Текст книги "Незнакомец под луной"

Глава 8

– Привет, – тихо сказал Трэвис, открывая дверь, ведущую в гараж Ким. Она согнулась над рабочим столом, разглядывая что-то золотое через лупу с подсветкой. – Не хотел мешать. Только извиниться за вчерашний вечер.

– Все в порядке, – бросила Ким, не поднимая головы.

– Не в порядке. Я был груб и… полагаю, вел себя слишком покровительственно. Наверное, хотел тебя защитить.

– Ты и Рид, – выдохнула Ким. Как раз то, чего ей не хватало. Двух братиков.

Трэвис оглядел просторное помещение, по стенам которого стояли полки с коробками, два предмета походили на СВЧ, большой сейф в углу, письменный стол с компьютером рядом с высокой стопкой папок и три рабочих стола, нагруженных таким количеством инструментов, которых не было даже у Джо.

– Ничего себе мастерская! – восхитился он. – И все это тебе нужно, чтобы делать украшения?

– Все, что видишь. Честно говоря, мне необходима чертежная доска, но места нет, да к тому же здесь она будет постоянно пачкаться.

Трэвис посчитал, что ей нужно больше естественного освещения. В гаражной двери было всего три небольших стеклянных панели и одно маленькое окошко на дальней стене. Этого явно недоставало, чтобы видеть звезды.

Ким глянула на него и насторожилась:

– Что ты делал целый день?

– Я поехал в магазин к Джо Лейтону и сам не понял, как стал распаковывать коробки и ящики. Вот и провозился почти до вечера.

– У тебя…

Она коснулась головы.

Трэвис на ощупь вытащил из волос три кусочка пластиковой упаковки.

– Эти чертовы штуки меня облепили с головы до ног! Перед уходом Джо заставил меня подметать полы и сминать коробки.

Он плюхнулся на стул у письменного стола.

– Я так не уставал даже после восхождения на Эверест!

– Какая у тебя волнующая жизнь!

Она обрабатывала лежавшее на специальной подушечке со струбцинкой кольцо алмазным надфилем. Под кольцо была подложена черная ткань, на которую падали золотые опилки.

– Пока что эдилинские волнения превосходят все, что я испытал в этой жизни. По сравнению с твоим братиком, который непременно погонится за мной с пистолетом в руке, как только вспомнит, где меня видел, вашим шерифом, желающим, чтобы я спасал покалеченных туристов, и Джо, всячески унижающим меня, потому что я не знаю, что такое эксцентриковый фрезерный станок, мой отец кажется почти ангелом.

– Эксцентриковый шлифовальный станок, – рассмеялась Ким. – Фрезерный – это нечто совершенно иное.

– И ты, Брут! – театрально вздохнул Трэвис, прижимая руку к сердцу.

– Я всего лишь объяснила что к чему, – улыбнулась она.

Он уставился на бумаги и папки на письменном столе.

– Кстати, насчет объяснений что к чему: что это все значит?

– Деньги. Счета, – застонала Ким. – Проклятие моей жизни. У меня была секретарь на полставки, которая все заносила в компьютер, но она вышла замуж и уволилась.

– Уже беременна? – спросил Трэвис. – Похоже, это основное занятие здешних дам. Не пробовали почаще смотреть кабельное ТВ?

– Тебе бы следовало попробовать вообще не смотреть телевизор! – отрезала Ким. – Это так весело!

– Ты как-нибудь должна показать мне, – тихо ответил он.

Ким растерянно посмотрела она него, но он уже сложил папки себе на колени и принялся читать этикетки.

– Не возражаешь, если я загляну внутрь? Я кое-что понимаю в финансовых операциях.

– Если не против видеть, сколько я зарабатываю и сколько трачу на все, от продуктов до бриллиантов, валяй! – беспечно отмахнулась Ким, хотя сердце у нее сжалось. Никогда еще она не позволяла мужчине, если не считать отца, видеть ее финансовые документы. Именно успех был причиной, уничтожавшей все ее романтические отношения.

Но Трэвис другой. Они друзья.

И эта мысль заставила сердце больно сжаться.

– Ты что-то сказала? – спросил он.

– Нет, ничего.

– Эти квитанции и счета были внесены в систему?

– Вот уже несколько недель, как в компьютер ничего не заносилось. Мой бухгалтер меня скальпирует.

