Текст книги "Кинжал и пудреница"

Глава 8

Я спустился с шестого этажа, вышел на улицу, расплатился с рыцарем, который сторожил мою тачку, отогнал ее в соседний гараж и снова поднялся к себе. Не успел я перевести дыхание, как услышал шаги.

Чтобы добраться до моей конторы из Оушн Райз, нужно было дьявольски поторопиться. Я ждал, что Бретт войдет, задыхаясь от сердцебиения, но ничего подобного не произошло. Он выглядел так, словно много лет отдал спорту по скоростному подъему на шестой этаж. Казалось, он может взобраться на Монблан и у него останется достаточно сил, чтобы насвистывать модную мелодию.

Он не постучался и не выказал никаких других знаков вежливости, а обрушился ураганом.

Ростом он был под два метра и весь состоял из одних мускулов. На первый взгляд ему было лет тридцать. Его можно было бы назвать красивым, если кому-то нравятся упитанные и благопристойные типы, которые встречаются, в основном, среди миллионеров. Он явно принадлежал к породе властных людей. Его деятельность, видно, была настолько напряженной, что время от времени требовала разрядки. У него был острый, проницательный и живой взгляд. Создавалось впечатление, что Линдснея не просто обвести вокруг пальца.

– Это вы Флойд Джексон? – рявкнул он, снимая шляпу и бросая ее на письменный стол.

– Да, мистер Бретт, по-видимому. Он не счел нужным ответить и отвел взгляд в сторону, одарив каждую деталь обстановки высокомерной улыбкой.

– Вчера вечером вы взорвали мой сейф и убили двух охранников.

– Я это сделал? – Я вытащил сигарету и закурил. – И зачем мне баловаться пиротехникой?

Он схватил стул и, подтащив его к столу, сел.

– Не воображайте, что ваше алиби безукоризненно. Я знаком с вашей сказкой о полицейском, с которым вы якобы играли в покер. Этот негодяй подтвердит что угодно, но вы не играли с О'Риденом прошлой ночью, вы были у меня на вилле.

Он говорил так убедительно, что даже я склонен был ему верить.

– Редферн, кажется, другого мнения, – заметил я. Думая, что он будет со мной спорить, я приготовил аргументы, но Бретт откусил кончик сигары и пустил струю дыма в мою сторону.

– Наплевать, что думает Редферн, если он, являясь шефом полиции, не может найти и вернуть мне кинжал. Я должен найти его и найду его во что бы то ни стало.

– О каком кинжале идет речь, мистер Бретт?

– Ладно, не ломайте комедию. Вы прекрасно знаете, о чем я говорю. Из моего сейфа вчера украли кинжал Челлини. Думаю, что это ваша работа. Я предлагаю джентльменское соглашение: давайте не будем впутывать сюда полицию.

Дрожь пробежала по спине, и я с трудом сдержал волнение. Я понимал, что нужно действовать крайне осторожно. Можно вытянуть выигрышный билет, а можно – и самый несчастливый. Это зависело от того, как я распоряжусь собственными козырями.

– Почему бы вам не заявить в полицию? – осторожно спросил я.

– Потому что она не может ничего, а я могу все. Мне наплевать, что убили охранников, мне наплевать, сядете ли вы в тюрьму. Меня интересует только одно – как получить кинжал назад. Если я чего-либо хочу, то добиваюсь этого непременно. Вот мое предложение: принесите мне кинжал сегодня, и я заплачу вам двадцать пять тысяч. Если не принесете к десяти часам вечера, я сделаю такое, что вам и не снилось.

– Что же такое вы можете сделать, мистер Бретт?

– Я сломаю О'Ридену шею, но добьюсь правды! – ответил он разъяренно. Это потребует не так уж много времени и денег. И когда я вырву из него признание – вы отправитесь на виселицу или электрический стул, даже если для этого мне придется подкупить президента и федеральных судей.

