Текст книги "Идеалист. Психология в художественной прозе"

А тем временем расстояние между мной и Верой сокращалось. Она прервалась только раз, ненадолго. Мой телефон остался у Ани в рюкзаке, я не знал, который час. Я уже устал. К счастью, я увидел наших, они возвращались в лагерь. Я тут же прекратил молотить сапкой землю и с радостью бросился догонять ребят.

В лагере к нашему приходу все уже было готово. Полина Николаевна и Галя успели нарезать хлеб, сделать бутерброды, салат, приготовить первое и второе. Всю подсобную работу по кухне выполнял Анатолий, все его звали Толей. Это был мужчина лет пятидесяти, лысоватый в синем спортивном костюме с продольными полосками на рукавах и на штанинах, с отвисшими коленями. Он выполнял всю тяжелую работу: носил воду, рубил дрова, следил за костром и вешал котлы.

Я был голоден как волк и зол на Веру за ее трудоголизм. Наелся я до отвала, было вкусно. После обеда полагался двухчасовой отдых. И я ушел к себе в палатку спать. Вечером все повторилось, до шести я еле поспевал на участке за Верой, вечером после ужина чай, костер, гитара и ранний отбой, которому я был рад, как никогда.

К полудню следующего дня назначенный нам участок был чист от сорняков и вскопан, любо-дорого было глядеть. Даже не верилось, что половина проделана мной. Но день ознаменовался не только этим, он для меня выдался удачным в том смысле, что информация о Братстве пришла, откуда не ждал. Я уже думал, что так и буду работать здесь целый свой отпуск и ничего нового о Братстве и Марине Мирославовне не узнаю. Здесь, в заповеднике, связующим с Братством звеном для меня была только Юля. Каждый раз, когда смотрел на нее, я думал о г-же Марине. То, что она была ее воспитанницей, сомнений не вызывало. Передо мной на поляне как будто стояла ее дочь. Чтобы люди были настолько схожи, они должны очень тесно общаться, и все на это указывало. Но она постоянно была чем-то занята и никогда не оставалась одна. Сблизиться с ней будет сложно.

Но вернемся к Вере. Когда мне от вскапывания земли стало совсем тоскливо, я попытался заговорить со своей напарницей без какой-либо цели, ни о чем. Слово за слово, и наступил момент, когда я старался вонзать сапку в землю беззвучно, чтобы расслышать каждое слово и ни одного не пропустить. То, что Вера была с Севера, объясняло упорство, силу и выносливость ее, казалось бы, такого маленького и слабенького тела. Я никогда еще не встречал людей с Севера, таких, которые жили бы там в составе экспедиции. О них я только читал в книгах. Поэтому я был заинтересован с самого начала ее рассказа, но она не стала углубляться в детали своей исследовательской работы. Я не стал настаивать и как бы между прочим спросил, как же она попала в Братство и что в нем могло заинтересовать человека со столь интересным родом деятельности в прошлом. Мой вопрос ее нисколько не удивил. Но в ответ я услышал то, что привело меня в состояние крайнего возбуждения. Она, Вера, ходила в Братство к Форту в одной группе с Мариной Мирославовной. Точнее, начинала ходить. Тогда это было даже не Братство, а просто закрытые лекции. Проходили они в полуподвальном помещении, все было покрыто тайной и секретностью, группа была малочисленная, а вход охраняли дюжие парни. Марина Мирославовна, как и Вера тогда, была слушательницей в одной из самых первых групп. Веру лекции очень заинтересовали, и она их не бросила бы, если бы не уехала на целых семь лет так далеко. По возвращении она пыталась узнать что-либо, везде их искала, но все контакты были утеряны, и ее поиски долгое время оставались безуспешными.

В то, что я сейчас слышал, трудно было поверить. А представить себе слушательницей в группе г-жу Марину было сложно. Я делал вид, что копаю, а сам ждал продолжения. Но Вера молчала, усердно пропалывая очередную грядку. Я не выдержал и засыпал ее вопросами. Я, как мог, старался сдерживать эмоции, чтобы она не заподозрила чего-нибудь. Меня интересовало, как же в итоге она вышла на Братство и помнит ли ее с прежних времен Марина Мирославовна. На это Вера только пожала плечами и ответила, что вряд ли ее кто-нибудь помнит. А Братство нашла случайно, увидела афишу, пришла на лекцию вводного курса и поняла, что нашла то, что так долго искала. Насколько я знал, она состояла в обычной группе, на курс младше меня.

