Текст книги "Снежная королева"

Спаркс вдруг потупился; Мун казалось, что сердце у нее вот-вот разорвется.

Снова появилась ПалаТион, одетая в свою обычную полицейскую форму, и, не сказав ни слова, прошла мимо них прямо к двери на улицу. Дверь захлопнулась за нею, снова отрезав их от шума Фестиваля, доносившегося извне. Мун коснулась лент, украшавших маску королевы Лета. Ее маску...

– Спаркс, пожалуйста, поверь, это действительно правда. И то, что я стала королевой, – всего лишь часть куда более сложного и важного плана, чем устройство моей или твоей судьбы. Я не могу сейчас объяснить тебе все... – Она с состраданием подумала, что ему никогда и не будет дано понять это; что он всегда будет относиться враждебно к той непонятной силе, что руководит ею. – Но мы непременно должны прекратить эксплуатацию Тиамат. На Харему я встретилась с одним предсказателем и узнала, что предсказатели есть повсюду, на всех планетах, входивших в состав Старой Империи, и основная их цель – помочь населению этих планет восстановить утраченное культурное наследие и обрести путь к возрождению. Я действительно могу ответить на любой вопрос... – Она увидела, что глаза его расширились и выражение их переменилось. – И пока я была на Харему, я начала понимать то, что всегда понимал ты – преимущества технического прогресса и тому подобное... волшебство, творимое теми, кому все это вовсе не кажется волшебством... Инопланетяне знают значительно больше нас... им нет нужды бояться болезней, переломов, тяжелых родов. Твоя мать никогда бы не умерла там... Мы тоже имеем право жить так, как живут они, иначе на нашей планете предсказателей не было бы!

Она заметила, каким голодным огнем вспыхнули его глаза, когда она рассказывала о том, что видела и чего сам он никогда не увидит. Однако он сказал лишь:

– Наш народ счастлив и доволен тем, что имеет. Если островитяне начнут стремиться к могуществу, к тому, чего не имеют, то для них это закончится тем же, чем закончилось для жителей Зимы. И для нас.

– А что плохого произошло с нами? – Она покачала головой. – Мы жаждем знаний, мы просим лишь того, что судьбой положено нам от рождения. И ничего больше. Инопланетяне хотят заставить нас думать, что дурно быть неудовлетворенными собой и своей жизнью. Но такая неудовлетворенность ничуть не хуже тупого и эгоистичного довольства тем, что имеешь. Перемены – это вовсе не зло; перемены – это сама жизнь. Ничто не может быть ни абсолютно хорошим, ни абсолютно плохим. Даже Карбункул. Ведь и у моря есть приливы и отливы, волны обрушиваются на берег и вновь кротко отступают... Не имеет значения, как ты распорядишься собственной жизнью, пока не обретешь права сам выбирать, как ею распорядиться. Сейчас у нас выбора нет. А у меров нет даже права на жизнь. – А они должны жить... они-то и есть ключ ко всему...

Спаркс поморщился.

– Что ж, главную свою задачу ты, в конце концов, выполнила! Пусть кто-то другой попытается теперь изменить существующий порядок вещей. Да и почему именно мы должны?.. – Он стиснул висевшую у него на груди медаль. – Знаешь... мой отец... сказал, что мог бы увезти нас с Тиамат. Он мог бы устроить так, чтобы мы улетели отсюда на Харему. Это довольно просто...

– На Харему мы никому не нужны. Мы нужны здесь. – Ей вспомнились пейзажи Харему, Воровской Рынок, ночное небо над планетой... Это довольно просто. Даже если мы и посеем здесь семена, то все равно никогда не увидим урожая, никогда не узнаем, проиграли мы или выиграли... – К тому же мы кое-чем обязаны обеим этим планетам и отдать свой долг сможем только здесь. – Голос ее звучал сурово.

– Некоторые долги навсегда остаются неоплатными. – Спаркс подошел к окну; Мун заметила, как кто-то махнул ему рукой, проходя мимо. – Если я буду обязан вечно оставаться здесь, в Карбункуле, в королевском дворце... – Он вдруг умолк. – Не знаю, смогу ли я вынести это, Мун. Я не могу начать все сначала там, где я...

