Текст книги "Царство костей"

Шарлотта отказывалась принять это.

– Тем не менее, если вы правы, то мы говорим о вирусном носителе, который и распространяет эти прионы. Если мы сможем найти достаточно сильное противовирусное средство, возможно, болезнь удастся остановить.

– Остается лишь надеяться на это. Но даже если мы в этом преуспеем, это все равно не поможет тем, кто уже заражен. Прионы уже сделали свое дело.

Шарлотта поняла, что он прав, с уколом вины посмотрев на Дисанку.

«Я пообещала ей, что обязательно помогу ее ребенку».

– И не забывайте, – добавил Фрэнк, – мы говорим о вирусе, который теоретически может заразить буквально все на своем пути. Он может оказаться где угодно и в ком угодно.

Несмотря на все свои усилия, Шарлотта почувствовала, что поддается отчаянию.

– Похоже, этот вирус настраивает против нас весь остальной мир живой природы… Стремится превратить его в нашего безжалостного врага, в то же самое время загоняя нас в ступор и лишая возможности сопротивляться.

– И это может оказаться лишь самой верхушкой айсберга, – пробормотал Фрэнк.

Нолан резко повернулся к нему.

– Как это так?

Фрэнк покачал головой.

– Все эти гипотезы касаются только белковых шипов на поверхности вируса. Но мы даже не начали рассматривать генетический «двигатель» у него внутри. Эти две тысячи с чем-то генов. В то время как многие из них остаются неизвестными, теперь мы все-таки знаем, что значительная часть из них относится к чему-то гораздо более древнему, чем всё, что встречается в современной жизни.

– Но что еще могут делать эти гены? – спросил Джеймсон.

Фрэнк открыл было рот, будто собираясь дать объяснения, но тут же плотно сжал губы, явно что-то скрывая. Впрочем, Шарлотта не была уверена, что хочет это знать.

Коренастый помощник Фрэнка подтолкнул вирусолога локтем.

– Учитывая то, что тут творится, Фрэнк… Если вы что-то знаете, то, может, вам лучше поделиться своими соображениями. По-моему, у нас больше нет времени на секреты.

Фрэнк внял этому пожеланию.

– Ну… я не уверен. Но там, в университетской лаборатории, из куколки вылупился муравей. То, что вылезло наружу, несло в себе странные изменения. Крылья, зазубренное жало… Я подумал, что эти изменения могли оказаться мутацией, вызванной вирусом. Но, как уже сказал, я не уверен. Я недостаточно много знаю о представителях вида Dorylus, чтобы быть уверенным в своей оценке.

После этого откровения Нолан отвел Нгоя в сторону и о чем-то заговорил с ним настойчивым шепотом.

Плечи Фрэнка поникли.

– Я надеялся, что Бенджи сможет мне в этом помочь, – рассеянно пробормотал он, словно не замечая никого вокруг. – Тогда я знал бы точно.

Услышав знакомое имя, потрясенная Шарлотта подошла ближе и понизила голос:

– Бенджи? Вы хотите сказать, Бенджамин Фрей?

Фрэнк кивнул.

Шарлотта сморгнула, радость так и забурлила в ней. Она представила себе деревню, сметенную с лица земли вертолетными ракетами.

– Он выжил… Как?

Фрэнк попытался объяснить.

– Мы спасли его с плота в разлившейся реке, вместе с…

Но тут он осекся – коренастый ассистент тронул его за локоть. Фрэнк не стал развивать эту тему. Похоже, кое-что все-таки по-прежнему стоило хранить в секрете.

Шарлотта посмотрела на бритоголового помощника, стоящего рядом с Фрэнком, – и вдруг обрела уверенность в том, что здесь происходит нечто большее, чем можно было предположить на первый взгляд.

К счастью, этот короткий обмен репликами и взглядами остался незамеченным их похитителями. Нолан все еще склонял голову к Нгою, обсуждая какой-то вопрос – который, похоже, вызывал у главного врача сильное раздражение.

– Просто покажите им! – наконец рявкнул Нолан, опять выпрямляясь.

