Текст книги "Идеалист. Психология в художественной прозе"

Итак, вернемся к содержанию сна, и явному, и скрытому. Под утро она уходит, она не остается со мной, уходит к нему, к Форту, в Братство. Он – это Братство. В моем сне физически она со мной, а духовно, значит, с ним? Я молод, красив и страстен, но что я могу предложить ей, кроме своего тела? Он же подарил ей целый мир, интересный, тайный. Так ли это на самом деле и верил ли я сам в то, к чему пришел, я и сам не знал, но расстроился. На одной из своих лекций Марина Мирославовна рассказывала, что когда-то и она была обычным слушателем. Лекции тогда у нее читал Фортунатэ. Ну, а о дальнейшем развитии событий я уже был осведомлен – теперь замужем и тоже лектор. Как, например, можно влюбиться в Марину Мирославовну, я понимал прекрасно, но как это было возможно в случае с Фортом, для меня останется неразрешимой загадкой. Здесь явно работали какие-нибудь иные, совершенно не подвластные логике механизмы. Еще, содержание, смысл слов «любить» и «хотеть» имели для меня совершенно разную ценность и приоритет. «Любить» стояло на первом месте. Однако одно другого не исключало. Меня и раньше мало привлекал секс без любви. Любовь главенствует над сексом, она дает энергию, а секс без любви ее стремительно и безжалостно сжирает, об этом мне было известно совершенно точно. Так что, проанализировав свой новогодний сон, я расшифровал послание своего подсознания, коим был крайне удручен. Я осознал, что из «люблю» и «хочу» я способен предложить только второе, в то время как первое уже давно предложил ей Форт.

На сегодня я решил ограничиться своим первым ученическим анализом сновидения, который, на первый взгляд, дался мне с трудом и который в результате принес понимание причин моего глубинного волнения и неуверенности в себе. Смотреть сам сон было куда приятнее, чем понимать то, что я теперь понимал. Да разве же я не знал, что она принадлежит Форту? Конечно, знал, но осознавать не хотел. От самого сна у меня было великолепное настроение, а от результата его анализа наступило полное разочарование. Родители все же дождались меня к столу. Сидя перед телевизором в семейном кругу, я с каким-то особым удовольствием за обе щеки уплетал жаркое вместе с оливье. Несмотря ни на что!

IX

В Братстве я не появлялся, продолжались каникулы. Зато, как и планировал, я поздравил Валерию Викторовну с новогодними праздниками по телефону, а в ответ получил приглашение на чашечку кофе в одном из заведений в центре города.

Я пришел заранее, выбрал уютный столик у окна, сел лицом ко входу и стал ждать. На этот раз Валерия Викторовна была пунктуальна и появилась ровно в назначенный час. Она не успела еще меня заметить, как я встал ей навстречу. Она не отвела взгляд в ответ на мой и позволила за ней поухаживать. Мы сидели друг напротив друга. Я заказал кофе. Отправиться за десертом для нее мне удалось лишь после долгих пререканий. Валерия Викторовна настаивала на том, что не я, а она пригласила меня, поэтому и угощает она. Как джентльмен я не мог этого допустить. У витрины я выбрал творожное пирожное с фруктами, и, судя по всему, оно пришлось ей по вкусу. Мы пили кофе. В самом начале нашей непринужденной беседы я поинтересовался, как прошла встреча Нового года. Сам же был уверен, что она отмечала его в какой-нибудь многочисленной, веселой, творческой компании, и совершенно не ожидал услышать то, что услышал:

– Легла спать. С некоторых пор я не праздную Новый год.

Подробности она опустила, сказала только, что это связано с одним весьма печальным и неприятным для нее событием. Переводя тему в другое русло, спросила, как отмечаю Новый год я. Я сказал, что всегда встречаю Новый год в кругу семьи, как положено, с шампанским и оливье. Но чтобы она не сочла меня нудным, намекнул и об увеселительных мероприятиях с друзьями. Но, похоже, ее это не впечатлило. И она поделилась своим видением новогоднего действа в его сакральном значении. О том, что это, прежде всего, подведение итогов и своего рода планирование, новый этап, виток, чистый лист, надежда на лучшее будущее и прочее, я, понятное дело, знал. Но о том, что в ноль часов ноль минут можно оказаться в точке между мирами, слышал впервые. Не дожидаясь моего вопроса, Валерия Викторовна с улыбкой привела несколько синонимов: черта, линия, граница, лезвие, острие, грань или определенное состояние чистого сознания, повышенного внимания и максимальной осознанности. Я смотрел на нее во все глаза. Умом понять это было сложно.

