Текст книги "Магнификат"

Как ты можешь доказать свои немыслимые обвинения? Если ты не спятил, приведи факты.

Тереков поколебался, потом опустил голову и вслух сказал:

– У меня нет доказательств. – Он опять перешел на обмен мыслями. Сказал: И я не знаю, как их добыть. Если ты попытаешься просветить Мадлен, она убьет себя. Тогда в дело вступит Фурия и продолжит начатое. Прежде всего она постарается перепрограммировать зародышей на верность себе. Если ей это удастся, то считай, что наше дело кончено! Может, стоит просветить младенцев. Я уверен, там должен, в их бессознательном, обнаружиться ментальный росчерк Гидры. Тогда это уже будет факт.

Марк сказал: Что с ними сделаешь, с блистательными. Они сольются в метаконцерт, выставят защиту – их ничем не прошибешь. Разве только с помощью церебрального генератора, но это может напрочь смять их мозги. Подобный риск за гранью разумного.

Ты не хочешь поверить. Не желаешь… Так спокойней… Не ужели тебе непонятно, на что способна Гидра?!

Понятно. Мне другое удивительно: как ты узнал о Гидре?

Тереков невесело рассмеялся.

Он сказал: О, эта непробиваемая ремилардовская спесь![142]142
  Эта фраза прозвучала по-русски, однако Марк понял ее смысл


[Закрыть] Ваш знаменитый семейный секрет давным-давно известен всем мало-мальски сильным оперантам. Об этом уже и в обществе не упоминают. Вы что, всерьез надеялись утаить его от коллег? Смешные люди![143]143
  По-русски, Марк не понял


[Закрыть] Если бы я ничего не знал об этом, как бы я смог догадаться, что это Людмила мне продемонстрировала? Я, правда, потом три недели ходил раздумывал над случившимся, пока не связал концы с концами – информации у меня «kot naplakal». Но как только меня озарило, я пришел к тебе. Я настаиваю на том, чтобы просветить Ментальных детей!

– Нет! – резко ответил Марк. – Я боюсь повредить их хрупкие сознания. Твоя схема не сработает, не надейся. – Он уже вроде бы пришел в себя, и обычная кривая ухмылка появилась у него на лице. Теперь он пристально вглядывался в Терекова. – Что, если я займусь Людмилой Аржановой? Очень бережно, исподволь. Если она моя сестра Мадлен, это будет очень полезно. Со всех точек зрения. Ее можно будет исполь зовать. Так же, как и тебя.

Ухмылка Марка, казалось, заняла пол-лица, он прищурил правый глаз, и лицо приобрело какое-то хитровато-зловещее выражение. В ту же секунду мощный, буравящий мысленный луч уперся в слабую, только что выставленную защиту Тере кова.

– Ты полный дурак! – тихо сказал Тереков. – Высокомерный и самонадеянный… Я должен был догадаться, что разговаривать с тобой бесполезно. К счастью, у меня есть выбор…

В следующее мгновение он исчез.

Сначала Марк, более рассерженный, чем удивленный, решил, что его исчезновение – не более чем попытка стать невидимым. Какой-нибудь метасотворительный эффект… Одна ко через пять минут, мысленно обыскав весь сад, дом, ближайшие окрестности и убедившись, что Тереков исчез напрочь, он встревожился. Потом он догадался, тут же бросил телепатическое предупреждение Джефу Стейнбренеру, который находился в лаборатории, и со всех ног бросился к стоянке рокрафтов. Но не успел он сделать и десятка шагов, как новый подземный толчок опрокинул его на землю. В телепатическом эфире раздался приглушенный рев треснувшей земной коры, и в него внезапно вплелся единый мысленный вопль зародышей Ментального человека.

Еще до того, как Марк примчался в лабораторию, Синдия, напуганная вторым толчком, бросилась туда. Все зародыши, кроме одного, безжизненно плавали в своих капсулах. Единственный, кто еще трепыхался в искусственном лоне, – его звали Тревор, – ненадолго пережил своих собратьев и сестер. Кеоги уже ничем не могли помочь ему. Крупный, давным-давно готовый появиться на свет младенец обречено замер, потом лег на дно сосуда лицом вниз.

Синдии, поставившей ментальную защиту, не хватило сил сдержать слезы. Они обильно текли по щекам.

