Текст книги "Истина"

Новожилов

Откровенно говоря, он этого звонка ждал. Конечно, Тарасов, несмотря на всю свою подлость и ловкость, не мог провернуть эту комбинацию. Стечение обстоятельств. Незапланированная случайность, как любили говорить в разведке.

Когда ему позвонил дежурный охраны и сообщил, что в офисе сотрудники ФСБ и следователи горпрокуратуры, он рванул в Москву.

Приехал, когда аккуратные оперативники контрразведки изымали документы из сейфа Вдовина. Здесь-то он и узнал о самоубийстве своего главного сотрудника.

История эта не напугала Новожилова. Жаль, конечно, было Леонида, но что поделаешь. Он ушел из жизни, унеся с собой всю подноготную фирмы «Астра».

Но через три дня его вызвали в Московское управление ФСБ и замначальника полковник Комаров начал расспрашивать его о делах, которые мог знать только исчезнувший Капитан.

И о Кондрашове его расспрашивали, и о Сережке Попове.

Новожилов вышел из управления взмокший, перепуганный. Он немедленно позвонил вице-премьеру. Они встретились в квартире на Спиридоновке.

Вице-премьер вошел не здороваясь, попросил выпить. Махнул фужер французского коньяка, коллекционного, дорогого, так, словно это водка была, закурил и вопросительно посмотрел на Новожилова.

Он достаточно подробно обрисовал ему ситуацию, ничего не уменьшая и излишне не трагедизируя.

Вице-премьер налил себе еще коньяка, но на этот раз пил понемногу, маленькими глоточками, сосредоточенно, словно прислушиваясь, как идет драгоценный напиток по пищеводу.

– Ну и что ты паникуешь? – поставил он бокал на стол. – Документы все в надежном месте?!

– Конечно.

– Никаких лишних бумаг ни дома, ни в конторе нет?

– Обижаешь.

– Так чего ты боишься? Ты заведуешь фирмой, которая реликтовым оружием занимается. А что делал твой зам, Вдовин, светлая ему память, со своими моральными уродами спецназовцами, это не твое.

– Отговорка эта липой попахивает.

– А тебе какое дело? Пока я в Семью вхож, нам бояться нечего. Кстати, ты не сказал, они обо мне спрашивали?

– Спрашивали.

– Что же ты молчал?

– Я это на закуску приберег.

Вице-премьер вскочил, нервно зашагал по комнате.

– Так, так, так. А ты что сказал?

– Что ты по нашей просьбе два раза открывал выставку реликтового оружия. Один раз в Праге, другой раз в Лондоне.

– А они?

– Ничего.

– Ты говоришь, что копает под нас замнач московской ФСБ Комаров?

– Да.

– Ну, его мы утихомирим. Теперь так. Временно все встречи прекращаем. У тебя есть документы с моей подписью?

– Только учредительные, – легко соврал Новожилов.

– А остальные?

– Я все уничтожаю.

– Молодец. Временно мы общение прекращаем. Если что, я тебя сам найду.

– Это следует понимать, – недобро прищурился Новожилов, – что ты соскакиваешь?

– Понимай как хочешь.

– Значит, когда деньги получал, я тебе был нужен?

– Ты же сам на этот вопрос ответил.

– А сейчас я должен за всех за вас хомут на себя натянуть?

– Никакого хомута ты не натянешь. Пока не дадим. Но помни, будешь дергаться, приведем тебя к нормальному бою как нечего делать. Ты сам на это пошел, мы тебя насильно не тянули. А раз пошел, то знал, что всякое может случиться. И погорел ты не из-за нас, а из-за своих убийц, так что сам это дело расхлебывай.

Вице-премьер, странно дернув головой, пошел к дверям, открыл и сказал с порога:

– Запомни, Новожилов. Мы неприкасаемые, а с тобой всякое может случиться, если поперек станешь.

Юрий Сергеевич подошел к окну. У тротуара прижался «мерседес» и джип охраны. Значит, сановный друг засветил эту квартиру. Приехал сюда последний раз.

