Текст книги "Истина"

Борис Кондрашов по кличке Капитан

Они сидели в машине на Оостерпаркзтраат, рядом с необыкновенно ухоженным, прямо-таки игрушечным парком, и ждали.

Дом напротив просматривался очень хорошо. Неплохой дом был у этой сволочи ван Дехена. Совсем неплохой. Разноцветный кирпич, окна из какого-то необыкновенного стекла, цветные витражи, зеленая лужайка с маленьким озерцом.

Даже низенькая решетка была выкована красивыми узорами.

Они сидели и молчали; Борис вообще не любил трепаться перед делом.

Убивать людей – занятие малопочтенное, хотя и хорошо оплачиваемое. Он с омерзением смотрел, как в американских фильмах киллеры перед делом весело трепались или жрали гамбургеры.

Ему перед делом не хотелось ни с кем общаться.

Они сидели и курили. Тихо играло радио. Внезапно музыка оборвалась, и послышался любящий всех голос диктора.

– Знаешь, что она говорит? – спросил Бернар.

– Нет, я же не знаю голландского.

– Она предупреждает водителей, что на Лейдезтраат начались ремонтные работы и объезд по…

Бернар не договорил. Из дверей дома вышел невысокий стройный мальчик со светлыми волосами, спадающими на плечи. Был он затянут в голубую джинсу, в небрежно накинутом плаще.

Он подошел к маленькому красному «остину», типично женской машине, и картинно облокотился.

Появился ван Дехен, он подбежал к мальчику, поцеловал его в губы и пошел к «мерседесу».

Две машины тронулись почти одновременно.

Еще через пять минут из дома вышла женщина в пестрой блузке. Она вывела велосипед и поехала в сторону центра.

– Пора, – сказал Бернар.

Борис натянул синий халат с серебряной эмблемой электрокомпании на спине и вылез из машины.

Рукой в перчатке нажал фигурную ручку калитки, по выложенной камнями дорожке обошел дом.

Маленькое крылечко, навес над ним, приоткрытая дверь. Капитан обмотал ботинки полиэтиленовыми пакетами.

Ну, пошли.

Кухня, огромная, стерильно чистая, отливающая медью декоративных ножей и сковородок.

Столовая. Мебель под старину. Скромная, элегантная, но очень дорогая.

Огромная гостиная.

Нет. Здесь ему делать нечего.

По деревянной лестнице Борис поднялся на второй этаж. Спальня. Белая с золотом кровать. Зеркальный потолок над ней. В комнате вообще много зеркал, расположенных так, чтобы можно было, лежа в постели, видеть себя и партнера. Здесь-то и трахался голландский лидер.

Ну что ж.

Борис достал из сумки противогаз. Натянул маску. Привычно развинтил контейнер, отломил головку ампулы.

Когда-то, в далеком детстве, бабушка обильно посыпала кровати дустом, спасаясь от клопов. Так же сделал и Борис.

Все.

Он спрятал пустую ампулу в контейнер, заклеил его скотчем, положил в сумку.

В гостиной он снял противогаз. На пороге дома стащил полиэтиленовые пакеты и пошел к машине.

Москва. Генерал Новожилов

Известие о смерти ван Дехена он получил утром. Ему на дачу позвонил Вдовин и сказал:

– Наш приятель уехал отдыхать.

– Хорошо, я скоро буду.

Известие не вызвало у Новожилова особой радости. Ему было жаль Кондрашова, которого он знал много лет. Видел в крайне экстремальных ситуациях, ценил его за мужество, хладнокровие и боевое умение.

Но вице-премьер был непреклонен, он уже дважды напоминал Новожилову о Капитане. Вице-премьер боялся. В правительство пришли два немолодых первых зама, делающих ставку на президентскую администрацию. А именно она поддерживала Китайца.

Пока Новожилову удалось провести несколько блестящих и чрезвычайно выгодных операций.

Под видом выставки реликтового оружия он вывез в Лиму крупную партию автоматов и выгодно продал ее. Борис Кондрашов умело провел два маршрута. Поставка ракет талибам и генералу Дустуму.

