Текст книги "Мифы и легенды Святой земли"

Однажды утром, когда честный судья выходил из дома, он увидел женщину, намного ниже его по положению, которая ехала с мальчиком, своим сыном, на осле и громко рыдала. Кадий, который был столь же сердобольным по отношению к бедным и несчастным, сколь он был непреклонен, когда дело касалось нарушителей закона, остановил ее, обратив внимание на ее горе, и спросил о причине ее страданий.

– Увы, мой господин, – ответила женщина, – мне ли не плакать! Мой муж умер несколько месяцев назад, а на смертном одре он заставил меня поклясться, что я не буду продавать тот жалкий клочок земли, обрабатывая который мы обеспечивали себе пропитание. Он сказал, чтобы я поберегла его ради нашего сына, вот этого мальчика, а его научила возделывать землю, ведь наши предки занимались этим на протяжении веков. Но недавно халиф отправил ко мне своих слуг: он желает купить нашу землю, потому что она примыкает к его землям, на которых он хочет построить дворец. Он говорит, что ему необходима наша земля, чтобы претворить свои планы в жизнь. Я отказалась продавать свой участок по той причине, которую я уже изложила, но после того, как слуги трижды пытались меня уговорить и трижды получали отказ, халиф сегодня утром приказал выгнать меня и моего сына с нашего законного владения, где испокон веков жили наши праотцы, сказав, что раз я не хочу продавать землю, ее у меня отнимут без всякой компенсации. Вот так мы потеряли все, за исключением друг друга и вот этого осла с пустым мешком, привязанным к его спине, и не представляем, к кому обратиться за помощью, потому что нет никого главнее халифа.

– А где находится твоя земля?

– Там-то и там-то.

– И ты говоришь, что только что уехала оттуда, а повелитель правоверных все еще был там?

– Да, мой господин.

– Очень хорошо. Оставайся в моем доме, пока я не вернусь, а тем временем позволь мне позаимствовать у тебя на несколько часов осла и вот этот пустой мешок. Так как я немного знаком с повелителем, да будет на то воля Аллаха, мне удастся его переубедить и вернуть твою собственность.

Вдова, услышав эти слова, сразу же согласилась на сделанное ей предложение, и судья уехал, погоняя идущего впереди осла. Вскоре он добрался до назначенного места и обнаружил там халифа. Тот вовсю раздавал приказания архитектору, который уже готов был возводить новый дворец. Кадий, взглянув на повелителя исламского мира, пал перед ним ниц и с глубочайшим почтением стал молить его об аудиенции, якобы не терпящей отлагательства. Халиф, который очень уважал судью, выполнил его просьбу, и Абдулла, выступая в роли адвоката вдовы, честно стал просить за нее перед повелителем. Видя, что монарх непреклонен, Абдулла промолвил:

– Хорошо, господин. Ты наш повелитель, да продлит Аллах годы твоего правления, но раз уж ты присвоил собственность вдовы и ее сына, умоляю тебя, от их имени, позволить мне набрать для них мешочек этой земли.

– Да хоть десять, если пожелаешь, – засмеялся халиф, – только я ума не приложу, на что она им.

Кадий взял лежавшую неподалеку мотыгу, взрыхлил землю и наполнил ею свой мешок. Сделав так, он обратился к халифу с такими словами:

– А теперь заклинаю ваше величество всем, что есть святого у нас, мусульман, помочь мне взвалить этот мешок на моего осла.

– Ну ты шутник! – ответил, развеселившись, правитель. – Почему бы не позвать вот тех рабов, чтобы они сделали это?

– О повелитель правоверных! – пояснил кадий. – Если ваше величество прикажете это сделать кому-нибудь другому, эта земля разом потеряет все свои добрые качества, и именно вы первый пострадаете от этого.

– Ну ладно, будь по-твоему, – ответил халиф, чье любопытство росло с каждой минутой. С этими словами он взял мешок, но не смог его поднять. – Я не могу, – сказал он. – Мешок слишком тяжелый.

– В таком случае, – сказал прямодушный судья, – позвольте спросить, ваше величество, как вы, не имея сил поднять один мешок той земли, что вы намерены отобрать у ее законных владельцев, собираетесь нести ношу всего того, чего вы насильно лишили вдову и ее несчастного сына, и как вы будете держать ответ за это беззаконие в Судный день?