Когда мы вскопали весь участок и работа была закончена, мне бы радоваться, но я огорчился, так как это означало только одно – наш разговор прерывается и от меня ускользает возможность выведать что-нибудь еще. Но вместо того чтобы отправиться в лагерь, Вера твердо решила доложить о выполненной работе и получить очередное задание. Я отправился вслед за ней, чтобы разыскать Аню, мне не терпелось все ей рассказать.

Дамы работали недалеко от здания дирекции заповедника, высаживали цветы. Там были и Аня с Юлей. Пока Вера отчитывалась перед Юлей, я отвел Аню в сторонку. Она была чем-то раздражена и вовсе не разделяла моего воодушевления. Был объявлен перерыв, и, как Вера ни рвалась в бой, Юля нам на сегодня заданий больше не дала, а велела идти в лагерь.

Всю дорогу Аня возмущалась и не давала вставить ни слова. Больше всего ее нервировало распределение, кто, где и с кем должен жить, спать и даже работать. Из-за этого, как она выражалась, «детского сада», она целыми днями не виделась с Виталиком. Своих отношений в лагере они по-прежнему не афишировали, поэтому их время наступало только после отбоя. Таким образом, все было не так, как она себе представляла. Работа ее особо не вдохновляла. Виталик вел себя тише воды ниже травы, и ее это раздражало. По сути, главным здесь был не он, а Тата и под ее руководством Юля. Аня собиралась провести отпуск с Виталиком, а вместо этого проводила его с группой. Виталий покорно следовал правилам, ничего не пытаясь изменить. Я хотел ее успокоить, напомнив, что старшая отчаливает уже через каких-нибудь два дня. Но Аня продолжала бушевать и ничего не хотела слышать ни о Марине Мирославовне, ни о Братстве.

Во время обеда за Аней усиленно ухаживал Юра, сидел с ней рядом, заговаривал. После обеда я вызвался идти в поселок. Я готов был идти как угодно далеко, лишь бы не копать снова землю. Нужны были двое, мне очень хотелось взять с собой Аню, но ее со мной не пустили, аргументируя это тем, что понадобится мужская сила. Предложили пойти моему соседу по палатке, Сергею, он не возражал. Мы приняли заказ от Полины Николаевны и получили деньги из общей кассы. Нам нужно было купить хлеб, крупу и сахар. Далее я принял заказы от всех желающих в частном порядке, составив длинный список. В основном заказывали напитки и сладости. Ко мне не подошла только Юлия. Когда я спросил ее о заказе, она поблагодарила и сказала, что ей ничего не нужно. Я залез в палатку и вытряхнул из рюкзака все свои вещи. В него я собирался погрузить покупки. Виталик объяснил нам, как выйти к населенному пункту и как попасть на центральную улицу. Под пристальным, сверкающим сквозь толстые стекла взором Таты, мы с Сергеем покинули лагерь.

Большую часть дороги мы шли по лесу и наконец оказались на холме, у подножья которого раскинулся поселок. Не сговариваясь, мы пустились бежать вниз и довольно быстро оказались на небольшой извилистой улочке со скромными домиками, аккуратными оградами и ухоженными садами. Спустившись по ней, мы вышли к костелу. К нему примыкали старинные здания в стиле позднего барокко, которые ошеломляли своей красотой. Я давно увлекался архитектурой и во что бы то ни стало решил их осмотреть. Сергей не стал возражать и безучастно смотрел поверх старинной ограды на одну из башен костела. Я начал обходить строение, Сергей шел где-то позади. Я остановился перед мощными резными дверьми костела. По всем признакам они были закрыты, но только я собрался в этом убедиться, как навстречу нам вышел человек. Несмотря на жаркое время года, на нем была телогрейка.

