Текст книги "Котильон"

Глава 15

Поскольку Фредди вместе с мистером Стоунхаусом, с его скромным приятелем, обедали на Беркли-сквер прежде, чем вывезти обеих леди в Собрание, мисс Чаринг имела возможность отвести своего нареченного в сторону, чтобы выяснить обоснованность намеков мистера Веструдера. Но Фредди, который задолго предвидел, что рано или поздно его как управляющего призовут к ответу, оказался подготовлен, и, приняв вид человека, обвиненного в нечистоплотности, заявил, что он честно заплатил по всем счетам, представленным его сестрой, и что небольшая сумма, еще оставшаяся в его распоряжении, может быть передана ей на руки. Пытаясь разубедить его, Китти совсем позабыла цель учиненного ею допроса. Она пыталась пролить свет на недоразумение, но он только твердил, что это чересчур, что его обстоятельства позволяют ему не грабить ее. Словом, ей пришлось употребить всю силу убеждения, чтобы отвлечь и успокоить его.

– Пока мне удалось отговориться, – повторял Фредди сестре тем же вечером, – но до первого твоего промаха, Мег! Держу пари, Кит попросит показать ей счета. Будет лучше сказать, что ты отдала их мне.

– Хорошо, но зачем? – спросила она в недоумении.

– Могла бы и сама догадаться! – резко оборвал ее Фредди. – Сдается мне, что я один должен думать за все семейство. Это становится утомительным. Даже отец говорит, что не имеет понятия, как… впрочем, не важно! Скажи Кит, что счета мне нужны для старого джентльмена. Не удивлюсь, кстати, если он и в самом деле потребует их: способен на такое!

– Он с ума сойдет со злости, если увидит, – заявила практичная Мег. – Когда ты наконец объявишь о своей помолвке в «Газетт»? – спросила она, помолчав. – Я уверена, что по меньшей мере дюжина людей знает о ней.

– Пока не могу, надо, чтобы мама вернулась из Маргита, – изрек Фредди. – Должна устроить вечер в ее честь! И сезон еще не начался: никого нет в городе!

– Странное ты существо! Поделом тебе, если Китти предпочтет Долфа.

– До этого не дойдет.

– Много ты понимаешь! Милый мой братец, Долф буквально охотится за нами!

– Все знаю о Долфе, оставь Китти в покое, – авторитетно заявил он.

– Если ты не примешь меры, она попадет в переделку! – Мег пожала хорошенькими плечами.

Правда, в какого рода переделку, она уточнить не смогла, туманно намекнув лишь на мисс Броти и ее родню.

– Они пользуются добротой Китти. Но разве она слушает, когда я ей советую? Да, Фредди, эта ужасная мисс Скортон пригласила ее обедать в Ганс-Креснт, и она собирается туда. Боится, что ее сочтут гордячкой.

– Господи, Мег, вот что тебе следовало предотвратить! – воскликнул Фредди с неудовольствием. – Стоило только сослаться на какое-нибудь приглашение и сказать, что ты рассчитываешь на нее. Говоря по правде, у тебя больше волос на голове, нежели здравого смысла!

– Видишь ли, я сама выезжаю в этот вечер, – призналась Мег немного смущенно. – К одной из старых теток Букхэвен. Китти там умерла бы со скуки!

Он подозрительно посмотрел на нее, но Мег в это время поправляла шарф и не заметила его взгляда.

– Впрочем, – заключил он семейный совет, – может быть, все к лучшему: Китти сама начнет избегать их, узнав покороче.