– Не возражаешь? – спросил Трэвис, кивнув в сторону компьютера.

Ким пожала плечами.

Он может делать все, что пожелает.

Трэвис устроился поудобнее и стал листать папки. Она слышала перестук клавиш и каждый раз, когда поднимала глаза, видела, что он погружен в работу. Если бы кто-то знал, что она сделала, наверняка обозвал бы ее круглой дурой за то, что позволила человеку, которого не видела с детства, заглянуть в финансовые документы. Но как бы там ни было, а Трэвису она доверяла.

Прошло почти два часа с тех пор, как вернулся Трэвис. Они сидели на кухне. Он зашел в ее бухгалтерские программы, но настоял, чтобы она сама напечатала пароль, после чего проверил предыдущие, внесенные секретарем записи. Спросил, может ли он объединить счета, и она согласилась. Последовало еще несколько вопросов насчет компаний и некоторых квитанций, но большую часть времени оба молчали. Так или иначе, а работать вместе было очень приятно. Совсем как в детстве, когда они были неразлучны.

– Поверить не могу, что ты добрался до Вильямсбурга и привез барбекю, – заметила она, вынимая пакет из холодильника. Как это часто случалось, она не подумала об ужине. И была удивлена и рада, когда Трэвис сказал, что принес домой еду.

Она улыбнулась при слове «домой». Звучит почти так, словно он тоже здесь живет.

– Джо рассказал о короткой дороге, так что я быстро добрался, – заверил он.

Они переглянулись и рассмеялись.

– Я ехал на дозволенной скорости и только по асфальту.

Он глянул на часы. Уже поздно.

– Похоже, вы с мистером Лейтоном прекрасно поладили.

Прежде чем ответить, Трэвис положил на тарелки салат из моркови и капусты и принес к столу.

– Он знает, что Люси моя мать.

– Шутишь! – не поверила Ким.

– Нет, он сразу заметил сходство. Но заставил меня поклясться, что ей я ничего не скажу.

– И полагаю, она не хочет, чтобы ты ему что-то говорил.

– Совершенно верно. Я оказался между ним и матерью, как между молотом и наковальней, – вздохнул Трэвис. Ему понравилась мастерская Ким, но он любил воздух и пространство, а в бывшем гараже ему было душновато.

– Большое помещение в конце магазина Джо пустует. Окна там выходят на лес. Он утверждает, что Джесса никогда не будет им пользоваться. И понимаю почему. Он так восхищается ее способностью собирать и разбирать электроинструменты и, конечно, немедленно запряжет дочь в работу.

Ким, нагнувшись, сняла кусочек упаковки, приставший к спине.

– Ощущение такое, словно эти штуки по мне ползают. Ты не можешь…

Он оттянул воротничок рубашки.

Она встала, придержала воротник, но не коснулась шеи. Глянула внутрь, но увидела только бронзовую от загара кожу.

– Ничего, – заверила она.

– Точно? Я весь чешусь. Следовало сначала принять душ, но я увидел, что у тебя горит свет, и захотелось увидеться.

Он взял ее руку и поцеловал кончики пальцев.

– Ох, извини. Ты скоро выходишь замуж, поэтому «руки прочь»…

Ким нахмурилась.

– О чем ты? Мне никто не делал предложения, не говоря о том, что я не сказала «да».

– Тебе действительно нравится этот парень?

– Он славный, – уклончиво ответила Ким, не желая говорить о Дэйве. – Что собираешься делать завтра?

– Судя по всему, Джо считает, что я его раб. Ким, если хочешь это помещение в магазине, я могу оставить его за тобой. Попрошу Джо подарить его тебе на свадьбу. Первые три месяца не станешь платить за аренду, а все остальное время сумма будет весьма разумной.

– Мне и в гараже неплохо. И почему это он подарит мне помещение, если женится сам?

– Не на его свадьбу. На твою. С Дэйвом. Он мужчина и захочет иметь место, куда можно поставить машину. Или один из своих фургонов. Он ведь переедет к тебе, верно? Невозможно поверить, что он зарабатывает столько, чтобы купить дом вроде этого! Зато ты за прошлый год заработала немало. Поздравляю! Ты успешная женщина!

Он говорит чудесные вещи! Хвалит ее, почему же она так расстроена?

Она не подумала, что у Дэйва так много всего. Пять больших фургонов и гигантские котлы и кастрюли.

