Текст книги "Истина"

Сергей Никольский и Олег Кольцов

Никольский вернулся домой поздно. Уходя, он забыл выключить телевизор, и на экране натужно веселился волосатый мужик из программы «Времечко».

В общем-то Сергей ничего не имел против этой программы, но сегодня ему было не до нее.

День выдался на редкость бессмысленным и суматошным. В доме у Палашевского рынка грохнули две квартиры. Работали нагло, со строительных лесов. Начали красить фасад дома, леса поставили, а потом рабочих перекинули на другой объект. Они ушли, оставив, как память о себе, навороченные леса и пару бытовок, в которых поселились окрестные бомжи и алкаши.

С бытовками разобрались просто. Подцепили ночью и отволокли на территорию 83-го отделения. Пусть нынче голова у соседей болит.

А вот леса… Так на месячном отчете повисли две полноценные квартирные кражи, раскрыть которые практически не представлялось возможным.

Пока он занимался кражами, в подъезде дома в Юженском переулке Лепилов нашел лежащего в закутке на лестнице смертельно пьяного человека. Он спал, вольно разметавшись на лестничной пыли и кошачьем дерьме.

Рядом валялись две гранаты Ф-1. Миша обыскал пьяного, нашел еще одну гранату, нож-выкидуху и пистолет ПСМ с полной обоймой.

Когда мужика привели в чувство, выяснилось, что это бывший собровец из Томска, приехавший погулять в Москву.

Весь день с Пушки шли заявители. На территории отделения опять появились цыгане.

Сергей немного посидел в коридоре на старом кресле. Потом встал, скинул куртку, снял кобуру и пошел мыться.

Звонок в дверь он услышал случайно, когда на секунду убавил воду в душе.

Странно, Сергей никого не ждал. Нет, он лукавил. Уже год, как он с надеждой поглядывал на телефон и к двери спешил на случайные звонки.

Он выскочил из душа мокрый, обмотав вокруг бедер полотенце. Распахнул дверь.

На лестничной площадке стоял высокий мужик в светлом пиджаке.

– Ну? – спросил Сергей.

– Ты, что ли, Никольский?

– Ну я.

– А я Кольцов. Зайти пригласишь?

– Заходи, только я… Постой, постой… А ну ляг на пол, – засмеялся Сергей.

– Пиджак жалко.

– Ну заходи, я сейчас.

Он узнал гостя. Тот самый чекист, которого он нашел на чердаке.

Когда он вышел из ванной, то услышал приятное позвякивание на кухне. Он вошел и увидел, что Кольцов сноровисто сервирует стол. На пестрой клеенке расположилась бутылка «Смирновской».

– Слушай, Никольский, а где у тебя тарелки?

– Сейчас достану.

Через несколько минут на столе появилась обычная по нынешним временам закуска.

– Слушай… – Кольцов поднял рюмку.

– Давай без этого, без всяких благодарственных слов. Жизнь у нас с тобой такая. Давай лучше за дружбу. За нас, орлов-оперов! – Сергей чокнулся и выпил.

Закусили. На кухне на некоторое время повисло молчание. Так всегда бывает, когда встречаются симпатизирующие друг другу, но малознакомые люди.

– Ты один живешь? – спросил Кольцов.

– Как видишь, квартира родительская.

– А где же… Ты, конечно, извини.

– Да ничего. – Сергей наполнил рюмки. – Ничего. Жена ушла семь лет назад. У нее теперь хорошая семья. Муж адвокат. Машина «вольво». Дочка прекрасная… Вот так.

– Так и не женился?

– Да пробовал. Но оказалась попытка с негодными средствами.

– Не понял?

– Правильно говорят: руби дерево по себе.

– Значит, не то дерево выбрал?

