Текст книги "Греховная связь"

Глава 2

В голове Клары звякнул тревожный колокольчик, но более сильная часть ее натуры, та, что хотела испытать то, что предлагал этот мужчина, как-то сумела заставить его замолчать.

Прислонившись к стене, мужчина притянул Клару к себе с такой силой, что ее грудь прижалась к его груди.

Клара затрепетала. Он что, собирается поцеловать ее?

Это был решающий момент ее жизни, когда испытанию подвергается все, что человек знает о себе, когда иллюзии рассеиваются и наступает прозрение. Кларе следовало бы остановить его. Следовало бы отступить назад или упереться рукой в его грудь и оттолкнуть его, но, увы, она этого не сделала. Она ничего не сделала, чтобы остановить этот уносящий ее поток, и даже не попыталась побороть переполнявшее ее желание. Ведь здесь никто их не увидит.

Ее еще никогда так не волновал мужчина. После двух лет добровольного подавления своих чувств, когда она пыталась быть принятой в строгое светское общество, Клара устояла перед искушением попробовать вкус свободы, ей хотелось броситься в поток, как бурной волне, прорывающейся сквозь дамбу.

Она смотрела в глаза этого человека и ощущала, как рушится ее вера в приличия.

Когда он поцеловал ее, его губы были еще полураскрыты в улыбке. Его язык проник в ее рот и заставил вскипеть кровь, разжигая в ней неистовое пламя. Клара покачнулась, не отрываясь от его губ и тела, полагая, что его сильные руки, обнимавшие ее, помогут ей устоять на внезапно подогнувшихся ногах.

«Господи Иисусе!» – думала она, когда он осторожно своей огромной рукой погладил ее шею и волна восхитительного постыдного наслаждения пробежала по ее спине.

Она должна была остановиться. Пора было прислушаться к голосу рассудка, но похотливое любопытство мешало этому.

Внутри ее нарастало сладостное ощущение желаний, которые возбуждали ее, такого ощущения она еще никогда не знала. Она не могла и представить, что лондонский бал окажется таким. Кларе казалось, что ей это снится. Или что она тонет.

– Ах! – вздохнул он, его дыхание коснулось ее щеки. – Это самый очаровательный поцелуй за… не помню, за какое время. Вы необыкновенная девушка.

Мужчина снова припал к ее губам долгим поцелуем, возбуждая все ее тело до самой глубины. Клара обхватила его шею и упивалась его горячим влажным ртом, пытаясь заглушить свою совесть, кое-как шевелившуюся где-то в уголке сознания.

Собравшись с силами, она на мгновение сумела оторваться от его губ.

– Сэр, я должна попросить вас…

– Пойдемте со мной наверх, – прошептал он ей на ухо. – И тогда просите у меня чего хотите.

– Наверх? – вырвалось у Клары.

Она отступила от него на шаг, но он не отпускал ее руку.

– Да, – ответил он с усмешкой. – Еще рано, любовь моя. Сомневаюсь, что все комнаты заняты.

– Все комнаты? Заняты? – Неожиданно ей стало страшно.

– Если мы собираемся уходить, то надо идти сейчас. В холле слишком много людей. Все уголки уже заняты.

Он отошел от стены, чтобы забрать с собой Клару, как будто был полностью уверен, что она последует за ним, как будто это их маленькое свидание было вполне в порядке вещей.

С самого начата у Клары было чувство: что-то не так с этим балом; но она не знала, что ей делать. Она надеялась, что приедут София с Джеймсом и все объяснят ей. Теперь необходимость действовать давила на нее, как будто ей на голову поставили пианино.

– Сэр, я думаю, вы, должно быть, приняли меня за кого-то другого. Я просто не могу…

– Почему же, любовь моя? Вы же здесь, не правда ли? И мы, кажется, довольно успешно достигли взаимопонимания.

С горьким сожалением она поняла, что ей следовало раньше прислушаться к своим инстинктам. Происходило что-то очень странное.

– Здесь? Где именно «здесь»?

Он долго пристально смотрел на нее, затем выражение его лица изменилось. Он помрачнел.

– Вы не знаете, где находитесь?