Ну что ж. Наверняка через несколько дней его, Новожилова, вызовут в кадры ГРУ и объявят, что он из действующего резерва отправлен в отставку. А дальше… Дальше надо думать самому.

Генерал ФСБ Ионин

Когда Леня Кравцов привез ему письмо Кондрашова, то история самоубийства Вдовина приобрела несколько иной оборот.

Оперативные материалы о деятельности фирмы «Астра» и ее высоких покровителей не понесешь руководству страны. Президент никогда не сдавал своих, с работы снимал, но уголовное дело не возбуждалось.

Посадить Новожилова, конечно, можно. Если поднапрячься. Но он в этом деле всего-навсего валет, и даже вице-премьер выше короля не тянет, а до туза добраться будет практически невозможно.

В письме Кондрашова было самое главное. Новожилов где-то достает радиоактивное вещество и убивает людей. Что и говорить, тихая, но страшная смерть. Кондрашов точно написал шифр маркировки, проставленный на контейнерах.

Ионин поручил начальнику управления, занимающемуся вопросами безопасности ядерных объектов, выяснить, что это за цифры, и получил ответ: в подобных контейнерах хранится кобальт-60. Используется он в основном в системах наведения ракетных войск стратегического назначения.

Специалисты дали заключение, что симптомы смерти от контакта с кобальтом-60 именно такие, как у банкира Кифалиди и его секретарши.

Письмо Кондрашова пока что оперативный материал. Оно дает направление для работы. Только направление и не более того.

Но и это уже много. Тем более что дело об убийстве Кифалиди возбуждено и в его рамках можно вести любые оперативные разработки. Ионин позвонил Комарову и пригласил зайти к нему.

Вдвоем они долго составляли план мероприятий. Дело было сложным, поэтому и план получился несколько громоздкий, так как в нем были заняты несколько служб контрразведки и сотрудники внешней разведки.

Началась активная разработка фирмы «Астра». В тот же день директор Федеральной службы безопасности встретился с руководителем Службы внешней разведки.

К разработке было подключено управление «К» – внешняя контрразведка.

Наружное наблюдение I

– Объект вышел, – доложил старший.

– Работаем по объекту, ждите Пахаря.

Пахарь был псевдоним в разработке Новожилова.

– Понял.

– Смотри, – сказал прапорщик Горелов старшему, – смотри. Да их еще кто-то пасет.

– Где?

– Видишь, «шестерка» малиновая, из нее снимают. Лейтенант Трефилов взглянул в бинокль и увидел, как сверкнул в салоне объектив видеокамеры.

– «Клен», «Клен», я первый, у нас конкуренты. Малиновая «шестерка» номер К39-75ВВ, Москва.

– Понял вас. Ждите Пахаря.

Наружное наблюдение II

«Мерседес» вице-премьера и джип сопровождения развернулись и пошли в сторону Садового кольца. За ними тронулся малиновый жигуленок.

– Идите за ним, – скомандовал старший смены, – я сейчас выясню, чья это машина.

Малиновая «шестерка» проводила кортеж до Белого дома и свернула на набережную.

У поворота к Центру международной торговли ее подсек побитый серый жигуленок девятой модели.

Бампер «шестерки» въехал в задний фонарь «девятки».

Обе машины затормозили. Из «девятки» вылезли четверо здоровенных, коротко стриженных парней и вразвалку пошли к «шестерке».

– Ты чё, в натуре, ехать не можешь!.. – Один из парней распахнул дверцу машины. – Ты мне, падла, весь бок смял. Плати бабки, баклан.

– Это кто баклан? – вылез из салона водитель «шестерки». Он был точно такой же, крутоплечий, коротко стриженный.

Четверо из «девятки» надвинулись на него. Но тут появился инспектор ГАИ.

– Попрошу права.

Конечно, с гаишником можно было бы договориться, но подоспела патрульная машина и из нее вылезли два сержанта с автоматами.

