Текст книги "Джентльмен-авантюрист"

Глава 14

Кейт был рад обнимать жену, изящную, в чудесных шелках, окутанную изысканным ароматом. Она его навеки, их никто не торопит, им ничто не грозит. Кровь его еще кипела от вспыхнувшей между ними страсти, но Кейт мог справиться с этим. Это жаркое обещание на будущее. А пока у них много часов, чтобы привыкнуть друг к другу, узнавать и учиться, просто радоваться.

Много часов, в которых найдется подходящий момент сказать жене, что теперь она графиня Малзард.

Не сейчас. Сейчас Пруденс нужно успокоиться, да и ему тоже.

Кейт поцеловал ее просто заколотые волосы.

– У тебя чудесные волосы.

– Цвет скучный.

– В утреннем солнечном свете он медовый.

– Да ты поэт! – взглянула на него Пруденс. – Вот уж не ожидала.

– Тебя ждет еще масса сюрпризов. – Это слишком близко к правде. Кейт погладил локон у нее на виске. – Или это цвет светлого атласного дерева в солнечное утро. У моей матери секретер такого оттенка.

– Вы хотите сказать, сэр, что у меня деревянная голова и я тупица?

– Порой ты довольно упряма, – усмехнулся Кейт.

Пруденс снова посмотрела на него:

– Твоя матушка жива?

– Да, и в добром здравии.

– И когда я с ней познакомлюсь?

Вот подходящий момент. Кейт принял внезапное решение не врать.

– Сегодня. Она в Кейнингзе.

– Господи помилуй! Что она обо мне подумает? – Пруденс выпрямилась, поправляя волосы.

Кейт потянул ее руку вниз.

– Твоя прическа ее не взволнует. Конечно, мое появление с женой станет шоком, но она очень хотела, чтобы я женился.

– Слава Богу! Обиженная и возмущенная свекровь – это катастрофа. Мы часто будем с ней видеться?

Очередной убийственный вопрос.

– Мать живет в моем доме.

– О Господи! – сникла Пруденс.

– Прости, что раньше тебе этого не сказал.

– Это не отвратило бы меня от замужества и делает тебе честь. Ты хороший сын.

– Если бы мама так думала…

– Она тебя не одобряет?

– Твое изумление – бальзам на мою душу. Просто она сравнивает меня с братом, и сравнение не в мою пользу.

– А, я помню. Безупречный сын. Моя мама предпочитала мне Эрона. Он мужчина, надежда на будущее. Его обаяние и внешность тоже играли свою роль.

– Напрашиваешься на комплимент? Ты восхитительна.

Пруденс отвела взгляд, словно от похвалы ей сделалось неловко.

Ее мало хвалили?

– У тебя восхитительный профиль. Нет, не двигайся. Дай полюбоваться. Я еще при первой встрече заметил, что у тебя черты римской матроны.

– Из тех, что говорили сыновьям «возвращайся со щитом или на щите»?

– Так говорили женщины Спарты.

Пруденс повернулась к нему:

– Некоторые римские матроны были сентиментальны. Агриппина[4]4
  Джулия Августа Агриппина (15–59 гг.), сестра Калигулы, последняя жена Клавдия, мать Нерона.


[Закрыть], например.

– Наоборот, она не в меру потакала своему обожаемому сыну Нерону. А ты хорошо разбираешься в античной истории.

– Мне приходилось учить задания Эрона, чтобы помочь ему, – покраснев, ответила Пруденс.

– Тут нечего стыдиться.

– Ты не возражаешь?

– С чего бы?

– Дрейдейл запретил мне упоминать об этом.

– Если ты будешь сравнивать меня с этим мерзавцем, мы дойдем до драки.

– Ох, я никогда не думала…

– Пруденс, я тебя поддразнил. Забудь Дрейдейла. Он в прошлом.

Карета свернула, и Кейт выглянул.

– Гостиница.

– Вы надолго хотите здесь задержаться, сэр? – крикнул кучер.

Открыв дверцу, Кейт спрыгнул на землю.

– Нет. Мне всего лишь надо написать письмо. – Он повернулся. – Если только тебе не нужно задержаться здесь, дорогая.

