Текст книги "Невеста с подвохом, или Ну, держись, Проклятый Герцог!"

Глава 16. ПОДАРОК

Булавки, украшенные серебряными цветочками и бабочками, сверкали на каменном полу пещеры. Как и жемчуженки шпилек. Шелковые ленты художественно извивались змейками у моих ног.

Лепота, в общем.

Глазки русалок больше не напоминали ни кругленькие черные пуговки, что было довольно жутко, ни сияющие алым сигнальные огни, предупреждающие об опасности.

Девочки глазели на рассыпавшуюся бижутерию в точности так же, как Альвина Мизан – на Марая. Я почти видела порхающие в воздухе сердечки, да.

Глянешь – ну почти нормальные девочки, не такие уж жуткие. Если бы еще не акульи зубки, конечно…

«Помните, соэллы! – произнес у меня в голове голос подлеца Гранвиля. – Первое! Все мы здесь в руках Кархена Восьмирукого! Второе! Найдите ключ к сердцу!»

Ключ к сердцу, говорите?

Да кто ж знал.

Если бы не Лотти…

Поднявшись на ноги, я вытерла руки о платье. Не сильно помогло – ткань рукавов все равно оставалась мокрой. Подняв юбки, отвернула шелковые чулки до колен, высыпав все оставшееся там припрятанное богатство на камень. Глаза девочек загорелись еще сильнее.

А как же! Еще больше блестящих цацок!

Деловито подтянув чулки, но продолжая придерживать юбки, я ножкой аккуратно подвинула к себе несколько булавок.

Клац!

Клац!

Клац!

Подняла взгляд на девочек, помедлила немного, чтоб они успели успокоиться, и… еще несколько булавок со шпильками ножкой – раз! – и к себе.

Клац!

Клац!

Клац!

О, как зубками нервно защелкали. Хотят. Очень хотят блестяшек. Съедят, если не дам. Девочки такие девочки.

Нет, я, конечно, не жадная. Я дам. Но…

А поторговаться?

– Милые мои, – начала, вздыхая, я. – Смотрю я на вас, и сердце кровью обливается.

Была у меня сотрудница в агентстве, Танечка Алексеевна (так мы ее называли), дама лет под шестьдесят, она любила приговаривать: «Девочки, милые, смотрю я на вас, и сердце кровью обливается: с утра до вечера, как пчелки. Такие молоденькие, такие красавицы, а все работа, работа… Вам бы каждой по миллионеру, чтоб на руках вас носил».

Очень всем девушкам в офисе нравилось, когда она так говорила. Все симпатии ее были.

Сейчас сделаем в лучшем виде. Танечку Алексеевну.

– Смотрю я, значит, на вас и сердце кровью обливается. Такие милые девочки, вам бы в пруду под солнышком в нарядных платьицах и чтоб много-много красивых украшений, с которыми вы могли бы играть, перебирать их, радоваться, как они чудесно блестят и хранить свое сокровище на самом дне, где его никто у вас не отнимет. А вас, – тут я осуждающе покачала головой, – заставляют сидеть в какой-то темной пещере, и даже красивых вещиц, с которыми можно поиграть, не дали. Конечно, только и остается, что загадки загадывать. Весьма тоскливое существование.

Девочки удивленно моргали, слушая мою речь.

– Я говорю, плохо с вами обращаются, милые вы мои, – ласково улыбнувшись девочкам, продолжила: – Но вы не волнуйтесь, я все исправлю.

Девочки снова поморгали.

Надо сказать, свои улыбки от уха до уха и акульи зубки они при этом так и не спрятали, как будто не могли перестать улыбаться в принципе. Но выражение их лиц сменилось с голодного на заинтересованное.

– Можете на меня рассчитывать, – твердым кивком головы уверила их я. – Теперь у вас будет много украшений, ленточек, брошек и прочей прелести, которая должна быть у всякой уважающей себя девочки. Вообще немыслимо и крайне возмутительно, что вас всего этого до сих пор лишали.

Последнее предложение я сказала очень строго, авторитетным тоном Лариски, а уж Лариска умела говорить авторитетным тоном. Даже если я мысленно была с ней не согласна, все равно не могла отделаться от чувства, что она права, а я чего-то не понимаю.

Я посмотрела на русалок. Девочки-акулки внимали каждому моему слову.