– Вроде того. Она у нас свидетелем по делу проходила. Наташа Румянцева, искусствовед. Роман был. Прямо скажем, как в кино. Ну а потом… Всякое было потом. Она умница, прелестная женщина. Попали в необыкновенную ситуацию… Некий романтический выброс… Ну а потом – суровые будни земельного сыска… В общем, когда вопрос встал – идти со мной под венец или ехать на работу в парижскую галерею… В общем, как говорил классик: «Париж стоит обедни».

Сергей замолчал, не понимая, почему внезапно разоткровенничался с практически чужим человеком. Что он знал об этом парне, сидящем напротив? Но почему-то этот почти незнакомый человек с тонким, нервным лицом внушал ему доверие.

А за окном раскачивала огни летняя московская ночь. И они оба, сидящие за столом, были накрепко связаны с ней, потому что именно эти несколько часов темноты приносили беду в громадный город, лежащий за окнами квартиры.

Они пили водку и говорили о многом, а главное – о том времени, в котором пришлось жить этим двум, в сущности, молодым мужикам, выбравшим для себя неблагодарную профессию.

Ночь неслась, словно поезд к несбывшемуся завтра. И квартира Никольского стала островком в этой опасной летней ночи. Островком, на котором жили веселые и грустные люди. Прекрасные женщины и добрые мужчины, пришедшие из воспоминаний.

Пограничный пункт Развадов – Вейдхауз. Борис Кондрашов по кличке Капитан

Здесь было много солнца, поэтому зелень холмов казалась особенно яркой. Было радостно-празднично, словно всех, кто томился на площадке у автобусов, через несколько минут ожидает нежданная радость.

Борис снял очки, посмотрел в празднично-голубое бездонное небо. Оно казалось невесомым и чуть зыбким.

Давно он не видел такого чудного неба, а может быть, просто не замечал его.

Нет, замечал. В Африке оно было тревожным и плотным, в Москве – задымленным. А тут прямо озеро Чад.

Он сидел на скамейке у бара, курил бездумно, ожидая, когда появится Лобанов.

А вот и он. По тому, как шел к нему бывший полковник, по походке торопливой, так не свойственной его вальяжному облику, Кондрашов понял: что-то случилось.

Лобанов подошел и опустился на скамейку рядом.

– На погранпункте дежурят дозиметристы.

– Понятно. – Кондрашов бросил сигарету.

В Москве, когда готовили операцию, ушлый Вдовин предусмотрел и этот вариант. Был сделан точный макет пограничного пункта. Досконально изучена карта. Перейти границу никаких проблем не составляло, тем более что в запасе у Капитана были вполне надежные документы с отметкой чешских и немецких пограничников.

А госграница в нашем понимании – с колючей проволокой, контрольно-следовой полосой, доблестными пограничниками и их верными собаками – давно уже была отменена.

Чехия рвалась в Европу, платя за свое желание равенства наплывом нелегальных эмигрантов со всей Европы.

Возможно, когда-нибудь те, кто в милой Чехословакии мечтал о добрых старых временах правления Бенеша, забывая о том, что независимость страны была слишком зыбкой, поймут, что продавшая их немцам цивилизованная Европа вновь может использовать маленькие страны в качестве разменной монеты при новой угрозе со стороны любого агрессора. Но пока чехи не понимают этого и упиваются независимостью и своей близостью с НАТО.

Борис подумал об этом, разглядывая игрушечные домики баров, гордого льва, приколоченного к стене погранпункта, чешский трехцветный флажок, выцветший на солнце. Конечно, судьба чехов его волнует, но собственные дела заботят больше.

Нет, не зря он разглядывал этот райский уголок. Вон они, конкуренты. Бойцы Китайца или еще какого-нибудь отвязанного зэка. Устроились удобно у своих машин, прямо на нейтралке.

 
А на нейтральной полосе цветы
Необычайной красоты…
 

Не хочешь, а запоешь. Интересно, что они будут делать?

– Пошли, – подмигнул Борис Лобанову.

– Начнем, благословясь.

Прямо у бара двое местных работяг готовились начать трассировку.

Они сложили кучу гладких, прекрасно заточенных с двух сторон колышков, принесли моток проволоки. Сложили и ушли.