– Что-то ищете, ребята? – довольно добродушно спросил, как мы уже догадались, сторож. – Закрыто уж все, каникулы.

– Каникулы? – неуверенно переспросил я, сомневаясь, что расслышал правильно.

– Так точно, лето же. А вы откуда, ребятушки?

– Мы из столицы, приехали помогать, живем у вас вон на том холме, в палатках, а работаем в ботаническом саду. Просто строение уж больно необычное, вот и подошли. Памятник архитектуры какой-нибудь?

– О, так я вам расскажу сейчас, коль временем располагаете?

Не глядя на Сергея, я утвердительно закивал головой.

– Сейчас у нас здесь институт, это вы, наверное, знаете, – педагогический. А раньше была гимназия, потом лицей. И духовная семинария здесь была. А еще раньше был костел, вот и иезуитский коллегиум еще в середине прошлого столетия был построен. Иезуитский орден здесь был. Но потом их изгнали, а здание отдали под гимназию. Учебные корпуса к костелу пристроили. И вот.

– Орден! – только и вымолвил я.

Старик, владеющий темой не хуже любого экскурсовода, пустился в исторические детали основания и развития гимназии. После того как я услышал слово «орден», мне сложно было сосредоточиться на чем-либо еще. Я пытался вникнуть в его увлекательное повествование, но не мог, все мысли занимал упомянутый «орден». Внимание вернулось ко мне, когда речь зашла о библиотеке гимназии – огромном по тем временам собрании, которое насчитывало около пятидесяти тысяч томов. Я взглянул на Сергея, он стоял со скучающим видом, и ему явно не терпелось идти дальше. Сторож не унимался, а я понял, что к рассказу об ордене он больше не вернется, как вдруг услышал не менее занятную историю: гимназия была преобразована в лицей, который затем был закрыт из-за революционного польского движения и перенесен в наш нынешний киевский национальный университет.

– А ботанический сад, где вы работаете, был заложен еще во времена лицея. А земли наши называли Волынскими Афинами.

– Да, земли у вас, и правда, знатные. Афины?!.

– А это вот наш дворик, вроде дворцового курдонера. Здесь раньше был уклон, вот архитектор и сделал террасу, лестницу, балюстраду и каменные фонарики.

После «иезуитского ордена» и «Волынских Афин» я даже не удивился архитектурной терминологии из уст сторожа. Рассказывал он от души, было видно, что он влюблен в эти места. И рассказывал бы еще долго, но скучающий вид Сергея вынудил его прерваться.

– Вы, ребята, если спешите куда, то в следующий раз заходите, коль желание будет. Я и чаем вас напою с домашним вареньем. И расскажу еще, что знаю. Вон военные памятники напротив, а дальше францисканский монастырь 1606 года, сейчас православный. Вы хорошее дело делаете, поэтому буду рад. И если на Замковой горе еще не были, обязательно сходите, с нее всю нашу долину видно. И ее отовсюду видать, вон она крепость, замок Боны, точнее, то, что от него осталось. Две башни уцелели. По главной улице пойдете до указателя, потом по стрелке и по серпантину наверх. Вы увидите, туда экскурсии водят. Это наша главная достопримечательность.

В указанном направлении мы увидели на вид абсолютно неприступный, заросший густой зеленью холм, на котором находилась крепость. Я сердечно поблагодарил этого милого человека и пообещал, что еще зайду. Мы отправились дальше, вниз по улице. Мне не хотелось разговаривать, я был под впечатлением от увиденного и услышанного. Сергей, к счастью, был не из разговорчивых.

По всем описанным стариком признакам мы вышли на главную улицу. Об этом свидетельствовал газетный киоск, двух-, максимум трехэтажные строения, проезжая часть с малочисленными машинами и редкими, по сравнению с городом, прохожими. Продуктовый магазин нужно было искать где-то здесь. Мы направились в противоположную от площади сторону, миновали парк. Я рассматривал витрину фотостудии, наличие которой в этих краях меня удивило, когда Сергей обнаружил на противоположной стороне магазин. Это был совсем небольшой магазинчик, но мы приобрели в нем все, что требовалось. Нас ждали с покупками, и нужно было возвращаться. Теми же тропами, только с кладью, мы добрались до нашего лагеря.

