Текст книги "Мифы и легенды Святой земли"

Часть вторая,
в которой собраны легенды и занимательные истории, возможно происходившие на самом деле

I
Баб-аль-Халиль, Яффские ворота в Иерусалиме*

В мусульманской эсхатологии Баб-аль-Халиль – это ворота в Лидде, где Иса ибн Марьям (Иисус, сын Марии)** повергнет Антихриста.

Тем не менее некоторые ученые мусульмане, например Абульфеда и Кемаль-ад-Дин, склонны считать, что это произойдет скорее не в самой Лидде, а в ее окрестностях. Точным местом, где будет повергнут Антихрист (Деджджаль – араб. лит. «самозванец»), считается родник, окруженный небольшим, увенчанным куполом павильоном, который находится на полпути из Лидды в Рамле и носит название Бир-аз-Зейбак, что значит «серебряный ключ».

Прямо у входа, с левой стороны от ворот, находятся две кенотафии[91]91
  Кенотафия (греч. «пустая могила») – надгробный памятник у древних греков и римлян, сооружавшийся усопшему, но не содержавший его тела. Это традиция античного зодчества, примеры сооружения кенотафий существуют и в более поздние времена, например кенотафия воинам, погибшим в Первую мировую войну, установленная в Лондоне. (Примеч. пер.)


[Закрыть], обнесенные железной оградой.

Рядом с кенотафиями и по углам ограды стоят старинные кувшины и оловянные сосуды, лежат старые седла и тому подобные вещи, свидетельствующие о том, что здесь похоронены святые. Существовавшие некогда надписи теперь совсем стерлись, поэтому никто не знает, кто были эти святые. Некоторые полагают, что это могилы двух братьев-архитекторов, руководивших строительством городской стены, которое проходило в самом начале XVI века. Автору приходилось слышать и другое мнение, будто бы эти два монумента были установлены на месте захоронения воинов ислама, живших во времена Навуходоносора (Небухаднеззар)[92]92
  Арабы-мусульмане часто путают Навуходоносора и Тита. Так, например, говорят, что кровь Иоанна Крестителя продолжала бить фонтаном под большим алтарем Иерусалимского храма, пока тот не был разрушен Навуходоносором, и потом не остановилась до тех пор, пока Навуходоносор не убил тысячу евреев.


[Закрыть] или Саладина (Салах-ад-Дин).

Наконец, существует третья версия, согласно которой святой, похороненный в этом месте, был современником Саладина, носившим такое же имя, и охранял ворота в тот момент, когда христиане осадили город.[93]93
  На самом деле осада состоялась не во время жизни Саладина.


[Закрыть]

Когда этот воин пал в бою, его отрубленная голова схватила в зубы ятаган и не давала христианам подойти к городу семь дней и семь ночей.

Рассказывают, что пророк Иеремия, или Озар (Ездра), был знаком с Навуходоносором еще задолго до падения Иерусалима, произошедшего до вавилонского пленения евреев. Это был тощий юноша с головой покрытой струпьями и телом кишащим паразитами. Но Иеремия предсказал, что в будущем его ждет небывалое величие, и получил за это от юноши письмо, которое гарантировало безопасность ему самому и его ближайшим друзьям на случай несчастий, которые, по его же собственному пророчеству, должны были обрушиться на злополучный Бейт-уль-Макдис.

Когда много лет спустя Иеремия узнал, что войска вавилонян уже в пути, он отправился в Рамлу, показал письмо Навуходоносору и потребовал обещанной защиты. Просьба его была удовлетворена, однако, когда пророк принялся умолять завоевателя пощадить также город и храм, тот сказал, что сам Аллах приказал ему их разрушить.

В подтверждение своих слов он предложил Иеремии проследить за полетом трех стрел, пущенных в разных направлениях. Одна стрела полетела на запад, но затем развернулась в противоположном направлении и попала в крышу Иерусалимского храма. Вторая стрела, пущенная на север, развернулась подобным же образом и тоже попала в храм. То же самое произошло и с третьей стрелой, выпущенной на юг. Город и храм были разрушены до самого основания, а золото, составлявшее убранство храма, указом Навуходоносора было отправлено в Рим.

Однако Озар получил от Бога обещание, что ему будет доверена работа по восстановлению Иерусалима.

