Текст книги "Башня Измены"

Глава 24

Майкла отослали в кариенский лагерь верхом на неописуемом сивом мерине. Тарджа Тенраган и Дамиан Вулфблэйд сопровождали его до самых траншей, которые были возведены вдоль линии фронта. Парнишка впервые увидел оборонительные сооружения медалонцев так близко и постарался запомнить каждую деталь, чтобы рассказать потом обо всем принцу Кратину, но это было нелегко: справа ехал Дамиан на огромном саврасом жеребце, слева – Тарджа на лоснящейся гнедой кобыле. Заметив, что мальчик без устали крутит головой и внимательно разглядывает все вокруг, они принялись нарочито громко переговариваться, смачно и во всех подробностях описывая жуткие потери, которые понесут кариенцы, коли посмеют сунуться.

«Здесь, в окопах, укроются наши многочисленные лучники, – оживленно объяснял Тарджа военлорду, – которые выкосят под корень авангард любой кариенской атаки. И никакая броня рыцарям не поможет, если под ними поубивают коней. А их поубивают – у каждого лучника в колчане полста стрел, а с таким запасом можно поливать врага больше часа». «Да уж, – хохотнул Дамиан. – Валяться под убитой лошадью да под таким дождичком – мало радости. А если они додумаются послать легких конников, без брони, – тут такое начнется…» Майкл делал вид, что не слушает: над ним издевались – это было ясно как день. И все-таки чем ближе он подъезжал к границе, тем больше воодушевлялся: Всевышний его не покинул и до дома оставалось всего ничего. И никто на свете не мог испортить ему праздничного настроения.

– Ну, мы и так далеко заехали, парень, – произнес Дамиан, натянув поводья у края поля, которое медалонцы многозначительно называли не полем сражения, а полем убиения. – Он посмотрел на Майкла сверху вниз и усмехнулся: – Дуй прямо на север. Рано или поздно доберешься до кариенцев.

– И возьми это, – добавил Тарджа, сунув ему в руку обломок копья, к которому была привязана белая тряпица.

– Там меня никто не тронет! – сердито сказал Майкл: ну зачем ему этот белый флаг? – Я еду домой!

– Ты едешь домой в форме защитника, – возразил Тарджа. – Конечно, они тебя не тронут… если узнают в таком виде. Возьми белый флаг. – Он посмотрел на Дамиана и ухмыльнулся: – Хотя вряд ли они поверят, что защитник может быть таким сопляком.

Майкл с недовольным видом взял флаг.

– Письмо не забыл? – спросил Дамиан.

Парнишка угрюмо кивнул и похлопал себя по карману, куда аккуратно спрятал послание лорда Дженги. Он ненавидел этих типов все больше и больше. Ну почему они обращаются с ним как с маленьким? Еще спросили бы, помыл ли он уши!

– Тогда вперед! – военлорд хлопнул мерина по крупу.

Лошадь рванула с места в карьер, и Майкл судорожно уцепился за луку седла. Ему нечасто доводилось ездить верхом, и он не сразу вспомнил, что существуют поводья. А когда вспомнил, все пошло как по маслу: повинуясь воле всадника, умное животное вмиг умерило бешеный бег и пошло легким галопом. Уфф! А про флаг-то он и позабыл! Он поднял древко повыше: до кариенского лагеря было рукой подать. Очень уж ему не хотелось напороться на стрелу бдительного кариенца и унести с собой в могилу все свои разведанные о медалонцах сведения.

А еще его страшно раздражало, что именно Тарджа додумался до этой затеи с флагом.

Кариенские дозорные обнаружили парламентера в полулиге от своего лагеря. Майкл разглядел пурпурный штандарт лорда Лезо – три высокие сосны на красном фоне, – и на глаза его навернулись слезы. Навстречу ему ехали четверо рыцарей. Где-то он их видел… Майкл торопливо утер слезы. Всевышний уже не покидал его ни на минуту – сначала освободил, а теперь вот послал навстречу знакомых людей. Подъехав поближе, высокий латник поднял забрало, и у Майкла голова пошла кругом. Да это же сэр Эндони, племянник Лезо! Он был произведен в рыцари прошлым летом и ужасно гордился этим обстоятельством. Эндони сразу узнал маленького всадника и знаком велел своим спутникам вложить мечи в ножны.

