Текст книги "Белая лилия"

Глава 31

Я не знала, как еще объяснить Лизе Савельевой, что не могу жить иначе, не могу мириться с тем, что кто-то применяет свои экстрасенсорные способности во зло другим людям. Я уже несколько раз объяснила ей это, но она по-прежнему что-то не понимала. Хорошо еще, что больше не отказывалась мне помочь. Да и условие, которое она выдвигала, казалось мне вполне здравомыслящим. Только можно ли будет его соблюсти, я, увы, не знала. Тамара по-прежнему, оставалась для меня «темной лошадкой», лишь однажды увиденной мной во время транса. Еще были впечатления от рассказов Анатолия и Лизы, а также несколько реплик о «Белой Лилии». Все это пока не складывалось в законченную картину. Какой-то информации все же не хватало, вероятно поэтому я не знала, как мне действовать.

Вернулись Сережа и Анатолий, почти сразу за ними прибежала Даша с тремя пакетами.

– Так, в этих двух – шмотки, а в этом – еда, – запыхавшись, сообщила она. – Прости подружка, если я ошиблась в размере, если наши вкусы не совпадут. Я так торопилась, магазины уже закрываются.

– Выбирать не приходится, – ответила я.

Мужчины и Лиза вышли их автомобиля и загородили собой окна. Я принялась переодеваться. «Странное совпадение, – подумала я. – Сегодня здесь уже во второй раз переодеваются. Сначала – Анатолий, потом – я». Надо сказать, что переодеваться в машине посреди оживленной улицы крайне неудобно. Но был и плюс. Он состоял в том, что Даша точно угадала все мои размеры и купила совсем неплохие вещи. А как она угодила с цветом! Она несомненно знала, что я люблю светлые тона!

Я постучала по стеклу, что означало мою готовность двигать дальше. Сняв с себя больничную пижаму, я ощутила прилив бодрости и даже улучшение самочувствия.

Мы направились на север Москвы – в Медведково. Даша выдала всем хот-доги и по маленькой бутылке минералки.

– Лично у меня от них всегда изжога, – сказала она, – поэтому без минералки нельзя.

Каждый, кроме Анатолия, стал высказываться о своих гастрономических пристрастиях. Лиза с удовольствием держала провизию Сережи и выдавала ему, когда он был в состоянии убрать одну руку от руля. Надо сказать, что движение в этот вечерний час было очень оживленным. Многие возвращались с работы домой, другие, наверное, ехали куда-нибудь отдохнуть – в клубы, рестораны, театры.

Мы же провели весь день «на колесах» и сейчас отправлялись отнюдь не отдыхать, а делать очень важную трудную и опасную работу – останавливать действия энергетических слепней.

– Идиот! – воскликнул Сережа. – Второй раз идет на двойной обгон!

– Кто? – спросила Лиза.

– Да вон тот, на белой «десятке». Неужели ты не заметила?

– Нет, я на тебя смотрела, – призналась Лиза и покраснела.

– А чего на меня смотреть? – удивился Сережа.

– Водички еще попьешь? – нашлась Савельвева.

– Пока нет, – ответил наш водитель.

Вдруг он резко затормозил, и выругался. Мы все, сидящие сзади, не были пристегнуты, как Сережа и Лиза, ремнями безопасности, поэтому резко наклонились вперед, а потом откинулись назад. Я почувствовала, как внутри меня все сотряслось, глаза заслонила рябая пелена, тошнотворный комок подкатил к горлу, и я проговорила:

– Ой, мне, кажется, плохо…

– Ольга, тебе же противопоказаны резкие движения! – воскликнула Даша. – Как ты мог, Сережа, так затормозить!

– А что, вы бы хотели, чтобы я врезался в эту «десятку», высунувшуюся впереди нас!

– Конечно, нет, – ответила Даша. – Ольга, ты как?

– Если честно, то не очень, – ответила я, держась рукой за голову.

