Текст книги "Капитуляция"

– Обычно у разбойников ееть какое-то логово в той местности, где они орудуют, – заметил Лукас. – Как вы полагаете, разбойник – кто-то из местных?

Викарий покачал головой, пожалуй, чересчур поспешно и еще больше смутился.

– Нет, нет! Может быть, кто-то случайно попал в наши края. Не удивлюсь, если выяснится, что этот малый уже исчез. При его ремесле, знаете ли, требуется часто менять места. – Решив, что ему удалось сохранить непринужденный тон светской беседы, викарий вернулся к делам:

– Послушайте, Стоунвейл. Я не хотел бы показаться вам навязчивым, но что вы собираетесь сеять в этом году? Я прожил здесь уже немало лет и могу посоветовать вам, что хорошо примется в наших краях.

Миссис Ворт туг же захлопотала:

– Дорогой мой, я уверена, когда милорд захочет услышать твой совет, он сам нам об этом скажет.

– Да-да, разумеется. – Румянец на щеках викария стал уже темно-багровым. – Прошу прощения. Я, знаете ли, увлекаюсь садоводством и даже воображаю себя знатоком!

Лукас заинтересованно вскинул голову:

– В самом деле, сэр?

Викарий снова откашлялся, но он явно приободрился:

– Могу похвастать: я опубликовал пару статей в «Успехах ботаники». А сейчас работаю над книгой о садовых цветах.

– Что вы думаете о гречихе? – деловито осведомился Лукас. Все следы вежливой скуки мгновенно исчезли с его лица.

– Отменный корм для скота. Ее можно выращивать на плохой почве, а на основных землях я бы советовал посеять пшеницу, овес и рожь.

– Я слышал, в неурожайные годы фечиху едят и люди.

– Только на континенте. Вряд ли вы заставите англичанина есть ее, разве что он будет умирать с голоду.

– Ясно. В последнее время я много слышал о мергеле. На ваш взгляд, как удобрение он превосходит навоз? – задал следующий вопрос Лукас.

– Я занимался исследованиями в данной области, – откликнулся викарий, сияя от удовольствия. – Попробовал мергель на розах моей жены. А также торф и рыбные отходы. Я вел подробный дневник. Хотите ознакомиться с результатами?

– Разумеется. – Лукас поднялся. – Думаю, нам имеет смысл перейти в библиотеку. Там у меня и карта имения под рукой. – Опомнившись, он повернулся к Виктории:

– С твоего разрешения, дорогая?

– Конечно.

– Идемте, викарий. Нам надо немедленно обсудить некоторые вопросы. Что касается навоза, у него есть свои преимущества – во-первых, всегда есть запас.

– Верно. А если этот запас иссякнет, можно заказать из Лондона. Как вы понимаете, в Лондоне тысячи лошадей и их владельцы только рады избавиться от навоза. Знакома ли вам книга Хамфри Лэви «Основы сельскохозяйственной химии»?

– Нет, – ответил Лукас, – но я получил экземпляр «Сельского хозяйства Йоркшира» Маршалла. Маршалл всецело выступает за мергель.

– Согласен, это хорошее удобрение. Если хотите, я дам вам книгу, Лэви. Он предлагает чисто научный подход к проблеме удобрения. Полагаю, вас заинтересуют его изыскания.

– Несомненно, – отвечал Лукас.

И мужчины, погрузившись в беседу, дружно покинули гостиную.

Виктория глянула на свою гостью:

– Хотите еще чаю, миссис Ворт?

– Спасибо, миледи. – Жена викария виновато подняла глаза на графиню:

– Прошу вас, не сердитесь на моего мужа. Боюсь, он слишком увлечен своими изысканиями в области садоводства и сельского хозяйства.

Виктория улыбнулась:

– Поверьте мне, он нашел себе хорошего собеседника. В последнее время мой муж тоже заинтересовался вопросами хозяйства. Да вы и сами, наверное, заметили.

Миссис Ворт немного успокоилась. Она улыбнулась ей в ответ обаятельнейшей улыбкой:

– Да, конечно. Подумать только, они говорили о навозе при дамах. Что поделать, такова деревенская жизнь.

