Текст книги "Башня Измены"

Глава 20

Кариенский лагерь оказался отвратительным – именно таким и представляла его себе Адрина. Армия Кратина собиралась медленно, большинство рыцарей провело здесь уже очень много времени. Гораздо больше, чем те шестьдесят дней, что они должны были отслужить своему королю. Боевой дух кое-как поддерживали лишь надежды на крупную поживу в Медалоне да бесконечные увещевания жрецов, что война, мол, эта священная. А когда боишься вечного проклятья, то легче остаться и повоевать. Кормили плохо, дров не хватало, зима была не за горами. И уж вовсе никто не ожидал, что на границе рыцарей будут ждать защитники, которые обосновались здесь давно и надолго.

Пятисотенный кариенский отряд должен был до смерти напугать ничего не подозревающих медалонцев и обратить их в бегство. Каково же было изумление рыцарей, когда по прибытии они обнаружили на границе крупные силы защитников и их хитрианских союзников и оборонительные укрепления, сооруженные весьма основательно. Даже неопытный глаз видел, что защитники сумеют навязать противнику свою тактику. Правда, кое-кто легкомысленно пророчествовал, что один только вид рыцарей во всеоружии устрашит врагов до потери сознания, но Адрина не верила этим россказням. Те, кто возводил оборонительные сооружения, делали это давно и со знанием дела. Одолеть медалонцев будет не так-то легко – тут кариенцам вряд ли поможет и численное превосходство, и руководство Всевышнего.

Неудивительно, что на заседании военного совета к Адрине отнеслись подозрительнее, чем к Тристану – тот прежде всего был мужчиной и воином, хоть и инородцем. А вот женщине вмешиваться в военные дела не полагалось – пусть она хоть семи пядей во лбу и может посоветовать что-нибудь дельное. И Адрина не вмешивалась, молча слушая, как Кратин раздает распоряжения вассалам. Что ж, он этим людям голова, ему и карты в руки – пусть попрактикуется.

В состав военного совета входили восемь герцогов Кариена. Самым горластым был толстяк с бычьей шеей и мозгами, заплывшими жиром, – Лезо, герцог Кирхландский. «Придурок, – сразу отметила Адрина, – но придурок опасный». Несколько месяцев назад он потерял двух своих малолетних слуг, отправив их на границу шпионить за медалонцами. Мальчишек уже, наверное, нет в живых. Ну кто, как не дурак, мог дать детям такое опасное задание?

Высокий человек, сидевший рядом с Лезо, весил, вероятно, ровно вполовину меньше. Это был лорд Рок, герцог Моррусский. Он мало говорил и производил впечатление человека рассеянного, но когда он брал слово, становилось ясно: герцог не упустил ни слова из того что говорилось. Адрина относилась к нему с осторожностью.

Рядом с Роком сидел Дрендин, кузен Кратина, граф перевала Тайлера. Он приехал сюда вместо отца, который не вовремя захворал и не смог отправиться на границу. Увидев знакомое лицо, Адрина обрадовалась. Дрендин был отчаянным молодцом, но совершенно не знал жизни и еще ни разу не нюхал пороху. «Рано или поздно, – думала Адрина, – он вляпается в какую-нибудь опасную историю – не сносить ему тогда головы. А жаль, парень он хороший».

Самым молодым и необстрелянным был четвертый член совета – Джаннис, граф Ментхолла, тоже приехавший вместо отца. Вездесущая Тами доложила, что поговаривали, будто отсутствие старого герцога связано с каким-то «искуплением греха». «Интересно, что бы это значило? – гадала Адрина. – Уж не подцепил ли старик люэс?» Однако спрашивать об этом своих фрейлин она не отважилась. Впрочем, это было и неважно. Темноволосый и тоненький Джаннис выглядел совсем ребенком. И всегда поддерживал общее мнение – даже если советники не могли к нему прийти.