Сначала этот резкий, но справедливый укор рассердил халифа; однако, подумав, он сказал:

– Слава Аллаху, который послал мне такого добросовестного слугу. Я возвращаю землю вдове и ее сыну и, дабы компенсировать ей те слезы, что она пролила по моей вине, я слагаю с этой земли все налоги и сборы.

Как-то раз караван верблюдов проходил мимо фруктового сада. В тот момент хозяин сада сидел на заборе, выложенном из грубого камня.[138]138
  Историю рассказал покойный Арсаад-эфенди аль-Джамаль, урожденный протестант.


[Закрыть]

Вдруг один изящный молодой верблюд ухватил зубами нависшую над ним ветку дерева и перекусил ее. Хозяин сада тут же схватил камень и бросил его в животное. Он был на удивление точен, и верблюд упал замертво. Погонщик каравана, увидев произошедшее, пришел в бешенство, поднял с земли тот же самый камень и с поразительной меткостью швырнул его в своего обидчика. Камень угодил тому прямо в висок, так что садовник тут же испустил дух. Погонщик, напуганный до полусмерти своим необдуманным поступком и осознавая, какими чудовищными последствиями все это грозит, вскочил на самого быстрого из своих верблюдов, оставив всех остальных в их собственное распоряжение, и поскакал так быстро, как только мог. Однако совсем скоро его нагнали сыновья убитого и заставили вернуться вместе с ними к месту трагедии, которая разыгралась недалеко от лагеря халифа Омара ибн аль-Хаттаба. Сыновья садовника потребовали отдать им жизнь убийцы их отца, и, несмотря на все заверения виновного в том, что он совершил преступление не из злого умысла, а под давлением неожиданных обстоятельств, халиф приказал отрубить несчастному голову, ведь у того не было никаких свидетелей, которые бы могли подтвердить, что он говорит правду, а сыновья убитого и слышать не хотели о денежной компенсации. В те далекие времена привести приговор в исполнение практически сразу после его вынесения было обычной судебной практикой. Казнь проходила следующим образом: перед монархом расстилали шкуру животного, на нее ставили на колени виновного, предварительно связав ему руки за спиной. Сзади вставал палач с обнаженным мечом и громогласно произносил: «О повелитель правоверных, ты действительно считаешь, что то-то и то-то необходимо совершить ради спасения мира?» Если халиф отвечал «да», палач задавал тот же вопрос во второй раз; если ответ опять был положительным, он задавал вопрос в третий, последний раз и тут же отсекал подсудимому голову, если только владыка внезапно не отменял смертный приговор. Но вернемся к нашему рассказу. Осужденный пастух, поняв, что его жизнь безвозвратно потеряна, слезно попросил халифа дать ему отсрочку в три дня, чтобы он мог съездить к себе домой, а жил он в лагере, который располагался очень далеко от того места, где они находились, и уладить семейные дела. Он поклялся, что по истечении срока вернется и снова предстанет перед судом. На это халиф ответил, что он должен найти поручителя, который бы согласился нести наказание за него, если пастух нарушит свое слово.

Бедняга в отчаянии окинул взглядом толпу людей, среди которых не было ни одного знакомого лица. Принесли шкуру, и палач начал связывать подсудимому руки. От полной безысходности тот воскликнул: «Неужели раса достойных людей вымерла?!» Не получив никакого ответа, он повторил свой вопрос с еще большим жаром, и тогда доблестный Абу Дхур, который был одним из друзей пророка, вышел вперед и попросил разрешения халифа быть поручителем. Монарх исполнил его просьбу, предупредив, что в случае, если виновный не вернется вовремя, жизнью придется заплатить самому Абу Дхуру. Тот согласился на эти условия, и преступника отпустили. Он тут же бросился бежать, и в мгновение ока его и след простыл.