Пруденс заверила его, что все в порядке. Кейт велел конюху выяснить у кучера подробный маршрут и вошел в гостиницу. За шиллинг ему предоставили перо, бумагу и письменный стол. В письме Кейт не делал попытки объяснить что-либо, а просто попросил Перри прислать деньги с конюхом и сообщить всем, что он цел, невредим и появится в Кейнингзе до наступления ночи. Он не запечатал письмо своей печаткой, лежавшей в кармане, а просто капнул воском.

Выйдя из гостиницы, Кейт отдал письмо конюху.

– Поезжай в Кейнингз как можно быстрее и отдай это письмо мистеру Перрьяму, который гостит там. Больше никому письмо не отдавай и не говори, от кого оно.

– Слушаюсь, сэр. – Судя по выражению лица конюха, он решил, что затевается что-то недоброе. – Мне ждать вас там, сэр?

– Нет. Спроси свежую лошадь и возвращайся дорогой, которую укажет тебе мистер Перрьям.

– Как скажете, сэр, – с тем же сомнением сказал конюх и отправился в путь.

– Куда это он? – грубо проворчал кучер. – А что, если он мне понадобится?

– Если понадобится помощь, я ее обеспечу. – Кейт забрался в карету и уселся.

– Вот угрюмый тип.

– Он оба раза возил меня в церковь и, возможно, всего этого не одобряет.

– Если он нелюбезен с тобой, скажи.

– Ты временами такой важный, – лукаво улыбнулась Пруденс.

Кейт надеялся, что скрыл свою реакцию.

– С офицерских времен осталось.

– Ах да, армия. Где ты служил?

Это была безопасная тема, и Кейт с легкостью рассказал о Брунсвике и Ганновере, не упоминая о моментах, создавших ему определенную репутацию. Через час Кейт велел остановиться, чтобы покормить лошадей и перекусить самим. Пруденс позабавила его суетой, с которой она водружала обратно шляпку и приводила себя в полный порядок.

– Чего бы ты хотела? – спросил Кейт, когда они устроились в отдельной комнате.

– Чаю, – ответила Пруденс. – Он так долго был невозможной роскошью. Теперь я к нему пристрастилась. И к шоколаду по утрам.

– У тебя будет весь чай Китая и самый вкусный шоколад.

– Опять излишества, – рассмеялась Пруденс.

У нее есть природная грация. Ей следует научиться некоторой доли высокомерия для роли графини, а манеры у нее прекрасные, поэтому переход к этой роли окажется легким. Возможно, куда легче, чем у него, когда на него свалился груз ответственности после долгих лет свободной жизни.

Сказать ей сейчас?

Принесли еду, и Кейт решил, что будет легче признаться в карете. Гнева Пруденс ему не избежать, но на ходу она не сможет в ярости выскочить вон. Дрейдейл не выходил у него из головы. Трудно представить, что этот тип пошлет людей для открытого нападения на карету, но за ней могут следить, ожидая шанса для удара.

Они снова тронулись в путь, а Кейт все оттягивал момент признания. Никогда в жизни он так не трусил. Но Пруденс с каждой милей все больше расслаблялась и с каждой минутой становилась все восхитительнее. Они свернули на узкую дорогу, и карета угодила в глубокую рытвину.

– Черт! Похоже, что-то треснуло. – Он подхватил Пруденс.

– Ось?

– Надеюсь, только колесо, но и это довольно скверно. – Открыв окно, Кейт велел кучеру быть осторожнее. – Мы не торопимся!

– Я стараюсь изо всех сил, сэр. Если хотите попасть в Кейнингз, это единственный маршрут.

Откинувшись на сиденье, Кейт только головой покачал.

– Как ты относишься к дамскому седлу? Ехать верхом куда спокойнее и уж никак не медленнее.

– Признаюсь, у меня его никогда не было. И я не хотела бы явиться в твой великолепный дом в грязной и пыльной одежде.

– Я бы нанял вьючную лошадь для багажа, но ты права, вид у тебя будет не лучший. Так что придется нам терпеть этот пыточный ящик. На чем я остановился? Ах да, я был в Португалии…

Пруденс наслаждалась его рассказами, но зубы у нее клацали, когда карета подпрыгивала на ухабах, и болела спина от попыток удержать равновесие. Когда они остановились напоить лошадей, Пруденс отказалась от еды, предпочитая размять ноги.