– Сэр Эндони! – воскликнул Майкл.

– Майкл? – удивился тот. – А мы думали, что тебя давно убили.

– Меня отправили обратно. Я везу послание для принца.

Эндони нахмурился.

– А ты неплохо выглядишь, парень. Что-то непохоже, что тебя несколько месяцев держали в тюрьме. И эта форма…

Майкл осмотрел свое одеяние: длинные штаны, подвернутые у щиколоток, и великоватый красный мундир защитника, который дали ему в медалонском лагере.

– Они забрали мою одежду и сожгли. Отведите меня к принцу. Я так много видел, сэр. Мне нужно ему об этом рассказать.

Эндони нерешительно кивнул.

– Не знаю, захочет ли лорд Лезо, чтобы ты говорил с его высочеством. Ладно, поехали!

Рыцари развернули своих лошадей и, окружив Майкла со всех сторон, двинулись в сторону лагеря. В сопровождении такого конвоя парень и прибыл к своим – не с триумфом, как ему мечталось, а почти как пленник.

– Они предлагают нам мир, – сообщил принц Кратин, отшвырнув пергамент, который Майкл положил на большой стол в штабной палатке.

Факелы, освещавшие брезентовые стенки, коптили так сильно, что у Майкла сразу заслезились глаза. Было холодно. Проку от горящей жаровни не было никакого.

– Они ничего не предлагают. – Лорд Лезо возмущенно ткнул пальцем в документ. – Они хотят, чтобы мы собрали барахло и разбежались по домам! Они ничего не предложили взамен! Они даже не извинились за убийство лорда Пайтера!

Майкл не умел читать, но если бы и умел, не стал бы злоупотреблять доверием и читать чужое письмо. То, как понял лорд Лезо суть послания, его удивило. Сестра Мэгина была уверена, что мирное решение конфликта возможно.

– Ну, я бы не был столь категоричен, – заметил лорд Рок. – Но вы правы – тон письма несколько надменный. Похоже, медалонцы думают, что могут одержать победу.

Несмотря на позднее время, военный совет спешно собрался в полном составе, чтобы обсудить послание защитников. Днем лорд Лезо устроил Майклу долгий допрос и теперь притащил его с собой на заседание совета. Мальчишка стоял в штабной палатке, переминаясь с ноги на ногу, и нервно покусывал нижнюю губу. Ему было холодно и страшно. Нет, совсем не таким он представлял себе это заседание. Майкл в очередной раз огляделся по сторонам, потер глаза и с трудом подавил зевок. Это заметил высокий капитан-фардоннец, стоявший напротив рядом с принцессой Адриной, и, встретившись с ним взглядом, подмигнул. Майкл немного воспрянул духом.

Принцесса Адрина была одета без причуд – в простенькое серое платье и теплую меховую накидку, черные волосы были стянуты на затылке голубой лентой. «Славная какая, – умилялся Майкл, глядя на нее. – Ничуть не хуже леди Р'шейл. Именно такой и должна быть жена принца Кратина». Но она смотрела на Кратина не так, как леди Р'шейл на Тарджу. Взгляд ее был пустым и холодным и теплел лишь тогда, когда устремлялся на белокурого фардоннского капитана. Впрочем, и принц не млел от любви, глядя на жену.

«Вот что значит хорошие манеры», – догадался Майкл. Принц и принцесса знают, как вести себя при людях. И уж конечно, не целуются там, где их могут увидеть. Принцесса слишком хорошо воспитана, чтобы ластиться к мужу, когда тот решает судьбы народов. И не носит одежду в обтяжку. И не ездит верхом, как мужчина. Как хорошо, что он вернулся к своим повелителям, которым известно, что такое приличия и сдержанность.

– Да они попросту слабаки. – Граф Дрендин откинулся на спинку стула. – Они увидели, какую силу мы собрали, и сдрейфили.