– Ну что, милые, – улыбнулась я авторитетной улыбкой учительницы, взирающей на учениц, – хотите, чтобы эти красивые вещицы стали вашими?

Клац!

Клац!

Клац!

Без угрозы, а очень даже согласно защелкали зубками русалки.

– А хотите еще больше красивых вещиц?

Глаза русалок загорелись.

Довольная, я потерла ладонями, совсем как Гранвиль.

– Будет, милые, все будет. И эти вам подарю, для таких милых девочек мне ничего не жалко, и новые принесу – еще красивее, еще больше.

Русалочьи хвосты забились от воодушевления под водой – мое обещание девочкам понравилось.

Погибла во мне актриса. Таки жаль, что я не на съемки фильма попала – карьеру бы сделала.

Тут я развела руками и хлопнула в ладони – как будто с сожалением.

– Но есть одна проблема.

Девочки снова поморгали, но в этот раз нервно. Они уже представили, как купаются не в этой холодной воде, а ныряют и выныривают из горы блестящих побрякушек, а я тут едва ли не разбиваю их светлые детские мечты.

– Чтобы я могла привезти вам еще больше красивых вещиц, мне никак нельзя вернуться отсюда с пустыми руками, – сказала я.

Девочки склонили головки набок. Все разом. В одну сторону. Заинтересовались, значит.

– Помнится, вы говорили о каком-то подарке, – сказала я.

За разгадку третьей загадки мне полагался подарок. Это я запомнила. И что-то мне подсказывало, что испытание не будет считаться пройденным, если я вернусь без этого подарка.

Оно, конечно, было бы хорошо просто уйти живой, но тут такое дело – человеку всегда хочется больше. Можно все и сразу. Коротко говоря, раз уж все так удачно сложилось, что русалки вожделеют блестящие побрякушки так же, как Альвина Мизан демона Марая, то…

Грех не воспользоваться же, ну.

– Итак, что скажете, милые мои? Будет у вас столько красивых вещиц, сколько захотите, уж я об этом позабочусь, можете не сомневаться во мне, Суса… Гм. Сюзанна Бизар свое слово держит. А взамен вы отдадите мне тот подарок, о котором говорили. Вам ведь он все равно ни к чему, верно?

Девочки-русалки смотрели на меня, и по их личикам я видела – они пытаются принять решение.

Я ждала ответа, как вдруг все, как одна, девочки-русалки взвились над поверхностью воды и тотчас ушли под воду с головой.

Плюх! Плюх! Плюх!

Растерянно моргая, я наблюдала, как одна за другой они исчезают в воде, и вот поверхность пещерного водоема стала гладкой и неподвижной – ни малейшего движения, – а русалок больше не было видно. То есть совсем.

И как это понимать?

Мне стоит расценивать это как «нет»? Или я тороплюсь с выводами, и они удалились на дно посовещаться? До рассвета, например.

Я стояла, не зная, что делать. Может, стоит ловить момент? Сесть в лодку – и сматываться отсюда?

Весел у меня нет, и лодка может не поплыть обратно сама, если испытание не пройдено, но попробовать-то можно? Вдруг поплывет?

С другой стороны… А если русалки и правда ушли, чтобы подумать над моим предложением?

Ну и как мне лучше поступить?

Пребывая в раздумьях, я подождала еще несколько минут. Русалки не появлялись.

А, была не была! Попробую забраться в лодку!

Однако стоило мне только повернуться к ней, как за спиной раздался странный звук.

Я бросила взгляд через плечо и нахмурилась. Из-под воды шло слабое бурление, но с каждой минутой оно усиливалось, и вот уже поверхность пещерного озера вздымается, ходит волнами, плещется вода на каменную косу, бросая брызги на мое платье и лицо.

Ой-ой.

Похоже, я зря ждала. Надо было сматываться, пока была возможность. Сразу!

С глубины бассейна поднималось что-то очень крупное, и я даже боялась представить, что это может быть.

«Сглупила ты, Сусанка, ой, сглупила, – сказала я себе. – Придет сейчас сам Кархен Восьмирукий, и покарает тебя за то, что пыталась подкупить его маленьких жутких верноподданных».

И когда над поверхностью воды появилось что-то похожее на округлый темный бок весьма крупных размеров, я решила, что, к своему несчастью, угадала.

