Текст книги "Как Исландия изменила мир. Большая история маленького острова"

Значение ее кампании стало очевидным, только когда иностранные СМИ начали посылать репортеров и фотографов, чтобы они следовали за Вигдис по прибрежным исландским деревням. Вигдис осознала важность происходящего, когда она получила вырезку из китайской газеты с фотографией, на которой она в полном одиночестве выходит на улицу. Она была поражена таким вниманием. Нация, однако, реагировала не так удивленно. Поздравляем нас с тем, что мы лучшие в мире в области гендерного равенства. Владельцы бизнеса воспользовались международным вниманием, чтобы продавать свою продукцию. Местные жители с радостью рассказывали иностранцам, что проголосовали за Вигдис, хотя на самом деле это сделали только треть из них. Вы можете предположить, что постоянное желание маленькой нации проявить себя преодолело все предрассудки, которые все еще существовали у некоторых избирателей. Женский выходной 1975 года впервые в современной истории привлек внимание всего мира к Исландии по заслугам, а не как к острову вулканов, американских солдат и шахматного турнира. Теперь у них была международно признанная глава государства, которая говорила на пяти языках, обладала статью королевы и хорошим чувством юмора в придачу.

Вигдис совершила одну из своих первых поездок за границу в Лондон. Возле резиденции на Даунинг-стрит ее официально приветствовала Маргарет Тэтчер. Она пригласила Вигдис внутрь, и, как сказано в ее биографии, как только дверь захлопнулась, Тэтчер спросила:

– Так вы против ядерной энергии?

Тэтчер хотела дебатов, но ответы Вигдис, вероятно, были слишком расплывчатыми и философскими, чтобы поддерживать динамичный диалог. На фотографии, изображающей глав и представителей государств, они смотрят в противоположных направлениях. Тэтчер смотрит на Вигдис с полуоткрытым ртом, в то время как Вигдис стоически глядит куда-то в сторону с теплой улыбкой. В конце концов Тэтчер рано закончила встречу: ей надо было посетить отдаленные Фолклендские острова в Атлантике, где назревала конфронтация с аргентинской военной хунтой, которая через два месяца переросла в войну.

Тэтчер и Вигдис были двумя культовыми женщинами-лидерами 1980-х годов, и обе занимали свои посты на протяжении всего этого десятилетия. Однако их наследие невероятно сильно отличалось. В переломное время Вигдис стала символом стабильности и всеобщей любимицей. Она вдохновляла женщин и детей на большие мечты. Она сажала деревья и беседовала с иностранными лидерами о воспитании детей.

Тем временем Тэтчер была известна как Железная леди, лидер с бескомпромиссным подходом. Она стала одной из самых любимых и самых ненавистных фигур в современной политике.

Ее администрация настаивала на невмешательстве в экономику – антиправительственную, антипрофсоюзную и приватизационную – в гармонии с рейганомикой[56]56
  Рейганомика – курс экономической политики американского правительства в 1981–1989 годах в период президентства Рональда Рейгана. Связан с приходом к власти в США консервативно настроенных сил республиканской партии, подъемом так называемой неоконсервативной волны во многих развитых странах Запада.


[Закрыть] по другую сторону Атлантики. Этот жесткий экономический подход впервые получил поддержку, когда Шведская академия наградила либертарианских мыслителей Фридриха Хайека и Милтона Фридмана Нобелевской премией по экономике в 1974 и 1976 годах соответственно. Но только в 1979 году, когда Тэтчер сменила действующее лейбористское правительство Великобритании, это политическое мировоззрение появилось в политике, эхом отозвавшись по всей Европе.

В странах Северной Европы время было важнее всего: все, кроме Норвегии, находились в рецессии, и правительство, справедливо или нет, обвиняли в том, что оно создало порочный круг инфляции. Избиратели начали сомневаться в скандинавской социал-демократической модели обращения со свободным рынком, как с «хорошим слугой, но плохим хозяином». Высокие налоги и строгие правила помогали равным возможностям, но вредили устойчивому росту. Новый подход не требовал убеждения в доступности экономической лестницы для всех, но предлагал сделать эту лестницу более высокой, чем когда бы то ни было. Переход к дерегулированию экономики привел к взрыву роста успешных скандинавских корпораций.