Итак, в назначенный день городской экипаж леди Букхэвен доставил Китти в Ганс-Креснт, и кучер осведомился, в котором часу она прикажет явиться за ней, но мистер Томас Скортон, молодой хозяин дома, заявил, что сам почтет за честь проводить мисс Чаринг на Беркли-сквер. Она заколебалась было, но мистер Скортон сообщил, подмигивая, что у них впереди грандиозная программа на вечер, и ей пришлось подчиниться. Она уже знала, что миссис Скортон предпочла удалиться от общества на этот день, но страшно удивилась остальным новостям, которые ей приготовила Оливия. Не умолкая ни на минуту, с сияющими глазами она сообщила все: что кузен Том так мил, что заказал ложу в Опере на бал-маскарад, что дорогая тетя Мэтти не только одобрила эту шалость, но даже согласилась отправиться с ними, сказав, что сама в молодости любила порезвиться. И что – «о мисс Чаринг, не слишком ли я поторопилась?» – Оливия написала шевалье, приглашая его на бал.

– Может быть, я напрасно сделала это?

– Нет, нет, но… маскарад! Я и не одета для бала. К тому же на маскараде следует, наверное, изображать кого-нибудь. Почему вы не предупредили меня раньше, Оливия?

– Это не важно, мы приготовили домино и маски, так что вас никто и не узнает. Тетя Мэтти подсказала мне, что дамы из общества не очень-то жалуют маскарады и что вас, скорее всего, не пустили бы, узнай леди Букхэвен о нашей программе.

Конечно, Китти предпочла бы не появляться в шумном собрании в сопровождении одного мистера Скортона, но ее отказ, несомненно, разрушил бы все планы и опечалил Оливию. Решив, что она придает слишком большое значение пустякам, Китти попыталась изобразить нечто вроде признательности и только надеялась в душе, что ей не придется слишком много танцевать с мистером Скортоном.

Пока они спускались в гостиную, Оливия не удержалась от признания:

– Знаете, мисс Чаринг, я чувствовала, что с шевалье случилось что-то дурное! Он не был у нас целую вечность. Только десять дней, конечно, но я думала… я надеялась… Но оказалось, что он счастлив побыть с нами и уже сейчас беседует с тетушкой в гостиной! Вы решите, я дурочка!

Китти повернулась к ней и, заметив краску на ее лице, спросила, смеясь:

– Нет, вы все должны рассказать мне: вы влюблены в Камилла, да? Когда я смогу пожелать вам счастья?

Сконфуженная, Оливия потупилась и прошептала:

– Прошу вас… Я недостойна его…

Войдя в гостиную, Китти сразу же увидела шевалье, сидящего лицом к входу. Он просиял при виде Оливии. Невозможно было ошибиться в страстном выражении его глаз, нежности улыбки. Китти улыбнулась, кивнула ему и прошла в комнату поприветствовать миссис Скортон. Та привстала с софы, и перья тюрбана заколыхались над пышными формами, затянутыми в пурпур.

Никто не усомнился бы в добродушии миссис Скортон, и мало кто стал бы отрицать ее вульгарность. Она тепло потрясла руку Китти и даже обняла ее в качестве признательности за согласие поразвлечься.

– Я должна представить вам моих крошек, но если кто думает, что я настолько проста, чтобы представлять вам собственного кузена, тот ошибается. Вот это мистер Мэлхэм, помолвленный с нашей Сьюкки. Здорово Сьюкки выскочила замуж вперед сестры? Не то чтобы я хотела расстаться с Лиззи, просто мы дразним ее – в шутку, конечно. А вот мистер Боттлзфорд, мы зовем его Боттлз.

Китти уже поняла, что вечер испорчен. Пока она чуть приседала перед обоими джентльменами, миссис Скортон познакомила ее с программой праздника.

– После обеда, – сообщила она, – все около часа поиграют в лотерею и другие развеселые игры, а потом отправятся в Оперу. Я обещаю, что мы не останемся после полуночи, когда там станет несколько вольно, и Том сразу же проводит вас домой.