Наше долгое отсутствие не осталось незамеченным и даже вызвало переполох. Виталик уже собирался идти нас искать. Тата нас отчитала. Сергей, как нашаливший ребенок, слушал ее, опустив голову, я же собирался положить этому конец, но Юлин взгляд остановил меня. Мне сложно было объяснить, что именно я увидел в ее глазах. Мне показалось, это была симпатия, понимание и молчаливая просьба принять то, что говорит старшая. При виде моей кротости Аня разозлилась, а я не смог объяснить ей, почему смолчал. Признаться, я и сам от себя этого не ожидал.

Мне никак не удавалось рассказать Ане о новых фактах в нашем деле, связанных с Братством. Когда же она выслушала меня, сразу позабыла о своем недовольстве и даже возмущении моим и Виталика поведением, в котором якобы отсутствовала какая-либо самостоятельность, что, по ее мнению, недопустимо для уже взрослых, как она думала о нас раньше, мужчин! О своей первоначальной кротости и послушничестве в Братстве, которые меня так когда-то напугали, она уж и позабыла.

Этим вечером я приободрился. Мысли о Братстве и г-же Марине хлынули в сознание безудержным потоком. И если на первых порах мне казалось, что я здесь только теряю время, то теперь я понимал, что это не так.

На следующие утро я снова проснулся под чьи-то крики: «подъем». Потом тихий и спокойный голос Юли пригласил дам и рыцарей пожаловать на зарядку, потом на завтрак, а затем на работу. Еще некоторое время я оставался в спальнике, представляя, с какой поспешностью выбегал бы из палатки, будь это голос Марины Мирославовны.

После завтрака, который для нас снова приготовили Поля Николаевна со своей верной помощницей Галей, всем парням выдали лопаты и обозначили участок работ. Задача состояла в том, чтобы выкорчевать из земли громадный корень спиленного дуба. Как нам объяснили, на этом месте будет разбит еще один участок для посадок. Девчонки, как и в прошлый раз, должны были отправиться на прополку цветника. Но тут случился бунт на корабле, и главным действующим лицом этого инцидента была Аня. Она запротестовала и твердо вознамерилась идти с нами. Взяв лопату, под возгласы и аплодисменты всей мужской половины Аня примкнула к нашей группе. Лично я не видел никакой проблемы в том, что она пойдет с нами. Но, как всегда, вмешалась старшая. Пока Аня пыталась отстоять свое право самой выбирать род деятельности, Виталик, потупив взгляд, лишь молча стоял в стороне и ковырял лопатой землю. Никто не уходил, все ждали, чем все это закончится. Юля отвела Аню в сторонку, и уже спустя несколько минут они вместе направлялись к оранжерее. А мы отправились выкорчевывать громадный корень.

Труд, и правда, оказался непосильным для женских рук. Мы планировали закончить к обеду, но не тут-то было. Прошло уже несколько дней, а корень все еще торчал в земле. В лагерь мы возвращались абсолютно обессиленные, мокрые от пота. В такие минуты я вспоминал о море. Мылись мы в душе, который сами и соорудили. Здесь, в лагере, я привык к постоянным физическим нагрузкам, и если в первые дни сразу же после ужина я заваливался спать, то теперь у меня оставались силы для игры в мяч.

Тата с сыном уехала, и всем стало легче дышать. У Ани больше не портилось настроение, Виталик стал чуть смелее и активнее, они теперь спали в спальнике под открытым небом на краю обрыва. Анатолий после инцидента со старшей стал любимцем публики. А произошло вот что. Как-то вечером у костра, когда Тата проводила очередной плановый концерт, Толик пришел с губной гармошкой и стал подыгрывать Ване. Получалось отлично, но старшая была недовольна и открыто это демонстрировала. Когда ее сыну потребовался перерыв, Анатолий начал играть мелодии сам, и тогда ее протест вылился в слова. Никто не понял, в чем, собственно, дело, но на этом вечер был окончен, и все разошлись по своим палаткам. Уезжая, Ваня гитару забрал с собой. У нас только и оставался, что Анатолий со своей губной гармошкой.

