Текст книги "Истина"

Китаин и Тарасов

Когда Комаров вернулся в управление, часы на столе показывали начало седьмого. Он запер дверь, достал из книжного шкафа подушку и плед и постелил на диване.

Нужно было поспать хотя бы пару часов. Сегодняшний день обещал быть тяжелым.

Вечером Тарасову позвонил депутат Госдумы Урюпин из Питера и сказал, что рассчитаться с Жилиным не смог, так как капитана отправили в командировку.

Известие это нисколько не взволновало Тарасова. Жилин со своими топтунами пока еще не был нужен. Операция «Новожилов» близилась к завершению.

Теперь начиналась самая сложная ее часть. Необходимо было вывести генерала из-под удара ФСБ.

Для этого нужно узнать, чем располагали контрразведчики.

Весь день Тарасов встречался с разными людьми, которых периодически подкармливал. Никто практически ничего толком сообщить по делу не мог. Правда, ему удалось собрать информацию о полковнике Комарове.

Сведения были неутешительные. Полковник родился и вырос в интеллигентной московской семье. Отец – профессор МГИМО, мать – ведущая актриса Малого театра. Окончил МГУ, потом Минскую школу КГБ, в контрразведке начал с должности оперуполномоченного и дошел до заместителя начальника УФСБ Москвы. Дважды был в Афганистане, в общей сложности три с половиной года. Работал в Нагорном Карабахе и Приднестровье, руководил оперативной группой в Чечне.

Сын – курсант Академии ФСБ, жена – доцент МГУ. Дача казенная. Квартира трехкомнатная на Большой Никитской, получена по личному распоряжению покойного Андропова.

Награжден шестью боевыми орденами и множеством медалей. Машина – «жигули», «шестерка».

Перспективных для компромата связей нет.

Тарасов хорошо знал таких людей. Все эти Комаровы, Никольские и иже с ними предостаточно портили ему жизнь.

С большим удивлением Тарасов узнал, что Комарова хорошо знают в Кремле. Более того, есть весьма влиятельные люди, которые его высоко ценят. Значит, запугать Комарова непросто. Но есть замечательный выход. Срочно начать хлопотать о его повышении. Дать ему генерала и отправить, например, возглавлять пресс-службу ФСБ или перевести на соответственную должность в центральный аппарат.

Но для этого нужно время. А с Новожиловым необходимо было решать стремительно.

Вечером Тарасов встретился с Китаиным.

– Слушай, Леша, – сказал Китаин, – поедем в Дом кино. Поужинаем, потом в баре выпьем. Давай хоть один вечер по-людски проведем.

– Ностальгия? – обнял шефа за плечи Тарасов.

– Есть малость. Но главное не это. Люблю я этот дом. За атмосферу дружелюбную и за то, что нынче там никого из крутой тусовки не встретишь. Лица вокруг нормальные.

– Я, Боря, тоже этот дом люблю. Правда, давно там не был.

– Ну и напрасно. Я там часто бываю, – сказал Китаин.

– Ну, тебе сам Бог велел. Я слышал, Тимохин фильм начинает снимать по твоему сценарию.

– Начал подготовительный период, счастлив чудовищно.

– А в «Успехе» он получал крутые бабки.

– Как видишь, Леша, не в деньгах счастье. Завидуешь таким людям?

– Нет, Борис. Я их жалею. Для меня деньги, а следовательно власть, – главное.

– Ну что ж! – Китаин ухмыльнулся золотыми зубами. – Позиция твоя тоже заслуживает уважения. Власть – дело замечательное, но опасное. Вот я и решил. Кесарю – кесарево, а слесарю – слесарево.

– Не понял.

– А что тут понимать. Слава Тимохин пусть телесериалы снимает, а ты пойдешь во власть. Царь Борис скоро на покой уйдет, новые люди к корыту прорвутся. Жадные, голодные. Вот нам и нужны будут свои, которые крышку кормушки будут открывать.

В полупустом ресторане Дома кино Китаин внимательно выслушал рассказ Тарасова о проблемах Новожилова.