– Постоялый двор маленький. – Кейт подал ей руку, помогая спуститься. – Сомневаюсь, что здесь предложат что-нибудь, кроме эля. Извини за такое свадебное путешествие. Дождей давно не было. После них дороги, когда подсохнут, твердые как камень.

– Теперь уже скоро. – Пруденс разглядывала темные тучи на горизонте, возможно, где-то уже идет дождь.

– О, эти тучи грозят превратить твердый камень в грязную жижу! – рассмеялся Кейт. – Дай Бог, чтобы мы посуху доехали до Кейнингза.

Они зашагали по дороге, но Пруденс вскоре предложила повернуть обратно.

– Мои туфли не предназначены для сельских прогулок.

Карета была готова тронуться дальше.

– Пыточный ящик, – пробормотала Пруденс.

– Подумываешь насчет дамского седла?

Она действительно подумывала. Пруденс ездила верхом только на ослике и никогда в дамском седле, но это, должно быть, удобно.

– А мои вещи?

– Карета отправится следом, и мы поедем медленно, так что ты недолго будешь без них.

Пруденс снова вспомнила о пыли и грязи, но решила, что ее это не волнует.

– Тогда давай попробуем.

Но у хозяина постоялого двора оказалась только одна жалкая лошадь и никакого дамского седла.

– Простите, сэр. Но дорога скверная, не совершайте ошибки. Я слышал, что в последние дни много карет пострадало даже на лучших дорогах.

– А где по пути мы сможем найти дамское седло?

– В Кауторне, сэр. Но, скажу я вам, собирается дождь. Вашей леди будет удобнее в карете.

– Думаю, он прав, – вздохнула Пруденс. – Лучше я приеду в синяках, чем насквозь промокшая.

– Тогда остается пыточный ящик.

Когда они сели обратно в карету, Кейт жалел, что не в его силах сделать дорогу гладкой. Увы, графскому могуществу до этого далеко.

– Не могу понять, почему некоторые считают путешествия удовольствием, – простонала Пруденс, когда карета накренилась.

– Некоторые считают, что неудобства стоят того, чтобы увидеть новые места.

Но в этот момент карета так резко накренилась, что Кейт едва не свалился на жену. Он уперся рукой в стенку кареты, но губы Пруденс оказались слишком близко, чтобы удержаться.

Ее шляпка снова оказалась на сиденье, так что поцелую ничего не мешало. Потом карета внезапно качнулась вправо, и Пруденс полетела на него. Кейт удержал ее между расставленных ног и исследовал ее горячий сладкий рот. И круглые твердые ягодицы.

Сегодня ночью…

Нет, не сегодня, вспомнил он, прервав поцелуй и стараясь остудить свой пыл. Проклятие!

Глаза Пруденс так сияли, щеки так прелестно зарумянились, что будет трудно держаться в стороне, особенно в приватных покоях Кейнингза.

– Кейт? – Ее глаза тревожно моргнули, румянец поблек.

Он улыбнулся и быстро поцеловал ее.

– Ты меня изнасилуешь, женушка.

Округлив глаза, Пруденс старалась высвободиться, но Кейт притянул ее обратно.

– Это не жалоба. Ты великолепна, но нам нужно сдержаться. Пока.

Пруденс снова покраснела и отвела взгляд, но улыбнулась.

Карету опять затрясло, что-то в ней скрипнуло. Кейт воспользовался моментом, чтобы усадить Пруденс на место, открыл окно и прикрикнул на кучера.

– Я делаю что могу, сэр.

– Ужасная дорога, сэр! – откликнулся ехавший навстречу всадник.

– Проклятие! – отозвался Кейт и закрыл окно. – Прости, если это выражение тебя задело, милая.

– Я не такая деликатная и поменяла бы «Проклятие!» на «Черт побери!».

Кейт рассмеялся:

– Божественная женщина. Мы не потеряем много времени, если прогуляемся.

– Мои туфли, – напомнила Пруденс и вытянула ногу, чтобы показать зеленые шелковые туфельки с изящными каблучками.

– Очень красивые. – Кейт с восхищением поглядывал на ее щиколотки.

Пруденс быстро поджала ноги.

– У меня в багаже есть крепкие башмаки и одежда попроще.