Он жил в маленькой квартирке и арендовал специальную кухню для профессионалов. Но иногда готовил в своем доме. Как-то в воскресенье днем она заехала за ним. Они собирались куда-то ехать, но вместо этого Ким пришлось помогать ему приготовить четыре галлона салата с тунцом. Ее одежда так пропахла рыбой, что пришлось замачивать ее перед стиркой.

– Мы с Дэйвом ничего пока не обсуждали. По правде говоря, кроме Карлы, никто не считает, что он вот-вот сделает предложение. Но она смотрит на каждого мужчину как на потенциального мужа. Она даже предположила, что вы двое…

– Я?! – воскликнул Трэвис, широко раскрыв глаза. – Я и Карла? А она классная девчонка! Как по-твоему, согласится она пойти со мной?

Ким вгляделась в Трэвиса и вдруг почувствовала, что ею манипулируют. Но как и с какой целью?

– Ты что-то задумал?

– Всего лишь стараюсь быть твоим другом. Ничего больше. Мне нравится твое общество, вот я и всячески помогаю тебе. Чтобы ты не вышвырнула меня вон. Мне страшно одному в Эдилине.

Ким не сдержала смеха.

– Это произойдет, когда мой брат вспомнит, где увидел тебя. А я-то не могла понять, почему ты прикрываешь лицо. Ты действительно едва его не убил.

– Да. До сих пор не понимаю, почему у меня тогда не остановилось сердце. Я в Марокко, из кожи вон лезу, чтобы побить Джейка Джонса, со мной Эрни, мой механик, с развернутой картой на коленях. Я свернул за угол, а улицу переходит парень с ослом, так нагруженным ящиками, что у бедняги подгибались ноги.

– Очень похоже на Рида, – вздохнула Ким.

– Как раз перед тем, как завернуть за этот угол, видел стоявших на обочине марокканцев. Они что-то вопили на арабском. Я знаю по-арабски два слова: «ccla» и «shukran». «Нет» и «спасибо». Откуда мне было знать, что спятивший американский доктор топает поперек дороги с ослом в поводу!

– Твоя машина была единственной?

– Каждые две мили я глотал пыль от машины Джейка. Он что-то сделал с системой впрыскивания топлива. Каждый раз, когда мы приближались к нему, он переключал скорость и швырялся в нас камешками. Мое лобовое стекло было все поцарапано. Итак, я ору на Эрни – никакого звукопоглощения в гоночных машинах, – спрашивая, какого черта понадобилось арабам. А он отвечает, что если я не сброшу скорость, он выпадет из машины, и тут – бам! Этот парень.

– С ослом, – вставила Ким.

– Который замер на месте. У него хватило ума, чтобы увидеть опасность.

– Зато мой братец ничего не видел.

– Совершенно верно! Он поглядел на машину, мчавшуюся к нему со скоростью сто двадцать миль и…

– Ты сбросил скорость перед поворотом, – догадалась Ким.

– Опять верно, – довольно кивнул Трэвис. – Если твой брат и испугался, я этого не заметил. Он всего лишь нахмурился, глядя на меня, как на докучливую муху, а потом дернул осла за веревку.

– Когда это было?

– В две тысячи пятом.

– О Боже! Как раз вскоре после того, как девушка Рида, с которой он долго встречался, бросила его. Возможно, в ту минуту ему было все равно, жить или умереть.

– Наверное, я испытывал бы то же самое, если бы ты велела мне убраться из своей жизни навсегда, – признался Трэвис, но тут же сменил тему: – Когда я завопил, Эрни поднял глаза от карты и заорал, как маленькая девочка! Я резко повернул руль, нажал на тормоза с такой силой, что думал, щиколотка переломится, и мы едва не перевернулись.

Но Ким все еще не могла опомниться после его заявления о том, что будет, если она прикажет ему убраться.

– Полагаю… – начала она.

– Твой брат стоял и спокойно наблюдал. Какие-то доли секунды мы смотрели в глаза друг друга. Один из тех моментов, когда мир, казалось, останавливается. От ужаса осел повалился на землю, и именно тогда коробки и ящики, которые он тащил, свалились и стали разбиваться.

– А Рид…

– К тому времени как я выправил машину, он пришел в такую ярость, что стал кричать, потрясая кулаками.