На другой стороне длинного стола сидел Пален, герцог Лейк-Айсонский. Простоватый на вид, с обветренным крестьянским лицом, этот человек обладал поистине генеральским умом. Если Кратин станет следовать его советам, то, возможно, даже выиграет войну. По правую руку от Палена расположился Эрвин, герцог Виндхэвенский. Этот явился на заседание, похоже, чтобы покрасоваться. Одетый в синий бархатный костюм со снежно-белым кружевным воротником и манжетами, герцог без конца крутил свои великолепные усы и не участвовал в общем разговоре, а когда все-таки подавал голос, то, как правило, невпопад.

Рядом с Эрвином устроился плотный мужчина средних лет с повязкой на глазу. Заочно герцога Нерлин-Уэрлендского часто называли Нервин-Уэрлендским. Он был опытным воякой и не раз участвовал в боях с фардоннскими пиратами. Свою речь герцог всегда начинал словами: «Вот когда я служил на флоте…» Однако, будучи человеком неглупым, он достаточно быстро разобрался, как воюют на суше, и стал опасным противником.

Последним членом сей блестящей компании должен был стать отец Честити Терболт, герцог Сетентонский. Однако и он не прибыл. Вместо Терболта за столом восседала его точная копия, разве что помассивнее, – лорд Сирил, младший брат герцога. Явление принцессы совету он воспринял как должное, поскольку уже имел счастье видеть эту выскочку в замке брата, когда она заезжала туда по пути в Ярнарроу. Почему Терболт остался дома, Адрина не знала и лишь надеялась, что ничего страшного не приключилось. Что же касается Сирила, то он показался ей человеком уравновешенным, который не рубил сплеча и рассматривал любой военный план с позиции «как бы чего не вышло».

На первом заседании совета Адрина решила помалкивать и через Тамилан посоветовала Тристану сделать то же самое. Когда же ему задавали прямой вопрос, она переводила сказанное и покорно повторяла его ответ герцогам. К чести Тристана, он ни разу не подал виду, что понимает, о чем идет речь, даже когда кариенцы несли откровенную чушь. Наконец заседание завершилось, но единое решение принято не было. У восьми герцогов осталось восемь мнений относительно ведения боевых действий – точнее семь, ибо Джанис был согласен со всеми разом, чем совсем сбил с толку принца.

Принц и принцесса остались одни в опустевшей палатке. Адрина взглянула на мужа и улыбнулась:

– Сегодня у меня благоприятное время, ваше высочество. Вы придете ко мне вечером?

– Я подумаю. У меня много дел.

– Разумеется. Однако прошло несколько месяцев, а мы еще ни разу не исполнили свои супружеские обязанности. Может быть, здесь, на поле брани, вы обретете… м-м-м… должную стойкость и исполните свой долг.

Кратин воззрился на жену – злобно и в то же время с отчаянием.

– Не злите меня, Адрина.

– А то что? Вы схватитесь за свой меч? Да он же у вас хлипкий, ненадежный.

– Ваши насмешки до добра не доведут. Вы рискуете, Адрина. Она засмеялась.

– Рискую? Чем? Что вы можете сделать, Кретин? Еще раз ударите меня?

– Я вас предупреждаю…

– А вы подумайте о Честити, дорогой. Может, тогда ваш меч станет тверже?

Кратин вскочил, опрокинув стул. Лицо его пылало. Все тело сотрясала дрожь.

– Ты, языческая шлюха! Не смей произносить ее имя! И голову мне не морочь! Если я не могу спать с тобой, значит, Всевышний не желает, чтобы я марался о такую мерзость!

Адрина отступила на шаг и ухватилась за ошейник Тайлера. Собака, встревоженная воплями Кратина, угрожающе зарычала.

– Наверное, вы правы, Кретин. Вы с вашим богом два сапога пара. Потому что он такой же слабоумный евнух, как вы.