– Посмотри, что творится на улицах: сегодня Ночь Масок – ночь перехода. Завтра все мы будем иными, чем были вчера... мы не застывшее нечто, наши возможности бесконечны, Спаркс! А когда все маски будут сброшены, вместе с ними отвалится и корка покрывающих нас грехов, и мы станем свободны, сможем забыть все и начать сначала. – И я смогу доказать Великой Машине, что ты сын Лета, каким тебя вижу я, а не носитель маски смерти и зла. – Она подошла и встала с ним рядом. – После сегодняшней ночи все будет совершенно иначе. Даже Карбункул полностью переменится. Сюда переселяются дети Лета, здесь пытается пробиться на свет наше будущее. Это будет новый мир, не мир Ариенрод! – Но и ее тоже; он всегда, хотя бы отчасти, будет принадлежать ей. Понимая это, Мун, однако, не сказала этого вслух. – И я обещаю тебе, что больше нога моя не ступит в этот дворец. – Но я никогда никому не скажу – почему.

Он обернулся, с изумлением посмотрел на нее и по ее лицу увидел, что она говорит правду. Лицо его немного посветлело. Однако он печально вздохнул и по-прежнему держался отчужденно.

– Этого недостаточно. Мне нужно время – чтобы забыть; чтобы, снова научиться верить в себя... верить в нас обоих. Одной ночи мне мало. Может быть, не хватит и целой жизни... – Он снова отвернулся к окну.

Мун тоже посмотрела в окно – на него смотреть она была не в силах. Слезы туманили ей взор, и толпа на улице превращалась в разноцветные пятна, похожие на нефтяные разводы на поверхности воды. Здесь, в Карбункуле, никогда не идет дождь. Непременно нужно, чтобы шел дождь!.. Иначе не будет радуг.

– Я подожду, – с трудом выговорила она сквозь стиснутые зубы; эти слова душили ее. – Но слишком много времени тебе не потребуется. – Она нашла его руку и сжала ее. – Сегодня мне вменили в обязанность быть счастливой... – Губы ее дрогнули в горькой, ироничной усмешке. – Этот Фестиваль должен был стать для нас праздником, мы должны были запомнить его на всю жизнь... Это наш последний Фестиваль; и мы его запомним. Не лучше ли нам выйти на улицу, вон из этого дома? Давай завершим наши прошлые жизни так, как нам предначертано! Может быть, постаравшись, мы сумеем и сегодняшнюю ночь сделать такой, чтобы действительно запомнить ее на всю жизнь.

Он кивнул; на лице его появилась неуверенная улыбка.

– Хорошо, мы попробуем...

Она еще раз оглянулась на маску королевы Лета, и вдруг ее заслонили лица тех, кто не жалел собственной жизни, чтобы эта маска досталась ей. И одно лицо...

– Но сперва... мне необходимо кое с кем попрощаться. – Чтобы заглушить душевную боль, она что было сил прикусила губу.

– С кем? – Спаркс следил за ее взглядом.

– С одним... с одним инопланетянином. Инспектором полиции. Я вместе с ним бежала от кочевников. Сейчас он в госпитале.

– Легавый? – Он сразу пожалел, что это слово вылетело у него. – Значит, это не просто легавый... Это твой друг?

– Больше чем друг, – тихо сказала она. И посмотрела ему прямо в глаза, надеясь, что он поймет остальное.

– Больше, чем... – Он вдруг нахмурился; лицо его вспыхнуло. – Как ты могла?.. – Голос у него сорвался, однако слова звучали, точно удары хлыстом. – Как ты могла... Как я мог! Мы... Нас...

Она потупилась.

– Мою лодку унесло бурей, а он стал мне надежным якорем. Мы были вместе. Знаешь, когда кто-то любит тебя больше, чем ты любишь себя, сделать ничего невозможно...

– Я понимаю. – Спаркс вздохнул так, словно выпустил из себя вспыхнувший было гнев. – А что же теперь... у вас с ним? И как же я?

Она пробежала пальцами по шерстяной косе на своей тунике.