– Показать нам что? – спросил Фрэнк.

Вместе с Нгоем Нолан направился к выходу из отделения, явно ожидая, что все последуют за ним.

– Будет лучше, если вы увидите все это собственными глазами.

18:22

Монк держался в хвосте группы, когда все выходили из ангара.

«Куда этот урод нас тащит?»

Он как можно незаметней продолжал изучать обстановку. Всякий раз, оказавшись за пределами четырех стен, изо всех сил старался получить представление о местности. Запоминал здания, пытался оценить приблизительное количество патрулей. И уже вычислил, в какой из построек находится оружейная. За зарешеченными воротами ее ограды под усиленной охраной хранились штабеля ящиков с оружием и боеприпасами. Еще одно сооружение из бетонных блоков было увешано антеннами и спутниковыми тарелками – наверняка коммуникационный центр этого аванпоста.

К несчастью, сейчас, когда солнце село, ничего особо разглядеть не удалось. Обстановку обозначала лишь россыпь редких огней. В самом центре площади полыхал костер, на фоне языков пламени которого вырисовывались силуэты нескольких вооруженных людей. Очевидно, их похитители хотели, чтобы это место выглядело с воздуха как какая-нибудь невинная охотничья база. Даже ряды генераторов, издававших постоянный гул, были скрыты под пологом леса.

Монк потер свой протез. Он многим рисковал, чтобы попасть в плен вместе с Фрэнком, надеясь оставить для «Сигмы» цепочку электронных хлебных крошек, по которым на них можно было бы выйти. Но не знал, насколько это удалось.

С особым подозрением Коккалис отнесся к деревянному столбу, который заметил еще с воздуха возле прибрежного пирса, прямо перед посадкой. Похожее на корону скопление прямоугольных пластин, венчавшее столб, очень напоминало набор антенн для постановки радиопомех.

На данный момент Монку приходилось исходить из того, что придется действовать в одиночку. Различные стратегии одна за другой прокручивались в его голове, но все они заканчивались тем, что в итоге его поймают. Даже если ему и остальным удастся сбежать и пересечь реку, впереди оставались еще мили и мили непроходимых джунглей.

Но похитители, по крайней мере, оставили ему протез. Монк мог казаться совершенно беспомощным в своей голубой униформе, но у него все еще имелись кое-какие взрывные сюрпризы, скрытые от посторонних глаз. Под его синтетической ладонью был упрятан заряд «си-четыре»[74]74
  С4 – разновидность пластичной взрывчатки.


[Закрыть], подсоединенный к электронному активатору. Но это, как говорится, было средством последней инстанции. У Монка имелся всего один заряд, и тот погубил бы его протез, не оставив ему никакой надежды сообщить о своем местоположении.

«Пожалуй, пока что лучше воздержаться от резких движений».

Наконец добравшись до шлакоблочного строения, Нолан провел их всех через дверь. Монк настороженно присматривал за конголезским военным, который все еще конвоировал их. Этот тип последовал за ними и в помещение, в котором, судя по всему, содержались животные. По стенам с обеих сторон возвышались клетки из нержавеющей стали. Возбужденно щебечущие птицы отчаянно бились о стальную сетку. Визжали обезьяны. Слышалось яростное рычание какого-то крупного хищника. В помещении без окон царила оглушительная какофония. Но еще хуже была едкая вонь мочи и фекалий.

Шарлотта, оказавшаяся рядом с Монком, прикрыла ладонью рот и нос – не исключено, что не столько из-за вони, сколько от потрясения. Нолан подвел их к стальной двери, которая вела в заднюю часть питомника.

– Давайте сюда! – крикнул он.

Де Костер поднял засов, открывая дверь. Все поспешили переступить порог, чтобы спастись от шума и зловония. В следующем помещении имелась только одна клетка – скорее загон, занимающий всю его заднюю часть. Прочные стальные прутья тянулись от бетонного пола до самого потолка. В дальнем конце загона притаилась какая-то темная фигура, которая сразу же отпрянула подальше от света, льющегося сквозь открытую дверь.