Он наклонился вперед и ударил по столу ладонью.

– Вы видите, что не так просто играть со мной. У меня большая власть… Делайте что хотите, но я желаю вернуть свой кинжал.

– О каком кинжале вы все время говорите? – тихо спросил я. Он долго смотрел на меня, я уже решил, что последует взрыв, но все обошлось, хотя ситуация была пиковой.

– Я говорю о кинжале Челлини, – сказал Бретт голосом, которым можно было колоть орехи. – Если вы пока не знакомы с его историей, то сейчас услышите. Знаменитому ювелиру было поручено изготовить пару кинжалов для кардинала Джакобасси. С течением времени один из них оказался в палаццо д'Осси, а другой бесследно исчез. Без сомнения, он был украден. Мне повезло стать владельцем этого сокровища. Кинжал – вещь коллекционная и очень дорогая. Ради предосторожности я предоставил властям его подробное описание. Продать его законным путем абсолютно невозможно. Это все равно, что предложить на аукцион «Джоконду» Леонардо да Винчи. Я уверен, что вас нанял какой-то коллекционер. Я мог бы попробовать выяснить его имя, но почти уверен, что знаю его и так. Коллекционеры – странные люди, Джексон. Если предмет достаточно редкий, они хотят заполучить его во что бы то ни стало, даже если раритет[2]2
  Раритет (нем. Raritet – редкость) – ценная вещь.


[Закрыть] после приобретения придется хранить за семью замками. Кинжал похитили вы: побывали у моего дома утром, да и ваш счет в банке значительно вырос.

– Как вам удалось выяснить мой счет? – поинтересовался я.

– Банк принадлежит мне, Джексон.

– Я прихожу к выводу, что мне пора сменить банк. Бретт встал.

– Мое последнее предложение: никаких расспросов, никаких подробностей и двадцать пять тысяч, когда доставите кинжал. Если не согласитесь, Джексон, пеняйте на себя – узнаете, как опасно играть с динамитом!

– Допустим, я найду кинжал и доставлю вам. Какие у меня гарантии, что не встречу в вашем доме Редферна?

– Мое слово, – сухо ответил он.

– Хорошо, – сказал я и пожал плечами. – Договорились. Я вам верю.

Он открыл портфель и достал из него визитную карточку, – Номер моего телефона. Как только кинжал окажется у вас, обязательно позвоните. Я распоряжусь, чтобы вас пропустили в мой дом, а попасть в него труднее, чем в Форт Нокс[3]3
  Форт Нокс – место хранения золотого запаса США.


[Закрыть]. Я опустил карточку в нагрудный карман.

– Постараюсь нанести вам визит, но особенно не рассчитывайте – кинжала я и в глаза не видел.

– В том, что мы увидимся, я нисколько не сомневаюсь, – мрачно заметил Бретт, направляясь к выходу.

– Еще один вопрос: больше из сейфа ничего не украли? Я внимательно следил за его реакцией. Судя по поведению Паркера и Веды, с Бреттом могло случиться всякое: и приступ гнева, и полная растерянность. Но я не угадал. Обернувшись через плечо, он нахмурился:

– Что вы имеете в виду?

Я не собирался упоминать о пудренице – меня вполне могли отправить по ложному следу, но намек я все же сделал:

– Может быть, в сейфе хранилось еще что-нибудь ценное, мистер Бретт?

У моего посетителя вид стал совершенно ошеломленный. И это не было притворством.

– Не понимаю подоплеки ваших расспросов!

Пол закачался под моими ногами.

– Не придавайте большого значения моим словам, я почти не спал последнее время.

Он бросил прощальный взгляд, суровый, как канадская погода, и вышел.