После этого Китти усадили у огня, и мисс Скортон, на которую дом леди Букхэвен, где ей посчастливилось побывать, произвел колоссальное впечатление, забросала ее вопросами, сколько там комнат, скольких гостей ее лордство может уложить на ночь, сколько у нее лакеев и правда ли, что у них бал каждый день. В это время позвонили к обеду, и общество направилось вниз в столовую. Здесь к ним присоединился мистер Скортон-старший, о существовании которого Китти не имела понятия. Пожимая ей руку, он пробормотал нечто, что при большом желании можно было принять за приветствие.

Усадив Китти на почетное место рядом с хозяином дома, миссис Скортон пожелала всем хорошего аппетита. Это оказалось своевременно. После супа слуга с помощью мальчика и двух служанок поставил перед хозяином вареную баранью ногу со шпинатом, жареную говяжью вырезку – перед хозяйкой и заставил свободное место стола фрикасе цыпленка, двумя различными видами овощей, запеченной рыбой и несколькими соусниками. Все, за исключением мистера Скортона, который только резал и ел, болтали не переставая. Том Скортон, сидя подле Китти, развлекал ее историей о том, как он купил, а затем выгодно продал лошадь, обнаружив, что несчастная тварь больна надкостницей.

Вторая перемена состояла из жареных голубей, огромного яблочного пирога, омлета и целой жаровни оладий. На десерт, кроме пирожных и цукатов, подали всевозможные компоты и два блюда жареных орешков. Заметив, что она не берет ничего, кроме оливок, миссис Скортон уговаривала ее попробовать меренги или капустного пирога, а Элиза интересовалась, как много перемен бывает за обедом у леди Букхэвен и сколько человек садится ежедневно за стол. Узнав, что ее лордство придерживается очень легкой диеты, обе леди пришли к выводу, что у них стол лучше, чем у баронессы.

После непродолжительной игры в лото, страсти которой едва успели разгореться, было принято решение отправиться в Оперу. Китти оделили вишневым домино и маской и предоставили ей почетное место в карете хозяйки, что, несмотря на тесноту, оказалось благодеянием, поскольку избавляло от общества местных острословов: Элизы и Боттлзфорда.

Китти не приходилось прежде бывать в Опере, и ее поразила величественность здания, расписные плафоны и гроздья свечей в хрустальных канделябрах. Обширная галерея и оркестровая яма, четыре яруса белых с золотом лож, украшенных малиновыми портьерами, – таким предстал театр взору Китти. Бал на сцене был в полном разгаре. Пары проходили в контрдансе и котильоне, кружились в венском вальсе на фоне роскошной восточной декорации. Том Скортон забронировал ложу на нижнем ярусе, что, как скоро выяснилось, давало сомнительное преимущество, потому что они оказались не защищены от вторжений охотников до легких приключений, нередко под парами Бахуса, так что от них приходилось отделываться с большим трудом. Обе мисс Скортон, казалось, вовсе не тяготились этим столь навязчивым вниманием. Элиза даже зашла так далеко, что принялась любезничать с назойливым франтом в костюме «а-ля Чарльз I». Китти искала шевалье среди танцующих, но, так как ей пришлось принять приглашение Тома на ряд кадрилей, скоро потеряла его и Оливию из виду. Вернувшись, она нашла ложу пустой, и Том бодро предположил, что мать его отправилась выпить чего-нибудь освежающего. Остаться одной в многолюдном собрании отнюдь не было пределом мечтаний Китти, и она начала сожалеть, что у нее не хватило духа отклонить приглашение. В порыве раскаяния она припомнила слова Фредди о том, что знакомство с родственниками Оливии не доведет до добра, и впервые осознала, что аргументы Мег имели под собой реальную основу.

Некоторое время шевалье и Оливия отсутствовали, но когда они появились, Китти поразилась несчастным видом обоих. Там, где кончалась маска, щека Оливии стала совсем бледной, улыбка шевалье казалась наклеенной. Оливия сразу же забилась в кресло в глубине ложи, шевалье, поколебавшись на секунду, предложил Китти следующий вальс. Он выглядел таким наигранно веселым, когда вел ее к сцене, что Китти предложила:

– Ты не против, Камилл, если мы прогуляемся по коридору, здесь невыносимо душно?