Прошло три дня, но убийца не возвращался, и никто уже не верил, что он появится. Тогда халиф, уступив требованиям родственников убитого, приказал взыскать плату с Абу Дхура. Принесли шкуру и под плач и причитания многочисленных друзей и родных поставили на нее Абу Дхура со связанными за спиною руками. Дважды громовой голос экзекутора, заглушая шум толпы, спросил повелителя всех мусульман, действительно ли такова его воля, чтобы сей благородный человек покинул этот мир. Дважды монарх угрюмо отвечал «да», как вдруг, в тот момент, когда из уст палача уже готов был раздаться третий и последний вопрос, послышался чей-то крик: «Во имя Аллаха, остановитесь: кто-то бежит!» Халиф подал знак, чтобы палач остановился, и тут, к всеобщему изумлению, показался тот, кого три дня назад приговорили к смерти. Задыхаясь от быстрого бега, он только и смог произнести: «Слава Аллаху» – и свалился на пол.

– Глупец, – сказал ему халиф, – зачем ты вернулся? Если бы ты остался дома, казнили бы твоего поручителя, а тебя бы отпустили на свободу.

– Я вернулся, – ответил человек, – чтобы доказать, что не только раса достойных людей не вымерла, но также жива еще раса честных людей.

– Тогда скажи, зачем ты вообще уходил? – поинтересовался монарх.

– А затем, – пояснил преступник, который теперь уже стоял, коленопреклоненный, на том месте, где недавно был Абу Дхур, – чтобы доказать, что и раса людей, заслуживающих доверия, еще не вымерла.

– Объясни, как это понимать, – приказал повелитель правоверных.

– Некоторое время назад, – начал осужденный, – ко мне пришла одна бедная вдова и дала мне на сохранение несколько ценных вещей. Недавно мне пришлось покинуть наш лагерь, и, дабы сохранить вещи в целости и сохранности, я отнес их в пустыню и спрятал под большим камнем, о местонахождении которого было известно мне одному. Там они и оставались в тот момент, когда я попал сюда. Если бы ты не дал мне отсрочки, мне пришлось бы умереть с камнем на сердце оттого, что тайна местонахождения секретного места будет похоронена вместе со мной, этим я нанесу вдове непоправимую обиду, а дети мои услышат, как она проклинает мою память. Теперь же, уладив семейные дела и возвратив женщине ее вещи, я могу умереть с легким сердцем.

Омар, услышав эти слова, обернулся к Абу Дхуру и спросил:

– Этот человек твой друг или родственник?

– Воистину, – ответил тот, – уверяю тебя, повелитель всех верующих, я его и в глаза никогда не видел.

– Так зачем же ты, глупец, рисковал ради него своей жизнью? Ведь если бы он не вернулся, я бы лишил тебя жизни.

– Я сделал это, чтобы доказать, что раса отважных и благородных людей еще не вымерла, – ответил Абу Дхур.

Халиф некоторое время молчал, получив такой ответ, а потом, обернувшись к стоящему на коленях преступнику, сказал:

– Я прощаю тебя, ты можешь идти.

– Почему, о повелитель правоверных? – спросил один великовозрастный и привилегированный шейх.

– Да потому, – ответил ему Омар, – что сегодня я увидел доказательства того, что не исчезла пока раса отважных, благородных, честных и заслуживающих доверия людей. Теперь мне осталось лишь доказать, что раса милосердных и великодушных людей тоже еще жива. Вот почему я не только прощаю этого человека, но и сам лично заплачу родственникам убитого компенсацию.

V
Ангел смерти

Три могущественных ангела стояли перед троном Аллаха с глубочайшим почтением, готовые выполнить любой из Его высоких указов. И Аллах повелел одному из них: «Спустись на Землю и принеси мне горсть ее пыли». Услышав эти слова, посланник, рассекая воздух своими быстрыми крыльями, спустился на Землю и, повинуясь воле Всевышнего, набрал полную пригоршню пыли. Но не успел он это сделать, как весь мир затрясся, задрожал снизу доверху и жалобно застонал. Добродушный ангел, напуганный тем, какие страдания причинили его действия Земле, выпустил пыль из рук, все до единой крупицы, и снова предстал перед Аллахом, проливая слезы от стыда и смущения.