– Она немногим отличается от жизни в доме моей тети Клео. Моя тетя обожает научные изыскания, и, боюсь, я последовала ее примеру. Я очень люблю подобные обсуждения.

Маленькая жена викария просияла от радости:

– Быть может, вам и лорду Стоунвейлу интересно будет посетить одно из заседаний нашего местного Общества интересных исследований? Мы собираемся по понедельникам днем у нас дома. Должна вам сказать, приходит довольно много людей. – Тут бедняжка покраснела и снова запнулась. – Конечно, для вас эти собрания не так уж привлекательны, не сомневаюсь: в Лондоне вы давно опередили нас.

– Вовсе нет. Я так рада, что вы пригласили меня в ваше общество. Непременно приду в ближайший понедельник.

Улыбка вновь заиграла на лице миссис Ворт.

– Как вы добры. Я предупрежу всех наших друзей.

– Я поняла, вы любите розы, миссис Ворт?

Миссис Ворт просияла и застенчиво ответила:

– Признаться, я обожаю розы.

– Я бы очень хотела посоветоваться с вами, как нам оживить сад в Стоунвейле. Я не могу жить без настоящего сада, а у Лукаса хватает проблем с землей, ему некогда помочь мне. Может быть, вы согласитесь осмотреть сад вместе со мной?

– С превеликим удовольствием.

– Прекрасно. А попутно мы обсудим еще и проблемы благотворительности. Откровенно говоря, они кажутся мне даже более важными, чем сад.

Жена викария, одобрительно улыбнулась ей:

– Теперь я понимаю, почему в деревне так охотно поверили, что Янтарная леди и в самом деле вернулась.

Виктория рассмеялась.

– Вы намекаете на мое пристрастие к желтому цвету? Честное слово, это простое совпадение, – и взглянула на рукав своего легкого, золотого с белым, платья.

Миссис Ворт вздрогнула от испуга при мысли, что ее хозяйка услышала в ее словах какой-то фамильярный намек.

– Нет-нет, миледи, я и не думала о вашем очаровательном платье, хотя, должна сказать, желтый цвет поразительно вам идет и в самом деле немного напоминает янтарь. Нет, я говорила только о легенде. Если ей верить, супруга Янтарного рыцаря была очень доброй и кроткой.

Виктория сморщила носик в усмешке:

– Значит, это точно не про меня. Я совершенно не гожусь в образцы добродетели. Если не верите, спросите моего мужа.

Прошла неделя. Виктория разглядывала свое отражение в зеркале на туалетном столике, Нэн готовила ее ко сну. Горничная как раз подала ей ночную рубашку, когда, тихо постучавшись, Лукас распахнул дверь, соединявшую его спальню с комнатой Виктории. Он подошел к жене с тем собственническим выражением, которое она научилась уже читать на его лице. Взглянув на его отражение в зеркале, Виктория кивнула горничной:

– Можете идти, Нэн. Спасибо.

– Да, мэм. Принести вам чаю?

Виктория поймала в зеркале насмешливый взгляд Лукаса и отрицательно покачала головой:

– Нет, спасибо. Сегодня я уже не буду пить чай.

– Хорошо, мэм. Желаю вам спокойной ночи – и вам, милорд. – Нэн присела и быстро направилась к двери.

Лукас подождал, пока за служанкой закроется дверь, после чего приблизился медленной походкой хищника и остановился за спиной у Виктории. Склонившись над ней, он положил руки на туалетный столик, чтобы Виктория не могла уклониться от разговора. Его взгляд по-прежнему удерживал в зеркале взгляд жены.

По телу Виктории пробежала легкая дрожь предвкушения. Он имел поразительное воздействие на ее чувства. Однако и она уже ощущала свою власть над его чувствами. Интересно, навсегда ли сохранится эта связь между ними.

– Я видел, ты получила сегодня письмо от тети, – произнес Лукас, целуя жену в шею. – Что же пишет нам леди Неттлшип?

– Похоже, мы выпутаемся из истории без особого ущерба для своей репутации. – Виктория мрачно улыбнулась, припоминая содержание письма. – Благодаря Джессике Атертон, которая превратила наш опрометчивый брак в величайший роман сезона.