Им удалось продать танки в Армению, а противотанковые ракеты Азербайджану. Африка практически воевала автоматами Новожилова. Это был его регион, где он царствовал неразделимо. Поставка оружия чеченцам через Голландию хотя и принесла огромные барыши, но все же вызывала у Новожилова внутренний протест. Он искренне жалел, что операция эта обходилась ему так дорого.

Но все это сделать было необходимо, так как представилась уникальная возможность продать Ираку оборудование для производства бактериологического оружия. За него Ирак давал нефть в десять раз дешевле, чем мировые цены.

Комбинация эта сулила такие деньги, что вполне можно было и закругляться. После такой сделки работать уже не имело смысла.

Но вместе с тем Новожилов понимал, что он не владелец ларьков, который нажил деньги на дефицитном товаре и, продав дело, уехал доживать на дачу в Малаховку. Он был номенклатурой. Человеком свиты. Его приглашали на все приемы в Кремль, вставляли в группы, сопровождавшие президента в некоторые поездки. Он был членом бесчисленных комитетов.

Уйти из оружейного бизнеса он мог, только выбрав политическую карьеру. Для этого ему необходимо было или прорваться в Госдуму, или занять официальный пост во властных структурах.

Во времена СССР он проворачивал по поручению высших государственных лиц комбинации с оружием, а за это получал уникальные алмазы и валюту. Конечно, он знал, кому идут эти ценности и деньги. Но была и официальная версия – помощь братским компартиям и народам, дерущимся за свою независимость. Она прикрывала его, как щитом. Нынче он просто обкрадывал государство. И если за свои милые, старинные поделки он получал честные деньги, так как производил все эти пищали, аркебузы и пистолеты в мастерских фирмы, то проданное им оружие просто исчезало из государственного оборота. Он старался отслеживать политическую и, по мере сил, оперативную обстановку в стране.

Знания эти радости не приносили. Новожилов, много лет проработавший в государствах с зыбкой властью, с удивлением отмечал, что Россия сваливается в яму, в которой копошатся слаборазвитые страны.

И положение это остро необходимо тем, кто сегодня правит страной, из этой грязи, крови, людского горя рождаются громадные состояния. Бессилие власти делает чиновников всемогущими. Так было в Анголе, Мозамбике, Уганде. Везде, где разведчику Новожилову приходилось проталкивать геополитические интересы СССР.

Если раньше ставка на крупную политическую фигуру была все-таки надежной, то при нынешней правительственной чехарде его главный компаньон мог слететь в любой момент, оставив у Новожилова незащищенную спину.

Поэтому он должен был сам спасать свою шкуру.

Он смотрел в окно машины: как изменились знакомые смолоду места. Ильинское, Жуковка, Раздоры застроились нелепыми особняками во вкусе криминальных боссов, банкиров, бывших мясников и провинциальных хапуг-чиновников, засоривших Москву. У выезда из деревни Раздоры замахал жезлом перепуганный гаишник, сгоняя машины к обочине.

Ревя моторами, сверкая маячками на крыше, пролетел кортеж машин.

– Вот сволочи, – злобно сказал генеральский шофер, – это же хозяин «Моста» поехал. Прямо как член Политбюро. Откуда они повылазили!..

Новожилов точно знал, откуда вылезли и как сделали деньги нынешние олигархи. Но знал он и другое: как только новые выборы отправят в отставку нынешнего хозяина страны, сразу же все эти люди утонут в дерьме, из которого вынырнули на непродолжительный срок.

Над Москвой в ядовитом мареве висело солнце. Город был похож на неумелую декорацию фильма из заграничной жизни пятидесятых годов. Нелепые иностранные вывески, автомобильное старье на улицах, редкие умершие деревья по сторонам Кутузовского проспекта.

Новожилов никогда не любил столицу раньше, а сейчас она стала ему просто отвратительной. Некий симбиоз «Макдоналдса» и «Русского бистро».