– Вот что, Алексей, пора пускать в ход нашего клиента. А то у него может создаться превратное впечатление, что мы ему деньги даем и девок лучших в Москве подкладываем за честь с ним за одним столом посидеть. Он помощник президента – это замечательно. Но пусть свой хлеб отработает. Теперь о более важном. Защитить Новожилова мы сможем лишь тогда, когда уберем бывшего вице-премьера.

– Почему бывшего?

– Сняли его сегодня. Он, оказывается, покровительствовал секте японской. Вот нынче президенту документы на стол положили. А в них данные, сколько вертолетов и оружия он продал косоглазым. Более того, они под Москвой на учебном полигоне бригады спецназа подготовку проходили и учили их наши профессионалы. Японцы об этом докопались – и ноту в МИД.

– Видно, он большие бабки с этих дел получил, – задумчиво сказал Тарасов.

– Да уж немалые. Что ты так смотришь? Хочешь отнять?

– Все не отнимешь, но хороший кусок отхватить можно.

– Ты умный. Ты, Леша, мой советник, вот и думай. А нам пока Новожилов должен поведать, чем он своих врагов глушил. И не только поведать, но и убрать трех человек.

– Кого?

– Его дружка бывшего, Фролова, и Андреевича.

– Почему?

– Они, как мне стало известно, хотят дело Новожилова, а следовательно наше, прибрать к рукам.

Китаин замолчал, официантка принесла горячее.

– Кушайте на здоровье, отдыхайте, – улыбнулась она.

– Вот за это и люблю я этот дом. Именно за то, что здесь дом. Вон смотри, за столиком у стены ребята с девочками сидят. Приехали со съемки прямо с камерами, поставили их на пол и гуляют. Дома они, дома.

Одного не знал Борька Китаец, что группа веселых киношников были разведчиками УФСБ, а камеры их, стоявшие на полу, снимали и записывали их разговор с Тарасовым.

Наружка – она при всех властях наружка.

– После ужина, – сказал Китаин, – едем в «Успех», надо помощника трясти.

В клубе, как всегда, было нестерпимо шумно. Только в игорный зал за плотно закрытые двери музыка и людской гомон проникали с трудом.

Китаин по-хозяйски огляделся. Практически одни и те же лица. Он хорошо знал многих из них. Все эти мужчины и женщины с пустыми глазами и трясущимися руками приходили сюда почти каждый день.

Азарт сродни наркотикам. Это Борька Китаец знал по собственному опыту, когда бегал на подпольные катраны, просаживал там все, что заработал с понтом и риском. Он излечился от тяги к игре сразу, когда стал писателем Китаиным. Двойная жизнь кружила голову круче, чем любая игра.

Раскланиваясь с солидными завсегдатаями, он шел через зал.

– Не хочешь рискнуть? – спросил он Тарасова.

– Я не азартный.

– А на удачу?

– На удачу! – Тарасов засмеялся и пошел купить фишек. Он взял их на пятьсот долларов, подошел к столу и поставил все на красное.

Затрещала, закрутилась рулетка. Замерли люди, глядя на прыгающий шарик.

– Красное, – ахнул за спиной Тарасова Китаин, – вот это пруха!

– А что ты удивляешься, – Тарасов собирал фишки, которые крупье подвинул ему «балеткой», – я же впервые подошел к столу.

– Фраерское счастье, – покрутил головой мужик с отечным лицом, – фраерское.

Тарасов сгреб фишки и пошел их менять на деньги.

– Знаешь, – сказал он, пряча в карман тугую пачку долларов, – я загадал: если рулетка привезет, значит, мы сегодня уломаем этого козла.

– А мы и так его сделаем на раз. К гадалке не ходи.

– Нет, Боря, иногда хочется с судьбой сыграть.

– А ты суеверный, Леша.

– Немного есть.

Они прошли на служебную половину, вошли в комнату рядом с баней. Навстречу поднялся новый администратор Коля Гаврилов, бывший известный московский фармазонщик.

– Где клиент? – спросил Китаин.

– Катьку-журналистку трахает.

– Давно?

– Минут сорок.

– У него что, сухостой? – засмеялся Тарасов.

– Наверное, – погано улыбнулся Коля.