Новожилов, Тарасов, Китаин

Китаин вошел в квартиру, огляделся.

– Здравствуйте, Юрий Сергеевич. Неплохо у вас.

– Здравствуйте! – Новожилов руки не протянул, но улыбнулся приветливо, как гостеприимный хозяин.

– Куда прикажете?.. – спросил Тарасов.

– В гостиную, милости прошу. Я пока кофе приготовлю.

– Да не надо кофе, – усмехнулся Китаин. Он не хотел, чтобы хозяин оставлял их. Мало ли чему научили этого разведчика-расстригу.

– Тогда пива, – сказал Новожилов.

Он пошел на кухню. За ним последовал Тарасов.

– Я помогу, Юрий Сергеевич.

– Опасаетесь, Алексей Владимирович?

– Да нет, просто помочь хочу.

Через несколько минут Тарасов внес в гостиную поднос, на котором стояли запотевшие бутылки пива, блюдо с орешками.

Китаин и Тарасов залпом осушили бокалы. Но Новожилов к пиву не притронулся, грыз орехи, внимательно поглядывая на гостей.

– Юрий Сергеевич, – Китаин поставил бокал на стол, достал сигарету, – мы к вам с предложением.

– Слушаю вас. – Новожилов щелкнул зажигалкой, дал прикурить гостю, прикурил сам.

– Дела у вас, дорогой генерал, дерьмо.

– Почему вы так думаете?

– Думаете! – Китаин захохотал. – Знаю, милый вы мой, знаю.

– Давайте к делу, – оборвал его Новожилов.

Китаин с усмешкой поглядел на него. Не нравится генералу. Как же. Они элита, из разведки, а тут бывший уголовник условия ставит. Но держится ничего, спокойно. Есть школа.

– К делу так к делу. Фирма ваша рушится…

– Не понял, – перебил его Новожилов.

– А вы меня не перебивайте. Вдовин застрелил киллера и себя порешил заодно. Паренька вашего в Амстердаме грохнули, вас на Лубянку таскают.

– Идет следствие по факту самоубийства генерала спецслужбы. Вполне естественно, что я, как его бывший начальник, выступаю как свидетель.

– Не стройте из себя узника собственной совести. Не надо, Юрий Сергеевич. Я знаю, что ваша «крыша» рухнула.

– А можно без бандитского жаргона? – Новожилов встал. Китаин посмотрел на него. Тяжело посмотрел, нехорошо.

– Вот что, милый мой генерал, я в академиях не учился. Я институт Склифосовского окончил, там меня по частям сшивали в свое время. Да, я бывший уголовник. Более того, как принято говорить нынче, преступный авторитет. Но это моя жизнь и моя, если хотите, профессия. Которая состоит из двух арифметических действий: отнимать у таких, как вы, и делить по возможности. Я-то вор. Тарасов подпольный делец. А ты, генерал? В Кремле на приемах стоишь. Крестик «За заслуги перед Отечеством» получаешь. С президентом в поездки как эксперт ездишь. А суть одна. Ты тоже вор, а твой вице-премьер хуже любого бандита. Вы должны нас давить и нищую страну спасать, а вы, как мародеры, с раненой страны последнее стаскиваете.

– Ну ты!.. – крикнул Новожилов. – Не смей.

– Это ты на меня, честного, живущего по понятиям, вора кричишь?! Леша, давай пленку.

Тарасов достал из кармана маленький магнитофон, нажал кнопку.

Новожилов еще раз прослушал свой последний разговор с вице-премьером. Не стесняясь, он подошел к бару, налил себе полстакана джина и выпил одним глотком.

– Ну что, прижилась? – засмеялся Китаин. – Глуши тоску, генерал, глуши.

– И давно вы меня пасете?

– Мы люди серьезные. У нас записаны почти все твои разговоры с вице-премьером. И здесь, и в Раздорах около водокачки.