Наблюдая, как тело, словно оттесняющее воду в бассейне во все стороны, становилось все больше и больше, я даже дышать забыла.

Какая громадина. Кто бы мог подумать, что на дне этого небольшого пещерного водоема может лежать такая громадина?

Чем выше она поднималась, тем шире открывался мой рот, а потом… резко закрылся, когда я осознала, что передо мной не Кархен Восьмирукий, и даже не какая-нибудь здоровенная рыбина, а двустворчатая морская раковина.

Да, большая. Да, очень. Но всего лишь раковина.

Я выдохнула.

«Ну, уж раковина-то меня не съест, – подумала я и тотчас усомнилась: – Надеюсь».

Раковина большим островком зависла на поверхности бассейна, а вокруг нее начали выныривать уже знакомые мне девочки-русалки, приветливо улыбаясь мне своими акульими улыбками.

– Подарок для взрослой девочки? Подарок для взрослой девочки.

– Взрослая девочка обещала сокровища? Взрослая девочка обещала сокровища.

– Привезет? Привезет.

– Не забудет? Не забудет.

– Взрослая девочка примет подарок? Взрослая девочка примет подарок.

«Стоп-стоп-стоп! – мысленно запаниковала я. – Подарок? Вот эта раковина? Это такое изощренное издевательство? Я же ее даже из пещеры не вынесу, такую громадину!»

И стоило мне об этом подумать, как верхняя створка раковины с противным скрипом начала подниматься.

«Эта двустворчатая раковина, если подумать, очень похожа на огромную жемчужницу, – размышляла я, вытягивая шею вперед, чтобы сквозь образовавшуюся щель между створками рассмотреть то, что находилось внутри. – Может, подарок – это жемчуг? Очень большая жемчужина?»

Однако когда верхняя створка приподнялась достаточно, чтобы я могла увидеть содержимое, мое лицо невольно перекосило от отвращения.

Маленькое существо в центре раковины было похоже на морского конька, но очень отдаленно. Слизкое и сморщенное тельце, вытянутая пасть с острыми зубками, круглые и выпученные, но при этом какие-то сонные глазки, надутый, как мяч, животик и хвостик, напоминающий крысиный.

Редкий уродец, я вам скажу.

Существо извивалось в центре раковины, словно какой-нибудь червячок, и тихо хрипело.

– Подарок.

– Подарок.

– Подарок.

Зашептали девочки-русалки с придыханием, как будто дарили мне не отвратительного уродца, а редкую волшебную вещицу.

– Я в восхищении, – постаралась ровно сказать я, но на последнем слоге сопрано Сюзанны внезапно взяло самую высокую ноту.

Это мне захотелось заплакать.

Вам бы тоже захотелось, если б вы поняли, что вот эту гадость придется взять на руки и везти в замок.

Слушайте, у меня крепкие нервы и даже желудок крепкий, но всему же есть предел. Брать в руки сморщенного гибрида слизкой мокрицы, пираньи, червяка и крысы… Это, видимо, мой.

Я уже готова была отказаться от подарка. И пусть меня лучше сожрут русалки с акульими зубками, чем я дотронусь до этой уродливой гадости, как вдруг в голове снова прозвучал голос Гранвиля.

«…И наконец третье! Глаза лгут!»

И стоило мне только про себя повторить эту мысль: «Глаза лгут» – как вся пещера, и вода, и раскрытая раковина словно подернулись пеленой, которая, впрочем, тотчас исчезла, растворившись. В глазах снова прояснилось.

Сначала мне показалось, что ничего не изменилось. Девочки-русалки по-прежнему смотрели на меня черными глазками-пуговками, их акульи улыбки от уха до уха никуда не исчезли, как не исчезла и раковина, но…

Стоило мне только перевести взгляд к центру раковины, как глаза мои раскрылись шире.

Сморщенное уродливое существо исчезло, а на его месте возникло такое же крошечное существо. Его тельце было белым, с легким розоватым отливом, и перламутровым, словно жемчужина, маленькие аккуратные ушки тревожно подрагивали, а гладкий белый хвостик обернулся вокруг.

Существо было похоже на детеныша какого-то животного, но я не могла бы сказать, какого именно. Одно было неоспоримо: хоть глазки малыша были закрыты, оно было очень хорошеньким. Настолько, что мне тотчас захотелось взять его на руки.