Кратин трясущимися руками схватил со стола карту и уставился в нее.

– Возвращайтесь в свой шатер, Адрина, и заберите с собой это проклятое животное. Я приду, когда Всевышний скажет мне, что настало время для зачатия наследника, а не для удовлетворения вашей мерзкой похоти.

– Похоти? Вот уж никогда бы не подумала, что вы знаете такое слово. Да вам хоть известно, что оно означает?

– Поди вон!

– Подите вон, ваше высочество, – уточнила Адрина. Принц швырнул карту на стол.

– Вон! Возвращайтесь в свой шатер и сидите там! Убирайтесь сию же минуту! Дикарка!

Тайлер рванулся было, но Адрина крепко вцепилась в ошейник. Пес угрожающе ощерился.

– Не орите на меня! Жалкий евнух! Я принцесса Фардоннии!

– Ты грязная шлюха! – заорал Кратин.

На сей раз удержать Тайлера не удалось. Пес вырвался и кинулся на принца. Тот машинально прикрыл руками лицо. Собака прыгнула. На крик в шатер вбежала стража. Все случилось так быстро, что Адрина не успела опомниться. Тайлер повалил Кратина на стол. Охранники бросились принцу на помощь. Увидев в руке одного из них меч и поняв, что сейчас случится, Адрина с криком рванулась к собаке. Но солдаты ее опередили – послышался жалобный визг, и Тайлер распростерся на земле.

– Нет! – закричала Адрина.

– Сир, вы не пострадали? – спросил охранник, одной рукой помогая Кратину подняться – вторую прокусила собака.

– Ты убил мою собаку! – зарыдала Адрина. – Прикажите его казнить, Кретин! Он убил мою собаку!

– Твоя проклятая собака пыталась убить меня! – Принца колотило так, что он едва ворочал языком. – Да я прикажу произвести его в рыцари.

Адрина утерла слезы и, нежно поцеловав мертвого Тайлера в голову, поднялась.

– Вы заплатите за это. – Она повернулась и царственной походкой вышла из палатки.

Вернувшись к себе, Адрина тотчас же прогнала фрейлин, кликнула Тамилан и, заливаясь горькими слезами, принялась расшнуровывать корсаж. Служанка явилась незамедлительно.

– Давайте я вам помогу. – Тами бросилась на помощь. Принцесса оттолкнула ее.

– Нет, я сама! Я хочу, чтобы ты пошла к Тристану. Мы уезжаем.

Девушка изумленно посмотрела на госпожу:

– Уезжаем? Но как?

– Не знаю. Мы должны уехать, и мне наплевать на союз, на войну и на моего отца тоже. С меня хватит!

– Но ведь мы за тысячи лиг от дома, в чистом поле, на вражеской границе. Куда же вы поедете, ваше высочество?

Адрина непонимающе взглянула на служанку и повалилась на кровать. Гигантское ложе тащили на фронт несколько волов.

Адрина поволокла с собой это свидетельство своего высокого положения с одной целью – позлить Кратина.

– Я не знаю, – прошептала она, глотая слезы. – Ах, Тами, они убили Тайлера!

Рабыня обняла ее, и Адрина горько зарыдала, уткнувшись в плечо Тамилан. Она впервые переживала настоящее горе. Никогда еще ей не доводилось терять любимое существо.

– Ну все, все! – зашептала Тами. – Я знаю, это больно, но все пройдет. Время лечит.

Адрина утерла слезы и выпрямилась.

– Я больше не могу, Тамилан. Мне не нужна королевская корона. Я их всех ненавижу. Это тюрьма.

– Я понимаю, ваше высочество, но думаю, что не стоит спешить Может, это и тюрьма, но она все-таки получше, чем та, что ждет вас на другой стороне границы, или, что еще хуже, кариенская – ведь они не дадут вам убежать.

Адрина внимательно посмотрела на рабыню – сколько она себя помнила, Тамилан всегда была рядом.