Капитан взял пару колышков, повертел в руках, спрятал в сумку, подобрал небольшой моточек проволоки.

Лобанов с интересом наблюдал за ним, но не спрашивал, для чего ему понадобились эти причиндалы. Раз берет, значит, знает зачем. Они вошли в бар. Лобанов подошел к стойке, а Капитан выглянул в окно.

Так и есть, четверо крутых отлепились от машин и шли к бару.

– Ну, полковник, ваш выход, – усмехнулся Борис. – Пошли.

Они прошли через зал и остановились у дверей туалета. Подождали, пока оттуда не выйдут озверевшие от дешевого пива соотечественники, и вошли.

– Давай, – скомандовал Лобанов и заблокировал ручку двери.

Борис подошел к окну, рывком поднял раму и вылез. Лобанов опустил раму и только после этого открыл дверь.

Рядом с туалетом толпилось несколько человек.

– Вы с дверью осторожнее, – посоветовал Лобанов, – заедает что-то.

Конечно, беззаботная московская жизнь немного выбила его из колеи. Пробежал всего километра два по пересеченной местности и запыхался.

Борис присел на поваленное ветром дерево, вытянул ноги. Если так пойдет, он скоро бегать разучится.

Очень хотелось курить. Но надо терпеть. После маршброска сигарета через час, не раньше.

Капитан посмотрел на часы. Время еще есть. До встречи с автобусом целый час.

Все же надо провериться – вдруг эти придурки решили его догнать.

Кондрашов огляделся. Вот вполне подходящее дерево. Он легко взобрался, осмотрелся. Так и есть, за ним бежали. Двое. Бежали тяжело, через каждые сто метров переходя на шаг.

Ну ладно, придется вас встретить.

Борис легко спрыгнул, нашел два подходящих деревца, у тропинки натянул проволоку, потом вбил колышек, замаскировав его травой.

Он еще раз огляделся. Вроде все правильно. А вот и они. На взгорок взбежали двое потных здоровых парней.

– Вот он! – крикнул один.

Кондрашов нарочито тяжело побежал к дороге.

– Стой, сука! – крикнул один и бросился за Борисом. Кондрашов остановился и оглянулся. Парень внезапно взмахнул руками и рухнул.

– О-о-ох! – глухо вскрикнул он, и на его губах забулькала кровь.

Острый колышек пробил ему горло.

Второй остановился, так и не поняв, что же случилось с его напарником, и начал медленно надвигаться на Бориса.

– Сейчас, падла, сейчас… – зло приговаривал он. Лицо его блестело от пота, короткие волосы падали маленькой челкой на лоб. – Сейчас…

Парень достал из кармана короткую дубинку с накидывающейся металлической пружиной. На конце ее устрашающе поблескивал на солнце никелированный шарик.

Он надвигался на Бориса всей своей стокилограммовой тушей, по-волчьи ощерив зубы.

– Сейчас…

Что произойдет сейчас, Кондрашов так и не узнал. Боец просто не успел рассказать, сбитый на землю мощным правым крюком.

Когда он заваливался, Борис достал его ногой по лицу. Парень рухнул и застыл на земле, смешно поджав ноги к животу.

Теперь осталось только ударить его в сонную артерию, и все. Но убивать не хотелось. Надоела ему эта работа.

Москва. Генерал Новожилов

Утром ему по сотовому телефону позвонил вице-премьер и сказал, что нужно немедленно встретиться.

Место выбрали нейтральное – поселок Раздоры. Благо дача Новожилова была в Горках-VI, а вице-премьера – в Жуковке.

Новожилов вывел из гаража неприметный «москвич» с помятой передней дверцей и поехал на встречу.

Проезжая мимо ресторана на Ильинском, ему вдруг захотелось плюнуть на все дела, встать в очередь за шашлыком, закадрить какую-нибудь веселую дамочку, взять пива и посидеть на бережке бездумно и спокойно.

