Текст книги "Ретт Батлер"

ГЛАВА 68

На следующее утро Кэт отправила телеграмму Нортону, в которой сообщила ему, что не может продолжать работу над пьесой и в Нью-Йорк не приедет. Она не стала говорить мужу о своем решении, просто опять погрузилась в хозяйственные дела: готовила, стирала, убирала дом. И он очевидно понял, что она никуда не едет и ни о чем не спрашивал. Во всяком случае, с той ночи они больше не возвращались к этому разговору. Он добился своего и казался вполне удовлетворенным.

Кэт старалась не думать ни о пьесе, ни о Нью-Йорке, вообще ни о чем, что хоть как-то связано с ее выбором. Но этого не получалось, в голову постоянно лезли разные мысли, что, может быть, она не права и не все так безнадежно, что, может быть, Билл просто пугает ее, а потом, когда она добьется успеха, он смирится, и у них все будет хорошо.

Находиться дома одной было просто невыносимо, и она пошла к Патерсонам. Анна обрадовалась подруге, она тоже переживала за нее, но была настроена более решительно. Она никак не могла понять Билла, ей казалось, что все-таки раньше он таким не был. И сейчас, когда подруги устроились на кухне, Анна с жалостью посмотрела на Кэт.

– Не понимаю…

Кэт задумчиво помешивала кофе в чашке, куда капали слезы.

– В его словах была угроза. Билл ненавидит мое прошлое. И я ничего не могу поделать с этим.

– Но ты можешь уйти от него.

– А дальше что? Начинать все сначала? Нет, Анна, я так не могу. Здесь моя жизнь. И это реальность. А пьеса – это мечта. Что если она провалится?

– Ну, и что? А можешь ли ты отказаться от своей мечты, ради этого человека? – Анна сердито смотрела на Кэт. – Он мой друг, но и ты тоже, Кэтти, Билл становится смешен. Я бы на твоем месте воспользовалась шансом и поехала в Нью-Йорк. Кэт рассеянно улыбнулась и вытерла слезы.

– Ты так говоришь только потому, что устала от своих ребятишек.

– Вовсе нет. Я обожаю их. Но я – не ты. Вспомни ту историю про райскую птичку, которую я рассказывала. Ведь ты нелепо выглядишь, маскируясь в серые и черные перья. Ты не принадлежишь к нашему обществу, Кэт. Ты знаешь об этом, я знаю, Дэн знает, и даже Билл понимает это, поэтому он становится ослом и старается всячески удержать тебя здесь. Он боится потерять тебя.

– Но он же ничего не потеряет! – Кэт произнесла это со стоном.

– Так скажи ему об этом. Может быть, он именно это хочет услышать. А если после этого он не изменит своего решения, оставь его, собери чемоданы, возьми Филиппа и поезжай, занимайся своей пьесой. – Но наблюдая за Кэт, Анна поняла, что подруга не сможет этого сделать. Она не оставит Билла.

Прошло несколько томительных дней. Однажды Кэт сидела у себя в комнате, пытаясь читать, но только бессмысленно пробегала глазами страницу за страницей, пока не осознала, что не понимает ничего из прочитанного. Неожиданно ее глаза наткнулись на строчки, которые как нельзя больше отвечали ее душевному состоянию.

«Не отказывайтесь от своей мечты. Не позволяйте жизни убить их, если в этих мечтах вся ваша душа… храните ее… добивайтесь ее… не забывайте о ней… разрывайте сети… и если все-таки они опутали вас, перегрызите их, выпутайтесь, выпрыгните и плывите прочь, пока не утонете… но не отказывайтесь от мечты…»

Кэт пыталась читать дальше, но не могла, глаза постоянно возвращались к поразившим ее словам: «не отказывайтесь от своей мечты…». «Наверное, все это правильно, но ведь есть и другое… муж, ребенок… дом. Если бы можно было все это совместить… но не получается. Так что мечта мечтой, а в жизни совсем другое».

Кэт захлопнула книгу и посмотрела в окно. Вдруг она увидела, что к подъезду их дома подъехала машина, открылась дверца и появился отец. Он огляделся по сторонам и направился к дому.

Не помня себя, Кэт сбежала по лестнице и бросилась ему на шею.

– Где Филипп, Кэтти? Как он? – обнимая дочь, Ретт заглядывал в комнату через ее плечо. Кэт засмеялась.

