Текст книги "Толкование книг Нового Завета Иакова"

Уоррен Вирсби рассказывает о своем друге пасторе, который поведал ему историю об одной своей прихожанке, большой любительнице посплетничать. Как-то раз она заявила ему: «Пастор, Господь обличил меня в грехе злоречия. Моя болтовня навлекает беду на окружающих и на меня саму». Когда он осторожно спросил ее: «И что же вы собираетесь предпринять на этот счет?». Женщина ответила: «Я хочу возложить мой язык на алтарь». Поскольку она уже неоднократно заявляла о таком намерении, пастор сказал ей: «Вам вряд ли удастся отыскать алтарь подходящих размеров» («Толкование Библии» [Wheaton, 111.: Victor, 1989], 2:358).

Разумеется, у Господа есть алтарь более чем достаточный по своим размерам, потому что Он Сам уверил нас в том, что «если исповедуем грехи наши, то Он, будучи верен и праведен, простит нам грехи наши и очистит нас от всякой неправды» (1 Ин. 1:9). Однако разочарование пастора нам вполне понятно. Проблема заключалась в нежелании этой женщины на самом деле возложить свой язык на алтарь. Она хорошо знала, в чем состоял ее грех и что требовалось для его отпущения. Просто она не желала расплачиваться за это. Свою болтовню она любила больше праведности. Она не хотела решиться на то, на что некогда решился Давид, сказав: «буду я наблюдать за путями моими, чтобы не согрешать мне языком моим; буду обуздывать уста мои, доколе нечестивый предо мною» (Пс. 38:2).

Иаков прибегает к двум сравнениям, чтобы продемонстрировать власть языка. В первом он указывает на то обстоятельство, что мы влагаем удила в рот коням, чтобы они повиновались нам, и управляем всем телом их. Чрезвычайно уместное сравнение, так как удила касаются конского языка, и если к ним привязать узду и поводья, то всадник легко сможет управлять лошадью. Управляя ртом коня, можно управлять и его головой, а следовательно, и всем телом.

Даже хорошо объезженными лошадьми невозможно управлять, не помещая им в рот удила. Если мы хотим, чтобы лошадь тянула повозку или плуг, мы должны управлять ею. Так же и с верующими. Дабы служить Богу, мы должны обуздывать свой язык, и тогда все наше тело будут подчинено Ему.

Во втором сравнении Иаков уподобляет язык кораблю. Вот, и корабли, как ни велики они и как ни сильными ветрами носятся, небольшим рулем направляются, куда хочет кормчий. Самые крупные корабли того времени —щепки в сравнении с современными океанскими лайнерами и крейсерами. Однако на корабле, на котором Павел плыл в Рим, было ни много ни мало 276 человек, включая членов команды, солдат и узников (Деян. 27:37), то есть это было довольно большое судно. В любом случае, смысл слов Иакова в том, что в сравнении с размером корабля его руль весьма мал, и все же с его помощью кормчий легко направляет судно, куда хочет.

Так и язык – небольшой член, но много делает. Подобно удилам во рту у коня и рулю у корабля, наш язык способен управлять нами. Это своего рода господин тела, направляющий любой наш поступок. Толкователь Слова Божьего Дж. А. Мотье пишет:

Если бы мы владели своим языком настолько, чтобы с него не срывались жалобные, похотливые, гневные и презрительные слова, тогда все эти и им подобные проявления нашей падшей природы пресекались бы на корню: главный «выключатель» не позволял бы им «приводить в действие» эти порочные стороны нашего существа. Умение владеть языком является более чем достоверным свидетельством духовной зрелости, а также способом ее достижения («Послание Иакова» [Downers Grove, 111.: Inter Varsity, 1985], с. 121).

Иаков не поясняет, что именно делает язык.Возможно, однако, что он имеет в виду естественную склонность человека хвалиться и превозносить себя и – в противоположность распространенной психологической теории – создавать о себе высокое мнение. Что бы ни делал в этом смысле язык, он сеет разрушение. Язык ранит окружающих, губит церкви, семьи, разрушает браки и отношения между людьми. Он даже может привести к убийству или войне.