Наверно, мой голос звучал как у умирающего лебедя, потому что все стали говорить о том, что мне нужно вернуться в больницу. Мне становилось все хуже и хуже, несмотря на то, что у «Мерседеса» был очень плавный ход, мне казалось, что я трясусь в этом автомобиле, как в тракторе по сельскому бездорожью. Надо признаться, что я была уже готова сказать, чтобы меня везли обратно в Склиф. Мне было уже все равно, что там обо мне подумают. Благородная цель нашей поездки к Тамаре отодвинулась в моем сознании куда-то на второй план. Мне хотелось только одного – покоя, тишины и полной отстраненности от всех проблем. Наверно я начала уже забываться, потому что в последствии не могла вспомнить некоторых деталей…

Лиза Савельева осознала, что я стала совершенно беспомощной из-за вторичного сотрясения мозга. Рассказывали, что она повернулась ко мне, направляя на меня два изумрудных луча, исходящих от ее глаз. В этот момент она была совершенно не похожа на себя – старше, серьезнее и загадочнее. Особенно была удивлена Даша, пока не знавшая, на что способна Лиза. Другие-то – Анатолий и Сережа – уже видели, как Савельева пела мантры, когда я выпала из машины.

Теперь эти ее два изумрудных луча пронзили мою голову. Она делала круговые движения своей головой, и два ярко-зеленых световых потока, параллельные друг другу, также по кругу вращались внутри меня. Я только чувствовала мягкое тепло внутри своего черепа, но еще ничего не понимала.

Потом Лиза сделалась неподвижной, изумрудные лучи ее глаз исчезли, она вознесла руки вверх и стала протяжно петь: «Э-э-э-э…» Говорят, что ее голос издающий звук, был похож на тот, на который способны только оперные певцы. Я же слышала эхо заснеженных гор и забывала обо всех неприятных ощущениях.

Последний отголосок горного эха растворился в снежной дали. Лиза на мгновение замолчала, потом стала произносить другой звук: «И-и-и-и…» Он был похож на журчание горного ручья. Этот звук вселял надежду, веселил и взывал к радости жизни.

Я открыла глаза. А может быть, они были у меня раскрыты, но исчезла рябая пелена. Я увидела, что по-прежнему нахожусь в «Мерседесе», который продолжал свое движение, и на меня, оглянувшись, смотрела Лиза Савельева. В ее взгляде не было колкости и наивности, в нем были теплота и мудрость.

– Тебе лучше? – спросила она.

– Да, – ответила я машинально, а потом прислушалась к своим ощущениям. – Да, кажется, теперь мне даже лучше, чем было до этого резкого торможения.

Я повертела головой из стороны в сторону, сверху вниз, потом подергала плечами. Эти движения никак не отразились на ощущениях в моей голове. Я чувствовала себя абсолютно здоровой и догадалась, что в этом заслуга Лизы.

– Как это тебе удалось? – спросила я ее.

– Она опять это… что-то кричала или пела, – сказал Анатолий.

– Опять? – удивленно переспросила я.

– Да, когда ты упала из машины, она тоже голосила, – подтвердил Сережа. – Я даже подумал, что у нее какое-то помешательство…

Лиза стала превращаться в ту Лизу, которую я знала до сих пор. Слова Сережи ее смутили, она снова стала выглядеть неуверенной в себе молоденькой девушкой, даже цвет ее глаз стал бледно-зеленым, а взгляд поблекшим.

Я поняла почему это произошло. Человек, которого она любила, вместо слов похвалы и восторга, говорил о ней как о сумасшедшей. Я решила заступиться за бедную Лизу.

– Похоже ты, Лиза, обладаешь сильными экстрасенсорными способностями. У тебя настоящий дар к целительству!

Савельева приободрилась.

– Да, я иногда за собой что-то такое замечаю, но все происходит независимо от моей воли. Я заранее не знаю, что я буду делать, будто кто-то руководит мной. Вот, если бы мне еще сегодня утром сказали, что с тобой произойдет то, что произошло, и спросили, смогу ли я тебе чем-нибудь помочь, то я бы ответила, что «нет». Но, к счастью, оказалось, что смогла помочь…

– По-моему, ты не умеешь пользоваться специальным каналом получения информации из Космоса, а может быть, он просто у тебя закрыт…

– А как этому научиться? – перебила меня Лиза.

– Существуют специальные техники, они в книжках описаны. Надо выполнять определенные упражнения по нескольку раз в день.