– Его нет у меня за спиной. Мы наконец-то взяли няню, и он теперь гуляет с ней. А ты, папа, по делам здесь? Я безумно рада видеть тебя.

Ретт следом за дочерью вошел в гостиную и осмотрелся. Он всего один раз и то очень давно был дома у дочери. В остальные приезды он обычно просил ее привезти Филиппа к нему в отель или к Рону, избегая встреч с Биллом. Поэтому Кэт была удивлена его неожиданным появлением. Он не ответил на ее вопрос, и она снова спросила его.

– Ты надолго?

Ретт внимательно посмотрел на дочь, как бы прикидывая, как она примет то, что он намерен ей сказать. Он заметил, что за те несколько дней, что прошли с момента ее отъезда из Нью-Йорка, она осунулась. Ее обычно яркие изумрудные глаза стали тусклыми, потухшими. У него даже сердце заныло от вида ее безжизненного лица.

– Я за тобой, девочка, и за Филиппом.

– Но, папа, я же сообщила Нортону, что не приеду. Он, наверное, не успел сказать тебе об этом.

– Успел. Поэтому я здесь, Кэтти. Я хочу убедить тебя все-таки продолжать работу. Я так понял, что тебя не отпускает муж. Это так?

– Не совсем, папа. Он не задерживает меня. Но поставил мне условие, если я уеду, мы расстанемся.

Ретт задумчиво смотрел на дочь, размышляя над ее словами. Он оказался в трудном положении. В его планы вовсе не входило разводить дочь. Но ему было безумно жаль ее, ведь ее муж, этот идиот, лишил ее привычного окружения, заточил в клетку… Неожиданно Ретт вспомнил те же самые слова, но тогда их говорил Барт ему самому, когда речь шла о Скарлетт. Помнится, Барт тогда сказал, что он заточил Скарлетт в золотую клетку… Теперь Ретт мог бы ответить Барту, что был неправ, хотя разрыв со Скарлетт произошел вовсе не из-за этого.

– Я думаю, тебе надо понять одну вещь, Кэтти, – проговорил он задумчиво. – Я, конечно, не вправе вмешиваться в твою семейную жизнь. Это дело твое и твоего мужа. Но если он поставил тебя перед таким выбором, то скажу тебе одно: он вряд ли тебя достоин.

– Папа, а ты маме тоже ставил подобные условия? – неожиданно спросила Кэт.

– Никогда, – спокойно ответил Ретт. – Раньше я всегда поддерживал ее стремление заняться делами и помогал ей. А то, что в последнее время я удерживал ее дома, на это были свои причины, но… очевидно этого все-таки не надо было делать. – Ретту с трудом дались эти слова, он не привык признаваться в своих ошибках, но сейчас, с Кэт, это было необходимо сделать. – И еще я хочу сказать тебе, девочка, если твой муж любит тебя, он, может быть, и не сразу, но поймет и вернется к тебе…

Неожиданно Кэт почувствовала облегчение при мысли, о том, что Билл точно так же, как отец, может изменить свое отношение к ее работе.

– Хорошо, папа, поезжай к себе в гостиницу. Скоро вернется Билл, а ты, как я понимаю, не жаждешь встречи с ним.

Ретт кивнул, продолжая смотреть на дочь.

– Это так, но я бы хотел поговорить с ним. Может быть, мне удастся убедить его.

– Лучше не надо, папа, – Кэт рассмеялась, представив себе разговор этих двух таких непохожих друг на друга мужчин. – Поезжай, а я скажу тебе завтра утром свое решение, когда мы с Филиппом приедем к тебе.

Она проводила отца и стала ждать возвращения Билла домой. И когда Билл пришел, она объявила ему тихо, но твердо свое решение.

ГЛАВА 69

– Обещай звонить хоть иногда. – Анна умоляюще смотрела на Кэт. Ретт стоял тут же и сейчас с улыбкой наблюдал сцену прощания.

– Обязательно, – Кэт крепко обняла Анну и поцеловала детей.

– До свидания! – Филипп энергично махал рукой, крепко уцепившись за Ретта. Еще вчера вечером Кэт объяснила сыну, что они поедут в Нью-Йорк и какое-то время поживут там вместе с дедушкой. Филипп обрадовался, он еще никогда так далеко не уезжал из дома, единственное, что его огорчало, что с собой нельзя было взять отца, который должен остаться, чтобы лечить больных.