Трэвис прижал руку к сердцу:

– Клянусь, так и было, но я хотел остановиться и посмотреть, как там осел. Я не знал, что содержимое коробок было так ценно. Это Эрни посоветовал ехать дальше:

«Боже, – охал он, – это американец. Не останавливайся, или он добьется нашего ареста. Жми! Жми! Вперед!»

Ну я и послушался.

– Ты выиграл гонку?

– Конечно, нет! Коробка передач полетела миль через пятьдесят. Мы были в такой глуши, что пришлось посылать за нами вертолет.

Он сел. Ким вдруг вспомнила мальчишку, который так лихо катался на ее велосипеде.

– Согласна, – вздохнула она.

– С чем?

– Когда брат вспомнит, где видел тебя, непременно возьмет пистолет, и тогда берегись!

– Вижу, ты совсем не хочешь помочь, – улыбнулся Трэвис. – Я хочу, чтобы ты была на моей стороне.

– Я на твоей стороне. Рид, возможно, знал о гонках и хотел спровоцировать драку. В то время в нем кипело столько гнева, что, возможно, он пытался на ком-то его сорвать.

– Но он едва не погиб!

Она улыбнулась:

– Спасибо за то, что позаботился о брате. Спасибо за то, что не сбил его, и спасибо за то, что возместил все загубленные медикаменты. Если бы ты не был таким прекрасным водителем, все трое плюс осел погибли бы!

Они смотрели друг на друга, и Ким снова чувствовала, как ее тянет к нему. Его тело словно взывало к ее телу. Некий неведомый электрический заряд пробегал между ними. Она ощущала это притяжение, эти искры, это желание, горевшее между ними.

Ноги по собственной воле шагнули к нему. Она хотела, чтобы он обнял ее. Поцеловал. Видела, как он смотрит на ее губы, как глаза становятся темнее, жарче…

Но он тут же отвернулся, и момент прошел.

– Уже поздно, – пробормотал он, – и Джо…

Увидимся завтра.

Он ушел, а Ким обмякла на стуле, как шар, из которого выпустили воздух. И хуже всего, почему-то казалось, что она проиграла.

Трэвис ввалился в гостевой домик и поежился. Его трясло. Он точно знал, что еще никогда не хотел женщину так сильно, как Ким. Но проблема в том, что она ему небезразлична. Он не желал ранить ее, не желал…

Трэвис сел на кровать и набрал номер Пенни.

– Я вас разбудил?

Она поколебалась. Трэвису впервые пришло в голову задать подобный вопрос.

– Нет, – солгала она.

– Вы что-то узнали о Дэйве?

– Только его фамилию. Но я послала в Эдилин сына. Пусть попробует что-нибудь выяснить.

– Как выглядит ваш сын?

– Какая разница? – удивилась Пенни.

– Есть такая девушка, Карла. Работает на Ким и гоняется за каждым мало-мальски приличным мужчиной, который имеет несчастье прийти в магазин. По-моему, она как-то связана с Дэйвом. Я хочу узнать о нем побольше. Может ваш сын с этим справиться?

– Легко! – заверила Пенни. – А что обнаружили вы?

– Немного. Только то, что Ким вполне преуспевает.

– Достаточно, чтобы этот человек погнался за ее деньгами.

– Да.

Они прекрасно знали, на что могут пойти люди ради своей выгоды.

– А вы не думали, что этот Дэйв попросту влюблен в прелестную Ким?

– Вполне вероятно, но предупреждаю, что если он коснется ее, мне понадобится пара дуэльных пистолетов.

– Так-так-так… – протянула Пенни.

– Может, поедете в Джейнс-Крик вместе с родными?

– Все рады бесплатному отдыху. Но должна предупредить, что даже вашему папе не по карману счета моего дяди Берни за обслуживание номеров.

– Все в порядке. Я привык иметь дело с родственниками. Мамин новый…

– Что? – оживилась Пенни, счастливая тем, что они ведут доверительный разговор, касающийся и ее жизни.

– Человек, за которого она собирается выйти замуж. Я работаю на него.

– Хорошие деньги? – спросила Пенни, скрывая изумление.

– Никаких, – фыркнул Трэвис. – Советы. Горы и горы советов.

– Хороших или плохих?

– Зависит от результата, который пока мне неизвестен. Нужна причина, почему мне необходимо поехать с Ким в Мэриленд.