Как-то раз, проезжая мимо места, где стоял прежде Иерусалим, на осле, нагруженном корзинами с инжиром, и глядя на городские руины, он, сам того не желая, стал сомневаться в том, что восстановить город вообще возможно. Тогда Аллах сделал так, что он уснул на целых сто лет, а проснувшись, увидел, что Иерусалим отстроен заново. Он был густо населен жителями и, судя по всему, пребывал в эпохе своего расцвета.

Умерший ослик Озара ожил: оставшийся от него скелет снова покрылся мясом и кожей и принялся радостно кричать. В знак компенсации за то, что одного из его предков – ослика, не желавшего ввозить на себе в ковчег Иблиса, – незаслуженно избили, ослик Озара попал в рай.

Став свидетелем воскрешения собственного осла, Озар утвердился в мысли, что все, что с ним произошло, случилось наяву и он на самом деле проспал сто лет. Тогда, подчинившись Божественной воле, он вошел в Иерусалим и принялся учить его жителей Закону Аллаха. Точное место, где спал пророк, находится на холме Аль-Эдхемия, расположенном к северу от священного города, и называется «грот Иеремии»***.

В греческих церквах рассказ об Иеремии читают во время службы на 4 ноября – в день памяти падения Иерусалима.

Еврейская устная традиция гласит, что около Баб-аль-Халиль встретил свою смерть известный еврейский поэт, рабби Иуда Галеви (Иехуда ха-Леви, Йехуда ха-Леви)[94]94
  Иуда Галеви – автор многих гимнов, в частности элегий, входящих в литургию Ава девятого, стихотворений на годовщину смерти Моисея, а также в память о разрушении Иерусалима сначала Навуходоносором, а затем, много веков спустя, Титом.


[Закрыть] из Толедо.

С самых юных лет его томило желание посетить Святую землю и священный город Иерусалим, но все время что-то мешало осуществиться его мечте. Наконец, когда он уже был седым стариком, все препятствия, стоявшие на его пути к желанной цели, исчезли. Однако поэту так и не удалось войти в Иерусалим. Когда он подошел к воротам, его так переполнили чувства, что он упал на землю и заплакал. В тот самый момент к городу приближалась группа вооруженных всадников-сарацин. Старик не видел и не слышал их приближения. Всадники неслись с такой скоростью, что прежде, чем кто-либо успел предостеречь старого еврея о грозившей ему опасности, они подъехали к воротам и растоптали его.

Многие православные евреи, живущие в Иерусалиме, верят в то, что внутри воротных столбов замурована мезуза[95]95
  Мезуза (др. – евр. «дверной косяк») – пергаментный свиток в металлическом или деревянном футляре, прикрепленный к дверному косяку в домах ортодоксальных евреев. Мезуза содержит два отрывка из Пятикнижия (Втор., 6: 4—9 и 11: 13—21). Первый из них включает молитву «Шема», исповедание веры. Обычай прикреплять мезузу к дверному косяку восходит к библейскому предписанию: «И напиши их на косяках дома твоего и на воротах твоих». Она помещается на правом (по отношению к входящему) косяке. Благочестивые евреи касаются мезузы пальцами, которые затем целуют. (Примеч. пер.)


[Закрыть] – футляр вроде тех, что прикрепляют к воротам еврейских жилых домов, – помещенная туда рукой Всевышнего. Внутри футляра находится пергамент, содержащий текст, написанный рукой самого Бога. Это священные тексты (Девт. VI: 4—9, XI: 13—21). Именно поэтому многие благочестивые евреи, проходя через Баб-аль-Халиль, с благоговением, храня молчание, касаются воротных столбов, а затем целуют свои пальцы.

II
Кладбище у Биркет-Мамилла*: Джуха

Одно из самых интересных сооружений на этом кладбище – небольшая, увенчанная куполом постройка, возведенная на могиле эмира Аладдина Аиди Гади ибн Абдалла аль-Кабкаби, умершего, как гласит надпись при входе, в 688 году хиджры (1289 н. э.).

Внутри здания находится примечательная кенотафия, которая, если судить по украшающему ее орнаменту, стояла некогда на могиле какого-нибудь выдающегося крестоносца. Это предположение покажется еще более правдоподобным, если верить двум изложенным ниже историям, которые опровергают данные надписи, выгравированные на постройке.

Согласно первой истории, похороненный в этом месте эмир был чернокожим великаном. Однажды, сражаясь с христианами, он одним ударом разрубил надвое своего противника, начиная от самого гребня его шлема.[96]96
  Это чудо боевого искусства приписывают также Годфриду Бульонскому, руководившему Первым крестовым походом.