Тем же вечером Филипп сам упаковывал свои любимые игрушки. Все это было накануне вечером. А когда они уезжали утром, отец уже ушел на работу. Вероятно, кто-то слишком тяжело заболел, раз отец ушел так рано. Все было бы хорошо, если бы тетя Анна и мама не плакали так сильно.

– Что-то случилось, мама? – Филипп вопросительно смотрел на мать.

– Все хорошо, солнышко. У нас с тобой все в порядке. – Кэт с волнением смотрела по сторонам, как будто поджидая кого-то всю дорогу, пока они не подошли к поезду. Билл ушел утром рано, и сейчас Кэт надеялась, что он придет хотя бы попрощаться с ними. Кэт оставила мужу письмо, где писала, что любит его.

Билл так и не приехал проводить их, хотя Кэт надеялась на это и долго еще стояла у окна вагона уже после того, как город исчез за горизонтом. Стояла до тех пор, пока Ретт не взял ее за руку и не отвел в купе.

Джон Морланд не смог сам встретить их на вокзале в Нью-Йорке, но послал за ними машину.

И вот она снова оказалась в доме отца, теперь уже надолго, и вместе с Филиппом. Филипп был в полном восторге, когда они с Реттом пришли в комнату, которую дедушка приготовил для него. Мальчик еще никогда не видел такой красивой комнаты с яркими обоями, на которых были нарисованы разные звери, птицы, цветы и деревья. Пока Филипп раскладывал привезенные из дома игрушки среди множества новых, купленных ему Реттом, Кэт пошла к себе в комнату и увидела на столе цветы от Нортона и Барта, большую композицию из роз от Бо, который написал на карточке только несколько слов: «Добро пожаловать в Нью-Йорк!»

Вечер Кэт с отцом и Филиппом провели дома. Она грустила и мало разговаривала. У нее в глазах все еще стояло внезапно ожесточившееся лицо Билла, когда она сказала ему о своем решении поехать в Нью-Йорк. Наутро, когда она готовилась к отъезду, Анна пыталась утешить подругу и уверяла ее, что к Биллу все-таки вернется здравый смысл. И, может быть, он даже приедет в Нью-Йорк на премьеру спектакля. Кэт только рассеянно кивала головой, она не разделяла уверенности Анны. Сразу после приезда, прямо с вокзала, Кэт отправила Биллу телеграмму, в которой сообщила, что они доехали прекрасно и еще раз напоминала ему, что любит его.

Кэт рано ушла спать, не дождавшись Ретта, который укладывал Филиппа и оставался с ним до тех пор, пока мальчик не заснул.

Наутро Кэт пошла в офис Нортона Хесса, где они вместе пообедали.

– Вы готовы?

– Абсолютно. Няня у сына восхитительная, отец все великолепно устроил и полностью занялся Филиппом. Поэтому я могу заниматься своими делами. Когда мы начнем?

Нортон усмехнулся, рассматривая Кэт. Она выглядела как милая молодая матрона из пригорода, была одета в жакет из верблюжьей шерсти, черную юбку и свитер. На смоляных волосах, почти не отличаясь от них цветом, сидела маленькая черная шляпка. Но даже в такой одежде чувствовался хороший вкус.

– Вы знаете, я уже не надеялся увидеть вас здесь, Кэт.

– Понимаю. Я и сама не надеялась приехать.

– Что же изменило ваше решение? Ведь не мои же просьбы? – Нортон вопросительно смотрел на нее. Кэт рассмеялась и покачала головой.

– Нет, не ваши. Это был мой отец. – Брови Нортона удивленно поднялись.

– Я не ожидал, что Ретт Батлер имеет такую силу воздействия на свою дочь. Но благодарен ему за понимание. Я очень рад, что вы последовали здравому смыслу. Вы спасли и меня от тюрьмы или от смерти. – Глаза Нортона смеялись.

– Я? Каким образом?

– Я был намерен сам приехать в Сан-Франциско и прыгнуть с моста «Золотые Ворота» после того, как убил бы вас.

– Мне нужно было решить все сразу еще в первый приезд, но я была в такой депрессии, что ничего не соображала.

