Текст книги "Пятеро детей и оно"

Глава 7
Осада и марш в кровати

Дети сидели в полутемной и мрачной трапезной за одним из длинных и совершенно пустых столов из мореного дуба. Последняя надежда рухнула. Мартин обед оказался для них бесполезен. Они не могли его ни увидеть, ни нащупать. Сколько ни води по поверхности стола, руки не ощущали ничего, кроме гладкой его поверхности.

Вдруг Сирил принялся энергично шарить в кармане.

– Ура! Вот оно! – радостно выкрикнул он. – Глядите! Печенье!

Печеньки оказались порядком обломанные и раскрошенные, но все-таки их было целых три штуки плюс множество обломков и крошек.

– Мне их кухарка сегодня утром дала, а я совершенно потом забыл, – сказал Сирил, деля находку на четыре честные кучки.

В трапезной воцарилась счастливая тишина. Дети ели печенье. Пусть оно, пролежав целый день в кармане у Сирила в тесном соседстве с мотком пропитанной варом веревки, зелеными еловыми шишками и комком сапожного воска, приобрело весьма странный привкус, всем четверым казалось, что они никогда не пробовали еще столь дивной еды.

– Вот ты так хорошо говорил про все, что мы сейчас видим или не видим, – прожевав, посмотрел на Сирила Роберт. – Но как же, по-твоему, вышло, что вся остальная еда исчезла, а печенье – нет?

– Не знаю, – пожал тот плечами. – Может быть, все дело в том, что печенье было со мной, а в нас с вами ничего не изменилось. Остальное-то у меня в карманах тоже как лежало, так и лежит.

– Получается, если бы у нас с вами уже была баранина, то мы бы сейчас спокойно могли ее съесть, – вздохнул Роберт. – Жалко, что у нас ее нет. Но у нас ее нет, – с трагическим видом повторил он.

– Да, у нас ее нет, – задумчиво произнес Сирил. – Я полагаю, тут дело такое: она становится нашей, как только мы кладем ее в рот.

– Или в карманы, – добавила Джейн, вся в мыслях о только что съеденном печенье.

– Ничего поумнее сказать не могла? – поднял брови вверх Сирил. – С какой радости кто-то положит в карман баранину. Хотя… – Он на мгновенье умолк, вновь задумавшись. – Может, это, конечно, не так, но сейчас попробую.

С этими словами он низко нагнулся над столом и принялся открывать и закрывать рот, словно кусая воздух.

– Совершенно бессмысленное занятие, – скептически бросил Роберт. – Зря только… Эй!

Сирил вдруг распрямился. Глаза его сияли победительным огнем, а в зубах он сжимал кусок хлеба.

– Ого! – пронесся по трапезной изумленно-восторженный вопль остальных.

Правда, стоило Сирилу откусить, оставшаяся часть хлеба исчезла. Но это уже не имело особенного значения. Он ведь знал, что держит ее в руке. И хоть рука его ничего не чувствовала, вновь поднес ее ко рту и снова куснул, и хлеб в его зубах опять стал самым что ни на есть настоящим.

Остальные последовали примеру старшего брата, водя лицами по столу и кусая воздух. Роберту посчастливилось даже стать счастливым обладателем куска сочной баранины, на чем я, пожалуй, и опущу занавес, оградив ваши благовоспитанные взоры от этого душераздирающего зрелища.

Марта, пришедшая убирать посуду, всплеснула руками и проворчала:

– Это ж только представить себе, чтобы кто-нибудь учинил на столе столь свинское безобразие.

Пудинг, к счастью, оказался самый простой – хлебные крошки, изюм, мука да специи, а от патоки, сахара или джема, которыми его полагалось присыпать и поливать, дети решительно отказались.

– Без ничего, пожалуйста, – заявили они ошалевшей Марте.

– Ну, прямо не знаешь, чего и когда от них еще ждать, – проговорила она в ответ, удаляясь на кухню, после чего в трапезной развернулась еще одна душераздирающая сцена, на которой я останавливаться не стану, ибо считаю непривлекательным и неэстетичным зрелище поглощения пудинга по-собачьи – ртами, зубами и языками. Впрочем, главной-то цели дети достигли. Обед им достался, и, покончив с ним, они набрались достаточной храбрости перед битвой, которая весьма скоро им предстояла.