– Старая добрая Джессика, – пробормотал Лукас, лаская губами ее ушко.

Виктория пожала плечами:

– Честное слово, Лукас, мне не нравится, что теперь я в долгу у леди Атертон.

– Спешу согласиться с тобой, дорогая, но на войне я привык с благодарностью принимать поддержку, кто бы мне ее ни оказывал.

– Разумеется, иначе как бы ты осуществил свой замечательный план?!

– Упрямица! Когда же ты перестанешь дразнить меня?

– Невозможно удержаться, – пожаловалась Виктория. Достаточно было близости Лукаса и особого выражения его глаз, чтобы кровь воспламенилась в ее жилах. Она подумала вдруг, что, появись перед ней волшебник, который мог бы одним взмахом своей палочки отменить этот брак, она все равно не будет свободна от этого человека.

– Какие еще новости сообщает твоя тетя?

Виктория заметила пристальный блеск его глаз и поняла, что он вызван отнюдь не страстью.

– Ты имеешь в виду – не находила ли она еще каких-нибудь вещей с монограммой "У"? Нет, тетя пишет, что, как ей удалось выяснить, никто из ее друзей не терял ни платка, ни табакерки.

– Она не упоминает Эджворта?

– Нет.

– Тем лучше. Расскажи мне, Викки, а что ты написала своей тете? – продолжал допрос Лукас.

– Я сообщила ей о моих планах относительно сада и пригласила ее посетить нас, как только ей захочется. Я также написала ей, что вы с викарием обнаружили общие интересы в области садоводства, сельского хозяйства и особенно унавоживания почв. Вот и все, пожалуй. Да, и еще я просила ее прислать мне разные семена и рассаду.

– И все? Никаких рассуждений о великодушной покорности своей злосчастной судьбе и благородном обете выполнять свои супружеские обязанности? – Лукас снова поцеловал ее в шею. – И ты не написала два-три абзаца о том, как ты поняла, что долг требует от тебя слушаться мужа, хотя при данных обстоятельствах супружеские обязанности кажутся тебе тягостными и ненавистными? – Он ласково покусывал мочку ее уха. – Ты не упомянула об испытании, которому подвергаешься на брачном ложе? – Еще поцелуй – в плечико. – И не закончила мелодраматической моралью: вот какова цена глупости и пусть все извлекут из этого полезный урок?

Виктория вскочила и повернулась к нему, что есть силы колотя мужа по бокам.

– Стоунвейл, вы невыносимы! Вы все время изводите меня! Вот я тебе задам!

– Нога, нога! Оставьте меня, мадам, если вы не хотите искалечить меня на всю жизнь! – Лукас, хохоча, отступал к кровати.

– Черт побери твою ногу! – Виктория продолжала свой натиск, преследуя Лукаса до тех пор, пока он, пятясь, не упал на кровать. Тогда она обрушилась на него сверху, с торжествующим воплем прижимая его к постели. Лукас приподнял руки, отдаваясь на милость победителя.

– Милосердия, милосердия, прекрасная миледи! Неужели вы не пощадите беззащитного поверженного врага?

– Может, вы и повержены, милорд, но отнюдь не беззащитны. Язык по-прежнему исправно служит вам, а ведь именно он уже довел вас до беды. Неужели вы никогда не прекратите дерзко дразнить меня?!

Он улыбнулся ей своей мягкой чувственной улыбкой:

– Мой язык годится и для поцелуев, мадам.

Властным движением он притянул ее голову к себе и закрыл ей рот поцелуем. Тихонько вздохнув, Виктория растворилась в колдовских объятиях своего мужа.

Глава 14

В ближайший понедельник тоненькая паутина домашнего мира, которую Лукас так бережно плел, вновь превратилась в лохмотья, в чем Лукас мог винить только самого себя.

Он уже упрекал себя за то, что не предусмотрел этой ссоры. Ему следовало подготовиться заранее. Он всегда так гордился своей стратегией, умелым планированием поступков и событий, и он позволил противнику застать себя врасплох – это непростительно.

Но его жена умела выбрать время для нападения не хуже опытного фельдмаршала, досконально изучившего противника.