– Побывать там, в точке между мирами, можно только в определенном состоянии, это определенная энергия, и лучше всего это делать на голодный желудок. Но нужно быть очень внимательным и осторожным, иначе можно и не вернуться. Но если все же получится, это будет состояние осмысления и света. Нужна специальная подготовка, так просто туда не попадешь, особенно в состоянии алкогольного опьянения и переполненного желудка. Так что все, что делают у нас на Новый год люди, это всеми силами стараются пребывать в максимально отвлеченном от себя состоянии и не осознавать важности момента.

– А в чем заключается подготовка?

– В медитации.

– Вы занимаетесь йогой?

– Не совсем.

– Чем же тогда?

– Медитацией.

– А есть разница?

– Есть!

– Какая же?

– Ты и так слишком серьезен, сама не знаю, зачем все это говорю!

– Отчего же? Я и сам об этом думал. Поэтому мне интересно побольше узнать об этом.

– О чем ты думал?

– О том, что мне уже не интересно со сверстниками. В шумных компаниях я все чаще скучаю. Алкоголь я не люблю, а если там не пить, то и вообще делать нечего. Разговоры пустые, в общем, пустая трата времени. Думаю, куда интереснее очутиться между мирами. Но звучит страшновато.

– Ничего страшного, если иметь намерение ежедневно работать и практиковаться. Праздники, выходные, отпуск – все это предполагает отдых, перезагрузку, восстановление и накопление сил, энергии. Но все происходит совсем наоборот. Как раз во время праздников, выходных и отпусков у людей происходит не накопление энергии, а колоссальная ее растрата. Я на все праздники уезжаю домой, там мне дает силы моя земля, я там родилась, и это мое место силы.

– А я здесь родился, мое место силы здесь! Я люблю город!

– Я знаю. Да я его уже тоже люблю, знаешь ли. Но люди здесь изо дня в день бегут от себя. Не слушай меня! Ты еще молод, и думать о таком тебе рано.

– Ничего не рано.

– Рано, рано, – Валерия Викторовна улыбалась.

Я подумал о Братстве и о том, что уж они точно празднуют Новый год как-нибудь иначе, не так, как заведено у большинства. Интересно, как? Коллективно и весело, наверное, с каким-нибудь ритуалом. С каким? Братство предлагает служение идеалу, правда, пока не ясно, какому именно. Вот бы поговорить об этом с Валерией Викторовной… Но это исключено. Я прекрасно понимал, что не упомянуть при этом о г-же Марине вряд ли получится. А вот говорить о ней с Викторией Викторовной мне точно не хотелось.

Мы заказали еще по чашке кофе с молоком. Игривым тоном с интригующими нотками в голосе Валерия Викторовна сказала, что у нее ко мне есть одно предложение, из-за которого она меня сюда и пригласила. Я насторожился. Она все объяснит мне, как только принесут кофе.