– Ты всегда говоришь больше, чем положено рабыне.

– Это потому, что прежде всего я вам друг, Адрина. Губы принцессы тронула слабая улыбка.

– Друг? И в то же время рабыня?

– Раб тот, кто чувствует себя рабом, ваше высочество. – Тамилан пожала плечами. – Вот вы принцесса – а разве вы свободны? Я никогда не чувствовала себя рабыней. Просто я знала свое место.

Отослав Тамилан, Адрина улеглась в постель и задумалась о словах рабыни. Она права. Будь ты хоть сто раз принцесса, это не спасет тебя от положения марионетки или жертвы. И все кому не лень будут стараться использовать тебя. Впрочем, хватит.

Она найдет выход и впредь никогда и никому не позволит издеваться над ней.

А с Кратином, боги свидетели, она еще поквитается.

Часть вторая
ЛИНИИ ФРОНТА

Глава 21

Может, Локлон и приложил руку к бегству пресловутого медалонского преступника, но в искусстве владения холодным оружием равных ему не было – это факт. И комендант Аркин назначил его наставником молодых офицеров. Поначалу Локлон расстроился оттого, что его не послали в действующие войска, но мало-помалу увлекся своим новым занятием. Целыми днями он пропадал на Арене, обучая будущих защитников тонкостям боя на мечах. Его мастерство и жуткие шрамы производили на юнцов неизгладимое впечатление, а известие о том, что наставник убил на Арене человека, просто сразило всех наповал.

Локлон безраздельно царствовал над необстрелянными мальчишками. Лишь ему было дано право решать, живота или смерти, заслуживал любой из них. И он решал. Удостоиться расположения наставника было нелегко, а получить плохую оценку на занятиях – проще простого. Дабы не навлечь на себя начальственный гнев, курсантам приходилось лебезить и заискивать. Впрочем, порой находились и недовольные – в семье не без урода. Один такой урод сейчас лежал в лазарете – нечаянная опрометчивость стоила ему правого глаза. Комендант Гиндель, воспитатель курсантов, потребовал у Локлона объяснений, но слово офицера, как всегда, оказалось весомее слов какого-то мальчишки.

Локлон ехал на коне домой в Цитадель и, вспоминая утренние события, улыбался. Конечно, курсанты надеялись, что Гиндель прогонит его взашей, но просчитались. Это им урок – у защитников офицеры всегда заступались друг за друга. В свое время Локлон с трудом, но усвоил это правило.

Итак, сегодня он победил. А это дело надо отметить – и Локлон свернул на Трактирную улицу. У таверны «Голубой бык» он спешился, бросил поводья подскочившему служке-конюху и, громко топая по деревянному полу, вошел в заведение. Среди немногочисленных посетителей он сразу заметил знакомца, который сидел у камина и потягивал эль. Локлон взял у трактирщика кружку с элем и подошел к приятелю.

– Привет, Гоун.

Капитан поднял голову.

– Привет, Локлон. Кончил дело – гуляешь смело? Локлон кивнул и уселся напротив. Гоун был старше на год-два, и дружили они давно, еще с тех пор, как были зелеными курсантами. Так же как Локлон, Гоун люто ненавидел Тарджу Тенрагана – лишь немногие защитники знали, почему. В свое время Гоуну довелось иметь дело с Тарджей на южной границе, и во всем, что там случилось, он винил Тенрагана – и в том, что был ранен стрелой во время набега хитрианцев, и в том, что был вынужден жениться на дочери трактирщика, которую ненароком обрюхатил.

Локлон как-то видел эту девицу – ленивую грязнулю с жутким южным акцентом. Случилось так, что ребенок родился мертвым, и Гоун не решился бросить жену, которую на дух не переносил. Она погубила его карьеру – точно так же, как бегство Тарджи и Р'шейл из Гримфилда погубило карьеру Локлона.