Нгой подошел к настенному выключателю и щелкнул им. Над головами ярко загорелась светодиодная лампа, открывая обитателя клетки.

Шарлотта ахнула, а Фрэнк непроизвольно чертыхнулся.

Огромная кошка – не меньше двухсот фунтов весом – с диким шипением присела на задние лапы, выгнув дугой спину и вздыбив шерсть. Хвост ее хлестал по сторонам. Зверь напоминал ягуара или, может, гепарда, но был полосатым, а не пятнистым.

Даже при ярком свете казалось, что его мех, словно клубящийся при каждом сокращении мышц, окутывает тьма. Но страшнее всего были клыки, торчащие далеко вниз из оскаленной пасти, словно у доисторического саблезубого тигра.

– Что это? – едва сумела выговорить Шарлотта.

– Хороший вопрос, – признал Нолан.

Метнувшись на звук их голосов, тварь врезалась в решетку и отлетела назад. Толстые лапы с крючковатыми черными когтями, которые только что отчаянно пытались дотянуться до них, проехались по шершавому бетону пола, оставляя за собой мокрый багровый след. Сначала Монк подумал, что лапы существа кровоточат, но де Костер избавил его от этого заблуждения.

– Держитесь подальше! В этих когтях яд. Нейротоксин. Вроде того, что содержится в яде свиноголовых гадюк. Мы выяснили это на собственном горьком опыте.

Хотя Фрэнк, наоборот, придвинулся ближе к решетке, склонив голову набок.

– Этот зверь заражен вирусом?

– Совершенно верно, – подтвердил Нолан. – В прошлом месяце его поймала в ловушку группа наших охотников. Я разослал по окрестностям несколько подобных групп, чтобы попытаться определить, насколько значительная часть территории джунглей могла подвергнуться заражению. Это далеко не первое подобное отклонение, с которым нам довелось столкнуться. Так что ваше беспокойство относительно того вылупившегося муравья было вполне оправданным.

Фрэнк мотнул головой на невиданного представителя семейства кошачьих.

– Какой у него возраст?

Вопрос был странный, учитывая то, с чем они имели дело, но Нолан понимающе кивнул.

– По нашим прикидкам, зверь максимум годовалый.

– Таким образом, он, скорее всего, был заражен внутриутробно, подвергнувшись изменениям в ходе эмбрионального развития.

– Как та куколка муравья, – вставил Монк.

Джеймсон держался поближе к двери.

– И все-таки: что это, черт возьми, такое?

– Генетически это гепард, – ответил Нолан, подтверждая первоначальную догадку Монка. – По крайней мере, на девяносто девять и восемь десятых процента.

– Итак, что-то изменило эти остальные две десятых процента, – задумчиво произнес Фрэнк.

Монк знал, что все они подозревали наличие вируса, но тем не менее искренне изумился тому, как такая крошечная разница могла привести к появлению подобного зверя. С другой стороны, разница между ДНК человека и шимпанзе составляет менее одного процента…

Шарлотта придвинулась ближе к Фрэнку.

– Разве такое возможно? Случайные генетические мутации должны были привести к чему-то чудовищно уродливому, а не к появлению столь идеальной машины для убийства.

– А кто сказал, что изменения были случайными? – возразил Фрэнк. – Если генетические исследования Нгоя верны, то этот вирус несет в себе гены, восходящие к самым истокам нашей эволюционной истории. Большинство из которых – как и в случае со многими гигантскими вирусами – мы никогда раньше не встречали. Вирус, должно быть, как-то сумел настолько отточить свой генетический механизм, что добился идеального сопряжения фрагментов собственного генома с последовательностями ДНК других видов. Разобрался, что с чем сочетается. Какие ключи подходят к каким замкам.

– И, наверное, как взломать и все остальное, – добавил Монк.

Фрэнк кивнул.