Девочки-русалки схватились руками за края раковины и поплыли ко мне. Когда раковина приблизилась, я догадалась: мне нужно войти внутрь.

С опаской посмотрев на верхнюю створку – ой, не захлопнулась бы она, стоит мне войти, – я все же переступила через край.

Приблизившись к спящему малышу, я даже улыбнулась от умиления. Впервые видела такого звереныша, но он и правда был безумно хорошенький. Давно хотела себе завести питомца, но из-за того, что почти все время проводила на работе, не решалась. Может, пора наверстать упущенное?

– Это мой подарок? – уточнила я у русалок; девочки закивали. – Значит… я могу его взять?

Во второй раз получив утвердительный ответ, я наклонилась и боязливо взяла переливающееся, словно жемчуг, тельце. Существо у меня на руках тихо пискнуло, потревоженное, а, когда я подняла его на руках повыше, услышала – оно заурчало.

Не сдержавшись, я тихо рассмеялась. Какая прелесть. И почему я сначала увидела в нем уродца, если оно такое милое?

– Подарок принят.

– Подарок принят.

– Подарок принят.

Повернув голову, я посмотрела на девочек-русалок. Их улыбки заставили меня насторожиться. Русалки выглядели очень довольными, словно все случилось так, как они хотели. С самого начала хотели.

Переведя взгляд на существо в моих руках, я невольно ахнула.

Оно таяло на глазах! Его очертания плыли, а потом… прозрачное, словно призрак, оно сорвалось с моих ладоней и ринулось на меня.

Я видела, как перламутровое свечение вошло в мою грудь и…

Все исчезло.

Расставив руки, я некоторое время в потрясении смотрела туда, где сквозь кожу просочилось в меня почти растворившееся в воздухе существо. Положила ладонь над вырезом платья, но ничего особенного не почувствовала. Сердце билось, грудь вздымалась и опускалась от вдохов и выдохов.

Я чувствовала себя хорошо. Мне даже не было страшно, однако…

Ну вот ты и завела питомца, Сусанка, подумала я. Будешь теперь, как сумчатое, носить его прямо в себе. Зато не потеряется.

Вот тебе и подарок.

Глава 17. ГОСТЬЯ

Когда, сев в лодку, я уплывала прочь, девочки-русалки, взобравшись с хвостами на каменную косу, собирали булавки и шпильки, разглядывали их и так, и эдак, и по-всякому, баюкали в ладонях, и украшали свои рыбьи хвосты шелковыми лентами, завязывая их чуть повыше плавников.

«Бедные дети, – подумала я, наблюдая за ними до тех пор, пока лодка не нырнула в темный тоннель. – Надо привезти им еще бижутерии и галантереи всякой. Главное, запомнить остров, чтобы не перепутать с другими. А еще лучше – выяснить, на каком из семи островов, окружающих Кархен, я побывала».

Лодка доставила меня прямо к озеру под скалой, где один из слуг помог мне выбраться на каменный берег и знаком дал понять, чтобы я следовала за ним. Возле озера еще оставалось несколько слуг, из чего я сделала вывод, что еще не все невесты вернулись.

Подъем наверх сложными скальными ходами утомил меня, и я зевала не переставая. Хотя, скорее, утомила меня эта ночь первого испытания. Оно оказалось действительно сложным, но я справилась. Вроде бы, справилась. Я заслуживала награду: отдых, теплую ванну, бокал вина и шоколадку.

Эх, была б я дома, в своем мире, я б себя сейчас как наградила…

Когда мы наконец поднялись наверх, я надеялась, что сразу же смогу пойти к себе в комнату, заставить Лотти помочь мне с платьем, упасть на постель и заснуть, но… Увы.

– Прошу, госпожа, вас ждут.

Что, еще не все? Вот даже после всего, что произошло со мной этой ночью?

Узнаю руку садиста Гранвиля. Отпустить измученных испытанием девиц по комнатам и в кроватки? Нет-нет, надо помучить их этой ночью еще немножко!

Я не забыла обещание, которое дала самой себе. Гранвиль еще получит по заслугам, я хорошенько над этим подумаю.

Слуга привел меня в небольшую гостиную, хорошо освещенную светом свечей. Еще не успев сориентироваться, я услышала тихие рыдания и всхлипывания. Интересно, Ойвиа Лантини хоть когда-нибудь не плачет? Ну хоть когда-нибудь.