– Где стол накрыт? – прервал его Китаин.

– Во второй.

– Как кончит, веди его туда, а Катьку спровадь в общий зал.

– Понял.

Они прошли во второй кабинет. Китаин оглядел стол. Этот придурок, который десять лет назад слаще морковки ничего не ел, заказал изысканный морской стол.

– Ты его, Леша, подожди, а я пленку пока заряжу.

– Думаешь, кино придется показывать?

– Посмотрим.

Помощник президента, у которого в определенных кругах была кличка Пять тысяч по дружбе, появился в кабинете минут через тридцать. После сеанса секса он вновь попарился в бане и пришел к столу распаренный и томный.

Он дружески улыбнулся Тарасову, снисходительно пожал руку Китаину.

– Приморился я сегодня, ох приморился, словно весь день в теннис играл, – доверительно улыбнулся он.

– И правильно сделал, Александр Петрович, при твоей работе нужно стресс снимать, – делано радушно улыбнулся Китаин.

– Выпить, что ли? – Помощник подошел к столу. – А вы как?

– Выпить выпьем, а есть не будем. Мы только что в Доме кино поужинали.

– Я этот кабак не люблю. Публика не та.

– А я люблю. – Китаин разлил коньяк, отметив для себя, что этот козел на халяву заказывает самые дорогие напитки.

– Давайте без тоста, – предложил Тарасов, – выпьем каждый за свое.

Они выпили. Помолчали.

Помощник неумело разделывал лобстера, положил на тарелку пару устриц.

Он налил себе шабли, выковырнул из раковины устрицу и выдавил на нее лимон, проглотил и запил вином.

Тарасов смотрел, как судорожно дернулся его кадык, как жадно глотнул он дорогое вино, и подумал о том, как быстро провинциальный пацан, почитавший за счастье съесть лангет в ресторане «Прикамье», для которого «жигули» были сладкой мечтой, научился жить богато и праздно.

– Напрасно вы не едите это чудо. Морские продукты – лучшая пища. Когда мы с президентом были во Франции, нас…

– Александр Петрович, – перебил его Китаин, – помоги мне в одном деле.

– Что за дело? – Помощник снова налил себе вина.

– Да для тебя оно сущий пустяк.

– Слушаю. – Александр Петрович достал сигарету из золотого портсигара.

– Ты Новожилова знаешь?

– Конечно. С оружием крутится.

– Во-во. Так на него замнач УФСБ Москвы Комаров наехал.

– Ну а тебе что за печаль, Борис Васильевич, он что, твой родственник?

– Да нет, Александр Петрович, он мой партнер.

– Партнер? – удивился помощник. – Он же с вицепремьером в одной связке.

– Все это было, теперь он с нами. Так ты сможешь помочь, Александр Петрович?

– Послушай, Борис Васильевич, за что я ценю наши отношения, так это за дружеское бескорыстие. Мне приятно приходить сюда. Я знаю, что пришел к друзьям, которые не станут надоедать мне просьбами.

– Это ты прав, Александр Петрович, дружба дорогого стоит, но она на друзей и обязательства налагает. Я к тебе впервые с просьбой обратился. – Китаин встал, зашагал по кабинету. – К кому мне с бедой пойти? Только к другу.

– Борис Васильевич, Борис Васильевич, дружить – это значит не беды друг другу на плечи взваливать, а компанией друзей наслаждаться, как каракатицей в черном соусе.

Помощник засмеялся весело и искренне, положил в рот кусочек морского деликатеса и зажмурился от удовольствия.

Когда он открыл глаза, то увидел наклонившееся к нему яростное лицо Китаина.

Слетели с него вальяжность и лоск. Исчез, растворился хозяин модного клуба, писатель и удачливый бизнесмен.

Борька Китаец смотрел на него. Уголовный авторитет, жестокий и сильный.

– Значит, ты, дружок, думаешь, мы тебе позволяем три раза в неделю ходить сюда расслабляться, баб трахать и столы закатывать по три тысячи баксов на халяву за твои красивые глаза? Или за близость твою к царю нашему?

– Ты, ты!.. – Помощник вскочил.