Шведская IKEA покорила Европу, а затем и Соединенные Штаты фрикадельками и книжными шкафами «Билли», в то время как производственные процессы были перенесены в Восточную Германию, где рабочая сила была поразительно дешевой (с тех пор компания много раз извинялась за то, что частично полагалась на политических заключенных коммунистического режима). Финляндия превратила производителя резиновых ботинок Nokia во флагмана финской компании «Северная Япония», став лидером инноваций в области бытовой электроники и телекоммуникаций. Норвежцы, и без того невероятно богатые благодаря открытию нефти и культуре консервативных расходов, «освободили» свои нефтяные доходы, создав государственный нефтяной фонд для инвестиций, ориентированных на рынок, доходы от которого в основном направлялись на международные рынки. Датчане, изобретатели стиля жизни хюгге, варили еще больше пива «Карлсберг» и приветствовали туристов в Леголенде.

И еще была Исландия. Искать деньги страна решила в рыбной промышленности. До 1980 года она в значительной степени представляла собой нерегулируемую конкуренцию между городами и местными рыбаками. Несмотря на некоторые усилия, система – или ее отсутствие – привела к перелову рыбы и, из-за неопределенного будущего рыболовства, отсутствию инвестиций в более эффективные лодки и снасти. Правые политики отстаивали новое решение: рыночную систему квот. При распределении квот на основе прошлых показателей рыбный запас будет защищен от компаний, занимающихся переловом, а у рыболовства будут более определенные перспективы. Блестящее решение, не так ли? Ответ часто зависит от личного опыта людей в работе с системой. Многие видели, как их некогда оживленное рыболовное сообщество было уничтожено одной коммерческой сделкой: если рыбак А владеет 1 процентом годовой лицензии на треску, он может продать лицензию рыбаку Б, который уже владеет 2 или 10 процентами. При этом рабочие места перемещаются, а рыбные заводы сливаются – безработица растет в одном месте и сокращается в другом. Экономика Тэтчер продемонстрировала Исландии монополию на рыболовство. Конечно же через 30 лет после введения системы несколько крупных компаний владели большей частью квоты, используя более крупные и эффективные суда, чем небольшие предприятия.

Однако лицензии на рыбную ловлю вскоре стали значить гораздо больше, чем доступ к свежей треске. Они стали золотым билетом Исландии в мир международных финансов. С точки зрения банка квоты на вылов рыбы обеспечивали солидный залог – точно так же, как земельная реформа превратила «мертвый капитал» в ликвидные активы. Иметь квоту на вылов рыбы было все равно что быть акционером в океане. Когда пришло время либерализовать три крупнейших банка Исландии, которые до начала 2000-х годов принадлежали государству, рыбные магнаты прибежали с деньгами – их доступ к международным кредитам был максимальным.

Приобщившись к роскошному миру финансов, Исландия могла бы внезапно достичь богатства, которое не было доступно в традиционных отраслях промышленности. Всего за 7 лет финансовая индустрия страны выросла в 20 раз за счет долговых приобретений за рубежом. Средства массовой информации часто называли агрессивных предпринимателей «современными викингами, совершающими набеги на чужие берега». Эти выскочки-капиталисты начинали свою карьеру с вождения погрузчиков на рыбозаводах и продажи импортных ананасов с наценкой. Теперь они владели легендарным британским ювелирным магазином класса люкс Goldsmiths, флагманским универмагом Дании Magasin du Nord и английским футбольным клубом West Ham United.

Исландия должна была стать северным Дубаем благодаря смелым и отважным викингам в бизнесе.

Но популярный миф о гениальном предпринимателе-мужчине в конце концов развеялся.

Перенесемся в 2007 год. По дороге от аэропорта Кеблавик к Рейкьявику профессор экономики Роберт Алибер наблюдал из окна за Исландией, которая постепенно становилась предметом исследования в его области: экономическим пузырем, подпитываемым международным капиталом.

«Слишком много строительных кранов», – пробормотал он. Все эти журавли, поднимающиеся у горизонта, были, как говорится в шутке, нашей новой национальной птицей. Но они были знаком для Алибера: страна была пузырем. И одна из его особенностей заключается в том, что люди не видят, в какой ситуации они находятся.

* * *

Банкротство фирмы Lehman Brothers[57]57
  Международная компания по оказанию финансовых услуг, основанная в 1850 году выходцами из Баварии. Банкротство Lehman Brothers принято считать отправной точкой мирового финансового кризиса.


[Закрыть] в 2008 году привело Соединенные Штаты к эпохальному финансовому катаклизму.

А теперь представьте, что 300 таких компаний разоряются одновременно.

