Текст книги "Полевой цветок"

ГЛАВА 17

– Похоже, вы все же были правы насчет этого платья, миз Дэни.

Ободренная, Дэни кивнула отражению Геркулеса в зеркале. Он стоял позади нее и приглаживал щеткой ее чистые, аккуратно подрезанные волосы.

– А я должна признать, что вы были правы, когда говорили, что мне следует подстричься. – Дэни быстро повернула голову в одну, потом в другую сторону, глядя, как ровные красновато-коричневые пряди взлетели и опустились на место. Волосы ее поблескивали в свете свечей. Она была очень довольна результатами усилий Геркулеса.

Она искупалась, оделась и затем впустила его в свою комнату. Слуга сначала с неодобрением отнесся к ее выбору и был поражен, когда она призналась, что это ее единственное платье. Он покачал головой, походил вокруг нее, разглядывая индейское платье, а затем вызвался пойти и подобрать подходящую замену среди платьев, принадлежавших прежде матери Троя.

– Я не могу надеть другое платье, Геркулес! – простонала Дэни. – Понимаете, я в течение многих недель спорила с Троем, отказываясь носить модное платье. – Она вспомнила об унижении, которому подверглась в Сент-Луисе, но не захотела рассказывать слуге о том инциденте. – Нет, это платье вполне меня устраивает. – Дэни провела ладонями по гладкой юбке, обтягивающей ее бедра.

– Вы сами загнали себя в угол, миз Дэни, – сказал Геркулес, смирившийся с ее решимостью надеть индейское платье, и взялся за работу.

Он накрыл плечи Дэни полотняным кухонным полотенцем и принялся подрезать ее волосы перед зеркалом. Дэни следила за каждым его движением, слушая его непрекращающуюся болтовню.

– Мистер Трой намеревался подняться наверх, чтобы посмотреть, как вы здесь устроились, но я сказал ему, что вы принимаете ванну и что он сможет увидеть вас за обедом. В ответ он пробормотал с недовольным видом: «Еще одного сторожевого пса только мне не хватало!» Теперь я, кажется, понимаю, почему он был недоволен. Наверное, он думает, что вы собираетесь появиться на обеде в кожаных штанах, и хотел отговорить вас. Я полагаю, при виде этого платья миз Лэйаль вполне может хватить удар, но было бы еще хуже, если бы вы предстали перед ней в этих штанах.

– Чем вам не нравится это платье? – спросила Дэни. – Оно сделано из лучшей дубленой оленьей кожи, которую я когда-либо видела. Эта вышивка великолепна. – Она дотронулась пальцами до разноцветных бусинок узора, изображающего наконечники стрел. – И оно закрывает меня от шеи до пят.

– С этим я не могу спорить. – Геркулес отступил назад, чтобы лучше рассмотреть свою законченную работу. – Но это еще не все.

– Хорошо бы еще туфли.

– Боже мой, девочка, у вас даже туфель нет?

Нету, – легко призналась Дэни, ничуть не смущенная его встревоженным видом. Она уже начала привыкать к его манерам. – У меня есть вот эти сапоги. – Она указала на высокие коричневые сапоги для верховой езды, которые мужчины купили для нее в Сент-Луисе. – Еще есть отделанные мехом мокасины, которые Грейди забрал из салуна.

– Из салуна? – Глаза его расширились.

– Это другая история.

– Я сейчас вернусь.

Верный своему слову, Геркулес вернулся довольно скоро. Дэни слышала его шаги прямо над своей головой и весьма удивилась, так как не подозревала, что в доме есть еще какие-то комнаты. Когда он вернулся, она спросила его где он был.

Он указал пальцем вверх.

– Все вещи матери Троя лежат в сундуке, а сундук тот стоит в мансарде. Попробуйте надеть эти туфли. Женщины называют их savates.[12]12
  Старые туфли (фр.).


[Закрыть]

Он протянул ей мягкие белые шелковые туфли. Дэни оторвалась от зеркала, надела туфли и завязала их длинными широкими лентами. Туфли были несколько тесноваты, но она решила, что они подойдут.

– Я принес вам ночную рубашку, халат и вот этот гребень. Можете ими пользоваться, если хотите. Судя по размеру платьев в том сундуке, вы значительно больше Джанетт Фонтейн.