– Неужели также, как долбить гаммы на пианино? – спросил Сережа. – Меня в детстве заставляли в музыкальную школу ходить, а мне это так не нравилось… Я больше техникой увлекаюсь: компьютерами, автомобилями. Хочу себе машину купить, только все никак не получается… Ну что, мы почти в Медведково! Куда дальше-то?

– На Осташковскую улицу, недалеко от метро, – ответила Лиза.

– Понял, значит будем сворачивать направо, – ответил наш водитель.

Глава 32

Ирина услышала, как звякнула связка ключей за входной дверью, и вздрогнула. Она поняла, что Василий снова возвращался домой в сильном подпитии. Ключи продолжали звенеть, и это означало, что он не может отыскать нужный ключ или вставить его в замочную скважину.

Она не собиралась открывать ему дверь сама, ему бы это не понравилось, и он устроил бы скандал прямо на лестничной клетке. Такое уже случалось не раз, и Ирина просто ждала, когда Василий справится со своей задачей, и гадала, что последует за этим. «Скорее всего он снова начнет попрекать меня лишним ртом, – думала она. – Он Степку просто ненавидит. Правда, и Катьку, свою родную дочь, нельзя сказать, что очень-то любит. Зато не придирается к ней по всяким пустякам».

На этот раз Василий оказался мертвецки пьяным. Едва он перешагнул через порог, как свалился на пол и отрубился. Ирина находилась в растерянности. Она не знала, что лучше – оставить его на полу или перетащить на кровать. Любое из этих действий было чревато крайне неприятными последствиями. «Начнешь тащить сейчас, он проснется и будет скандалить, – рассуждала Ирина. – А если проспится и утром обнаружит, что лежал на полу, и я его не подняла, то будет еще хуже». Она решила, что провести всю ночь в ожидании скандала просто невыносимо, поэтому лучше было уложить его в постель сейчас…

На шум из спальни вышли Катя и Степан.

– Помоги разуть его и отнести в комнату, – сказала она сыну.

Им повезло. Василий даже не проснулся, пока его кантовали по квартире. Ирина посмотрела на него с такой ненавистью, что даже испугала сына.

– Мама, ты что-то задумала? – тихо спросил он.

– Иди к Кате, – сказала она сыну, – и не говори глупостей.

Степан вышел из комнаты, но направился не в спальню, а на кухню. Мать помедлила и пошла за ним. Она знала, что этого разговора не избежать.

– Мама, ты мне все время говорила, что я слишком маленький. Но может быть теперь пришло время, и я могу сейчас узнать правду о своем отце? Куда он исчез?

Ирина смотрела на сына и видела, что он, действительно, стал взрослым, хотя ему было всего одиннадцать лет, но всей правды она не знала сама.

– Я помню, что когда я был такой, как Катя, мы жили в другой квартире, там было столько места! Я ездил по квартире на велосипеде, и вы мне это не запрещали. Я помню отца, он был совсем не такой, как этот… У него были черные волосы… А еще у него была белая рубашка и черный галстук. Он часто возил меня на машине, правда, не помню, что это была за модель.

– «Ауди», – ответила Ирина и испугалась своих воспоминаний. – Последней нашей машиной была «Ауди». Твой отец в кого-то врезался на ней и был вынужден платить долги. А еще у него были проблемы с бизнесом. Он прогорел с пивом… Может быть что-то еще, я тогда ни во что не вникала. Мои глаза раскрылись только тогда, когда он продал четырехкомнатную квартиру в центре Москвы и купил какой-то домик на самой окраине…

– Он что, пил, как этот? – спросил Степан.

– Нет, он не был пьяницей, – ответила Ирина.

– Но то, что ты рассказываешь, это так странно! – недоверчиво сказал сын. – Можно совершить одну глупость, но не так же много! Машина, пиво, квартира…

– Много ты понимаешь!

– Много! Я прекрасно понимаю, что за четырехкомнатную квартиру можно было купить как минимум четыре дома на окраине.

– Не знаю, – покачала головой Ирина. – Долги, у него были долги, правда, я не знаю, сколько…

– Ну ладно, а где же он сам?