[Закрыть]

Согласно второй версии, этот мавзолей возведен на могиле человека, благодаря которому Саладин покинул Иерусалим, вырвав его из рук крестоносцев в 1187 году. Если верить дате, указанной на надписи, это произошло во время царствования Бейбара.

Существует и еще одна версия, которая гласит, что на этом месте покоятся останки Джухи – знаменитого шутника, который в крестьянском фольклоре часто смешивается с Абу Нувасом и служит на Востоке аналогом европейского Тиля Уленшпигеля или доктора Хаулигласа. Джухе посвящено много историй, большинство из которых неприлично здесь пересказывать.

Когда Джуха был совсем маленьким, мать послала его на рынок купить немного соли и топленого масла. Она дала Джухе небольшую тарелку для масла, а соль, рассудила женщина, торговец и сам догадается завернуть в бумажный конверт. Войдя в лавку, мальчик протянул торговцу тарелку, попросив положить в нее масла. Когда его заказ был выполнен, Джуха перевернул тарелку вверх дном и попросил лавочника насыпать сверху соли. Вернувшись домой, Джуха протянул матери тарелку со словами:

– Вот соль, мама.

– А где же масло, сынок? – спросила та.

– Вот оно, – отозвался Джуха и снова перевернул тарелку, так что вся соль высыпалась вслед за маслом.

Джуха стал погонщиком ослов, когда стал достаточно взрослым, чтобы самому зарабатывать себе на хлеб. Как-то раз он должен был перегнать двенадцать ослов, груженных землей, в город. Прежде чем тронуться в путь, Джуха решил пересчитать животных. Убедившись, что все ослы на месте, Джуха перегнал их в назначенное место, сгрузил мешки и, усевшись на одно из животных, собирался было отправиться в обратный путь, как вдруг заметил, что одного осла не хватает. Тогда Джуха спустился на землю, выстроил всех ослов в ряд и еще раз пересчитал. К его величайшей радости и облегчению, животных снова было двенадцать. Тогда Джуха опять взобрался на осла и пустился в обратный путь. По дороге он все размышлял, как же так вышло, что он недосчитался одного осла. Тут его словно громом поразило: наверняка во второй раз он просто ошибся при счете. Джуха принялся считать в третий раз. И правда, впереди рядком плелось только одиннадцать ослов. Придя в полное замешательство, Джуха снова спрыгнул на землю и принялся считать. На этот раз все ослы, как по волшебству, вновь были на месте. Не в силах решить таинственную загадку, Джуха продолжал пересчитывать ослов, то взбираясь на одно из животных, то спешиваясь, пока его не застал за этим делом хозяин: озабоченный длительным отсутствием Джухи, он уже принялся его искать. Он-то и решил его проблему, посоветовав своему незадачливому погонщику следовать за животными пешком.

После смерти отца Джуха унаследовал небольшой дом. Испытывая нужду в деньгах, он решил продать его, оставив себе одну двадцать четвертую его часть (кират[97]97
  На Востоке принято все измерять двадцатью четырьмя жиратами. Буквально кират означает дюйм, или одна двадцать четвертая драа, или арабского эля. Отголоски этого употребления можно найти, например, в английском выражении «восемь карат» для обозначения содержания золота в сплаве. Это означает, что в металле из двадцати четырех частей сплава восемь частей составляет золото. На Востоке все состоит из двадцати четырех киратов, или карат. Поэтому больной или его друзья могут поинтересоваться у доктора, на сколько киратов надежды можно рассчитывать в его случае. Говорят, что возможность того, что произойдет то или иное событие, составляет двадцать три кирата. Даже компании разделяют свой капитал на двадцать четыре части и т. д.


[Закрыть]), которую он не хотел отдавать.

Джуха вбил в стену железный гвоздь, чтобы как-то пометить ту часть дома, которая продолжала принадлежать ему, и договорился с новыми хозяевами, что эта часть здания остается в полном его распоряжении.

Первое время новые хозяева жили спокойно. Но вот однажды явился Джуха. В руках у него был мешок чечевицы, который он повесил на гвоздь, не встретив ни малейшего сопротивления со стороны хозяев. Через несколько дней он заявился снова, снял мешок с чечевицей и повесил на его место коробку. И вновь его действия не вызвали никаких возражений. Так Джуха продолжал вешать на гвоздь самые разные предметы, не встречая протеста со стороны хозяев, которые видели, что он лишь использует свое неопровержимое право собственности. Но вот в один прекрасный день на гвозде оказалась дохлая кошка. Хозяева попросили Джуху убрать кошку, когда запах в доме стал невыносимым, однако тот запротестовал. Ни увещевания, ни угрозы – ничто не помогало. Взывать к закону тоже было бесполезно. Видя, что упрямого Джуху ничем не проймешь, новые владельца рады были вернуть ему дом за бесценок. С тех пор на Востоке родилось образное выражение «гвоздь Джухи», соответствующее английскому «белый слон».[98]98
  То есть ненужная вещь. Ср. русск. «как собаке пятая нога». (Примеч. пер.)