– С каждым поколением мы все больше проникаемся уверенностью, будто понимаем механизм эволюционных изменений. И все же сюрпризов и исключений предостаточно. Конечно, многие видовые изменения происходят постепенно, по одному крошечному шагу за раз. Шея жирафа становится немного длиннее. У мухоловки меняется форма клюва… Но есть и такие случаи, когда, по-видимому, нет какой-то золотой середины. Когда значительные изменения происходят спонтанно, с чистого листа, а новый вид создается одним быстрым скачком. Многое в этой области еще остается неизвестным или плохо изученным. И никакой великой обобщающей теории эволюции не существует и по сей день.

Монк вспомнил, как Фрэнк высказывал свою веру в «теорию вирусного мира», заключающуюся в том, что вирусы могли являться отнюдь не продуктом дегенерации живых клеток, а чем-то гораздо более древним – не исключено, что и предшественниками современных животных и растений. Он даже выдвигал гипотезу о том, что вирусы могут быть самими двигателями эволюции.

«Уж не это ли демонстрирует этот вирус?»

Все взгляды были устремлены на Фрэнка – даже чудовищная кошка в клетке уставилась на него. Тот наконец опустил плечи, словно придавленный всеобщим вниманием.

– Я не знаю, – наконец признался он. – На данный момент это всего лишь предположение. Но одно могу сказать с абсолютной уверенностью.

– И что же? – спросила Шарлотта.

Фрэнк не отрывал взгляда от зверя за решеткой.

– Никому не стоит соваться в эти джунгли.

15

24 апреля, 18:55 по центральноафриканскому времени

Провинция Чопо, Демократическая Республика Конго

Грей боролся с рулем огромного вездехода, который подпрыгивал и трясся на грязной, заросшей бурьяном дороге в джунглях. Двойные лучи фар пронзали темную дорогу впереди.

Транспортом – вездеходом «Шатун» российского производства – они разжились у конголезских военных, которые заняли разоренный ооновский лагерь. Это был идеальный покоритель джунглей, больше похожий на двухтонный трактор, чем на обычный внедорожник. Сравнительно узкая машина возвышалась на четырех огромных колесах практически в рост человека.

«Шатун» мог запросто преодолевать высокие препятствия и даже плавать на своих гигантских шинах, загребая воду их зубастыми протекторами. Управлялась машина за счет гидропривода переломной рамы, шарнирно соединяющей между собой передний и задний отсеки кузова, что позволяло ей вписываться в крутые повороты и разворачиваться практически на месте.

– Далеко еще? – крикнул Грей, перекрывая рев дизельного двигателя.

Приподнявшись с пассажирского сиденья, Фарайи высунулся в проем откинутого вперед ветрового стекла. Присмотрелся, затем опять плюхнулся обратно.

– Недалеко, – заключил он.

Грей с трудом удержался, чтобы не закатить глаза. Это был стандартный ответ парня на протяжении последних нескольких миль. Они выехали из лагеря по этой дороге в джунглях четыре часа назад. И хотя максимальная скорость вездехода составляла больше тридцати миль в час, Грей так и не приблизился к этому пределу из-за труднопроходимой местности. И все же к этому времени они должны уже были находиться в добрых шестидесяти милях от лагеря.

После еще одной мучительной мили в ночи Фарайи вдруг резко выпрямился и ткнул пальцем вперед.

– Ни хуко! Вон там, вон там!

Грей, прищурившись, обвел взглядом раскинувшиеся по обеим сторонам джунгли. Подпрыгивающие и мотающиеся во все стороны лучи фар не высвечивали ничего, кроме непроницаемых темных стен. Он сбросил газ, и вездеход пополз еле-еле.

Фарайи махнул в сторону небольшого просвета в лесу впереди.

– Это та дорога к озеру, которую мы ищем? – уточнил Грей. – Ты уверен?

Парень энергично закивал.

– Ндийо!

Ковальски наклонился вперед с заднего сиденья, которое делил с аспирантом-биологом Бенджи Фреем. В ходе поездки здоровяк то и дело задремывал, но так ни разу и не ослабил хватки на своем оружии от УППОНИР – плосконосом «Сюрикене». У Грея в наплечной кобуре пристроился его собственный ствол – здоровенный «КелТек P50». Полуавтоматический пистолет длиной пятнадцать дюймов вмещал пятьдесят патронов и был способен пробить бронежилет с расстояния двухсот ярдов.