Однако, оглядевшись и увидев скорбное выражение на лице Сайи Даркин, которая сидела на диванчике рядом с Ойвией и успокаивающе гладила ее по руке, я насторожилась.

Ах, да. Испытание с русалками настолько поглотило меня, что я совсем забыла – когда я подплывала к гроту, раздался женский крик. Кричал явно кто-то из невест.

Я поспешно огляделась. Помимо Ольвии и Сайи сейчас здесь, в гостиной, находились еще две невесты. Обеих я видела лишь однажды – на ужине его светлости: похожая на нервную птичку соэлла Дебрас и маленькая, словно куколка, девица с равнодушным взглядом, чье имя мне было неизвестно.

Отсутствовали… Вилора Дюран и Альвина Мизан. Значит, что-то случилось с одной из них.

Однако немного досадно, что я вернулась в числе последних. Мне-то казалось, что я молодец, а, оказывается, другие невесты в большинстве своем справились быстрее меня.

Опустившись на один из диванчиков, я окинула взглядами слуг. Интересно, нам кто-нибудь скажет, зачем нас здесь собрали? Кажется, нет. Что ж, подождем.

Кажется, я почти заснула, когда из дремоты меня вытащили звуки – в гостиной появился кто-то еще. Прогнав сонливость, я открыла глаза пошире – появившаяся в сопровождении слуги девица скинула с головы капюшон плаща, и свет от свечей позолотил ее ярко-рыжие кудри.

Альвина Мизан.

Единственной, кто еще не вернулся, оставалась…

Мою мысль прервал громкий стук каблуков. Шаги – издевательски неторопливые – доносились из-за двери и приближались, и наконец в дверях возник не кто иной, как Гранвиль.

Распорядитель отбора невест загадочно улыбнулся и медленно обвел нас всех взглядом.

– Дорогие соэллы, – произнес он. – Первое испытание отбора завершено, и я собрал вас всех здесь, чтобы объявить итоги. Этой ночью лишь две из вас прошли испытание, получив награду, остальные… – толстяк-коротышка будто бы сочувственно развел руками, – вернулись ни с чем. Но не стоит расстраиваться! Впереди еще несколько испытаний, у вас будет не один шанс наверстать упущенное!

«Две?» – заинтересовалась я.

Существо, которое проникло внутрь меня, русалки назвали подарком. Я пока еще не решила, как к нему относиться, и какими неприятностями для меня это может обернуться. Пожалуй, подумаю об этом завтра на свежую голову, после того, как высплюсь. Однако не о нем ли сейчас говорит Гранвиль? Если он называет наградой «подарок» русалок, то, выходит, не только я сейчас ношу в себе странного питомца. Есть еще одна…

Украдкой я покосилась на других девиц. Кто из них? Сайа Даркин? Это наиболее вероятно, ведь она здесь единственный маг, пусть даже слабый.

Альвина Мизан? Тоже не исключено. Надо отдать рыженькой должное: пусть она имеет прескверный характер, но изобретательна и достаточно хитра, в этом я лично успела убедиться.

Или это Ойвиа Лантини? Кто знает, может, плакса – это только роль, а на деле девица может оказаться ловчее, чем всем нам представляется.

Впрочем, с таким же успехом оказаться второй обладательницей награды может и похожая на нервную птичку соэлла Дебрас, и маленькая девица с отстраненным взглядом.

Если бы здесь была Вилора Дюран, я бы, пожалуй, в первую очередь подумала на нее, но… К слову.

– Ваше сиятельство, – произнесла вдруг Сайа Даркин, подняв глаза на графа, – вы не расскажете нам, что случилось с соэллой Дюран? Ее до сих пор нет среди нас.

Гранвиль изобразил скорбное выражение лица и в хлопке свел ладони вместе.

– Увы-увы, дорогие соэллы, – опустив взгляд и покачав головой, произнес Гранвиль, – напоследок у меня для вас плохие известия.

Вздохнув с излишним трагизмом, Гранвиль, сообщил:

– По пути к месту испытания соэлла Дюран пыталась совершить побег.

Кто-то ахнул, послышался чей-то взволнованный ропот.