– Даже слабак может стать силачом, если как следует напугается, – произнес герцог Уэрлендский. В неверном свете факелов его повязка на глазу выглядела угрожающе. – Меня этому научили на флоте.

– Не исключено, что это уловка, – согласился герцог Пален, задумчиво почесав седеющую бороду. – Может, время тянут. – Он повернулся и вдруг заметил Майкла. Тот нервно сглотнул. – А ты что скажешь, паренек? Лезо сказал мне, что ты был на их сборище, где они решили сделать нам такое предложение.

Майкл снова сглотнул. В горле у него сразу пересохло.

– Мальчишка не знает ничего полезного, – фыркнул герцог Эрвин и подкрутил кончики навощенных усов. – Я вообще не понимаю, зачем его сюда привели.

– Милорды… – осторожно вмешалась принцесса, потупив очи долу. Ах, какая скромница! – Ребенку – впрочем, как и женщине – в военном лагере очень легко шпионить. Мальчику может быть многое известно о планах медалонцев.

Принц Кратин внимательно посмотрел на жену, но промолчал.

– Ее высочество не по-женски проницательна, – подал голос лорд Сирил. – Эй, мальчик, а ну, поди сюда!

Майкл торопливо шагнул вперед.

– Да, ми… – В горло ему словно песку сыпанули. – Да, милорд?

– Они при тебе писали этот документ? – спросил герцог Рок. Майкл покачал головой.

– Нет, милорд. Но я слышал, как его обсуждали.

– Да? И что же они говорили? – поинтересовался герцог Эрвин.

– Сестра Мэгина сказала, что мы можем победить…

– Вот! Что я говорил! – Дрендин захохотал и с довольным видом глотнул вина из кубка. – Они знают, что мы их одолеем!

– Заткнись, идиот! – рявкнул Пален и повернул свою красную физиономию к Майклу: – Продолжай, паренек!

– Но она сказала, что это будет очень дорогая победа, – закончил он, слегка воодушевленный неожиданной поддержкой старого герцога. – Лорд Дженга… он сказал, что вы должны образумиться. Он сказал, что тяжелым рыцарям трудно воевать зимой… в грязи, в снегу.

– Это каждому дураку известно, – проворчал Рок. Внезапно фардоннский капитан что-то сказал, чего Майкл не понял, и все разом уставились на принцессу.

– Мой капитан спрашивает, слышал ли мальчик, что сказал хитрианский военлорд.

Теперь все одиннадцать собравшихся как по команде воззрились на Майкла. Он вдруг вспомнил, какие ужасные слова Дамиан Вулфблэйд говорил о прекрасной принцессе, и побледнел. Это невозможно повторить!

– Он сказал… Он сказал, что будет очень разочарован, если вы согласитесь заключить мир. Еще он сказал, что вы слишком поиздержались, чтобы теперь отступать.

Прежде чем перевести эти слова капитану, принцесса улыбнулась Майклу. У него бешено забилось сердце. Вот это настоящая леди! Утонченная, благовоспитанная и в то же время простая. А Дамиан Вулфблэйд говорил, что у нее сердце гиены. Да как у него язык-то повернулся!

– Медалонцы, видимо, не строят слишком больших иллюзий, – заметил лорд Уэрленд, – если то, что сказал мальчик, правда.

– Угу, – согласился лорд Пален, – и они правы относительно зимней кампании. В снегу рыцари действительно не смогут воевать.

– Тогда придется напасть на них до того, как выпадет снег, джентльмены, – заявил Кратин.

Майкл смотрел на молодого принца, и сердце его переполняла гордость. Он такой благородный, серьезный. Не играет со смертью, не отпускает скабрезных шуточек о женщинах. А уж как набожен! «Он обязательно одолеет защитников!» – свирепо подумал Майкл. С ним Всевышний и самая прекрасная, самая благовоспитанная принцесса на свете. С такими помощниками он непобедим.

– Да, – согласился Пален. – Что-то засиделись мы на месте – как бы зад не отсидеть. Пора преподать урок безбожникам. Глупо ждать зимы. Что еще скажешь, паренек?