Слезы облегчения…

Они все ушли в никуда, эти ужасные, непонятные, бестелесные дети. Что это за порода, она все еще не могла разобраться – может, просто смелости не хватало, чтобы признать, что подобных сынков дьявола еще не встречалось в природе. С виду такие миленькие, упитанные детишки… Они никогда бы не услышали слова Божьего, им было не дано соблюдать Заповеди, они были запрограммированы на разрушение… Она об этом боялась и подумать. Синдия вынуждена была признать, что так и было. А теперь они все ушли в никуда.

Женщина почувствовала сильную слабость. Она не могла понять, что произошло, первый толчок дети перенесли прекрасно. На этот раз их словно эпидемия настигла. «Ну, и слава Богу, – подумала она. – В любом случае этот кошмар закончился… »

Нет еще, и ты должна знать об этом.

Прямо из стеллажа с капсулами, где плавали погибшие младенцы, появился человек. Синдия слабо взвизгнула, но этот человек погасил ее телепатический вопль.

Пожалуйста! – взмолился он. Я не причиню тебе вреда. Ты не узнаешь меня? Я же Дени, дедушка Марка! Отвечай только мысленно.

Вы же умерли.

Это не так. Я все еще жив. Это я погубил этих зверенышей, Синдия. У меня не было выбора.

Господи, помилуй! Это точно галлюцинация.

Нет, это явь. Я – Дени! Запомни мой ментальный отпечаток[144]144
  зрительный образ


[Закрыть], когда встретишь Катрин Ремилард, спроси, кому он принадлежит. Она подтвердит.

Я… ладно, хорошо. Но…

Слушай внимательно, Синдия. Это очень важно. Марк попытается зачать новую партию Ментальных людей. Этого нельзя допустить ни в коем случае. Он даже не соображает, с чем имеет дело! Самонадеянный болван!

Но их же собираются применить против Содружества! Вот где опасность для нашей расы.

Чепуха! Эти детишки несут угрозу всему живому в Галактике, особенно разуму в любой его форме – человеческой, экзотической… Синдия, все эти мертвые детеныши являлись составляющими Гидры. Тебе понятно, что это значит?[145]145
  Зрительный образ


[Закрыть] Расспроси любого члена семьи об этом. Спроси Катрин, Адриена, Северина. Поинтересуйся… У них у всех дети стали жертвами Гидры, все стали Гидрой, скопищем патологических убийц. Они высасывали жизненную силу из своих жертв. Мегаманьяки, которые поставили себе цель – поработить Галактическое Сознание. Единственная часть Гидры, которая теперь осталась в живых, это Мадлен, сестра Марка. Она самая сильная из всех, это она сумела совратить младенцев, чтобы они дали клятву на верность ей. Только ей!.. Она найдет способ совратить и новое поколение, если ты ей не помешаешь.

Я… подумать о таком не могла. Марк знает?

Я пытался втолковать ему сегодня вечером, но он решил, что я лгу. Ты моя единственная надежда. Ничего не рассказывай Марку, я прошу тебя, иначе он больше не будет доверять тебе, а этого нельзя допустить, иначе тебя не подпустят к новому выводку. Это будет нелегко. Вот что еще учти: существует два источника спермы и четыре донора, способные предоставить яйцеклетки.

Марк… Хаген… Мари… Мадлен… Клод… Я САМА? Но это невозможно! Я не могу быть…[146]146
  зрительный образ


[Закрыть] О, Боже правый!.. Нет!.. Это же чудовищно!

К сожалению, это правда. Твой настоящий отец Поль Ремилард.

Я не верю тебе! Breagach thu! Лжец! И все это несусветное вранье!..

У меня нет времени спорить с тобой. Я просто обязан показать тебе, как ты должна поступить. Если ты так настаиваешь, то вполне можешь использовать обычный тест на оп ределение родства. Но тот факт, что и Хаген, и Клод обладают в скрытой форме блистательными способностями, подтверждает мои слова. Вот, посмотри[147]147
  огромная, подробная диаграмма


[Закрыть].

Понимаю… an Daid boht! Бедный Рори!..