– Боюсь, что не знаю. Я была бы признательна, если бы вы просветили меня.

Вся теплота и соблазн, исходившие от него всего несколько секунд назад, исчезли из его голоса, как капля воды, упавшая на раскаленную плиту. У Клары сжалось сердце.

– Это закрытый для посторонних бал. Только приглашенным позволено входить сюда.

Клара отшатнулась от него и вышла из тени в холл. Она почувствовала, как тошнота подступает к ее горлу, увидев, что он следует за ней.

– У меня действительно было приглашение, – сказала она.

– Приглашение для вас? Как вы его получили?

– Это приглашение для моей сестры.

Он остановился и закрыл глаза.

– Пожалуйста, скажите мне, что вы замужем.

Клара подняла брови над маской, которая вдруг стала тесной для ее лица.

– Замужем? – Она понизила голос до шепота. – Нет! Если бы я была замужем, то, конечно, не стала бы вести этот неприличный разговор с вами!

Он огляделся по сторонам, как будто не знал, что ему с ней делать. После короткого раздумья он взял ее под локоть и повел обратно в танцевальный зал.

– Вы должны уехать.

– Но что это за место?

– Это не то место, о котором вам следовало бы знать. – Он ускорил шаги, и Клара с трудом поспевала за ним.

– Не бегите, – сказал он. – Вы привлечете к себе внимание.

– Как я могу не бежать? Вы буквально волочите меня, у меня подгибаются колени!

– Ни с кем больше не говорите. Сейчас же уходите отсюда и, ради Бога, никому не говорите, где вы были. Понятно?

– Что мне понятно, так это те, что мне не следовало танцевать с вами.

Он остановился и посмотрел на нее тяжелым и злым взглядом.

– Вот в этом я должен не согласиться с вами. Вам очень повезло, что вы танцевали со мной. Вы соблазнительный цветочек, а другой мужчина мог бы оказаться не столь понимающим и не пожелал бы отпустить вас.

Он подвел ее к миссис Гантер и вежливо поклонился.

На минуту он задержался, глядя на Клару, как будто был еще не готов оставить ее. Затем его плечи поднялись от глубокого вздоха. Он перевел взгляд на миссис Гантер:

– Добрый вечер, мадам. Насколько я понимаю, сегодня вы оказались не в том доме. Прошу вас взять свою подопечную и уйти отсюда. Немедленно.

Сказав это, он повернулся и ушел.

Спустя несколько минут после того, как их лакей сообщил им, что принц Уэльский находится не в Ливингстон-Хаусе, а недавно приехал в другой, находившийся неподалеку дом, Клара с дрожащими руками и сильно бьющимся сердцем вошла в бальный зал Уитерингтонов.

Клара задыхалась от волнения, отчасти от их поспешного побега, но в основном от воспоминаний о красивом, обаятельном незнакомце, который завел ее в темный уголок под лестницей, и от испытанного ею невероятного возбуждающего искушения.

А она-то думала, что она сильнее!

Приведя себя в более или менее нормальное состояние, она оглядела зал в поисках своей сестры Софии, герцогини Уэнтуэрт, и увидела ее возле оркестра, где та разговаривала со своим мужем Джеймсом.

– Вон она, – сказала Клара миссис Гантер. – Пойдемте и скажем ей, что мы здесь.

Миссис Гантер провела ее по периметру зала, и когда София заметила их, ее лицо озарила ослепительная улыбка. На Софии было эффектное платье от Ворта, отделанное золотым кружевом и бриллиантами, а на голове сияла диадема, обязательная для замужних леди в присутствии членов королевской семьи. София пошла им навстречу, оставив мужа общаться с группой пожилых джентльменов.

– Где вы были? – спросила София, протягивая руки Кларе. – Вы должны были приехать еще час назад.

Клара, объясняя, старалась говорить спокойным тоном:

– Мы попали не на тот бал.

– Не на тот бал? На какой же? И почему ты такая бледная, Клара? Тебе нездоровится?

Миссис Гантер наклонилась к Софии и тихо сказала:

– Это был неприличный бал.