– Ну, – Нортон откинулся, зажег сигару. – Все случилось к лучшему. А завтра вы приступаете к работе. Есть ли другие предложения? Желания? Не хотите пойти по магазинам? Моя секретарша поможет вам во всем… – Но Кэт энергично покачала головой. – Нет, спасибо. Я справлюсь сама.

Прямо от Нортона Кэт отправилась по магазинам и, когда через четыре часа вернулась домой, была с ног до головы увешана картонками, свертками, пакетами. Она боялась, что Филипп, не привыкший еще в новом месте, начнет капризничать. Но когда появилась в гостиной, то застала чудесную картину: Филипп с Реттом, вымазанные шоколадным кремом, с удовольствием уплетали спагетти.

– Мы сначала ели шоколадный крем, а потом спагетти. Дедушка сказал, что моему желудку безразлично, что я съем вперед, если в конце концов я съем то и другое. – Филипп счастливо смотрел на мать. Было очевидно, что он не успел соскучиться, и они с дедом прекрасно провели время.

Ретт сказал дочери, что приезжал Бо, и что он еще раз приедет завтра в 10 утра, чтобы встретиться с ней.

– От Билла не было телеграммы? – спросила Кэт с напряжением в голосе.

Ретт покачал головой, телеграммы не было.

Кэт прогнала прочь из головы дурные мысли и пошла примерить новые вещи, которые она накупила. Еще в первый приезд она заметила, что надо срочно менять гардероб. Все, что она привезла с собой, казалось безнадежно устаревшим.

И на следующее утро Кэт встречала Бо в великолепном, кремового цвета кашемировом платье.

– Боже, ты прекрасно выглядишь, Кэтти!

– Не настолько, но спасибо. – Они обнялись, поговорили о детях. Бо успел познакомиться с Филиппом и был от него в восторге, а потом приступили к работе.

ГЛАВА 70

После репетиции, когда Кэт вышла из театра, ее окликнул знакомый голос, от звука которого она как будто застыла на месте, а потом резко повернулась и увидела недалеко от парадного входа красивый автомобиль, в котором сидела женщина в шляпе под темной вуалью. Даже если бы она не окликнула ее, Кэт все равно узнала бы мать по горделивой посадке головы, по всем тем неуловимым деталям, которые отличали Скарлетт от всех других.

Кэт подбежала к машине, Скарлетт открыла дверцу, и они бросились друг другу в объятия.

– Ты здесь, мама! Что же ты не сообщила мне об этом раньше? – Кэт прижималась к матери, вдыхая аромат ее духов, радуясь их встрече.

Скарлетт откинула вуаль с лица и поцеловала дочь.

– Я приехала только сегодня утром, Кэтти. Узнала, что вы с Филиппом здесь и сразу примчалась.

– Ты видела Филиппа? Он сегодня у Бо.

– Ну, конечно. Бо и сообщил мне о твоем успехе. Я очень рада за тебя, Кэтти. Давай куда-нибудь зайдем посидим.

Они выбрали небольшой уютный ресторанчик неподалеку от театра и расположились за маленьким столиком подальше от входа. Он был отделен от остального зала небольшой перегородкой и как нельзя больше устраивал их. Здесь можно было поговорить без помех.

Скарлетт выглядела довольной. Встречи с Филиппом всегда доставляли ей огромное удовольствие. Она не стала говорить Кэт, что Бо с Джейн специально пригласили Филиппа именно на этот день, чтобы Скарлетт могла повидаться с ним сразу же по приезде. Она боялась, что Ретт не отпустит внука, если узнает, что она приехала, и старалась делать это без большой огласки.

– Ты знаешь, Кэт. Дети так привязались друг к другу, что не захотели даже на время расставаться, и сейчас их пришлось вместе уложить спать. – Скарлетт ласково заглядывала в глаза дочери, она хотела чтобы Филипп подольше побыл в доме Бо, чтобы ей можно было встречаться с ним беспрепятственно. Кэт стало даже жалко мать. Она не видела причин, которые бы мешали Скарлетт встречаться с внуком. Очевидно мать решила, что отец будет недоволен. Но эти вопросы она способна решить сама.

– Ты, пожалуйста, не волнуйся, мама. Я буду только рада, если Филипп подружится с детьми Бо. А ты можешь видеться с ним, сколько пожелаешь.

Лицо Скарлетт вспыхнуло от радости, потом на нем отразилось смущение, от того, что Кэт разгадала ее хитрости, и она рассмеялась.