В тот самый момент, когда Лукас попытался разобраться с ее расходами и капиталовложениями за последние три года, Виктория ворвалась в библиотеку, размахивая новым письмом, только что полученным от тети.

– Вот ты где, Лукас! Я тебя всюду ищу. Нет, нет, не вставай. Я только хотела предупредить тебя, что собираюсь снять с моего счета довольно большую сумму – предстоит выгодное помещение капитала. Я подумала, тебе следует учесть это, когда ты будешь планировать свои расходы на текущий месяц.

Лукас вновь опустился на стул и поднял глаза на жену. Он не успел еще оправиться от потрясения, в которое повергло его открытие относительно «капиталовложений» Виктории. Перед ним по другую сторону огромного стола стояла его жена, радостно улыбаясь. В солнечно-желтом утреннем платье она выглядела как никогда элегантной и обольстительной.

– Какая сумма тебе понадобится и какого рода дело ты наметила? – осторожно спросил он.

– Ну, я думаю, на этот раз будет достаточно нескольких тысяч фунтов.

– Нескольких тысяч?

– Десять или пятнадцать. – Она снова глянула на зажатое в ее руке письмо. – Тетя Клео пишет, собирается компания по финансированию нескольких новых шахт в Ланкастере.

– Десять или пятнадцать тысяч фунтов? Чтобы вложить их в добычу угля в Ланкастере? – Лукас рассердился не на шутку. – Я считаю, это было бы ошибочным решением. Разумеется, я не могу этого позволить.

И тут в ее прекрасных глазах вспыхнул яростный огонек, и Лукас понял, что вновь совершил серьезный тактический промах.

– Наш поверенный, мистер Бекфорд, настоятельно рекомендовал тете этот проект, – произнесла Виктория. – Тетя Клео пишет, что сама она непременно вложит в него деньги.

– Твоя тетя вольна поступать, как ей вздумается, но я не могу допустить, чтобы ты вкладывала такую сумму в угольные копи Ланкастера, На угле очень легко разориться.

– У меня ведь много денег, не правда ли, Лукас? – очень тихо напомнила она. – Разве ты забыл, почему ты женился на мне?

Лукас попытался выбраться из трясины, в которую он сам себя загнал:

– Дорогая, у тебя, разумеется, очень большое состояние, но и оно не бесконечно. Отнюдь нет. Ты достаточно разумна, чтобы понимать это. Твое состояние не позволяет рисковать десятью – пятнадцатью тысячами фунтов. Такие деньги надо вкладывать в землю, а не копать еще одну шахту.

– У меня есть два дома в Лондоне, которые приносят мне вполне приличный доход. К тому же, – она с вызовом улыбнулась ему, – я теперь владею на паях с компаньоном неплохим имением в центре Йоркшира. Я не собираюсь больше приобретать землю, Лукас.

Лукас вновь обратился к счетам, которые изучал, и ответил ей спокойным деловым тоном:

– В таком случае ты могла бы потратить средства на развитие Стоунвейла.

– Разве ты не тратишь на это почти все мои деньги? Угольная шахта – мое личное вложение, и я займусь им на свой страх и риск.

– Викки, поверь мне, угольные шахты – слишком рискованное предприятие, тем более когда всю работу будут осуществлять неизвестные тебе люди. Если тебя так интересует добыча минералов, мы произведем разведку здесь, в Стоунвейле. В Йоркшире тоже есть уголь, да и другие ископаемые. Возможно, что-нибудь ценное найдется и в нашем имении. Но я не могу разрешить тебе выбрасывать деньги на какой-то проект бог знает где – мы ведь даже не сможем проследить, как будут использованы деньги.

Виктория подошла вплотную к столу и бросила на него письмо:

– Ты хочешь запретить мне пользоваться моими собственными деньгами?

Лукас мысленно взмолился: «Боже, пошли мне вдохновение!» Но вдохновение так и не снизошло к нему. Ему придется самому искать выход из этой ситуации, и он уже понимал, что, как бы он ни ответил, ловушка вот-вот захлопнется.

Лукас пытался подобрать нужные слова:

– Ты принесла мне большое приданое, и его надо сохранить для наших детей, наших внуков и правнуков. Я твой муж, и мой долг следить за твоими вложениями.