Клара бросила на сестру умоляющий взгляд, София знала ее достаточно хорошо, чтобы догадаться, что Клара хочет поговорить с ней наедине.

– Я вам очень благодарна, Ева, – с улыбкой сказала София миссис Гантер. – Может быть, Кларе надо на минутку остаться одной. Вы извините нас?

Миссис Гантер нахмурилась, но, кивнув в знак согласия, раскрыла свой веер.

– Я подожду вас у фонтана.

Как только миссис Гантер ушла, София взяла Клару за руку и завела в уединенный уголок, скрытый стоявшими там горшками с пышными растениями.

– Клара, что случилось? Ты бледна… – Она достала из украшенной драгоценными камнями сумочки вышитый носовой платок и вытерла Кларе взмокший лоб. – Может, пойдем присядем где-нибудь?

– Я не хочу сидеть, я чувствую себя прекрасно. Только я хочу узнать, где я была.

София помолчала.

– А как я могу…

– Мы должны были надеть маски, и не было карточек для танцев. Все пили горький пунш, от которого опьянел бы и осел, и никто не желал представиться.

София прижала к губам затянутую в печатку руку, ее лицо краснело по мере того, как до нее доходило то, что описывала Клара.

– Что это было? – спросила Клара. – Пожалуйста, расскажи мне.

– Господи, только не говори мне, что вы были в Ливингстон-Хаусе.

– Да, были, и что означает твое «Господи»? Расскажи мне, София, пока я не сошла с ума!

– Вы попали на Бал посвященных, но каким образом вы там оказались?

– У нас было приглашение.

– Откуда?

– Миссис Гантер взяла его с твоего туалетного стола. Она не могла вспомнить адрес того места, где мы должны были встретиться с тобой, поэтому перебрала все твои приглашения и подумала, что в Ливингстон-Хаусе.

София покачала головой.

– Приглашение все еще у тебя?

– Да, вот оно. – Клара достала из сумочки смятую карточку.

София посмотрела на нее и дотронулась до маленько округлого знака на уголке.

– Ах, Клара, не могу поверить, что ты была там! Тебя кто-нибудь видел?

– Да, но мы были в масках.

– Ты с кем-нибудь говорила?

Паника в голосе Софии с каждой минутой все больше пугала Клару.

– Да, я танцевала с парой джентльменов.

– И это все? Только танцевала?

Когда Клара задержалась с ответом, София схватила ее за предплечье и с силой сжала его, заставляя посмотреть ей в глаза.

– Клара, что произошло? С тобой все в порядке? Комната закружилась перед глазами. Клара кивнула:

– Все хорошо.

– Слава Богу!

– Но мне очень повезло.

– Как это?

– Я танцевала с мужчиной, очаровательным и потрясающе красивым, и он предложил мне выпить пунша.

– Этот пунш, – тихо сказала София, – чистый ром! В него только для цвета добавляют немного сока.

– Я сделала всего несколько глотков. Но затем этот джентльмен повел меня посмотреть на картину, и мы там немного задержались… Он был очень красивый и…

– Клара, что ты сделала?

– Ничего! Я… я всего лишь зашла с ним под лестницу…

София побледнела.

– Он целовал тебя!

Неспособность Клары ответить на этот вопрос выдавала все, что надо было сказать. Клара с мольбой посмотрела на сестру.

– Это было ужасно? – спросила София. – Он не оскорбил тебя?

Клара покачала головой:

– Нет, ничего подобного, и это самое плохое. – Она понизила голос до шепота: – Я не понимаю, что со мной случилось. Мне хотелось, чтобы он поцеловал меня, и я была бессильна сопротивляться, хотя понимала, что это нехорошо.

София пристально посмотрела на Клару, а затем обняла ее.

– И это все, что было? Только поцелуй?

– Да, мне удалось остановить его. Прекратить это.

– Ну, успокойся. Прости меня. Я знаю, как важно для тебя быть осторожной и рассудительной. Но не унывай, могло быть и хуже. Он мог подумать, что ты хочешь большего, и потребовать этого от тебя.

– По-моему, он так и думал. Во всяком случае, сначала.

– Но ты объяснила, что это не так? И как он это воспринял?