Когда они подъехали к месту, на которое указывал мальчишка, Ковальски насупился.

– Это вообще не похоже на дорогу… Сплошной бурелом.

Грей не мог с этим не согласиться. Если б не Фарайи, он запросто пропустил бы просвет между двумя высокими пальмами. Колея совсем заросла, в густой растительности не проглядывало даже пешеходной тропинки. Похоже, что здесь уже целую вечность никто не проходил. Впрочем, эти джунгли разрастались с просто-таки невероятной скоростью, быстро заполняя пустое место в конкуренции за жизненные ресурсы.

– Вот сюда, – настаивал Фарайи.

Грею пришлось поверить парню на слово. У него даже не было спутникового навигатора, чтобы сориентироваться. Сразу после выезда из лагеря он остановился и отключил GPS-систему машины, чтобы их нельзя было отследить. Учитывая уровень коррупции в этих краях, нельзя было полагаться на то, что кто-то из военных не предупредит врага.

Вновь включив передачу, Грей резко свернул на боковую дорожку. Гигантские шины без труда преодолевали разросшийся подлесок. Тем не менее темп продвижения сразу же замедлился – шатающийся во все стороны вездеход едва полз, поскольку путь впереди все больше сужался. В одном месте нависшие прямо над дорогой сучья двух гигантских кедров соскоблили изрядную часть краски с бортов машины.

– Надеюсь, ты не рассчитывал вернуть депозит, когда брал эту тачку напрокат, – пробурчал Ковальски с заднего сиденья, оглядываясь через плечо.

Грея ничуть не задевали замечания громоздящегося в заднем отсеке здоровяка – даже вонь от тлеющего у того в зубах огрызка сигары. Он хотел, чтобы все смотрели вперед. Хотя фары кое-как освещали обстановку по курсу, дорогу становилось все труднее и труднее различить. Вскоре заросшая тропа была уже практически неотличима от окружающих джунглей.

Однако Фарайи заверил их, что они на верном пути.

Бенджи тоже протиснулся вперед. Его веки быстро заморгали в нервном тике.

– Может, стоит остановиться и подождать рассвета? Чтобы окончательно не заблудиться в темноте.

На протяжении всего путешествия биолог настороженно наблюдал за джунглями. Грей хорошо понимал опасения молодого человека. Кому, как не Бенджи, следовало тревожиться касательно того, что скрывалось в этом лесу, особенно после событий прошлой ночи – нападения стаи бабуинов и последовавших за ним хаоса и кровопролития.

– Нужно продолжать движение, – сказал Грей. – На этот район должна обрушиться еще одна серия гроз. Не хватало еще увязнуть, если дождь польет не на шутку.

У коммандера имелись и другие причины для спешки. Любая задержка в их поисках по маршруту, намеченному преподобным Шеппардом, означала бы гибель большего числа людей. Кроме того, Грей ни на секунду не забывал про неведомого врага, пытающегося препятствовать их усилиям.

Поскольку ничего другого не оставалось, он упорно вел вездеход сквозь ночь. По мере их продвижения лес вокруг них просыпался. В лучах фар порхали десятки летучих мышей. Что-то большое – судя по всему, кабан – промчалось через кустарник впереди и исчезло в темноте. Сквозь рокот дизельного двигателя вездехода до них доносились резкие взвизги и жутковатый вой.

Наконец Фарайи подался вперед и опустил ветровое стекло обратно на место, наглухо закрыв кабину.

– Давно пора, – проворчал Ковальски.

Грей с трудом выбирал дорогу. Они уже пересекли с десяток разлившихся ручьев и теперь пробирались по какой-то болотистой местности. Он еще раз взвесил сложность предстоящей задачи – проследить исторический маршрут Уильяма Шеппарда до какого-то затерянного царства, которое местные племена считали про`клятым. Это казалось совершенно невыполнимым делом. Бассейн Конго с его джунглями и саваннами занимал больше миллиона квадратных миль – грубо говоря, половину континентальной части Соединенных Штатов. Что-нибудь спрятать тут можно было запросто, а вот найти…

Коммандер припомнил последнюю фотографию Шеппарда, которая изображала пару увитых вьюнками колонн по бокам от темной трещины в поросшем лесом утесе. Представил себе два слова, нацарапанные на обороте, – Mfupa Ufalme. «Царство костей».