– Так я и думала, – мрачно заключила Виктория, – с этого все начинается. Воображаю. Сначала муж говорит жене, что она не в состоянии сама управляться со своими делами и пусть она позволит ему самому принимать все решения. После чего он полностью захватывает власть и не дает ей слова вымолвить, хотя тратит ее деньги, а не свои.

На этот раз Лукас по-настоящему разозлился. Нетерпеливым жестом он указал Виктории на счета, скопившиеся на его столе:

– Смею заметить, дорогая, я совсем не уверен, что ты в состоянии сама принимать все решения. Ты слишком рискуешь в финансовых делах. И уже не раз попадала в затруднительное положение.

– Но я всегда выпутывалась, – парировала она. – В этом легко убедиться, если посмотреть на конечный результат!

– Тебе удавалось сводить баланс благодаря твоим домам в Лондоне. Понимаешь, Викки? Надежнее всего вложения в недвижимость. Только они помогли тебе сохранить деньги. Ты не должна рисковать большими суммами, вкладывая их в какие-то фонды, корабли или шахты.

– Не должна рисковать? Слышать это от тебя просто смешно. Пока ты не женился на мне, весь твой доход зависел от риска. Ты зарабатывал деньги за карточным столом или же на полях сражений.

И она была права, что еще больше разозлило Лукаса:

– Черт побери, Викки, я делал что мог, но теперь все изменилось. Мы оба отвечаем за Стоунвейл, и мы обязаны разумно распорядиться твоим приданым. Прошли те дни, когда ты могла так безрассудно рисковать.

Виктория сделала еще один шаг вперед – и оба ее кулачка опустились на стол. Глаза ее пылали гневом:

– Скажи мне все прямо, Стоунвейл. Я хочу слышать, как ты произнесешь эти слова.

– Что еще я должен сказать тебе?

– Скажи мне просто и ясно, что ты запрещаешь мне распоряжаться моими деньгами по моему усмотрению. Пусть все будет ясно в наших отношениях.

Он пришел в не меньшее негодование:

– Ты намеренно расставляешь мне ловушку, Викки. Ты хочешь, чтобы я либо произнес слова, которые предоставят тебе полную свободу, либо чтобы я признал себя подлым, жестоким тираном, как тот, за кого когда-то вышла замуж твоя мать. И вы полагаете, миледи, что можете так просто управлять мной?

– Я не пытаюсь управлять вами. Совсем наоборот: это вы хотите командовать мной, как вам вздумается.

Лукас сурово глядел на нее, но голос Виктории даже не дрогнул.

– Я пытаюсь уберечь тебя от твоего собственного безрассудства, Викки.

– Безрассудства? Вы называете меня безрассудной? Вы, бывший солдат и игрок? Ха! Это просто слова, и вы сами прекрасно знаете! Вы стремитесь контролировать мои деньги, милорд, и запрещаете мне самой распоряжаться ими. Что же дальше, Лукас? Мне придется довольствоваться скромным содержанием? Я должна буду впредь позволять себе лишь одежду, краски и книги, а иногда лошадку – из тех денег, которые ты великодушно мне выделишь?

Она добилась своего. Лукас потерял власть над своими чувствами.

– Почему бы и нет? Если ты собираешься действовать, как легкомысленная транжирка, как женщина, которая даже не слыхала слово «бережливость», мне придется соответственно обращаться с тобой. Право, мы оба знаем, что ты слишком умна, чтобы поступать назло мне.

– Так ты запрещаешь мне пользоваться моими деньгами?

– Я запрещаю тебе рисковать огромными суммами, вкладывая их в прожекты, о которых тебе известно только то, что их рекомендует поверенный твоей тети.

– Следуя советам мистера Бекфорда, я приобрела уже немало денег.

– Да, но немало и потеряла. Я просмотрел все твои счета. Мистера Бекфорда нельзя назвать непогрешимым, – парировал Лукас, небрежно перелистывая деловые бумаги Виктории.

– Разумеется, когда ставишь на крупный выигрыш, нужно быть готовым и к потерям.

– Люди, гораздо более богатые, чем ты, довели свои семьи до разорения, придерживаясь тех же методов, Виктория.