– Тогда на следующей остановке ты должна переодеться. Даже если мы просто пройдемся, это будет облегчением. – Карета снова резко накренилась. – Черт бы побрал этого кучера! Извини, но…

– Но это вполне понятно. Он, случайно, не пьян?

– Надо было мне раньше об этом подумать. Похоже, время от времени он отхлебывает из бутылки.

Новый толчок и скрип дерева.

– Мы можем последовать его примеру, – сунула руку в карман Пруденс. – У меня есть бренди.

В этот момент раздался громкий треск, толчок, и Пруденс швырнуло на Кейта. Он прижал ее к себе, пытаясь защитить.

Что-то сломалось, причем сломалось серьезно.

Кучер орал, лошади рвались вперед, карета кренилась все сильнее. Колесо отлетело, они вот-вот окажутся в канаве, карета может перевернуться.

Кейт мог только прижимать жену к себе и пытался принять удар на себя. Карета завалилась на бок, посыпались стекла.

Он оказался спиной на разбитой вдребезги дверце. Пруденс растянулась на нем. Обезумевшие лошади волокли этот пыточный ящик, Кейт с Пруденс оказались в ловушке, боль пронзила его в двух местах.

Дерево или стекло?

Господи, только бы ничего серьезного!

Карета дернулась вперед, вонзая в него новые копья боли.

– Держи лошадей! – рявкнул он. Должно быть, они тоже пострадали в этой переделке. – Кучер!

Никакого ответа. Карету теперь мотало, как лодку в шторм. Черт, этого типа сбросило с козел и раненые лошади неуправляемы?

Нужно выбраться отсюда.

– Пруденс!

– Да?

– Слава Богу! Ты в порядке?

– Думаю, да… – Неудивительно, что она тяжело дышит. – А ты? – Она шевельнулась, и он задохнулся от боли. – Что?

– Думаю, стекло, – прошипел он. – Не двигайся.

– Нам нужно выбраться отсюда. – Пруденс ухватилась за кожаный ремень.

– Ну-ну, – успокаивал он ее, стараясь не обращать внимания на боль и думать. – Все будет хорошо. Хотя нет, я боюсь за твою шляпку.

– При чем здесь шляпка?

– Я плюхнулся на нее.

– Ты беспокоишься о шляпке? Ты что, головой ударился?

– Я просто тебя поддразнил. Ты собираешься выбираться?

– Есть тут кто живой? – окликнул молодой голос с местным акцентом.

– Хвала небу! Да! – отозвался Кейт. – Я и жена. Можешь выпрячь лошадей?

– Кучер этим занимается, сэр. Я заберусь наверх.

Карета качнулась в противоположную сторону. Кейт стиснул зубы.

Потом тряска прекратилась.

– Слава Богу! Хотя бедные лошади, боюсь, в скверном состоянии.

– Действительно, слава Богу! – немного расслабилась Пруденс. – Прости, что ударилась в панику.

– У тебя были причины. Какие-нибудь раны есть?

– Только синяки. Ты меня уберег. – Такое впечатление, что она увидела чудо.

– Это долг мужа. Тебя мало баловали. Теперь все переменится.

Пруденс поцеловала его. Поцелуй был нежный и пылкий. И, слава Богу, не прижалась к нему.

Вероятно, он все-таки вздрогнул, потому что Пруденс отпрянула.

– Где больно?

– Спина и бедро, но это чепуха.

– Сюда, сэр! – крикнул молодой мужчина, взобравшись на дверцу, которая теперь оказалась потолком.

– Ты можешь встать, не наступив на меня? – спросил Кейт.

– Думаю, да, – осторожно двинулась Пруденс.

Кейт восхищался тем, как она это сделала, опираясь на сиденье и стенку кареты. Она оказалась над ним в очень занятной позиции, щедро подставив его взгляду пышную грудь, прикрытую только съехавшей косынкой. И несмотря на ситуацию, в нем шевельнулось желание.

– Знаешь, ты восхитительна, – сказал Кейт.

– Я?

– Ты прошла уже три испытания и сохранила трезвую голову и смелое сердце. – Но когда карета снова шевельнулась, Кейт зашипел.

– Осторожней там! – крикнула Пруденс тоном хорошо вымуштрованного сержанта. – Мой муж ранен.

Их спаситель замер.

– Извините, мэм. Сильно?

– Нет, – отозвался Кейт. – Делай что нужно.

