Текст книги "Опекун"

Глава XXV

Оливия Шербурн беспокойно расхаживала по маленькой гостиной своего дома, расположенного в долине чуть ниже ранчо Эль-Монте. Каждые несколько секунд она подходила к окну, чтобы взглянуть на бушующую снаружи снежную бурю.

Казалось ли ей, или ветер, действительно, начал постепенно ослабевать?

Снег наметало каким-то странным образом: северный ветер задувал по горному склону от дома Оливии вниз через долину, и хотя фасад был занесен сугробами чуть ли не до подоконника, небольшое, обнесенное забором пастбище, простиравшееся от задней стены дома до узкой полоски осин и тополей, которые росли по берегам Волчьего ручья, извивающегося вдоль границы ее владений, оставалось еще достаточно чистым. Оливия попыталась мысленно представить себе дорогу, ведущую вверх, к долине. Большая часть ее будет достаточно проходима, и хотя с южной стороны наметет сугробы, северная часть дороги будет свободна.

Дважды она снимала телефонную трубку, чтобы позвонить Марианне Карпентер, но оба раза ее номер был занят.

А сейчас, когда она попыталась сделать это в третий раз, трубка молчала, и она поняла, что могло случиться.

Телефон Марианны просто вышел из строя раньше ее собственного.

Но если телефон не работал, почему Марианна не посадила детей в машину и не спустилась вниз? Вновь взглянув через окно на улицу, Оливий подумала, что знает ответ. Марианна предпочла остаться дома и не рисковать, чтобы где-нибудь по дороге не застрять в машине с тремя детьми.

Тем более, если она думает, что Шейн Слэтер может находиться где-то поблизости и разыскивать Джо.

А возможно ли это на самом деле? Сама мысль казалась ей далекой от реальности.

И все же, вспоминая события четырнадцатилетней давности – неужели это было так давно? – Оливия задумалась.

Она никогда не испытывала теплых чувств к Слэтеру, даже когда знала его под вымышленным именем Рэнди Дуррелл. Когда она впервые увидела его, то не могла совместить имя с конкретным человеком. Имя Рэнди всегда казалось ей каким-то нежным мальчишеским, но Рэнди Дуррелл совсем не соответствовал этому образу. С самого начала она разглядела в его глазах странный холодный блеск, что заставило ее задуматься, вполне ли он нормален.

Шейн был большим и тихим, но не таким тихоней, который вселяет ощущение спокойствия и умиротворенности. Скорее, в нем чувствовалось внутреннее напряжение, как будто все туже и туже подкручивали где-то внутри пружину, и с каждым днем возрастала угроза того, что он может взорваться.

Но Одри была от него без ума, и когда она узнала, что за ним охотится ФБР, просто замкнулась в себе.

Знала ли она тогда, что была беременна?

Гораздо важнее, знал ли об этом Шейн Слэтер?

Даже если не знал, что Одри носит его ребенка, он, тем не менее, мог относиться к такому типу мужчин, которым нравится скрываться в горах, рассчитывая лишь на самого себя, и водить за нос пытающихся разыскать его людей.

Возможно, он считал, что бросает вызов.

А еще один вызов, поняла сейчас Оливия, мог заключаться в том, чтобы остаться в округе и наблюдать за Одри.

Наблюдать за ней и преследовать ее?

Возможно, даже попытаться вернуться к ней, когда охота за ним прекратится?

А если он знал, тогда предположение Марианны не кажется таким уж нелепым, и едва Оливия осознала это, как ее беспокойство о Марианне и детях переросло в настоящий страх.

Даже если они останутся сегодня вечером в доме, надежно запертом на все замки, проблемы возникнут утром. Предполагая, что к рассвету снежная буря утихнет, Оливия знала, что снегоуборочная машина из города поднимется наверх и будет около ее дома к восьми или восьми тридцати, но на ранчо Эль-Монте она не поедет. Тед с Одри обычно сами убирали снег с последнего участка дороги длиной примерно с милю: они крепили снегоуборочный щит к трактору и расчищали путь в течение получаса.