Кофе принесли, я неумело разорвал и высыпал в чашку сахар из пакетика, налил молока. Валерия Викторовна смотрела на меня, улыбалась и, казалось, потешалась надо мной, над моим напряжением. Она сделала один медленный глоток, поставила чашечку и начала. Намечалась писательская фиеста в другом городе. Она описала мне все нюансы предстоящего мероприятия. По сути планировалась массовая попойка с небольшими элементами конференции. Обычно все с нетерпением ожидают окончания официальной части и начала сабантуя. А дальше все напиваются и начинают сплетничать. И на эту фиесту она приглашала меня. Я долго не мог понять, зачем ей я и что я там буду делать. Но вскоре понял. Мужчины представляли для нее настоящую угрозу, точнее, их чрезмерное внимание к ней после нескольких рюмок. Поэтому ей нужен был тот, кто будет оберегать ее от хмельных и вожделеющих самцов. Валерия Викторовна так приблизительно и выразилась. Сделав глоток кофе, добавила, что у нее будет неплохой отдельный номер в отеле и что выезд завтра. Я опешил и не знал, что ответить. Я ненавидел себя за свою нерешительность. Я и думать о таком счастье не смел, и вот теперь меня что-то удерживает от молниеносного согласия… Если я окажусь с ней в одном номере, мы проведем ночь вместе. Поверить в то, что так просто прозвучало предложение провести с Валерией Викторовной ночь, я не мог. Или она намерена меня проверять, наблюдать, как я изнываю от желания, и не допустить ничего такого… О своей власти надо мной она прекрасно знала. Если она скажет «нет», это будет означать «нет». Но спроси я себя, хотел бы я на таких условиях остаться с ней в номере, ответ будет – да, хотел бы! Да, я боялся своего желания как огня. Я понимал, что, войдя в ее границы, я стану ее рабом. Но все равно хотел. Все эти мысли вихрем проносились в голове. Кто я для нее? Зачем я ей нужен? И нужен ли? У меня горели уши. По всему телу разливалось тепло. Я был готов на все что угодно. Я уже хотел дать согласие, но Валерия Викторовна сказала, что вопрос решен и она меня не берет. Вместо меня она возьмет одну свою студентку. Так я был наказан. Она не стерпела и секунды промедления. Я понял это только теперь, но было уже поздно. Я замешкался и этим оскорбил ее. Но если бы она только знала!.. Да разве же я!.. Более жестокого наказания, пожалуй, и не сыщешь. Но виду я старался не подавать.

Об этой студентке Лизе я уже был наслышан. Она училась на пятом курсе факультета иностранных языков нашего университета. Впервые я встретил ее на кафедре у Валерии Викторовны после одной из лекций прошлого семестра. Это была высокая девушка с двумя школьными хвостиками на голове. Она все время теребила руки и пыталась их куда-нибудь деть. Казалось, что они ей мешают. Ходила она на полусогнутых ногах, длинных и худых, и немного косолапила. Глядя на нее, создавалось впечатление, что она стыдится своего тела. Она ходила за Валерией Викторовной по пятам. Неизвестно, кого было больше, лаборантки Люси или студентки Лизы. Валерия Викторовна была ее кумиром. Ревновал ли я Валерию Викторовну к этой девушке? Да! Умом я вроде бы все понимал, но ничего не мог с собой поделать. Каждый раз, когда Валерия Викторовна с улыбкой на лице упоминала о Лизе, я выходил из себя. Она считала и ее своей лучшей ученицей. Успокаивался я только через некоторое время, за чтением какой-нибудь умной книги. За этим занятием у меня появлялась надежда со временем превзойти свою соперницу и стать единственным лучшим учеником Валерии Викторовны. Таким образом, мы с ней конкурировали. И Валерия Викторовна об этом знала, и понимала, чем меня можно больно задеть, что и сделала незамедлительно. Я только открыл было рот, чтобы просить у нее прощения, но она перебила меня:

– В отличие от тебя, Лиза такое предложение почтет за честь, – и, чтобы добить меня окончательно, добавила: – и в эти два дня я запрещаю мне звонить. Поговорим, когда вернусь. Смс-сообщения тоже запрещаю писать!

Она, конечно, почтет за честь. Там же будет весь писательский бомонд. Я был уязвлен и разбит. Официант принес счет, я расплатился. Из кафе мы вышли молча.

Первым моим порывом в дни отсутствия Валерии Викторовны было поехать в Дом Братства, но я тут же отбросил эту мысль. После того, что произошло в доме г-жи Марины, я боялся встречи с ней. Я почему-то был уверен, что она, проходя мимо меня, сухо поздоровается, сделав вид, что ничего не случилось. И это в лучшем случае. А если я увижу в ее глазах холод? Мне даже думать об этом было страшно. Я совершил проступок, украл адрес, а потом еще и солгал, и теперь опасался последствий. Я боялся увидеть непреодолимую преграду, которая теперь могла возникнуть между мной, ею и Братством. У меня как у слушателя все было впереди, но после случившегося я запросто мог оказаться в черном списке. Я откровенно дрейфил, поэтому сидел дома.

Валерия Викторовна знала, что делает, два последующих дня оказались для меня особенно долгими и мучительными. Помимо воли я все время представлял, где она сейчас, как одета и кто с ней рядом. И все время рядом с ней мне виделись мужчины, много мужчин и довольная Лиза. Я злился на них и почти ненавидел Лизу. К вечеру моя ревность обострялась, и местом действия для моих фантазий становился номер отеля какого-нибудь писателя. И чего я только не воображал! Полночи я ворочался в постели и всячески пытался отделаться от этих мыслей. Пару раз я даже порывался позвонить прямо среди ночи, несколько раз уже набирал номер, но в последний момент нажимал отбой. Засыпал я только под утро.