Карета снова колыхнулась, и дверца открылась.

Появилось квадратное дружелюбное лицо.

– У вас кровотечение, сэр?

– Вполне возможно. Помоги моей жене выбраться.

Пруденс перебирала ногами и руками, пока не смогла встать и немного высунуть голову. Молодой мужчина готов был прийти на помощь. Но выбраться будет нелегко, особенно для женщины.

Кейт ощупал спину. Потом сел, не обращая внимания на новую боль.

– Ставь ногу на мои руки. Я тебя подсажу.

Пруденс, нахмурившись, заботливо смотрела на него.

– Ну же!

– Если ты уверен…

– Раз, два, три – ап!

Их спаситель, должно быть, тоже сделал свое дело, потому что только ноги Пруденс пока оставались внутри. Несмотря на боль, Кейт наслаждался видом точеных щиколоток и красивых икр, прикрытых шелковыми чулками с розами.

– Я держу вас, мэм, – окликнул парень, и Пруденс, оттолкнувшись, окончательно выбралась на свободу.

Кейт мысленно проверил свои ранения. Услышав шум, он крикнул:

– Не надо мне помогать! Я сам справлюсь!

– Ладно, сэр!

Острая боль, наверное, от осколка стекла, жгла правое бедро. А могло быть хуже. Гораздо хуже. Кожаные бриджи защитили его, и если бы удар пришелся ниже, он мог умереть. На бедре есть артерия, откуда при ранении кровь просто хлещет, и человек умирает. И все равно его рука оказалась мокрой от крови. На боку тоже рана, но менее опасная.

Кейт нащупывал ногами прочные места вокруг разбитой дверцы, потом выпрямился, не обращая внимания на боль в бедре. Голова его оказалась над каретой, и он увидел на дороге Пруденс, тревожно смотревшую на него. Одежда у нее растрепалась, волосы распустились. Она была великолепна.

Пруденс увидела его, и на ее лице появилась радостная улыбка. Кейт ответил тем же. Неподходящее время для радости. Хотя, может быть, и наоборот – они выжили.

Ему еще надо было выбраться наверх и спуститься. Потянувшись назад, Кейт нащупал осколок. Он был два дюйма шириной и, должно быть, короткий, иначе бы натворил большие беды. Если его вытащить, возможно, начнется сильное кровотечение. Но будь он проклят, если выберется наружу с осколком.

Осколок был скользкий от крови, но Кейт ухватил его, дернул и задохнулся от боли. Он чувствовал новый поток горячей крови, но не сильный.

Пруденс теперь не улыбалась.

– Что случилось?

– Пустяки.

Он ощупывал бок в поисках стекла, но осколок застрял в одежде. Кейт не мог до него добраться.

Ухватившись за раму дверцы, Кейт подтянулся и выбрался наверх, стараясь ругаться как можно тише. Сверху довольно легко соскользнуть по карете на землю. Но, оказавшись там, Кейт покачнулся и прислонился к уцелевшему колесу, чтобы мир перестал кружиться вокруг него.

Глава 15

Пруденс подбежала к нему, трогала, похлопывала.

– Ты серьезно ранен? У тебя бриджи потемнели от крови.

Кейт вдруг почувствовал себя значительно лучше. Он посмотрел на их молодого спасителя, который садился на коренастую лошадь.

– Я не могу остаться, сэр. У меня поручение от хозяина.

– Понятно. Спасибо за помощь. Можешь в следующей деревне сказать, что нам нужен транспорт?

– Я это сделаю, сэр, – сказал он и поехал в ту сторону, откуда они приехали.

– Лучше нам пойти поискать приличных лошадей, Бог с ней, с каретой.

– Дождь собирается. Посмотри, какие тучи. Похоже, нас прокляли.

Кейт притянул Пруденс к себе.

– Никогда. Просто бросили вызов. А мы всегда побеждаем. Мы только что выжили в крушении, которое должно было оказаться фатальным.

Отстранившись, Пруденс нахмурилась:

– Ты всегда такой оптимист?

– А почему бы и нет? У меня есть ты.

Это явно смутило ее, но в то же время обрадовало.

– Ты, должно быть, головой стукнулся, – запротестовала она. – От меня одни проблемы. Ты уверен, что ничего серьезного? У тебя рука поцарапана…

Она тараторила, продолжая заботливо ощупывать его в поисках ран. Как это приятно, когда над тобой так суетятся!