– Не знаю.

– Как это так? – не унимался Степан.

– Да вот так. Когда мы переехали в тот дом, то мы поругались, и он ушел. Я понятия не имела, что он не вернется. У него даже документов с собой не было. А потом у нас случился пожар, проводку замкнуло, слава богу, что нас с тобой дома не было, мы уходили в магазин. А когда вернулись, то там были уже пожарные машины…

– Я помню эти пожарные машины. Я еще тебя спрашивал, почему нет машины с лестницей, а ты ничего не отвечала и только плакала.

– А теперь ты понимаешь, почему не было лестницы? – спросила Ирина, пытаясь сообразить, на сколько все-таки взрослым стал ее сын.

Он молчал. Ирине показалось, что он еще очень маленький, раз не может сообразить, что когда горит одноэтажный дом, пожарная машина с лестницей не нужна. Она стала жалеть, что рассказала Степану о тех трагических событиях.

– Понял, – вдруг сказал он и стукнул себя кулаком по лбу. – Не было, потому что и не должна была быть.

– Вот именно, – подтвердила его запоздалую догадку Ирина.

– Ты его искала? – продолжал расспросы Степан, глядя на мать отцовскими глазами.

– Искала, – не задумываясь ответила Ирина, хотя это не было правдой.

Она не знала, где и как его искать. Она считала, что это он должен их разыскать, но он пропал. После пожара их временно разместили в общежитии. Вскоре в одном из кабинетов, пороги которых она обивала каждый день, ей сказали, что дом был частной собственностью и вся забота о его сохранности лежала на его владельце – Ковыге Анатолии Степановиче. Он дом не застраховал, поэтому рассчитывать было не на что.

Правда, органы социальной защиты выделили им материальную помощь, но она очень быстро кончилась. Через месяц после пожара Ирина решилась уехать к родителям в Оренбургскую область, но на вокзале встретила своего одноклассника Василия Шлыкова, который был когда-то в нее влюблен. Шлыков к этому времени уже перебрался жить в Москву, разошелся с женой и, выслушав «душещипательный» рассказ Ирины, пригласил ее с сыном пожить у него.

Ирина согласилась сразу и вместо поезда до Оренбурга села со Степкой в машину Василия Шлыкова и поехала в его двухкомнатную квартиру в Теплом Стане. С тех пор, там она и жила. Свой брак с Василием она не регистрировала, хотя у них и родилась дочь Катя. Сначала, чтобы официально оформить отношения, надо было либо найти Анатолия Ковыгу и развестись с ним, либо признать его пропавшим без вести. Время шло, они ничего не предпринимали. И теперь Ирина и ее сын Степан находились в этой квартире на птичьих правах. Кате повезло больше, отец прописал ее к себе.

– Все, Степа, – сказала Ирина. – Больше я ничего о твоем отце не знаю. Он пропал и все.

Степан больше не стал мучить мать вопросами, он и так получил много информации, которую еще предстояло переварить. Он не думал о том, что разбередил в душе матери старую рану, он просто хотел узнать правду.

Ирина осталась на кухне одна, мысленно она была еще в прошлом, куда увел-таки своими расспросами сын. Тогда она винила во всем своего мужа. Он приучил ее к красивой жизни, а потом в одночасье взял и разрушил этот привычный образ жизни. Раньше она ни минуты не сомневалась, что правильно сделала, выгнав его на улицу без документов. Ирина думала, что это заставит Анатолия подсуетиться, что-то предпринять, поднять свои связи и вернуть хотя бы часть того, что утекло у него сквозь пальцы.

Ирина ждала его скорого возвращения со словами раскаяния и обещаниями. После пожара она ждала, что он отыщет их в общежитии, но так и не дождалась.

Она соврала сыну. Сама она Анатолия не искала, считая, что их найти было проще, получив справку в департаменте.

Даже отправляясь к родителям, она надеялась, что там он все равно их отыщет. Ведь документы-то ему были нужны! А они все сохранились, потому что были не в доме, а у нее в сумочке. Она их носила с собой, потому что боялась, что Анатолий вернется домой без нее, заберет документы, и у нее не останется никакого рычага давления на него.