– Он даже не просил меня остаться с ним навсегда. – Потому что знал, что не может просить об этом. – Он хорошо понимал, что никто и никогда не сможет занять в моей жизни то место, которое занимаешь ты, и что никто не будет для меня дороже тебя, и что никто и никогда не сможет нас с тобой разлучить. – Хотя он-то непременно попробовал бы это сделать; он же хотел попробовать – и попробовал! – Мун чувствовала, что и сейчас лицо Гундалину все время маячит между лицом Спаркса и ее собственным. Она старательно гнала от себя воспоминания о нем. – Он... помог мне отыскать тебя. – Он ведь ото всего отказался ради меня, он так много дал мне! А что дала ему я? Ничего. – И мы расстались, и он ни о чем меня не попросил. Я должна знать, я должна быть уверенной, что он... что с ним все будет в порядке, когда он покинет Тиамат.

Спаркс как-то хрипло рассмеялся.

– Ну а мы-то как? С нами-то все будет в порядке, когда они улетят? Когда мы окажемся среди тех, кто слишком привык к ним, когда мы вынуждены будем жить, постоянно вспоминая о них, а они словно постоянно будут заглядывать нам через плечо и напоминать о том, что мы нарушили свою клятву... Ведь нарушили, верно?

– Нет. И мы снова пообещаем им то же самое. Завтра – ради наших возрожденных душ. – Когда окончится эта ночь. Она подняла с дивана маску королевы Лета. Когда наступит рассвет. – Но я считаю, что мы никогда не нарушали прежней своей клятвы – по крайней мере, в сердцах наших.

Он успел один раз поцеловать ее, прежде чем она снова надела маску.

– А ты сам маску наденешь?

– Нет. – Он покачал головой. – Мне маска не нужна. Я и так слишком долго ее носил.

Глава 52

– М-да, черт меня побери! Совсем не так намеревалась я провести Ночь Масок. – Тор замолкла только для того, чтобы сунуть в рот еще одно сахарное, допьяна пропитанное ромом печеньице из пакета, который держала в руке. Она старалась любым способом оглушить себя, забыть о приближающемся конце света. Снова надвинув на лицо маску, она повисла на могучем плече Поллукса, казавшегося ей единственно надежным в редеющей толпе праздных гуляк. – И уж, во всяком случае, не в обществе какой-то жестяной кастрюли с перспективой всю оставшуюся жизнь заниматься чисткой рыбы. Черт, да я только в ванну залезу, как у меня морская болезнь начинается! И рыбу эту я ненавижу, пропади она пропадом! – Она уже кричала во все горло.

– Ну, здесь, сестра, ты не одинока! – Человек в маске сочувственно махнул ей рукой и скрылся вслед за своей избранницей за дверями дома терпимости. Тор посмотрела им вслед с завистью. Поллукс с непроницаемым видом смотрел куда-то вдаль. Почти все, кто хотел, к этому времени уже разделились на парочки.

– Мне очень жаль, что у тебя все так нескладно получилось, Top, – совершенно неожиданно проговорил Поллукс. – Если ты хочешь провести время с кем-то из людей, я не возражаю.

Тор воззрилась на него с изумлением и какой-то безумной уверенностью, что, хоть он и промолчит, ему это будет очень и очень неприятно.

– Не-а. Этим я когда хочешь могу заняться... а сегодня – наша с тобой последняя ночь, Полли.

Он не ответил.

Они уже совершили весьма сентиментальную прогулку вниз, до самых доков и портовых складов нижнего города, потому что Тор сочла, что лучше всего провести последнюю ночь Фестиваля в родных местах, там, где прошло ее детство, вспоминая юные годы, воскрешая в памяти те времена, когда она и думать не осмеливалась о том, чем стала теперь. Она надеялась, что воспоминания о тех светлых днях помогут ей пережить расставание с теперешней жизнью.

Интересно, подумала она, кто сегодня за казино присматривает? А разве там кто-то еще остался? Даже Герне куда-то исчез, эта блаженная Мун совсем его околдовала. Ну и провались он!.. Ей и так пришлось черт знает куда тащиться, чтобы отнести свои немногочисленные сувениры о тех днях, когда она была Персефоной, к своему сводному брату. Она, надо сказать, давненько его не видела, да и сегодня ей его застать не удалось – он уже ушел куда-то. Впрочем, они никогда и не были с ним близки.