– Никогда не думала, что буду таять от восторга, когда этот маленький проказник позволит поцеловать себя. Наверное, становлюсь старой и сентиментальной.

Но я благодарна тебе, Кэтти, что ты не лишаешь меня хотя бы этого счастья.

Они еще посидели вдвоем, радуясь, что снова вместе и могут спокойно говорить друг с другом и не только, как мать с дочерью, но и как близкие подруги, у которых есть о чем поговорить. Кэт рассказала матери о своих семейных неурядицах в связи со своей работой. Она знала, что мать поймет ее лучше, чем кто бы то ни был. Даже лучше, чем отец или Анна. Здесь было совсем другое. Кэт не думала, отчего это происходит, но чувствовала, что рассказывая матери о Билле, о своем выборе, она говорит ей о таких подробностях, которыми не могла бы поделиться ни с кем. Она чувствовала огромное облегчение, что может выговориться.

Скарлетт молча слушала дочь, вставляя отдельные замечания, кивала головой, соглашаясь. Она тоже сейчас ощущала особую близость с дочерью какой, пожалуй, у них никогда не было, и боялась спугнуть установившееся между ними доверие. Она устала от одиночества, от бесконечных мыслей о Ретте, о дочери, о себе. Доверие Кэт придавало ей силы, возвращало надежду, что, может быть, еще не все потеряно.

Потом Скарлетт рассказывала Кэт об Уэйде. Они с Салли поженились, и сейчас Салли ждет ребенка. Счастливее пары она еще не видела. А Фредди учится в Гарварде. Очень доволен. Когда закончит, собирается приехать сюда. Бо обещал поддержать его на первых порах.

– Мама, Фредди может работать с папой. Он говорил мне, что собирается взять его в свое дело.

Скарлетт удивленно посмотрела на дочь, не ослышалась ли она, неужели Ретт помнит еще и об этих детях. Ей казалось, что, отказавшись от нее, он отказался и от них тоже.

Близился вечер, пора было ехать домой, хотя расставаться не хотелось.

– Кэтти, ты разрешишь мне оставить пока Филиппа? – Скарлетт вопросительно глянула на дочь, и Кэт улыбнулась.

– Да, мама, конечно, я тоже буду бывать у тебя почаще.

– А как ты думаешь, отец не будет против? – Скарлетт наконец задала вопрос, который мучал ее.

– Не волнуйся, я поговорю с ним. Но не думаю, что он стал бы возражать. Все будет в порядке.

Кэт вернулась домой после встречи с матерью, когда уже наступили сумерки. Дома без Филиппа было пусто. Ретта тоже не было. Она прошла к себе, переоделась и спустилась в гостиную, раздумывая, чем бы заняться в ожидании отца. На столике белела бумажка. Это оказалась записка от Ретта, в которой он писал Кэт, что не дождался ее приезда, но сегодня вечером они с Бартом ждут ее в ресторане. Будет еще один молодой человек, театральный критик из газеты «Мейл», с которым ей полезно познакомиться.

– О, Боже! – мысли Кэт лихорадочно заметались, а что если это кто-то из тех, с кем она раньше встречалась или работала.

Отец написал, что его зовут Джейсон Кэлмен, имя как будто незнакомо, но, кто знает, в театральном мире часто случается, что люди берут себе более звучные имена.

Кэт не хотелось ни с кем знакомиться. Она приехала сюда только работать и не собирается заводить близкие знакомства или каких-то особых отношений, какими бы полезными они ни были, ни с актерами, ни с другими работниками театра. А встречаться она хотела только с близкими старыми друзьями. Она делала все именно так, как обещала Биллу. Живет она в доме отца, работает, заботится о сыне, насколько это возможно, встречается с агентом – и все. Кроме Барта. Он был особым другом. Кэт была осторожна с новыми знакомствами, не хотела рисковать, чтобы не быть втянутой в новый водоворот судьбы. Она хотела, чтобы пьеса была поставлена, но ей не меньше хотелось и сохранить семью.

«А впрочем, почему я так испугалась, – подумала Кэт, – ведь пока никто не собирается разбивать мою семью, никто не предлагает мне никаких новых отношений. Даже если этот Джейсон Кэлмен окажется кем-то из моих бывших знакомых, уж одну-то встречу, да еще в присутствии отца и Барта я с ним, надеюсь, выдержу. А если нет – уйду. Это ни к чему меня не обязывает».