Но Анатолий исчез из их жизни навсегда. Ирина не могла поверить, что его не интересует ни она, ни сын, ни паспорт. Напрашивался один вывод, что Анатолий умер. Она пришла к этому выводу логическим путем, но сердце говорило, что он жив.

Сегодня, когда сын спросил, искала ли она отца, Ирина вдруг поняла, что совершила тогда преступление. Впервые за эти пять лет она посмотрела на свой поступок совсем с другой стороны. Пришло осознание, что она обрекла Анатолия, отца своего сына, на гибель.

Из комнаты донесся храп Василия. «Что же я еще хотела получить от жизни? – подумала она. – Этот беспробудный пьяница – наказание мне за то, что я выгнала Анатолия. Надо терпеть, все его унижения и пьяные проделки, другого выхода у меня просто нет».

– Мама, я тут подумал, давай попробуем найти папу через телевидение. Ну, знаешь, есть такая передача «Найти меня», кажется… – сказал Степан, снова вернувшись на кухню.

– «Ищу тебя», – поправила его Ирина. – По-моему, бесполезно. Почти пять лет прошло…

– Там через пятьдесят лет людей находят! Мама, давай попробуем!

– Давай, – без всякой надежды ответила она.

– А фотография у тебя есть?

– Нет, то есть, конечно, есть, – сказала Ирина, вспомнив про припрятанный паспорт.

Степан повеселел и снова ушел в свою комнату. Ирина попыталась представить себе, как Василий отреагирует, если увидит эту передачу. Но она тут же поймала себя на мысли, что он никогда не смотрел телевизор, потому что его либо не бывало дома, либо он спал пьяный, как сейчас.

«Это я заслужила такую жизнь, а Степка – нет. Пусть он ищет отца. Может быть, он жив», – решила Ирина, вытирая слезы с лица.

Глава 33

«Неужели мы у цели?» – подумала я, когда Лиза Савельвева показала дом на Осташковской улице.

– Приехали, – сказала она. – Может я вначале одна поднимусь к Тамаре, узнаю, как она там, подготовлю ее?

– Нет, мы пойдем с тобой вдвоем, – однозначно сказала я. – Пошли, медлить не будем. Итак, целый день сюда добирались.

– Возьмите меня, – попросилась Даша. – Ведь я все-таки профессиональный психолог!

– А я живой пример, так сказать, – прокряхтел Анатолий Ковыга.

– А я лучше здесь вас подожду, – вставил свое слово Сережа. – Вы там долго намереваетесь находиться?

– Как получится, – ответила я. – Если ты не понадобишься, то мы тебя отпустим. Хотя не знаю… Пока ничего не знаю, кроме того, что мы сначала пойдем с Лизой вдвоем.

Савельевой пришлось на это согласиться.

– Зонт свой возьми, а то опять забудешь, и я увезу его к Альбине Эдуардовне, – сказал Сережа.

Лиза схватила зонт-трость и прижала к себе.

– Ой! – вдруг вскрикнула она.

– Что случилось? – спросила я, предчувствуя, что Савельева придумала очередную отговорку.

– Я дома никого не предупредила, что буду поздно. Родители теперь волнуются, – жалобно говорила она. – Ольга, зачем ты Сережу отпускаешь? Как мы отсюда по домам разъезжаться будем? Мне на другой конец Москвы добираться.

– На метро поедешь, – ответил он.

А я подумала, что, действительно, собиралась отпускать Сережу зря. Мы не могли бы быстро управиться с Тамарой и ее энергетическими слепнями. А куда ночью податься?

– Короче, ждите все здесь, а мы отправляемся на разведку.

До нужной квартиры мы шли с Лизой молча. Лифт не работал, и мы поднимались на пятый этаж пешком.

– Здесь, – наконец сказала Лиза, – У меня ключи есть. Обещаешь, что про куклу Альбину не расскажешь?

– Лиза, ну я же уже обещала! А от своих слов я отказываться не привыкла.

– Я не знаю, как это до такого додумалась… Может все дело в одной книжке рукописной. Я ее у Тамары нашла, – шепотом говорила Лиза. – Это пособие по черной магии. Там все так интересно… Я ее прочитала и…

– Давай не будем об этом, – прервала я Лизу. – Открывай.