Новожилов устало опустился в кресло. Вот же как вышло, переиграл его этот уголовник. ЦРУ не сумело в Африке, а здесь…

– Ну чего молчишь, Юрий Сергеевич, не печалься. Мы эту пленку никуда не потянем. Ты нам нужен, очень нужен.

– Условия?

– Вот это дело. Нам нужны ваши связи, Юрий Сергеевич, – мягко сказал Китаин. – Мы понимаем, что без вас все эти контакты мертвы. Более того, я обещаю вам, что мы не будем влезать в ваши дела. Мы поставляем товар. И возможностей у нас значительно больше. Доля ваша в деле остается неприкасаемой, конечно, зарплата вдвое больше, чем сейчас, более того, мы сделаем все возможное, чтобы вы остались в кадрах ГРУ.

Новожилов молча глядел на Китаина. Впервые в жизни он видел его так близко. Раньше только на фотографиях приходилось.

Крупный, лысый, лицо приятное, глаза веселые, на правой руке пятно, словно ожог. Видимо, татуировку убирал.

Служба покойного Вдовина достаточно отчетливо нарисовала психологический портрет Китайца. Читая его, Новожилов даже представить не мог, как точно совпадает он с оригиналом. Он слушал его, поражался напору и внутренней силе собеседника. Откуда у этого человека, выросшего на самом дне, такое необыкновенное умение убеждать? А может быть, слова его падали на обильно унавоженную почву неудачи?

– Так что вы молчите? – Китаин налил себе еще пива.

– Понимаете, в таких случаях человек должен обязательно подумать или поломаться для приличия, но, как я понял, сегодня это не проходит.

– Именно так, – вмешался в разговор Тарасов, – на политес нет времени.

– У кого? – Новожилов достал сигарету.

– У вас, Юрий Сергеевич, у вас ваш главный партнер сбежал. Испугался. Обделался. Да и что вы хотите от бывшего комсомольского секретаря. Они все гомики и трусы.

– А чего он испугался?

– А вот это мы скажем вам, когда вы станете нашим партнером, – Китаин поставил стакан на стол, – только тогда. И знайте, мы вас отвели от большой беды. Мы за вице-премьером наблюдали достаточно внимательно, так вот Штирлиц бы о нем сказал: в связях непорочащих замечен не был. Вы думаете, он только оружием занимался? Всем. И нефтью, и бриллиантами, и старательским золотом…

– Но он неприкасаемый…

– Пока, – перебил его Тарасов, – снимут с работы, и все. Новожилов понял, что выхода у него нет. Соглашаться придется. А там посмотрим. Время ему нужно, время. Ради этого можно и отступить, поддаться. У него еще оставались бывшие спецназовцы. Они и поставят точку в сегодняшнем разговоре.

Новожилов еще раз оглядел собеседников и сказал, вздохнув:

– Прижали вы меня крепко! – Юрий Сергеевич вымученно улыбнулся. Дорого, дорого обойдется им эта улыбка. Еще не вечер. – Так что выхода у меня нет, надо соглашаться.

– Ну наконец-то, – сверкнул золотыми зубами Борька Китаец.

Подполковник контрразведки Олег Кольцов

Начальник отделения милиции, молодой веселый капитан, всего неделю назад назначенный на эту должность, еще не заматеревший и не зажравшийся, встретил его по-доброму.

– Я вам, товарищ подполковник, самую дальнюю комнату выделю, так что, если они начнут орать, никто не услышит. А может, вам людей дать? У меня есть умельцы – со второго удара раскалывают.

– Спасибо, капитан. – Олег улыбнулся. Уж больно понравился ему этот худощавый, модно, но недорого одетый паренек. – Приятно, когда в милиции тебя по-хорошему встречают. Обычно…

– Да знаю, – капитан махнул рукой, – наши не любят ваших, ваши не любят наших. Старая игра. Пора ее забыть. Одно дело делаем.

– Вот если бы все так думали, – вздохнул Кольцов.