– Говорят, у тебя какие-то неприятности с курсантами?

Локлон пожал плечами.

– Да ничего особенного. А ты что здесь делаешь так рано?

– Перенора вызвали к коменданту Аркину. – Капитан Перенор был интендантом Цитадели. А Гоуна назначили его помощником. Это назначение оскорбляло боевого офицера до глубины души. – Со всех границ просят увеличить поставки.

Никто в Цитадели точно не знал, что действительно происходило на северной границе. Почти половину защитников отправили из Цитадели на север – якобы для отражения нападения кариенцев. Слухи о причинах кариенского наступления ходили разные – Локлон склонялся к тому, что кариенцы хотели отомстить за своего посланника, убитого Тарджей. Но почему Тарджу вновь произвели в защитники, чем вызван внезапный союз с военлордом Кракандара и отчего так разительно изменилась Верховная сестра, оставалось непонятным. Даже Гоун, который прекрасно знал южную границу, не мог объяснить, как тысяча хитрианских налетчиков смогла незаметно пересечь Медалон.

– Сегодня я слышал еще кое-что интересное.

– И что же?

– Военлорд Эласапина привел в Заставу пятьсот налетчиков и предложил тамошнему коменданту Веркину помощь в отражении ожидаемой атаки фардоннцев.

– А я думал, мы сражаемся с кариенцами.

– Видишь ли, фардоннский король отдал в жены принцу Кратину одну из своих дочерей. Перенор в ярости, потому как теперь Веркин потребует дополнительного снабжения, а нам нечего ему предложить. Местные купцы уже обо всем пронюхали – цены на зерно за прошлый месяц выросли вдвое.

Гораздо больше, чем цены на зерно, Локлона волновал тот факт, что он сидит в Цитадели, тогда как где-то идет война.

– Если придется воевать на два фронта, каждый офицер будет на вес золота. И мы наконец-то сможем делать то, чему учились, приятель.

– Пропади пропадом моя бумажная работа и твоя возня с этими маменькиными сынками! Давай за это выпьем!

И Гоун залпом проглотил свой эль. Локлон махнул трактирщику, но капитан покачал головой.

– С меня хватит, Локлон. Если я не приду домой вовремя, она будет гоняться за мной с кривым ножом. О, Основательницы, как я ненавижу эту суку!

Локлон улыбнулся.

– А зачем вообще идти домой?

– А на какие шиши мне развлекаться? Все, что я зарабатываю, она выгребает подчистую. Кстати, ты не мог бы расплатиться за меня? Боюсь, сегодня я в прогаре.

– Лады, – согласился Локлон, машинально прикидывая, сколько же Гоун уже ему должен. Впрочем, долг – ерунда, с наличными сегодня проблем не было. К тому же Гоун мог и по-другому отблагодарить друга за щедрость. – Но при одном условии: сегодня вечером мы вместе пойдем к мистрессе Хинер.

У Гоуна вытянулось лицо.

– Если мне нечем расплатиться за выпивку в этой дыре, то как, по-твоему, я проберусь в ее заведение?

Локлон улыбнулся.

– Так же, как я, приятель.

Проснувшись в Голубой комнате дома удовольствий мистрессы Хинер, Локлон обнаружил, что рыжеволосая шлюха не подает признаков жизни, и испытал чувство досады. Убийство не принесло ему ожидаемого облегчения – ну разве что так, самую малость. Эта глупая, толстая дворняжка Пэни не шла ни в какое сравнение с Р'шейл, даже при очень большом воображении. «И что мне теперь делать? – думал Локлон, лежа на кровати и глядя в потолок. – Надо же как-то расплачиваться, а то ведь мне ноги переломают». Сам факт убийства мистрессу Хинер вряд ли сильно огорчит, а вот потеря одного из источников дохода – всенепременно.