– Я тебя не виню, потому что в небесной скрижали не было записано, что это будет твоим поручением. Вставай рядом со мной и жди нового указания, – сказал Аллах и обернулся ко второму ангелу с такими словами: – Тогда иди ты и принеси мне горсть земли.

Второй ангел тоже полетел со скоростью ветра и попытался набрать горсть земли, но, когда увидел, что Земля задрожала и застонала, добрый ангел не смог выполнить данное ему поручение и выпустил землю из рук. Он вернулся наверх, плача от стыда и смущения, и предстал перед Аллахом.

– Это задание не было предназначено для тебя. Вставай рядом со мной и жди нового указания, – сказал Всевышний и послал третьего ангела.

Тот стрелой бросился вниз и набрал горсть земли, а когда Земля начала стонать и дрожать от боли и невыносимой тоски, с грустью сказал: «Какое грустное поручение дал мне Аллах, но я должен исполнить Его Волю, даже если это заставляет сердца ныть от горя и боли». Потом он вернулся наверх и положил к ногам Аллаха горсть принесенной земли. И Аллах сказал:

– Раз ты выполнил мое поручение, Азраэль, то твоей миссией будет собирать души людей, когда придет их час, – души святых и грешников, принцев и нищих, старых и молодых – всех подряд. И ты будешь это делать даже тогда, когда друзья этих людей будут плакать, а сердца их возлюбленных будут разрываться от боли.

Вот так Азраэль стал посланником Смерти.[139]139
  Легенду о назначении Азраэля посланником Смерти рассказала одна мусульманка, чтобы успокоить мою жену, которая оплакивала своего умершего брата.


[Закрыть]

Азраэль, обитая на небесах, совершил несколько ошибок; он был послан на Землю жить жизнью простого смертного, чтобы искупить свой грех, но при этом его обязанности ангела смерти сохранились. Он стал доктором и на этом поприще приобрел широкую известность.[140]140
  Эта история была рассказана местным драгоманом (переводчик при посольстве или консульстве, араб, тарджуман), Ибрагимом аль-Араи, евреем-христианином.


[Закрыть]

Он женился, завел сына, но жена его была настоящей мегерой, поэтому жить в ее обществе было для него настоящей пыткой, которая казалась еще невыносимее оттого, что Азраэль знал, что жене суждено его пережить.

Когда Азраэль состарился и близок был его последний час, он рассказал о том, кто он на самом деле, своему сыну, взяв с того клятву хранить все в строжайшей тайне. «Я скоро умру, – сказал он, – поэтому я должен позаботиться о твоем будущем. Ты прекрасно знаешь теорию и методику лечения. Теперь я научу тебя быть доктором. Я буду рядом, когда бы тебя ни подозвали к постели больного, и видеть будешь меня только ты. Если я встану у изголовья больного, знай, что твой пациент умрет, несмотря на все твои усилия; если же я буду находиться у его ног, больной выздоровеет, хоть бы ты дал ему смертельный яд».

Азраэль умер, как и было предначертано, а его сын, следуя полученным указаниям, быстро разбогател и приобрел известность. Однако он был страшным транжирой и не скопил совершенно никакого состояния. Однажды, когда у него совсем не было денег, его пригласили к постели одного богатого и знатного человека, который уже одной ногой был в могиле. Войдя в комнату, доктор увидел, что его отец стоит у изголовья кровати. Исполнив формальную процедуру осмотра и сделав вид, что подумал, он вынес неутешительный приговор: случай совсем безнадежный. Тогда несчастный богач, потеряв рассудок от страха, обхватил его ноги и пообещал половину своего состояния, если тот спасет ему жизнь. Сын Азраэля начал мучиться от искушения.

– Ну, – произнес он после паузы, – я попробую что-нибудь сделать, если ты обещаешь отдать мне три четверти своего богатства, независимо от того, получится у меня или нет.