Лиза ловко открыла два замка, и мы вошли в прихожую. В квартире было тихо и темно, словно в ней никто не проживал. Только я так подумала, как раздался голос:

– Лиза, ты, моя детка?

– Я, кто же кроме меня придет? Только я не одна…

Лиза вошла в единственную комнату и включила там свет. Я повременила туда заходить, мне вдруг стало страшно. Показалось, что слепни, прижившиеся у меня, стали исполнять «танец с саблями». Раньше я их не чувствовала, только однажды, перед моим падением из машины, но то ощущение не шло ни в какое сравнение с тем, что я стала испытывать сейчас.

Кошмары начались в области солнечного сплетения, потом распространились на все туловище. Казалось, то меня щиплют, колят, режут, царапают, кусают и даже поджигают то в одном, то в другом месте. Я даже инстинктивно подняла свою кофточку и посмотрела обычным зрением на кожу. Я умышленно не применяла ясновидение, потому что чувствовала, что это была бы картина не для слабонервных.

Я прислушалась к тому, что говорила Тамаре Лиза. Она готовила хозяйку этой квартиры к цели нашего визита слишком издалека. Мне даже показалось, что она так и не решится сказать самого главного. Я скрестила пальцы на своих руках и зашла в комнату. Там был жуткий беспорядок. Прежде, чем увидеть лицо Тамары, я пригляделась к тому, что валялось на полу. В основном это были книги.

Как только я вошла, Лиза замолчала, Тамара тоже не подавала своего голоса. И вдруг это молчание нарушил бой часов, я даже вздрогнула.

– Восемь часов вечера, – сказала Тамара ровным голосом.

Я подняла глаза и посмотрела на хозяйку квартиры. Она тоже вскинула наверх свою голову. Можно было бы сказать, что мы посмотрели друг на друга, но женщина, сидящая на кровати была слепа, хотя ее глаза были полуоткрыты. По коже пробежал холодок, даже слепни приутихли. Я отвела свой взгляд.

– Кто вы? – спросила Тамара Георгиевна.

– Я вот как раз и хотела объяснить, – сказала Лиза. – Это Ольга, мы познакомились с ней случайно, она пришла ко мне домой, я ее не ждала… Ольга объяснила мне, что она хочет…

– Лизонька, а можно покороче? – спросила слепая женщина.

Я снова пристально посмотрела на Тамару. Да, несомненно, это ее я видела во время транса. Теперь наяву передо мной была женщина со жгучими черными волосами, только несколько прядей стали седыми. У нее были красивые черты лица восточного типа, но печать слепоты делала его загадочным и неземным.

– Может быть, я сама вам все объясню? – спросила я. Лиза уколола меня своими зелеными искрами, но по сравнению с укусами слепней они были малоэффективными.

– Пожалуй, – ответила Тамара.

Я сделала Лизе жест рукой, чтобы она не волновалась и приступила к своему рассказу.

– Я, можно сказать, ваша коллега, Тамара Георгиевна. Я экстрасенс, ко мне люди обращаются со своими проблемами, и я их решаю. Недавно, три дня назад, мне пожаловалась одна знакомая по работе, что у нее череда финансовых проблем.

– Как ее зовут? – всполошилась Тамара.

– Побережнова Альбина Эдуардовна, – спокойно ответила я. – Но ее имя, я думаю, вам ничего не подскажет. Хотя…

– Вы правы, я слышу его в первый раз, – согласилась Тамара.

– Поскольку я обладаю ясновидением, то я узнала, что происходит с моей знакомой… Ее пожирали энергетические слепни…

Я увидела, что Тамара не удивилась моим словам. Она даже утвердительно покачала головой, точно хотела сказать, что энергетические слепни – это так естественно!

– Я поддалась на уговоры Альбины и стала убирать этих слепней, но в итоге от нее они перешли ко мне. Неприятности начались у меня.

– Ты мне об этом не говорила, – вставила Савельева. – Теперь я начинаю тебя понимать!

– Да, так просто от энергетических слепней избавиться нельзя. Они еще сильнее, чем проклятие, – пояснила Тамара.