В те редкие минуты, когда ему приходилось просто ходить по улицам, он замечал, что не встречает спокойных и радостных лиц.

И город, как и его обитатели, был угрюм и насторожен.

Вдовин ждал его в бункере.

– Здравствуйте, Юра. – Вдовин встал.

– Доброе утро, Леня.

– Меньше бы таких.

– Что поделать. Вы нашли человека?

– А что его искать…

– Неужели согласился?

– А вы не ожидали?

– Черт его знает этих спецназовцев. Бесконечные войны совершенно сломали их психологию.

Новожилов сел, закурил сигарету.

– Знаете, Юра, я все же решил подстраховаться и послать негласно своего человека.

– Не верите, Леня?

– Черт их знает, этих боевых друзей.

– Да. Боевые друзья, – усмехнулся Новожилов. – Вам никогда не бывает страшно, Леонид?!

– Когда живешь в этой мерзости, и сам становишься частью ее. Тревога в душе поселяется навсегда.

– Но вы же разведчик, профессионал.

– Вы тоже, Юра, разведчик, а на лице вашем я не наблюдаю печати покоя.

– Будь оно все проклято.

– Юра, нам пора продумать акцию, иначе нас с вами тоже закажут.

– Какую акцию?

– Надо прикрывать дело. Я имею в виду подпольное.

– Но тогда вы мне будете не нужны, Леонид.

– Напротив. Буду нужен, и даже очень.

– То есть?

– Мы просто начнем новое прибыльное и бесконкурентное производство. Я вам вечерком доложу об этом подробно. А пока займусь отправкой бойцов в Амстердам.

– С Богом. Кстати, кто будет страховать нашего парня?

– Тот самый человек, который убрал Рудермана.

Сергей Никольский

Больше всего на свете он не любил сидеть в засаде и считал это в общем-то нужное дело занятием унылым и скучным.

В квартире, кроме него и Миши Лепилова, разместились трое ребят из СОБРа. Плечистые, здоровые и молчаливые. Курить было нельзя, и это становилось особенно мучительным.

Время тянулось медленно, как телега по осенней дороге. Он сидел в коридоре на полу, вытянув ноги и прислонясь спиной к стене.

Сергей думал о разговоре с генералом. Он откажется от новой должности. Не нужна ему она. Перегорел он. Не нужны ему подполковничьи погоны, не нужна эта хлопотная служба. Он сыщик. Обычный опер. Землю свою он изучил назубок. Он сжился с ней, знает всех, и его все знают. А подчищать дерьмо в целом районе – это дело не для него. Слишком много с возрастом появилось у него устоявшихся привычек, которые он не собирался менять.

Почему-то он вспоминал, как смотрел из окна на уходящую Наташу. Она шла легко и уверенно. И в походке, и в том, как она покачивала сумкой на длинном ремне в такт шагам, не чувствовалось жалости и утраты.

В некоторых пьесах неопытных драматургов появляются такие персонажи, задача которых – четко обозначать время происходящего.

Так и Наташа появилась в его жизни и обозначила не только время, но и полную неприспособленность его, майора Никольского, к нему.

Когда их роман еще начинался, циничный Славка Котов сказал:

– Смотри, Серега, она с нами не живет, а словно в театре пьесу смотрит.

Так и случилось, кончилась пьеса, опустился занавес, погасли огни в зале и ушли зрители.

Только через несколько месяцев узнал Никольский, что работу в Париже нашел для нее Лешка Тарасов.

Достал все-таки, сволочь. По самому больному ударил.

В темном коридоре воспоминания почему-то были еще более безрадостными.

– Майор, а майор, – подошел к нему боец СОБРа, – курить охота, сил нет.

– Потерпи, друг.

– А может, он никогда не придет. – Боец опустился на корточки рядом с Сергеем.

– Если ночью не придет, я сделаю все, чтобы вас сменить.

– Вот спасибо, товарищ майор, а то мы здесь как лошади застоялись.