Дабы наш язык подобающим образом управлял нами, нам надлежит обуздывать его неизменную склонность хвалиться и поддаваться искушениям. Наши речи должны быть благочестивы, добры, созидательны, поучительны, благословенны и бодрящи. Это должны быть слова смирения, признательности, покоя, святости и мудрости. Такие слова, разумеется, могут проистекать только из сердца, в котором не только пребывает Дух Святой, но которое всецело подчинено Ему.

Губительность языка

Посмотри, небольшой огонь как много вещества зажигает! И язык – огонь, прикраса неправды; язык в таком положении находится между членами нашими, что оскверняет все тело и воспаляет круг жизни, будучи сам воспаляем от геенны (3:5б-6)

Здесь Иаков обращает наше внимание на способность языка губить и извращать факты. Хотя власть языка нейтральна – он может творить как добро, так и зло, – в данном случае Иаков вкладывает в свои слова определенно негативный смысл. Не упоминается никакая конкретная проблема, но поскольку язык способен говорить на любую тему, то точно так же он может губить и извращать все, о чем говорит.

Несмотря на то что глагол eidon буквально переводится как «смотреть», использованные в данном случае повелительное наклонение и промежуточный залог (idou) фактически возводят его в ранг повеления. Поэтому его нередко переводят как «се» или «вот», в частности в драматических повествованиях, чтобы привлечь внимание читателя к излагаемым событиям (см. Мф. 1:20, 23; Отк. 1:7, 18; 22:7, 12).

Здесь Иаков сосредоточивает наше внимание на разрушительной силе презрительных, лживых, богохульных или просто необдуманно сказанных слов. Подобно объявлениям лесных хозяйств, он обращает внимание на хорошо известную истину о том, что язык – небольшой огонь, но много вещества зажигает! Из крошечной искры может разгореться пламя, способное уничтожить тысячи акров леса, погубить бесчисленное множество животных и нередко людей и их имущество.

Огонь обладает поразительной и уникальной способностью воспроизводить себя бесконечным множеством способов, когда у него есть «пища». Вода же, как и подавляюще большинство прочих субстанций, таким качеством не обладает. Если мы выльем стакан воды на какую-либо поверхность, из него никогда не получится потоп. Однако огонь всегда находит себе «пропитание». Если поблизости имеется достаточно горючего материала и кислорода для поддержания горения, огонь будет гореть бесконечно долго.

8 октября 1871 года около половины девятого вечера в хлеве миссис Олири упал светильник, предположительно опрокинутый коровой, из-за чего случился знаменитый Чикагский пожар. Прежде чем его удалось потушить, сгорели 17 500 зданий и построек, погибли 300 человек и еще 125 000 остались без крова. В 1903 году в одном из корейских городов из печи, на которой в кастрюле варился рис, по всему дому стали разлетаться горящие угли. Возникший вследствие этого пожар охватил площадь, равную одной квадратной миле, в результате чего дотла сгорели около трех тысяч сооружений.

Автор притчей мудро замечает, что «сердце праведного обдумывает ответ, а уста нечестивых изрыгают зло» (Пр. 15:28); что «человек лукавый замышляет зло, и на устах его как бы огонь палящий» (16:27); а также: «Уголь – для жара, и дрова – для огня, а человек сварливый – для разжжения ссоры» (26:21). Он также отмечает, что «где нет больше дров, огонь погасает, и где нет наушника [сплетника, клеветника], раздор утихает» (26:20).

«Душа моя среди львов, – сетует Давид, – я лежу среди дышащих пламенем, среди сынов человеческих, у которых зубы – копья и стрелы, и у которых язык – острый меч» (Пс. 56:5). «Что хвалишься злодейством, сильный?.. гибель вымышляет язык твой; как изощренная бритва, он у тебя, коварный!» (Пс. 51:3-4). Иов спрашивает своего горе-утешителя Вилдада: «Доколе будете мучить душу мою и терзать меня речами?» (Иов 19:2).