Марианна же до сих пор не знает, как управлять трактором, и тем более не сможет одна подвесить снегоуборочный щит. А это означало, что они вынуждены будут выбираться пешком.

Лучше, подумала Оливия, если она поднимется сейчас туда на своем грузовом автомобиле и сама привезет их. Ее пятилетний «пикап» преодолевал и более сильные заносы.

Она принесла из стенного шкафа, расположенного на втором этаже, свою самую теплую одежду – огромное шерстяное пальто, подбитое пухом, которое она обычно надевала не раньше декабря, – натянула перчатки и обмотала шарфом шею и голову. Припаркованный позади дома, укрытый от сильного ветра, «пикап» был покрыт лишь двухдюймовым слоем снега, но под ним Оливия обнаружила слой льда. Заведя автомобиль, она поставила ногу на газ, чтобы ускорить прогревание двигателя, затем включила мощный обдув стекол. Поток холодного воздуха, быстро нагреваясь от работающего двигателя, устремился на холодное стекло. Дожидаясь, пока растает лед на «дворниках», Оливия включила сотовый телефон и позвонила в кабинет помощника шерифа в Сугарлоафе. Ей никто не ответил, и она набрала номер домашнего телефона Рика Мартина.

Джилли сняла трубку после первого же звонка, что насторожило Оливию не меньше, чем испуганный голос Джилли.

– Это Оливия Шербурн, Джилли. Что случилось?

– О Боже, Оливия... это ужасно. Фрэнк Питере погиб, Тони Молено тоже, и... – Голос ее дрогнул, горло сдавили рыдания.

– Где Рик? – спросила она.

– Он высоко в горах, – произнесла Джилли. – Он отправился Тони на помощь, но к тому времени, когда добрался туда... – Рыдания прервали ее слова. Прошло несколько секунд, прежде чем ей удалось вернуть самообладание. – Там, наверху, происходит что-то ужасное, Оливия! Я пыталась дозвониться до тебя несколько минут назад, но все телефоны вышли из строя! Я пыталась дозвониться до каждого, кто живет в долине, и сказать им, чтобы они ехали в город. Там небезопасно, Оливия. Если...

– Джилли, слушай! – перебила Оливия. – Мы с Марианной Карпентер предполагаем, кто это может быть. Если мы правы, его зовут Шейн Слэтер, и он, возможно, уже давно живет в горах. ФБР разыскивало его в Солнечной долине четырнадцать лет назад.

– Что? – изумленно переспросила Джилли. – Оливия, о чем ты говоришь? Четырнадцать лет назад!

– Послушай, просто сообщи об этом шерифу, хорошо? Его зовут Шейн Слэтер, – повторила она. – Возможно, мы ошибаемся, но если мы правы, шериф, по крайней мере, будет знать, кого надо разыскивать. А я еду сейчас в Эль-Монте. По пути загляну к Стиффлам и предупрежу, чтобы они покинули ранчо.

– Ты уверена, что сможешь это сделать? – спросила Джилли. – Если вдруг застрянешь...

– Я не застряну, – откликнулась Оливия. – Но даже если такое и случится, со мной все будет в порядке. У меня есть телефон, и я сообщу тебе, что делаю. – В аппарате появились помехи, и Оливия не слышала больше ничего, кроме потрескиваний. – Я перезвоню тебе, Джилли! – прокричала она в микрофон, который был вмонтирован под обшивку салона над зеркалом заднего обзора. Она включила «дворники» и увидела, как при первом же движении парного очистительного устройства тонкая корочка подтаявшего льда треснула и отвалилась от стекла. Оливия готова была тронуться с места, как вдруг вспомнила слова Джилли.

«Там, наверху, происходит что-то ужасное». Слова эхом отозвались у нее в сознании, так же, как и воспоминания о странных, затуманенных глазах Шейна Слэтера.

Выключив двигатель, она вытащила ключи из замка зажигания и вставила один из них в замок «бардачка». Дверца открылась, она полезла внутрь и вытащила коробку патронов к дробовику, затем другим ключом отомкнула отсек, который размещался позади широкого сиденья грузового автомобиля и где она хранила ружье. Вытащив свой дробовик, она осторожно зарядила магазин, проверила предохранитель и вновь положила ружье в отсек.