Солнечная погода закончилась, зарядили дожди. А дождь с самого утра означал, что все работы отменяются на целый день. Теперь я высыпался. Мы с Аней сдружились с каратистами, включая самого младшего, и проводили почти все время вместе с ними. Вместе мы ходили в город, вместе играли в мяч и в карты, собираясь вечером в нашей палатке. Мы и к костру перестали выходить. Нам было весело, мы рассказывали анекдоты и разные истории, много играли и смеялись. Аня и Юра явно симпатизировали друг другу, или нет, точнее будет сказать, Юра был влюблен в Аню. Аня была единственной девушкой в нашей тесной компании, и все мы за ней ухаживали. Пока Виталик занимался общественными делами, а делал он это постоянно, Аня проводила время с нами. Да, у нас сложилась компания, и мы немного обособились от коллектива, но не видели в этом ничего плохого. Виталик никогда не присоединялся к нам, потому что ему нужно было быть на виду. Он все время был в лагере, рубил дрова, складывал их, поддерживал костер, помогал дежурным или что-нибудь мастерил. Если раньше Тата вела наблюдение за всем и всеми, то теперь это делала Юля, но она избегала замечаний и ни на чем не настаивала.

В середине срока к нам прибыло пополнение. Приехали муж Юли, Вячеслав, студент-физик по имени Константин и девчонка Лика двенадцати лет, которая ходила за Юлей по пятам. Вячеслав жил отдельно, в палатке с парнями. По их поведению никто никогда и не догадался бы, что они муж и жена. В общении они не проявляли никаких супружеских чувств. Я не видел, чтобы они сидели в обнимку или держались за руки, не говоря уже о том, чтобы они целовались и спали вместе. Это было странно. Славик также был из старших учеников Братства. После приезда он не уделял внимания ничему, кроме работы. Казалось, он приехал лишь для того, чтобы продемонстрировать нам свой энтузиазм, активность и трудоспособность.

Помимо нашей компании, в лагере обособились еще два человека. Это были вполне взрослые люди. Отсутствия Веры и Анатолия вначале никто не заметил. Как-то их не было очень долго, затем они вместе появились за ужином и так же вместе после него удалились. С тех пор их стали видеть вдвоем все чаще. И в очень скором времени это была очевидная пара. Я был рад за Веру, быть может, теперь она не будет вспахивать поля, как бульдозер. Теперь у нее появились другие интересы – мужчина.

Старшей в лагере уже не было. Палаток и мест в них было достаточно, маленькую Лику можно было подселить куда угодно, но Юля как будто специально разместила ее у Веры. Это было просто смешно. Аня, Полина Николаевна и Галя решили поселить девочку у себя. Вера уже хотела поблагодарить их за понимание, но вмешалась Юля. Она сказала, что будет лучше, если все останется как есть. На помощь ей тут же пришел бесцеремонный Славик, который закрепил место Лики в палатке с Верой, заявив, что никто никуда переселяться не будет! Вера спорить не стала, лишь пожала плечами и ушла.

Как и Вера, Аня не понимала, почему она должна скрывать их с Виталиком отношения и общаться по-партизански, подпольно, чтобы никто их не заметил и не уличил. На эту тему она не раз говорила с ним, ругалась, ссорилась, но добиться ни вразумительного ответа, ни конкретных действий так и не смогла. Аня рассказала мне, что девочка Лика, которую так опекает Юля, дочь одной их коллеги из группы старших учеников. Женщина приблизительно возраста Марины Мирославовны, которая в Братстве заведует организацией выставок и продажей рукоделия. А то, что я услышал дальше, просто не могло не обрадовать меня. Лика была приемной дочерью того самого Валентина, который танцевал на вечере с г-жой Мариной, дежурил у нее на лекциях, носил ее портфель и всегда был подле нее. Считая его любовником Марины Мирославовны, я не на шутку приревновал ее к нему. Но теперь я знал, что он влюблен вовсе не в нее, а в другую женщину. Как я мог так ошибиться! И вот еще что, та женщина была вдвое старше Валентина! А я и сам был влюблен в такую же по возрасту женщину. Выходит, что Братство со своими правилами и нравами не осуждает и даже допускает подобную связь. На душе у меня стало легко и радостно.