– И вы об этом так спокойно говорите? – не удержалась от упрека я.

– Нет, не спокойно, – ответила мне она. – Свой покой я давно уже потеряла.

Я не поняла, что конкретно хотела сказать этим Тамара Георгиевна, ее позиция мне была пока не ясна.

– Я встретила около своего дома бомжа, – продолжила свой рассказ я, – мое подсознание заставило меня обратить на него пристальное внимание. Короче, я познакомилась с ним, провела диагностику его биополя и увидела тех же слепней. А еще я видела вас, как вы разводили их в аквариумах, точно рыбок…

Тамара поджала губы, сделала глубокий вдох, покачала головой и сказала:

– Этого никто не знал, даже Лиза… про аквариумы. Так, рассказывайте, Ольга, дальше. Я выслушаю вас, а потом буду говорить сама.

– Так вот, я видела вас в трансе, а Анатолий рассказал мне о своем визите в ваш салон, чтобы вы настроили его бизнес на удачу… теперь он нищий, бомж, и он сидит в машине Альбины у вашего подъезда…

– Как вы меня нашли? – спросила Тамара.

– Мы поехали в тот салон, где вы практиковали в Новогиреево. Там сейчас – салон парапсихологии «Белая Лилия». Лилия дала мне адрес Лизы, а Лиза после моих долгих уговоров привела меня к вам. Я думаю, что раз вы создали этих слепней, то вы должны знать, как остановить и повернуть вспять их разрушительное действие. Я надеюсь, что вы, Тамара Георгиевна, понимаете, что это сделать необходимо?

– Понимаю, – односложно ответила хозяйка этой квартиры и замолчала.

Такой ответ заставил меня призадуматься, осознает ли Тамара в полной мере, что она сотворила. Мне показалось, что она считает себя жутко талантливой, а последствия ее деяний, даже не волнует ее.

– Вы ждете, когда я начну обо всем рассказывать. Я не знаю, с чего начать…

Я вдруг поняла, что мы находимся с Тамарой не на равных. Она была слепой, а я зрячей, но она удобно сидела на кровати, прислонившись к подушкам. А я все это время стояла перед ней, не зная куда деть ногу. Не она, сотворившая адских насекомых, выглядела провинившейся, а я, оправдывающаяся перед ней, стоя, объясняющая цель своего внезапного вторжения в ее жилище.

Я нашла взглядом забросанное книжками кресло, освободила его и уселась, закинув ногу на ногу. Я сразу почувствовала себя с Тамарой на равных, и заметила, как моя идеологическая противница таинственно улыбнулась. Надо сказать, что Лиза все это время сидела на краешке кровати своей благодетельницы, и, по-моему, хотела пересесть на единственное кресло, чтобы было удобней наблюдать за нами со стороны. Но я ее опередила! На душе стало еще светлее. Я даже совсем забыла о пожирающих слепнях.

– Да, я жду, что скажете вы, – нарушила молчание я. – Теперь слово за вами.

– Я совершила ошибку, каюсь, – произнесла Тамара Георгиевна, но я не поверила в ее искренность, потому что в голосе не было покаяния. – Да, ошибку… Ко мне приходил мой бывший клиент, он пришел оттуда, из Царства Мертвых и все объяснил мне… На следующий день со мной это и произошло… Да, что-то предпринимать против слепней надо, но это очень и очень трудоемко.

– Это я уже поняла, – вставила я. – Ну что ж, теперь вы знаете, зачем я здесь. Я уверена, что тянуть больше нельзя. Даже у меня ваши слепни всего три дня, но со мной уже столько произошло! Скорость их разрушительного действия очень велика…

– Да, – согласилась Тамара. – Только я хочу понять, откуда они были у вашей знакомой, раз она не была моей клиенткой, значит эта особа проявила супержадность по отношению ко мне или к Лизе, где-то в другом месте, а не в моем салоне…

– Да, эта Альбина Эдуардовна и есть та самая ящерица, ну директорша «Золотой саламандры», которая меня выгнала и не заплатила зарплату, – пояснила Савельева.