Она остановила себя в тот момент, когда пальцы непроизвольно потянулись к замку, чтобы вновь запереть ружье на ключ. Если дробовик понадобится ей сегодня вечером, у нее, возможно, не будет времени возиться с ключом.

Вновь заведя машину, она включила первую скорость, сделала широкий U-образный поворот и поехала по дороге в направлении шоссе. Как только она выбралась из-под прикрытия дома, снег стал более глубоким, и на мгновение она подумала, не стоит ли ей остановиться и надеть цепи.

Но на это нет времени.

Она включила второй мост. Автомобиль рванулся, преодолевая сугробы. Выехав на шоссе, женщина увидела, что дорога оказалась именно такой, как она и предполагала. Хотя узкая полоса с южной стороны была занесена сугробами (которые достигали на отдельных участках почти трех футов) та часть дороги, по которой двигалась она, была почти чистой.

Хотя Оливия постепенно и увеличивала скорость, она продолжала вести машину на низкой передаче. Несмотря на то, что ехала, включив оба моста, она ощущала, как трудно колесам удержать сцепление с заснеженной дорогой. Кроме того, каждый порыв мощного арктического ветра сбивал автомобиль с прямого пути.

Дорога до ранчо «Эль-Монте» занимала обычно несколько минут. Сегодня, похоже, на это потребуется гораздо больше времени.

* * *

– Логан? Где же тряпки? – нетерпеливо крикнула Марианна своему сыну, стоя на верхней ступеньке лестницы. Прошло уже больше десяти минут, как они с Алисон поднялись на второй этаж. Все полотенца в ванной комнате, которыми они собирали воду, были мокрыми, но на полу оставалось еще много воды, а ковер в холле чавкал у нее под ногами, когда она шла к верхним ступеням лестницы.

Переключив внимание на устранение последствий наводнения в ванной комнате, она получила достаточно времени, чтобы успокоить свои нервы. Она уже решила, что у нее нет иного выхода, кроме как выйти на улицу в снежную бурю и отыскать Джо. Если его не закружила вьюга, единственным местом, где он мог спрятаться, был сарай, в котором она уже дважды находила его. Она знает, в каком направлении расположен сарай, и до него не более тридцати ярдов от дома. Она, безусловно, дойдет туда и не заблудится.

– Логан, ты меня слышишь? – крикнула она, ее раздражение из-за того, что сын бездельничает, нарастало с каждой секундой. Не услышав ответа с первого этажа, она глубоко вздохнула, чтобы подавить вспышку гнева, и стала торопливо спускаться по лестнице. Быстро пересекла столовую и была уже на полпути к кладовой, как вдруг резко остановилась и уставилась на пол у двери.

Небольшая горка снега быстро таяла, превращаясь в лужу.

Паника, в борьбе с которой она одержала победу всего несколько минут назад, вновь захлестнула ее. Женщина бросилась к двери и распахнула ее.

– Логан! – крикнула она. – Логан, вернись сюда! Сию же минуту!

Ветер чуть не свалил ее с ног, и она вновь шагнула в дом, захлопнула за собой дверь и услышала, как по лестнице сбегает вниз Алисон.

– Принеси мне что-нибудь из верхней одежды, Алисон! – крикнула она. – Быстрее! – Несколько секунд спустя на кухню влетела Алисон, сжимая в руках тяжелый меховой полушубок. – Логан ушел! – сказала Марианна, выхватывая у нее одежду и засовывая руки в рукава. – Как же он мог поступить так необдуманно? – Не дожидаясь ответа дочери, Марианна вновь резко открыла дверь и, спотыкаясь, выскочила на улицу.

Алисон подбежала к открытой двери на кухне и закричала вслед матери:

– Мама, не надо! Не оставляй меня одну!

Но было слишком поздно: снежный водоворот почти уже поглотил Марианну. И все же она на мгновение обернулась и крикнула дочери:

– Оставайся внутри, Алисон! Не выходи из дома!

Ветер почти заглушил ее слова, но Алисон расслышала их. Секунду спустя после того, как мать исчезла в белом вихре, беспомощно вернулась на кухню, закрыв за собой дверь.