– Прости. Это все из-за меня.

– Чепуха. И скажу тебе правду, дорогая. Сегодняшнее событие мне доставило больше удовольствия, чем недавние. У тебя прелестные ножки.

– Мои ноги?

– Я увидел их, когда ты вылезала из кареты.

Пруденс разинула рот, потом шлепнула Кейта по плечу.

– Тебе не полагалось смотреть!

Кейт рассмеялся и этим вызвал у Пруденс новый приступ заботы.

– Нет-нет, – заверил он, – голова не пострадала. Я не сумасшедший. Просто я безумно счастлив. В меня стекло воткнулось, но я его вытащил.

– Где? Ох… – Ее руки тревожно взлетели, но у нее не хватало отваги коснуться его там.

Пора заняться делом и посмотреть, что можно предпринять. Выпрямившись, он похромал к лошадям.

– С тебя кровь льет! – воскликнула Пруденс. – Стой! Рану надо немедленно перевязать.

– Это пустяки, правда, и я обещал помочь кучеру, если потребуется.

Тот держал успокоившихся лошадей, но у одной из бока сочилась кровь, а другая поджимала ногу. И даже при этом все обернулось лучше, чем можно было надеяться.

– Перелом? – спросил он кучера.

– Слава Богу, нет! Но лошадям нужна помощь.

– Где ближайший постоялый двор?

– Точно не знаю, сэр. А карту в этом месиве теперь не найдешь.

– Лошади могут идти?

– Думаю, да, сэр. – Кучер потянул поводья, и лошади, хоть и неохотно, двинулись.

– Тогда лучше отвести их в ближайшую деревню. Направь сюда какой-нибудь транспорт. Если у нас окажется две кареты, значит, так тому и быть.

– Ваша правда, сэр. Ну, пошли, мои хорошие. Овес и отдых совсем близко.

Кейт смотрел вслед хромавшим по дороге лошадям, надеясь, что раны у них не очень серьезные. Потом повернулся осмотреть карету. Колесо разлетелось на куски, боковая стенка превратилась в обломки. Дышло было немного изогнуто, что как-то уберегло лошадей, но кучера наверняка сбросило с облучка.

– Мы могли погибнуть, – сказала Пруденс.

Она обхватила себя руками, словно замерзла. Кейт испытывал то же самое.

– Шок, – сказал он. – Ты упоминала про бренди.

– Ах да. – Пруденс вытащила из кармана фляжку и отвинтила крышку. – Мне показалось правильным взять ее на нашу свадьбу, как нечто новое и к тому же голубое.

– И шестипенсовик на счастье у тебя в туфельке есть?

– Да. – Пруденс налила в крышку бренди и подала Кейту. – Держи.

Он выпил одним глотком.

– Твой шестипенсовик, возможно, нам понадобится. Я отдал последнее.

– Без гроша, как я и предполагала. – Пруденс снова наполнила стаканчик. Кейт не понял, шутит она или говорит всерьез. Пруденс тоже выпила и подала ему фляжку. – Пора перевязать твои раны.

Значит, к ней вернулась отвага.

– Ты разбираешься в медицине?

– Я ухаживала за матерью.

– И часто она получала кинжальные удары в тыл?

Пруденс покраснела, но не стушевалась.

– Нет, но сейчас другого доктора у тебя нет, так что не придирайся и не увиливай. – Она потянулась развязать его галстук. – Сгодится для перевязки. – Скрутив ткань, она отдала ее Кейту. – Прижми к ране, чтобы остановить кровь.

Кейт подчинился, восхищаясь ее проворностью.

– Что теперь?

– Теперь надо закрепить повязку. Придется пожертвовать моей сорочкой. – Она вытащила из кармана нож в грубых полотняных ножнах.

– Этот нож мне знаком.

Пруденс быстро взглянула на него.

– Да.

Это был тот самый нож, которым Пруденс угрожала ему, а потом воткнула в стол. Тот самый, который Кейт потом вытащил из деревянной столешницы. Он забыл ту ее ярость и досаду.

Она все время носит при себе оружие?

Это сделает жизнь интересной.

– Лучше использовать мою рубашку, – сказал Кейт. – Она все равно ветхая.