Кэт решила поехать, да и, кроме того, отец будет волноваться, если она не придет.

Кэт вышла из такси на Пятнадцатой Стрит, к востоку от Третьей Авеню, и с выжидательной улыбкой торопливо вошла в ресторан. Она радовалась, что Барт тоже здесь вместе с отцом и она его увидит. Они еще не виделись с тех пор, как согласилась участвовать в постановке пьесы и отец привез их с Филиппом в Нью-Йорк. Кэт была рада видеть Барта и ей больше хотелось, чтобы они встретили ее вдвоем: отец и Барт. Но по большому счету это не имело значения. Было чудесно провести вечер в компании, вместо того, чтобы сидеть дома в одиночестве и делать поправки в пьесе. Кэт отдала пальто гардеробщице, потом ждала распорядителя, который мог бы ей сказать, за каким столиком ее ждут. Прежде чем распорядитель подошел к ней, Кэт заметила, что несколько мужчин повернули головы и смотрели в ее сторону. Она отвыкла от мужского внимания. И в первую минуту подумала, все ли в порядке с ее одеждой. На ней было одно из платьев, купленных по приезду, когда она ходила по магазинам. До этого еще не представлялось случая надеть его. Оно было из светло-лилового бархата, удивительно сочетавшегося с кремовой теплотой ее кожи и цветом волос. Платье было ясных, простых линий и восстанавливало тот образ девушки, какой она была много лет назад в темно-зеленой бархатной тунике. Хотя это платье было несколько проще, и носила его Кэт с ниткой когда-то подаренного отцом жемчуга и гармонирующими с жемчугом серьгами, Кэт выглядела удивительно свежо и элегантно, стоя в холле, крохотная и изящная, с огромными зелеными глазами. Ретт заметил дочь из-за одного из дальних столиков и улыбнулся, наблюдая за ней. Кэт тоже увидела отца и направилась к его столу вслед за распорядителем. Стол стоял как будто в крохотном садике, расположенным в стороне от всей суеты.

– Добрый день, малышка. Как прошел день? – Ретт встал и поцеловал дочь, и она на секунду прижалась к нему. Неожиданно Кэт увидела рядом с отцом настоящего гиганта. Это был молодой человек, сероглазый, широкоплечий, с песочного цвета волосами.

Ретт взял дочь за плечи и повернул к нему.

– Барта еще нет. Ждем его с минуты на минуту…

– А это Джейсон Кэлмен. Я хотел, чтобы вы встретились.

Кэт и Джейсон вежливо пожали друг другу руки, и все трое сели. Джейсон рассматривал Кэт с нескрываемым интересом, он очень много слышал о ней от Джона Морланда. Когда Джон знакомил его с Реттом Батлером, он уже тогда сказал, что у Ретта есть очаровательная дочь, которая прекрасно пишет, и вот только недавно Джейсон узнал, что она создала пьесу и, говорят, очень неплохую. По словам Джона Морланда, она может стать гвоздем сезона.

Пока Ретт заказывал ужин, Джейсон и Кэт разговорились.

– Сейчас я знаю, кто вы! – Джейсон широко улыбнулся, а как только Кэт взглянула на него, усмехнулся.

– И кто же я?

Джейсон продолжал улыбаться.

– Вы написали удивительную пьесу, которая потрясет зрителей. А называют ли вас как-нибудь еще, кроме Кэт? – Джейсон тепло смотрел на девушку, а она покачала головой и рассмеялась.

– Здесь, в Нью-Йорке, нет. В Калифорнии некоторые из близких друзей называют именем, которое я ненавижу. Поэтому я не скажу его вам.

– А где в Калифорнии?

– В Сан-Франциско.

– Давно ли вы живете там?

– Несколько лет.

– Нравится?

– Я люблю город. – Лицо Кэт озарилось мягким светом. Вечер был удивительным.

Джейсон родился в Лос-Анджелесе, но учился в университете Сан-Франциско, поэтому о городе у него остались самые милые воспоминания, хотя вскоре подошедший Джон Морланд не разделил этих радужных взглядов.

Ужин был замечательным, через три часа разговор стал совсем непринужденным и оживленным. Время близилось к полуночи, когда Ретт попросил официанта принести счет.