Дождливые дни сменялись солнечными, и тогда мы выходили на работу. По утрам от Юли звучал по-прежнему странный призыв – обращение к дамам и рыцарям. Такова была лексика Братства. Бывали дни, когда молниеносно, как бы ниоткуда, налетали тучи, и теплый солнечный день сменялся прохладным, с проливным дождем, молниями и громом. Гремело так, что содрогалась палатка, а вместе с ней и те, кто в ней находился. Но мне нравились такие дни. Мы отлично проводили время. Когда сидеть в палатке надоедало, мы брали зонтики и отправлялись в город. Разрешения мы не спрашивали, а просто ставили в известность Виталика и уходили. С собой у меня был подаренный отцом фотоаппарат. Здесь, в этой местности, как нельзя лучше можно было его опробовать. Я фотографировал, как по заказу, сменяющиеся закаты, утренние туманы, радугу после дождя, разряды молний над обрывом. Аня снимала лес и цветы. Как-то раз по дороге в город мы наткнулись на полуметровую каменную статую прямо в лесу. По виду и одеянию – странник, старец, монах, может быть, Иисус, в слегка поврежденном камне просматривался его лик. Указательный палец его левой руки был прижат к сердцу, правая рука с открытой ладонью опущена вниз, взор направлен в себя. Он стоял просто под деревом на трех каменных плитах. Мы обнаружили на них надпись, но разобрать ее не удалось. Аня сделала несколько снимков, и мы отправились дальше.

Всю первую неделю в лагере самоотверженно дежурили Полина Николаевна и Галя. Насколько нелегок был сей труд, мы с Аней поняли только после того, как Юля назначила дежурными нас. Целый день мы оставались в лагере, и у девчонок не было ни минуты свободного времени. Постоянно нужно было что-то чистить, резать, помешивать, мыть. Чтобы успеть к обеду, мне пришлось им помогать, я чистил картофель, потом нарезал хлеб и намазывал его маслом. Меню и дальше составлял наш шеф-повар, Полина Николаевна, и только благодаря ей мы питались разнообразно и так вкусно. Прослышав о нас, волонтерах, местные жители приносили нам овощи со своих огородов. Сначала мы пытались отказываться, уверяли их, что у нас есть все необходимое. Но они делали это с такой искренностью, что дары пришлось принимать. Так что питались мы прекрасно.

От частых дождей и сырости у нас заболели двое – наша Галя и прибывший позже с мужем Юлии Константин. Галя с трудом передвигалась, у нее сильно стреляло в пояснице, у Кости болели почки. С остальными все было в полном порядке. Галя мужественно держалась, на работы она, естественно, не ходила, но, оставаясь в лагере, даже в таком состоянии все время пыталась помогать по кухне. Студент оказался менее выносливым и уехал вместе с супругом Юлии. Теперь из старших Братства остались только Юлия и Виталик. С ними всем было комфортно, напряжения и конфликтов не возникало. Мы часто ходили в город, я успел подробно изучить главную улицу и окрестности, мы гуляли по парку, нашли колесо обозрения и почту, заходили в магазины за напитками и сладостями.

В этот день мы встали рано. Утро было прекрасное. Все работы на сегодня отменялись – это был экскурсионный день. Быстро позавтракав, к десяти часам всей группой мы отправились в город, где нас ожидал директор заповедника. Нас повезли осматривать местные достопримечательности, а к вечеру мы должны были вернуться и подняться на Замковую гору к руинам крепости королевы Боны, о которой я уже слышал от сторожа местного педагогического института.

Все расселись в автобусе. Я никогда не бывал в этих краях. Мы ехали через лес, когда директор заповедника, в простонародье Палыч, предложил искупаться в озере, которое было где-то неподалеку. Я обрадовался больше всех, так как для меня лето без водоема было немыслимо. Я любил плавать, причем делал это круглый год. Летом это всегда было море, на даче – озера, целых три, зимой – бассейн. Все согласились, и мы отправились в лесную глубь в указанном Палычем направлении.