Перед лицом смерти больной согласился, и они составили договор, который тут же был подписан, скреплен печатью и засвидетельствован. После этого врач повернулся к своему отцу и стал исступленно просить его встать у ног умирающего, но ангел смерти и не шелохнулся. Тогда он позвал четырех сильных мужчин и попросил их быстро повернуть ложе больного на сто восемьдесят градусов, так, чтобы голова умирающего оказалась там, где прежде были его ноги. Все было сделано очень ловко, но Азраэль снова оказался у изголовья. Наши товарищи еще несколько раз попытались проделать этот прием, но каждый раз ангел смерти двигался вместе с кроватью. Тогда сыну снова пришлось пошевелить мозгами и придумать что-нибудь другое. Отпустив помощников, он вдруг весь задрожал и проговорил шепотом: «Папа, мне кажется, мама идет». В то же мгновение в глазах беспощадного ангела засветились огоньки страха и он исчез. Вот так наш больной чудесным образом исцелился. Однако с этого дня Азраэль перестал приходить к своему сыну, тот начал допускать много ошибок и его репутация быстро начала портиться.

Когда однажды, присутствуя на похоронах одного еврея, ставшего жертвой его неправильного лечения, сын Азраэля блуждал по ущелью Огня (Вади-ан-Нар), с грустью размышляя о своем отце, внезапно появился его отец.

– Через несколько минут ты умрешь, – жестко сказал отец. – Твоя жизнь была сокращена за то, что ты помешал мне исполнять свои обязанности.

Юноша взмолился о милосердии; упав к его ногам, он целовал их, пока Азраэль не смягчился и не обратился к нему с такими словами:

– Ну хорошо, пойдем ко мне в мастерскую, посмотрим, хватит ли у тебя смекалки найти выход из затруднительного положения. Уже не в моих силах спасти тебя, однако еще есть шанс, что ты сам сможешь себе помочь.

Они миновали анфиладу из семи комнат, убранство которых напоминало фармацевтическую лавку: вдоль стен стояли полки с различными склянками, сосудами и коробочками, в каждой из которых, по словам Азраэля, было какое-нибудь средство, с помощью которого можно лишить человека жизни. Взяв в руки один пузырек, он отвинтил железную крышку, и его сыну почудилось, будто из сосуда вылетело облачко воздуха. «Один молодой человек, – пояснил Азраэль, – должен сейчас умереть, упав с лошади. Так вот я только что выпустил на волю одного ифрита, чтобы он напугал лошадь этого юноши». Показав на другую склянку, он сказал: «А здесь хранится скорлупа яиц необыкновенной птицы сафат, которая никогда не приземляется, даже во время спаривания. Яйца она откладывает прямо во время полета, а птенцы успевают вылупиться прежде, чем она сядет на землю. Вниз падает одна скорлупа, потому что молодняк научается летать, как только вылупится из яйца. Часто скорлупу находит и поедает прожорливый и кровожадный шиба[141]141
  Шиба (лит. «прыгун») – одно из названий леопарда. При этом в фольклоре он изображается как существо, сочетающее в себе черты барсука и гиены.


[Закрыть], который тут же заболевает бешенством и бросается на каждое живое существо, которое попадается ему на пути, распространяя таким образом водобоязнь и задавая мне кучу работы».

И так они переходили из одной комнаты в другую, пока не попали в громадную залу, всю заставленную мириадами глиняных ламп, всевозможных форм и размеров, уложенных ровными рядами. Некоторые из них ярко светились, другие едва мерцали, а некоторые уже почти догорели.

– Это человеческие жизни, – сказал Азраэль. – Здесь Габриэль заливает в лампы масло и зажигает их. Но он такой безалаберный! Смотри, вот он забыл на столе прямо рядом с тобой свой кувшин с маслом.

– Моя лампа! Где моя лампа? – лихорадочно закричал юноша.

Ангел смерти указал на одну лампу, которая уже еле светилась.

– Папа, заклинаю тебя, сжалься надо мной, наполни мою лампу!

– Это владения Габриэля, а не мои. Но я не заберу твою жизнь прямо сейчас, потому что мне сперва нужно собрать вон те лампы, что стоят на выходе, они уже совсем погасли.

Сын, оставшись наедине с еле теплившимся огоньком своей жизни, схватил кувшин Габриэля и попытался наполнить маслом лампу, но в спешке он перевернул лампу, и все масло вытекло. Тут вернулся Азраэль. Он поднял пустую лампу и понес ее обратно через все комнаты к входу в пещеру, где и было найдено бездыханное тело его сына. «Глупец, – подумал он про себя, – зачем было вмешиваться в работу ангелов? Но в любом случае теперь он не скажет, что это я его убил». Так рассуждал сам с собой Азраэль. У него всегда найдется предлог. Так гласит пословица.