– Вы спросите у нее разрешения ехать? – Изумление Пенни переросло в шок.

– Да, – сказал Трэвис. – Я больше не могу говорить. Джо хочет видеть меня на работе к семи утра. Я привинчиваю стальные полки к кирпичной стене. Так что мне нужно выспаться.

– Я… э…

Пенни не знала, что ответить, поэтому пожелала спокойной ночи и повесила трубку.

– Думаю, мне нравится Эдилин, – заметила она вслух и снова легла.

Глава 9

– Так каково это жить с ним? – спросила Карла на следующее утро. – Классный секс, да? Судя по виду в постели он супер. Как насчет его выносливости? А сколько…

– Карла! – рявкнула Ким. – Не могла бы ты заняться делом?

– Так тебе ничего не обломилось? Еще бы, с таким нравом! Бережешь себя для Дэйва? Но на случай, если передумаешь, я знаю духи, которые вполне могут помочь…

Ким вошла в офис и закрыта дверь. Этим утром она не видела Трэвиса, поскольку тот уже уехал к Джо и оставил в кухне забавную записку насчет того, что ему не терпится научиться сверлить дыры в кирпиче.

«Им следовало выкладывать кирпичи торцами, в которых уже есть дыры», – добавил он. Читая это, Ким улыбалась.

Неплохо начинать день с улыбки. Но она хотела бы видеть Трэвиса…

Зазвонил мобильник. Высветился незнакомый номер.

– Пойдем вместе на ленч? Пожалуйста, – попросил Трэвис.

Куда девалось ее плохое настроение?

Она едва удержалась, чтобы не засыпать его вопросами:

– Когда? Как? Принести еду? Как насчет нескольких алмазов третьей степени чистоты?

– Как насчет «Дельмонико» года 1899?

– Прекрасно! Сейчас достану из чулана корсет!

– А сумеешь надеть его самостоятельно?

– Мне может понадобиться помощь, – призналась Ким, чувствуя, как сердце бьется уже в самом горле.

– Я бы рад вызываться тебе помочь, но в настоящее время представляю собой нечто вроде сиамского близнеца. Джо надежно приклеен ко мне. Можешь ли ты вынести ленч с нами обоими?

– Буду польщена, – заверила Ким. – Если там будет Джо, значит, идем в «Алс динер».

– Я видел это место и не уверен, что это то, что надо. Но Джо подчеркнул, что хочет пасту «аль денте» и брокколи на пару. И скатерть, и…

– Лиможский фарфор и серебро, – докончила Ким.

– Совершенно верно. Значит, встречаемся в фастфуде в полдень?

– Мои артерии ждут не дождутся.

Ким, широко улыбаясь, вернулась в магазин.

Карла, убиравшая на место поднос с браслетами, подняла глаза.

– То, что заставило тебя улыбаться, и вполовину не так здорово, как то, что случилось со мной.

– Вот как?

Ким глянула на поднос. Браслет, которым восхищался Трэвис, исчез, как и кольцо с большим розовым брильянтом.

– Выгодная продажа?

– Потрясающая! Мужчина купил подарок для матери. У него верный глаз, недаром купил лучшее, что было в магазине, едва оглядев товар. И…

– И что?

– Пригласил меня на свидание сегодня вечером.

– Как и половина мужчин, которые приходят сюда.

– Слизняки и ничтожества! И женатые лузеры! Такие классные, как он, хотят тебя!

Ким была в таком прекрасном настроении, что была готова выслушать даже Карлу.

Но тут открылась дверь и вошел очень красивый молодой человек. Чуть посветлее Трэвиса, он не имел такого пресыщенного вида, который часто появлялся у последнего, но все-таки мог считаться классным мужчиной. А костюм на нем, должно быть, стоил несколько тысяч.

Он глянул на Ким, кивнул в знак приветствия и подошел к Карле.

Стоя в стороне, Ким наблюдала за обоими. Какая несуразная пара! Хотя Ким не раз пыталась потолковать с Карлой насчет ее манеры одеваться, блузка девушки всегда была расстегнута на лишнюю пуговицу юбка – дюйма на два короче, чем полагалась, и, кроме того, она неизменно была в полной боевой раскраске. Мужчина выглядел так, словно только сейчас вышел из эксклюзивного клуба, тогда как Карла… что ж, ничего не скажешь, полное несоответствие.