Но уже в субботу я получил от Валерии Викторовны приглашение на чай. Пришло мое время торжествовать! Она сама открыла дверь и была мне рада. Цветы, которые я купил по дороге, были великолепны, и ей понравились. А нотки, звучавшие в ее голосе при имени Лизы, ласкали мне слух:

– Ох уж эта Лиза! Не давала мне там покоя! И зачем только я взяла ее с собой!

Сдерживая свое любопытство и стараясь скрыть улыбку, я пил чай. Валерия Викторовна продолжала:

– Официальная часть мероприятия началась с задержкой в полчаса. Все выступления на конференции были, я бы сказала, крайне лаконичны, ничего нового. Каждый, кто затянул бы доклад, рисковал стать всеобщим врагом. Всё, как обычно, никто никого не слушал. Зато «гулянье» по плану, ни минутой позже. Вот здесь и начался «обмен творческими идеями». Я была зла как черт, а тут еще эта девочка: «Валерия Викторовна, почему они все с вами так разговаривают, почему они на вас так смотрят, что вообще им от вас нужно!». Надо же, воспитывать меня надумала! Да они все мои коллеги! С некоторыми я не виделась по полгода! Флирт, не без этого, конечно! А еще когда выпьют… Но Лиза должна понимать, где она находится! Так нет, мало того, что она меня отчитала, так еще и напилась. Я ей говорю – не пей, а она мне назло, детский сад какой-то… Самогон удумала пить с кавалером! Я переговорила со всеми, кто был мне интересен, и хотела идти к себе в номер. Очень устала, а тут поклонники преследуют. И когда я собиралась пожелать им всем спокойной ночи, выясняется, что Лиза потеряла ключ. Момент самый, что называется, неподходящий. А те только рады. Каждый предлагал свой номер. Вместо того чтобы отдыхать, пришлось идти вниз. Ключ в результате нашли, но я к тому времени была уже вне себя от ярости.

Я подумал, что рассказ окончен, но она добавила:

– Пьяная Лиза вывела меня из себя! Это не проблема, я понимаю, она пить не умеет. Но больше я ее с собой не возьму.

Теперь Лиза не выходила у меня из головы. Точнее то, что с ней произошло. Признаться, думал я о ней уже не так, как раньше, без раздражения. Мне ее было жаль. Что же она должна теперь чувствовать? И вообще, что теперь? Ее переполняли эмоции, она впервые попала в общество творческих людей. Должно быть, теперь она сильно переживает по этому поводу, а то и вовсе разбита. Все то же самое могло случиться и со мной. Хорошо, что я не поехал. В отличие от Лизы я еще мог и в драку ввязаться. На что только не толкает спиртное.

Теперь я мог списать Лизу со счетов, на одного конкурента стало меньше. А ведь она преуспевала в своих знаниях, и ей доставалась огромная доля внимания Валерии Викторовны. Хотя я получал намного больше, это точно. Я мог бы и позлорадствовать, но у меня не получалось. Валерию Викторовну, похоже, это особо не беспокоило, она была уверена, что ничего страшного не произошло и что с девушкой все в полном порядке.

Только вчера я еще сходил с ума от ревности и не находил себе места, а сегодня я шел домой в состоянии, граничащим с эйфорией. Меня переполняло чувство радости. Отчего? Оттого что я теперь знал наверняка, что у Валерии Викторовны ни с кем ничего не было. А Лизу я готов был расцеловать при встрече, если бы не она, то как знать, какой-нибудь франт мог и прорвать оборону. В душе у меня пели птицы. Я ликовал.