Почему-то именно сегодня, в этот неяркий день уходящего лета, он ощутил себя не хозяином жизни, как привык считать с того дня, как стал фактическим владельцем фирмы «Астра», а, как прежде, винтиком в машине непонятной конструкции, ненадежной и ломкой, как механизм часов-штамповки.

И эти ассоциации вызвали в нем неосознанное раздражение и даже злобу.

Действительно, кто же он – разведчик в генеральском чине или спекулянт? Да нет, конечно, он человек, как и прежде, служивый. Но если раньше он делал все, чтобы были решены геополитические задачи огромной страны, то теперь на ее обломках он – инструмент для обогащения людей, прорвавшихся к власти.

И самое страшное: если раньше он мог написать рапорт и уйти из ГРУ на пенсию, то нынче ему отставки никто не даст.

Слишком много знает Новожилов о тайных суммах и счетах тех, кто рвет на телеэкране рубашку на груди, ратуя за людское счастье.

Дорого стоит прорваться в этот мир, уйти из него можно только с пулей в голове.

Конечно, у него есть деньги и он вполне может съехать в Европу, но Новожилов хорошо помнит, что стало с его дружком Женей Полевым, убитым в Париже. Киллеры вместе с ним грохнули пятерых гостей.

В том, что это работа спецслужб, никаких сомнений у Новожилова не было. Полевой тоже много знал и хотел уйти из-под пресса правительственного рэкета. Хотел, да не смог.

Так и он, Новожилов, будет добывать деньги для других.

Правда, добывая деньги для других, Юрий Сергеевич не забывал и про себя. Но об этом он предпочитал не думать.

В общем, все делает он. На нем лежит опасная, чудовищно грязная работа, а дорогой вице-премьер с компанией только пересчитывают доходы.

Если бы когда-нибудь офицеру ГРУ Новожилову сказали, что он через полтора десятка лет станет теневым дельцом, он бы никогда в это не поверил. О том, как делают состояние лидеры бывшего Союза, он узнал, попав в руководители спецопераций в Африке.

Но это было давно. И Ангола, и Эфиопия, и Мозамбик, а потом – Афганистан.

Казалось, прошло всего ничего, но все равно это было страшно давно, в той жизни, которая, наверное, просто приснилась.

Но тем не менее у него имелось внутреннее оправдание. Он был нищим солдатом и деньги получал и получает нынче за риск.

А эти, вылезшие из своих щелей! Их выкинул на вершину власти август девяносто первого. И они, спрятав партбилеты, бросились к кормушке, наступая друг другу на головы.

Кончилась деревня Барвиха, и Новожилов повернул направо, в дачный поселок, который когда-то именовался Новь. Когда-то Сталин поселил сюда старых большевиков и ученых.

До чего же тихо и хорошо было в поселке! Раньше Новожилов снимал здесь на лето комнату с террасой у сына покойного профессора медицины.

Господи, как это было давно! То счастливое лето. Тайный дачный роман, который, кстати, продолжается по сей день.

Единственное счастье Юрия Новожилова.

Он оставил машину на углу просеки, на заросшей травой площадке, где когда-то гремели волейбольные баталии. И он здесь блистал мастерством, изумляя дачных любителей, мастер спорта Новожилов.

Юрий Сергеевич закрыл машину. Все, хватит лирики и философии, с этим подонком надо держать ухо востро.

Вице-премьер ждал его на обычном месте, на лавочке возле старой водокачки. Был он в адидасовском спортивном костюме и издали весьма напоминал братков начала дележа собственности.

Новожилов сделал соответствующее лицо и пошел навстречу партнеру.

– Привет, Юра, садись. Что в Амстердаме?

– Человек в пути.

– Очень хорошо. Только вот кто-то информацию слил.

– У меня утечка исключена, – твердо ответил Новожилов.

– Этот, как его?..

– Ван Дехен.

– Язык сломаешь об эти еврейские фамилии.

– Он голландец.