– Разумеется, в одиночку сбежать у нее не было бы возможности, – продолжал Гранвиль. – Недалеко от острова Карух соэллу Дюран на собственной лодке ожидал помощник, баронет Аризи, ее кузен. Кажется, молодой человек давно был влюблен в свою кузину и захотел ее похитить из замка его светлости, однако…

Гранвиль положил руку на сердце, запрокинул голову и закрыл глаза. Боже, что за бездарная театральщина, непроизвольно поморщилась я, глядя на коротышку графа.

– Помнится, я предупреждал вас, соэллы, – опустив голову, Гранвиль обвел всех нас прищуренным взглядом, – попытка избежать испытания может закончиться для любой из вас трагично – ведь это уже случалось с невестами прошлых отборов.

Он снова развел руками.

– С прискорбием вынужден сообщить, что соэлла Дюран бесследно исчезла.

Ойвиа Лантини заплакала еще громче, еще безнадежнее.

– Свидетель ее исчезновения, баронет Аризи, сейчас здесь в замке. Молодой человек убит горем, поэтому, как вы понимаете, его светлость вынужден был гостеприимно принять его, даже несмотря на то, что баронет пытался похитить одну из его невест.

Тут Гранвиль усмехнулся и добавил:

– Надеюсь, соэллы, судьба, постигшая Вилору Дюран, станет для вас хорошим уроком, и впредь ни одна из вас не будет пытаться нарушить правила отбора. Моя задача, как распорядителя, проследить за этим.

С этими словами Гранвиль удалился – все так же издевательски неторопливо.

Не знаю, о чем сейчас думали другие невесты, а мои мысли сводились к одному: похоже, слухи о проклятии герцога ни в чем не солгали.

Невесты погибали.

С исчезновением Вилоры Дюран нас осталось шесть.

*   *   *

Открывая дверь в свою комнату, я думала только о том, чтобы добраться наконец до постели. Размышлять о событиях этой ночи сил не было – все завтра.

– Лотти! – позвала я и…

Дверь лишь слегка приоткрылась и наткнулась на какое-то препятствие.

Я настойчиво толкнула дверь еще, но открыть достаточно, чтобы войти, не получалось. Что-то мешало.

Знаете, что я вам скажу? Это форменное свинство. После всего пережитого я еще и в комнату к себе попасть не могу? Что, в конце концов, происходит?!

Разозлившись, я надавила на дверь сильнее. Почувствовала, как та подалась, и услышала шорох, как будто что-то заскользило по полу.

Сумев наконец протиснуться в образовавшийся проем, я сделала шаг вперед и вскрикнула, наступив на что-то, лежащее у моих ног.

Опустив взгляд, открыла рот от удивления, быстро оценила увиденное и закрыла рот.

На полу, подпирая собой дверь, лежала Лотти. Слава всем богам, дышала, а значит, она всего лишь была без сознания. А что могло привести мою верную, но очень впечатлительную служанку в обморочное состояние?

Правильно. Привидения.

Быстро подняв глаза, я тотчас убедилась в своей догадке. Возле окна моей комнаты в воздухе парила одна из ламий.

Девица смотрела в окно, но, словно почувствовав мой взгляд, резко повернулась.

– Ну наконец-то! – возмутилась она. – Где вас носило, соэлла Бизар, я устала ждать!

Озадаченно моргнув, я склонила голову набок, и с запозданием поняла, что было не так.

Обитающие в замке ламии, все, как одна, с некоторых пор, обращались ко мне исключительно «милосердная защитница наша», и говорили с исключительно заискивающей интонацией.

А вот эта гордыня… Она вдруг показалась мне знакомой. Я внимательнее всмотрелась в лицо призрачной девицы, которая почему-то, находясь у меня в комнате, вела себя так, будто именно она здесь хозяйка, и глаза мои широко раскрылись.

Ух, ты ж!

Прямо сейчас передо мной был призрак Вилоры Дюран.

– Ну? Что вы на меня смотрите так, как будто привидение увидели? – с раздражением произнесла Вилора.

Я поморгала. Многозначительно приподняла брови и какое-то время смотрела на новорожденную ламию молча, давая ей возможность подумать.

Думать – полезно. Поэтому Вилора тоже поморгала и подумала. Посмотрела куда-то вверх и вбок, потом прокашлялась недовольно и проворчала:

– А… ну да.