Два наиболее подходящих донора для производства Ментального человека – это Марк и Мадлен. С Мадлен тебе, конечно, не справиться. Сам я не могу нейтрализовать ее, потому что… другая зловещая сущность не даст мне сделать это. В настоящий момент Мадлен называет себя Людмилой Аржановой. Она сейчас на Оканагоне, раньше она являлась Саскией Апельдорн.

Dia linn! Наш главный специалист на острове Оркас!..

Она внедрила в бессознательное младенцев очень сложную программу. Мадлен не блистательный оперант, но она очень сильна. Лучше положить конец этому проекту, взявшись за Марка. ДНК в его генах должны быть модифицированы. Это можно сделать либо с помощью мощного радиационного воздействия, либо с помощью сонорного разрушителя…

Ты – сумасшедший ? Чтобы я навредила собственному мужу! Никогда этого не будет!

Я не могу сам лично заняться Марком. Я блистателен в сотворительной силе, но и он тоже. Его ментальная защита почти непробиваема, к тому же он Ремилард и будет жить вечно. Физическим воздействием его тоже не возьмешь. Единственный человек, который может добраться до него в момент, когда он расслабится, это ты. Его жена.

Mo lean, is uafasach ay sceal ё… Я НЕ МОГУ НАВРЕДИТЬ ЕМУ!

Тогда он зачнет новых Ментальных ублюдков. Мадлен поработает над ними, потом весь цикл повторится сначала…

Миллионы… Он говорил, что их будут миллионы…

Синдия, я больше не могу оставаться здесь.

Миллионы… Их будут миллионы?.. Я не могу, Дени. Может, мне поговорить с кем-нибудь из семьи?

Только с дядей Роджи! Ему можешь сказать правду. Послезавтра, но никак не раньше, вызови его по субпространственной связи. Сейчас техника позволяет дозвониться прямо в его магазинчик. Но помни, разговор может быть подслушан. Будь осторожна. Попроси его… Пусть он… Ты сделаешь?

Как же я смогу?..

Придет день, тебе удастся встретиться с Роджи лично. Он все объяснит тебе. Прощай, Синдия. Пусть Бог даст тебе силы.

– Дени? – прошептала она, уставившись на пустое место, где только что стоял дедушка ее мужа – живой и невредимый, только странный какой-то. Тут она услышала голос Марка – не голос, рев боли и отчаяния!

Она поспешила к нему.

Как только Марк убедился, что с этой партией детишек было покончено, он немедленно отправился во вновь организованный на Оканагоне комплекс СЕРЕМа. Его персональный 600Х уже был водружен на специальную площадку, устроенную посреди накрытого куполом помещения, и подготовлен к работе. Было проверено и особое устройство, с помощью которого оператор мог обозревать дальновидящим взглядом дале кие пространства.

Марк, молча выслушав дежурного техника, сразу направился в раздевалку, где водрузил на себя особый, напоминающий скафандр летчика-высотника, костюм. Затем прошел на рабочую площадку.

Церебральный генератор 600Х представлял собой большой вытянутый короб, чем-то напоминающий гроб примерно в два с половиной метра высотой. Весил аппарат около трех тонн… Марк улегся в особое гнездо, створки задвинулись, защелкнулись замки, и генератор начал медленно поворачиваться вокруг поперечной оси, пока не занял вертикальное положение.

НАДЕТЬ ШЛЕМ.

Теперь только голова торчала из этого черного как уголь металлокерамического короба. Подъемный кран подвез к аппарату гигантскую уродливую каску и медленно водрузил ее на верхнюю оконечность ящика. Опять защелкали замки… После короткого звукового сигнала фотонные лучи принялись буравить его череп, и четырнадцать тончайших – в несколько раз тоньше человеческого волоса – электродов впились в его череп. Вся эта операция отдалась ноющей болью в позвоночнике. Когда другие электроды внедрились в позвоночник, острая боль ударила в голову. Наконец подсоединение электродов и контрольная проверка были «закончены.

ЗАДЕЙСТВОВАТЬ МЕТАБОЛИЧЕСКУЮ ПРОГРАММУ.

Эта операция должна была изменить весь ход обмена веществ в организме. Как только пришло подтверждение, что и эта часть подготовки исполнена, в металлокерамический короб начала поступать особая жидкость, с помощью которой тело замораживалось почти до абсолютного нуля.