С каждой пройденной милей его беспокойство лишь росло.

«Даже если мы найдем это место, даст ли оно какие-нибудь ответы?»

Грей поймал себя на том, что все сильнее прижимает педаль акселератора к полу, ускоряя темп. Машина гремела и поскрипывала. В какой-то момент огромный серый варан, длиной около семи футов, умчался с их пути, свирепо оглядываясь на вездеход. Выглядело это существо каким-то доисторическим ящером, напомнив Грею о древности этого леса. Они словно возвращались назад во времени.

Вдруг Фарайи потянулся и схватил его за руку.

– Окапи зива!

Парнишка указывал на далекий отблеск лунного света на воде. Поначалу Грей подумал, что это очередной ручей. Но по мере того, как они подъезжали ближе, темное зеркало становилось все шире и ярче. Вода уходила далеко в окружающий лес, поблескивая между деревьями. Недавние муссоны, должно быть, вывели озеро из берегов.

Приближаясь к кромке воды, Грей замедлил ход. Первоначально он ожидал увидеть не более чем большой пруд, но озеро занимало десятки акров. Над его плоской поверхностью витал туман из мошек и комаров. При их появлении в озеро плюхнулся целый батальон лягушек. Огромная белая цапля вылетела из своего гнезда в камышах и медленно проскользила над водой.

– Это то самое место? – спросил Ковальски.

Фарайи кивнул:

– Окапи зива.

Бенджи подался вперед.

– Такое большое… С чего мы вообще начнем поиск? Это может занять у нас несколько дней.

Грей понимал, что биолог прав. Оставив двигатель вездехода работать на холостом ходу, он вытащил пачку из семи фотографий, теперь защищенных водонепроницаемым чехлом. Вынул самый верхний снимок и сравнил озеро на фотографии с видом перед собой, выискивая характерные ориентиры, которые могли бы подтвердить, что это действительно одно и то же место. На старой фотографии на краю озера возвышался большой камень. Похожая по форме и размерам скала торчала из затопленного озера неподалеку от северного берега.

«Фарайи прав. Это определенно то самое место».

Грей перевернул картинку и еще раз изучил изображение окапи на краю озера, сознавая, что рисунок тут неспроста.

Нахмурился, не в силах понять его значение. И все же Шеппард наверняка привел их к этому озеру не просто так. Но что же тут может быть зашифровано? Пирс подозревал, что ответ находится за пределами его возможностей. Оставалось надеяться лишь на помощь со стороны.

Он полуобернулся на сиденье.

– Фарайи, преподобный Шеппард подбирал свои подсказки в расчете на ваших людей. – Поднял фотографию повыше. – Этот рисунок тебе о чем-нибудь говорит? Есть ли тут какой-то намек на то, где нам искать его следующую подсказку?

Фарайи прикусил нижнюю губу и, прищурившись, посмотрел на рисунок. И в конце концов лишь беспомощно пожал плечами и пристыженно опустил глаза.

– Наверное, Воко знал больше. Но не я.

Грей понимал, какой груз лег на плечи мальчишки. Потеря наставника явно подорвала его уверенность в себе.

И все же он, Грей, отказывался сдаваться. Изображение окапи помогло вычислить это озеро, известное только бакуба. Именно здесь племя некогда охотилось на этого редкого теперь представителя семейства жирафовых. Рисунок изображал даже цепочку на задней ноге окапи, что указывало на его поимку.

Постукивая пальцем по этой цепочке, Грей прикрыл глаза. Попытался разгадать намерение Шеппарда, нарисовавшего ее. Представил себе, как племя охотится и ловит одного из окапи, как они сажают его на цепь, но где это могло происходить?

И тут внезапно понял.