Он машинально ответил:

– Как прикажешь, – и вывел ее из переполненного зала в относительную тишину и прохладу коридора.

Здесь, усевшись на свободное кресло, Китти спросила:

– Ты не хочешь рассказать, что случилось?

Он уронил голову на руки:

– Мне не следовало приходить сюда, но искушение… было выше моих сил. Я пытался… противостоять ему! Безумие! Не для меня этот ангел! Я негодяй, что позволил роману зайти так далеко!

– Объясни, в чем дело? – воскликнула она.

– Прощайте, надежды? – произнес он трагически. Эта фраза так напомнила Китти мисс Фишгард в наплыве чувств, что она чуть не хихикнула. Сделав над собой усилие, она спросила:

– Почему?

– Я видел отблеск рая, и он не для меня, – продолжал ее несчастный брат.

– Камилл, ты не мог бы изъясняться поконкретнее? Если Оливия – это рай, то что случилось, вы поссорились?

– Тысячу раз нет! – провозгласил он. – Как я могу быть в ссоре с небесным созданием!

– Очень справедливо, но ты боишься, что в твоей семье ее не примут, или отсутствие приданого делает ваш брак неприемлемым? Конечно, миссис Броти невозможна, но…

– Это я не гожусь для миссис Броти! – прервал он.

У нее мелькнула мысль, что он нетрезв.

– Перестань молоть чушь, кузен. Конечно, ты не так богат, как сэр Генри, но Оливия говорила мне: мать ее к тебе очень благосклонна!

– К шевалье, – сказал он, горько усмехнувшись, – она благосклонна. Тебе одной признаюсь: я не шевалье!

Теперь она уже не сомневалась, что он пьян.

– Постой, но ведь ты шевалье д'Эврон?

Он пристально посмотрел на нее:

– Я, безусловно, в твоих руках, маленькая кузина! Но разве ты не подозревала правду? Когда любезный мистер Веструдер передал мне, что ты желаешь возобновить со мной знакомство, я получил шанс! Я явился в дом мадам баронессы, поставив все на карту! Я во всем игрок, это моя профессия. – Тень улыбки мелькнула на его губах. – Я буду откровенен: ты молчала, я решил, что мне еще раз выпала удача! Что за судьба: от тебя скрыли истину!

– Мой опекун никогда не говорил со мной о семье моей матери, – неуверенно протянула она. – Когда мистер Веструдер привел тебя на Беркли-сквер, я не спрашивала…

– Рекомендаций? Но если бы ты знала, что твоя семья не знатна, ты предала бы меня?

– Нет, – быстро ответила она. – Как ты мог подумать? Но… зачем, Камилл? Какая разница? Джек… мистер Веструдер… у него нет титула, но он вращается в самых высших сферах, уверяю тебя!

– Он дворянин по рождению, моя крошка! А мне титул необходим! Не могу скрывать от тебя: я, как известно мистеру Веструдеру, – искатель приключений. Я весь в твоих руках!

Драматическое окончание монолога она пропустила мимо ушей и спросила:

– Джек знает?

– Естественно, он не дурак, этот тип! К тому же опасен. Я имел неосторожность полюбить объект его притязаний, ты понимаешь! С моей богатой вдовой он желает мне всяческого успеха, но что мне до нее, когда я встретил ангела! Я буду любить ее до гробовой доски, хотя ей не быть моей!

Он повесил голову и не видел, какой эффект произвели его слова. Складывая и распуская веер, устремив невидящий взгляд на медальоны, которые украшали его поверхность, Китти недоумевала, почему единственное чувство, которое ее переполняет, – это отвращение.

– Джек собирается жениться на Оливии? – медленно спросила она.

– Жениться? О нет! – отозвался он. – Прости! Ты росла вместе с ним, может, относишься к нему с добротой. Мне, верно, следовало молчать!