ВКЛЮЧИТЬ ВСПОМОГА ТЕЛЬНЫЙ ЦЕРЕБРАЛЬНЫЙ ГЕНЕРАТОР.

Теперь, когда в аппарат подали энергию и температура резко понизилась, Марк больше напоминал машину, чем человека. Теперь он был практически свободен от тела – оно в общем-то почти не функционировало. Только мозг работал…

ВКЛЮЧИТЬ ОСНОВНОЙ ГЕНЕРАТОР. РАЗДВИНУТЬ КУПОЛ. ВКЛЮЧИТЬ ПОДЪЕМНИК. УБРАТЬ ЗАЩИТНЫЙ ЭКРАН.

Его мысленному взору открылся весь окружающий мир. Чем выше гидравлический подъемник поднимал его в звездное небо, тем дальше он видел. Планета Оканагон через несколько секунд превратилась в песчинку, которую он мог рассмотреть со всех сторон. Молекула, пронизанная лучами света до самого ядра. Или крохотный метеорит, напоминающий зернышко, – из тех, что вечно путешествуют по Вселенной. И в то же время Марк видел в мельчайших подробностях все, что происходило на планете. Ни одно живое существо не могло укрыться от его взора. Посвечивающие капельки света, ментальные образы… Он сразу принялся перебирать их, сортировать, сличать ментальные почерки.

Руслана Терекова, этого мерзкого убийцы, нигде не было видно. Может, он погиб? Он же не мог так быстро сбежать с планеты!

Дальновидящим взглядом Марк обшаривал планету. В этот момент он заметил, как два космических корабля нырнули в серое лимбо. Но он уже успел проверить их – ни на одном Руслана Терекова не было. Это точно. Может, он уже успел нырнуть в субпространство? Тогда его не отыскать – мысленный взгляд даже при таком усилении не проникал в лимбо.

Ладно, с этим можно подождать. Никуда он не уйдет! Ну-ка, какой ментальный почерк был у его сестренки? Ее наглость была неподражаема – она и его сумела обвести вокруг пальца.

Вот!

Надо же, она всего в девяти километрах отсюда – мчалась на своем скоростном «мустанге» по скоростному шоссе… Ага, свернула на боковую дорогу. Сбавила скорость, взяла управление на себя. Она что, направляется в СЕРЕМ? Глаза красные, на щеках остались разводы от высохших слез. Вон как вцепилась в руль. Что она бормочет? Марк навострил слух.

– Он должен быть там! Должен!.. Где еще ему быть…

Она решила посчитаться с ним? Вон как ее аура полыхает – верно, собирается проникнуть мысленным взором в гистаториум. Марк был в состоянии зажать ее в метасокрушительные тиски, пробить брешь в ее защите и сознании. Но стоит ли? Может, лучше поговорить с ней? Куда она от него скроется? Он решил рискнуть.

Марк сказал: Мадлен.

Она резко нажала на тормоз – машину занесло, однако она сумела справиться с управлением. Наконец она подкатила к могучему дереву с золотистыми листьями. В мерцающем свете звезд оно напоминало гигантский драгоценный камень. Здесь она выключила мотор, откинулась на спинку сиденья и дрожащим голосом прошептала:

– Марк?

Молодец, что сама остановила машину. Ну что, успокоилась?

Со стороны джунглей донесся рев одинокого местного хищника. Непонятно, то ли он подманивал свою жертву, то ли наводил на нее ужас.

– Они все погибли. Все до одного… Ментальный человек теперь мертв. Я услышала телепатический вопль, когда ОН выключил питание. Наши дети… О Марк!..

Это был Руслан Тереков?

– Да.

Он успел покинуть планету. Как ему это удалось? Куда он мог бежать?

Людмила Аржанова рассмеялась.

– Ты что, так и не понял, кто он? Не ожидала от тебя, братец. Тогда придется крепко подумать, стоит ли говорить тебе. Кто ты – союзник или враг? А может, палач?.. Ха-ха-ха!.. А я мчалась к тебе с предложением. Одной мне это не удастся. Ты понимаешь?..

Ее голос ничуть не изменился – был все так же мягок, никакого намека на отмщение.

Зачем ты превратила Ментального человека в монстра, Мадди? Не по этой ли причине Тереков погубил их?