– А ведь ты, пожалуй, мой самый большой друг, особенно нынче ночью, Полли. – Она вздохнула. – А может, и всегда. – Она села на какой-то пустой ящик возле заброшенного дома, чувствуя себя чрезвычайно уютно в старой рабочей одежде и давно знакомых кварталах. – Ты никогда не сволочился, сколько бы работы я на тебя ни наваливала и как бы мало монет тебе ни платила... Конечно же, я понимаю, что жаловаться ты не можешь, но разве это о чем-то говорит? – Она съела еще одно печеньице. Поллукс терпеливо сидел рядом и молча глядел на нее. Она вдруг заметила, как в его грудной клетке мигает красный огонек; в голове у нее словно что-то щелкнуло, однако она не стала на этом сосредоточиваться. – Неужели ты вообще никогда не переживаешь? А в глубине души у тебя ничего такого не бывает, кошки никогда не скребут, а? А я ведь, наверно, иногда и оскорбляла тебя, и обижала... Да нет же, вряд ли, слава богам! Надеюсь, что ежели и обижала, так не очень. Сам-то ты всегда был ко мне добр... – Она пьяно всхлипнула.

– Ты никогда не смогла бы обидеть меня, Тор.

Она уставилась в «лицо» робота, пытаясь расшифровать тайный смысл этих слов, произнесенных скрипучим бесцветным голосом.

– Ты так правда думаешь? Я хочу сказать, для тебя это на самом деле так? А может, я тебе просто нравлюсь?

– Да, ты мне действительно нравишься, Тор. Да, это правда. – Робот смотрел прямо на нее.

– Ну, откуда тебе знать?.. – Она улыбнулась. – А я-то считала, что ты и не должен! Что ты не можешь... ну... чувствовать что-нибудь... Я всегда думала, что ты... ну, тупой, что ли. Ты только не обижайся! – быстро прибавила она.

– В меня встроен достаточно сложный компьютер, Тор. Я запрограммирован так, чтобы не судить ни о чем, кроме вопросов законности. Но не судить ни о чем при столь высоком уровне технической оснащенности довольно сложно. Для этого меня надо было бы постоянно регулировать.

– Ах, вот в чем дело! – кивнула она. – А я-то вбила себе в голову, что ты простое разгрузочное устройство. С другой стороны, откуда бы, к примеру, роботу-грузчику знать, какая прическа мне больше к лицу, а? Или... – Она даже побледнела, припоминая. – Или о том, стоит ли доносить легавым о каждом подозрительном слове, услышанном на улице? – Она пожала плечами. – А разве не ты спас мне жизнь, Полли?.. – Она погладила его по груди. – Ах, черт побери, славные мы с тобой знавали времена, правда ведь? Помнишь, как тебя сдали мне в аренду? Боги, я тогда так собой гордилась! Я ведь думала, что с твоей помощью запросто чего хочешь достигну. Кто бы мог подумать... А ведь в какой-то степени я тогда права была. Тогда у меня, по крайней мере, ни малейших сомнений не возникало. Ох, не знаю я!.. – Она провела рукой по своим жидким прямым волосам. – По-моему, я еще немало времени в себя приходить буду, чтобы эту Персефону из головы выбросить. – Она посмотрела на свои руки, давно забывшие о мозолях. – Что это за лампочка все время у тебя мигает? Может, я что-то забыла для тебя сделать? – Она встала, пошатываясь.

– Нет, Тор. Это значит всего лишь, что срок моего контракта истекает.

Тор помрачнела.

– Я знаю... сегодня ночью... Но я... – А я-то надеялась, что в суматохе никто этого не заметит! – Она проглотила последнее ромовое печеньице, скомкала пакетик и швырнула в кучу мусора. Вся Главная улица была буквально завалена мусором и отбросами. – Ты хочешь отправиться прямо сейчас?

– Нет, Тор. Я не хочу. – Поллукс смотрел на нее без всякого выражения. – Но если я в ближайшее время не явлюсь в полицейский участок, то кончится действие моих батарей и я буду парализован.