Вдовин и киллер

Он остановил машину в переулке напротив кафе.

– Ну иди, – сказал Вдовин, – у тебя там все чисто?

– Еще бы.

– Возьмешь паспорт и пистолет. В Шереметьево все оговорено. Твоя задача подстраховать. Как только этот парень проведет ликвидацию, оружие выбрасывай и уезжай в Брюссель, жди известий в гостинице «Сити-Гарден» на улице Иосифа. Понял?

– Как не понять. А деньги?

– Передам в аэропорту.

– Прекрасно. Ну я пошел.

Киллер вылез из машины.

– Не забудь включить маячок, – напомнил ему Вдовин.

Человека этого он знал много лет. Они вместе занимались стрелковым спортом. Оба были чемпионы и заслуженные мастера.

Когда-то киллер работал в разведке. Но так уж сложилась жизнь у граждан новой России, что пришлось им заниматься совсем не тем, чем хотелось.

Вдовин подождал несколько минут и вошел во двор. Если все в порядке, на одном из окон вспыхнет маленький красный огонек.

Зажегся он через несколько минут.

Сергей Никольский

Сначала он услышал шум лифта и вскочил. Слава богу, что ноги не затекли, потом послышался щелчок замка. Открылась дверь, в прихожую вполз мутноватый свет с лестницы. Человек, не зажигая электричества, прошел в комнату, где стояла засохшая пальма. Сергей слышал, как стукнул об пол горшок.

Вот он взял ключ, идет к дверям напротив, дверь скрипнула, вспыхнул свет.

Сергей увидел, что собровцы уже стоят, прижавшись к стене.

– Захват, – скомандовал Сергей и прыжком влетел в комнату.

На полу лежал человек, придавленный бойцами СОБРа.

– Все, товарищ майор, клиент готов, – засмеялся старший и достал сигареты. – Два дня из-за тебя без курева сидел, падла! – Он пнул лежащего тяжелым ботинком в бок.

– Лепилов, понятых вызывай и опергруппу.

Вдовин

Он понял, что случилось непоправимое, когда ярко загорелись окна на третьем этаже, а через несколько минут во двор въехали две машины, битком набитые ментами.

Конечно, Жилин не заговорит сразу. Торговаться начнет и сдаст его, Вдовина, и всю их команду.

Конечно, если его убили, то это меняет многое. Но ни скорая, ни перевозка не приехали. Значит, его взяли живым.

И выхода у Вдовина не было. Теперь он должен был заняться тем, что привык поручать другим.

Он вернулся в машину и достал из-под сиденья спортивный пистолет Марголина МЦ-М. Когда-то точно из такого он победил на первенстве Европы по стрельбе.

Вдовин спрятал пистолет под пиджак и снова крадучись вошел во двор. Он вынул из заднего кармана перчатки, надел, платком аккуратно протер оружие.

Теперь оставалось ждать.

Сергей Никольский

По квартире победоносно разгуливал генерал Колесников, крутился эксперт с видеокамерой, топтались различные чины из округа и ГУВД.

Лепилов писал протокол обыска, а Сергей ушел на кухню, сел на паучью табуретку и закурил.

В темноте за окном угадывались силуэты оперативных машин, и ему казалось, что он даже видит людей, суетящихся рядом с ними.

Но он никого не видел. Просто услужливая память дорисовала ему все происходящее.

Он устал, хотел принять ванну, выпить чаю, выкурить сигарету и лечь спать.

На кухню вошел Беляков.

– Ну что, Сережа, наработал генералу рекламу. Слышал, как он замначу главка докладывал: «Я… Благодаря мне…»

– А он и на самом деле это дело сам наколол, я только реализовывал.

– Реализовывал, – передразнил его Беляков, – поручи он это другому, нечего было бы реализовывать. Ты, Сережа, завтра рапорт на мое имя напиши, Лепилов протокол обыска приложит, вот и срубим серьезную палку к концу квартала. Для тебя, как для нового начальника розыска, прямо победа.