Женщина закрыла лицо руками и горько разрыдалась. Звуки, к удивлению Марка, ничем не напоминали человеческие всхлипы. В машине голосило – или, скорее, жалобно рыкало и повизгивало – некое животное. Хищная самка, потерявшая своих детенышей.

– Наши дети… Наши маленькие блистательные дети. Они бы никогда не стали монстрами. Они бы никогда не посмели причинить нам вред. Они должны были разделить с нами власть во Втором Содружестве.

О чем ты, черт тебя побери, ведешь речь? Она отняла ладони от лица, глянула прямо в лобовое стекло. Глаза ее блеснули.

– Наш Ментальный человек! Туп ты, однако, братец. Хотя что с тебя взять, все Ремиларды отличаются этой идиотской самонадеянностью. Считают, что кого-кого, но их провести не возможно. Это были наши дети. Твои и мои, Марк. Это были мои яйцеклетки, не Розамунды. Гомозиготность – единственная возможность получить полноценное в плане блистательных способностей потомство в первом поколении. Я же говорила тебе об этом. В твоих снах. Ты же знал. Ты всегда знал об этом.

… В моих снах?! Так это была ты? Это ты отравила меня? Ну, берегись!

– Не сходи с ума! – закричала она. – Твое бессознательное доступно мне. Подумай!.. Ты уже наш – о да, ты уже наш! Ты был готов стать мне мужем, если бы не эта мерзкая сучка! Как могла я предположить, что ты вдруг начнешь вожделеть к ней? Ты ошибся сестрой, Марк.

Синдия?! Поль и… Лаура? О Господи!

Голос его по-прежнему звучал мягко, напевно, как-то успокаивающе – может, от этого у Людмилы, видавшей виды, мурашки побежали по телу. Она совершенно рассвирепела.

– Только не упоминай этого бородатого лицемера! Он здесь совершенно ни при чем. Нет его, понимаешь – его нет! Есть единственные Боги на свете – это мы. Богами могли бы стать и наши дети.

Поздно.

– Нет, пока не поздно. Надо все начать сначала. – Людмила как-то подтянулась, выпрямила спину. – Ты найдешь способ, как задержать начало восстания до того момента, пока не подрастут наши дети. Сны сбываются, Марк. Можно, я встречусь с тобой в СЕРЕМе и объясню, что такое Второе Содружество?

В ожидании ответа она затаила дыхание. Наконец с ветром, с шелестом медной листвы ответ долетел до нее: Приходи.

Перед ней были распахнуты все двери, начиная от въездных ворот. Никто ее не встретил, никто не спросил пропуска. Она шла, тревога спадала, и широкая торжествующая улыбка сама собой появилась на губах. Черный, напоминающий гроб ящик она нашла быстро.

Она осторожно приблизилась к нему.

– Марк! – тихонько позвала Гидра. Я здесь, в аппарате.

– Послушай, Марк, я позволю тебе сканировать мой мозг, только очень осторожно. Ты все узнаешь – обо мне, о Фурии. Прошу тебя, освободи мое сознание от власти этого негодяя. Загляни в мою память, и ты увидишь, что я говорю правду.

В этом нет необходимости. Я тебе верю, но дело в том, что этот аппарат не способен работать в целительном режиме. Я могу действовать только метасотворительно.

– Тогда позволь, я расскажу…

В этом тоже нет необходимости.

В то же мгновение ментальный лазер поразил ее. Луч ворвался в сознание, разрушая нейронные цепи, надрывая остатки памяти, выжигая последние мысли. Людмила Аржанова рухнула на пол. Когда Марк вылез из машины, он позвал Кеогов и приказал поместить еще живое тело в криогенное хранилище. Что с ним делать, он решит позже.

26
Из мемуаров Роджэтьена Ремиларда

Ночью меня словно кольнуло – напряжение, которое в последнее время охватило мою душу, срочно требовало разрядки. Меня потянуло в горы, на природу; захотелось разве яться, забыть о смутном времени, об ужасной гибели Фреди, о нападении на Первого Магната… Я до утра лежал и обдумывал, как с рассветом соберусь, сяду в рокрафт… Полчаса полета – и я уже у подножия горы Вашингтон. Лишь бы погода не подвела…

Поднявшись с постели, я первым делом позвонил в Аппалачский горный клуб и поинтересовался прогнозом погоды. Денек обещали ясный, солнечный, семь градусов тепла на вершине. Для последних дней октября это просто благодать.