Здешняя природа разительно отличалась от той, к которой мы привыкли в наших местах. Она была не лучше и не хуже, просто другая. Сложно объяснить, но все было другим, даже воздух. Мы продолжали свой путь через лесную чащу и уже начали сомневаться в правильности выбранного направления, как чей-то восторженный возглас оповестил нас о том, что мы у цели.

Перед нами было совершенно безлюдное, окруженное со всех сторон лесом, сказочной красоты озеро. Вода была чистая и прозрачная. Там, где мы стояли, как будто специально для желающих окунуться в его прохладу, тянулась узкая песчаная полоса, за которой начинался покатый спуск к воде. Я обернулся и увидел огромные, восторженные глаза Юлии. Пока все весело барахтались у берега, она просто стояла и смотрела.

Купальники, конечно же, оказались далеко не у всех девушек, и они начали по этому поводу причитать. Как по заказу, выглянуло солнышко, и тихое лесное озеро превратилось в приветливый летний пляж. От кого-то поступило предложение купаться голышом. Вместе с каратистами, Верой и Аней я предложение поддержал. На мой взгляд, оно было вполне разумным, поскольку перспектива ехать в мокром белье не улыбалась. И тут я увидел испуганное лицо Юлии. Это был даже не испуг, а полное замешательство. Я подошел к ней и, предложив искупаться, протянул руку. Она подняла на меня свои большие и удивленные глаза.

– Я чуть позже. А вы идите.

– С тобой. Идем?

– Нет, я пока что не хочу.

– Вода теплая, я пробовал.

– Я знаю. Мне еще нужно переодеться.

Лика уже давно плескалась в воде, то и дело звала Юлю и махала ей рукой.

– Зачем? Мы подождем, пока все искупаются, подойдем к озеру, я отвернусь, а потом, когда ты будешь выходить из воды, я подам тебе полотенце. Смотреть не буду, обещаю!

– Что ты такое говоришь?

– По-моему, обычные вещи говорю. А что здесь такого?

Сам не знаю, что на меня нашло, этот удивленный взгляд добрых глаз, в них была любовь, но не та страстная любовь, за которой я охотился, другая. Юлия уже опустила глаза и смотрела куда-то в землю, себе под ноги.

Только теперь я заметил, что она сидит на корне сосны, огромная часть которого была не в земле, а на поверхности. Юля вскочила, а я побежал за фотоаппаратом. Я привлек к корню дерева внимание, и теперь все толклись вокруг него. Кто просто рассматривал, кто фотографировался. В это время я увидел Юлю у воды. У нее была великолепная стройная фигура, легкой поступью она зашла в воду. Я решил искупаться еще. В автобус мы с ней зашли последними и сели вместе. Лика была в компании нашего четырнадцатилетнего каратиста Ростислава.

Остановились мы на пустыре, там же стояли другие экскурсионные автобусы. Дальше отправились пешком. Впереди, где виднелась небольшая церквушка, было довольно многолюдно. Это был женский монастырь. Юля шла, как всегда, впереди всех, я за ней. Мы миновали все точки, где продавалась церковная утварь, подошли к бювету, из которого все набирали воду в бутылки, и вышли к источнику Святой Анны. Если бы не церковь, водоем, к которому вели ступеньки, можно было бы принять за бассейн. Вода в нем была бирюзового цвета, чистая и совершенно прозрачная. Крыша и купол церквушки были выкрашены в такой же, как вода, цвет. Мы подошли ближе. Люди заходили в воду по пояс и три раза окунались, некоторые с головой, мужчины в плавках, женщины в белых рубахах. К нам подошел Палыч и рассказал, что температура воды в источнике всегда около четырех-шести градусов и что обладает этот чудотворный источник духовными целительными свойствами, да и сама вода содержит ионы кремния и серебра. И, конечно же, существует поверье: Святая Анна считается покровительницей материнства, а источник этот избавляет от бесплодия. Я посмотрел вокруг, и правда, женщин было намного больше, чем мужчин.