Примерно такой расклад Исландия пережила во время финансового кризиса. В течение одной недели 90 процентов финансового сектора объявили дефолт. Международный валютный фонд спас государство от банкротства, впервые за 40 лет промышленно развитой стране пришлось обратиться в чрезвычайный фонд. Последовала экономическая депрессия, в результате которой люди выстроились в очередь за продовольственной помощью, что для современной Исландии было беспрецедентным событием. Тысячи людей эмигрировали в Норвегию, что стало крупнейшим оттоком людей со времен массовой эмиграции в Новый Свет в XIX веке.

Политики, бизнесмены и СМИ снова и снова говорили общественности, что все будет хорошо, и люди им верили. Никто не ожидал, что страна станет известна как обанкротившаяся Уолл-стрит из тундры, если процитировать заголовок статьи Vanity Fair, описывающей общество, разрушенное шоком и унижением. Полицейским, вооруженным перцовыми баллончиками и наручниками, пришлось охранять парламент от разгневанных протестующих: стирание разбитых яиц со стен скромного серого здания стало ежедневной рутиной.

Не существует единой формулы для восстановления мирного демократического общества. В Исландии, все еще молодом государстве, люди боялись не только за будущее экономики, но и за саму страну. Начался долгий путь восстановления, осложненный разногласиями по поводу того, кого винить. Безрассудных банкиров или годы дерегулирования[58]58
  Дерегулирование – отмена или сокращение государственного регулирования в определенной сфере общественных отношений.


[Закрыть] и политики, благоприятствующей краткосрочным рискам? Специальный следственный комитет пришел к выводу, что банки росли слишком быстро и сосредоточили свои инвестиции вокруг предприятий, имеющих прямую связь с их крупнейшими владельцами, так называемым мужским клубом. Политики, ответственные за реагирование на предупреждающие знаки, держали свои действия в тайне. Две самые влиятельные фигуры в сфере государственных финансов, премьер-министр и глава Центрального банка, были друзьями со времен колледжа и по телефону говорили о том, кто заслуживает спасения.

Утверждение, что финансового кризиса не произошло бы, если бы банки возглавляли женщины, иногда называют гипотезой сестер Леман – доказать ее невозможно, но звучит она, безусловно, убедительно. Из 31 исландского банкира, приговоренного к тюремному заключению за финансовые преступления, начиная от инсайдерской торговли и заканчивая манипулированием рынком, только две были женщинами, что значительно меньше, чем можно было бы предположить по соотношению мужчин и женщин среди руководителей высшего звена.

Кроме того, исследование 2015 года, проведенное финскими учеными, показало, что американские банки с генеральными директорами-женщинами имели меньше шансов потерпеть крах во время финансового кризиса. Женщины на ответственных постах оценивали риски более консервативно, и фактически, по словам Сами Вяхямаа, одного из авторов исследования, разница была существенной: «Банки, возглавляемые мужчинами, имели в шесть-семь раз больше шансов потерпеть неудачу».

В Исландии эта идея приобрела популярность. Вскоре в должность вступила Йоханна Сигурдардоуттир, первая женщина-премьер-министр Исландии и первая в мире открытая бисексуалка, возглавившая правительство. В первые годы восстановления последовал ряд других открытий для женщин: первая женщина – начальница банка, начальница полиции, начальница тюрьмы, лидер Исландской ассоциации борьбы глима, глава Ассоциации фермеров-овцеводов, женщина-епископ. Ученые-феминистки называют это явление стеклянным утесом: это тенденция ставить женщин во главе только после того, как предшественники-мужчины потерпели неудачу. Церковь Исландии, например, подверглась нападкам за обвинения в сексуальных домогательствах и быстро теряла прихожан, и только после этого женщина была поставлена во главе в качестве епископа. Но женщины внезапно начали появляться во всех сферах, в которых традиционно доминировали мужчины, – в полиции, строительстве, юриспруденции, журналистике, богословии.

В парламенте кризис привел к политической нестабильности и рекордному числу впервые избранных депутатов. Это, в свою очередь, привело к изменениям в политике. Вскоре закон потребовал от частных компаний, чтобы в состав их советов директоров входило не менее 40 процентов женщин и чтобы они с помощью строгого аудита доказали, что мужчинам и женщинам платят одинаковую зарплату за сопоставимую работу. Стриптиз-клубы были запрещены. Исландия приняла то, что сейчас известно как подход северных стран к секс-индустрии, который направлен на криминализацию покупателей секс-услуг, одновременно декриминализируя секс-работников и оказывая им помощь. Самой радикальной мерой, которая так и не дошла до парламента, была попытка правительства заблокировать онлайн-доступ к жесткому порно.