– Он был удивлен, но как только узнал, что я не замужем, он сразу же отвел меня к миссис Гантер и настаивал, чтобы мы уехали.

София недоверчиво покачала головой.

– Тебе очень повезло, что ты встретила именно такого джентльмена, Клара, кем бы он ни оказался.

– Да, именно это он и сказал.

Сестры некоторое время постояли молча, прислушиваясь к оркестру, игравшему менуэт. Наконец сердце Клары забилось ровнее.

– Мне казалось, будто все происходит во сне, – сказала она. – А что такое эти Баты посвященных?

София оглянулась, чтобы убедиться, что их никто не слышит, и прошептала Кларе на ухо:

– Общество посвященных – это тайный клуб для избранных, о котором не принято говорить с посторонними, поэтому я так тихо и говорю. Они устраивают балы, на которых гости могут уединяться в темных уголках или спальнях, находящихся в этом доме. «ТЗЖ» означает «только для замужних женщин», и там позволено нарушать все правила этикета при сохранении анонимности и равноправия полов, но самое главное – это делается ради удовольствия.

Клара с изумлением смотрела на сестру:

– Мужья и жены бывают там вместе?

– Некоторые, но я подозреваю, что большинство посещающих оставляют свою половину в неведении.

– Это ужасно. Ты хочешь сказать, что все и каждый, кого я там видела, обманывают своих мужей или жен?

– Не все. Как я уже сказала, некоторые супружеские пары приходят вместе и многие холостые мужчины.

– Но откуда ты это знаешь, София?

София покраснела и пошла вдоль стены зала. На ходу она шепнула Кларе, которая шла рядом с ней:

– Джеймс, когда был моложе, входил в это общество.

– Джеймс? Твой муж Джеймс?

София кивнула:

– Да, и… ну… мы вместе побывали на нескольких балах, когда только что поженились.

– Вы были там? А я думала, что была единственной, кто совершал что-то неприличное.

София снова оглянулась.

– Конечно, мы весь вечер были вместе, и должна признаться, это было греховное развлечение. Мы танцевали сколько хотели, пили шампанское и ускользали в темные альковы, когда нам хотелось побыть наедине.

– София, я удивлена. Ты всегда была такой рассудительной.

– Нет ничего плохого в том, чтобы получать наслаждение с собственным мужем, – ответила София, хитро улыбаясь, – как и в том, чтобы доставлять наслаждение ему. Это укрепляет брак, делая его более интересным и волнующим, а счастливый брак – это дар для всех, включая и их детей.

Клара тихо рассмеялась. София наклонилась к ней:

– Ты можешь найти в занятиях любовью все, чего только пожелаешь, Клара, но мне не следует говорить с тобой об этом. Если бы меня сейчас услышала мама, она бы отказалась от меня. – София остановилась и кивнула какой-то даме, сидевшей напротив. – Все дело в том, что тебе не следовало появляться на том балу.

– Я прекрасно это понимаю, София, но ничего уже не изменишь. Ты должна помочь мне выбраться из этой ситуации как можно незаметнее. Меньше всего мне хочется оказаться в центре скандала. Я была уже раз недалеко от этого и избежала его. Сомневаюсь, что мне так повезет в следующий раз.

София кивнула и повела Клару дальше.

– Ты никому не говорила, кто ты? Ты не снимала маски?

– Нет.

– Нам повезло, что большинство людей, посетивших Бал посвященных, в тот же вечер обычно больше никуда не ездят, опасаясь быть замеченными и узнанными. Мы должны молить Бога, что сегодня все поступят так же благоразумно.

– А есть опасность, что они приедут?

– Есть, конечно. Некоторые просто не думают об этом. В любом случае нам не помешает сжечь это платье, и больше не носи этот бриллиантовый кулон. А этот гребень в волосах – выброси его.

Кларе стало трудно дышать, лоб ее покрылся испариной.

– Я должна сейчас же уехать. – Она с беспокойством оглядела зал.