Некоторое время назад Морган Блейк, спортивный обозреватель «Атланта Джорнал», написал вот такой сатирический очерк:

Я разрушительнее снаряда, пущенного из гаубицы. Я побеждаю без жертв. Я разоряю семьи, разбиваю сердца и калечу людские жизни. Я парю на крыльях ветра. Нет невинной души, способной запугать меня, нет чистого сердца, могущего остановить меня. Мне наплевать на правду, я презираю справедливость, не щажу беззащитных. Мои жертвы – как песчинки на дне морском, и в такой же степени безвинны. Я ничего не забываю и редко кого прощаю. Имя мне – Злоречие (Цит. по Джордж Свитинг, «Деятельная вера» [Chicago: Moody, 1983], с. 76 —77).

В 6-м стихе Иаков приводит, безусловно, одну из самых выразительных в Писании метафор, говоря о коварстве языка: И язык – огонь, прикраса неправды; язык в таком положении находится между членами нашими, что оскверняет все тело и воспаляет круг жизни, будучи сам воспаляем от геенны.

Уподобляя язык огню, это яркое свидетельство указывает на четыре основных элемента коварства языка.

Первое, язык есть прикраса неправды. Греческое слово kosmos (мир), переведенное здесь как прикраса, относится не к земле или вселенной, а скорее к некой системе, схеме или устройству. В данном случае это система неправды, или зла, противления Богу, беззаконности и всех прочих видов греха. Это внутренний источник порочного, нечестивого поведения грешника. Он питает и поощряет всевозможные проявления греховных желаний и устремлений. Некий толкователь Библии называет его микрокосмом зла среди прочих членов тела. Это гнусная, порочная и развращенная модель плотского в человеке. Никакая другая часть тела не обладает столь могучим потенциалом к разрушению, как язык.

Второе, лукавый язык в таком положении находится между членами нашими, что оскверняет все тело. Возведенное в систему зло распространяется и оскверняет все тело. Говоря иначе, разрушительная способность языка, подобно дыму, проникает всюду и поражает все на своем пути. То, что не гибнет в огне, пропитывается дымом и, в конце концов, погибает.

Однажды, в свою бытность студентом, я наведался в близлежащий универмаг, где незадолго до этого случился пожар, и за бесценок приобрел спортивную куртку. Я был уверен, что запах дыма выветрится из куртки, если я на пару дней вывешу ее на свежий воздух. Гардероб мой был весьма скуден, поэтому я довольно часто носил эту куртку, однако она так и не утратила своего отчетливого дымного аромата, из-за чего окружающие, вероятно, считали меня заядлым курильщиком. Подобным же образом порочные слова – порочный язык – портят и губят то, что не смог поглотить огонь. Нечистый, порочный язык оскверняет человека.

Иисус изрек:

исходящее из человека оскверняет человека. Ибо извнутрь, из сердца человеческого, исходят злые помыслы, прелюбодеяния, любодеяния, убийства, кражи, лихоимство, злоба, коварство, непотребство, завистливое око, богохульство, гордость, безумство, – всё это зло извнутрь исходит и оскверняет человека (Мк. 7:2023; ср. Иуд. 23).

Третье, порочный язык воспаляет круг жизни, тем самым еще более расширяя сферу осквернения. Подобно огню физическому, разрушительное воздействие нечестивых речей распространяется вовне и оскверняет не только нас самих, но и все, с чем мы соприкасаемся на кругу жизни.

О человеке во многом можно судить по его речам. Наши слова дают окружающим довольно четкое представление о нас. Это касается как благого, так и грешного, однако Иаков подразумевает исключительно негативные аспекты наших речей, такие как: сплетня, злословие, лжесвидетельство, обман, непристойные слова и прочие прегрешения языка, – которые пагубно влияют на людей, семьи, школы, церкви и сообщества.