Китаин, оскалив фиксатый рот, схватил его за грудки и бросил на стул.

– Сидеть, падла. Ты думаешь, перстеньки и портсигарчик золотой, да «ауди» новенькая ценою в тридцать тысяч тебе как старая продана за штуку баксов – это что, товарищеские услуги? А турки-рабочие, которые тебе бесплатно дачу строили – это мои родные братья? Нет, дорогой ты наш чиновничек, это все на мои деньги.

Но тут к помощнику вернулась наглая уверенность, свойственная новому поколению обитателей Кремля.

– Ну и что? Ты мне дарил, а я брал. Докажите. – Александр Петрович встал, скинул халат. – Надоел ты мне, уголовник. И клуб твой помоечный надоел. Я же тоже про тебя все знаю. Знаю, зачем ты Тимохина Славу заставил меня сюда затащить. Я сюда ходил, и тебя не трогали. А вот теперь ты узнаешь, как мне угрожать.

– Ну что ж, я миром хотел с тобой покончить. Не выходит. Садись, сучок, будем кино тебе показывать.

Китаин достал из кармана пульт, включил видеосистему.

– Смотри. Это не просто оперативная съемка, как с бывшим министром, это фильм настоящий о похождениях помощника президента. Пошли, Леша, пусть он один посмотрит.

Они вышли из комнаты. В холле Китаин опустился в кресло, достал сигарету. Уголки губ у него зло подрагивали. Тарасов впервые видел шефа в таком состоянии.

– Думаешь, сломается? – спросил он.

– Ты, браток, думаешь, что на этой пленке баня да трахательная комната. Конечно, все это есть. Но после дела министра юстиции это уже не премьера. Люди Ерохина его почти год пасли. Там такое снято, что, если чекистам отдать, он вполне может на нары загреметь.

– Дашь посмотреть?

– А то. Смотри на здоровье. Учись. – Китаин поглядел на часы. – Сейчас он выскочит.

В комнате что-то грохнуло, зазвенела разбитая посуда, и голос завыл на одной ноте:

– А-а-а-а!..

– Ну вот, клиент готов. Теперь он нам служить будет верой и правдой. Пошли.

Первое, что бросилось в глаза, когда они вошли в комнату, был опрокинутый на пол стол. Разлетелись по ковру устрицы, мидии, лангусты. Словно кегли, катались под ногами бутылки. Помощник с остановившимися глазами топтал ногами видеомагнитофон.

Китаин поднял с пола бутылку «Перье», открыл ее и плеснул в лицо «клиенту».

– Кончай, парень. Кончай. Умел шкодить – умей платить. Да сядь ты! Подлюка! – Китаин рванул помощника на себя и силой усадил на стул. – Леша, посмотри, целые стаканы есть?

Тарасов оглядел пол, нашел чудом сохранившийся фужер. Поднял заткнутую пробкой бутылку кальвадоса, налил до краев.

– На! – Он протянул бокал Александру Петровичу. Но у того так тряслись руки, что он не мог взять бокал.

– Дай сюда, – Китаин схватил помощника за голову, – пей, сука, пей.

Он начал медленно вливать в него жгучую влагу. Александр Петрович сделал несколько судорожных глотков и замотал головой.

– Вот и славно. Прижилась французская водка. Сейчас расслабит тебя.

Помощник перестал трястись. Лицо его порозовело, руки окрепли.

– Закурить дайте.

– А где же портсигарчик твой? – Китаин огляделся. В экране телевизора, почему-то не рассыпавшемся, а только пошедшем трещинами, торчал золотой портсигар. – Вот это полный атас. Как же ты умудрился, Александр Петрович? Ну, пришел в себя?

– Да. – Помощник жадно затянулся.

– Тогда о делах наших поговорим, браток.

Александр Петрович ушел переодеваться и минут через двадцать вернулся в кабинет.

Здесь уже все было убрано, даже телевизор и видеосистема заменены. Портсигар его лежал на столе рядом с рюмкой. Стояли бутылки коньяка, вина, ликера. Услужливый официант разливал кофе.