– Боги, этого я не знала! Так, может, нам уже пора? – Она взяла его за толстенную угловатую руку, и они двинулись по улице вверх. Она несколько раз оглянулась, пока у нее не закружилась голова и не пришлось смотреть только вперед. – Что с тобой теперь будет, Полли? Куда ты теперь отправишься?

– Я не знаю, куда меня пошлют, Тор. Но сперва я буду полностью перепрограммирован. В меня будет заложена абсолютно новая информация. Я забуду все, что произошло со мной здесь.

– Что? – Она дернула его за руку, заставляя остановиться. Покачалась на каблуках. Помолчала. – Значит, ты забудешь все, что с нами было в Карбункуле? И обо мне забудешь?

– Да, Тор. Все, кроме той или иной конкретной программы. Все. Все. – Он повернулся к ней. – А я тебе нравлюсь, Тор?

Она захлопала глазами.

– Ну... разумеется. Как бы я вообще обходилась без тебя все эти годы? – Но ему этого было явно недостаточно, и она каким-то образом догадалась, что нужно сказать что-то еще. – Знаешь... ты мне действительно очень нравишься! Ты мой настоящий друг. И я люблю тебя – как настоящего человека. Честно говоря, если бы ты не был роботом, то я бы, может, даже и... – Она несколько развязно засмеялась, скорее от смущения. – Ну, сам понимаешь!

– Спасибо, Top. – Он сделал движение, удивительно похожее на нормальный кивок, и они пошли дальше.

Уже почти добравшись до Голубой аллеи, они повстречались с небольшой группой людей в масках, веселых, шумных, сопровождаемых музыкой.

– Смотри-ка, Полли, вон королева Лета! Вот и наше будущее мимо проходит. – Среди масок она заметила лицо, оставшееся открытым, странно знакомое лицо под копной волос яростного рыжего цвета... Спаркс, Покоритель Зари? Она попыталась получше рассмотреть юношу, но он уже скрылся в толпе. Нет... Она покачала головой, не в силах поверить. Этого просто не может быть. Не может!

Поллукс замедлил шаг, и они повернули на Голубую аллею.

Глава 53

Джеруша вздохнула, откинувшись на спинку кресла; в эту ночь, последнюю ночь Фестиваля, здание полиции было почти пустым. То было их прощальное и самое напряженное за время пребывания на Тиамат дежурство. Поскольку ей самой праздновать было нечего, не хотелось и смотреть на то, как веселятся все остальные; потому-то она и осталась дежурить в управлении. Теперь уже мало казалось важным, она была поражена тем, как мучительно долго тянется эта пустая ночь. Пустая... да, вот точное слово. Она снова вздохнула и включила радио чуть громче, чтобы хоть как-то отвлечься от мыслей о будущем. Боги, неужели было бы лучше не знать совсем ничего, чем знать наверняка?..

Тор вздрогнула и проснулась. Она сидела в полном одиночестве, прислонившись к стене, на той же скамье, где заснула часа два назад. Наверное, теперь все уже кончено. Джеруша на противоположном конце огромного помещения отчетливо ощущала запах сивухи. Да, Тор была хороша, когда привела робота Поллукса в полицейское управление... или, точнее, это он привел ее, пьяную в стельку и полную сопливых сожалений. Робот неподвижно застыл у края скамьи с таким видом, словно охранял спящую. Джеруша никак не могла поверить, что роботу могут быть свойственны подобные нежности. Такое и спьяну-то в голову не придет. Впрочем, кто знает? Эта женщина потеряла значительно больше, чем просто робота. Если ей хочется провести часы, оставшиеся до Смены Времен Года, держась за его металлическую руку или напившись до бесчувствия, – это ее личное дело.

Джеруша вытащила пакетик с йестой – к более сильным средствам она за эти пять лет не прибегала. Она только что написала письмо семье ЛиуСкеда на Ньюхевен и рассказала о том, что ей, в конце концов, удалось узнать... Пусть хоть им это принесет больше пользы, чем мне.

– Что за... – Тор рванулась и вдруг села прямо, зевая во весь рот. – О боги! – Она схватилась одновременно и за голову, и за живот. – Так ведь я и до рассвета не доживу.

Джеруша холодно улыбнулась.