Она вспомнила замечания, оброненные Оливией, которые прежде ставили ее в тупик. Сдерживая громкий стук сердца, она произнесла:

– Это не важно. Думаю, я поняла. Джек хочет сделать ее своей возлюбленной. И ты, если в самом деле любишь, позволишь ему?

Он поднял голову и почти закричал:

– А что я могу сделать? Неужели ты думаешь, что мадам, ее мать, приняла бы мое предложение, если бы знала правду? Что у меня нет ни титула, ни состояния? Что мой отец держит то, что вы называете игорным домом!

– Боже мой, – выдохнула Китти, слабея. – Н-неужели Оливия и это знает?

– Она знает все! Не могла же ты поверить, что я способен обмануть ту, которой поклоняюсь? Что я приехал в Англию как искатель приключений, это правда. Известно, что если человек хорошо держится, богат, благороден, да еще и француз – как ни смешно, но его примут в Лондоне с распростертыми объятиями. К тому же я провел здесь детство и свободно говорю по-английски.

– Да, но не понимаю: ты приехал, чтобы жениться на состоянии?

– Скажи лучше, найти свое.

– Леди Мария? Неужели из-за нее?

– Нет, конечно! Леди Мария – подарок судьбы. Я интересовал леди с богатым приданым, но о ее существовании не подозревал, пока не был ей представлен.

Его откровенное признание совершенно обескуражило мисс Чаринг.

– Пожалуйста, Камилл… Уверена, ты не сделал ей предложение! Как можно быть женатым на ней? Трудно представить!

– Женитьба, – ухмыльнулся он. – Разве до этого бы дошло? Если бы она дала согласие – отлично! Но она женщина невыносимо гордая, и она бы не перенесла унижения от того, кого так явно поощряла. Я – шевалье не по рождению, а от проворства.

– Конечно, нет. Она скорее умерла бы от стыда! Но…

– Несомненно, она захочет, чтобы столь пленительный шевалье покинул Англию без скандала, не так ли? Так что все еще могло бы уладиться!

Китти была шокирована до такой степени, что едва нашла в себе силы спросить:

– Оливия знает и это?

– Я все ей рассказал, – простонал он. – Только что все ей поведал, я не мог продолжать свою роль! И она убедилась, что у нас нет ни малейшей надежды. Как будто нам показали наш смертный приговор!

– Как мог ты причинить ей такую боль! Она забыла бы тебя, вот и все! А теперь… Пожалуйста, отведи меня обратно в ложу!

Он поднялся.

– А ты? Я в твоей власти.

Она сурово произнесла:

– Ты испугался, что я сообщу всему свету: мой брат – обманщик? Нет, я не стану! Ты обязан был знать, что я не способна к разоблачениям, когда открывал мне правду!

– Я надеялся, – со слабой улыбкой отозвался он.

– Ты отвратителен!

– Увы, мне это известно, – простонал шевалье. Они уже пробирались по коридору, когда впереди заметили даму в черном домино, опирающуюся на руку мистера Веструдера.

– Боже милостивый, – воскликнула Китти. – Надень маску, Камилл! Скорее!

– Поздно, он заметил меня, – тихо отозвался шевалье. – Не важно, тебя он не узнает. Молчи!

Приближающаяся пара стояла перед ними.

– Дражайший шевалье! Вот приятный сюрприз!

Джек окинул Китти проницательным взглядом, задержался на лице. Брови его немного приподнялись.

– Могу я высказать предположение или это слишком неучтиво?

Шевалье легко отпарировал, но Китти рассматривала женщину, которая опиралась на руку мистера Веструдера. Тесемки ее домино развязались, и открылось хорошо знакомое Китти газовое платье на шелковом светло-лиловом чехле. Мысль, что Джек тайно привез на маскарад кузину Мег, стала для нее последней каплей среди злоключений этого вечера.