Внезапно дом, который совсем недавно выглядел таким теплым и уютным, показался ей очень большим.

Очень большим и очень пустым.

* * *

Марианна, спотыкаясь, продиралась сквозь вьюгу, почти ослепленная бьющей в лицо снежной пылью, не ведая, куда она бредет.

– Логан! – звала она. – Милый, где ты? Если ты меня слышишь, просто крикни! Я найду тебя, Логан.

Она на секунду остановилась, но ничего не услышала. Огляделась вокруг, сознавая, что теперь не видит ни дома, ни сарая.

Где она находится?

Отчаянно пыталась она вспомнить, в каком направлении пошла, когда спустилась с заднего крыльца.

Она направлялась к сараю, но когда Алисон окликнула ее, повернулась.

Глупо!

Но движение было непроизвольное, точно так же, как и охватившее ее стремление выйти на улицу, в метель, чтобы разыскать сына.

Слишком поздно Марианна осознала, что ничего не захватила с собой. Ни фонаря, ни, тем более, дробовика, стоявшего в специальном отсеке в кабинете.

Внезапно в ее сознании возник образ. Огромный клубок нейлоновой веревки, лежащий в нижнем ящике письменного стола Одри. Единственное, что ей надо было сделать, это привязать конец к ручке двери.

Она отогнала прочь эту мысль, не желая терять время на вынесение себе приговора за собственную глупость. Если она в скором времени не найдет Логана...

В какой стороне?

В какой стороне находится дом?

Сарай?

В каком направлении ей идти?

Ее опутывали щупальца панического страха. Она чувствовала, как сжимаются ее легкие, как будто грудь стягивают металлическим обручем. Женщина сделала еще шаг, затем изменила решение и двинулась в другом направлении. Через несколько шагов, внезапно уверившись, что идет неправильно, она вновь остановилась, раздумывая, затем резко повернула налево. Но и на сей раз парализующий страх от мысли, что она лишь удаляется от дома, сразу остановил ее.

«Думай!» – скомандовала она себе.

Ветер!

С какой стороны он дует?

Она стояла неподвижно, сосредоточив внимание, и вспомнила кухонную дверь и ветер, который бил в спину каждый раз, когда она пыталась ее закрыть.

С севера!

Он налетал по горному склону с севера, и проносился над пастбищем.

Если она пойдет по направлению ветра, то рано или поздно доберется до забора, огораживающего пастбище, и двинется вдоль него к сараю. В сердце появилась надежда не только обрести убежище, но и, самое главное, найти Джо с Логаном!

Паника постепенно отпускала ее, и она медленно поворачивалась, пока в конце концов ветер не начал дуть ей прямо в лицо.

Наклонившись вперед, навстречу ветру, прикрывая глаза рукавом полушубка, она медленно двинулась; колючие снежинки хлестали ее по щекам, глаза слезились от холода.

Сделав несколько шагов, почувствовала, что ее левая нога на что-то наткнулась.

На что-то податливое.

Упав на колени, она начала очищать от снега предмет, лежавший во дворе, и едва подавила крик, когда пальцы ее коснулись шерсти Сторма.

Мысли одна за другой проносились у нее в голове, пока она выкапывала из-под снега безжизненное тело пса. Может быть, из-за него Логан выскочил на улицу? Могла собака подойти к задней двери и скрестись о нее когтями только для того, чтобы убежать прочь, когда Логан ее откроет?

Она смела последние снежинки и в ужасе уставилась на сломанную собачью челюсть, вывороченную из морды и висящую где-то сбоку. Поверх зубов болтался розовый язык.

Не розовый...

Красный!

Марианна заметила на снегу, вокруг собачьей головы, пятна. К горлу подступила тошнота. Что могло случиться? Сторм, должно быть, напал на кого-то.

На кого-то, кто нанес ответный удар и убил его.

Услышал ли Логан, лай Сторма, или лишь его последнее завывание, прежде чем тот, кто напал на него, прикончил собаку?