– Скажи наконец, Лукас. Скажи все, черт бы тебя побрал! Скажи мне прямо в глаза, что отныне я не вправе распоряжаться своим состоянием.

Лукас в последний раз попытался спасти положение:

– Викки, я надеялся, ты уже поняла, что, хотя я и стараюсь потакать тебе во всех твоих причудах, ты не будешь управлять мной одним движением твоего мизинчика. Так или иначе ты должна наконец усвоить это.

– Скажи, Лукас! – Она по-прежнему смотрела с вызовом прямо ему в глаза, издевательски усмехаясь.

Лукас тихо выругался.

– Хорошо, миледи, поскольку вы непременно хотите драки, вы ее получите. Я предоставлю вам то, в чем вы так нуждаетесь, – достойного противника. Я запрещаю вам вкладывать деньги в угольные шахты. Я предупрежу вашего банкира, что отныне вы получаете небольшое месячное содержание и без моего разрешения вам не выдается ни единого пенни.

Виктория изумленно уставилась на него, до глубины души потрясенная приговором:

– Я отказываюсь верить своим ушам. Невозможно, чтобы вы собирались так поступить. Одно дело – запретить мне вкладывать деньги в угольную шахту, но просто лишить меня всех моих денег – это… это неслыханно.

Лукас откинулся на спинку стула и бесстрастно вгляделся в ее лицо. Кажется, ему удалось прорвать ее оборону. Не на такой исход она надеялась, когда затевала очередную битву.

– Я понимаю, ты удивлена, – мягко проговорил он. – Убежден, что, когда ты вошла сюда несколько минут назад, ты была заранее уверена в своей победе. Ты очень упряма, Виктория, и не затеяла бы ссору, если бы не рассчитывала взять в ней верх. Но ты недооценила меня, моя дорогая, и боюсь, тебе предстоит проиграть еще не одно такое сражение. Хороший фельдмаршал предпочел бы переоценить противника, нежели недооценить его.

– Можно подумать, у нас действительно идет война.

Лукас мрачно кивнул:

– Боюсь, именно так оно и есть.

– Глупая, я надеялась, что в конечном счете ты окажешься сносным мужем.

Виктория развернулась на каблучках и направилась к двери. Все равно она не позволит ему выиграть у нее. Она рывком распахнула дверь…

– И куда же ты направилась, Викки?

– Подальше отсюда. – Теперь ее улыбка обжигала.

– Викки, если ты собираешься отомстить мне, устроив еще какую-нибудь проделку, лучше подумай дважды!

– Не беспокойтесь, милорд. Я отправляюсь в самое что ни на есть благопристойное общество. Меня пригласили на собрание у викария. Полагаю, даже вы, с вашими приличиями, консерватизмом и ханжеством, не найдете, что возразить, если я проведу день в такой почтенной компании.

– И что за общество собирается у викария?

– Общество интересных исследований! – высокомерно объявила она.

– Может быть, у меня найдется время и мы отправимся вместе, – сделал робкий шаг к примирению Лукас.

– Господи, Лукас, об этом и речи быть не может. Я уверена, вы слишком заняты, чтобы отправиться вместе со мной. Вам нужно принять еще столько важных решений, от которых зависит наша судьба. – И она вышла, громко хлопнув за собой дверью.

Лампа на потолке закачалась. С минуту он сидел неподвижно, затем поднялся и прошел через всю комнату, чтобы налить себе бокал бренди.

Стоя у окна, он пил бренди и печально готовился к долгой зимней кампании. Он обманулся, когда решил, что самое трудное позади, раз уж ему удалось жениться на Виктории. Самая тяжелая работа только начиналась после свадьбы.

Боже мой! Неужели недавно навалившаяся на него ответственность в самом деле превращает его в зануду? Хотел бы он знать, так ли это?..

Когда Виктория добралась до уютного домика викария, ярость еще бушевала в ней. Тем не менее ей удалось изобразить на лице довольно приятную улыбку, когда ее проводили в уютную, залитую солнцем гостиную, где уже собрались местные сквайры и их жены. Ее приветствовали тепло и сердечно, и плохое настроение Виктории быстро рассеялось.