В половине восьмого утра я уже приземлился на стоянке рокрафтов возле Маршфилда, расположенного на западном склоне горы. Фуникулер, ресторанчик, магазин сувениров были закрыты. Не сезон… На стоянке, кроме моего рокрафта, летательных аппаратов больше не было. В дальнем углу стоянки одиноко стоял чей-то задрипанный автомобиль. Что поделаешь – середина недели, все работают… Это по выходным дням даже в октябре здесь можно встретить туристов, а в будни и не мечтай! Тем лучше…

Было холодно, при дыхании изо рта вылетал пар. Собрался в дорогу я скоренько – надел небольшой рюкзачок, взял палку со стальным набалдашником и глянул на карту – еще раз проверил маршрут. Потом огляделся. Как здесь хорошо! Березы в золоте, чистое небо, свежий воздух, сухо… Только возле самой вершины дальновидящим взором я обнаружил снег. К полудню я должен добраться туда. Сначала мой путь лежал по Аманузакской расщелине – тропа живописная, но достаточно крутая. Она проходила с юга от фуникулера. Назад я собирался идти по Бриллиантовому пути, который проходил к северу от фуникулера. Конечный пункт – стоянка рокрафтов, длина маршрута – четырнадцать километров, время в пути – девять часов.

Теперь вперед! Уже через несколько сотен метров дурные предчувствия, тревога и страх, что мучили меня в последнее время, как бы отодвинулись, подернулись патиной спокойствия и умиротворения. Конечно, всякая жуть по-прежнему лезла в голову, но уже без прежнего нахрапа и отчаяния, которое охватывало меня всякий раз, когда я слушал последние известия. То ли природа сотворила это чудо, то ли ходьба разогнала хваткую тоску. Сердце начало биться ровнее, шаг становился устойчивее… Я вспомнил, как тяжело пережил известие о смерти Фреди – крохотного человечка, одного из самых лучших моих друзей. Он-то за что пострадал? Какой урон этот поступок обезумевших фанатиков причинил нашему движению! С высоты моих лет мне отчетливо видна вечная истина, что любую идею можно опошлить. В человеческих руках даже самая высокая мечта подобна сосенкам, что растут на вершине горы. Эти уродцы, угнетенные ветром и морозом, только хвоей напоминают своих растущих у подножия собратьев – могучих лесных красавцев. Кроме меня, очень многие тоже все еще ходили под впечатлением этого жуткого поку шения. Пусть Марк выступил с резким, осуждающим преступников заявлением, в котором напрочь отрекся от этого акта вандализма, – все равно белые одежды, в которые рядились мои братья по духу, оказались испачканы жирным кровавым пятном.

Оказалось, что выздоровление Поля должно занять больше времени, чем предполагалось вначале. В нашей семье ходили слухи, что замещать Поля будет Дэви Макгрегор. Тот в эти дни развил бурную деятельность по агитации в пользу Содружества. Дэви всегда был человек практичный, и я не очень-то обращал внимание на те речи, которыми он щедро одаривал слушателей во время своих коротких посещений других планет. Конечно, его речи тоже играли важную роль, но куда большее значение имела негласная чистка, организованная им в правительственных органах. Проводилась она мягко, скрытно и настойчиво, и, по словам Кайла Макдональда, позиции нашей партии во властных структурах на глазах начали ослабевать. Ходили слухи, что Макгрегор в скором времени возьмется и за Магнатов, членов Консилиума. Этому, зная Дэви, вполне можно было верить.

Все эти сведения я получал от Кайла Макдональда. Жена его Маша входила в ЦИК мятежников, и, хотя дома она почти не заговаривала на темы, касающиеся внутренней жизни организации, Кайл недаром сочинял романы. По отдельным замечаниям, намекам он сумел составить полную картину.

Когда составил – ужаснулся и побежал ко мне. Лучше бы не появлялся!.. Все мои худшие подозрения, эта ненавистная тоска, которая грызла сердце, все мои фантастические домыслы неожиданно получили подтверждение. Война была на носу!