– Ну а пока пойдемте посмотрим, что мы у этих бойцов отняли. Там ваши технари их оборудование изучают.

В кабинете начальника уголовного розыска на столе лежали приборы.

– Смотри, Олег! – Майор Леша Васильев из технического отдела взял в руки фотоаппарат. – Такого даже у нас нет. Вся техника, и пишущая и снимающая, первоклассная.

– За кем они работали?

– Я посмотрел кассеты. За вице-премьером и генералом Новожиловым.

– Кто они?

– У всех удостоверения частного сыскного агентства «След».

– Нет такого агентства, – вмешался начальник отделения. – Проверили. Не зарегистрирован этот «След».

– Значит, поговорим с клиентами. Какое они на вас впечатление произвели? – спросил Олег начальника отделения.

– Странное. Играют в бандитов.

– Что значит – играют?

– А то, что никакие они не отморозки. И все их цепи и гайки сплошная бутафория.

– Не понял, – удивился Олег.

– Не золотые. На Арбате такого добра за тридцатку мешок купить можно.

– Любопытно. Думаете, маскируются?

– Уверен.

– Тогда у меня есть одно соображение.

Кольцов позвонил в управление, и через час приехали два прапорщика в полной форме контрразведчиков.

– Ну, начнем наши игры, – сказал им Кольцов, – первого ко мне.

Через несколько минут в комнатку, которую им пожаловал начальник, два прапорщика ввели крупного парня в джинсах и куртке-плащовке, руки у него были скованы наручниками.

– Здравствуйте, задержанный, – вежливо сказал Олег. – Я из контрразведки, подполковник Кольцов. Прошу назвать ваше имя, фамилию, адрес…

– А при чем здесь контрразведка? – растерянно спросил задержанный.

– Объясняю, – так же вежливо и спокойно пояснил Кольцов. – Вы нарушили закон Российской Федерации «Об оперативно-разыскной деятельности», более того, вы осуществляли слежку за людьми, занимающими крупные государственные посты. У нас есть все основания предполагать, что вы работаете на спецслужбу нашего противника. То есть совершили деяния, подпадающие под статью 275 УК РФ.

– Виноват, товарищ подполковник! – Задержанный вскочил.

Здоровенные прапорщики сразу же надвинулись на него.

– Сидеть, – резко скомандовал Кольцов. Задержанный опустился на стул.

– Вы нам это не шейте: статья 275 – государственная измена. Не шейте нам, не надо.

– А я вам ничего не шью. По туфтовому вашему удостоверению вы, Зарубин Кирилл Владимирович, оперативник частного сыскного агентства «След». Но, уважаемый Кирилл Владимирович, нет в Москве такого агентства.

– Мы из Питера, товарищ подполковник.

– Очень интересно. Что же делают в столице частные сыщики из Северной Пальмиры?

– Вы же знаете.

– Нет, Кирилл Владимирович, не знаю. Информирован только о том, что вы пасли члена правительства Российской Федерации. Поэтому дело ваше дерьмо, ребята. Срок у вас на ушах висит. И есть один выход: вы мне все рассказываете как на духу, тогда я еду к своему руководству и пытаюсь облегчить вашу участь.

– Да мы свои, товарищ подполковник.

– Свои, милок, с вражеской агентурой разбираются, а не мешают органам госбезопасности работать. Снимите с него наручники.

Один из прапорщиков достал ключ, расстегнул наручники.

– Можете курить свои, – милостиво разрешил Кольцов. Задержанный закурил.

– Кто у вас старший?

– Я начальник смены.

– Фамилия?

– Зарубин Кирилл Владимирович, эти удостоверения у нас ксива прикрытия.

– У кого это «у нас»?

– Мы из питерского УФСБ.

– Так, приехали. Звание, должность.

– Старший прапорщик, старший разведчик.

– Значит, вы из питерской «семерки»?

– Так точно.

– Вы выполняли приказ вашего руководства? Зарубин затянулся жадно, помолчал.