Четвертое, и самое ужасное, грешный язык сам воспаляем от геенны. Глагол phlogizo (воспаляем) употреблен в активном залоге и совершенном времени, что указывает на продолжительность процесса. Иаков усиливает свою мысль термином геенна. За исключением этого стиха, существительное gehenna (геенна) в Новом Завете нигде больше не встречается, кроме синоптических евангелий, где, в каждом случае, употребляется Иисусом. Буквально оно переводится как «долина Енномова» – это глубокое ущелье к юго-западу от Иерусалима, куда сбрасывался и где постоянно горел всякий сор, а также тела умерших животных и казненных преступников. Изначально на этом месте хананеи и даже некоторые иудеи приносили детей в жертву всесожжения языческому богу Молоху (см. 4 Цар. 23:10). После того как благочестивый иудейский царь Иосия наложил запрет на этот ужасный обычай, долину стали считать оскверненной и непригодной для использования в праведных целях. Впоследствии она стала свалкой, куда из Иерусалима свозились нечистоты и там сжигались. Поскольку на свалке постоянно горел огонь и роями кружили мухи, Господь уподобил вечные муки ада геенне, где был «огонь неугасимый, где червь их не умирает и огонь не угасает» (Мк. 9:43-44; ср. Ис. 66:24; Мф. 5:22). Геенна уготована сатане и его ангелам (Мф. 25:41). В этом смысле слово gehenna используется здесь как синоним сатане и его демонам.

Поскольку язык воспаляем от геенны, используемый сатаной, он может быть орудием осквернения, развращения и убиения. Язык невероятно опасен и губителен. Прибегая к другой метафоре о смерти и разрушении, псалмописец говорит о тех, кто злоупотребляет своим языком, что «уста их мягче масла, а в сердце их вражда; слова их нежнее елея, но они суть обнаженные мечи» (Пс. 54:22); «они изрыгают хулу языком своим; в устах их мечи» (58:8); «изострили язык свой, как меч; напрягли лук свой – язвительное слово» (63:4).

Даже зрелые верующие знают, что над остатками их плотской, мирской натуры по-прежнему имеет власть губительный язык, и посему его постоянно надлежит держать в узде.

Зло языка

Ибо всякое естество зверей и птиц, пресмыкающихся и морских животных укрощается и укрощено естеством человеческим, а язык укротить никто из людей не может: это – неудержимое зло; он исполнен смертоносного яда (3:7-8)

Смысл, заложенный Иаковом в этих двух стихах, прост: язык человеческий по природе своей неуправляем и необуздан. Он распущен, невежествен, безответствен, неугомонен и дик. Первозданное или врожденное зло языка позволяет ему противиться любым попыткам обуздать его.

Под выражением всякое естество подразумеваются все ходящие и летающие животные, звери и птицы, а также пресмыкающиеся и водоплавающие, морские животные. Все эти виды животных укрощаются и уже укрощены естеством человеческим. Человек укрощает даже самых диких, самых быстрых, самых сильных и самых хитрых тварей. Уже после грехопадения Ною без особого труда удалось собрать в ковчеге «всей твари по паре». И хотя стоявшая перед Ноем и его семьей задача сохранить этих многочисленных животных была чрезвычайно трудна и опасна, нам не известно ни об одном случае нападения зверей на хозяев ковчега или друг друга. На протяжении многих веков люди шли в цирк, чтобы посмотреть на представления с участием диких зверей – львов, тигров и прочих сильных и опасных тварей, – которые по команде укротителя выделывали всевозможные трюки. В этом отношении они не столь необузданны и более «цивилизованны», чем не освященные, порочные уста их хозяев.

А язык укротить никто из людей не может, то есть ни один человек не способен самостоятельно обуздать свой язык. Даже у верующих язык с легкостью выбирается из «священной клетки» (рта) и наносит немалый вред всему окружающему. Он может действовать столь незаметно, что мы спохватываемся лишь тогда, когда ничего уже нельзя исправить. Хорошо сознавая эту опасность, Давид молил Бога: «Положи, Господи, охрану устам моим, и огради двери уст моих» (Пс. 140:3). Даже благочестивый Павел исповедовался: «Ибо знаю, что не живет во мне, то есть в плоти моей, доброе; потому что желание добра есть во мне, но чтобы сделать оное, того не нахожу» (Рим. 7:18). В деле обуздания языка или любой другой части своей грешной плоти он не мог полагаться на себя. «плоть желает противного духу, – напоминал он галатам, – а дух – противного плоти: они друг другу противятся, так что вы не то делаете, что хотели бы» (Гал. 5:17).

Как уже отмечалось в настоящем комментарии, первым грехом Адама после грехопадения стала не просто хула, но хула на Бога, когда Адам косвенно обвинил Господа в своем неповиновении, так как Тот дал ему Еву, которая и соблазнила Адама вкусить от запретного плода (Быт. 3:12). В противоположность этому, первым порывом новых тварей во Христе, ставших Его Церковью, было славить Бога своими преображенными и очищенными языками, говорящими «о великих делах Божиих» (Деян. 2:11).