Лиза была далеко не единственным последователем учения и теорий Валерии Викторовны. Была и еще одна студентка. Я о ней уже позабыл, но она напомнила о себе. Познакомились мы с этой девушкой давно. После одного из семинаров Валерия Викторовна, как обычно, пригласила меня на кафедру. Я был там частым гостем, ко мне уже привыкли и ее студенты и преподаватели кафедры. Валерия Викторовна решала рабочие вопросы с Люсей. В дверь постучала, а затем и заглянула девушка. Я видел ее раньше на занятиях. Я хотел было позвать Валерию Викторовну, но, как оказалось, девушка пришла ко мне. Она попросила меня выйти с ней в коридор. Я был крайне удивлен. Она стояла передо мной и не знала, с чего начать. Чувствовалось ее крайнее напряжение. Я не мог даже предположить, о чем пойдет речь. Наконец девушка набралась мужества и представилась:

– Оксана.

– Александр. А вы, Оксана, точно ко мне?

– Да, к вам. Просто не знаю, как сказать…

– Сказать что, Оксана? Может, будем на «ты»?

– Да, давайте. То есть… хорошо. Так вот, вы… ты, Александр, молодец. Я вот это вам… тебе хотела сказать.

– Я? Спасибо, конечно. Но почему?

– Ну, вот вы… прости, ты, всегда с Валерией Викторовной, ты выказываешь ей свои чувства, и это так классно. А вот я так не могу.

– Не можешь? Что именно ты не можешь, Оксана?

Передо мной стояла полненькая, невысокого роста девушка, ее русые волосы были заплетены в длинную, до пояса, косу. Пока она говорила со мной, ее бледная кожа успела покрыться красными пятнами. Она страшно нервничала, это было заметно, у нее даже голос дрожал. Она подыскивала подходящие слова. Наконец, собравшись с мыслями, прошептала:

– Я так люблю Валерию Викторовну, она так мне нравится, я ею восхищаюсь!

– Подожди, Оксана, извини, но может, стоит все это говорить не мне, а ей? Я сейчас ее позову, хочешь?

– Нет, что ты?! – Оксана схватила меня за руку. – Ни в коем случае! Я не смогу ничего такого ей сказать!

– Да отчего же? – удивился я. – Валерия Викторовна не кусается. Уж поверь мне. Я думаю, ей будет очень приятно услышать это от тебя.

– Нет, пожалуйста, не нужно! Спасибо вам большое. Я пойду уже.

– Мы на «ты», забыла? Да и за что, собственно, спасибо? Давай так, если на что-нибудь решишься и понадобится помощь, всегда буду рад. И поверь, Валерия Викторовна любит, когда люди испытывают чувства и искренни в них. В этом нет ничего страшного, даже наоборот, это очень здорово!

– Спасибо огромное за поддержку.

– Удачи тебе! Увидимся на занятиях.

После этого весьма неожиданного объяснения я возвратился на кафедру. Валерия Викторовна уже освободилась и болтала с Люсей. О разговоре с Оксаной я решил рассказать ей, как только мы вышли на улицу. Мой рассказ ее явно развеселил. И в то же время она отнеслась к нему вполне серьезно. Как только я описал девушку, Валерия Викторовна сразу же поняла, о ком речь. Оксана была одна такая, с косой до пояса, да и сидела всегда за первой партой. В дальнейшем Оксана никак себя не проявляла, ко мне больше не подходила и ни о чем не просила. На занятиях она, как и раньше, сидела в первых рядах. Потом она уехала учиться за границу.

С тех пор прошло довольно много времени. И вот теперь Валерия Викторовна сообщила мне, что получила от Ксюши сообщение, в котором говорилось, что та проездом в Киеве всего на один день и мечтает о встрече со своим любимым преподавателем. Валерия Викторовна пояснила, что когда Оксана уезжала учиться в Германию, они обменялись мейлами и с тех пор ведут переписку. Значит, Оксана все-таки добилась своего и установила контакт с любимым учителем. Оказывается, все это время они общались, а я и понятия не имел. Во мне вспыхнула ревность. Я надул щеки и нахмурил брови. Я не мог понять, зачем Валерия Викторовна мне об этом рассказывает, лучше бы я так ничего и не знал. А причина была. Она хотела просить меня об одолжении. Валерия Викторовна решила удовлетворить просьбу своей бывшей студентки и встретиться с ней. Проблема заключалась в том, что эта встреча должна была состояться ни свет ни заря на вокзале. А так как Валерия Викторовна жила за городом, добраться до вокзала в пять утра было проблематично. Я с радостью согласился отвезти ее туда на машине, заверив, что меня это нисколько не затруднит, а лишь принесет огромное удовольствие. Мы договорились о времени. Вопрос с машиной я решил еще с вечера, а вот для того, чтобы выйти из дома в три ночи, необходимо было придумать для родителей какое-нибудь мало-мальски приемлемое объяснение. Я сказал, что нужно встретить друга, и почти не обманул.