Роберт, пользуясь положением главнокомандующего, настоял, чтобы все поднялись на одну из башен с целью разведки. Оттуда и впрямь открывались как на ладони окрестности замка. Картина складывалась весьма устрашающая. Все пространство за рвом, насколько хватало глаз, было заполнено войсками противника. В лагере осаждающих начищали оружие, подтягивали тетиву на огромных луках и полировали до блеска щиты. Группа солдат шествовала вдоль рва, погоняя лошадь, тащившую огромный ствол дерева. Сирил немедленно понял, что это таран и они собираются с его помощью выбить ворота.

У детей побежали по коже мурашки.

– Как все-таки хорошо, что у нас есть ров, – ободряюще произнес Сирил. – А еще лучше, что мост над ним уже поднят. Если бы он был опущен, боюсь, я бы не сообразил, чем он там поднимается.

– Естественно, в осажденном замке мост должен быть поднят, – без тени сомнения заявила Джейн.

– Кто-то ведь его здесь поднял, а значит, в замке должны быть солдаты, – сделал вывод Роберт.

– Нам же неизвестно, сколько времени его уже осаждают, – покачал головой Роберт и мрачно добавил: – Возможно, большинство его мужественных защитников уже успели пасть смертью храбрых. А до этого съели всю провизию. И теперь здесь осталось лишь несколько выживших храбрецов, то есть мы с вами, на которых возложен священный долг защищать этот замок до последней капли крови.

– И что надо делать? С чего начинают, когда защищаются до последней капли крови? – поинтересовалась Антея.

– Мощно вооружиться и встретить их градом стрел, как только они пойдут в атаку, – объяснил Роберт.

– Раньше на осаждавших, если они подбирались чересчур близко, еще лили сверху раскаленный свинец. В Бодиамском замке для этого даже есть специальные отверстия. Мне папа показывал, – вспомнила Антея. – Наверное, здесь есть такие же в башне, которая над воротами.

– А я, кажется, очень рада, что это всего лишь игра. Правда ведь, это только игра? – спросила очень бледная Джейн.

Но ей никто не ответил.

Оружия в замке они нашли очень много, и оно было достаточно мощным и грозным с одним только «но». Ни одному из четырех мужественных защитников оказалось не под силу управиться с ним. Все эти копья, мечи и арбалеты не мог удержать в руках даже достаточно взрослый Сирил. Что же касается луков, то тетива их сопротивлялась даже совместным усилиям всей компании. С кинжалами обстояло несколько лучше, но Джейн очень надеялась, что враг к ним не подойдет так близко, чтобы они понадобились.

– Даже если не подойдет, – бодро откликнулся Сирил, – мы станем метать в них кинжалы издали или бросать с высоты. Кстати, на другой стороне двора полно камней. Давайте-ка принесем их сюда и угостим ими как следует осаждающих, как только они попытаются переплыть через ров.

Вскоре в комнате над воротами образовалась кучка камней, а рядом с ней – кучка блестящих и острых ножей и кинжалов.

Антею, бежавшую через двор за очередной порцией каменных боеприпасов, вдруг осенила весьма продуктивная идея, и она, приблизившись к Марте, попросила:

– А можно, ты дашь нам к пятичасовому чаю только печенье? Понимаешь, нам хочется поиграть в осажденный замок, и печенье будет как будто провизией для гарнизона. Только у меня сейчас очень грязные руки, поэтому положи, пожалуйста, мою порцию мне в карман. А остальные сейчас подойдут к тебе сами.

Так они вскоре и сделали. Печенье, попав из воздуха в их карманы, моментально материализовалось, и мужественные защитники замка оказались вполне обеспечены пропитанием до самого захода солнца.

Справившись благодаря находчивой Антее с этой задачей, они притащили в сторожевое помещение над воротами металлические котлы с холодной водой, чтобы лить ее на головы осаждающих вместо расплавленного свинца, которого в замке почему-то не оказалось.

Вторая половина дня пролетела с ошеломительной скоростью. Все четверо пребывали в раже подготовительных действий, хотя никто, кроме Роберта, не осознавал нависшей над ними смертельной опасности. Остальные ведь видели лагерь противника лишь очень издали, и он представлялся им чем-то средним между выдуманной игрой и хоть и захватывающим, но малоправдоподобным сном, который, конечно же, просто не может всерьез грозить им опасностью. И даже Роберту иногда начинало казаться так же, но очень изредка.

В пять часов пополудни они съели печенье, запивая его водой из колодца во дворе, которую налили в огромный рог. Восемь печений по настоянию Сирила были отложены про запас, на случай, если кому-нибудь станет дурно во время битвы. Он как раз прятал этот запас в маленький каменный шкафчик без дверцы, когда рука его дрогнула от внезапного резкого звука, и три печенья упали на пол. Это был яростный хрип боевой трубы.