В первый момент это открытие ошеломило меня – неделю я ходил как в воду опущенный. Только теперь отлегло от сердца… Я шагал по тропинке и мерно повторял: «Война так война»… Что теперь поделаешь? Может, правильно я сделал, что в последний раз отправился в горы. Когда еще доведется побывать здесь… По прикидкам Кайла, ссылавшегося на обрывки сведений, полученных от Маши, этот год нам без потрясений не пережить. Я двигался по узкой тропе, петлявшей по краю ущелья – на дне позванивала быстрая река. В любой момент я мог подойти к краю и заглянуть в расщелину. Так же и с войной. Наступит срок, и, хочешь не хочешь, а придется заглянуть ей в лицо. А пока вкушай прохладный, напоенный смолистым запахом воздух; оглядывайся почаще – пусть в памяти останется прелестная картинка и согревающая мысль о том, как прекрасна наша Земля и что останется от нее, когда по ее поверхности пройдутся лучи боевых рентгеновских лазеров. Может, кое-что пострашнее применят…

В любом случае гору Вашингтон в покое не оставят, ведь отсюда началось Великое Вторжение. Ударят не чужие, так свои…

Чем выше я поднимался, тем становилось холоднее. Это было удивительно – где же обещанные семь градусов? Хорошо, что я старый и опытный путешественник и оделся тепло – хоть на полюс. Кроме того, меня начинала беспокоить легкая белесая мгла, неожиданно оседлавшая вершину. Этого только не хватало! Вот и верь после этого прогнозам.

К тому времени, когда я поднялся до «лачуги», построенной горным клубом, ветер разыгрался не на шутку. Два небольших озерка лежали возле каменного, похожего на сарай здания, способного вместить до сотни человек. Сейчас, правда, все было закрыто. На озере уже плавали отдельные льдины, чуть выше скальные выходы были покрыты изморозью. Я пристроился в тихом уголке, поел, попил… Одинокая ворона уселась на вершину близкой сосны и во весь голос каркнула: «Дай пожрать! » Однако я не обратил на нее никакого внимания – другие мысли занимали меня в тот момент. Теперь мой путь лежал на восток. Температура заметно понизилась, цвет неба приобрел молочный оттенок – я знал, чем это грозило. Решил выяснить обстановку и полез в рюкзак за телекомом. Аппарата в мешке не было. Я коротко сформулировал мое послание – дерьмовое, мол, дельце – и попытался с помощью дальнодействующего мысленного вызова привлечь к себе внимание. Никто не откликнулся – по-видимому, поблизости не было сильных оперантов. Или вообще никого не было?

В какую сторону теперь шагать? Возвращаться? Я еще не потерял благоразумия, тем более что легкий туман на вершине горы уже превратился в густое облако, медленно сползавшее по склонам. Если я пойду назад, то может произойти самое что ни на есть наихудшее – в тумане я собьюсь с пути и заблужусь. Лучше следовать дальше и добраться до перекрестка, откуда начинается Бриллиантовый путь. Там и дорога пошире, и фуникулер расположен рядом, всего в нескольких десятках метров.

Я двинулся вверх. С этой дорожкой у меня было связано много воспоминаний. Каких? Всяких… И хороших – здесь я впервые повстречался с Элен Донован; и плохих – на эту тропу я выбрался, когда мне удалось сбежать из вагона, где вконец обезумевший Киеран О'Коннор и Виктор Ремилард держали меня взаперти. Неподалеку отсюда я ухлопал одного из наемников, которые замыслили поубивать всех «метапсихов», собравшихся в охотничьем домике на вершине. Там я нанес сокрушительный удар Вику… Фамильный Призрак спас меня тогда, окружив ментальным полем, которое создал карбункул, впаянный в мой брелок…

Много чего было!.. Здесь тогда разверзлось небо, и сотни звездных кораблей начали приземляться на вершину. Так началось Великое Вторжение…

Теперь, значит, выходит, что все было напрасно? Теперь мы сами решили отказаться от дружеских, но уж слишком тесных, прилипчивых уз звездной конфедерации? Теперь нас начнут изгонять с уже освоенных планет и замкнут в пределах Солнечной системы? Нас, повидавших звезды?!