– Пожалуй, возьму и жемчужные серьги, – сказал он бархатистым баритоном, глядя на Карлу так, будто хотел съесть.

– Сейчас, мистер Пендергаст, – пропела та.

– Я просил называть меня Расселом.

– Согласна, – кивнула Карла, но продолжала стоять на месте и смотреть на него.

Ким отошла за дальний прилавок и вынула лучшие серьги с жемчугом. Поскольку Рассел уже купил два дорогих украшения, пожалуй, это то, что ему понравится: в золотой раковине лежала жемчужина. Она положила серьги на прилавок и вклинилась между молодыми людьми, не сводившими друг с друга глаз.

Мужчина повернулся к ней. Почти черные глаза смотрели пристально. Испытующе. Словно он ее изучал. Не будь здесь Трэвиса, она бы обратила внимание на этого человека. Но сейчас приходилось профессионально улыбаться покупателю.

– Вы дизайнер? Кимберли Олдредж?

– Совершенно верно.

– Я Рассел Пендергаст. Проезжал через город и не знал, что здесь может быть магазин такого класса. Ваши изделия просто изысканны.

Голос и произношение говорили об очень хорошем образовании. Совсем как у Трэвиса.

Переминавшаяся позади Карла злобно сверлила глазами Ким, словно предупреждая, что если та попробует заигрывать с Расселом, прольется кровь.

– Где в этом городе можно пообедать? – спросил он.

– Я знаю несколько мест, – вмешалась Карла. – И освобожусь в час.

– Как насчет вас, мисс Олдредж? Когда у вас ленч?

Ким отступила. Каким бы соблазнительным ни было предложение, ей это ни к чему.

– Я встречаюсь в друзьями в местной закусочной. Но не стала рекомендовать бы ее приезжему. Простите, у меня дела.

Она вернулась в офис.

«Интересно, – подумала она, беря альбом и принимаясь за работу. – Может, стоит сделать несколько эскизов с раковинами? И представить идею „Нейман Маркус“, чтобы изготовить коллекцию на морские мотивы?»

Через час она ушла на ленч. Мистер Лейтон и Трэвис уже сидели в кабинке и пили холодный чай. Темные глаза Трэвиса зажглись при виде Ким. Та улыбнулась. Он встал, поцеловал ее в щеку и пропустил в кабинку.

– Что хочешь на ленч? – спросил он, кивнув в сторону Джо. – Старик не мог ждать, поэтому мы уже заказали.

– Эл знает, – беспечно ответила она и махнула рукой великану, хлопотавшему на кухне. Похоже, Трэвис и мистер Лейтон успели неплохо друг друга узнать.

– И ни одного поцелуя для меня? – спросил мистер Лейтон. – Теперь ты бережешь их исключительно для молодых парней?

– Прошу прощения! – весело отозвалась Ким и перегнулась через стол, чтобы поцеловать его в щеку Она не видела, что Трэвис беззастенчиво любуется красотой ее тела. И не видела, как мистер Лейтон окинул того взглядом, говорившим, что Трэвис у него в долгу.

– Чем вы занимались? – спросила она.

– Он – ничем. Я – всем, – вздохнул Трэвис.

Она оглядела Трэвиса. Грязная рубашка, висок припорошен опилками. Ким подняла руку и стряхнула опилки, понимая, что мистер Лейтон все это видит. Она поспешно отодвинулась.

– А у нас было волнующее утро.

– Все лучше, чем пилить доски и сколачивать табуретки на длинных ножках.

– Козлы, – поправила Ким. Глаза мистера Лейтона весело искрились. – А вы, мистер Лейтон, ужасно себя ведете, и я пожалуюсь Джессе. Трэвис, сегодня утром пришел молодой человек и купил три самых дорогих вещи.

– Неужели?

– Сказал Карле, что все это для его матери. На нем был костюм, очень похожий на тот, который был на тебе, когда ты приехал.

– Прежде чем обнаружил радости ношения футболок с логотипами грузовых компаний? – уточнил Трэвис.

Мистер Лейтон не улыбнулся.

– Как его зовут?

– Рассел Пендергаст. Он пригласил Карлу на свидание сегодня вечером.

Трэвис поперхнулся чаем:

– Пендергаст?!

– Да, ты его знаешь?