Я испытывал легкое покачивание под ногами до тех пор, пока его шаги не смолкли на лестнице. Потом вытащил пробку из бутылки с виски, налил стакан до краев и одним залпом осушил. На пустыре вопили мальчишки, наверное, дрались За окном прошелестела машина. Из дырки под плинтусом выползла мышка и уставилась на меня своими бусинками. Девица с афиши продолжала таинственно ухмыляться, будто ее забавляла сложившаяся ситуация.

– Да, забавно и в самом деле, – сказал я ей. – Очень забавно. Но ведь не ты попала в переделку, а я.

Я сел на стул, положил ноги на стол и попытался разложить все факты по полочкам.

Итак, на первый план вышел кинжал. Для Бретта пудреница не представляет никакой ценности. И никого винить в этом нельзя, кроме Джексона – Шерлока Холмса, идиота с бараньими мозгами. Но вернемся к началу игры. Возможно, Герман сообщил правду. Возможно, что Веда и в самом деле разгуливает во сне, она сперла кинжал и оставила в сейфе пудреницу. Поэтому Герман так злобно требовал пудреницу, ибо, увидь ее Бретт, он сразу же догадался бы, что кинжал взяла Веда, а через нее коллекционер вышел бы и на Германа Нет, пожалуй, лучше начнем снова.

С другой стороны, лучше обменять мою башку на бутылку виски. Но кто на такой обмен согласится? Я бы не согласился.

Я перенес взгляд с «мисс Бикини» на телефон и вытер лоб потной ладонью.

Наверное, Бретт не шутил, когда упоминал игры с динамитом. Если он раскрутит О'Ридена, я пропал. И у этого чертова коллекционера столько денег, что он может запросто раскрутить всю полицию Санта-Медины, а не только одного ее шефа.

Я придвинул к себе аппарат и набрал номер.

Голос, мелодичный, как катящаяся с лестницы железная бочка, ударил в ухо:

– Справочная Голливуда.

– Соедините меня с Элом Райаном.

После недолгого ожидания сердитый голос Эла спросил:

– Кто у телефона?

– Флойд Джексон. Как дела, Эл?

– Очень плохо, – убежденно ответил Райан. – Позвони на следующей неделе, когда я отправлюсь в отпуск.

– Слушай, приятель, мне до зарезу нужны кое-какие сведения, – сказал я твердо.

– Я занят, – захныкал Эл. – У меня масса дел. Собрать бы всех друзей и швырнуть под поезд – тогда бы никто не мешал работать.

– Ну, ты юморист, Эл. Как поживает твоя жена? Он насторожился.

– Плохо, очень плохо. Зачем ты впутываешь еще и жену?

– А как дела у той рыженькой, с которой я видел тебя на ипподроме, кажется, в прошлый вторник? Наступило болезненное молчание.

– Это шантаж, Джексон, но ведь ты не из таковских?

– Мне необходимы сведения, Эл, – сказал я мягко.

– Почему бы сразу не сказать об этом? Ты же знаешь, я всегда с радостью помогу другу. Что нужно тебе конкретно, дорогуша?

Мы с «мисс Бикини» обменялись понимающими взглядами.

– Что тебе известно про поставщика живого товара, который величает себя Корнелиусом Германом?

– Честно сказать, немного. Его бюро расположено на бульваре Сан Сет. Оно принадлежит ему лет пять-шесть. Это ловкий импресарио. Он обслуживает девиц, занимающихся стриптизом. Последний год у него были трения с Лигой американских матерей, а два месяца назад он повздорил с Джой Мани. Такие типы, как Герман, всегда наживают множество врагов..

Я с ненавистью уставился на телефон. Ничего нового я не узнал.

– Кроме стриптиза, он никакими делишками не занимается?

– Насколько я осведомлен – нет. Герман зарабатывает бабки на девочках и буквально пасет каждую.

– А как насчет малышки Веды Руке, ничего не слышал?

– А как же! – трубка разогрелась, так часто задышал в нее Эл на другом конце провода. – Это лучшая из «листопадниц». Я видел, как она скидывает свои постромки. Замечательное зрелище!