Ах, черт побери! Я поскользнулся и, не в силах удержать равновесие, рухнул на камни. Едва не взвыл – острая боль пронзила бедро и лодыжку. Правильно, не будешь отвлекаться. Ну и синячище, наверное, у меня на ноге! Смех смехом, а ступать больно… Что-то ветер совсем стих, и мороз продирает до печенок. Вокруг солнца образовался белый ореол – оно как бы замерло, с ужасом вглядываясь в землю. Что оно здесь увидело? Уж не меня ли, дурного старика, отправившегося в горы в такую погоду? Вот внизу пейзаж был по-прежнему ясен. Я усмехнулся: это ненадолго. Туман неотвратимо надвигался на меня.

– Дерьмо поганое! – выругался я. Что-то эта хмарь больно густая, такой я здесь никогда не встречал. Правда, слышал о чем-то подобном, когда работал внизу, в отеле. Печально знаменитый ледяной туман… Это было самое страшное, что могло поджидать идиота, доверившегося прогнозу и решившего развлечься в преддверии зимы на высоте в полторы тысячи метров. Дело в том, что туман здесь особого рода. Он напрочь поглощал путников, обманывал их вдруг подступившим во сне теплом, а потом замораживал до состояния трески из холодильника.

Теперь куда направляться? С ушибленной ногой?..

До перекрестка, откуда начинается Бриллиантовый путь, ведущий вниз, еще около километра. Но это расстояние мне вряд ли удастся одолеть. Дело в том, что весь оставшийся отрезок пути проходит по каменным плитам, наверняка уже покрытым толстым слоем изморози и превратившимся в подобие катка. Здоровому-то их не осилить… Назад пути тоже нет – в тумане я наверняка заблужусь, а это верная смерть. Где же выход? Что, если перебраться через железку и выйти на дорогу, ведущую на вершину? Она по крайней мере хорошо размечена, и по ней можно добрести до вершины – это меньше километра. Там я смогу отсидеться в охотничьем домике, там же есть все необходимое для спасения застрявших в пути туристов. Там даже телефон есть!..

Сказано – сделано. Перебравшись через железную дорогу, я заковылял по хорошо натоптанной широкой тропе. В этот момент меня накрыл туман, и я возблагодарил Бога за то, что вовремя вышел на дорогу. Ступать по ней было легко, даже при полном отсутствии видимости сбиться с пути здесь было невозможно. Вот только холод!.. Это было настоящее несчастье. Хорошо, что я догадался тепло одеться, вот только о брюках не подумал. Куртка у меня была что надо, она не выпускала тепло, но штаны, к сожалению, обычные, шерстяные – они скоро намокли и покрылись инеем. Я знавал оперантов, которые способны регулировать температуру тела и поддерживать тепло. Но это не для меня, и об этом теперь можно было только сожалеть. Шел я долго и скоро совсем потерял представление о времени. Где я? Сколько еще до вершины? Туман поглотил все вокруг, видимость сузилась до метра-двух. Я двигался все медленнее и медленнее… Скользил, падал… Вот помру я, меня отыщут, похоронят, напишут табличку… А может, и нет. Больше ста пятидесяти человек погибло в этих горах, и почти про каждого можно сказать: сам виноват.

Меня уже начал бить озноб. Скоро поднялся ветер и стал разгонять туман, который клочьями забивался среди старых деревьев, среди все более грозных скал. Ветер – это совсем не к месту. Меня колотило так, что я рта не мог закрыть. Ног уже не чувствовал. Но самое удивительное, что внутри у меня становилось все теплее и теплее. Это был плохой знак.

Вторая дурная примета поразила меня через несколько минут. В воздухе закружились первые снежинки. Эти белые мухи окончательно сразили меня. Я совершенно выбился из сил, и мне следовало отдохнуть. Найти какое-нибудь тихое убежище и переждать непогоду. Теперь мне стало совсем тепло. Даже весело… Ужас пробрал меня: что я несу, какая теплынь! Я что, на Гавайях? Вставай, старый дурень! Опираясь на палку, я попытался встать. В этот момент ветер окончательно разорвал пелену, и вдали мелькнуло что-то металлическое, огромное. Боже мой, это же цистерна для воды, которой заправляли локомотив фуникулера. Я невольно опустился на землю. Мои дела были совсем плохи. Шел, шел, а прошел не более полукилометра. От цистерны до охотничьего домика еще столько же. Это расстояние мне не осилить.