Джанетт Фонтейн. Мать Троя. Дэни пообещала себе, что в другой раз, когда у нее будет свободное время, она попросит Геркулеса рассказать ей все, что он знает о Джанетт Фонтейн.

Она подняла глаза и увидела, что он внимательно смотрит на ее волосы. Смутившись, Дэни пригладила их.

– Что-нибудь не так?

Он сделал шаг назад, прошелся возле нее полукругом, продолжая рассматривать ее волосы, и затем лицо его расплылось в довольной улыбке.

– У вас есть еще эти fanfreluche?[13]13
  Побрякушки (фр.).


[Закрыть] Какие-нибудь еще бусы или украшения?

– Зачем они вам?

Геркулес уперся рукой в бок и сделал шаг назад.

– Пусть этот вопрос вас не беспокоит, миз Дэни. Так есть они у вас или нет?

– Думаю, есть.

Дэни подошла к шкафу, куда сложила свои вещи, открыла дверцу, достала небольшой пакет с бусами, колокольчиками и перьями, которые обычно использовала для обмена, и протянула его Геркулесу.

– Садитесь обратно. У вас есть еще десять минут до обеда, и я сделаю так, что вы предстанете на нем в лучшем виде!

Перед ней зловеще темнел лестничный пролет. Снизу доносились приглушенные голоса. Дэни не могла различить слов, так как несколько человек, как ей казалось, говорили одновременно. Прохладный ночной воздух доносил до нее приятные, но незнакомые запахи, и когда желудок ее заурчал в ответ, она надавила на него рукой.

Дэни начала медленно спускаться по лестнице, и голоса, раздающиеся внизу, сделались более отчетливыми. Она хотела расслышать голос Троя, но не смогла отличить его от других. Что ты делаешь? – спросила она себя, спускаясь по лестнице.

Ты делаешь то, что хочешь делать: ты преследуешь самую крупную в своей жизни добычу.

Задолго до того как Трой поцеловал ее сегодня на причале, задолго до поцелуя, которым они обменялись в гостинице, еще до того, как они пытались облегчить страдания друг друга в прерии, уже в ту ночь, когда Трой впервые обучал ее искусству любви, Дэни знала точно и определенно, что он будет ей принадлежать. Все, что ей нужно было теперь сделать, это убедить его в том, что он хочет ей принадлежать, что он хочет остаться с ней навсегда.

Спустившись вниз, она повернулась и пошла в сторону гостиной, откуда доносились голоса. Геркулес сказал ей, что гостиная находится в конце коридора. Дверь комнаты была приоткрыта, из нее в тусклый, продуваемый сквозняком коридор, лился свет. Дэни на мгновение остановилась, и шуршание длинной бахромы, покачивающейся на ее плечах, постепенно стихло. Бусины и колокольчики, которые Геркулес вплел в ее волосы возле лица, стучали и позвякивали так тихо, что Дэни почти не слышала их. Лоб ее охватывала шелковая лента, не дававшая волосам упасть на лицо, длинные концы ее свисали на спину. Эта лента была идеей Геркулеса, «вдохновляющей идеей», как он выразился. Он вытащил эту ленту из декольте на ночной рубашке Джанетт Фонтейн. Замечательного цвета слоновой кости, лента эта гармонировала не только с экзотическим платьем Дэни, но и с золотистым цветом ее лица.

В этот момент среди других голосов выделился голос Грейди.

– Интересно, что ее задерживает?

Дэни сделала глубокий вдох и вошла в комнату.

– Ничто меня не задерживает. Я уже здесь.

Неожиданно слабое позвякивание колокольчиков и тихий стук деревянных бусин в ее волосах показались ей оглушительным громом. Собравшиеся в гостиной люди разом смолкли, и наступила мертвая тишина. Дэни застыла на пороге и быстро оглядела комнату. Джейк часто говорил, что всегда полезно знать, что тебя ожидает.