– Ты случайно не знаешь, есть ли у Германа приятель, который собирает древности? Эл хихикнул:

– Древности? Ты имеешь в виду женщин определенного возраста?

– Да нет же, кретин. Древности – такие вещички, как столики, безделушки и прочая дребедень.

– Как тебе сказать… Герман достаточно близок с Домиником Бойдом, у которого дом в Беверли Хиллз и который под воротничок набит «капустой». Вполне возможно, он именно тот, кем ты интересуешься.

Я навострил уши:

– Высокий шатен с прилизанными волосами и лошадиной мордой?

– Может быть. Он носит костюмы петушиной расцветки и выглядит немного по-бабьи.

– Точно!

Я собрался, как боксер перед пятнадцатым раундом.

– Кто он такой, Эл?

– Не знаю, откуда его занесло в наши края. Просто выскочил ниоткуда лет шесть назад. Знакомый парень говорил, что он из баронов какой-то северной страны. Наварил больше миллиона на подпольной торговле алкоголем. Из всего, что я о нем слышал, следует вывод: с ним опасно связываться. Еще о нем ходят слухи, что он сбежал из психушки, но я в это не верю.

Я секунду поразмышлял над услышанным:

– Большое спасибо, Эл. Думаю, этого достаточно. Сожалею, что потревожил…

– Пожалуйста, Флойд, забудь о рыженькой. У нас была деловая встреча.

– Ага, – язвительно сказал я на прощание, – то-то ты ее лапал. Наверное, из-за того, что она была холодна как лед.

Итак, Герман действительно преуспевающий импресарио. Веда действительно раздевается на сцене. А вот наш маленький приятель Доминик – совсем не компаньон Германа. Бывший барон, бывший псих по фамилии Бойд. Ныне Паркер.

Я обсасывал полученные сведения с полчаса. Из них вытанцовывался приличный букет гипотез. Правда, не было ни одной, с чем можно было бы пойти ва-банк. Одно меня угнетало: к десяти часам я должен был доставить кинжал Бретту. И угнетало довольно сильно из-за упоминания об электрическом стуле. Надо было убедить Германа избавиться от кинжала. Первое, что мне пришло в голову, – это отправиться к Бонду и выкрасть. Но я проголосовал против. В данном случае риск был неуместен.

Я оглядел офис последний раз, закрыл окно и спустился на улицу. Мне понадобилось полчаса быстрой езды, чтобы добраться к бульвару Сан Сет. Внешний вид здания, в котором снимал бюро Герман, натолкнул на мысль, что дела мои пошли бы куда успешнее, если бы я занялся поставкой живого товара.

Бюро размещалось на восьмом этаже. Вы проходите сквозь стеклянную дверь и попадаете в сверкающий вестибюль. Перед вами батальон милашек за прилавками, где можно купить все: от орхидеи в бутоньерку до бриллиантовой диадемы, в зависимости от состояния вашего счета в банке. Слева – справочное бюро, телефонные кабины и агентство по продаже театральных билетов. Табло под лестницей извещало, что можно побриться, постричься и принять сеанс турецкой бани, если не сочтете за труд спуститься в подвал.

Я поднялся на скоростном лифте, прошел по пружинящему ковру и остановился перед зеркальной дверью с надписью на одной створке: «Корнелиус», а на другой – «Герман». Я увидел через стекло белокурую малютку, сидящую за селектором на расстоянии вытянутой руки от двери. Остальное пространство приемной было занято креслами, выстроившимися в четыре ряда.

Я открыл обе створки сразу и вошел без ложного чувства скромности. Телки, дожидавшиеся просмотра своих профессиональных качеств, во все глаза следили за тем, как я двигался. А я не спешил. Ждать очереди, чтобы тебя наняли раздеваться для публики, не такое уж приятное занятие, и если зрелище ста шестидесяти фунтов мужской плоти способно оживить их серое прозябание, ну что ж, пожалуйста.