Неудержимое происходит от греческого слова akatastatos, которое в 1:8 переведено как «не тверд». В данном контексте значение этого слова выходит далеко за рамки понятия неудержимый, наводя на мысль о диком звере, отчаянно силящемся вырваться на свободу. Зло негодует по поводу своей несвободы, всегда стремится вырваться на волю, чтобы и дальше заниматься распространением своего смертоносного яда. Его «яд» страшнее змеиного, поскольку способен проникать в моральные, социальные, экономические и духовные сферы.

Давид был «солдатом солдат», человеком, прославившимся своей доблестью на полях сражений в битвах с могущественными врагами. Но он понимал, что самые опасные враги те, чье оружие – язык. Посему он взывал к Господу:

Услышь, Боже, голос мой в молитве моей, сохрани жизнь мою от страха врага; укрой меня от замысла коварных, от мятежа злодеев, которые изострили язык свой, как меч; напрягли лук свой – язвительное слово, чтобы втайне стрелять в непорочного; они внезапно стреляют в него и не боятся. Они утвердились в злом намерении, совещались скрыть сеть, говорили: кто их увидит? Изыскивают неправду, делают расследование за расследованием даже до внутренней жизни человека и до глубины сердца. Но поразит их Бог стрелою: внезапно будут они уязвлены; языком своим они поразят самих себя; все, видящие их, удалятся от них. И убоятся все человеки, и возвестят дело Божие, и уразумеют, что это Его дело. А праведник возвеселится о Господе и будет уповать на Него; и похвалятся все правые сердцем (Пс. 63:2-11).

Ложь сынов Лавановых против Иакова вынудила последнего вместе с семьей покинуть родные края и разрушила семью и жизнь самого Лавана (Быт. 31). Злобный язык Доика Идумеянина, солгавшего царю Саулу о Давиде и священнике Ахимелехе, привел к жестокой расправе над восьмьюдесятью пятью священниками и уничтожению их города Номва (1 Цар. 22:9-19). Коварные князья Аммонитские ложно обвинили Давида в лицемерии за почитание их царя Нааса и Аннона, его сына и наследника. Поверив их обману, Аннон собрал огромное войско из верных ему воинов и сирийских наемников, из которых семьсот возниц и сорок тысяч всадников вместе со своим военачальником пали от рук воинов Давидова войска, – и все из-за лжи! (2 Цар. 10). Когда Навуфей отказался продать свой виноградник царю Ахаву, царица Иезавель подговорила двух человек, чтобы те дали ложные показания против Навуфея и обвинили его в богохульстве, вследствие чего он был забит насмерть камнями (3 Цар. 21:113). Как записано в Книге Есфирь, сатана посредством лжесвидетельства Амана попытался истребить изгнанников-иудеев в царстве Артаксеркса, но Есфирь с Мардохеем расстроили его коварные замыслы. Сам наш Господь был умерщвлен по ложному обвинению (Мф. 26:57-60). Стефан, первый христианин-мученик, был насмерть забит камнями, поскольку его обвинили в хуле на Моисея и Бога (Деян. 6:8 —7:60).

Вероломство языка

Им благословляем Бога и Отца, и им проклинаем человеков, сотворенных по подобию Божию. Из тех же уст исходит благословение и проклятие: не должно, братия мои, сему так быть. Течет ли из одного отверстия источника сладкая и горькая вода? Не может, братия мои, смоковница приносить маслины или виноградная лоза смоквы. Также и один источник не может изливать соленую и сладкую воду (3:9-12)

И, наконец, языку присуще то, что можно назвать вероломством. Под вероломством подразумевается преднамеренная измена, или предательство, и необузданный язык нередко бывает повинен в таком грехе. Язык не только неистов и дик, как зверь, но также хитер, коварен и изощрен во лжи. Для него характерны лицемерие и двуличие, он с легкостью идет на обман в корыстных целях.