Открыв глаза, он пристально посмотрел на Фарайи.

– А не было ли у вашего народа здесь лагеря? Где-нибудь на берегу, где они регулярно останавливались? Куда они могли доставлять каких-нибудь животных, которых поймали или убили?

Фарайи кивнул. Повернулся и указал вдоль изгиба южного берега – туда, где в широкую озерную бухту впадал извилистый ручей.

– Обычно лагерь разбивали вон там. Хорошая рыбалка и охота. Очень удобно.

«Это должно быть то самое место».

Грей обернулся к остальным.

– Тогда начнем наши поиски оттуда.

Он вновь тронул вездеход с места. И вместо того, чтобы следовать длинному изгибу затопленной береговой линии, закатил его прямо в воду и, продираясь сквозь заросли тростника, двинулся по озерной отмели. Огромные шины уверенно цеплялись за илистое дно озера, а там, где этого не происходило, зубастые протекторы превращали шины в гребные колеса. Им не потребовалось много времени, чтобы добраться до бухты, подпитываемой ручьем.

Когда Грей снова выкатил машину на берег, Фарайи указал вперед на небольшую поляну, поросшую папоротником. Из подлеска здесь торчали обрубленные пни. Пирс также заметил три выложенных камнями круга – вероятно, отмечающих старые кострища.

– Лагерь бакуба всегда был здесь, – подтвердил Фарайи.

Загнав вездеход на поляну, Грей остановил его. Затем повернулся к остальным.

– Сейчас мы разделимся на две группы и обыщем местность. Я возьму с собой Фарайи. Ковальски, ты пойдешь с Бенджи.

Ковальски с сомнением покосился на биолога, после чего опять повернулся к Грею.

– А что мы вообще ищем?

– Сам не знаю. Что-нибудь подозрительное или выбивающееся из общей картины. Шеппард наверняка привел нас сюда не просто так.

Все выбрались из вездехода и размяли ноги. Путешественников сразу же окружили тучи комаров. Грей помахал фотографией в руке, чтобы удержать их на расстоянии, затем еще раз поднес ее к глазам. С этой позиции камень в озере полностью соответствовал виду, открывающемуся от машины. Это подтверждало, что сто лет назад Шеппард сделал этот снимок именно в охотничьем лагере бакуба.

Убедившись, что они ищут в нужном месте, Грей подозвал остальных.

– Давайте приступим.

Две маленькие группы двинулись в противоположных направлениях от вездехода, принявшись обыскивать отведенные им половины поляны. Кольца из камней и вправду оказались старыми кострищами, покрытыми толстыми слоями пепла. Повсюду был разбросан всякий лагерный хлам: помятая жестяная кружка, заплесневелый моток веревки, череп антилопы со сломанными рогами, даже россыпь старых гильз, указывающих на то, что с некоторых пор охотники бакуба не ограничивались одними стрелами и копьями.

Шаря глазами по сторонам, Грей пытался представить, как могло выглядеть это место, когда здесь целыми стадами бродили окапи, ныне находящиеся под угрозой исчезновения, а племя жило в бо`льшей гармонии с окрестными джунглями.

Поиски постепенно распространялись от центра поляны к окружающим ее деревьям. Добравшись до края леса, Пирс вытащил вторую фотографию, сделанную Шеппардом и датированную тремя днями позже первой. Изучил изображенное на ней в лунном свете, надеясь, что обстановка заброшенного лагеря добавит ей смысла. Шеппард в белом колониальным костюме – не хватало лишь обычного тропического шлема – стоял перед группой туземцев, которые опустились на колени, словно во время молитвы. Это впечатление еще больше усиливалось тем, что было начертано на обороте. Грей перевернул фото. Там был нарисован крест, установленный на вершине холма, к которой поднималась зигзагообразная тропинка.

Он уже показывал фотографию и рисунок Фарайи, но мальчишка лишь виновато покачал головой. Тем не менее это еще больше укрепило веру Грея в то, что Шеппард наверняка оставил на озере какую-то подсказку, которая поможет им добраться до следующего места, изображенного на втором снимке.