– Один хрен, не русский. Так вот, этот Ван слил, видимо, информацию Китайцу, а тот решил поделиться ею с одним журналистом. Но его мы нейтрализовали быстро.

– Убрали?

– Да нет, дали денег, и он теперь на задних лапках скачет. Но это все ерунда. Тут мне мой человек из Службы внешней разведки сообщил, что вокруг этого Вана начали крутиться люди из ФСБ.

– Кто именно, известно?

– Какая разница. Надо дело это заканчивать.

– Думаю, день-два, и все кончится.

– Влипли мы в дерьмо, Юра, с этим товаром для чеченцев.

– Я предупреждал.

– Ты хочешь сказать…

– Ты прекрасно знаешь, что я хочу сказать.

– А деньги? Деньги тебе не нужны?

– При чем здесь деньги? Хотя я толком не знаю, сколько они заплатили.

– Меньше знаешь – крепче спишь.

– Это у вас в парторганах так говорили, а у нас в разведке: меньше знаешь – дольше живешь.

– Тоже вариант неплохой… Так вот, твой специалист знает много.

– Ты хочешь сказать…

– Да, именно это я и хочу сказать тебе.

– Это сложно. Мои люди не станут с ним разбираться.

– Не понимаю.

– Они вместе с ним воевали в Африке, он был у них командиром.

– Не пори чушь. Найди других.

– Это необходимо?

– Да. Необходимо. Да ты не переживай. Ну подумаешь, одним солдатиком меньше, одним больше. Что с товаром?

– Оружие ушло в Турцию.

– Значит, с чеченами все в порядке, – засмеялся вицепремьер, хлопнул Новожилова по плечу. – Расслабься, но ненадолго. Есть покупатели на танки и самолеты.

– А изделия?

– Есть. Стоят, милые. Считай, контракт века.

– Кто покупает?

– Пакистан.

– Государство?

– Нет. Частное лицо.

– Для талибов?

– А тебе какое дело? Хоть для самой мадам Бхутто. Мы коммерсанты. Переговоры – через три дня. Слушай, Юра, выпить больно хочется, я вчера перебрал немного.

– У меня в машине бутылка виски.

– Годится. А закусить?

– Тоже найдем.

Вице-премьер огляделся. Через дорогу у забора дачи, утопленной в орешнике, были свалены бревна.

– Пошли.

Новожилов следил, как его партнер сделал первый, большой глоток прямо из горлышка, и подумал, что государственный муж давно стал алкоголиком и это может погубить все с таким трудом налаженное дело.

Наконец он оторвался от бутылки и жадно запихнул в рот бутерброд с семгой. Лицо его покрылось потом, покраснело.

– Ну вот и полегчало. – Вице-премьер поднял бутылку, посмотрел на свет. – Грамм двести в один прием съел. Ты так можешь?

– Нет.

– Это у меня от комсомола. У нас первый секретарь язвенник был, так ходил по кабинетам, стаканы нюхал. А мы из горла. Вот так и натренировались. Ну что ты такой кислый? Не хочешь боевого товарища убирать? А, Юра? Выпей, я тебя обрадую. Есть у меня люди. Когда Хозяин с Рыжим Службу безопасности президента разогнали, я хороших ребят под крылышко взял. Эти могут все. Вот они-то и сделают работу эту грустную. Скажи Вдовину, чтобы он паренька твоего вывел на моих.

Новожилов кивнул.

Судьба Капитана была решена.

Сергей Никольский

Он только дверь в отделение открыл, а дежурный уже кричит:

– Сергей Васильевич, тебя начальник окружного управления вызывает!

– Зачем? – поинтересовался Никольский.

– Глубокая тайна, – развел руками дежурный.

– Беляков у себя?

– На месте.

Сергей поднялся в свой кабинет, взял трубку прямой связи.

– Виталий Петрович…

– А ты почему здесь? – не дал даже поздороваться начальник. – Тебя Колесников ждет. Что ты, Сережа, опять натворил?

