяет ли она его мнение. Но Келли уже направилась за Рэндаллом к лестнице.

Арно вскочил и поспешил следом.