– Это точно. Виталий Петрович, его куда повезут?

– Я слышал, к нам.

– Вот мы его попытаемся расколоть за ночь. Если удастся, крутите на погонах третью дырку.

– Есть соображения?

– Есть, да еще какие.

– А что касается дырки, не нужна она мне, Сережа. Ухожу я.

– Как?

– А так. Дачу достроил, телефон на ней организовал. Все.

Никольский изумленно посмотрел на начальника. Ему казалось, что Беляков вечно будет командовать их отделением. Да и мужик он еще вполне крепкий…

На кухню вошел замначальника ГУВД, человек с сановно-пренебрежительным выражением на лице.

Они встали.

– Это, что ли, Никольский? – спросил генерал.

– Так точно, товарищ генерал, – ответил Беляков.

– Молодец, поощрим. – Начальство развернулось и вышло из кухни.

– Скотина, хам поганый, – тихо сказал ему в спину Сергей.

– Плюнь, Серега, неужели не привык еще? – Беляков тяжело опустился на стул. – Ты на этом празднике жизни лишний. Солист у нас Колесников.

Вдовин

Конечно, ему повезло. Так бывает нечасто. Напротив подъезда, буквально в пятидесяти метрах, был подготовленный под капремонт двухэтажный особнячок с тремя выходами.

Однажды ему уже так подфартило – в магазине, рядом с Королевской площадью в Брюсселе. Там он, получив материалы из тайника, ушел от контрразведчиков через пролом в стене в ремонтируемом бутике.

Пролома этого ребята из бельгийской службы безопасности не учли, потому что появился он только утром, словно специально. Это и спасло тогда подполковника Вдовина.

Он никогда в своей жизни не стрелял в людей, но волнения не испытывал. Вся система армейской, не говоря уж о спортивной, стрелковой подготовки делала из вполне тихого и мирного человека убийцу.

Сначала ты стреляешь по ростовой мишени, а видишь человека, стоящего напротив тебя. Потом по поясной, потом по силуэту человека. Бегущие, летящие, ползущие мишени поражал на тренировках Леонид Вдовин.

И много лет назад, стреляя по ним, он вспоминал историю о мяснике из Франкфурта, который рубил туши, а дружок его решил пошутить и положил голову на колоду.

Нервы его были настолько напряжены, что он не замечал течения времени.

Подъезд выделялся ярким освещенным квадратом на фоне темного дома.

Сначала из него вышли несколько человек и подошли к машине, потом он увидел Жилина и двоих в пятнистых куртках по бокам. Вдовин повел стволом, нажал на спуск, кинул пистолет в щель фундамента, туда же перчатки и бросился к выходу.

Он даже не взглянул в сторону подъезда. Он не мог не попасть. Он знал, что убил Жилина. Когда во дворе закричали, затопали сапогами, Вдовин шагал в сторону Патриарших прудов.

Сергей Никольский

Во дворе начался какой-то непонятный шум. Послышались крики и топот ног.

– Неужели убег? – ахнул Беляков. – Пошли, Сережа. Они сбежали по лестнице и увидели сбившихся в кучу милиционеров.

Сергей с трудом протиснулся сквозь них. На земле лежал задержанный. В свете фонаря Никольский увидел маленькую черную точку на лбу, из которой пузырилась кровь.

Все стояли и смотрели на убитого, вместо того чтобы начать зачистку территории.

– Ну что, Никольский? – Генерал Колесников приподнялся и повернулся к майору. – Провалил операцию, твою мать!

– Это не моя операция, – зло ответил Сергей, – мне было приказано проникнуть в квартиру, я это выполнил. Приказали задержать, мы задержали.

– Вы что-то много разговариваете, майор, – вмешался генерал из главка, – это ваша территория?

– Так точно.

– Следовательно, и ответственность несете вы.

– И задержать убийцу должен тоже я!

– Именно.

– Тогда прошу учесть, товарищ генерал, что вы, как старший по должности, потеряли время, когда можно было взять убийцу по горячим следам.