Майкл замялся. Стоило ли говорить о харшини? Надо ли рассказывать, что он видел демона? Много демонов! И если он расскажет, поверят ли ему? Или его отправят к жрецам? А те наказывают за ложь, ой как больно. И нужно ли пожаловаться, что Джеймса отпустят только в том случае, если они согласятся на перемирие? Там, в плену у защитников, все казалось таким простым и ясным. Но теперь, перед этими строгими членами военного совета решительность его улетучилась.

– Милорды, ребенок замучился, – пришла на помощь принцесса Адрина. – Уже очень поздно, и он падает от усталости. Разрешите, мы покинем вас. Я возьму его с собой. Пусть выспится, пока вы будете принимать решение. Военный совет не место для детей и женщин.

Мужчины согласно закивали.

«Нет, она не просто великолепна, – подумал Майкл. – Она само совершенство. Кариенское, разумеется».

– А когда он отдохнет, то, может, вспомнит многие подробности. Я с удовольствием сама поговорю с ним и таким образом освобожу вас для более важных дел. Это будет мой вклад в дело победы.

Герцоги снова закивали. Ее речь произвела на них такое же неизгладимое впечатление, как на Майкла.

– Вы позволите мне покинуть вас, ваше высочество?

Принц Кратин нахмурился и махнул рукой: идите. Все-таки он не был совсем безразличен к жене. Не стоило вытаскивать ее из теплой постели в такое позднее время.

– Спокойной ночи, милорды, – сказала Адрина, поднимаясь с кресла. – Пусть Всевышний поможет вам принять правильное решение, и да будет ваша победа быстрой и решительной. Пойдем, дитя.

Принцесса протянула мальчику руку, и тот благоговейно взялся за нее. Он не заметил, как вышел с Адриной из палатки в морозную ночь, как следом выскользнул высокий фардоннец. Принцесса что-то сказала капитану, тот кивнул и исчез в темноте.

– Ты самый храбрый молодой человек во всем Кариене, – сказала она Майклу с нескрываемым восхищением. – Ты так долго пробыл среди врагов – и не изменил своей вере. Я хочу, чтобы ты рассказал мне все-все, что знаешь об этих гадких защитниках.

– Я постараюсь вспомнить все, ваше высочество, – пообещал Майкл.

Ради принцессы Адрины он нырнул бы даже в море отчаяния и вернулся.

Глава 25

– Да ты с ума сошла!

Брэк злился. Р'шейл же была спокойна как скала. Это состояние полной безмятежности походило на то, в которое вводил ее когда-то Коранделлен, только на сей раз Р'шейл вошла в него сама. Она многому научилась.

– Другого выхода нет, Брэк.

– У тебя ничего не получится! – упорствовал он, нервно бегая взад и вперед по кочкам.

Прекрасные хитрианские лошади – результат магического действа – бродили по лугу и с аппетитом жевали свежую траву. Р'шейл знала, о чем они сейчас думают. Стылый воздух был неподвижен. Казалось, осень не могла решить – уйти или повременить еще немного.

Они приехали в такую даль, чтобы поговорить с глазу на глаз – так хотел Брэк. И едва он открыл рот, Р'шейл поняла причину такой предосторожности. Ему не хотелось, чтобы кто-нибудь слышал, как он распекает ее. А может, он боялся: никто не должен был знать, что харшини не всесильны. Ведь гораздо легче поддерживать миф, когда никто не ведает, что это миф.

– И еще! Малейшая твоя ошибка – и весь этот нелепый мираж рассыплется на части. Ты не можешь приволочь в Цитадель создание демонов и убедить собрание в том, что это действительно Джойхиния!

– Ну здесь же все поверили, – не сдавалась Р'шейл.

– Пять минут оно просуществовало. Пять минут! И потом развалилось. А заседание будет продолжаться несколько часов. Твой фантом не продержится так долго.

– Дранимир сказал, что продержится. Они будут практиковаться.