Дэни сразу заметила Троя, но не решилась посмотреть ему в глаза, потому что не знала, как он отреагирует на ее внешность. Вместо этого она стала смотреть на стоящего рядом с ним у камина такого же высокого мужчину. Это был Леверет Деверо. Они оба держали в руках невысокие толстые бокалы, наполовину заполненные коричневой жидкостью. Леверет был в хорошо скроенном синем костюме и блестящем, как и у других мужчин, жилете, надетом поверх белой льняной рубашки и галстука. Его темно-каштановые волосы были зачесаны на лоб и нависали тяжелой массой над густыми прямыми бровями. У него были маленькие, но быстрые и колючие глаза. Дэни заметила, как они оглядели ее сверху донизу. Деверо скрыл улыбку, подняв бокал к губам, но глаза его не могли лгать: он смотрел на нее с нескрываемым изумлением и восторгом.

В дальнем конце комнаты сидели две женщины. Дэни сразу узнала Лэйаль Фонтейн. Черные глаза, сужающийся книзу нос и полные губы этой старой женщины были точно такие же, как у Троя. Бабушка Троя была в отделанном кружевами черном, как ночь, платье с высоким воротником. Ее серебристо-белые волосы, заплетенные и уложенные на голове в тугую корону, контрастировали со строгой чернотой платья. Дэни вспомнила темную фигуру, которую видела в окне, когда подходила к дому. Блестящие глаза старой женщины остановились на Дэни. Она сидела очень прямо на небольшом диване вполоборота к молодой женщине, сидевшей с ней рядом. На лице Лэйаль Фонтейн застыло такое же непроницаемое и настороженное выражение, какое так часто появлялось на лице Троя.

Не в силах скрыть свое удивление, женщина, сидевшая возле бабушки Троя, глядела на Дэни, разинув рот, забыв о чашке с чаем, которую подняла над изящным фарфоровым блюдцем. Ее светлые волосы были расчесаны на прямой пробор и собраны в пучок на затылке. Кожа ее была чистой и белой, как платье Дэни. Эранта Деверо – изящная, робкая и хорошенькая, в бледно-розовом платье с буфами на рукавах и широкой, ниспадающей красивыми складками юбкой, из-под которой выглядывали только кончики ее фиолетовых туфель. Она была полной противоположностью Дэни.

Один лишь Грейди, милый, добрый Грейди, оказался достаточно любезен – или достаточно смел – чтобы выйти вперед и встретить ее. Дэни наградила его ослепительной улыбкой и на мгновение пожалела, что не Грейди разжег в ее душе пламя страсти. С ним ей было бы гораздо проще.

Дэни изо всех сил старалась не смотреть в сторону Троя, который стоял, прислонившись к каминной доске. Она ощущала на себе его взгляд с того момента, как вошла в гостиную, и чувствовала его изумление.

– Ты выглядишь изумительно, – наклонившись, шепнул ей в ухо Грейди и взял ее за руку. – Позволь мне представить тебя.

Трой остолбенел, когда Дэни появилась в гостиной. С царственной осанкой она оглядела комнату опытным взглядом охотника. Он машинально сжал свой бокал с бурбоном и, сам того не сознавая, поднял за нее безмолвный тост, прежде чем поднести бокал к губам.

Она была прекрасна. Ее волосы цвета красного дерева спадали на плечи ровными прядями. Аккуратно и красиво расчесанные, они были украшены бусами, колокольчиками и белыми перьями, которые колебались от ее дыхания. Трой представил, что он снимает эти украшения одно за другим и затем начинает покрывать поцелуями ее милое лицо.

Свет ламп придавал коже Дэни золотистый оттенок, и ее белое платье подчеркивало его. Уголки рта Троя чуть приподнялись, когда он догадался, что ее туфли и прическа – дело рук Геркулеса. Трой давно подозревал, что его дюжий слуга втайне мечтает попробовать себя в роли камеристки, но вынужден был признать, что в данном конкретном случае его интерес к моде вполне оправдал себя.

Платье сидело на Дэни безупречно и было вполне благопристойным. Однако она была в нем столь обворожительна, что сразу возбудила интерес стоящего рядом с Троем мужчины. Краем глаза Трой незаметно наблюдал за тем, как Леверет реагирует на появление Дэни. Было очевидно, что Дэни совершенно покорила его, и это весьма раздражало Троя. Взглянув украдкой на Деверо в очередной раз, он почувствовал неприятный укол ревности, однако он не мог осуждать друга за его восхищение Дэни, поскольку она была удивительно хороша.