– Не знаю, как вы, но я, как убеленный сединами старец, готов лечь спать. – Ретт шутливо скривился как бы от усталости, и все рассмеялись. Время прошло удивительно, и было заметно, что все его участники получили от вечера удовольствие.

Джон тоже поднялся и, обняв Ретта за плечи, склонил голову.

– Мой друг решил похвастаться сединами, которых не имеет. Кто из нас больше убелен сединами, вы можете убедиться сами, – и он прислонил свою голову к голове Ретта. Все смеялись, а Ретт дразнил Джона.

– Чтобы быть до конца честным, Барт, ты должен сознаться, что седеть ты начал в 22 года.

– Может быть, может быть… Но сейчас это уже заслуженные седины, – смеялся Джон, а Джейсон смотрел на него с нескрываемым обожанием. Джон Морланд был очень известен в журналистике, его уважал каждый, кто знал.

Они вышли из ресторана и остановились. Надо было прощаться, но расставаться не хотелось. Джон взял Ретта под руку и, незаметно для других сжав его локоть, весело сказал.

– Мы, старички, пожалуй, поедем, а вы погуляйте еще.

Кэт вопросительно взглянула на отца, и он, усмехнувшись, кивнул головой.

– Как ты хочешь, Кэтти. Можешь погулять, а мы с Бартом поедем к нам, Филипп может проснуться.

– Филипп у Бо, папа, вместе с мамой, – Кэт прямо посмотрела в глаза отца. Ретт удивленно поднял брови, но ничего не ответил. А Джон тут же подхватил.

– Тем более, Ретт. Пусть молодые погуляют, а мы с тобой поедем к тебе и подождем Кэт. – И он, увлекая Ретта, направился к машине, которая ждала их у дверей ресторана.

И уже из машины Джон весело крикнул Джейсону.

– Ты несешь ответственность за Кэт. Обещай, что не украдешь ее и не наделаешь глупостей.

Джейсон рассмеялся, глаза его весело блестели.

– Нет, не украду, Барт. Обещаю, во всяком случае. И все, что я сделаю, вряд ли можно будет назвать глупостями, по крайней мере, с точки зрения разума.

Ретт и Джон помахали Кэт и Джейсону и поехали, оставив молодых людей вдвоем.

– Старый сводник, – проворчал Ретт, когда они отъехали от ресторана.

– Я знаю, что делаю, – невозмутимо ответил Джон, глядя прямо перед собой. – В конце концов, я тоже отвечаю за судьбу Кэт.

– Это с какой же стати? – ехидно поинтересовался Ретт, улыбаясь словам друга. Он знал, что Джон очень привязан к их семье, а с Кэт их связывала настоящая дружба.

– Вообще-то я отношусь к Кэт, как к своей дочери, если вам это будет угодно! – И Ретт не возражал, ему было приятно, что Джон хотя бы в их семье не чувствует своего одиночества.

– Ну что, поедем ко мне? – спросил он, направляя машину в сторону дома.

– Да нет, пожалуй. Отвези меня домой, завтра увидимся.

Джейсон счастливо смотрел на Кэт, когда они медленно брели по улицам мимо бесчисленных зданий, офисов и магазинов.

– Давно ли вы знаете Джона, Кэт?

– Всю жизнь, – и Кэт улыбнулась Джейсону.

– Вот это да! – Джейсон был ошеломлен, и некоторое время они шли молча, а потом Кэт взяла Джейсона под руку, и он неожиданно предложил, взглянув на девушку: – А как вы думаете, не пойти ли нам на танцы?

Кэт удивилась.

– Так поздно? Ведь уже около часа ночи.

– Я знаю, – Джейсон с восхищением смотрел на Кэт. – Но как говорит Джон: в Нью-Йорке все по-другому. Все значительно проще. Так как? – Кэт хотела было ответить отказом, но увидев его восхищенный взгляд, смеясь, согласилась. Они быстро поймали такси, и Джейсон повез Кэт в какой-то бар в Ист-Сайде. Звучала оживленная музыка, толпилось много народа, двигавшегося в такт музыке, все смеялись и прекрасно проводили время. Конечно, здесь было не так роскошно, как в том респектабельном ресторане, где они только что были, но Кэт чувствовала себя очень хорошо, а через час они с сожалением покинули это заведение.