– Ты не можешь сейчас уехать. Ты еще должна танцевать с принцем. – София начала расправлять отделку на платье Клары. – Он сам наполовину немец, и у него нет предрассудков по отношению к иностранцам, и, к счастью для нас, он интересуется хорошенькими женщинами. А ты, моя дорогая сестра, одна из самых хорошеньких. – Она улыбнулась, но Клара слишком хорошо знала свою сестру, чтобы не заметить беспокойство в ее глазах.

– А теперь ты должна забыть о том, что случилось в этот вечер, – продолжала София, – и постарайся, чтобы твои щеки порозовели. Я уже говорила о тебе с принцем, и он попросил для себя танец, поэтому ты не можешь уехать, оскорбив этим особу королевской крови.

Клара кивнула:

– Я постараюсь.

– Хорошо. Тогда найдем Джеймса. Пора начаться твоему сезону в Лондоне. На этот раз мы начнем его как полагается. Потом мы отвезем тебя домой.

Глава 3

«Дорогая Адель, я скучаю по тебе, дорогая сестра, и беру обратно слова, которые написала раньше о том, что джентльмены в Лондоне скучны, как Никкербоккеры. Как раз на днях я встретила интереснейшего мужчину. Не скажу тебе, как я его встретила, а только скажу, что он очень привлекателен…

Клара».

– Это становится настоящим нашествием. – Куинтина Вулф, маркиза Родон, отбросила «Морнинг пост» на стол, за которым завтракала, и взяла свою чашку с золотым ободком.

– Ты это уже читал, Сегер? – спросила она своего пасынка. – Еще одна богатая американская невеста вчера беспрепятственно явилась в бальный зал, танцевала с принцем Уэльским и благодаря этому попала в газеты. Я тебя спрашиваю, куда катится мир?

Сегер Вулф, маркиз Родон, не читал в газетах страницы, посвященные событиям в высшем обществе. Он никогда не только не читал светскую хронику, но и не желал читать, но когда в это утро его мачеха заговорила о светских новостях, он изменил себе. Он взглянул на свой экземпляр газеты.

– Простите, Куинтина? Вы упомянули американку? Боже, он еще не успел забыть вчерашнюю короткую, но оставившую его под ее впечатлением встречу. Казалось, он все еще слышал низкий взволнованный женский голос с этим очаровательным американским акцентом, а когда он что-то нашептывал в ее изящное маленькое ушко, она дрожала и явно получала удовольствие.

Накануне он рано вернулся из Ливингстон-Хауса, ибо после ее ухода у него пропал интерес к «танцам» с какой-либо другой женщиной. Но какое он получил удовольствие! Ночью, лежа в постели, он ощущал на своих руках запах ее духов. Он вспоминал блеск ее бездонных карих глаз. Такой блеск он видел лишь однажды за всю свою жизнь, и этот проклятый блеск не давал ему уснуть всю ночь.

Он поспешил объяснить свою бессонницу тем, что их встреча оказалась короткой и он остался неудовлетворенным. Ведь он не привык, чтобы ему отказывали. Он научился находить созревший плод, а обычно созревший плод сам желал, чтобы его подобрали и попробовали. За многие годы он привык не утруждать себя знакомством с теми женщинами, которые не желали или не могли доводить дело до конца. И что заставило его так ошибиться и принять дебютантку за опытную женщину?

Возможно, потому, что она чем-то напоминала Дафну – темными волосами и карими глазами и выражением лица. Вероятно, ему хотелось поближе разглядеть ее.

Куинтина ткнула в газету пальцем.

– Вот здесь, черным по белому. Читай сам. Еще одна неотесанная девица с дурными манерами и плохим воспитанием прибыла сюда с набитыми долларами сундуками в надежде стать одной из нас. Пропади она пропадом! Как и все остальные, она шлюха. Честно говоря, на что они могут рассчитывать?

Сегер взял раскрытую газету, почти не слушая гневную тираду мачехи об американках. Он научился не обращать внимания на эти тирады с тех пор, как какой-то самоуверенный тип из Калифорнии купил фамильный дом ее родителей после смерти ее отца. Некоторое время об этом говорили в Лондоне, и ни для кого не было секретом отношение Куинтины к ее заморским соседям.