[Закрыть]

Однажды Джуха позаимствовал у своего соседа большую медную кастрюлю. На следующий день он вернул ее обратно вместе с другой кастрюлей, совсем новенькой, только поменьше.

– А это еще что? – удивился сосед.

– Ночью твоя кастрюля родила дочь, вот эту кастрюльку, – ответил проказник, и, несмотря на то, что сосед не поверил и все равно пытался вернуть маленькую кастрюлю, тот продолжал настаивать, что «дочь кастрюли» должна принадлежать владельцу ее матери. И вообще, разве не жестоко разлучать родителей и их малых детей?

Ломая голову над тем, что за муха укусила сегодня Джуху, сосед поспорил с ним еще некоторое время, однако, видя, что ничто не помогает, и решив, что бедняга лишился рассудка, согласился удовлетворить его прихоть и взял себе маленькую кастрюлю. К его глубокому разочарованию, причина странного поведения Джухи выяснилась совсем скоро. Не прошло и нескольких дней, как хитрец снова явился и попросил одолжить ему большой и дорогой медный котел. Как только его просьба была удовлетворена, Джуха исчез. Прошло несколько дней, но ни Джухи, ни котла не было. Наконец сосед послал за Джухой и получил следующий ответ: Джуха очень сожалеет, но не может вернуть котел, потому что тот неожиданно умер и его сожрали гиены.

– Что?! – гневно закричал сосед. – Неужели ты думаешь, что я такой идиот, что стану верить в этот бред?

– А как же, мой друг, – возразил Джуха, – чудеса случаются. Ты же дал возможность себя убедить, что твоя кастрюля родила дочь. Почему же тогда ты не веришь, что твой котел, который есть не что иное, как очень большая кастрюля, мог умереть?

Тут соседу пришлось прикусить язык, тем более что при обыске в доме Джухи никакого котла не нашли.

Жители округи решили вместе придумать, как проучить несносного Джуху, устав от бесконечных проделок своего соседа. Им удалось уговорить хитреца отправиться с ними на отдаленную часть побережья. Прибыв на место, они пригрозили утопить его, если он торжественно не поклянется, что оставит свои проказы и станет вместе с ними соль есть.

– Я не могу этого сделать, – ответил прохвост, – потому что я уже заключил соглашение с джиннами и делю соль с ними. Не могу же я нарушить свою клятву только ради того, чтобы угодить вам?

– Отлично, – сказали соседи. – Ты волен сам сделать свой выбор. Мы привяжем тебя к этому дереву и оставим так до полуночи, может быть, к тому времени ты изменишь свое решение и решишь все-таки «есть соль» вместе с нами. Если же нет, мы бросим тебя в воду.

– Делайте что хотите, – пожал плечами Джуха.

Тогда соседи привязали его к дереву и ушли, а Джуха принялся искать способ, как бы освободиться. Радости его не было предела, когда уже перед самым закатом солнца вдалеке показался пастух, гнавший куда-то стадо овец. Джуха окликнул пастуха и попросил развязать его. Когда спаситель поинтересовался у Джухи, за что его наказали, тот ответил, что это произошло потому, что он отказался есть сахар. Пастух сильно удивился, заметив, что сам он большой поклонник сахара. Тогда Джуха предложил ему занять его место. Простодушный пастух, надеясь полакомиться сахаром, согласился. Джуха привязал юношу к дереву после того, как друзья обменялись одеждой и пастух научил проходимца Джуху своему особому кличу, которым он созывал овец, а сам пообещал пригнать стадо к условленной пещере и дожидаться там своего напарника. Он был уверен, что соседи отпустят пастуха, как только выяснится, что он не тот, кто им нужен. Однако надежды его не оправдались. Из-за спешки, свиста ветра, шума волн и того факта, что пастух удивительно точно научился копировать голос Джухи, его враги не догадались, что к дереву привязан другой человек, и, когда несчастный пастух заявил, что хочет поесть сахару, они бросили его в море.