Был среди солдат царя Ирода один итальянец по имени Франческо, храбрый молодец, отличившийся во многих сражениях. Его любили как сослуживцы, так и сам хозяин.[142]142
  Историю рассказал покойный Генри Бальденшпергер.


[Закрыть]

Он всегда заботился о слабых, был добр к бедным; говорили, что он в своей жизни не обидел и мухи, если, конечно, не считать сражений в честном бою. Особенно его любили дети. У Франческо был лишь один недостаток: он был закоренелый игрок и все свободное время проводил за карточной игрой.

Он не только играл сам: казалось, ему доставляет особое удовольствие втягивать в игру других, заставляя их следовать собственному примеру. Он подстерегал мальчиков и девочек на пути в школу, чужих подмастерьев, отправленных на посылки, и уговаривал их попытать счастья в игре. Более того, он так ослеп от своей страсти, что поговаривали, будто он пристает к уважаемым фарисеям на их пути в храм или обратно и предлагает им присоединиться к его излюбленному развлечению. В конце концов все самые могущественные фарисеи и правители предстали перед Иродом и потребовали наказать Франческо. Но как оказалось, царь и сам не прочь был иной раз поиграть, поэтому он не предпринял никаких серьезных мер к тому, чтобы утихомирить Франческо. Однако еврейские правители продолжали донимать его своими просьбами, и он, наконец, уволил итальянца, приказав ему покинуть Иерусалим и больше никогда не появляться у его стен.

Для Франческо началась новая жизнь. Собрав кружок из нескольких бывших сослуживцев, вышедших в отставку, он стал главарем вооруженной банды, которая занималась тем, что подстерегала путешественников, направлявшихся в священный город. Их основным убежищем была большая пещера у дороги, немного к северу от города Аль-Бире (древний Бирот). Они вовсе не промышляли разбоем и не творили насилия, ни разу не напав на бедного. Схема их действий была предельно проста. Они останавливали путешественников, производивших впечатление состоятельных людей, окружали их и приглашали в пещеру сыграть в карты с Франческо. Странник, как правило, не отваживался отклонить сделанное вооруженными бандитами «любезное» предложение. Картежник вежливо приглашал гостя в пещеру, угощал вином и предлагал поставить на кон все ценности, которые у того были с собой. Если приглашенный выигрывал, его, не грабя, отпускали на все четыре стороны; если проигрывал, ему горячо сочувствовали и умоляли прийти снова и попытать счастья во второй раз.

Так продолжалось долгое время, пока в один прекрасный день часовой на наблюдательном посту не сообщил, что показалась группа пешеходов.

– Если они идут пешком, – сказал предводитель шайки, – то у них, скорее всего, нет ничего ценного, что бы они могли поставить на кон. И все же давайте посмотрим. Сколько их там?

– Тринадцать, – последовал ответ.

– Тринадцать, – задумчиво протянул Франческо. – Какое странное число. Хм, где это мне посчастливилось встретить компанию из тринадцати человек? А, вспомнил! Это было в Капернауме[143]143
  Капернаум – город в Палестине на берегу Тивериадского озера, любимое местопребывание Иисуса Христа. (Примеч. пер.)


[Закрыть], тогда плотник-учитель из Назарета вылечил слугу одного из центурионов нашего легиона. Интересно, неужели это он и его двенадцать учеников идут сюда. Я хочу лично пойти это проверить.

С этими словами он вышел из пещеры и присоединился к часовому на его посту. Скоро путники приблизились настолько, что Франческо смог различить в них Господа Нашего и Его апостолов. Он немедленно созвал своих товарищей и сообщил им, что на этот раз к ним пришел очень хороший человек, пророк, поэтому следует спрятать карты[144]144
  С первого взгляда упоминание карточной игры во времена Ирода кажется анахронизмом, ибо первые записи о распространении этого развлечения в Европе относятся к 1388 г.; во Франции карты появились во время правления Карла VII (1432—1461). Тем не менее некоторые немецкие ученые придерживаются мнения, что карты были изобретены в Китае и попали в Европу через арабов.