Локлон уже не раз таким же образом отводил душу на девочках мистрессы Хинер, но тогда он был чемпионом Арены и денег у него куры не клевали. На сей же раз он уже потратил все, что имел, и вряд ли мог расплатиться даже через месяц, когда долг с учетом процентов удвоится. Локлон мучительно решал эту проблему, когда дверь открылась и в комнату вошла мистресса Хинер в сопровождении Лорка, своего верного телохранителя. Этот громадный верзила был безнадежно туп и по-собачьи предан своей хозяйке. Мистресса Хинер зажгла светильник, оглядела Пэни и, покачав головой, повернулась к Локлону:

– Вы были неосторожны, капитан.

– Виноват, мистресса. Сколько я вам должен?

– О чем вы, капитан? Ведь вы закончили свою карьеру на Арене. Для капитана с его жалованьем даже выпивка в нашем заведении дороговата, а уж об экзотических удовольствиях и речи быть не может.

Локлон спустил ноги с кровати и принялся натягивать штаны.

– Я попросил вас назвать цену, мадам. И заплачу все сполна. Вы сомневаетесь в слове офицера защитников?

– Я сомневаюсь в слове любого, кто забивает женщину насмерть ради удовольствия, капитан, – холодно произнесла мистресса. – Лучше я прикажу Лорку убить вас и таким образом избавлюсь от дальнейших проблем.

Лорк одобрительно хмыкнул и сжал огромные кулаки. Локлон взглянул на меч, лежавший у дальней стены. Схватить оружие он, конечно, не успеет.

– Может, мы все-таки договоримся? Мистресса Хинер засмеялась.

– И что же вы можете предложить бедной женщине, о, мой богатый капитан? Убей его, Лорк.

Локлон вскочил, но огромный Лорк оказался проворнее. Схватив несчастного за горло одной рукой, он приподнял его, прижал к стене и принялся душить. Задыхающийся Локлон зашевелил губами, немо моля о пощаде. Заметив, что он вот-вот потеряет сознание, мистресса Хинер сделала знак Лорку. Здоровяк разжал пальцы – Локлон шлепнулся на четвереньки и захрипел.

– Знаете, капитан, а вы действительно можете оказать мне одну услугу.

– Все что угодно! – прохрипел он, жадно хватая ртом воздух.

– Все что угодно? Неосторожное обещание, капитан.

– Все, о чем вы попросите, – в отчаянии повторил он. Мистресса Хинер пристально посмотрела на него и кивнула.

– Помоги ему, Лорк.

Тот сграбастал Локлона в охапку и поволок по коридору к узкой лестнице, которая вела в подвал. Мистресса Хинер шла впереди, освещая путь светильником.

Спустившись в подвал, Лорк бросил свою ношу на пол. Капитан встал на колени и, отплевываясь, стал осматриваться.

– Избавься от тела, – приказала Хинер своему телохранителю. – И проследи, чтобы нам не мешали.

Лорк что-то буркнул в ответ и полез вверх по лестнице. Не обращая внимания на Локлона, словно его здесь и не было, мистресса Линер направилась в дальний конец темного подвала, где стоял длинный узкий стол. Там она сняла со светильника стекло, затеплила огарок и принялась зажигать им толстые восковые свечи, расставленные по периметру столешницы. Неверные язычки пламени осветили богато украшенный стенной ковер. Локлон в ужасе уставился на пятиконечную звезду и стрелу Хафисты, Всевышнего.

– Так вы язычница!

– Язычники верят в первичных богов, – ответила Хинер. – А я служу Хафисте, истинному богу. И отныне вы тоже будете служить ему.

Локлон, пошатываясь, поднялся на ноги.

– Ну, уж нет. Я не собираюсь вступать в вашу мерзкую компанию. Я доложу о вас куда следует.

Мистресса Хинер зажгла последнюю свечу и обернулась:

– Доложите? А может, стоит трезво оценить ваше положение, капитан? Вам удалось отвертеться от убийства на Арене, сэр, но я сомневаюсь, что ваше начальство простит вам смерть Пэни.