– Если тошнит, то лучше воспользоваться туалетом; только, пожалуйста, не делайте этого здесь.

– Ну разумеется. – Тор уронила голову на руки. – А который теперь час?

Джеруша глянула на часы.

– Уже почти утро. Мне пора отправляться вниз, к причалам. – Она набрала номер вызова специальной охраны, в обязанности которой входило наблюдение за почти опустевшим зданием и сопровождение комиссара полиции на последнее задание.

– Вы хотите сказать, что пора... на церемонию? – Тор посмотрела на нее. Джеруша кивнула. – Хм. Знаете, я хотела сказать... спасибо вам, спасибо, что позволили мне побыть с Полли до конца... Вы ведь понимаете, вы слышали...

– Не напоминайте мне об этом! – Джеруша резко вскочила. Рохля ты, ПалаТион! И почему-то ей было не только не стыдно, но даже приятно признаться себе в этом.

– Ну все-таки! Полли и я... – Тор умолкла, обернувшись к Поллуксу и увидев, что в комнату входит какой-то высокий мужчина, явно инопланетянин.

Джеруша схватилась за край стола, чтобы не упасть.

– Миро!

Инопланетянин застыл посреди комнаты, прямо напротив Тор.

– Джеруша! – Он, казалось, был потрясен не меньше. – Я никак не думал, что найду вас здесь... впрочем, я и понятия не имел, где вас искать... – Он выглядел совершенно растерянным и явно не знал что сказать. Одет он был в точности как любой здешний моряк. И очень давно не брит.

– Да, я пока еще здесь работаю. Миро. До начала «новой эры». – В голосе ее звучала горечь и покорность судьбе.

– Я боялся, что не успею добраться вовремя; там, южнее, погода ужасная. – До нее наконец дошло, что он просто чудовищно устал. – Еще на один денек задержался бы, и опоздал бы безнадежно; вы все уже улетели бы.

Она покачала головой, стараясь говорить ровным тоном и вообще сохранять спокойствие.

– Нет. С завтрашнего дня Гегемония перестает присутствовать здесь только, так сказать, с технической точки зрения, однако понадобится еще некоторое время, чтобы убедиться в отсутствии каких-либо роковых последствий. И все-таки, как вы здесь оказались, Миро? У вас дома… мне ответили, что неизвестно даже, куда вы исчезли.

– Знаете, я как-то внезапно решил. – Он огляделся. – Я совсем не собирался в Карбункул. Боги тому свидетели. У меня просто не было на это времени – я еще так мало успел... Мне еще столько всего нужно объяснить моим людям... – Джеруше вдруг показалось, что он сказал ей гораздо больше, чем она могла или хотела знать.

– Улетаете небось? – спросила с неожиданным любопытством Тор. Нгенет посмотрел на нее так, словно до сих пор вообще не замечал. – Жена не требуется, красавчик?

На лице Нгенета отразилась легкая неприязнь.

– Возможно. Да только не та, что улететь хочет. Потому что сам я с Тиамат никуда не улетаю. – Он пристально посмотрел на Джерушу и подошел к ней поближе.

– Ах вот как! – В голосе Тор звучало недоверие. – Что ж, спасибо, что предупредили. Да и кто замуж за сумасшедшего пойдет, верно, Поллукс? – Она игриво подтолкнула робота.

– Как скажешь, Тор.

Она ответила ему громким смехом.

– Значит, вы действительно остаетесь здесь... навсегда? – Джеруша не могла скрыть своего разочарования, хотя ни в коем случае не должна была проявлять его. – И приехали сюда вовсе не для того, чтобы улететь вместе со всеми...

– Нет. Здесь мой дом, Джеруша. И я никогда не перестану любить свой дом. Однако я вовсе не жду перемены ранее принятого решения от вас. Вы ведь улетаете, не так ли? – Он, казалось, давно уже все тщательно продумал и взвесил.

– Да. – Она уловила странную неуверенность в собственном голосе. Он, однако, неуверенности в ее тоне явно не заметил. Только кивнул и чуть отступил назад: не стал развивать эту тему, а просто принял ее решение без лишних вопросов – точно так же, как делал это и прежде, как и во время их последней встречи. Как если бы это уже не имело для него никакого значения. – Но зачем же вы все-таки приехали? – Она чувствовала, что голос ее звучит слишком напряженно. – Вы ведь говорили, что на этот Фестиваль приезжать не стоит.