– Ах, вон оно что! Я страховала себя и Лизу от жадин разного рода, но, честно говоря, никогда не следила за этим процессом. А они оказывается, послушные мушки…

Мне снова показалось, что Тамара гордится своими созданиями. Разговаривать с ней было тяжело, и я чувствовала, что еще немного и я сорвусь на крик. Тамара же снова продолжила говорить ровным уверенным в себе тоном:

– Я это уточнила не из простого любопытства, я пытаюсь понять, как можно воздействовать на слепней. Ясно, что опосредованное влияние лучше, оно охватит сразу несколько выводков, и к тому же это намного безопаснее… Я сегодня пыталась уже ослабить их действие, но не нашла одну книгу. Лиза, ты не видела рукописную книгу с пожелтевшими страницами в черном коленкоровом переплете?

Я интуитивно догадалась, что речь шла именно о том пособии по черной магии, руководствуясь которым, Лиза пыталась убить Альбину. Но сама Лиза молчала. Мне хотелоь подтолкнуть ее к признанию, но я помнила о своем обещании.

Лиза встала с Тамариной кровати, подняла несколько книжек с пола, поставила их на полки, потом все-таки призналась:

– Я брала несколько книг почитать, наверно, там была и та…

Ее голос дрожал. Я заметила, что здесь у Тамары она выглядела прямо-таки робкой «овечкой». «Хорошо, что я пошла с ней, иначе бы Лиза так ничего и не сказала», – подумала я. Правда, и мое присутствие здесь пока не слишком придвинуло решение вопроса, я до сих пор не знала, что надо предпринимать, а Тамара не спешила раскрывать всех своих карт. Меня больше всего интересовало, был ли у нее козырь, способный побить слепней.

– Надо было спросить, Лизонька, прежде, чем брать ту книгу. Она не простая, не каждый может пользоваться заклинаниями, написанными в ней, без вреда для себя. Их собирала и писала моя бабушка. Говорят, что этот дар передается только через поколение, но в нашей семье это не так. У нас в роду все женщины были ясновидящими: и моя мать и две моих тетки, ее сестры, все прабабушки – родная и двоюродные… Но возможна передача этих способностей прервется. У меня нет детей, а у моих теток родились сыновья. Двое из них еще не женаты и не имеют пока детей, а у третьего – сын.

Часы пробили девять вечера, и я поняла, что сижу здесь уже час.

– Я впервые увлеклась разговором и забыла о времени, – сказала Тамара. – Пожалуй, я пока не буду больше говорить о своем генеалогическом древе. Лиза, я надеюсь, что ты не наделала никаких глупостей?

Мне было интересно, что ответит Лиза.

– Нет, хотя мне хотелось, – уклончиво ответила Савельева.

– Ну вот и хорошо. Обязательно верни мне эту книгу. Но для того, чтобы остановить слепней она не нужна…

«Ничего себе, – подумала я, – а зачем же ты столько времени нам мозги паришь?»

– После того, как я сумела найти заклинание, я стала думать, что можно предпринять еще. И ответ пришел… Лиза, сегодня я увидела седьмой цвет, я назвала его – «Единение». Думаю, что их всего семь, как в радуге…

Мне показалось, что Тамара тронулась умом и несет какую-то чушь. «Конечно, она сидит здесь целыми сутками одна, и ей теперь хочется поговорить, а о чем, все равно, – размышляла я. – Но слушать про ее предков, это еще куда ни шло, а вот бред про какие-то семь цветов, один из которых называется „Единение“ – это уж слишком!»

– Правда? – спросила Тамару Лиза. – И этот цвет тоже не похож на привычные для глаза цвета?

– Не похож, – таинственно проговорила Тамара. – У меня даже нет слов, чтобы описать эти цвета. – «Одиночество», «Озарение», «Ложный Путь», «Ветер Перемен», «Возмездие», «Одухотворенность» и «Единение»… Ольга, вам наверно, кажется это непонятным… Я объясню. Мне являются картины, постоянно меняющиеся, как в калейдоскопе. В них из привычных цветов только белый и черный, и эти, что я сейчас назвала. Сначала я видела только один новый цвет, он был в сочетании с черным. Я назвала его – «Одиночество»…