– Ну, я же вам говорил, – голос Роберта сел от волнения. – Все совершенно по-настоящему. И это сигнал к атаке.

Они бросились к узким стрельчатым окнам.

– Да, – кивнул Роберт. – Они выходят из палаток и копошатся, как муравьи. Вон, видите, тот, кто прыгает на противоположной стороне рва, и есть Иокин, который тащил меня за ухо.

– Э-э-э, – показал он ему язык. – Вот жалко, что он не видит.

Остальные пребывали в слишком большом потрясении и смятении от увиденного, чтобы показывать кому-то язык, и пораженно взирали на отважного Роберта.

– Какой же ты смелый! – вырвалось у Антеи.

– Чушь, – бросил Сирил, лицо которого вдруг из бледного стало ярко-багровым. – Бобс просто весь день готовился к храбрости, а я – нет, вот и все дела. Да мне ничего не стоит через минуту стать вдвое храбрее, чем он.

– Ох, да какое это имеет значение, кто из вас более храбрый! – воскликнула Джейн. – И зачем только Сирил вообще пожелал этот замок! Это была ужасная глупость. И я больше в это играть не хочу.

– Это совсем не… – сурово воззрился на нее Роберт, собираясь сказать, что это совсем не игра, но Антея его перебила:

– Нет, дорогая, это как раз замечательная игра, и ты, конечно же, вместе с нами еще поиграешь в нее. Они наверняка не смогут попасть в наш замок. А если даже и попадут, то сама ведь знаешь: цивилизованные армии не причиняют вреда детям и женщинам.

– А ты совершенно уверена, что это цивилизованная армия? – тяжело дышала Джейн.

– Разумеется, – подтвердила Антея, указывая на узкое стрельчатое окно. – Погляди, какие флажки на их кольях. Красивые, яркие! И предводитель такой эффектный. Вот, видишь его? Роберт, это ведь он верхом на сером коне?

Роберт кивнул, а Джейн посмотрела в окно, и представшее ей было слишком прекрасно, чтобы пугать. Ярко-зеленая трава. Белоснежные новенькие шатры. Мелькание ярких флажков на копьях. Блеск рыцарских доспехов. Туники и шарфы ярких цветов. Все это складывалось в замечательную картину. Окрестности оглашали сигналы боевых труб, когда же звук труб смолкал, до детей доносились бряцанье доспехов и гул множества голосов.

Сигнальщик подошел к краю рва, который вдруг показался детям совсем не таким широким, как прежде, и протрубил самый длинный и громкий сигнал из всех, которые они до этого слышали. Но вот последний отзвук его трубы унесло далекое эхо, сигнальщик отнял ее ото рта, а воин, стоявший с ним рядом, зычным голосом гаркнул:

– Эй вы, там внутри!

Роберт гаркнул в ответ:

– Эй вы, там снаружи!

– Именем нашего предводителя, милосердного и благородного лорда, сэра Вульфрика де Тальбота, приказываем гарнизону этого замка сдаться. В противном случае вы падете под натиском наших копий, мечей и стрел, но тогда пощады не ждите! Сдаетесь? – откликнулся воин.

– Нет! – проорал в ответ Роберт. – Никогда! Никогда! Никогда!

– Ну, выходит, таков ваш жребий! – прокричал воин.

– А теперь мы дружно грянем ура, – жестким голосом приказал своему гарнизону Роберт. – Это покажет, что мы не боимся. Кричите ура и погромче гремите оружием. Раз. Два. Три. Гип-гип-ура! И еще раз: гип-гип-ура! И еще: гип-гип-ура!

Их ура прозвучало весьма-таки жидко да к тому же еще и пискляво, но громкое бряцанье оружием все-таки придало ему убедительность.

Из стана противника до них донесся еще один вопль, а затем осажденный гарнизон имел все основания убедиться, что атака и впрямь началась.

В помещении над воротами все сильнее сгущалась тьма. Это немного приободрило Джейн. До заката уже оставалось недолго.

– И почему здесь такой узкий ров? – посетовала Антея.

– Даже если они и переплывут его, проникнуть в замок им не удастся, – заверил Роберт.