[Закрыть] и вообще все, что имеет отношение к греху, потому что эти люди не имеют ничего общего с лицемерами и ханжами из Иерусалима.

Франческо вышел на дорогу, оставив своих соратников готовиться к встрече гостей, и направился к Спасителю и Его товарищам. Подойдя к ним, Франческо стал настаивать, чтобы путники почтили его и его друзей своим присутствием и переждали уже надвигавшуюся ночь, а с нею и непогоду, в их скромном убежище. Приглашение было принято: Иисус и апостолы стали гостями наших преступников, которые делали все возможное, чтобы они чувствовали себя как дома. После ужина все собрались вокруг Учителя и принялись жадно слушать Его благодатные речи. И хотя из Его уст не прозвучало ни слова, которое можно было бы интерпретировать как осуждение их образа жизни, в души разбойников закралось чувство вины. Хозяева уложили гостей спать на своих собственных жестких кроватях, а сами укутались в абаи[145]145
  Абая – черная накидка свободного покроя. (Примеч. пер.)


[Закрыть] и уснули прямо на полу.

В ту ночь была очередь Франческо нести вахту. Неожиданно он обнаружил, что Спаситель так быстро заснул, что не успел хорошо укрыться. Тогда Франческо скинул с себя абаю и укрыл ею Спасителя. Сам же всю ночь ходил взад-вперед, чтобы согреться, но все равно продолжал дрожать от холода. На следующее утро, позавтракав вместе с преступниками, Иисус и Его ученики отправились в путь, а Франческо и еще несколько человек вышли показать им дорогу. Перед уходом Спаситель поблагодарил Франческо и его товарищей за гостеприимство и поинтересовался, может ли Он исполнить какое-нибудь его желание.

– Да, Господи, – ответил Франческо, – и не одно, а четыре.

– Какие это желания? – спросил Иисус.

– Во-первых, – начал Франческо, – я обожаю играть в карты. Прошу Тебя, сделай так, чтобы с кем бы я ни сел за стол, будь то человек или кто-то еще, я бы всегда выигрывал. Во-вторых, если я кого-нибудь попрошу сесть на камень, что лежит у входа в нашу пещеру, сделай так, чтобы этот человек не мог встать без моего разрешения. В-третьих, рядом с пещерой растет лимонное дерево. Так вот, пусть тот, кто на него залезет, не сможет спуститься вниз, покуда я ему не прикажу. И наконец, сделай так, чтобы, в каком бы обличье ни явился Азраэль, готовый забрать мою душу, я бы сумел распознать его и быть готовым к встрече.

Спаситель грустно улыбнулся, выслушав столь необычные желания и промолвил:

– Сын мой, только что ты говорил, как ребенок. Ты был не мудр, но простодушен. И все-таки желания твои будут исполнены. Мало того, я обещаю, что если ты, осознав свою ошибку, решишь отказаться от этих желаний и придумаешь новое, оно также будет исполнено. А теперь прощай.

Прошло много лет. Большинство друзей Франческо покинули его. И вот однажды на дороге показался ангел смерти, переодетый в паломника. Однако Франческо еще издали его узнал и, когда странник подошел к пещере, предложил ему присесть на стоявший у входа камень. Убедившись, что ангел уселся, Франческо закричал: «А я тебя знаю! Ты пришел забрать мою душу или душу одного из моих друзей, но я тебе не позволю! Много лет назад я принимал у себя в пещере Господа Нашего, и Он дал мне власть запретить любому, кто сядет на этот камень, вставать без моего разрешения». Услышав эти слова, ангел попытался подняться, но его словно параличом сковало. Решив, что гневом тут не поможешь, он робко попросил своего тюремщика отпустить его. Франческо согласился отпустить Азраэля, но прежде взял с него торжественную клятву не забирать душу ни у него, ни у одного из его друзей в течение пятнадцати лет.

Когда миновало пятнадцать лет, ангел смерти снова показался в окрестностях той пещеры, где теперь Франческо вел жизнь одинокого праведника. Завидев Азраэля, наш отшельник мигом вбежал в пещеру, бросился на кровать и принялся жалобно стонать, словно в агонии. В этот момент внутрь вошел Азраэль, переодетый монахом.