Через год после катастрофы Исландия заняла первое место в Докладе о глобальном гендерном разрыве. На этой позиции она оставалась в течение 11 лет подряд. Этот индекс учитывает ожидаемую продолжительность жизни, возможность получения образования, политическое представительство, равную оплату труда и другие факторы, и он ранжирует страну по шкале от 1 до 100. Страны Северной Европы намного опережают остальную Европу, в целом набирая около 80 баллов, что почти вдвое больше, чем, например, в Греции и Португалии. Нидерланды – единственная не северная европейская страна, которая близка к этому результату.

Профессор гендерных исследований Торгердур Дженниардоттир Эйнарсдоттир[59]59
  Исландские фамилии – это на самом деле отчества, но в последние годы некоторые люди, особенно феминистки, стали брать еще и «матчество». Следовательно, Торгердур – дочь (доттир) Дженни и Эйнара. – Прим. автора.


[Закрыть] хранит в своем почтовом ящике специальную папку для интервью, где лежат вопросы зарубежных СМИ, которые часто просят ее объяснить, как Исландия стала раем гендерного равенства. Однако она считает, что это не так. «Если мерить по шкале от рая до ада, конечно, дела у нас идут лучше, чем в большинстве других стран, – сказала она. – Но звание лучшей страны в мире во многом зависит от переменных, стоящих за каждым индексом».

Индекс измеряет некоторые важные аспекты, но он не учитывает показатели гендерного насилия или то, что женщины взваливают на свои плечи основную часть ухода за родственниками, например. В Исландии, по некоторым данным, один из самых высоких в Европе показателей зарегистрированных изнасилований на душу населения. Благодаря движению Me Too стало ясно, что равное представительство по умолчанию не устраняет насилия по признаку пола. Торгердур говорит, что «миф» о том, что достижения Исландии в области гендерного равенства делают ее безопасным убежищем для женщин, на самом деле может отвлекать от шагов, необходимых для борьбы с системным угнетением. «Одна из самых больших проблем сейчас, – говорит Торгердур, – состоит в том, чтобы мужчины изменили свои представления о маскулинности».

Приобретение лучшего общественного положения женщин в конечном счете стало самым длительным последствием финансового кризиса. Другие последствия кризиса – членство в ЕС, новая конституция, прямая демократия – потеряли свой импульс, когда экономика восстановилась, но политические платформы по гендерным вопросам стали только более прогрессивными. Аборты теперь разрешены до 20-й недели беременности. Отцам, как и матерям, оплачивается четырехмесячный отпуск по уходу за ребенком. Финансовые расходы активно анализируются с гендерной точки зрения в процессе, известном как гендерное бюджетирование.

Благодаря имиджу лучшего места в мире для женщин Исландия часто получает похвалу за политику, которую она не изобретала. Такой образ сделал Исландию влиятельной. Согласно недавнему академическому исследованию, основанному на интервью с ветеранами дипломатической службы, «спрос и предложение, по-видимому, являются основной причиной того, что Исландия выбрала гендерное равенство в качестве бренда». Этот образ сделал страну влиятельной силой: под руководством премьер-министра Катрин Якобсдоттир правительство создало специальное «подразделение по вопросам равенства» в министерстве благосостояния. Это команда агентов, путешествующих по всему миру, которые говорят о гендерных проблемах за рубежом. Они общаются с экспертами и аудиторией, которые хотят изучить «исландскую магию».

Представьте себе иностранного агента в солнцезащитных очках, спокойно оценивающего сильные и слабые стороны противника, кого-то, мягко говорящего с исландским акцентом, кто стремится свергнуть режим. Это Магнеа Мариносдоттир, только без солнцезащитных очков.

Она говорит быстро и энергично. Гендерная государственная политика занимала ее мысли с тех пор, как в возрасте 20 лет она стала матерью-одиночкой. Примерно в то же время правительство изменило условия студенческих кредитов, что, в свою очередь, вынудило многих матерей-одиночек бросить учебу. Поправка была предназначена для того, чтобы сделать студенческие ссуды более зависимыми от академической успеваемости и наказать студентов, которые не набрали определенное количество зачетов в каждом семестре. Этот шаг лишил молодых родителей гибкости, и в целом около 30 процентов из них перестали брать студенческие кредиты. Магнеа все-таки получила степень, устроившись на дополнительную работу. Это было следствием политики жесткой экономии в стиле Тэтчер, которая стремилась ограничить расходы.