– Добро пожаловать в наше маленькое собрание, леди Стоунвейл. В последнее время мы посвящаем все свои усилия поискам лекарства, которое могло бы облегчить ревматические боли и подагру, – объявила миссис Ворт, после того как представила графиню своим гостям. Взмахом руки она указала на столик, весь уставленный стаканами. В каждом стакане поблескивала какая-то жидкость. – Большинство из нас интересуются лекарственными травами и растениями. Например, присутствующий здесь сэр Альфред надеется даже получить награду Высшей академии за открытие способа по увеличению производительности плантаций опиумного мака в Англии. Ему удалось получить продукт самого высокого качества.

– Как интересно, – откликнулась Виктория, – вам есть чем гордиться, сэр Альфред.

Сэр Альфред застенчиво покраснел.

– А наш доктор Торнби проводит эксперимент с различными настойками и отварами, в состав которых входят спирт и разные травы, такие как ревень, ромашка и лакрица, – продолжила миссис Ворт.

Доктор Торнби, в свою очередь, залился смущенным румянцем.

– Замечательно, – пробормотала Виктория, приглядываясь к разноцветным жидкостям в стаканах. – Мы с тетей часто посещали лекции по медицине. Вам удалось добиться успеха?

– Как вы знаете, – горячо начал свою лекцию доктор Торнби, – лауданум, представляющий собой комбинацию опиума и спирта, достаточно эффективно облегчает боль, но повергает пациента в сон. При некоторых заболеваниях нас это вполне устраивает, однако метод не годится при таких хронических страданиях, как подагра, ревматизм или… э-э… некоторых женских недомоганиях. В этих случаях мы тоже должны устранить боль, но прежде избавиться от снотворного эффекта.

– Вы хотите получить микстуру, которая снимала бы боль, но позволяла бы пациенту сохранить обычный распорядок дня. – Виктория слегка кивнула, показывая, что она все поняла. – В самом деле, весьма важное исследование. Очень интересно.

– Здесь, в окрестностях, фермеры и рабочие сумели добиться кое-каких результатов в этой области – методом проб и ошибок, – отозвался пухлый джентльмен, сидевший в углу. – Им удалось изобрести замечательные отвары.

– Проблема в том, – подхватил другой, – что у нас нет систематизации и анализа рецептов. Каждая семья пользуется своими собственными средствами, рецепты передаются из поколения в поколение, но основываются они на сказках, на преданиях, а не на опыте и науке. Каждая хозяйка тут варит свой собственный сироп от кашля, и вы не найдете двух одинаковых рецептов.

– Значит, нам следует исследовать целый ряд таких составов, – заметила Виктория.

– Совершенно верно. – Доктор Торнби подошел к столу. – Но только так и можно решить проблему с научной точки зрения. Мы должны провести эксперимент, тщательно все записывая. В каждом из этих стаканов налито определенное средство. Мы должны сегодня проверить, какие из них дают облегчение боли, не сопровождающееся сном.

– Но как нам проверить, насколько они облегчают боль? – заинтересованно спросила Виктория. – Как мы сумеем оценить это? Я, например, сейчас не чувствую даже головной боли.

– К этому вопросу мы подойдем на второй стадии эксперимента, – предложил викарий, – не так легко подобрать пять или десять человек, у которых одновременно начался бы приступ ревматизма или подагры.

– Какая удача, – радостно откликнулась миссис Ворт, – как раз сегодня утром у меня разыгрался ревматизм.

– И моя старая подагра обострилась, – подхватил кто-то из гостей.

– Я весь день мучаюсь от зубной боли, – отозвался престарелый джентльмен.

– Мне кажется, у меня вот-вот разболится голова, – вздохнула леди Алиса.

Викарий просиял, а вместе с ним и доктор Торнби и сэр Альфред.

– Замечательно, просто замечательно. Сегодня мы сможем провести оба эксперимента. – Сэр Альфред бросил на Викторию взгляд, в котором читались смущение и надежда. – Кажется, вы интересуетесь подобными вещами, леди Стоунвейл. Готовы ли вы участвовать в нашем эксперименте, или вы предпочтете наблюдать со стороны?