– Да вроде ничего, – удивился Сергей.

– И я вот подбивал бабки, все, кажется, спокойно. Так что же генералу надо, как думаешь, Сереж? – Беляков был крайне обеспокоен.

Сергей понимал начальника. Пятьдесят семь лет для его должности – не шутка. Беляков уже переработал два года. А уходить на пенсию не хотелось. Что он будет делать? Клубнику на даче выращивать? Никольского беседа с генералом не пугала. Ничего хорошего он от нее не ждал, ну а плохое его нынче мало пугало.

Не дадут ему дослужить до пенсии, и если они… Конечно, обидно будет, если его опять понизят в должности. Такого удара по самолюбию уже не выдержит и сам подаст рапорт об увольнении.

Тем более что институтский приятель Саша Говоров уже давно зовет его в свою фирму – возглавить отдел безопасности.

Правда, перспектива денежной службы не очень радовала его. Все-таки он – мент, за пятнадцать с лишним лет милицейская шкура плотно приросла к костям, и сдирать ее будет больновато.

А потом, Никольский никак не мог понять, кто же они такие – многочисленные сотрудники служб безопасности всевозможных банков – правоохранители или пособники криминалитета?

Те сведения, которыми он располагал, не оставляли у него никаких иллюзий в отношении частных служб безопасности.

Генерал Колесников принял его сразу. Он, как всегда, был в форме, сидевшей на нем как перчатка. Любил генерал форменную одежду, любил и умел носить.

– Садись, Никольский.

Сергей сел. В кабинете повисла пауза. Генерал внимательно рассматривал его, словно собирался составить словесный портрет.

– Значит, так, майор Никольский. Вами, совместно с чекистами, была проведена весьма успешная операция. Руководство московской ФСБ направило письмо в главк с просьбой поощрить тебя. Руководство ГУВД объявило тебе благодарность в приказе и наградило денежной премией.

– Служу… – Никольский запнулся. Он никак не мог привыкнуть к новой демократической формулировке.

– Да садись ты. Я сам еще путаюсь в этих ответах. Я тебя по другому поводу вызвал. Хочу поручить одно деликатное дело.

– Слушаю, товарищ генерал.

– Большой Козихинский на твоей территории?

– Так точно.

– В доме три некто Селиванов Лев Владимирович приобрел квартиру номер шесть. Сделал, естественно, евроремонт и исчез. Нет больше такого человека. А в квартире, по словам соседей, иногда кто-то появляется. Слышны шаги, скрип дверей.

– Свет по вечерам есть, товарищ генерал?

– В том-то и дело, что нет. Я бы не стал тебя загружать подобной чепухой, если бы вчера сосед из седьмой квартиры не нашел на половике у входа в селивановские апартаменты вот это.

Генерал вынул из ящика и поставил на полированную поверхность удлиненный мелкокалиберный патрон.

– Видел такие?

– Это «харнет».

– Правильно. Для наших мест, – усмехнулся генерал, – вещь достаточно редкая. Действительно, когда-то у наших охотников были такие карабины фирмы «Чешска-Зброевка». Но пуля у них мягкая. А здесь – настоящая, как у боевого оружия. В городе несколько человек убито из неустановленного оружия. Думаю, что стреляли из снайперского карабина калибра 5,6.

– Товарищ генерал, я должен проникнуть в квартиру?

– Да. Но сделать это на свой страх и риск. И если начнется скандал, я, конечно, прикрою тебя по мере сил, но они не безграничны.

– А почему вы предлагаете это именно мне? – спросил Никольский.

– Потому, что ты не повязан с бандитами, потому, что ты умный человек, потому, что ты отличный опер и не трус.

– А как Беляков?

– Пусть он тебя не беспокоит. Докладывать будешь только мне. У тебя есть надежный парень?

– Миша Лепилов.

– Отлично, я его, кстати, на твое место, в старшие оперы двинул. Приказ подписал, можешь его поздравить. А теперь иди. И помни: как можно деликатнее.