По преданию, на этом самом месте когда-то была церковь, которая была разрушена во времена татаро-монгольского нашествия. Предки хранили память об этом святом месте. Как-то дети-пастушки заметили появившуюся здесь икону Святой Анны. Люди отнесли икону в храм, но она снова появилась на прежнем месте. Тогда в честь святыни была построена часовня, вблизи которой бил источник. И снова была разрушена церковь, а источник засыпан. Тогда построили уже каменную церковь и женский монастырь, выкопали колодец, источник оградили плитами, храм и купальню расписали.

Палыч объяснил, что беленые строения позади нас – это раздевалки, мужская и женская. Девушки могут приобрести там рубахи для купания. Молитва, с которой нужно окунаться, была написана на стенде, прямо перед источником. После купания в озере никто из нашей группы не изъявил желания идти в воду, кроме каратистов. В автобус возвращаться не спешили. Даже просто стоять у воды было как-то необыкновенно приятно. Юля принимать водные процедуры не собиралась. Мои друзья разделись и, не раздумывая, зашли в воду. Окунувшись пару раз, вместо того чтобы выбежать из прохладной воды, как делали все, они продолжали спокойно стоять и разговаривать. Если я правильно понял из рассказа Палыча, окунаться было положено несколько раз с короткими перерывами. Парни холода не боялись и решили поболтать в промежутках между погружениями. Их стройные тела не оставили обитательниц монастыря равнодушными. Внезапно со стороны храма мы услышали крик служительницы в черном до пят одеянии. Теперь к нашим ребятам было приковано всеобщее внимание. Кричала она им, что, мол, здесь не курорт и нечего тут демонстрировать свои телеса. Юлия была страшно смущена. Юру, Лешу и Сергея это развеселило, но они послушно вышли из воды. Быстрыми шагами Юля направлялась к автобусу.

Следующей нашей остановкой была Божья гора. Местность здесь хоть и равнинная, но на ней возвышался отдельно стоящий холм, который считался у местного населения, как успел рассказать нам в автобусе Палыч, местом сакральным. Издали он напоминал ту возвышенность, на которой у нас был разбит лагерь. Весь маршрут по горе, начиная от самого ее подножья, был усеян ленточками, повязанными на каждой веточке каждого куста и дерева, куда только мог дотянуться человек. От этих разноцветных кусочков материи пестрило в глазах. Дорога, по которой мы начали подниматься, была хорошо утрамбована многочисленными ногами владельцев тех самых ленточек. Как объяснил нам Палыч, повязывались они для исполнения желаний. Довольно языческий, нужно сказать, обычай.

И снова история, и снова монголо-татары, от них эту местность защищала Богородица. По преданию, защищая селения, она стояла левой ногой здесь, на Божьей горе, а правой на Почаевской (куда мы должны были еще поехать позднее). Святая вознеслась на небо, а в том месте, где она коснулась земли, забил целебный источник. Помимо источника, достопримечательностью горы были энергетические вихри на ее вершине и отшельнические пещеры. К одной из них мы подошли. У ее входа ленточек было еще больше. Пещера оказалась довольно низкой, выпрямиться в полный рост в ней мог не каждый. Внутри мы с Аней увидели только песок и иконы на одном из камней. Как рассказал Палыч, с потолка пещеры капает вода, которая также считается целебной и которую монахи собирают в ведерко. Паломники набирают песок в мешочки и потом хранят их в доме как оберег. Юля в пещеру не пошла. На плече у нее висела камера. Я предложил ей свою помощь. Юля искренне поблагодарила за предложение, но все же решила нести ее сама. После посещения пещеры все двинулись дальше. Темп задавала Юля. Мы ускорили шаг и довольно быстро поднялись на вершину. Привал был устроен возле колодца, который находился внутри теремка с оградой и расписной крышей. Там имелась кружка, можно было присесть и напиться воды. То, что источник был наверху горы, а не у подножья, было необычно. Мы пили студеную водицу из кружки по кругу, моя очередь была после Юли.