– Логан? – позвала она еще раз. – О Боже мой, Логан! – Кто бы ни убил Сторма, он, должно быть, до сих пор где-то рядом. Тело собаки еще теплое, в пасти свежая кровь – он погиб не более нескольких минут назад!

Из глаз у нее текли, мешаясь с тающим на щеках снегом, слезы ужаса, охватившего ее при мысли о том, кто может находиться рядом, возможно, всего в нескольких ярдах, уловивший уже ее запах и подкрадывающийся к ней. Марианна, пошатываясь, двинулась дальше, все еще стремясь добраться до забора, а затем и до относительной безопасности сарая.

Но она вновь остановилась. Хотя слезы и застилали ей глаза, женщина заметила предмет, который преграждал ей путь, до того, как о него споткнулась.

В горле вновь зародился крик, но на сей раз она и не пыталась подавить его.

Когда она упала на землю, чтобы взять на руки безжизненное тело своего сына, из ее горла вырвался еще один крик, жуткий пронзительный вопль отчаяния. Голова Логана откинулась назад, обнажив страшную рану на шее...

Сжимая в руках тело мальчика, Марианна начала рыдать. Боль в ее душе грозила помутить рассудок, когда она, покачиваясь из стороны в сторону, баюкала Логана, как делала это, когда он был еще крошечным младенцем.

А вокруг завывала буря, окутывала ее белым покрывалом. Но Марианна не чувствовала больше ничего, кроме страшной, мучительной боли держать на руках своего мертвого сына.

От этих невыносимых страданий, отрешенно думала она, ей никогда уже не оправиться.

* * *

Оливия Шербурн притормозила у изгиба дороги. Она сбросила скорость до нуля, намереваясь свернуть на узкую колею, что вела к дому Стиффлов, когда заметила их машину – небольшой автомобиль марки «Субару» – медленно двигавшуюся в сторону шоссе. Проехав немного вперед, насколько смогла, Оливия подождала, пока перед ней на дорогу не выехал Марк Стиффл, затем немного опустила оконное стекло, чтобы переговорить с ним.

– Мы едем в город, – сообщил Марк, голос его перешел на крик, чтобы его можно было услышать за шумом ветра.

– Я как раз направлялась к вам, чтобы проверить, как вы там! – откликнулась Оливия. – Вы справитесь сами?

Марк кивнул головой.

– У меня цепи на всех четырех колесах!

– Прекрасно! Я еду в Эль-Монте, чтобы забрать Марианну с детьми. Мы переждем бурю у меня дома, если не осилим весь путь до города!

Марк бросил неуверенный взгляд в зеркало заднего вида своего автомобиля, мимо близнецов (которые возбужденно хихикали от перспективы провести ночь с друзьями в городе) на непроторенную, заметенную снегом дорогу, ведущую к ранчо «Эль-Монте».

– Вы уверены, что справитесь? – крикнул он.

Оливия кивнула.

– Со мной все будет нормально. Но Марианна до смерти напугана, да и телефон у нее не работает. – Глаза ее сузились. – Вы слышали о Фрэнке Питерсе и Тони Молено?

Теперь вперед, наклонилась Маргарет Стиффл и выглянула из-за спины мужа.

Оливия бросила взгляд на детей, сидевших на заднем сиденье небольшого автомобиля, и, заговорив вновь, слегка понизила голос.

– Джилли утверждает, что они погибли. А Рик Мартин заперт в ловушке высоко в горах.

– О Боже! – воскликнул Марк Стиффл. – Что, черт возьми, здесь у нас творится?

– Держу пари, это Джо, – заявил Майкл Стиффл с заднего сиденья. – Могу поспорить, что он окончательно тронулся умом!

Маргарет Стиффл сердито взглянула на сына, но Оливия предпочла проигнорировать заявление мальчика.

– Не думаю, что кому-то из нас удастся хоть что-то выяснить до того, как прекратится пурга. Просто будьте осторожны, если машина сломается, оставайтесь в ней! Хорошо?

– Не беспокойтесь о нас, – сказала ей Маргарет. – Позаботьтесь о себе!

Оливия кивнула, подняла стекло и помахала рукой близнецам, когда Марк медленно тронулся с места и поехал по следам, которые оставила на снегу Оливия, поднимаясь по дороге вверх. Вновь включив передачу, Оливия продолжила свой путь, но чем дальше она отъезжала, тем глубже становился снег.