Трой следил за Дэни с напряженным вниманием и видел, как она окинула оценивающим взглядом присутствующих в комнате: сперва Леверета, затем Лэйаль и, наконец, Эранту. Пока что она избегала его взгляда, и он был благодарен ей за это. Трой боялся, что если она посмотрит на него, и он заметит в ее глазах хоть намек на желание, то он снова утащит ее на плече – на этот раз наверх, в свою кровать, где утолит ее желание и свою страсть. А все остальные пусть идут к черту!

Она ни черта не надела под это платье.

Трой понял это по тому, как соблазнительно скользила ткань по ее коже, когда она сделала еще один шаг в комнату. Это открытие едва не заставило его уронить пустой бокал. Он осторожно поставил его на каминную полку, решительным шагом пересек гостиную и обошел Грейди, имевшего довольный вид ранней птички, готовой наброситься на сочного червяка.

Дэни почувствовала присутствие Троя раньше, чем увидела, что он встал между ней и Грейди. Его горячая рука обхватила ее холодные пальцы.

– Я сам займусь этим, – сказал он Грейди.

Дэни была уверена, что сейчас он дернет ее за руку и выведет из гостиной, но вместо этого он нежно и ободряюще пожал ее пальцы, подвел к Лэйаль и начал официальное представление.

– Бабушка, это Даника Уиттикер.

Не зная, что в таких случаях следует делать, Дэни вопросительно посмотрела на Троя, и их взгляды встретились. На мгновение ей показалось, что он забыл имя своей бабушки.

– Дэни, – он кашлянул, – это моя бабушка, Лэйаль Фонтейн.

Дэни продолжала молчать, ожидая, что Трой даст ей какой-нибудь знак. Бабушка избавила его от этой необходимости.

– Рада с вами познакомиться, – произнесла Лэйаль то ли холодным, то ли пренебрежительным тоном.

– Я тоже рада с вами познакомиться, миссис Фонтейн.

Лэйаль не ответила на робкую улыбку Дэни.

– Трой говорит, что ваши близкие родом с востока.

Дэни покачала головой и почувствовала, что Трой затаил дыхание.

– Я ничего не знаю о своих близких, миссис Фонтейн. Меня вырастил человек по имени Джейк Фишер.

– Понятно. – Лэйаль устремила взгляд на ее вышитое бисером платье, дав Дэни возможность продолжить этот натянутый разговор, но Дэни молчала, и она снова заговорила: – У вас необычное платье, Даника.

– Там, откуда я приехала, этот фасон довольно популярен, мэм.

Трой беспокойно переступил с ноги на ногу. Рука Дэни все сильнее сжимала его пальцы.

– О, неужели?

Дэни лишь кивнула в ответ на это замечание. Чувствуя, что запас терпения Дэни иссякает, Трой хотел привлечь к разговору Эранту, которая с самодовольным видом следила за происходящим, но в этот момент Дэни заговорила.

– Миссис Фонтейн…

– Да, Даника?

– Мои друзья зовут меня Дэни. Я буду вам признательна, если вы тоже будете называть меня так.

– Вы просите или требуете, Даника? – поинтересовалась старая женщина.

Требую! – хотелось прокричать Дэни, но вместо этого она украдкой взглянула на Троя и глубоко вздохнула.

– Прошу, – сказала она.

– Ну что ж, теперь, когда вы здесь, – властным тоном сказала Лэйаль, встав с дивана с удивительным для ее возраста проворством, – мы можем, наконец, садиться обедать.

Дэни сразу поняла, что ее упрекнули в медлительности, но в этот момент Трой взял ее под руку, привлек к себе и улыбнулся, словно призывал не обращать внимания на слова бабушки.

– Трой, представь Данику Эранте и Леверету, чтобы мы потом больше не задерживались, – сказала Лэйаль. По всему было видно, что она главенствовала в этом доме.