Не успел он это произнести, внизу на лестнице загрохотали шаги, послышался лязг доспехов. И то и другое становилось все громче, миновало их дверь и двинулось дальше, к вершине сторожевой башни. У мужественных защитников перехватило дыхание. Первым опомнился Роберт. Скинув ботинки, он метнулся к двери.

– Ждите здесь, – шепнул он остальным и, покинув комнату, начал красться по лестнице следом за неизвестным противником.

Добравшись до помещения на самом верху, он увидал Иокина. Тот явно преодолел ров вплавь и теперь возился с каким-то механизмом, который, как сильно подозревал Роберт, приводит в движение подъемный мост. Командир осажденных резко захлопнул дверь. Иокин бросился к ней, попытался открыть, но поздно. Роберт успел повернуть огромный ключ, торчавший снаружи из скважины, и бросился вниз по лестнице к тому месту, где в башне было самое большое окно.

– Сюда! – крикнул он остальным. – Защищаемся!

Они подоспели к нему крайне вовремя. Ров пересек вплавь еще один воин, и его пальцы уже ухватились за подоконник. Роберт так и не понял, каким образом умудрился подобрать валявшийся на полу металлический прут и врезать им со всей силы по неприятельским пальцам. Воин рухнул обратно в воду, Роберт же, вылетев вихрем из комнаты, принялся задвигать на ее двери огромные засовы, а Сирил ему помогал.

Глядя друг на друга и тяжело дыша, они стояли в арочном помещении. Джейн как разинула рот, так и застыла.

– Выше нос, Джейн, – сказал ей Роберт. – Осталось уже недолго.

Над их головами что-то загрохотало, заскрипело и затрещало. Плиточный пол у них под ногами затрясся. Затем послышался оглушительный лязг, и все стихло. Дети поняли, что подъемный мост опустился.

– Проклятый Иокин, – скрипнул в досаде зубами Роберт. – Теперь нас от них отделяет только решетка ворот. По-моему, она управляется откуда-то снизу.

А мост уже громыхал и гудел гулким эхом под копытами лошадей и сапогами вооруженных до зубов воинов.

– Быстро наверх! – скомандовал Роберт. – Начинаем бросать в них все, что у нас приготовлено.

В минуту нависшей так близко опасности даже девочки ощутили себя почти храбрыми. Они устремились следом за Робертом в комнату над воротами и начали бомбардировать неприятеля камнями сквозь узкие стрельчатые окошки. Снизу послышались вопли и стоны.

– Ой, нет! – Рука Антеи с очередным камнем замерла в воздухе. – Не хочу, чтобы кто-то там из-за нас пострадал.

Роберт в ярости выхватил у нее камень и метнул в окно. Снизу снова послышался вопль.

– Вот так им и надо! – кровожадно выкрикнул он. – Что угодно сейчас бы отдал за старый добрый котел с раскаленным свинцом. Они думают, мы сдадимся. Дудки!

За стеной еще какое-то время слышался громкий топот. Затем он стих, сменившись громовым ударом в решетку подъемных ворот. В комнате уже стало почти совершенно темно.

– Держим осаду и не сдаемся! – с жаром воскликнул Роберт. – Солнце сядет уже через считаные минуты. Слышите, как они там, внизу, орут. Жалко, у нас больше нет камней. Нести новые со двора нету времени. Так что давайте лить на них воду. Толку, конечно, от этого мало, но, уверен, им не понравится.

– Ох, – выдохнула дрожащим голосом Джейн. – А может, нам лучше все-таки сдаться?

– Никогда! – решительно воспротивился героический командир осажденного гарнизона. – В крайнем случае, я еще допускаю переговоры, но мы не падем так низко, чтобы им сдаться. Вот увидите: когда вырасту, стану военным. Я теперь понял, что штатская жизнь абсолютно не для меня, и спорить с этим бессмысленно.

– Ой, давайте тогда им помашем платком и попросим переговоры, – продолжала канючить Джейн. – А то, по-моему, это солнце сегодня никогда не зайдет.

– Нет уж, сперва мы как следует этих зверей угостим водичкой, – воинственно выпятил подбородок Роберт.

Антея первой перевернула котелок в отверстие для расплавленного свинца. Снизу донесся звонкий всплеск, но, похоже, вода на врагов не попала. В ворота опять заколотили тараном. Антея застыла на месте. А Роберт, улегшись на пол, глянул в отверстие для свинца.

– Зря только воду напрасно потратили, – тут же проговорил он. – Отверстия-то выходят на пространство с внутренней стороны ворот, лить в них что-то имеет смысл, только если враги уже проломили решетку, миновали ворота и все потеряно. Ну-ка, Антея, дай мне второй котелок.