– Что случилось, сын мой? – спросил он.

– У меня сильный жар, и я умираю от жажды, – услышал он ответ. – Прошу тебя, сорви для меня лимон с лимонного дерева, что растет около пещеры, и смешай его сок с водой, чтобы я смог утолить жажду.

Так как до конца срока, выделенного Азраэлю на то, чтобы забрать душу Франческо, оставалось еще несколько минут, он решил, что это неплохой способ смягчить свою вину за очередной смертельный улов, и полез на дерево. Но лишь только он оказался на ветке, раздался громкий хохот. Азраэль посмотрел вниз и увидел Франческо: это он смеялся от всей души. Ангел попытался было спуститься вниз, но вновь неведомая сила сковала все его члены и он и двинуться не смог, пока Франческо не согласился его отпустить, предварительно взяв обещание, что Азраэль не побеспокоит его еще пятнадцать лет.

Азраэль явился в третий раз, когда истек и этот срок.

– Уж не собираешься ли ты снова сыграть со мной какую-нибудь злую шутку? – спросил он Франческо, ныне седого старца.

– Нет, если ты исполнишь мое желание и позволишь мне взять с собой в тот мир колоду карт, – ответил Франческе.

– А не послужит ли мое разрешение поводом к еще одной свеженькой шутке?

– Нет, я тебе торжественно обещаю, что ничего такого не произойдет, – ответил старик.

Тогда ангел смерти поднялся к райским вратам, у которых сидит святой Петр и пускает внутрь одних праведников, и приказал Франческо постучать в дверь. Он так и сделал, но лишь только врата отворились и привратник увидел, что перед ним стоит отъявленный негодяй, да еще принесший с собой карты, он захлопнул дверь прямо перед его носом.

Пришлось Азраэлю вновь подобрать неприкаянную душу и спуститься к адским вратам, где сидит Иблис, всегда готовый схватить и обречь на вечные муки очередного умершего грешника. Иблис расплылся в довольной улыбке, увидев, кого привел ангел смерти на этот раз: «Ну наконец-то, мой милый! Я и все те, с кем тебе довелось на земле играть в карты, уже давно тебя ждем! Мы просто горим желанием взять у тебя реванш. Ты не давал паломникам посетить Святой город, покуда они не сыграют с тобой партию в карты, так вот теперь я не пущу тебя жариться на раскаленной сковородке, пока ты не сыграешь со мной. Я смотрю, у тебя карты с собой, поэтому приступим прямо сейчас». С этими словами Франческо и дьявол принялись играть, и к удивлению обоих Франческо выиграл. Тогда Сатана настоял, чтобы они испробовали свои силы еще раз, но вновь был побежден. Так они продолжали играть, пока Сатана не потерпел поражение семь раз подряд. Тогда он окончательно вышел из себя и заявил, что не может пустить к себе в ад того, кто хоть в чем-то лучше него, пусть даже это будет карточная игра. Когда Франческо услышал эти слова, в его сердце вновь поселилась надежда. Он вдруг вспомнил обещание Спасителя исполнить еще одно его желание и в надежде, что Он не будет с ним так же жесток, как святой Петр, стал умолять Азраэля, который остановился понаблюдать за игрой, чтобы тот повел его обратно к райским вратам. Пришлось Азраэлю вновь нести несчастную душу ко входу в рай. Они постучались, и, когда святой Петр, открыв дверь и увидев, что к нему опять пришел грешник, снова собирался ее закрыть, душа Франческо рассказала ему о данном Христом обещании исполнить одну ее просьбу. Святой Петр позвал Спасителя. Тот выслушал признание Франческо, сказавшего, что его жизнь была одной сплошной ошибкой, и попросившего пустить его в рай и выбросить подальше колоду карт, и приказал Мару Батрусу[146]146
  Map Батрус – святой Петр.


[Закрыть] впустить грешника. Вот так неисправимый игрок попал в рай.

Следующую историю мне поведал покойный блаженный Григорий IV, патриарх греческой православной Антиохии из Дамаска.