Каково же было их удивление и ужас, когда спустя три дня они увидели, как Джуха весело прошагал по деревне во главе стада отличных овец.[99]99
  «Не последуют они за незнакомцем, но убегут от него, ибо не узнают его голоса» (Св. Иоанн, X: 5).


[Закрыть]

Соседи отважились подойти к нему и поинтересоваться, как ему удалось выбраться из моря и завладеть целым стадом овец. «Я же вам говорил, – отозвался Джуха, – я состою в заговоре с джиннами. Если бы я поел соли с вами, они бы решили, что я предатель, и сделали бы со мной нечто ужасное. А теперь, как видите, они не только спасли меня от смерти, но и дали в придачу вот это стадо милых овец за то, что я сохранил им верность».

Рассказ Джухи произвел на его соседей неизгладимое впечатление. Они попросили у него прощения за то, что поступили с ним столь несправедливо, а потом поинтересовались, каким образом и они могли бы заслужить расположение джиннов. Джуха посоветовал им прыгнуть в море с той самой скалы, с которой они надеялись его утопить, в тот же день недели, в который это произошло с ним. Вскоре после того соседи Джухи исчезли из деревни, и больше никто о них ничего не слышал.

III
Ан-Наби Дауд*

О пророке Давиде и его могиле (Ан-Наби Дауд) в Иерусалиме рассказывают немало легендарных историй, похожих на те, что повествуют о патриархах из Хеврона. Вот несколько примеров:

В эпоху царствования султана Мурада правителем Иерусалима был человек по имени Махмуд-паша. Это был справедливый и честный муж, благоволивший к евреям.

Известно, что в те далекие времена государственный пост мог купить любой человек, у которого были деньги. Случилось так, что один из государственных постов купил у дамасского паши, который обладал полномочиями генерал-губернатора Сирии и Палестины, один скверный араб по имени Ибн Фараж. Он оказался самым настоящим тираном и грабителем и жестоко притеснял иерусалимских евреев. В одну из суббот (2-го числа месяца элул[100]100
  Элул – двенадцатый месяц еврейского священного года и шестой месяц гражданского, обычно совпадающий с периодом август – сентябрь. (Примеч. пер.)


[Закрыть] 5385 года от Сотворения мира, или 1625 года от Р. X.) он ворвался в синагогу во время дневной службы и бросил в тюрьму 15 высокочтимых иудеев.

Пленников не выпускали на волю, пока те не заплатили по 3000 дукатов. Такие случаи происходили нередко, поэтому вскоре евреи совсем обнищали. Многие из них пытались бежать из Иерусалима, однако лишь единицам удавалось прорваться сквозь ряды стражников, специально поставленных для этой цели. Наконец им удалось сообщить султану о том, как обстоят дела в Иерусалиме. Падишах пришел в негодование, услышав это, и 22-го дня месяца кислев[101]101
  Кислев (хаслев) – девятый месяц еврейского священного года и третий месяц гражданского, соответствующий второй половине ноября и первой половине декабря. (Примеч. пер.).


[Закрыть] 5386 года (декабрь 1626 года) приказал дамасскому паше снять с должности ненавистного тирана.

Однако Ибн Фараж смог подкупить не только пашу, но и коменданта крепости. Теперь он свирепствовал, не зная границ, и сотни евреев чахли в темницах, не имея возможности удовлетворить его непомерную жадность.

Однако во вторник, 12-го дня месяца кислев 5387 года от Сотворения мира тиран внезапно бежал. Причина его неожиданного исчезновения состояла вот в чем. Как свидетельствует один из документов, напечатанный через год в Венеции, а также многочисленные записи, сделанные чиновниками еврейской общины, во сне тирану явился почтенный старец, облаченный в пурпурную мантию, который хотел задушить его. Охваченный ужасом, тиран спросил: «Почему?» – и в ответ услышал, что «царь Давид хочет отомстить за своих подопечных». Ибн Фараж долго и смиренно умолял сохранить ему жизнь, и в конце концов такая милость была ему дарована, но лишь с тем условием, что он покинет Иерусалим и Святую землю на рассвете следующего дня.