– А ты знал, – сказала она, – что эта девица сестра молодой американской жены герцога Уэнтуэрта, которая явилась из каких-то отдаленных мест, где ее предки были сапожниками и мясниками. Но с другой стороны, – она махнула рукой, – герцог находился в незавидном положении в обществе, не правда ли? Совсем погряз в долгах…

Сегер поднял газету и нашел заголовок: «Еще одна американская невеста включается в охоту за английским титулом».

Далее в статье приводились оценки и источники богатства ее отца, описывалось несравненное очарование молодой женщины и ее одежда, главным образом ее необыкновенное платье от Ворта. «Цвета распустившейся магнолии, – описывал автор, – с бледно-голубыми побегами. Ее густые, цвета красного дерева, волосы украшали жемчуг и лилии».

Читая слово за словом эту возмутительную статью, Сегер чувствовал, как все переворачивается в его груди. Ее имя было Клара Уилсон. Клара.

Это была она. Прекрасная, пленительная… и глупая… молодая искусительница.

Что же, черт побери, происходило с этой девушкой? Разве она не знала, что танцуя с принцем Уэльским, она привлечет общее внимание и что каждый джентльмен, заметивший ее на балу у Ливингстонов, сегодня утром узнает ее и, жуя утреннюю котлету, начнет планировать свой штурм, чтобы окончательно погубить ее или, используя свои сведения, выжать из ее богатого американского отца как можно больше денег?

Проклятие, все видели, как он танцевал с ней! А его невозможно не узнать, даже если он наденет десять масок. Он был одним из постоянных посетителей Балов посвященных и никогда не пытался этого скрывать. В обществе все знали, что он как чумы избегает амбициозных одиноких женщин, ибо его не привлекала возможность стать чьей-то собственностью. Он знал, что такое истинная любовь. Однажды он любил и помнил, что о любви нельзя договориться, купить ее или убить строгими и иногда жестокими общественными законами.

Он не женится, чтобы угодить своим арендаторам и королевскому двору или своей мачехе. Особенно мачехе. Однажды его уже заставляли ступить на этот путь, но больше никогда не заставят этого сделать. Теперь это дело принципа. Он больше никогда не уступит. Кроме того, он предпочитает вести жизнь именно такую, какую он ведет сейчас.

Сегер холодно взглянул на Куинтину. Еще многое не было забыто и многое не прощено.

Он пригладил волосы и загнал все еще тлевшее чувство обиды в самый дальний уголок души, где ему было и место. Не стоило показывать его, что сделано, то сделано, и прошлого не изменить. Пусть все будет забыто.

Сегер снова взялся за газету и дочитал до конца статью об американке. Он ущипнул себя за переносицу.

Неизбежно, если узнают об их встрече на Балу посвященных, возникнут предположения о его намерениях. Все начнут интересоваться, не женится ли он на ней; некоторые будут ожидать от него этого, ведь он скомпрометировал ее, укрывшись вместе с ней под лестницей.

«Проклятие!» Он смял газету и швырнул ее в камин.

Именно по этой причине он никогда не флиртовал с дебютантками. Он не собирался жениться, пока не почувствует, что готов к этому, а сейчас он был еще не готов. Его не смогут заставить. Его брак может быть заключен только на его условиях.

Сегер смотрел, как съежилась газета и яркое пламя поглотило ее, затем снова посмотрел на стол.

Мачеха, раскрыв рот, смотрела на него с нескрываемым любопытством.

Спустя минуту она подняла бровь.

– Вот и мне хотелось сделать то же самое с этой газетой, – заметила она, после чего с некоторым беспокойством взглянула на Джиллиан Флинт, свою племянницу, входившую в комнату. Джиллиан сняла очки, расправила юбку и села.

Сегер кивнул Джиллиан, дочери покойной сестры мачехи, Сюзанны, леди Хэммонд. Джиллиан приехала погостить у тетки из Уэльса и наслаждалась своим первым сезоном в Лондоне под покровительством тетки. Судя по тому, что он слышал от мачехи, Джиллиан пока имела большой успех.

Куинтина намазала булочку маслом.