– Неучтиво? – воскликнула она с неожиданной язвительностью. – Да это просто семейный вечер! Ради Бога, Мег, поправь свое домино, полгорода знает твое лиловое платье, потому что ни Фредди, ни Маллоу, ни я не могли тебя убедить, что оно совсем тебе не подходит!

– Китти, – выдохнула Мег, сжимая руку мистера Веструдера. – Боже мой, как ты могла явиться сюда? Ты себя скомпрометировала!

– Если уж ты ни минуты не колебалась, прежде чем приехать сюда, то что говорить обо мне! – быстро нашлась Китти. – По крайней мере, я приехала в обществе миссис Скортон.

– Хорошенькое общество, – съязвила Мег.

– Но лучше, чем никакого! – дала отпор Китти. – К тому же я не рассказывала басен о мужниных тетках!

– Нет, рассказывала! Ты заявила, что обедаешь в Ганс-Креснт!

– Я там действительно обедала и не имела ни малейшего понятия, что затевалась такая поездка!

Мег выдвинула еще один аргумент:

– Я под защитой собственного кузена!

– Хорошенькая защита, – отрезала Китти.

– Конец первого раунда, – рассмеялся мистер Веструдер. – Противники бодро обменялись меткими ударами. Продолжение следует!

– Как ты смеешь! – вспыхнула Мег. – Из всех странных людей…

– Не надо со мной боксировать, любовь моя, я твой секундант!

– Мы привлекаем внимание, – вмешался шевалье.

– Я вполне готова вернуться к миссис Скортон, – заверила Китти.

– Ну вот, шевалье, только все испортил: мы еще не обсудили лиловое платье, которое, как я понял, и есть камень преткновения. Пошли, Мег! Поскрипели!

– Сделай одолжение, отведи меня в ложу! – ледяным тоном произнесла Мег с видом оскорбленной матроны. – Не будем отрывать Китти от приятного общества. Надеюсь, тебя проводят, Китти, когда бал кончится.

Она церемонно сделала реверанс и двинулась с мистером Веструдером по коридору.

Следующие полчаса стали для Китти родом ночного кошмара. Маскарад быстро превращался в какие-то скачки. В довершение несчастья два совершенно незнакомых человека присоединились к их обществу, начав отчаянно флиртовать с обеими мисс Скортон. Их сальности встречались взрывами смеха и игривыми хлопками за гранью дозволенного сложенными веерами, и единственным, кто, кроме Китти, был в претензии, оказался мистер Мэлхэм, который несколько раз повторял ей, что он собирается призвать того типа в испанском костюме к ответу, и Китти только оставалось удивляться его бездействию, так как «гранд» исключительно вольно вел себя с его невестой Сьюкки. Ее брат и Оливия снова исчезли, миссис Скортон, уделяя поминутно внимание бокалу с шампанским, принимала все как добрую шутку, – словом, Китти чувствовала себя совершенно беззащитной. Она даже обрадовалась, когда все отправились танцевать и оставили ее одну. Забившись в кресло в глубине ложи, она пыталась успокоиться, когда кто-то коснулся ее плеча. Переживания этого вечера были таковы, что Китти вскрикнула и отшатнулась. Знакомый и такой желанный голос произнес:

– Ну что ты, Кит, визжать совершенно не стоит. Это я.

– Фредди!! – вскричала она, подскакивая в своем кресле. – Как же я благодарна! Ради Бога, как ты узнал, что я здесь?

– Оказался на Беркли-сквер в тот момент, когда карета Мег уже отъезжала. Кучер сказал, что молодой Скортон собирается привезти тебя обратно. Мне это совершенно не понравилось, вот я и нанял карету и отправился в Ганс-Креснт. Видел старого Скортона – вот уж экземпляр! Он и сообщил, где ты: назвал номер ложи. И я приехал увезти тебя. Вообще-то, Кит, это не дело!