Ехать с Валерией Викторовной по ночному городу было необыкновенно приятно. Дороги были пусты, светофоры выключены, поэтому добрались мы очень быстро и раньше назначенного времени. Я припарковался на площади и по замерзшим лужам отправился за кофе. В машине было тепло, играла музыка, мы пили ароматный бодрящий напиток из высоких бумажных стаканчиков и наблюдали за прохожими. Создавалось впечатление, что сейчас и не ночь вовсе, настолько многолюдно было вокруг. В запасе у нас оставалось еще добрых полчаса. В этот раз Валерия Викторовна была ко мне добра и ласкова более обычного. Это чувствовалось в голосе, во взгляде. Поэтому я ее уже нисколько не ревновал к Ксюше. Привез Валерию Викторовну я, Оксана уедет, а она останется со мной. Я пил свой кофе и думал о том, приехала ли бы Валерия Викторовна вот так среди ночи ко мне? Если бы за границу уезжал я, пришла бы она провожать меня? Ну не спрашивать же ее об этом! Уверенности у меня не было, и настроение сразу же испортилось. И чего мне вечно не хватает? Главное, что она была сейчас здесь, со мной, совсем рядом, я мог за ней ухаживать, смотреть на нее, говорить с ней. В конце концов я успокоился.

На первый путь прибыл какой-то поезд. Площадь стала еще оживленнее. Совершенно случайно мы с Валерией Викторовной стали свидетелями милой сцены. Навстречу встречающему парню бежала девушка. Они остановились прямо перед нами и крепко обнялись. Крепко прижавшись друг к другу, они стояли так еще некоторое время. Он держал ее руки в своих, пытаясь согреть своим дыханием, а затем спрятал их себе за пазуху. Они соприкасались лбами и долго смотрели друг другу в глаза. Она приподняла парню ворот, укутывая его. Мы, как в кино, наблюдали за ними. Ребята были влюблены. Но дело даже не в этом. Как мило они друг о друге заботились, в каждом их движении проглядывалась нежность. Как долго это продолжалось, сказать сложно, быть может, это было мгновение, а может, несколько минут. Но все прекратилось в один миг. Парень начал страстно целовать девушку в губы. Она ему отвечала. И это уже было неинтересно. Очарование первых минут встречи исчезло. Все превратилось в обычную любовную сцену. И тут я услышал Валерию Викторовну:

– Ну вот, все испортил! Теперь уже все не так!

На огромных вокзальных часах стрелки показывали половину пятого. Несмотря на такое раннее время, я чувствовал себя, как никогда, бодро. Я выскочил из машины, открыл Валерии Викторовне дверцу, и мы направились в кафе, где должна была состояться встреча. Не успели мы войти, как увидели Оксану, махавшую нам рукой. Она была не одна. Когда мы подошли, они с Валерией Викторовной тепло обнялись, после чего девушка принялась знакомить ее со своей родней. Оксану провожали мама, тетя и две сестры. Я уже хотел предложить Валерии Викторовне подождать ее в машине, как она меня всем представила, заявив, что именно благодаря мне она смогла приехать. Все тут же принялись меня за это благодарить. Я решил всех чем-нибудь угостить. Стоя в очереди, я наблюдал за оживленной беседой родственников Оксаны с Валерией Викторовной, а Оксана в это время молча стояла рядом и была смущена, как мне показалось, еще больше, чем тогда, в коридоре. Разговаривали в основном ее мама и Валерия Викторовна. Я не слышал о чем, но периодически они поглядывали на покрасневшую девушку. Со стороны это выглядело так, будто ее не хвалят, а ругают. Подошла моя очередь, и я заказал чай и бисквиты. На подносе я отнес все к столу. Должен признать, ухаживание за Валерией Викторовной на людях мне доставляло особое удовольствие. И хоть я старался делать это незаметно, она все замечала и всегда отвечала мне взглядом или мимолетным прикосновением. Это был наш с ней тайный язык. Она общалась со мной, даже если разговаривала с другими. Через каких-нибудь полчаса всю обратную дорогу она будет только моей. Я ждал.