– Как бы я хотела, чтобы мы могли сделать это и с этой американской богачкой и всеми ей подобными. Бросить ее в огонь. У нас есть собственные английские девушки, которых надо выдать замуж, и мы не должны страдать от такого вульгарного, вызывающего нашествия. Они думают, что могут купить место в нашем обществе! Это просто возмутительно.

Гневно раздувая ноздри, она занялась завтраком, и Сегер больше не обращал на нее внимания.

Однако есть ему больше не хотелось, ибо он теперь знал, кто эта американская девушка, и распространявшаяся о ней дурная слава была подходящей пищей для скандала.

Прошло семь дней. В гостиной Уэнтуэрт-Хауса Клара ждала Софию, Джеймса и миссис Гантер, они все собирались посетить еще один из утомительных балов и вечеров светского общества.

Сегодня на Кларе было бледно-желтое атласное платье с короткими рукавами и облегающим лифом «кураж», глубокое декольте которого было отделано кружевом, а с плеч спускалась шелковая шаль. К пышной юбке сбоку был подколот шлейф с кружевными оборками и бархатными рюшами.

Клара смотрела на себя в огромное зеркало в позолоченной раме, висевшее над камином, и, рассеянно теребя серьгу, думала, узнает ли ее тот таинственный любовник в маске, которого она встретила на прошлой неделе, если снова увидит ее.

К счастью, никто не узнавал ее. По крайней мере она так думала. Глупая статья в газете вызвала некоторое беспокойство, но когда Клара на следующий, а затем еще на один вечер выезжала в свет, ничего неприятного не случилось. Казалось, англичане действительно были такими осмотрительными и сдержанными, какими бы им хотелось выглядеть в глазах остального мира. Или, может быть, никто не желал устраивать скандал, в котором бы принц Уэльский выглядел дураком.

Клара отошла от зеркала и села, думая, кого она встретит в этот вечер и заинтересует ли ее кто-нибудь из джентльменов.

На прошедшей неделе она встретила дюжины молодых аристократов, но ни один не облагал обаянием ее незнакомца с бала или вообще его таинственностью. Так случалось, что она забывала неинтересных джентльменов, которых встречала на этой неделе, очень быстро – после взаимного представления и обязательного короткого, но вежливого разговора. Сейчас она не могла вспомнить ни одного лица, несмотря на то что имела возможность рассматривать их лица, не нарушая приличий.

Напротив, единственное лицо, возникавшее в ее воображении, обладало парой потрясающих зеленых глаз, красивым ртом, ямочкой на подбородке и четко обрисованными скулами, видневшимися под узкой черной маской. Клара знала, что она почти весь вечер будет думать о нем, отыскивая в бальном зале эти густые золотистые волосы и эту уверенную чувственную походку.

В комнату вошли София, Джеймс и миссис Гантер, и через минуту Клара с ними вместе вышла из дома и села в карету.

Вскоре Клара вступила в еще один утомительный зал. Она устала от непрерывных представлений и усилий вести разговоры с английскими джентльменами, стараясь не забывать быть любезной с этим и не быть любезной с тем, и, ради Бога, не быть рассеянной и не обращаться к графу «сэр такой-то», а к баронету – «лорд»:

Она танцевала со многими, но так и не нашла того, кого искала.

Потом она села рядом с миссис Гантер, чтобы отдышаться и немного остыть. Она раскрыла свой веер из перьев и некоторое время сидела, глядя на танцующих и рассеянно поглаживая двумя пальцами драгоценный камень в серьге. Ей снова представилось, что она видит этого невероятного человека, неторопливо идущего вдоль сияющего зала прямо к ней. Сейчас это воспринималось как игра воображения, но она знала, что все это уже было на самом деле. Возможно, под влиянием шампанского и пунша ей все казалось каким-то волшебством, по крайней мере до того момента, когда он пригласил ее под лестницу.

Или это все-таки было волшебство?

Конечно, на нее этот мужчина произвел впечатление. Она не могла заглушить эту непонятную сладкую боль, пронзавшую ее каждый раз, когда она думала о нем, и каждый раз она напоминала себе, что не знает даже имени этого человека, и, вполне вероятно, никогда больше не увидит его.