– Ну, старший прапорщик!

– Никак нет, подрабатывали мы. Жрать же надо.

– И сколько вам платили?

– Триста долларов за смену.

– Неплохо.

– Кто платил?

– Деньги нам отдавал капитан Ерохин, начальник отделения установки. А в Москве мы получали сто долларов в день командировочных.

– Кому передавали сведения?

– Не знаю.

– Не понял.

– Звонили по сотовому телефону, просили Сашу, потом закладывали тайник.

– Где?

– На Патриарших прудах, у самой воды белый павильон.

– Где именно?

– Если стоять спиной к пруду, с левой стороны расщелина между павильоном и парапетом, оставляли сумку с материалами.

– Давно вы так подхалтуриваете?

– Лично я – четвертую смену.

– Когда у вас контакт?

– В девятнадцать.

– Ладно, поехали в управление. Там разберемся.

– Товарищ подполковник, что с нами будет?

– Со службы погонят точно.

– Не страшно это, – Зарубин встал, – профессия есть, устроимся. А что я на службе этой вижу?.. Зарплату копеечную, которую на три месяца задерживают.

– Здоровый ты парень, старший прапорщик Зарубин. Здоровый, а дурак. Мне тоже жалованье два месяца не давали, а я служу.

– Кому, товарищ подполковник?

– Интересный вопрос. Родине служу. Не Ельцину, не Думе, Родине. Понял, Зарубин? Вон посмотри, в той же Америке – президенты меняются, а государство остается. Ему и служат люди. Это у нас раньше шестерили для Сталина, Хрущева, Брежнева, сегодня для Ельцина. Запомни, старший прапорщик, мы присягу давали, там никаких фамилий нет, а есть слово «Родина». Ей и надо служить.

Заместитель начальника УФСБ Москвы полковник Комаров

Питерские наружники перепугались здорово. Поэтому показания давали дружно. К сожалению, копий пленок они не оставляли, поэтому записи разговоров Новожилова с вице-премьером восстанавливали по памяти. Правда, последний разговор писали сразу на два аппарата и пленка осталась.

В девятнадцать Зарубин зарядил тайник и уехал, сразу же из сквера подошла молодая женщина, взяла сумку, села в машину «шкода-фелиция», госномер М77-43ВВ, за ней немедленно пошла наружка.

Связная доехала до Большой Коммунистической улицы на Таганке и повернула к маленькому двухэтажному особняку. Проверка установила, что когда-то там была «Студия любительских фильмов», возглавляемая мэтром отечественного кино режиссером Григорием Ромалем, потом помещение арендовало «Кинотоварищество на Таганке», а когда оно, не сняв ни одного фильма, обанкротилось, здание получило киновидеообъединение «Каскад», которое процветало по нынешний день.

Связная также была установлена. Свободная журналистка Екатерина Помазнева, часто выступающая в газетах с явно заказными статьями против милиции и спецслужб. Совместно с объединением «Каскад» она готовила свои телепередачи, которые охотно покупали ведущие телеканалы.

По оперативным данным, Помазнева часто бывала в клубе «Успех», получала информацию от Тарасова, а сейчас крутилась вокруг 108-го отделения милиции. Более того, ее часто видели в компании оперуполномоченного уголовного розыска отделения Лепилова.

Ночью Комаров встретился с Иониным. Они долго осматривали полученные материалы.

– Знаешь, что я тебе скажу, друг мой полковник Комаров… – Ионин подошел к окну.

По Лубянской площади шли в боевом порядка три поливальные машины.

– Ну что ты скажешь? – спросил Комаров.

– Дерьмовое дело. Мы влезли в битву двух группировок. Могущественных.

– Ну и наш драгоценный вице-премьер доживает последние дни.

– Вот в этом-то и беда. Раненый волк особенно опасен, а еще Китаин со своей «крышей».

– Что, будем рубить концы? – усмехнулся Комаров.