– Мистер Герман у себя? – спросил я у блондинки, которая явно пыталась угадать, кто я такой.

– У вас назначена встреча?

– Нет, – ответил я, – но он меня примет. Скажите, что меня зовут Флойд Джексон и что я тороплюсь.

Я взглянул на девочек через плечо. Они сгорали от любопытства.

– Мистер Герман не принимает никого без договоренности. Право, мне очень жаль.

– Спросите у него самого, и вы приятно удивитесь. Мы с ним такие друзья, что о-го-го. Она нервно хихикнула:

– Это не шутка? Мистер Герман не любит, когда его беспокоят.

– Он так обрадуется моему визиту, что непременно прибавит вам жалованье. Действуйте, крошка! Сообщите ему приятную новость.

Она вызвала по переговорнику босса.

– Вас спрашивает мистер Флойд Джексон. Не успел я подойти к девочкам, чтобы малость с ними пообщаться, как секретарша бесстрастным тоном произнесла:

– Входите, мистер Джексон. Мой шеф хочет вас видеть немедленно.

Я посмотрел на телку, у которой ярче всех был накрашен рот, выразительно подмигнул и вошел в кабинет.

Я оказался в просторной и светлой комнате, полной солнца, сигаретного дыма и настенных фотографий хорошеньких, но весьма скудно одетых девочек. Герман сидел за громадным письменным столом, заваленным бумагами, которые могли оказаться чем угодно: контрактами, письмами или неприличными рукописями. Его круглое лицо было таким же пустым, как портмоне нищего, а в глазках застыло подозрительно-настороженное выражение.

– Неожиданный сюрприз, мистер Джексон, – быстро сказал он. – Должен сказать, что так скоро я вас не ожидал.

– Для меня это тоже сюрприз, – я подтянул поближе к себе кожаное кресло и сел.

– Вероятно, вы принесли мне кольцо, которое недавно одолжили? – спросил Герман, посапывая, как делает орангутанг перед тем, как оторвать вам руку.

– К сожалению, его пришлось продать, – сказал я с грустью в голосе. – Один паренек обещал мне полторы тысячи, но никогда не платит долгов.

– Понимаю, – он задумчиво посмотрел в окно. – Однако меня несколько волнует причина вашего появления. В чем дело, Джексон?

– Конечно, – я пододвинул ониксовую пепельницу, – я пришел не для того, чтобы терять время. Как поживает мистер Доминик?

– Довольно сносно, мистер Джексон. Разумеется, он человек опасный. Думаю, он немного сердит на вас. На вашем месте я держался бы от него подальше.

– Удивительно, как ему позволили покинуть лечебницу. Его фамилия Бойд, не так ли? И он коллекционирует древности…

Герман нахмурился, глядя на свои ногти.

– Провели расследование, Флойд?

– Я был детективом. Кто хоть однажды этим начал заниматься, тому трудно не сунуть нос в дела другого. Я стряхнул пепел на письменный стол.

– Веда шлет вам наилучшие пожелания. Милая девочка, немного импульсивная, но очень милая.

– Дурочка! – сказал Герман, и голос его стал металлическим.

– Да вы не знаете женщин! Она не думала ни о чем плохом, когда вырубила вашего приятеля. Любая уважающая себя девушка обязана была дать по черепу такому типу, как Бойд.

– И все же, зачем вы пришли?

На мое лицо выкатилась широкая улыбка:

– Я пришел за кинжалом.

Наступило долгое, томительное молчание. Маленькие черные глазки замигали.

– Мне кажется, я не совсем вас понял, – сказал он наконец.

– Я видел Бретта, – затушив сигарету, я закурил новую. – Вы уже встречались с мистером Бреттом?

Герман ответил, что никогда не встречался с мистером Бреттом.