Мотнула в воздухе кистью руки, как будто отмахиваясь от чего-то незначительного:

– С этим я потом буду разбираться. У меня сейчас проблема посерьезнее, – важным тоном сказала она.

Я опять поморгала, восхищаясь невозмутимостью Вилоры Дюран. Подумаешь, и правда, мелочь какая – померла и призраком стала. Дело житейское! Бывают проблемы посерьезнее!

И мне очень захотелось узнать, какие.

– Соэлла Дюран, рада видеть вас… – вовремя остановила себя, едва не сказав «живой и здоровой», поправилась: – Бодрой и деятельной. Вы сказали, что ждали меня. Что я могу для вас сделать?

Вилора живо кивнула головой и подняла руку, указывая пальцем куда-то в потолок.

– Эти, – заявила она, – сказали, что только вы можете меня услышать. Якобы никто больше в этом замке не услышит. Это правда?

Эти?

Я посмотрела в потолок, а потом, краем глаза заметив движение сбоку, перевела взгляд: из стены слева от меня просочились две призрачные девичьи головы. Ламии смотрели на меня так, будто гадали: провинились они в чем-то или не провинились.

Ах, э-э-эти!

Я на секунду задумалась, надо ли говорить, что есть еще демон Марай, который тоже прекрасно слышит голоса ламий, но тотчас решила, что, пожалуй, не стоит торопиться и ставить демона в известность о том, что одна из невест стала призраком.

– Угу, так и есть: несмотря на то, что многие видят ламий, но почти никто не слышит их голоса. Ну, и как-то так вышло, что я могу их слышать и разговаривать с ними.

– Прекрасно! – с такой в кивке тряхнула головой Вилора, что удивительно, как эта самая голова не свалилась с ее плеч. – Тогда вы должны мне помочь, соэлла Бизар.

Ничего себе заявочки, подумала я. Я, конечно, понимаю, что девица королевских кровей, но может мягко намекнуть ей, что у нее не только больше в венах не течет королевская кровь, но и вен, собственно, нет в наличии. По факту отсутствия тела.

Я издала тяжелый вздох. Знаете, что? Это вообще не мое дело, что душа Вилоры Дюран нынче ночью отлетела. Я к этому не имею никакого отношения. Вины моей в этом нет, а значит, Вилоре я ничего не должна. А вот себе – должна. Крепкий сон и продолжительный отдых. Сам о себе не позаботишься – никто о тебе не позаботится.

Я очень пыталась себя в этом убедить, но…

Нельзя быть такой доброй.

– Ну, что ж… чем смогу – помогу. И что же вы хотите?

Вилора втянула ноздрями воздух так, что крылья носа вскинулись, как капюшон кобры. Глаза ее метали молнии. С яростью ткнув указательным пальцем куда-то вправо от себя, она гневно заявила:

– Я хочу, чтобы вы сказали ему, пусть он оставит меня в покое!

Я поморгала. Он? Посмотрев в указанном направлении, я аж подскочила, коротко вскрикнув от неожиданности.

Рядом с моей кроватью, опустившись на одно колено, стоял молодой мужчина. Неудивительно, что я не заметила его сразу. Он бы еще лег!

– Приветствую вас, соэлла Бизар! Рад нашему знакомству, – заявил он, коротко посмотрев на меня, и тотчас перевел взгляд на призрак Вилоры.

– Вы кто? – строго спросила я, уже готовясь закатать рукава, чтобы выкинуть наглеца за дверь.

– О, прошу простить, – склонил голову гость, – не представился. Баронет Олаф Аризи к вашим услугам.

Баронет? Аризи? Где-то я это имя уже слышала… А! Точно!

Молодой баронет, влюбленный в Вилору Дюран и пытавшийся помочь ей сбежать. Так это о нем час назад говорил Гранвиль!

Я с интересом осмотрела его с головы до ног. Длинноволосый блондин, красавчик, черты лица, впрочем, слишком нежные для мужчины, от ресниц падают длинные тени на щеки… Иными словами, хорош собой почти по-женски.

И он влюблен в гордячку Вилору? Судя по всему, не взаимно. Вряд ли этот женоподобный красавчик в ее вкусе. Девицам, у которых такой высокомерный нрав, обычно нравятся мужчины совсем другого типа.