Помощник совсем успокоился, только лицо изменилось. Стало припухлым и болезненным. Исчез победный блеск глаз. Теперь они смотрели затравленно и тускло.

– Ну и скрутило вас, Александр Петрович, – участливо наклонился к нему Китаин. – А что, собственно, случилось?

– Кто еще видел эту пленку?

– Из живых только я. Даже Алексей Владимирович не знает, что на ней.

– Это правда? – оживился помощник.

– Мы люди серьезные. Вон как у вас глазки-то загорелись, милый вы наш. Наверное, подумали: грохнуть Китаина, и все ушло. Нет, дружище. Макнете меня, а фильмик всплывет. Так что вам меня беречь надо. А нам вас. Вы нашему делу большую пользу принести можете. Неоценимую. Ну а мы вам подсобим. Сами понимаете, у нас связишки имеются.

– Что я должен делать?

– Пока задание вам простое. Придавите Комарова, пусть Новожилова в покое оставит. Ну а второе – совсем плевое дело, надо Алексея Владимировича в Госдуму толкнуть, место-то по Центральному округу освободилось. Денег не пожалеем. Ну и вам положим достойный оклад в зеленых. Все по науке. Оформим консультантом в юрфирму. Будете получать один оклад по ведомости и столько же налом. Ну и, конечно, премиальные за услуги. – Китаин достал из кармана и положил на стол толстую пачку долларов. – Платим авансом. Верим в ваши возможности.

Агент угрозыска Медведев, он же Стас Пономарев

Не спалось ему сегодня. Не спалось. Ворочался с боку на бок, открывал и закрывал окно. Курил. На рассвете он даже на улицу вышел. Сел на лавочку у подъезда и глядел, как солнце медленно начинает красить крыши.

Двор его любимый, в котором он родился и всю свою нелегкую жизнь прожил, словно оживал от ночной спячки. Ветерок прошелестел в старых деревьях, вылез из подвала общественный кот Федор, создание лукавое, прожорливое и крайне независимое.

Он успел пожить практически во всех квартирах дома. Но мещанский уют не ставил ни во что, поэтому регулярно убегал к себе в подвал, где властвовал безраздельно.

Федор с интересом посмотрел на Стаса, словно сочувствуя, и с достоинством проследовал к черному ходу в магазин охотиться на крыс.

Не мог Стас заснуть. Мешал ему зеленый контейнер, стоящий на тумбочке в его комнате.

Сегодня под вечер к нему в ресторан приехал дружок нежный Коля из Вышнего Волочка, в перерыве подошел к Стасу.

– Станислав Алексеевич, базар есть.

– У тебя всегда найдется пара слов, Коля. Пошли. Они вышли на улицу и сели на лавочку у кафе «Московские зори». Закурили.

Коля уже дважды привозил Стасу неплохие иконы, и они оба были довольны сотрудничеством.

– Привез доски? – хитро прищурился Стас.

– Да нет. Другое у меня есть, покруче.

– Никак церковный алтарь приволок?

– Да чё вы, Станислав Алексеевич, бозлаете, в натуре. Товар солидный.

– Покажи.

Коля встал и пошел к своей машине. Появился он сразу с черной брезентовой сумкой. Сел на лавочку, расстегнул клапан и вытащил зеленый контейнер, покрытый непонятной маркировкой.

– Это что, бомба атомная? – Стас щелчком отправил в воздух окурок сигареты.

– Вроде того, – таинственно прошептал Коля.

– Не понял.

– В этой банке ампула, а в ней атомный порошок.

– Ты что, с головки съехал? Зачем ты мне это приволок?

– Так товар этот хорошо идет. Его с руками отрывают.

– Кто?

– Крутые.

– Зачем?

– Может, черным продают, а они бомбу делают?

– Это ты у меня спрашиваешь? – Стас вскочил, зашагал кругами вокруг скамейки. Ему пауза нужна была. Он же в отличие от Коли-придурка газеты читал. А там о торговле радиоактивными материалами писали много. А главное, сообщали наивным гражданам, какое это прибыльное дело.

Но в Стасе бесконфликтно уживались два человека: спекулянт и агент угрозыска.