Другой мусульманин, правитель Иерусалима, будучи на могиле царя Давида, пожелал увидеть саму гробницу, где лежали царские останки. Он вошел в расположенную над ней комнату и принялся рассматривать склеп сквозь образованное в полу отверстие. Неожиданно у него из-за пояса выпал кинжал, украшенный драгоценными камнями, и провалился в склеп. Правитель приказал одному из сопровождающих спуститься по веревке вниз и достать его, не желая расставаться с ценным кинжалом. Этот человек оставался внизу так долго, что остальные не вытерпели и принялись тянуть веревку обратно. К концу было привязано бездыханное тело их товарища. Вторая и третья попытки окончились так же печально. В конце концов разъяренный правитель, который поклялся, что не уйдет без своего драгоценного кинжала, приказал, чтобы сам шейх, охранявший могилу Давида, спустился вниз.

На это шейх сказал, что своими знаками царь Давид ясно дает понять, что он не желает, чтобы магометане подходили к его гробнице. Однако известно, что царь покровительствовал евреям, поэтому он советует паше обратиться со своей просьбой к верховному раввину. За тем немедленно послали. Глава иудеев тут же собрал всю общину и приказал людям соблюдать пост и молиться об избавлении от гнева мусульман, с одной стороны, и царя Давида – с другой, ведь он, согласно их представлениям, был все еще «жив и активен».[102]102
  Данные слова входят в одну из молитв, которую один раз в месяц читают на луну: «Давид, царь Израиля, жив и активен».


[Закрыть]

Три дня он молил о благословении, чтобы нашелся хоть один человек, который бы по своей воле согласился пойти на столь рискованное предприятие. На третий день один еврей вызвался добровольно спуститься в склеп во имя спасения всей общины.

Очистившись душой и телом, он, в присутствии всех высокопоставленных мусульманских чиновников, спустился вниз. Не успел он скрыться в подземелье, как раздался приказ поднять его обратно. Через несколько минут еврей уже стоял перед изумленной толпой целый и невредимый, сжимая в руках злополучный кинжал. По его словам, едва коснувшись ногами пола гробницы, он оказался лицом к лицу с почтенным старцем, облаченным в сияющие одежды. Незнакомец тут же дал ему в руки кинжал и жестом приказал удалиться.

Одна пожилая еврейка, набожная и работящая, имела обыкновение стирать вещи одного из шейхов, служивших у могилы Давида. Как-то раз, когда женщина принесла ему чистое белье, шейх предложил показать ей гробницу Давида, и старушка, полная священного благоговения, последовала за ним. Отворив дверь, шейх впустил ее внутрь и, как только женщина вошла, захлопнул за ней дверь, запер ее на ключ и отправился прямиком к кадию. Получив аудиенцию, шейх сказал, будто еврейка сама проникла в святилище, вход в которое он оставил ненадолго открытым, чтобы проветрить помещение. Став свидетелем подобного святотатства, шейх, по его словам, запер ее внутри и просит теперь публично наказать богохульницу, что станет поучительным примером другим.

Кадий и другие мусульмане тут же отправились к месту погребения пророка. Но когда дверь в гробницу открыли, внутри никого не было. Тогда шейх торжественно поклялся, что видел собственными глазами, что еврейка была в склепе, когда он закрывал дверь.

– Я хорошо ее знаю, – сказал он, – эта женщина работала у меня прачкой.

– Не может быть, чтобы эта женщина была здесь, – послышался голос одного из присутствовавших, – пятнадцать минут назад моя служанка ходила к ней домой и застала ее там за работой.

Судья и его помощники тут же направились в дом старой еврейки. Та и правда была на месте, занятая своей стиркой. На вопрос, где она была целый день, женщина ответила, что находилась дома с самого рассвета.

Кадий, убежденный в ее правоте, обвинил шейха в лжесвидетельстве и приказал жестоко наказать его.

Лишь перед самой смертью старая женщина отважилась рассказать о том, что на самом деле произошло с ней в тот день. Попросив собраться всех старейшин еврейской общины, она призналась, что шейх действительно закрыл ее в темной комнате, однако через некоторое время явился какой-то почтенный старец, чьи великолепные одежды сияли таким ослепительным светом, словно на нем был свинец. Приблизившись к женщине, он произнес: «Не бойся и следуй за мной». Он провел ее по подземному ходу, пролегавшему через самое сердце земли, к какой-то двери. Женщина отворила дверь и оказалась у навозной кучи в Мейдане[103]103
  Местечко Мейдан расположено в еврейском квартале у северовосточного выступа знаменитой горы Сион. Точное место, где пожилая еврейка вышла на поверхность земли, до первой половины 1905 г. было помечено большим восьмиугольным камнем, который ныне исчез.


[Закрыть]. Тут незнакомец приказал ей немедленно отправляться домой и ни при каких обстоятельствах не рассказывать ни одной живой душе о том, что с ней произошло.