Дэни подняла глаза и увидела, что Лэйаль внимательно смотрит на Троя, который все еще прижимал ее к себе. Затем старая женщина бесшумно прошла мимо них медленной аристократичной походкой и подошла к Грейди. Тот подал ей руку, но без своей обычной обаятельной улыбки на лице.

Эранта стояла, ожидая представления. Молодые женщины молча обменялись кивками. Трой уже хотел повести Дэни к Леверету, который по-прежнему стоял, небрежно прислонившись к каминной доске, когда Эранта заговорила. В голосе ее, как и в голосе Лэйаль, звучал сарказм.

– Я все думаю, Дэни, кто вы такая на самом деле?

Дэни глубоко вздохнула и улыбнулась.

– Я очень стараюсь сохранить терпение, Деверо, но оно на исходе ввиду всего этого откровенного хамства.

Сказав это, Дэни отвернулась от своей новой знакомой и увидела, что Лэйаль ждет их у дверей, продолжая держаться за руку Грейди. Взгляд черных глаз старой женщины, так похожих на глаза Троя, задержался на глазах Дэни, затем она повернулась и вышла из гостиной. Грейди, на мгновение задержавшийся на пороге, обернулся, отыскал взглядом Дэни, многозначительно поднял глаза к потолку и улыбнулся ей ободряющей улыбкой.

Трой быстро представил ее Леверету, который завладел ее рукой, намереваясь запечатлеть на ней галантный поцелуй, однако Дэни, не привыкшая к подобным любезностям, вырвала руку, прежде чем его губы прикоснулись к ней.

– Если у меня появится желание целоваться, мистер Деверо, то я знаю, к кому мне обратиться, – объяснила она ему.

Троя рассмешило то, как Дэни осадила его адвоката, пожелавшего показать себя рыцарем.

– Имей это в виду, Леверет, – сказал он с улыбкой и повел Дэни к двери.

Лэйаль Фонтейн сидела одна в своей темной комнате, окруженная знакомыми предметами ее прошлого и настоящего. Старое berse, кресло-качалка, на котором она сидела, принадлежало когда-то ее матери. Она предпочитала его тем креслам, что стояли на веранде. Лэйаль наклонила кресло назад, затем вперед, и оно ответило ей знакомым, тихим скрипом.

Она уже переоделась ко сну, но по своему опыту знала, что заснет не раньше, чем через несколько часов. С годами ее потребность в сне становилась все меньше, но бессонница предоставляла ей все больше времени для раздумий и воспоминаний.

Часто она спрашивала себя, могла ли она прожить свою жизнь иначе. В эту ночь единственным ответом ей было монотонное тиканье часов на каминной полке. Она попыталась узнать время, но в темноте не смогла различить стрелки на белом циферблате. Интуитивно Лэйаль знала, что скоро часы должны пробить половину второго.

Время бежит незаметно, – подумала она. – Оно движется бесшумно, как вор, и уносит жизнь миг за мигом, пока не остается ничего, кроме утомленного тела и такого же утомленного духа.

Она вновь оглядела комнату. Хотя мебель и разные предметы, окружавшие ее, лишь смутно вырисовывались в темноте, она легко узнавала их. Они были ее добрыми друзьями; многие из них были такими же старыми и уставшими, как она сама. В одну из стен был встроен камин, помогавший ей бороться с зимней сыростью и плесенью. Только в ее спальне имелся камин. По праву эта комната должна была принадлежать хозяину дома, но вот уже шестьдесят лет она принадлежит ей, и скоро перейдет Трою.

Как это случалось часто, мысли ее обратились к внуку. В этот вечер она увидела в его глазах чувство, которое уже не надеялась увидеть. В обычно задумчивых глубоких глазах Троя всякий раз, когда он смотрел на это экзотическое создание, которое привез с собой, вспыхивала любовь. Он весь вечер не отходил от этой девушки, ограждая ее от назойливого ухаживания Леверета Деверо и не обращая внимания на отчаянные попытки Эранты кокетничать с ним. Когда Дэни пожелала всем доброй ночи и направилась к двери, он смотрел на нее глазами, полными страстного желания. Лишь после того, как девушка вышла, лицо его вновь омрачило столь знакомое бабушке озабоченное выражение, и он задумчиво сдвинул брови.