– Никогда не встречал, – ответил Трэвис, чувствуя, как Лейтон буравит его взглядом. – Какой он?

– Роскошный мужчина. От него за милю веет богатством и образованием.

– Правда? – спросил Трэвис с любопытством. – И он купил самые дорогие вещи для матери. Интересно. Где он учился? Может, я его знаю?

– Понятия не имею. Но после его свидания с Карлой уверена, что все услышу. Правда, не могу представить их вместе. Он…

– Он ухаживал за тобой? – нахмурился Трэвис.

– По-моему, это не твое… – вспылила Ким.

– Вот и хорошо! Еду принесли! – громко объявил Джо. – Если собираетесь подраться, предупредите, я успею продать билеты.

– Никаких споров, – отрезала Ким. – Мы с Расселом идем в ресторан в субботу вечером.

– В субботу вечером ты будешь в гостинице со своим женихом, – мрачно напомнил Трэвис.

– Верно! – воскликнула Ким, улыбаясь мистеру Лейтону. – Я совсем запуталась в поклонниках!

– Взяла бы с собой юного Трэвиса.

– Куда именно?

– На уик-энд, – пояснил Джо.

– Взять Трэвиса на уик-энд в компании моего парня? – уточнила Ким. По правде говоря, идея ей понравилась, но она не собиралась признаваться в этом. И если Дэйв окажется слишком… настойчивым, хорошо, если Трэвис окажется поблизости. Но она скорее съест все бургеры Эла и получит немедленный инсульт, прежде чем скажет все это.

– Ну да, – кивнул Джо, запустив зубы в фунт мяса, истекавшего соком, вернее, жиром. – Трэвис сказал, что вы вроде должны сделать какую-то работу. И как вы собираетесь ее делать, если ты будешь валять дурака со своим дружком? Возьми с собой Трэвиса, и он будет тебе помогать.

Во взгляде Трэвиса, брошенном на Джо, одновременно светились благодарность и жажда крови.

– Неплохая мысль, – произнесла Ким, перемешивая вилкой то, что Эл считал салатом: гора жареной курятины и немного латука. – Я подумаю.

Она не смела взглянуть на Трэвиса, но почему-то знала, что он широко улыбается.

В окно лился утренний свет. Трэвис сидел в гостиной Ким и безуспешно пытался сосредоточиться на газете. Ким ушла на работу час назад, и с тех пор он ждал появления сына Пенни.

Вчера после ленча с Ким и Джо Трэвис отправился к матери. Шум швейной машинки он услышал, едва войдя в дом миссис Уингейт. Почему-то сразу стало спокойно на душе. Поднявшись наверх, он принялся делать выкройку. Шитье было ему знакомо: они с матерью часто им занимались. Они никогда не говорили о том, что это напоминало время, проведенное в Эдилине. Время покоя для обоих. Те две недели изменили их жизнь.

Трэвис волновался, не представляя, что именно мать знает о нем и Джо, но вскоре расслабился. Они всегда были близки и почти во всем согласны друг с другом. Сначала он опасался, что она снова начнет читать нотации о Ким, но не заметил гнева, который она выплеснула на него при первой встрече.

Вместо этого они заговорили о Джо. Трэвис рассказал ей все, кроме одного: Джо знает, что он ее сын. Но все остальное, от разгрузки коробок до козел и необходимости прикреплять стальные полки к кирпичной стене, стало известно матери.

Когда Люси принялась смеяться над рассказами Трэвиса, тот увел ее от машинки – слишком много она работает – на кухню. По привычке, сохранившейся с детства, он заваривал чай, а мать делала сандвичи. Когда все было готово, мать потащила его в оранжерею. Трэвис пошел вдоль стен, любуясь наполнявшими комнату орхидеями. Когда он сел, мать спросила о Ким.

Трэвис поколебался.

– Мне можешь сказать все. Ты по-прежнему влюблен в нее?

– Да, – кивнул он, глядя на нее глазами, в которых отражалась вся глубина его чувств. – Больше, чем раньше. Больше, чем считал возможным.

Глаза Люси наполнились слезами. Она была матерью, которая надеялась, что ее ребенок обретет любовь.

– Она веселая и добрая. Проницательная и восприимчивая.

Он поднял треугольный сандвич. Мать всегда отрезала корочки, делила ломтик хлеба по диагонали на четыре части.