– Практиковаться? А ты имеешь понятие, как долго демонам нужно практиковаться? Дракон – это результат тысячелетней практики, Р'шейл! Гарет Уорнер уезжает в Цитадель послезавтра, и то может не успеть к началу заседания. Даже если вы доберетесь вовремя, вам потребуется убедить по крайней мере нескольких членов Кворума поддержать назначение Мэгины на пост Верховной сестры, а это само по себе займет несколько недель – и все это время фантом должен оставаться надежным и правдоподобным.

Р'шейл вздохнула. Она размышляла над этим гораздо больше, чем предполагал Брэк.

– Я могу навести на себя чары. И никто меня не узнает.

– О! Ну тогда это меняет дело! – Брэк фыркнул. – То, что раньше было немыслимо, сейчас всего-навсего невозможно. Я поверить не могу, что ты уговорила Дранимира ввязаться в такую авантюру!

Не успел он произнести это имя, как демон тут же выскочил из-под пятки Р'шейл. Он посмотрел на Брэка снизу вверх и нахмурился.

– Твой человеческий темперамент берет верх над разумом, лорд Брэкандаран.

– Нет, мой человеческий разум помогает мне в оценке ситуации, – огрызнулся Брэк. Видать, он дошел до белого каления, коль так резко разговаривал с демоном. Обычно с этим племенем он общался корректно, особенно с Дранимиром. – Ну а ты-то о чем думал?

Дранимир гордо выпрямился, отчего сразу стал выше ростом – ого, почти с колено Р'шейл, – и посмотрел на Брэка.

– Лорд Брэкандаран, на свете есть кое-что поважней, чем отдельные индивидуумы. Пока мы тут болтаем, по ту сторону границы собираются кариенские жрецы. Харшини должны защитить себя, а чтобы сделать это, им следует пробраться в Цитадель. Убежище построено для уединения, а не для обороны. Оно не устоит, если кариенские жрецы пересекут границу и обнаружат его местоположение. Харшини нужна сила Цитадели.

Р'шейл удивленно посмотрела на маленького демона. Ей и в голову не приходило, что Цитадель может заступиться за харшини.

– Я не буду отговаривать Р'шейл от опасного путешествия в Цитадель – ведь иначе харшини погибнут. Хафиста знает, что дитя демона существует, так же как и другие боги.

Брэк неохотно кивнул – ничего не поделаешь, демон прав.

– Тогда разреши мне пойти вместо нее. Позволь мне позвать демонов, связанных со мной узами крови, чтобы создать фантом. Моя жизнь не так важна, как жизнь Р'шейл.

– Нет, – твердо ответила Р'шейл и сама удивилась своей решительности. – Я сама должна это сделать, Брэк. Ты мне, конечно, понадобишься, но довести дело до конца я должна сама.

Брэк покачал головой.

– Понадоблюсь? Зачем? Чтобы притащить домой твой труп?

– Мне нужна твоя помощь, чтобы убедить Кворум.

Годы воспитания по правилам Джойхинии оставили свой след – Брэк даже не представлял, насколько глубокий. Большую часть своей жизни Р'шейл получала политику на завтрак, искусство плести интриги – на обед и основы предательства – на ужин. А вот в Брэке от харшини было больше, чем ему хотелось, и убийство Лорандранека не могло этого изменить.

Р'шейл глубоко вздохнула: реакция на ее следующее предложение обещала быть более бурной, чем на высказывание о фантоме из демонов.

– Ты сам сказал, что необходимо убедить Кворум и на это может уйти несколько недель. Так вот, я не собираюсь никого убеждать. Я собираюсь их заставить.

Брэк остолбенел.

– Заставить?

– Мы представим Джойхинию совету, и, когда она получит слово, никто не должен ей прекословить. А для этого мы наведем чары принуждения.

Прежде чем вымолвить хоть слово, Брэк набрал в грудь побольше воздуха.

– Р'шейл, я знаю, ты мало прожила в Убежище, но кто-то же должен был сказать тебе, что принуждать людей к чему бы то ни было запрещено. Для харшини это равносильно убийству.

Взгляд Р'шейл был невозмутим.