– Господи, конечно, мне было бы гораздо интереснее делать что-то самой, а не просто смотреть. Я с огромной радостью помогу вам испробовать ваши настойки. Это ведь должно послужить на благо всему человечеству.

Сэр Альфред, как и остальные гости, почувствовал себя польщенным.

Доктор Торнби вновь выступил вперед:

– Итак, я кладу на стол тетрадь, и каждый из нас должен будет написать четкий и ясный отчет, отмечая все свои ощущения после каждого приема спиртного, прежде чем мы перейдем к различным болеутоляющим микстурам.

– Да, разумеется, – подхватил викарий, – мы должны отличать воздействие спиртного в чистом виде и в сочетании с другими составляющими. Чрезвычайно разумное предложение, Торнби.

Виктория задумчиво нахмурилась, и вдруг ее осенило:

– Наверное, было бы лучше, если бы один из нас в течение всего эксперимента пил только чистый бренди? Тогда мы сможем все время сопоставлять действие различных настоек и самого спиртного.

Все дружно закивали.

– Превосходный план, миледи, – произнес сэр Альфред, – очевидно, вы обладаете уже немалым опытом в области научных экспериментов.

– У меня есть опыт, но, право же, совсем небольшой, – скромно призналась Виктория. – Поскольку я сама предложила это и поскольку у меня сегодня ничего не болит, я и буду пить только бренди.

– Вы очень поможете нам, леди Стоунвейл. Очень поможете, – ответил доктор Торнби. – Ну что ж, начнем. – И он изящным движением протянул Виктории первый стакан.

После обеда Лукас возвращался домой, навестив одного из своих арендаторов, и тут глазам его предстало невиданное зрелище: горничная и двое встревоженных слуг помогали Виктории подняться по ступеням дома. Виктория пошатывалась. Бросив поводья груму, Лукас поспешил к ней.

– Боже мой, что произошло? Викки, ты заболела? – Он с тревогой смотрел на нее.

– А, Лукас, привет! – Она блаженно улыбнулась ему и едва не упала. – Ты так и провел весь день, как старый ханжа и зануда? А я сегодня сделала много полезного. Я провела небольшой… – она приостановилась и легонько икнула, – …небольшой эксперимент.

Лукас почувствовал тяжелый дух бренди. Он оттолкнул озабоченную служанку, ему уже было ясно, что произошло.

– Я сам побеспокоюсь о миледи. – В голосе его слышались стальные нотки.

– Да, милорд. Побегу на кухню, скажу, чтобы миледи приготовили чай.

– Не надо, – рявкнул Лукас, и его рука обвила талию Виктории.

Он быстро провел ее в дом под тревожными взглядами дворецкого, лакеев и служанок, помог ей подняться по лестнице и уложил в постель. Виктория раскинулась на подушках и снова улыбнулась, сонно глядя на него:

– Лукас, дорогой, постарайся не смотреть на меня так злобно. Почему ты все время сердишься на меня?

– Что ты пила?

Она сосредоточенно нахмурилась:

– Погоди. В основном, кажется, бренди. Я же объясняла тебе, это был эксперимент.

– Подробности ты изложишь позже.

– Господи, ты опять будешь читать мне мораль?

– Боюсь, что да, Викки, – мрачно согласился Лукас. – Я многое способен стерпеть от тебя, дорогая, но не позволю тебе возвращаться домой средь бела дня, накачавшись бренди, это уже переходит всякие границы!

– Лукас, ты меня потом отчитай, ладно? Я что-то неважно себя чувствую. – Виктория повернулась на бок, поспешно нащупывая ночную вазу под кроватью.

Лукас вздохнул и постарался ей помочь. Виктория была права. С нотациями придется подождать.

Суровую проповедь пришлось отложить до утра. Виктория попыталась вовсе избежать ее, провалявшись допоздна в постели, а потом попросив, чтобы чай принесли ей в комнату. Однако в начале десятого горничная зашла к ней предупредить, что Лукас ждет ее в библиотеке ровно в десять.

Виктория прикинула, стоит ли ей уклоняться от неприятного разговора, притворившись, будто она еще не оправилась от тяжких последствий научного эксперимента, однако практичная сторона ее натуры взяла верх.