– И вероятно, единственная.

– Нет, обещаю. – Кейт отдал ей свернутый галстук, который уже стал красным от крови, потом снял сюртук и жилет. – Наверное, ты сможешь вытащить то, что застряло у меня в боку.

– Сильное повреждение?

– Всего лишь заноза или что-то в этом роде. – Но снять рубашку через голову было больно. – Треклятые мелкие раны. Часто они досаждают сильнее, чем крупные. По крайней мере короткое время.

– У тебя часто случались ранения?

– Я был солдатом, Пруденс. Ничего серьезного, слава Богу. Вот. – Кейт протянул ей рубашку, но Пруденс смотрела на его нагой торс.

Ну почему он об этом забыл? И ведет себя так, словно они давние товарищи. Или давние любовники. Пруденс облизала губы и продолжала смотреть, едва не прикончив его этим.

– Что там у меня в боку? – поторопил он.

– Потерпи, – отрывисто сказала Пруденс. – Подними руку, чтобы я могла как следует посмотреть. Это больше чем заноза.

Она нажала на кожу по бокам щепки.

– Это довольно большая деревяшка, и нечем за нее ухватиться. Нужно ее вырезать.

– Я, пожалуй, поживу пока с этой щепкой.

– Нет. Я постараюсь не причинить тебе сильной боли.

Кейт беспокоился не столько о боли, сколько о Пруденс, которой предстояло произвести хирургическую операцию.

Она сначала осторожничала с ножом, но потом Кейт почувствовал жжение надреза и зашипел от боли.

– Ну вот и все, я ее вытащила, – сказала Пруденс с жестокой жизнерадостностью хирурга.

Было больно, зато какая отвага обнаружилась у этой великолепной женщины.

– Вот! – Пруденс отбросила щепку и снова прижала рубашку. – Думаю, кровотечение скоро остановится. Рана неглубокая. Прости, что причинила тебе боль.

– Пациенты всегда ценят скорость. Твой нож, должно быть, очень острый.

– Что пользы в тупом? – Пруденс приподняла рубашку. – Ну вот, уже почти не кровоточит. Подержи так, пока я осмотрю ногу. – Пруденс, не дрогнув, во всяком случае, он этого не заметил, коснулась его бедра. – Бриджи все в пятнах, так что кровотечение было сильное. Сомневаюсь, что разрез можно починить. У тебя еще есть кожаные штаны для верховой езды?

– Нет, но другие бриджи найдутся. Так что мне не придется разгуливать по улицам нагишом.

– К большому сожалению женщин Йоркшира.

Кейт рассмеялся и быстро поцеловал ее.

– Другие женщины к настоящему времени уже испарились.

– Большинство женщин замечательно восстанавливаются при проверке. Дай рубашку. Да, кровотечение в боку остановилось.

Пруденс смотрела на рубашку, без сомнения, замечая все потертости и заштопанные места. Кейту хотелось снова уверить ее, что у него есть еще одежда. И он не такой бедный человек, каким кажется. Но сейчас явно не время сообщать ей, что он граф. Не теперь, когда у нее в руках нож.

Пруденс отрезала манжету, а потом и весь рукав и сложила прямоугольник ткани в тугую подушечку.

– Вот. А галстуком прибинтуем эту повязку.

– Поверх штанов? – Он расстегнул бриджи.

– Прекрати. Это открытая дорога!

– Проезжающие мимо йоркширские женщины, возможно, будут в восторге.

– Ты не можешь раздеться…

– Никто не будет шокирован, Пруденс. Кроме тебя, конечно. Но ты моя жена.

Пруденс подняла на него округлившиеся глаза, но сказала:

– Хорошо. Ты прав. Снимай.

Ему пришлось предупредить ее:

– У меня под ними ничего нет. И без рубашки…

– Никто, кроме меня, не увидит, – бросила она, – а я твоя жена.

– И йоркширская женщина, – улыбнулся он. – К тому же великолепная.

Однако Кейт повернулся спиной, прежде чем спустить бриджи, что оказалось вполне мудрым. Пруденс подошла ближе, шелк ее платья задел его. Кейт услышал шорох ткани – Пруденс опустилась на колени, чтобы осмотреть рану, чудесный цветочный аромат ее духов перебил запах крови. Потом она положила руку на его бедро, чтобы опереться. Его мужское естество тут же отреагировало, и он вздрогнул.