– Я дитя демона. И создана для разрушения. Что в сравнении с этим какое-то принуждение!

– А что будет, когда чары принуждения развеятся? – спросил Брэк. – Что произойдет, когда сестры Клинка проснутся на следующее утро и задумаются, с какой такой стати они снова наделили Мэгину властью?

– Нам придется на какое-то время остаться в Цитадели – на всякий случай. Если кто-то начнет суетиться, Мэгина отошлет его – куда-нибудь подальше, где никто не будет слушать смутьяна. Власть имущие всегда избавляются от горлопанов – так уж повелось. И ошибка Мэгины в том, что она пренебрегла этой традицией после своего первого избрания. Думаю, на сей раз она ее не повторит.

– А что ты собираешься сделать с настоящей Джойхинией?

– После переизбрания Джойхиния сляжет с жестокой лихорадкой, которая сделает ее недееспособной, – ответила Р'шейл. – Увы, болезнь лишит ее разума. Ее придется перевезти на виллу в Броденвэйл, где заботятся о престарелых сестрах, которые не могут ухаживать за собой. Она будет доживать дни свои в уюте и спокойствии, как ушедшая на покой Верховная сестра, не соображающая, что вокруг творится.

Брэк присвистнул.

– О боги! Неудивительно, что Хафиста так боялся твоего появления. Харшини ти Ортин по части плетения интриг заткнет за пояс сестру Клинка.

Р'шейл чуть заметно улыбнулась.

– Я принимаю это как комплимент.

– Ну и зря, – проворчал Брэк. – Никакой это не комплимент. – И, подойдя к коню, принялся гладить атласную шею животного.

«Жалуется он ему, что ли?» – подумала Р'шейл.

– Брэкандаран поможет тебе, – подал голос Дранимир.

– Надеюсь. Но что ты имел в виду, когда говорил, что харшини нужна сила Цитадели? Я думала, что Цитадель – просто несколько храмов.

Дранимир покачал головой.

– Это нечто большее, дитя. Там сила для каждого, кто видит, даже для людей.

– Какая сила?

Она не могла припомнить в Цитадели ничего, что свидетельствовало бы о силе харшини. А если что-то когда-то и было, то, скорей всего, Сестринская община уничтожила это давным-давно.

– По-моему, ты называешь это светом и тенью, – ответил маленький демон. – Это пульс Цитадели.

Глаза Р'шейл округлились. То, что стены Цитадели оставались светлыми днем и постепенно темнели вечерами, было для нее в порядке вещей. Она никогда не задумывалась над этим явлением. Мысль о том, что это было доказательством живой магии харшини, привела ее в восторг. Пульс Цитадели!

– А я могу получить немножечко силы? – спросила она. Если бы она знала, как заставить Цитадель играть по своим правилам, чтобы уж одолеть кариенцев наверняка, то давно бы уже это сделала. Джойхиния с младых ногтей учила ее добиваться цели во что бы то ни стало. Ибо цель оправдывает средства. Всегда.

Р'шейл почти не испытывала чувств к впавшей в детство Джойхинии. Это была уже не та женщина, которую она знала. В душе не осталось ни обиды, ни яростного желания отомстить. Джойхиния, которая вырастила ее, а затем бросила на произвол судьбы, которая презирала ее и в конце концов попыталась убить, – эта Джойхиния умерла. Осталась лишь тень, а тень нельзя ненавидеть. Но вот что странно: после всего, что Джойхиния сделала с ней, Р'шейл все равно чувствовала влияние своей приемной матери. Чистота харшини исцелила ее, но выжить помогала жесткая расчетливость Джойхинии. И осознание этого не давало Р'шейл покоя.

– А свою ты подрастеряла? – послышался голос Брэка.

Р'шейл так глубоко задумалась, что и не заметила, как он подошел, ведя за собой лошадь. Лицо его было мрачным. Р'шейл посмотрела, как Брэк вскочил в седло, и пожала плечами:

– Думаю, мы не узнаем этого, пока я не встречусь с Хафистой. И тогда посмотрим, кто кого.