– Ты что-то разговариваешь много, майор.

Но Никольский уже не слушал его, он отдавал распоряжения, посылая людей на прочесывание, в оцепление, на отработку близлежащей территории.

Если эти двое в генеральских погонах немедленно бы среагировали на выстрел, то шансы взять киллера были.

Генерал из ГУВД закончил разговор по сотовому телефону и сказал Никольскому:

– Сейчас сюда выдвинется ОМОН и проводник с собакой, по городу объявлена операция «Кольцо». Это ваш, майор, последний шанс: не найдете убийцу – вылетите из милиции.

– А вы меня не пугайте, – зло ответил Никольский, – я с этой минуты готов уйти со службы.

– Я это прекрасно знаю, – вмешался Колесников, – языки иностранные выучил, МГУ окончил. Слышал, что зовут тебя на легкие харчи к банкирам. Нет. Мы тебя не уволим, мы с тебя за все спросим. Разговора нашего о повышении, считай, не было.

– А мне, товарищ генерал, и так хорошо.

– Но помни, Никольский…

Сергей не дослушал, он повернулся и пошел к разбитому двухэтажному домику. Стреляли наверняка оттуда.

– Суки, – догнал его Беляков, – сами в дерьме, а валят на тебя.

– На нас, Виталий Петрович.

– Нет, Сережа, на тебя. Мне сейчас сказали верные люди, что рапорт мой подписан, в понедельник на медкомиссию. Все. Отпахал я на них.

Вдовин

Он сидел в маленьком баре у Патриарших прудов и пил кофе. В зале были заняты все столики. Народ в основном сидел молодой. Ему очень хотелось выпить, но нужно было забирать машину, а менты наверняка будут проверять всех, кто находится недалеко от места убийства.

Бросить машину – вызвать подозрение.

Вдовин пил кофе и думал о том, что он не мог бросить все и уволиться из «Астры». Жизнь сложилась так, что он стал одной из ключевых фигур в чужой кровавой игре, которую вели люди, по странному стечению обстоятельств управляющие страной.

Когда в девяносто первом он был вызван в Москву из Франции, где занимал пост резидента КГБ, и явился к начальнику разведки Шабаршину, то сразу понял, что приехал он в чужую страну.

Генерал Леонид Шабаршин, один из лучших профессионалов ПГУ, разбирал письменный стол.

Посмотрев на пачку бумаг, подготовленных к уничтожению, Вдовин понял, что начальник тоже уходит из конторы.

– Тебя заменяют, тезка, – сказал начальник, – я тебе ничего предложить не могу, так как ухожу в отставку.

– Если я напишу рапорт об увольнении, вы сможете его подписать?

– Смогу.

Вдовин сел к столу и начал писать. Шабаршин заглянул через его плечо на бумагу.

– Переписывай.

– А что такое?

– Не от полковника Вдовина, а от генерал-майора Вдовина.

Так он и не успел послужить в генеральском чине. Оформили его увольнение стремительно и легко. А через несколько месяцев его нашел Новожилов. Вдовин начал работать у него с какой-то обреченной яростью, словно мстил кому-то за сломанную жизнь. Он разрабатывал комбинации, проводил сложнейшие акции.

Вдовин считался хорошим профессионалом. За много лет работы в Европе ему удалось создать вполне надежную агентурную сеть, обзавестись прекрасными связями и доверительными отношениями с весьма влиятельными людьми.

Теперь, опираясь на них, он работал не для обеспечения безопасности страны, а для того, чтобы бывшие партлидеры из провинции набивали себе карманы.

Сегодня он впервые в жизни убил человека ради сытого благополучия тех, кого он презирал.

Вдовин досконально изучил досье функционера, который фактически был главой их подпольной фирмы. Оно было точно таким же, как у всех, кто прорвался к власти в его несчастной стране.

Сидя в маленьком баре, он физически ощущал, что ему, бывшему работнику разведки, нет места в этом новом, неведомо кем созданном обществе.