Как только она протянула его, Роберт выплеснул воду в бойницу. Грохот тарана, топот сапог и копыт, крики «Сдавайтесь!», «Да здравствует лорд де Тальбот!» внезапно смолкли, как исчезает пламя резко задутой свечи. Комната, где находились дети, с неимоверной скоростью завертелась. В глазах у них потемнело. Они зажмурились. Когда же снова вернулись в чувство, то обнаружили себя в большой спальне своего милого дома между карьерами. В совершеннейшей тишине. И абсолютной безопасности.

Они подбежали к окну и выглянули на улицу. Ров, шатры, войска осаждающих испарились. За окном простирался сад с зарослями георгинов, ноготков, астр и поздних роз. И металлическая ограда снова была на месте, а вдоль нее шла пыльная дорога.

Все четверо облегченно выдохнули.

– Ну, я же вам говорил, – первым нарушил молчание Роберт. – С нами полный порядок. И главное, мы не сдались.

– Теперь-то вы рады, что я пожелал замок? – спросил Сирил.

– Теперь да, – кивнула Антея. – Но больше я никогда в жизни не пожелаю его, дорогой мой брат.

– Да ты что! Это ведь было так здорово! – заспорила вдруг с ней Джейн. – Я, например, ничуточки не боялась.

– Да неужели? – хихикнул Сирил. – А мне показалось как раз…

Но Антея его перебила:

– Слушайте, мне ведь только сейчас пришло в голову. Это ведь первое наше желание, за которое нас не наказали. Понимаете, мы достаточно весело провели целый день. Ну, может, и не совсем уж весело, – поправила она себя, – но интересно. Мы теперь знаем, какой храбрый Роберт. И Сирил, конечно, и Джейн, – поторопилась добавить она. – И при этом у нас не возникло конфликта ни с кем из взрослых.

Дверь спальни резко открылась, и дети увидели разъяренную Марту.

– У вас вообще совесть имеется? – осведомилась она без малейшего дружелюбия. – Так ведь и знала. Дня дома не можете провести без своих всяких фокусов. С такими, как вы, человеку нельзя даже воздухом на крыльце подышать. Вы на него, конечно же, воду из кувшина выльете. А ну, быстро все по постелям! И завтра утром уж постарайтесь проснуться лучше, чем вы были сегодня. Быстро спать, кому говорят! И не заставляйте меня повторять это дважды, иначе вы у меня узнаете. Надо же, только новый чепец надела, а вы…

И Марта ушла, совершенно проигнорировав хор четырех голосов, пытавшихся ей ответить, что она пострадала по чистой случайности. Дети искренне ей сочувствовали, однако вины своей абсолютно не ощущали. Что же поделаешь, если за неимением расплавленного свинца приходится выливать на головы осаждающих воду, ибо ваш дом превратился в замок, и все в нем стало другим, кроме этой вот самой воды, которая зачем-то вылилась на Мартин чистый чепец.

– Слушайте, а почему вода-то не превратилась в ничто? – озадачился Сирил.

– А ей незачем, – не усматривал здесь никакой загадки Сирил. – Вода во всем мире и есть вода.

– Наверное, просто колодец в замке и наш колодец возле конюшни – одно и то же, – высказала свое мнение Джейн, и она была совершенно права.

– Вот прямо чуял, что без скандала не обойдется, – с досадой проговорил Сирил. – Это было бы чересчур хорошо, чтобы оказаться правдой. Идем же, Бобс, наш прославленный командир! Если быстро уляжемся, есть надежда, что Марта бурлить перестанет и даже принесет нам что-нибудь на ужин. Я лично ужасно голодный. Ну, доброй ночи, ребята, – попрощался он с сестрами.

– Доброй ночи, – откликнулась Джейн. – Надеюсь, замок не прокрадется обратно, пока мы будем спать.

– Конечно же, нет, – поспешила ее успокоить Антея. – А вот Марта явится. И не пока мы спим, а через минуту. Повернись-ка, и я развяжу на твоем переднике узел.

– Представляешь, каким бы униженным ощутил себя этот сэр Вульфрик, если бы вдруг узнал, что половина осажденного гарнизона носит передники, – с мечтательным видом проговорила Джейн.

– А другая половина – короткие штанишки, – весело подхватила Антея. – Естественно, что он был бы ужасно унижен. Только постой хоть секунду спокойно, а то ты еще сильнее затягиваешь узел.