– Больно? Прости. Но тут еще стекло есть. Как хорошо, что я могу тщательно проверить!

– Да, мэм, – смиренно ответил Кейт и зашипел, когда она нажала и осколок шевельнулся.

– Не за что ухватиться, – извинилась Пруденс и снова безжалостно надавила.

– Ты уверена, что ты хирург?

– Не суетись. Если поддеть кончиком ножа… Вот так…

Кейт почувствовал, что осколок выскочил, и перевел дух. Боль наконец утихла.

– Есть еще повреждения?

– Не думаю. Больно, когда я так делаю? – Пруденс прижала свернутый в подушечку рукав.

Кейт вздрогнул, но сказал:

– Совсем немного. Прибинтуй ее.

– Что здесь происходит? – спросил мужской голос.

Повернув голову, Кейт увидел деревенского парня с вилами в руках. Рядом стоял здоровяк с кривым ножом для обрезки сучьев.

– Стой спокойно! – прикрикнула на него Пруденс. А мужчине сказала: – Я перевязываю раны моего мужа, сэр. Как видите, мы попали в аварию.

Ее тон явно поставил парня на место.

– Печальная история, мэм. – Парню едва перевалило за двадцать, и он был вовсе не такой важный, каким хотел казаться.

– Возможно вы сумеете помочь нам, – сказал Кейт. – Быстрее забинтовывай, дорогая.

Но Пруденс не шевельнулась. Следовало обмотать его голую ногу, а это было для нее неодолимым Рубиконом.

– Нашла время изображать кисейную барышню, – проворчал Кейт. – Давай мне галстук, а сама держи повязку.

Она подчинилась, и он обмотал бедро окровавленным галстуком, отодвинув в сторону гениталии, что она явно струсила бы сделать. Натянув бриджи и застегнув их, Кейт повернулся к мужчинам.

– Где ваши лошади, сэр? – спросил парень.

Он думает, что они сюда прилетели?

– Они пострадали, так что кучер повел их в ближайшую деревню.

– Это Уорсолл, – сказал парень. – Там толку мало.

– Тогда он поведет их дальше, а за нами пришлет повозку или карету.

– Дождь собирается.

– Мы видим. Поблизости можно где-нибудь укрыться и переждать?

Ответом стало подозрительное молчание.

– Мы не разбойники, сэр, – сказала Пруденс, – а всего лишь путешественники, которые попали в беду.

– Мое имя Бергойн, – добавил Кейт, – а это моя жена. Мы из-под Ричмонда.

Их заявления ничего не доказывали, но, похоже, прогнали сомнения.

– Моя ферма здесь неподалеку, можете отдохнуть там, если хотите.

– Благодарим вас, – слегка поклонился Кейт.

– Тогда вернемся. Идем, Лолли.

Парни повернулись и зашагали по дороге, потом свернули в проулок и исчезли.

– Я лучше оденусь, – сказал Кейт, – хоть ты и погубила мою рубашку.

– Я погубила?!

– Мир! – вскинул руку Кейт. – Я пошутил. Тебя так забавно дразнить, ты так восхитительно злишься. Я надену то, что осталось от рубашки, жилет и сюртук скроют недостатки.

Пруденс отдала ему одежду, но потом отвернулась. Кейт повернул ее к себе и быстро поцеловал.

Пруденс запротестовала, но по заискрившимся глазам было ясно, что ей это нравится. Она как небо от земли отличалась сейчас от той заледеневшей женщины, которая приехала в церковь, чтобы обвенчаться с Генри Дрейдейлом. И Кейт намеревался вознести ее до самых звезд.

Если не считать того, что они едут в Кейнингз и ко всему, что из этого следует.

Кейт стал надевать сюртук, но, должно быть, вздрогнул, и Пруденс пришла ему на помощь.

– Давай сбежим туда, где нас никто не знает, и навсегда останемся пылкими безумцами.

– Мне это нравится. – Пруденс расправила сюртук и снова поглаживала Кейта, сама того не сознавая. – Но ты унаследовал собственность, Кейт. И должен о ней заботиться.

«А ты получила гораздо больше, чем можешь вообразить».

– Пруденс, я должен тебе кое-что сказать.