С усиливающимися в равной мере уверенностью и разочарованием Пирс продолжил свои поиски вдоль края поляны. Всех донимали комары. Хор квакающих лягушек словно высмеивал их усилия. Летучие мыши пикировали на незваных гостей, бомбардируя их ультразвуком, от которого звенело в ушах. С каждым шагом грязь все глубже засасывала ботинки. Паркая влага, повисшая в воздухе, приклеила одежду к телу.

Не добившись успеха, Грей начал уже отчаиваться, все чаще задаваясь вопросом, не окажутся ли их поиски совершенно бесплодными. Даже если Шеппард и оставил некогда какую-то зацепку, от нее её уже давным-давно могло ничего не остаться.

И тут негромкий вскрик вдруг отвлек Грея от его горестных дум. Выхватив свой «КелТек», он повел им по сторонам. Как оказалось, Бенджи на противоположной стороне поляны рухнул вниз лицом прямо в траву, торчащую из жидкой грязи.

Ковальски бросился к нему.

Грей держал оружие наготове.

– С ним все в порядке? – крикнул он.

– Похоже, он запутался в собственных ногах. – Ковальски протянул было руку, чтобы помочь Бенджи подняться, но его предложение было отвергнуто.

Перекатившись на другой бок, биолог принялся рыться в траве, усыпанной прелыми листьями. Наконец сел повыше и обеими руками приподнял перед собой что-то длинное и грязное. Кое-как протер его, обнажив отрезок толстых серебристых звеньев.

Это была цепь.

19:34

Бенджи отступил назад, чтобы позволить остальным осмотреть свою находку. И хотя ему вроде полагалось бы гордиться своим открытием, щеки его горели от смущения. Он чувствовал себя очень неловко из-за того, что не смотрел себе под ноги и что поднял крик, словно его собственная мать, вдруг увидевшая на кухне мышь.

Бенджи крепко обхватил себя руками за грудь, используя этот прием, чтобы успокоиться. Несмотря на лишь незначительную степень аутизма, ему все еще приходилось сталкиваться с тем, что для подавления резкого всплеска эмоций требовалось время. Он сделал глубокий вдох, как учили. Наконец натужно сглотнул и ослабил захват.

Тут Ковальски хлопнул его по плечу – да так, что у него едва не подкосились ноги.

– Молодчина, малыш!

Бенджи кивнул и отступил подальше, чтобы здоровяк не поблагодарил его еще раз.

Грей проследил за цепью до того места, где она была обмотана вокруг ствола красного кедра. Звенья ее кое-где почти утонули в толстой коре. Это доказывало, что цепь была очень старой, прикрепленной здесь еще в какие-то незапамятные времена.

Коммандер приподнял вылезший из земли отрезок и осмотрел по всей длине, а затем глянул на своего здоровенного напарника.

– Ковальски, помоги-ка… Это должно куда-то привести.

Они вдвоем принялись извлекать тяжелую цепь из-под двухвекового слоя перегноя и грязи. Несмотря на рыхлую почву, все равно потребовалось немало кряхтения и рывков, прежде чем она стала понемногу вылезать на поверхность, звено за звеном.

Бенджи оставил их заниматься этим делом, наконец вспомнив, что именно отвлекло его перед позорным падением. Он шел, не отрывая глаз от танцующего полета гигантского мотылька. Бенджи вообще испытывал особую привязанность к мотылькам и бабочкам – как по причине их красоты, так и удивительных методов адаптации, что вызывало у него любопытство в связи с его собственными исследованиями, касающимися влияния стрессогенных факторов окружающей среды на наследуемые признаки. Этот мотылек, судя по всему, принадлежал к виду Holocerina angulate. Размах его крыльев с огненными краями достигал семи или даже восьми дюймов, причем Бенджи считал, что эта особь выросла еще лишь наполовину. Кроме того, брюшко у нее было радужно-лазурного цвета и словно светилось в темноте, хотя этот эффект, очевидно, был вызван светом его фонарика, отражавшимся от хитинового панциря.

Он снова поискал мотылька на опушке леса, но тот давно исчез.