– О, Фредди! – горячо воскликнула она, сжимая его руку ладонями. – Поверь, я никогда не согласилась бы приехать сюда, имей хоть малейшее представление, как все получится! Но что было делать, когда все решили за меня? Ты не можешь вообразить, как все ужасно! Миссис Скортон не будет против, если ты заберешь меня домой? Я отдала бы что угодно, лишь бы сбежать поскорее отсюда!

– Не важно, если и будет! Не просили привозить тебя сюда! Оставь это мне!

– Да, – вздохнула она с благодарностью. – Ты все устроишь!

Она была абсолютно права.

К тому времени, когда миссис Скортон, которая отлучалась вместе с Элизой подколоть оборку платья дочери, вернулась в ложу, она столкнулась не с простодушным Фредди, а с достопочтенным Фредериком Станденом, денди среди денди, который с исключительной вежливостью поставил ее в известность, что его кузина устала и просит отвезти ее домой. Один из незваных гостей позволил себе при этом двусмысленность и тут же обнаружил, что его изучают в лорнет с головы до ног, и пробормотал что-то, извиняясь. Глаз, страшно увеличенный стеклом, продолжал с минуту рассматривать его.

– Да, так и есть! – сказал мистер Станден, опуская, наконец, лорнет. – Пойдем, Кит! Ваш самый покорный, мэм!

У нее едва хватило времени вежливо поблагодарить за чудесный вечер, когда дверь ложи за ними захлопнулась.

– Придется везти тебя домой на извозчике, Кит! Не взыщи! – заметил он.

– Я согласна, чтобы ты отвез меня хоть на тачке! – заверила она.

– Ну это совсем не пойдет, – глубокомысленно решил мистер Станден. – Собрали бы всех зевак в городе. Кстати, у меня нет тачки!

Она рассмеялась, все еще нервно:

– О, Фредди, как можно быть таким смешным, когда ты так мудр!

Пораженный, он спросил:

– Ты думаешь, я мудр, я?

– Ну конечно ты! Ты всегда знаешь, что делать, и если бы я слушалась только тебя, то не попала бы в такое ужасное положение! Ты не очень на меня сердишься, Фредди?

– Да нет, ты не виновата! Ничуть не в претензии! – заверил он.

– Ты слишком добр ко мне! – Она едва коснулась его локтя. – Мне так стыдно, и я так благодарна, что ты спас меня! Я была в полном отчаянии! Но Фредди, ты бы видел обед в начале вечера! Пожалуй, к лучшему, что ты ничего не видел, потому что, переглянись мы с тобой, я покатилась бы со смеху! Я сидела рядом с мистером Скортоном, и он все ел и ел, пока не стал лосниться, и я гадала, умеет ли он вообще говорить!

– Предупреждал же тебя, что это еще тот экземпляр. К счастью, у него уже голос прорезался, когда я пришел! Странная компания, правда? А что за тип, которого я осадил в ложе?

– Понятия не имею, он присоединился позднее. Должна признать, что у тебя получилось так красиво! Урок, почти достаточный для остальных!

– Рад служить, – довольно промурлыкал мистер Станден. – Парень докучал тебе?

– Да нет, он был так же нелеп, как все. Нет, не это.

– Что-нибудь еще? – поощрительно удостоверился мистер Станден.

Она кивнула, закусив губы.

– Да, но боюсь, что мне не следует об этом говорить даже с тобой. Просто не знаю, что и делать!

– Ничего и не стоит предпринимать, пока мы не сели в экипаж: расскажешь мне все там.

В темноте кареты он попросил ее быть откровенной. Она поколебалась.

– Что ты знаешь о моем кузене, Фредди?

– Ничего. Просто симпатичный парень.

– Тебе о нем Джек что-нибудь рассказывал?

– Только то, что он твой брат. Да это было у Мег, ты же помнишь? А что Джек сказал тебе?