– Я офицер защитников! И не могу все это одобрять.

– Вы чудовище, которое убивает ради удовольствия, капитан, – возразила мистресса. – А таких, помнится мне, защитники не жалуют.

– Я не верю в вашего бога.

– Это не имеет значения, – пожав плечами, ответила она. – Вы будете служить ему независимо от того, верите вы в него или нет.

– И как же я буду это делать?

Поняв, что капитан понемногу сдается, мистресса Хинер улыбнулась.

– Всевышний – великодушный бог. Он заботится обо всех, кто честно служит ему. Вам придется всего лишь держать меня в курсе дел, которые планируют защитники. Докладывайте обо всем, что услышите. Может, придется добыть для меня парочку необходимых документов. Не исключено, что придется убивать по моей просьбе. Иногда. Ведь вы уже доказали, что любите это дело.

– Но это же предательство!

– Вас смущает предательство, но совсем не смущает убийство. Любопытное мировоззрение, вы не находите?

– А если я откажусь?

– Полагаю, не стоит возвращаться к этой теме.

Локлон посмотрел на символ Всевышнего и задумался. Несмотря на все свои недостатки, он верил в дело защитников, а тех, кто переметнулся к язычникам, считал предателями своего народа. И принять решение ему было трудно.

– Позвольте я помогу вам определиться, капитан, – вкрадчиво молвила мистресса Хинер. – У вас и Всевышнего общая цель.

– Какая такая цель?

– Дитя демона. Вы что-нибудь слышали о нем?

Локлон недоуменно уставился на нее – похоже, его несколько сбила с толку внезапная перемена темы разговора.

– Кто ж о нем не слышал? Глупая легенда. Мятежники считают, что это Тарджа.

– Язычники ошибаются. Впрочем, они часто ошибаются. Однако дитя демона существует. Это девушка, и она призвана погубить Хафисту. Естественно, моему богу хотелось бы, чтобы она не дожила до того дня, когда ей придется исполнить свое предназначение.

– Это девушка?

– Дитя демона, я думаю, ваша старая подружка. Ее зовут Р'шейл.

Внезапно сквозь ковер проступило знакомое лицо с черными глазами, в ушах Локлона послышался свист клинка. Мистресса Хинер тихо засмеялась. Локлона охватила ярость, в висках застучала кровь.

– О, я вижу, вы вспомнили ее. Если вы будете честно служить Всевышнему, он предоставит вам возможность отомстить за то зло, что причинила вам Р'шейл ти Ортин, капитан. Ну что, по рукам?

С тех пор прошло несколько месяцев. Локлон больше ни в чем не нуждался. Его жилье оплачивал неизвестный благодетель. Часто, придя домой, он обнаруживал на столе небольшой кошель, наполненный золотыми «заклепками». Он был желанным гостем у мистрессы Хинер и никогда не платил за услуги, хотя порой с трудом сдерживался, чтобы не поднять руку на курт'есу. Давешний инцидент забылся сам собой, теперь оставалось ждать возможности поквитаться с Р'шейл. Он больше не думал о предательстве. Ему дали то, чего не дали защитники, – шанс отомстить. И это оправдывало его в собственных глазах.

Однако наставник молодых офицеров никакими особо ценными ведениями не обладал, да и не мог обладать. Локлон обходился дорого, и мистресса Хинер начала нервничать. Вот кто имел возможность добыть что-то интересное, так это Гоун. Склонив его на свою сторону, Локлон мог упрочить свое положение, а там, глядишь, и до Р'шейл добрался бы.

А для этого требовалось найти такое средство убеждения, чтобы Гоун не мог отказаться. И когда тот пожаловался, что не может расплатиться с трактирщиком, Локлона осенило: приятеля надо избавить от самого тяжкого бремени. От жены.