– Гм-гм, – прокашлялась я и уточнила у баронета: – Соэн Аризи, я так понимаю, вы видите соэллу Дюран?

Баронет с готовностью кивнул:

– Мои глаза видят только ее!

И ведь не врал. Бедный влюбленный в буквальном смысле не отводил горящего взора от призрака Вилоры.

Вилора, косясь на него и замечая это, морщилась, кривилась и раздраженно цыкала.

– Скажите, соэн Аризи, вы слышите голос соэллы Дюран? – спросила я.

Баронет снова с готовностью кивнул, потом на миг застыл в размышлениях и сразу же отрицательно покачал головой.

Ясно-понятно.

– Тогда спешу донести до вас следующее, – не сдержавшись, во весь рот зевнула я, – соэлла Дюран просила вам передать, чтобы вы оставили ее.

Да, я сократила. Ну грубо же говорить «оставьте ее в покое». А «оставьте ее» – уже совсем иначе звучит, ну.

– Ни за что! – заявил красавчик, тряхнув блондинистым полотном волос.

Так вот ты какая, большая и светлая любовь?

– Вы слышали, соэлла? – повернулась я к Вилоре. – Он отказывается.

Вилора одарила баронета взбешенным взглядом.

– Да чего ему от меня надо?! – злилась она. – Ходил за мной годами, просил у папеньки моей руки, мол, жизнь положит, чтобы сделать меня счастливой. Никак не желал понимать, что он мне не ровня. Последовал за мной на Кархейские острова, маячил под окнами, из морских камешков в лодке послания складывал. Я и сбежать-то решила, только чтобы этого идиота от замка увести, пока его не поймали! Я уже умерла, а он все равно никак не хочет оставить меня в покое!

Я повернулась к баронету, продолжая работать переводчиком:

– Соэлла Дюран интересуется, чего вы хотите.

Баронет ударил себя кулаком в грудь и заявил со всей пылкостью влюбленного:

– Соэлла Вилора, неизменны мои желания. В этой жизни я хочу только одного: станьте моей женой!

Вилора Дюран какое-то время глотала ртом воздух – если, конечно, о призраке так можно сказать, – потом воскликнула:

– Да вы рассудок потеряли, баронет? Как я могу стать вашей женой, если я умерла?!

– Она говорит, что умерла, – зевнув еще раз, донесла я до баронета.

– Это неважно, – тряхнул решительно головой баронет. – Мои глаза видят вас, больше мне ничего не нужно.

У Вилоры задергался край рта и начался нервный тик. Не думала, что у приведений это бывает.

– Почему вы не понимаете, что вам говорят?! – ярилась она, топнув прозрачной ножкой прямо в воздухе. – Я призрак!!!

Со вздохом я повернулась к баронету:

– Соэлла Дюран сообщает, что она призрак.

Влюбленный взор длинноволосого красавчика источал лучи безграничной любви.

– У каждого свои недостатки, – философски сообщил он. – Это не помешает нашему счастью.

Я на миг задумалась. Где-то я слышала эту фразу… Впрочем, неважно.

– Он говорит… – повернулась я к Вилоре, но та, снова топнув призрачной туфелькой по воздуху, перебила меня:

– Я слышала!

Ее глаза метали молнии, искры и, если бы можно было убить взглядом, красавчик-баронет уже был бы трупом.

Похоже, пора вмешиваться.

– Соэлла Дюран, – произнесла я, привлекая к себе внимание Вилоры, – я, конечно, рада посодействовать вам в ваших любовных отношениях… Но раз уж вы сейчас здесь, мне хотелось бы кое-что узнать у вас.

– Что вы хотите? – устало выдохнула новорожденная ламия.

Я помолчала, думая, как правильно сформулировать вопрос, и наконец спросила:

– Что случилось с вами там, в море? Вы помните?

Вилора подняла голову и посмотрела мне в глаза долгим немигающим взглядом. Конечно, вопрос нужно было бы задать максимально тактично, но я не представляла, как это сделать. Поэтому спросила прямо:

– Как вы умерли?

*   *   *

Выражение лица Вилоры вмиг изменилось. Исчезло раздражение, которое вызывала в ней слепая настойчивость баронета Аризи. Исчезло высокомерие. Она посмотрела куда-то в сторону. Мне показалось, что взгляд ее невольно тянулся к окну за спиной.