Всякому верующему надлежит своими речами благословлять Бога и Отца, как того желает и требует от детей Своих Бог. У иудеев, к которым писал Иаков, существовал обычай благословлять Бога после каждой восемнадцатой благодарственной молитвы, трижды на дню они молились со словами «Благословен Ты, Боже».

Приняв от народа щедрые дары и приношения на постройку храма, «благословил Давид Господа пред всем собранием, и сказал Давид: благословен Ты, Господи, Боже Израиля, отца нашего, от века и до века!» (1 Пар. 29:10). По окончании молитвы «сказал Давид всему собранию: благословите Господа, Бога нашего. – И благословило все собрание Господа, Бога отцов своих, и пало, и поклонилось Господу и царю» (ст. 20).

Но тем же самым языком, которым мы славим Бога, продолжает Иаков, мы проклинаем человеков, сотворенных по подобию Божию. Это и есть вероломство, или предательство. Даже грешник сохраняет в себе подобие Божие, которое, будучи крайне осквернено грехопадением, тем не менее, не может быть полностью изничтожено в нем. Люди остаются подобными Богу во многих отношениях – в частности, наличием ума, самосознания, разума, морального естества, чувств и воли.

Сколько же трагической непоследовательности и лицемерия в том, что из тех же уст исходит благословение и проклятие. И все же каждый верующий в некоторой степени повинен в таком лицемерии. Не одни только нечестивые книжники и фарисеи, славившие Бога, но потребовавшие распять Его Сына, обвинив Его в богохульстве, согрешили. Петр признал в Иисусе Мессию, сказав Ему: «Ты – Христос, Сын Бога Живого» (Мф. 16:16), но когда Господь предстал на суде перед первосвященниками, «он начал клясться и божиться, что не знает Сего Человека. И вдруг запел петух. И вспомнил Петр слово, сказанное ему Иисусом: “прежде нежели пропоет петух, трижды отречешься от Меня”. И выйдя вон, плакал горько» (Мф. 26:74-75). В другом случае даже апостол Павел не смог обуздать своего языка и сгоряча бросил первосвященнику: «стена подбеленная» (Деян. 23:3). И хотя он не знал, что разговаривает с первосвященником (ст. 5), с его уст все-таки сорвались слова, которые не подобает произносить слуге Божьему.

Не должно, братия мои, сему так быть, восклицает Иаков. Ou chre (не должно) является ярко выраженным отрицанием и употребляется в Новом Завете только здесь. Под этим подразумевается, что в жизни христианина не должно быть места двусмысленным речам, которые подрывают основы праведной, освященной жизни. Преобразив нас, Бог наделил нас способностью к новым, избавленным от греховности и всякого порока речам, и Он требует от нас, чтобы мы, став Его детьми, говорили только то, что свято и праведно. «Но да будет слово ваше: “да, да”, “нет, нет”» (Мф. 5:37).

Иаков поясняет эту истину с помощью очередного сравнения. Сначала он задает риторический вопрос: Течет ли из одного отверстия источника сладкая и горькая вода? Очевидный ответ – «нет». Из одного и того же источника не может течь разная вода.

Ссылаясь, несомненно, на следующие слова Иисуса – «Собирают ли с терновника виноград или с репейника смоквы?» (Мф. 7:16) – Иаков утверждает: Не может, братия мои, смоковница приносить маслины или виноградная лоза смоквы. И опять очевидным и ожидаемым ответом будет «нет». Подобное обстоятельство противоречило бы самой природе. Далее он красноречиво заявляет: Также и один источник не может изливать соленую и сладкую воду. Это также невозможно, и не один разумный человек не поверит в обратное.

Злое сердце не может быть источником добрых слов и деяний. Из порочного сердца не исходят праведные слова. «Не может дерево доброе приносить плоды худые, ни дерево худое приносить плоды добрые… Итак, по плодам их узнаете их» (Мф. 7:18, 20).

Как было сказано выше, Иаков постоянно противопоставляет то, что должно быть, тому, чего быть не должно. С одной стороны, он утверждает: «Вот что будет, если вера ваша истинна», с другой – «Вот что должно быть, если вера ваша истинна». Поскольку Иисус соделал нас праведниками, то и поступки наши и слова должны быть праведными согласно Его воле и Его могуществу.