– Я и не собирался. – Он говорил теперь так же резко и напряженно, как и она. – Я приехал, чтобы попрощаться с вами. И это единственная причина.

Единственная причина? Она почувствовала, как вспыхнуло от изумления и неожиданности ее лицо. Черт побери, Нгенет! Я что-то совсем не понимаю... Но спрашивать она не стала, опасаясь, что он не ответит.

– Я... э-э... я очень рада, что вы приехали! Это большая честь для меня... вы специально ехали так далеко, чтобы только попрощаться со мной... – Она чувствовала, что между ней и Нгенетом вновь разверзлась пропасть, и попыталась как-то сдвинуть ее края. – Зато теперь я могу рассказать вам лично обо всех новостях. Ваша юная приятельница жива.

– Мун? – Он покачал головой, в волнении отбросил со лба волосы. – Но каким образом?.. Просто поверить невозможно... – Он даже засмеялся, и Джеруша увидела, что в нем снова оживает что-то знакомое, что, как ей казалось, было навсегда уничтожено в его душе в тот страшный день на пустынном морском берегу.

– Ее подобрали кочевники; а потом ей удалось бежать от них вместе с одним из моих людей, который тоже попал к ним в плен.

– Так, значит, она здесь, в Карбункуле? – Он словно пытался увидеть что-то сквозь стены. – Где же она?

– Не беспокойтесь, Миро, она не в тюремной камере. – Джеруша выпрямилась и оторвалась наконец от своего стола. – Насколько мне известно, в настоящий момент она празднует Смену Времен Года вместе со своим двоюродным братом Спарксом. Она ведь стала королевой Лета!

Нгенет явно был потрясен до глубины души, как и стоявшая у него за спиной Тор. Однако изумление у него на лице вскоре сменилось неким вдохновением.

– Вряд ли возможно было выбрать лучшую королеву!.. Спасибо вам, Джеруша. – Он благодарно склонил голову.

– Мне-то за что? Я не имею к этому ни малейшего отношения.

– Вы имеете к этому самое непосредственное отношение – ведь именно вы могли остановить ее.

Она едва сдержала улыбку.

– Нет. Не думаю, чтобы кто-то мог остановить ее!

– Возможно, вы правы. – Он все-таки не выдержал и улыбнулся. – И она, значит, все-таки отыскала своего Спаркса? Через столько лет?

– Да, и вытащила его прямо из будуара Снежной королевы. Он был Звездным Быком.

– О боги... – Взгляд его стал безжизненным. – Звездным Быком! – Эти слова в его устах звучали как самое отвратительное ругательство, и она полностью разделяла его чувства. – А... Мун? Неужели она?..

Джеруша кивнула, поджав губы.

– Я понимаю. Странные любовники: священная сивилла и чудовище. Но я знала этого мальчика еще до того, как он попался в когти Ариенрод. И Мун его тоже знала. Она и сейчас видит в нем того прежнего Спаркса, хотя знает о нем все. Может быть, она права. А может быть, и нет. Кто знает? Мне не дано судить об этом.

– Значит, вы его отпустили? Ведь он так или иначе совершил преступление! То, каким он был раньше, ничего не меняет! – В голосе его слышалась жажда мести.

Значит, даже для тебя месть выше справедливости, особенно если рана была глубока. Даже для тебя. А я-то считала тебя святым! Черт возьми, неужели я так заблуждалась? Она не была разочарована, нет, ей, пожалуй, даже стало легче, когда она, наконец, поняла, что и ему ничто человеческое не чуждо, что и он способен совершать обычные человеческие ошибки и заблуждаться.

– Да, конечно, Миро... И они тоже это поймут. Ибо в самый счастливый день их жизни прошлое разделит их, подобно разверстой могиле, и счастье в миг развеется, точно дым погребального костра. – Перед глазами у нее стоял Спаркс, пронесший в душе и любовь к Мун, и свою вину за гибель меров.

Нгенет потупился, потом как-то судорожно дернул головой – кивнул, соглашаясь с ее доводами.