– Это не Джек, а сам Камилл, он говорил со мной сегодня. Фредди, похоже, что он и не шевалье вовсе, а – трудно выговорить – авантюрист.

– Правда? Но я же предрекал, что он окажется темной лошадкой – так и вышло!

– Господи! Неужели ты знал? – воскликнула она.

– Не то чтобы знал. Просто мелькала такая идея! Спросил отца. Не хотел обижать тебя, Кит, но о нем ничего не известно в посольстве, и пресловутый дядюшка, кажется, тоже не существует. То есть, возможно, у него их дюжина, но не маркизов. Вообще, ничего особенного! Многие уважаемые семьи без них обходятся. Подумай о нас: у нас их тоже нет в семействе!

– Возможно, что Камилл вообще не уважаемый человек, а… – пролепетала Китти. – Боюсь, что он игрок!

– Ну я же говорил! Он сам тебе признался?

– Да. И в том, что его отец держит игорный дом!

– В самом деле? Не удивлюсь, если это в Пале-Рояле, – заметил Фредди со знанием дела. – Как говорит отец, самые лучшие там находятся.

– Разве это не позор, Фредди? – озадаченно спросила она.

– Ну конечно, лучше бы без них обойтись, – признал он. – Было бы страшно неловко, если бы твой дядя держал притон в Лондоне, но, вроде, он не собирается, и если мы только найдем способ отделаться от твоего Камилла – я ничего против парня не имею, просто опасаюсь, что из-за него у нас могут возникнуть страшные неприятности, – все будет в порядке!

– Боюсь, что будет жуткий скандал! – сокрушенно сказала Китти. – Открою тебе все до конца: он безумно влюбился в Оливию!

– Так это замечательно! Гораздо хуже, что он делал круги вокруг вдовы Ялдинг! Аннервики не те люди, чтобы не броситься наводить справки. Впрочем, так поступил бы любой на их месте.

– О, Фредди, по-моему, ты не понял! – горестно возразила она и принялась пересказывать исповедь шевалье.

Он внимательно ее слушал, но его комментарий в конце был довольно неожиданным:

– Ты утверждаешь, что чертов парень сам тебе все рассказал? Неужто нельзя было держать язык за зубами? Французы! Больших болтунов в жизни не видывал!

– Я и сама об этом подумала, – смутилась Китти. – Но больше всего меня шокирует то, что он открыл правду Оливии. Подумай, как он ранил ее!

– У нас и без нее проблем хватает. Надо отправить его во Францию. Иначе он доставит тебе много хлопот! Неприятно, если правда выйдет наружу, сама понимаешь. Попытаюсь найти какой-нибудь выход!

– Ты не собираешься угрожать ему, Фредди?

– Должна бы уже знать, что я на такое не способен!

– А Джек? Мне кажется, что у Джека могут быть мотивы отправить Камилла куда-нибудь подальше.

– Господи! Он и это тебе ляпнул! – поразился Фредди. – Будь я проклят!

– Неужели правда, Фредди? – застенчиво произнесла она.

– Бесполезно задавать вопросы мне. Во-первых, безумно неловко! А во-вторых, не сказал бы тебе, если бы и знал, а это не так!

– Да, – мужественно согласилась Китти. – Я многому научилась в городе, думаю, что все правда.

– Не стоит забивать себе голову, да или нет. Если парень перешел Джеку дорогу, то зачем он тебе его представил? Его одного? Привел в дом сестры! Господи! Да ясно, свое имел под прицелом!

– Фредди, но если он подозревал, что мой брат самозванец, зачем он привел его на Беркли-сквер?

– Теперь ты убедилась, что от него всего можно ожидать! – жестко ответил Фредди. – По той же причине, по которой подговорил меня отправиться в Арнсайд! Он так шутит!

– Понимаю, – протянула Китти. – Он хотел наказать меня. Но почему ты не сказал мне о своих подозрениях, Фредди?

– Потому что я не француз-болтунишка! – заключил он.