– Хорошо бы. Да нельзя. Слишком глубоко мы влезли. Как ты мыслишь вести разработку?

– Хочу завтра, вернее, сегодня встретиться с налоговыми полицейскими и тряхануть эту фирму «Каскад».

– Рано. Подымется лишний шум, и они начнут рубить концы. Здесь надо действовать тоньше. Во-первых, хорошо бы вербануть эту Катю, во-вторых, Новожилов никогда не согласится быть шестеркой у Китайца.

– А он не шестерка.

– Пусть даже валет. Все равно он таит на него злобу, это и надо использовать. Тоньше надо действовать, хитрее.

В дверь постучали.

– Войдите! – крикнул Ионин. Появился дежурный.

– Товарищ генерал, из Ленинграда прибыли замнач управления полковник Власов и начальник отделения капитан Ерохин.

– Приглашайте их, полковник.

Ионин убрал со стола документы и пленки и сказал Комарову:

– До чего же въелась в нас советская символика. Вот и дежурный Питер Ленинградом называет. Оперативно Власов доставил этого распрекрасного капитана.

В дверь постучали.

– Да.

В кабинет вошли полковник и капитан в форме.

– Товарищ генерал… – начал Власов. Ионин перебил его:

– Давай проще, Михаил Иванович. Здравствуй, дорогой, давно тебя не видел.

Они крепко пожали руки.

– Присядь, Миша, рядом с Комаровым, а я пока с Ерохиным потолкую. Подойдите-ка ближе, капитан. Мундир на заказ шили?

– Так точно, товарищ генерал.

– Судя по колодке, награждены медалью «Защитник демократии». Когда и кем были награждены?

– В 1992 году мэром Собчаком.

– За что?

– За работу… – Капитан запнулся.

– За какую?

– Я тогда еще не служил в ФСБ.

– А как же вы попали к нам?

– Направлен был руководством города.

– На усиление, стало быть. Новые кадры птенцов демреформ.

– Я не понимаю, товарищ…

– А здесь и понимать нечего, Ерохин. Вы в государственной спецслужбе организовали собственную сыскную контору.

– Я…

– Вы опозорили звание офицера госбезопасности.

– Я, – дернул головой Ерохин, – я опозорил? Да это звание покрыто позором и народной ненавистью с семнадцатого года…

– Что вы сказали? – Ионин вплотную подошел к капитану. – Мы покрыты позором? Зачем же вы, молодой человек, надели эту форму? Решили бороться со старыми методами в нашей работе? Нет, Ерохин, вы пришли к нам деньги молотить и работать на криминалитет. У меня нет времени читать вам мораль. Людей ваших мы задержали. Их показания у меня на столе. Вы должны ответить мне на один лишь вопрос: на кого работаете?

– А я вам, товарищ генерал, ничего отвечать буду. Утром вы сами отпустите меня с извинениями.

– Ну ты, не наглей! – гаркнул Власов.

– Капитан Ерохин, – жестко сказал Ионин, – вы подозреваетесь в том, что передавали сведения, полученные оперативным путем, неизвестным лицам, которые могли использовать их для подрыва государственных интересов Российской Федерации. Посему властью, мне данной, в соответствии с УПК я задерживаю вас на семьдесят два часа. Официальное обвинение вам предъявит следователь военной прокуратуры Московского гарнизона.

Генерал нажал кнопку. В кабинет вошли дежурный и два офицера.

– Капитана Ерохина задержать.

– Вы не имеете права, – прохрипел Ерохин.

Но двое офицеров, крепко взяв капитана за локти, вывели его из кабинета.

– Как же ты, Миша, просмотрел эту мразь, – повернулся генерал к Власову.

– Моя вина, товарищ генерал. Моя. И я ее с себя не снимаю. – Власов встал, по-уставному опустив руки.

– Садись, Миша. Это не твоя вина, а наша общая беда.

Ионин подошел к столу, достал сигарету, закурил.

– Давайте кофе попьем и о делах наших скорбных подумаем.