И если с темных делишек своих Пономарев жил, то человек, носящий псевдоним Медведев, занимался опасным и азартным делом. И агентурная работа была для Стаса самой главной и важной, так как приносила ему душевное удовлетворение и радость победы.

– Ладно, – Стас вновь присел на лавку, – пока пойдем в кабак, ты отдохнешь, я поиграю и подумаю.

– Состоялось.

В «Кабачке» Стас позвал Алку, одну из девиц, которых хозяин держал специально для раскрутки клиентов.

Алка училась в инязе. Девка она была высокая и интересная. Раскрутить могла любого, но потом бесследно исчезала, оставляя клиента в плену несбывшихся надежд.

– Алена, сделай для меня одолжение.

– Любое, Станислав Алексеевич. – Она не кривила душой: девочки из зала относились к Стасу нежно и трогательно, как и он к ним.

– Видишь этого пацана?

– Вижу.

– Сделай так, чтоб он напился.

– И только?

– Да, моя птичка.

– Муха не пролетит, Станислав Алексеевич. Только вы мне «Сиреневый туман» спойте.

– Спою, моя красавица. – Стас ласково потрепал Алку по щеке.

Весь вечер с эстрады он наблюдал, как Алка раскручивает пацана. Закончив программу, он подошел к столику Коли.

Зал опустел. Официанты собирали посуду. Алка исчезла, а Стас уселся за столик.

– Ну вот, браток, давай посидим, выпьем, о делах наших поговорим.

– Алексеич, – Коля разлил по рюмкам коньяк, – ты знаешь, как я тебя уважаю.

Он говорил четко и правильно, как обычно говорят сильно выпившие люди, скрывающие свое состояние.

– Ты мне тоже по душе пришелся. Ты пацан по жизни правильный.

– Точно это, – Коля покачнулся на стуле, – я такой человек: если кому поверил – жизнь отдам, падла буду, Алексеич.

– Коля, – Стас разлил снова, подождал, пока парень выпьет, – слушай меня. Товар твой – дело серьезное. Я, конечно, постараюсь найти купца. Но откуда я знаю, что там радиоактивные материалы, а не туфта? Может, кто-то в банку эту порошок АСК засыпал.

– Ты мне не веришь?! – Коля стукнул себя в грудь.

– Тебе верю, а тех людей я не знаю.

– Ладно. – Коля налил полный бокал шампанского, жадно выпил.

И Стас по его глазам понял – пацан поплыл.

– Ладно, Алексеич, я тебе верю. Я в магазине мебельном у одного козла работаю. Он, сука, чекист бывший.

– А где он банки взял?

– Где взял, там их нет. Братва помогла. Он раньше в воинских частях кумом был. Ну вот, оттуда и идут эти банки. В части мой сосед прапорщиком служит, он их ему и таскает. Тот их толкает за большие деньги, а Женьке, соседу моему, триста баксов за коробку платит. Вот мы с Женькой и решили сами этим делом торговать. Понял? Тебя в дело берем. За банку три тысячи. Тебе штука, мне штука и Женьке штука. Это по правде. По понятиям это. Сечешь?

– Секу. Ты справедливый парень, Коля. Из тебя большой человек выйдет. Давай махнем еще.

Когда они выпили коньяк, Стас спросил:

– Ты где ночуешь?

– А Алка где?

– Как где! Ты же сам велел ей уходить.

– Во блин, в натуре, нажрался я. Есть у меня где кости бросить. Здесь баба рядом живет.

– Давай я тебя провожу.

– Спасибо, Алексеич.

Он выволок Колю из ресторана и довел до дома четыре в Южинском переулке.

Когда парень после объятий и поцелуев скрылся в подъезде, Стас точно знал, что ночует он у Нинки Шубиной, дамы в районе весьма известной. Она постоянно сдавала комнату залетным деловым.

Сидя в пустом дворе, Стас вспоминал прошедший вечер и думал, как ему поступить.

Конечно, если бы Коля привез паленые доски или картинки краденые, он бы не задумываясь толкнул бы их залетным покупателям.

Но контейнер из воинской части!.. Нет, пора в дело вступать агенту Медведеву.