– И еще, Миро: мне все-таки удалось поймать главного виновника этой трагедии... Да, это Ариенрод. Именно она заставляла Спаркса убивать меров, она пыталась повернуть время вспять и сохранить власть Зимы, начав в Карбункуле эпидемию страшной болезни, которая должна была уничтожить почти всех островитян, съехавшихся на Фестиваль. Однако у нее ничего не вышло; и сегодня на рассвете ее неестественно затянувшемуся правлению будет положен конец.

Нгенет снова поднял голову.

– Она пошла на такое? Наша Снежная королева?

– Я же рассказывала вам, какова она на самом деле. И обещала, что непременно позабочусь о том, чтобы виновные были наказаны. Так что теперь я свои обещания выполнила. Кроме тех, которые дала себе самой.

– Раз так, я благодарю вас за то, что справедливость – истинная, не слепая! – все-таки восторжествовала. – Он открыто улыбнулся ей. – Еще когда мы впервые встретились, да, впрочем, и во время нашей последней встречи... А кстати, Джеруша, каково ваше новое назначение?

Она резко оттолкнулась от стола и закружила по комнате.

– Меня посылают на Большую Голубую.

Брови Нгенета удивленно поползли вверх, ибо она никак это не пояснила.

– И куда же там? Надеюсь, не в эту кошмарную колонию среди засыпанной пеплом пустыни? – он еще пытался говорить шутливым тоном.

– Именно туда. – Она резко повернулась к нему. – Именно туда-то меня и направляют. И хотят сделать тамошним начальником.

– Что? – Он как-то неловко усмехнулся, будто не в силах поверить, что это не шутка.

– Я не шучу, – сказала она спокойно.

Больше он не смеялся.

– Вы... в таком месте?.. – Он уставился на ее компьютер так, словно рассчитывал, что тот немедленно даст ему соответствующие разъяснения. – Неужели они так мало ценят Тиамат, что служба в исправительной колонии представляется им ступенькой вверх?

– Нет, Миро. – Они так мало ценят меня. Джеруша коснулась своих комиссарских значков на воротнике. – Можете считать это проявлением слепой справедливости.

– А вам нужна такая работа? – Он разгладил усы.

– Нет. – Джеруша нахмурилась. – Для меня это тупик, это, наконец, оскорбительно!.. – Она задохнулась.

– Тогда почему же вы не жаловались? Не протестовали? В конце концов, вы ведь комиссар полиции... – он все еще пытался разобраться.

Теперь рассмеялась она, и тоже некстати.

– Да я и сама вроде шута здесь! – Она помрачнела и покачала головой. – Я либо отправлюсь по месту назначения, либо уйду в отставку.

– Тогда уходите в отставку!

– О, черт побери! Я всегда только и слышу от каждого мужчины: сдайся... перестань... тебе с этим не справиться! Так нет же, справиться я могу! А от вас, Нгенет, я ожидала большего, но мне следовало бы знать...

– Джеруша, – он даже головой замотал, – ради всех богов! Не делайте из меня черт знает кого!

– Это вы из меня черт знает кого делаете!

– Ничего подобного! И не желаю видеть, как вы сами превращаетесь черт знает в кого! А вы и превратитесь, если станете командовать этой проклятой колонией... и обращаться с людьми так, словно они недочеловеки. Вот тут-то вы свою человечность и утратите. Или – рассудок... Да я даже думать об этом не хочу и не могу представить вас... – он умолк и беспомощно взмахнул своими огромными ручищами.

– А что же вы можете предложить мне взамен? Я всегда хотела использовать свою жизнь по-настоящему, потратить ее на что-нибудь стоящее, важное. И мне казалось, что, став офицером полиции, я такую возможность обрела. Может, не совсем то, о чем я мечтала, – но разве наши мечты способны полностью воплотиться в жизнь?

– Так вы считаете свое новое назначение заслуживающим внимания? – голос Нгенета, полный сарказма, звучал почти грубо. Он сунул руки в карманы.

– Я уже ответила на ваш вопрос. – Джеруша отвернулась. – Со временем, возможно, я сумею получить другую специальность. Да и что мне остается?