Лэйаль с нетерпением ждала ухода остальных гостей, желая поговорить с внуком наедине. Когда они остались одни, Трой некоторое время рассказывал о своем путешествии на Запад. Лэйаль знала, что он в конце концов заговорит об этой девушке. Как всегда, он был с ней откровенен.

– Бабушка, не будь слишком строгой с Дэни, – сказал он.

– Что ты имеешь в виду? – спросила она, хотя прекрасно знала, что он ответит.

Губы его растянулись в улыбке.

– У тебя есть привычка всех испытывать, дорогая бабушка. Часто даже мужчины не выдерживали это испытание и в панике покидали наш дом.

Она изогнула бровь и попыталась сдержать напрашивающуюся улыбку.

– А почему я должна относиться к ней иначе, чем к другим?

Прежде чем ответить, Трой допил коньяк и поставил бокал на пристенный столик.

– Потому что я люблю ее и не хочу, чтобы она страдала.

– Ты собираешься жениться на ней?

– Ты, как всегда, задаешь вопросы по существу. – Трой покачал головой и пожал плечами. – Я чувствую, что хочу ответить «да», и это само по себе уже невероятно. Но, – он помолчал, двигая по столику хрустальный бокал, – ты прекрасно знаешь, почему я не могу что-либо обещать.

– Трой…

Услышав недовольство в ее голосе, он не дал ей договорить.

– Ах, оставь, пожалуйста, бабушка! В любом случае, я не откажусь от намерения разыскать Рейнольдса и мою мать. И тем более сейчас.

– Почему?

– Сегодня Леверет сказал мне, что он узнал местонахождение Константина Рейнольдса.

– Как всем нам повезло, что Деверо решил приехать как раз в день твоего возвращения…

– Он узнал это месяц назад, – с горечью добавил Трой.

– В таком случае, лучше бы ты не возвращался пока!

– Но я вернулся, и я непременно найду Рейнольдса.

Она протестующе подняла руку, но не смогла найти нужных слов. Трой подошел к ней, опустился на одно колено, взял ее руки в свои и посмотрел ей в глаза.

– Я должен это сделать, бабушка, поэтому не пытайся меня отговаривать. Ты прекрасно знаешь, что я не могу не ехать. Я должен разыскать Рейнольдса, чтобы узнать правду.

– Где он находится? Куда ты собираешься ехать? И когда?

– В Вест-Индии. Я уеду, как только улажу дела и возьму билет на пароход. Самое большее – через три недели.

– А как же эта девочка?

Его руки сжали ее пальцы.

– Я оставлю ее на твое попечение. Твое и Грейди. Лез тоже останется здесь. Если Дэни не захочет меня ждать или если я не вернусь…

– Не говори так!

– Поступай так, как найдешь нужным, только, прошу тебя, бабушка, будь с ней помягче.

Сидя в своей комнате, Лэйаль тяжело вздохнула и стала думать о новой гостье. Она улыбнулась в темноте, вспомнив, как пыталась спровоцировать Дэни на спор. Филип был бы очарован естественной заносчивой самоуверенностью этой девочки. Она необыкновенно красива и смела, но нуждается в шлифовке, словно неограненный драгоценный камень. Она составит замечательную партию для ее внука, если только он сможет забыть прошлое.

Лэйаль почувствовала, что глаза ее закрываются, и встала. Не зажигая лампу, она пересекла знакомое ей до мелочей пространство и забралась в кровать, которую когда-то делила с Филипом Фонтейном. За тридцать пять лет она привыкла спать в одиночестве, но так и не научилась получать от этого удовольствие… Впрочем, она обладает достаточно твердой волей, чтобы пожить еще некоторое время, прежде чем вновь соединится с пиратом, который украл ее сердце.

Сейчас перед ней стоит важная задача: она должна убедиться, что девушка, которую выбрал ее внук, достойна его любви. Она дождется возвращения Троя, который выполнит миссию справедливости. Бог и так многое отнял у нее: он не посмеет отнять у нее и Троя!

Простыни были свежими и прохладными, матрас – пышным и мягким. Лэйаль снова вздохнула. Пока Трой еще дома, она должна уделять ему больше внимания. Она закрыла глаза, желая, чтобы поскорее наступило утро.