– И очень умна. И видела бы ты ее украшения в магазине! Одно лучше другого, – добавил он.

– Видела. Каждый раз, когда я слышала, что Ким нет в городе, посещала ее магазин. Мне так нравятся оливковые листья!

– Мне тоже, – кивнул Трэвис и, поднявшись, стал теребить длинный лист орхидеи.

– С ней мне легко. И мне ни к чему производить на нее впечатление. Хотя я все время стараюсь.

– Джо сказал, что ты приехал лесной дорогой, и не понимает, как тебе это удалось.

– Как любому каскадеру, – пожал плечами Трэвис. – Это несложно.

– И что-то насчет воздушного шарика? – спросила Люси.

– Не смог вынести детского плача, вот и взобрался на дерево и снял шарик.

– У тебя всегда было доброе сердце.

– Ни один человек в Нью-Йорке не сказал бы такого, – усмехнулся Трэвис.

– Полагаю, что нет. Ты унаследовал не только мой, но и отцовский характер. И что ты собираешься делать сейчас?

Трэвис снова сел.

– Джо все устроил так, что я проведу этот уикэнд с Ким. Я буду в соседнем номере, а она скорее всего в одном номере со своем парнем. Но все же… я буду рядом.

– Он мне сказал, – улыбнулась мать. Она впервые видела сына таким, и на сердце было легко.

– Сказал? И какие еще мои секреты выболтал этот назойливый старикашка, который так любит совать нос в чужие дела?

Люси покачала головой. С тех пор как эти двое встретились, Джо только и говорил, что о Трэвисе. Что Трэвис сказал, о чем тревожится, как сильно любит Ким. Предложения Трэвиса, касавшиеся метизного магазина. Он повторял Люси каждое сказанное Трэвисом слово.

– Видела бы ты его с Ким! – твердил Джо, когда зашел к ней после ленча. – Бедняга не сводил с нее глаз.

– А она? – спрашивала Люси. – Что думает Ким о моем… о Трэвисе?

Если Джо и услышал, как она проговорилась, то ничего не сказал.

– Ведет себя так, будто не обращает на него внимания. Но ловит каждое его движение. Когда я предложил ей взять Трэвиса с собой в Мэриленд, ее лицо осветилось, как новогодняя гирлянда.

– Джо ты очень нравишься, – сказала она вслух.

– А по нему не скажешь, – заметил Трэвис, улыбаясь. – Если верить Джо Лейтону, любой мужчина, не умеющий правильно держать ножовку, не слишком многого стоит. Я назвался адвокатом, и знаешь, что он ответил?

Люси слышала эту историю от Джо, но интересно, что скажет сын?

– Не представляю.

– Он ответил…

Сейчас Трэвис посмеивался, держа газету перед собой, вспоминая проведенный с матерью вечер. Ее доброту, чувство юмора, доброжелательность, нежность. Он был рад, что не пришлось еще раз выносить взрыв ее гнева.

Теперь он убедился, что эта новая Люси способна бороться с Рэндаллом Максвеллом в зале суда.

Этим вечером, когда Трэвис вернулся домой – он уже считал, что дом там, где Ким, – она как раз собиралась бросить в микроволновку пару замороженных обедов. Когда Трэвис учился в школе, проводил летние каникулы на частных яхтах. Как-то, к его ужасу, его назначили поваром. А он даже воду вскипятить не умел.

Он положил обеды обратно в морозилку и посмотрел, что еще там лежит, одновременно продолжая рассказ:

– И вот он я, не умеющий отличить яйцо от арбуза, хотя мне предстояло целых шесть недель трижды в день готовить еду для богатого старика и его молодой жены.

Ким захрустела очищенной им морковкой.

– И что ты сделал?

– Принял самый беспомощный вид, – он тут же показал, какой именно, – и попросил его жену помочь мне.

– И она помогла?

– О да.

Трэвис положил куриные грудки размораживаться в микроволновку. Он был рад, что стоит спиной к Ким, когда вспоминал о том путешествии. Не стоит, чтобы она видела его лицо!

Но Ким поняла.

– И чему еще она тебя обучила?

Трэвис расхохотался:

– Да так, тому сему…

Луна, звезды, старик, храпящий внизу. Ему было девятнадцать лет. Наивный мальчишка. Но вернувшись в Штаты, он потерял наивность. Вместе с невинностью.