– Жаль, это еще тот фрукт. Он никогда не позволит забыть тот факт, что существует на свете. Чувствует он себя весьма уверенно. Он желает получить свой кинжал и получит его во что бы то ни стало. Его уверенность передалась и мне. Я заверил его, что заберу кинжал у вас и принесу.

Герман изучал меня еще несколько минут.

– А почему вы думаете, что он у меня?

– У вас его нет, – сказал я. – Он у Бонда. Но вы с ним приятели и замешаны в этой истории. Я подумал, что смогу вас уговорить расстаться с ним.

– Я замешан в этой истории?

Черные глазки заблестели, как стеклянные бусинки.

– И еще как! – сказал я, подавшись вперед вместе со стулом. – Бретт предложил мне посодействовать в этом деле, – и я свободен. Все, что он хочет, – кинжал. Если он не получит свое сокровище, меня ожидает довольно неприятная пересадка на электрический стул. Что же делаю я? Я вам предлагаю: отдайте мне кинжал или я выдам вас Бретту. Он подозревает, что Бойд был инициатором этой кражи, а Веда… (я ее хорошо припрятал) будет главным свидетелем. Чтобы спасти свою шкуру, она бросит вас обоих на растерзание, да так быстро, что вы и глазом не успеете моргнуть, как очутитесь перед судом. Все факты против вас. Даю информацию: у меня есть Веда, у меня есть пудреница, у меня есть гарантия Бретта. Если вы не уговорите Бонда отдать кинжал, оба пойдете ко дну.

Герман достал золотую коробочку и извлек сигарету. Пока он раскуривал, его глазки ощупывали мое лицо. Внешне он оставался спокойным, но я видел, что слова мои ему далеко не безразличны.

– Бретт заплатит, если кинжал будет возвращен? – спросил он, и голос его прозвучал высоко и пронзительно. Я посмотрел на него с саркастической улыбкой.

– Какой разговор! Двадцать пять тысяч.

– Понятно, – на мгновение его лицо засветилось.

– Мы сможем поделить вознаграждение между собой, мистер Джексон. Бойц деньгами не интересуется.

– Думаю, нет, – я поудобнее устроился в кресле. – Вы ничего не получите. Однажды вы сказали, что я пройдоха и действую осторожно. Ваша правда. Так вот, вы заберете кинжал у Бойда, и платить я вам не буду, потому что у меня пять козырей, а у вас…

Его лицо покраснело.

– Думаю, что с вашей стороны будет более благоразумным поделить добычу, мистер Джексон.

Ногой я отправил стул на место и встал.

– Я вернусь сюда в четыре, так что принесите кинжал или приготовьтесь к самому худшему. Вы достаточно долго делали из меня дурака. Теперь пришло мое время. Или в четыре кинжал будет здесь, или вам с вашим маленьким другом придется раскрыть свой план в кабинете Редферна. И не пытайтесь со мной шутить. Свои приключения я изложил в письме, и Веда держит его у себя. Если к шести часам я не вернусь, она отправит мою писанину Бретту.

Мы долго мерили друг друга взглядом. Потом я вышел, оставив Германа в кабинете, спокойного, холодного и сдержанного, как кобру, притаившуюся в кустах.

Потенциальные стриптизерки с интересом смотрели на меня, когда я проходил мимо. Как по команде, они отпрянули назад, когда хлопнула дверь кабинета. Маленькая блондинка так и осталась сидеть с полуоткрытым ртом.

Небрежной походкой я пересек комнату и вышел в коридор.

На лифте спустился к «кадиллаку» и, садясь в машину, посмотрел наверх.

Три окна на восьмом этаже были открыты. Все девочки, включая маленькую блондинку, внимательно смотрели на меня сверху. Рот блондинки раскрылся еще шире, когда я садился за руль, и мысль о том, что эти курочки еще долго будут помнить меня, была приятна.

Даже распоследнему из петухов импонирует, что он произвел на обитательниц курятника неизгладимое впечатление.