Но все равно Клара грезила этой ночью, рисуя в своем воображении, что и как происходило бы с ней, если б она, как он предлагал, пошла с ним в одну из комнат, не признаваясь ему в своей девственности.

Она представляла себе эту ночь как сброшенные оковы морали, удовлетворение дерзких и бесстыдных требований плоти, которые не могла понять, желаний познать и, понять то, что пробуждалось в ней с_; нарастающей силой, и ее фантазии становились все более смелыми. Однако это были лишь фантазии, напоминала себе Клара. Фантазии. Она ничего не знала о том мужчине. Но он не воспользовался случаем овладеть ею!

И вопреки мечтаниям Клара была благодарна ему за это.

Она также оправдывала этим свое влечение к незнакомцу, ибо могла сказать, что он был порядочным человеком и настоящим джентльменом. Героем, спасшим ее от скандала, так, как это сделал два года назад ее отец. Если бы этот таинственный джентльмен не отвел ее обратно к миссис Гунтер и не настоял, чтобы они немедленно покинули зал, то кто знает, что бы теперь было? Может, она плыла бы сейчас на пароходе по Атлантическому океану обратно в Америку, лишенная шанса выйти замуж за достойного человека.

«Замужество». Она надеялась, что он, ее незнакомец, не был женат. Жаль бедную жену, если он женат, ибо как могла женщина выжить, зная, что муж изменяет ей и она больше не интересует его?

В эту минуту к ней подошла София, раскрасневшаяся после танца с мужем.

– Пожалуй, пора уезжать, Клара. Ты натанцевалась?

– Определенно. Я совсем без сил, – сказала она, с разочарованием подумав, что прошел еще один вечер, а мужчина ее мечты так и не появился.

– Уходим? – спросила София.

Клара изобразила улыбку. Она сложила веер, подобрала юбки и последовала за сестрой.

По пути домой, сидя в тёмной карете, Клара продолжала думать о создавшейся ситуации. Она больше не могла этого терпеть, мечтать о таинственном незнакомце, в то время как теряла шансы познакомиться с окружавшими ее превосходными респектабельными джентльменами.

Спустя немного времени, только успев надеть ночную рубашку, Клара тихонько босиком прошла по коридору и постучала в дверь комнаты Софии.

София открыла ей и приложила палец к губам. «Тсс!» На руках она держала своего второго сына Джона, завернутого в одеяло.

Она осторожно передала спящего ребенка няне, чтобы та отнесла его наверх в детскую. Клара закрыла за ней дверь.

София прижала руки к щекам.

– Садись, Клара. В чем дело?

Клара села на кровать, не зная, как объяснить то, что она чувствует, сестре, которой и так приходилось нелегко с двумя маленькими детьми, разница в возрасте которых составляла всего десять месяцев. Клара только знала, что ей надо что-то сделать, чтобы преодолеть это глупое наваждение, потому что оно не исчезнет само по себе.

– Я думаю, что ты заметила, – сказала Клара, – что меня нисколько не заинтересовал ни один из джентльменов, с которыми познакомилась на этой неделе, а ведь я встретила немало приятных мужчин.

София накрыла руку Клары своей ладонью.

– Поправь меня, если я ошибаюсь, но я подозреваю, что это от того, что ты все еще думаешь о нем. Я права?

– А это так заметно?

– Честно говоря, да. Ты очень часто смотришь куда-то в пространство, а остальное время оглядываешь зал, и в твоих глазах светится надежда найти его.

– Я хочу найти хорошего мужа, правда хочу, но как я могу, когда постоянно думаю о нем? Никто даже не может сравниться с ним, когда я вспоминаю его. – Клара приложила руку ко лбу. – Я знаю, это смешно, потому что я убеждена, что все, что я нахожу в нем, всего лишь воображение. Посмотрим правде в лицо, он присутствовал на одном из этих неприличных балов, и отсюда следуют два предположения: распутник, которого интересуют только замужние женщины; или муж, изменяющий жене. Ни то ни другое не кажется мне привлекательным Я хочу выйти замуж за порядочного человека, который будет мне верным мужем и хорошим отцом нашим детям, и все же…