По дороге домой разговор зашел о пьесе.

– Я думаю, спектакль получится великолепный. – Джейсон смотрел прямо в глаза Кэт, его взгляд излучал тепло и уверенность.

– Почему вы так думаете?

– Потому что ее написали вы… исключительная женщина. – Кэт рассмеялась, оценивая шутку по достоинству.

– Мне бы хотелось, чтобы вы были кем угодно, но не театральным критиком.

– Почему? – удивился Джейсон.

– Тогда я бы хотела, чтобы вы пришли на репетицию, посмотрели и сказали, что вы думаете по этому поводу. Но поскольку вы есть вы, Джей, – Кэт улыбнулась, называя его так, – Бо вряд ли пустит вас. – У Кэт появилась новая мысль, она взглянула на Джейсона. – Вы будете писать о пьесе?

– Вероятно.

– Это очень плохо, – Кэт была искренне огорчена.

– Почему?

– Потому что, если пьеса вам не понравится, вы будете чувствовать себя в затруднении, я буду стесняться, и все вообще будет ужасно… – Но Джейсон только рассмеялся над словами Кэт, ее предсказаниями и отчаянием.

– Тогда есть только одно решение проблемы.

– И какое же, мистер Кэлмен?

– Мы должны стать друзьями прежде, чем спектакль выйдет в свет. Тогда совсем не будет иметь значения, что я напишу. Как вам нравится моя идея?

– Это, и в самом деле, единственное решение. Когда Джейсон и Кэт добрались до дома, журналист спросил, о каком Филиппе шла речь у них с отцом?

– Это мой сын, – ответила она спокойно.

– Сын? У вас есть сын? Это удивительно.

– Почему, удивительно? Разве я не могу иметь сына?

– Ну и ну, что за потрясающая леди. Успели родить сына и написать прекрасную пьесу. И сколько же лет сыну? – Джейсона не особенно потрясло сообщение о том, что она замужем, и Кэт почувствовала облегчение от этого.

– Ему четыре года, его зовут Филиппом. Это чудо.

– Догадываюсь. Это ваш единственный ребенок? – Джейсон улыбался подозрительно, а Кэт кивнула.

– Единственный.

Джейсон вопросительно посмотрел на Кэт.

– А отец ребенка? Он испарился или тоже в Нью-Йорке? – Манера, в которой Джейсон спросил Кэт об этом, заставила ее засмеяться, несмотря на большую тревогу о Билле.

– Ему не доставило бы удовольствия жить с нами в Нью-Йорке, который он считает Содомом и Гоморрой. И он сердится, что я вообще пишу. Но я все еще замужем за ним, если в этом заключался ваш вопрос. Он остался в Сан-Франциско. А Филиппа я захотела взять с собой.

– Могу ли я увидеться с ним? – это единственный вопрос, который мог задать Джейсон, чтобы найти путь к сердцу Кэт.

– Вы хотите этого?

– Просто страстно желаю. Почему бы нам завтра не позавтракать втроем, прежде чем идти в театр? Мы можем проводить мальчика домой, а потом каждый займется своими делами. Это разумно.

– Прекрасно. Спасибо, Джей.

– Всегда в вашем распоряжении. – Джейсон подвел Кэт к двери дома и, когда Ретт вышел на его звонок, передал Кэт ему с рук на руки, галантно поклонился, поймал такси и уехал. Уже оставшись одна в своей комнате, Кэт все вспоминала чудесно проведенный вечер, и ее начали одолевать сомнения. «Зачем ей этот мужчина? Она была замужней женщиной, обещавшей себе, что не познакомится ни с кем, пока будет жить в Нью-Йорке, – корила себя Кэт и тут же успокаивала, – да, но Джейсон, в конце концов, знаком с папой, и он друг Барта».

Кэт не получала от Билла никаких известий с тех пор, как они с Филиппом уехали. Он не ответил ни на одну телеграмму Кэт, ни на одно письмо. Может быть, он был занят, хотя, чем? Поэтому Кэт сочла, что не будет ничего предрассудительного, если она поужинает с Джейсоном Кэлменом. И совсем неважно, как она к нему относится, Кэт не собиралась начинать с Джейсоном любовный роман.

Кэт откровенно сказала об этом Джейсону, когда они пошли на следующий день после театра в русскую чайную на блины.