Она переключила автомобиль на низшую передачу, и мотор взревел, едва машина вновь поползла вперед. Оливия находилась на расстоянии четверти мили от въезда на ранчо, управляя автомобилем по наитию, скорее чувствуя под колесами дорогу, чем различая ее перед собой, как вдруг ощутила, что правое переднее колесо съехало с шоссе.

Мгновенно переставив ногу на тормоз, она резко нажала на педаль, и лишь после этого движения включились в работу навыки зимнего вождения.

Тормоза блокировали колеса, они потеряли сцепление со льдом, сковавшим дорогу под снегом. Двигаясь, будто в замедленной съемке, автомобиль развернулся, пошел юзом и полностью сполз с дороги.

Оливия крепко вцепилась в руль, когда автомобиль сильно наклонился вправо. Теперь оба колеса с правой стороны сошли с дороги и плавно съехали в глубокий кювет, тянущийся параллельно шоссе.

Автомобиль дернулся и остановился, Оливию бросило на руль. Какое-то мгновение она не двигалась, молча проклиная себя за то, что поступила столь глупо: нажала на тормоза в такой снегопад.

Наконец решив, что нет смысла терять время, занимаясь самобичеванием, она включила заднюю скорость и попыталась сдать назад, выворачивая руль влево, с тем, чтобы в итоге взобраться вверх по крутому склону.

Через мгновение уже три колеса оказались в кювете, и Оливия в ярости стукнула кулаком по приборной доске.

Выбравшись наружу, она обошла автомобиль спереди, чтобы посмотреть, насколько глубоко застряла, и поняла, что нет никакой надежды вновь выбраться на шоссе без помощи буксира. Тяжело вздохнув, она снова забралась в кабину и взяла сотовый телефон.

Она в растерянности смотрела на экран. Там было только два слова – «Не работает». Для чего нужна эта чертова штуковина, если она отказывает в самый неподходящий момент?

Пару минут она сидела, раздумывая, то ли остаться в машине, то ли двинуться по направлению к ранчо.

Здравый смысл подсказывал ей, что надо оставаться, время от времени запускать двигатель, чтобы сохранить в кабине тепло, и быть уверенной, что снег, скапливающийся под выхлопной трубой, не превысил критическую отметку и не заблокировал ее. Меньше всего ей хотелось, чтобы утром снегоуборочная машина обнаружила ее в автомобиле мертвой.

Но, с другой стороны, она находилась всего в четверти мили от ворот ранчо «Эль-Монте», и по этой дороге она ходила буквально тысячи раз в течение многих лет. Единственное, что ей нужно делать, это двигаться по асфальту до тех пор, пока она не доберется до ворот. Потом будет легче. Подъездная дорога к дому проходила через лес, и там уже невозможно заблудиться.

Но тоненький голосок из самой глубины сознания предупреждал ее, что именно таким образом сотни людей погибают в буран. Известны даже случаи, когда люди насмерть замерзают на полпути между собственным домом и сараем.

Но ей казалось, что ветер наконец начал стихать, а если это и не так, то здесь не огромная равнина, где на сотни миль не встретишь ни единого деревца, чтобы можно было сориентироваться. Это Айдахо, здесь везде лес. Единственное, что ей надо делать, это не углубляться в лес. А уж если понадобится, она сможет пройти отсюда до самого ранчо с завязанными глазами.

Приняв решение, Оливия извлекла из «бардачка» фонарь, а из-за сиденья – дробовик. Оставив ключи в замке зажигания, натянула на руки меховые перчатки, обмотала шарфом голову и шею и выбралась наружу.

Она двинулась вверх по шоссе, проверяя каждый свой шаг, разгребая ногой снег, чтобы убедиться, что находится на дороге.

Через некоторое время женщина обернулась: снежная буря бесновалась вокруг нее, и даже автомобиль, который находился на расстоянии не более пятидесяти футов, исчез в ослепительном снежном водовороте.

Оливия Шербурн почувствовала себя совсем одинокой.