Он допил кофе и вышел. В черной воде пруда покоился свет фонарей. Горели огоньки окон. Город был спокоен и тих.

Он медленно шел по переулку к машине, ощущая звенящую пустоту. Ему казалось, что из него выкачали кровь и пустили по сосудам какой-то тяжелый и жгучий раствор.

Вдовин подошел к машине, достал ключи.

– Это ваша машина? – К нему подошли двое молодых ребят.

– А в чем дело?

– Я из уголовного розыска, старший лейтенант Лепилов. – Один из ребят достал удостоверение. – Документы.

Вдовин вынул свою книжечку-документ, протянул Лепилову.

– Ассоциация ветеранов внешней разведки, – вслух прочитал офицер, – генерал-майор Вдовин… Пожалуйста, товарищ генерал.

Лепилов вернул удостоверение.

– Вы себя плохо чувствуете, товарищ генерал?

– Нет, старший лейтенант, я плохо живу в это время.

– Мы тоже не лучше. Езжайте осторожно.

– Спасибо.

Вдовин въехал во двор своего дома на Кутузовском проспекте. Квартиру здесь он получил в мае восемьдесят второго. Тогда на стене дома не было памятных досок Брежневу и Андропову.

В те годы квартира в этом доме была признаком особого доверия, своеобразной наградой.

Жить рядом с руководством страны было знаком некоего приближения к государственной элите.

Нынче все изменилось. Престижные квартиры скупили у обедневших бывших веселые коммерсанты. Что и говорить, у всех сегодняшних скоробогачей был гипертрофированный комплекс «кухаркиных детей». Поэтому им хотелось строить дачи именно в Барвихе и жить в квартирах, которые когда-то занимали министры и члены политбюро.

Вдовин приткнул свою скромную «шестерку» рядом с громадным «доджем», закрыл дверь и вышел.

Он принял решение, поэтому был спокоен. Все происходящее он как бы наблюдал со стороны. Не он, а кто-то другой набрал цифры на кодовом замке. Другой поднялся на лифте и открыл дверь в квартиру. Он разделся и принял душ. Побрился, хотя всегда это делал по утрам, подошел к шкафу и вынул генеральскую форму. Он надевал ее третий раз. Первый – в ПГУ, когда устраивал отходную, второй – когда фотографировался на удостоверение ассоциации, и третий – сегодня.

Вдовин прошел в кабинет и написал письмо жене. Потом взял листок и написал на нем:

«Надоело жить в кровавой грязи.

Л. Вдовин».

В кабинете был маленький сейф. В нем лежали награды, стояли спортивные кубки.

Вдовин вынул коробку, достал из нее спортивный мелкокалиберный пистолет. Выщелкнув обойму, проверил патроны. Потом пошел и отпер дверь. Обратного пути нет. Вот она, последняя станция его жизни. На ней нужно платить за ошибки. Жена поймет. Семью он обеспечил. Сыну и дочери лучше быть сиротами генерала разведки, чем детьми уголовного преступника.

Лена… Это все несерьезно. Даже в постели, когда она шептала ему нежные слова, ему казалось, что говорит она, как в своем рекламном клипе: «В жвачках „Ригли” каждый найдет то, что ему по вкусу».

Все решено.

В кабинете он сел в кресло, поднял телефонную трубку, набрал знакомый номер дежурного Службы внешней разведки.

– Дежурный полковник Столяров.

– Это говорит генерал-майор в отставке Вдовин…

– Минутку, товарищ генерал.

Дежурный, видимо, нажал кнопку компьютера.

– Слушаю вас, товарищ генерал.

– Срочно вышлите опергруппу ко мне на квартиру.

– Что случи…

Вдовин не дослушал и положил трубку.

Он передернул затвор пистолета, положил оружие на стол, закурил сигарету, сделал несколько жадных затяжек.

Ну вот теперь все.

Он взял пистолет, прижал холодный ствол к виску. Потом передумал, сунул дуло в рот, почувствовал маслянистый, горьковатый холодок металла и надавил на спуск.