Я ИСПЫТЫВАЮ ЧУВСТВО НАЦИОНАЛЬНОЙ ГОРДОСТИ, КОГДА ОДИН ИЗ НАШИХ СООТЕЧЕСТВЕННИКОВ ДОКАЗЫВАЕТ ОСТАЛЬНОМУ МИРУ, ЧТО ИСЛАНДИЯ – ЭТО НЕ ПРОСТО МАЛЕНЬКОЕ ХОЛОДНОЕ ОСТРОВНОЕ ГОСУДАРСТВО, КАК ЕГО ОБЫЧНО ОПИСЫВАЮТ.

Выявление и устранение такого скрытого структурного гендерного неравенства определяло политический курс Исландии в течение многих лет, и сегодня многие европейцы обращают на это внимание. Но не по тем причинам, о которых вы могли бы подумать. Другие страны задаются вопросом, как Исландия поддерживает уровень рождаемости выше уровня смертности, но в то же время сохраняет самый высокий показатель в Организации экономического сотрудничества и развития среди женщин, работающих полный рабочий день. «Европейские страны склонны рассматривать гендерное равенство как средство достижения цели, и эта цель состоит в поддержании нынешнего уровня жизни на фоне снижения рождаемости и участия женщин в трудовой деятельности», – сказала Магнеа. И все же она настаивает на том, что исландская система не идеальна. Во-первых, отсутствие государственных яслей для детей в возрасте до двух лет означает, что многие женщины должны оставаться дома в течение этого времени.

Магнеа может научить всему, что связано с гендерными квотами в бизнесе, оплачиваемым отпуском по уходу за ребенком для обоих родителей и аудитом равной оплаты труда. «На каждый законодательный акт частный сектор вначале реагирует негативно, опасаясь снижения прибыли и бюрократической волокиты, – сказала она мне. – Но как только эти законы начинают работать, опросы показывают быстрое изменение отношения к ним. Руководители перестают думать о законах как о бремени, и, что более важно, работники больше доверяют руководству».

Как оказалось, большее гендерное равенство также означает более устойчивую экономику.

* * *

В апреле 2020 года Вигдис Финнбогадоуттир исполнилось 90 лет, как раз тогда в стране был введен локдаун из-за пандемии коронавируса. Десятки людей собрались у ее дома, чтобы поддержать, как и 40 лет назад. Только на этот раз им пришлось соблюдать новые правила социального дистанцирования. Большой праздник в честь Вигдис в Международном центре многоязычия и межкультурной коммуникации пришлось отменить. Зато празднование перенеслось в социальные сети. Люди поздравляли ее и выкладывали посты с хештэгом #ТАККVIGDÍS – «спасибо тебе» по-исландски. Один молодой человек в публикации вспоминал, как в детстве думал, что пост президента предназначен только для женщин. Он считал это странным и несправедливым, пока не узнал правду. Женщины, лидеры разных движений, поблагодарили ее за вдохновляющие высокие цели и смелые шаги.

В день ее рождения в СМИ появились архивные кадры: Вигдис смеется с королевой Елизаветой, прогуливается с Рональдом Рейганом, держится за руки с президентом Франции Жаком Шираком. После ее избрания появилось огромное количество мировых лидеров, желающих посетить страну. Исландия добилась успеха.

Конечно, большая часть этих событий произошла задолго до того, как у меня появилась сознательность. Но я испытываю чувство национальной гордости, когда один из наших соотечественников доказывает остальному миру, что Исландия – это не просто маленькое холодное островное государство, как его обычно описывают.

Как-то в 2020 году я не спал до четырех утра – смотрел церемонию вручения премии «Оскар» в прямом эфире. Исландский композитор Хильдур Гуднадоттир была номинирована в категории «Лучшая музыка к фильму» за работу над фильмом «Джокер» Тодда Филлипса. Она могла стать первой женщиной из Исландии, получившей «Оскар». Эта награда никогда не присуждалась женщине-композитору, работающей в одиночестве. Награждение было запланировано на конец церемонии. Я был на удивление взволнован, когда ждал результата, несмотря на то что единственное, что нас связывает, – это национальность.

Музыка стихла. Знаменитости открыли конверт. Сигурни Уивер прочитала: «Хильдур Гуднадоттир». Она победила! В двухминутной речи Хильдур сказала: «Я посвящаю эту награду всем девочкам, женщинам, матерям, дочерям, которые слышат музыку, бурлящую внутри. Пожалуйста, говорите громче. Нам нужно услышать ваши голоса».

Это один из способов изменить мир.