Текст книги "Невеста с подвохом, или Ну, держись, Проклятый Герцог!"

– Вы же сами в нем демона признали, – удивилась Бертина.

Я мотнула головой.

– Да бог с вами, дуэнья, – ляпнула я и тотчас поправилась: – То есть боги. То есть соэнья… Я его просто ругала себе под нос: сам верхом, а дамы пешим ходом. Вот и обозвала демоном. – И подняв глаза на Бертину, подивилась: – Выходит, в этом мире существуют демоны?

Моя «дуэнья», вроде как, удивилась. Поморгала, словно что-то во мне ее внезапно сильно смутило.

«Ай-ай, – подумала я. – Кажется, я сказала что-то не то».

– Потеря памяти, – напомнила я. – После этого… купания в пруду.

Бертина помедлила, потом покивала, мол, помню-помню, как же.

– Конечно, нет, – ответила на мой вопрос она. – Демонов призывают маги из другого мира. Чтобы заключить с ними контракт на служение.

– О, – только и ответила я.

«Надо же, – возобновив путь и ища взглядом всадника, подумала я. – Оказывается, я здесь не единственная иномирянка. Есть и еще один. Хоть он и чертов владыка демонов».

Глава 4. РУКА ПРОКЛЯТИЯ?

– Напомните мне, дорогая соэнья Бертина, что-что сделают с моей семьей, если я не прибуду на отбор невест? – почти равнодушно спросила я у дуэньи.

– Казнят, соэлла, – с незыблемым спокойствием ответила она мне, сопроводив свои слова утвердительным кивком головы.

– Что, прям совсем-совсем натурально казнят? – допытывалась я. – По-настоящему?

– По-настоящему, соэлла.

– И каким способом, позвольте поинтересоваться, казнят? Обезглавят там… или повесят?

– Его Величество практикует утопление в кипятке, соэлла.

Я сглотнула нервно. А здешний король совсем не душка. Вообще совсем. Жаль, что папочка Вилоры Дюран таки не сверг своего коронованного родственничка. Топить надо таких королей, топить. В кипятке.

– Так может пусть и казнят? – изобразив страдальческую мину, предложила я. – Родителей.

Стыдно, конечно, такое предлагать. Как же не стыдно? Но с другой стороны, родителей Сюзанны Бизар, которых я знать не знала, в глаза не видывала, и которые, к тому же, свою дочь отдали в невесты герцогу, зная, что невесты его не выживают, мне жалко не было. А вот себя – было жалко.

Стоило только посмотреть на этот мост над расщелиной в скале перед самыми воротами замка… Представить, какая тут высота… А потом еще представить, что со мной будет, если я упаду с этого моста…

Что ни говорите, а жалко себя. Я же у себя одна. Что я без себя делать буду?

Да, я боюсь высоты.

Падающих на голову рекламных щитов не боюсь, а высоты боюсь.

Да и обидно, опять же, умирать второй раз подряд. Я еще и от первого раза не отошла. Но за Игоря хоть помереть не жалко было, а вот за родителей Сюзанны, которые свою дочь… ну, вы уже в курсе… это, знаете ли, совсем другой коленкор.

«И герцог этот тоже изверг, – подумала я. – Что он, не мог тут мост построить с ограждением? Вообще ведь никакого ограждения. Никакого! Один неверный шаг – и… камнем вниз».

Мост был достаточно крепок – из камня, на внушительных опорах. Но, черт подери, почему без ограждения?!

– Так это… – напомнила я Бертине, – может, пока не поздно, я вернусь обратно? А для родителей разве не святое дело – за дочь любимую собой пожертвовать?

– Ничего не получится, соэлла, – невозмутимо сообщила мне дуэнья. – Казнить Его Величество обещал всю семью. Так что если вы не прибудете на отбор невест для герцога Кархейского, вас казнят вместе с вашими папенькой и маменькой.

Я скривилась.

Досадно. Видимо, придется идти на этот мост. Хоть там и черным черно в расщелине, и не понятно, какая глубина. Хоть и мост этот кажется канатной дорожкой для канатоходца-смертника. Но вариться в кипятке альтернатива, конечно, так себе.

Справа от меня тихо всхлипнула Ойвиа Лантини. Видимо, угрозы Вилоры Дюран пугали ее не так сильно, как мост над расщелиной.

Она стояла, сцепив ладошки возле груди и закрыв глаза, по щекам ее катились слезы, когда к ней подошла другая девица в синей накидке – еще одна невеста.

– Ойвиа, давайте держаться за руки? – предложила она, заботливо заглядывая в заплаканное лицо и улыбаясь подбадривающей улыбкой. – Если мы будем поддерживать друг друга, будет не так страшно, правда?

На лице Ойвии Лантини появилась слабая улыбка.

– Спасибо, Сайа, вы очень добры.

– Сайа Даркин, – словно почувствовав мой интерес, склонилась ко мне моя дуэнья. – Потомок великого мага Орвина Даркина. По легенде – могуществу его не было равных и нет до сих пор. Ему удалось призвать ужаснейшего из демонов, который стал причиной Равельской трагедии. После этого Орвин оставил служение королю и стал отшельником. Среди потомков его, как говорят, сильных магов не было, жили они всегда обособлено, вдали от королевского двора, поэтому странно, что Его Величество сейчас решил призвать младшую из Даркинов в невесты герцогу Кархейскому.

Из сказанного я поняла мало, только то, что предок Сайи был великим магом, сама она выдающимися способностями в магии не блещет, но, видимо, какие-никакие магические штучки знает, и это нужно запомнить.

Я бы с большей радостью повыспрашивала у Бертины подробности об упомянутой ею Равельской трагедии, но всадник в черном, он же демон Марай, ступил на мост, а это означало, что остальные должны следовать за ним.

Делая первые шаги по мосту, я мысленно ругалась:

«Ну ничего, дайте мне только дойти до противоположного конца моста, и я уж доберусь до герцога. Он у меня еще ответит за мосты без ограждений. ГОСТов по мерам безопасности на него нет, проклятущего».

Впереди я видела вышагивающую с гордо выпрямленной спиной Вилору Дюран – вот, кто высоты не боится, – следом за ней мелкими шажками семенила еще одна фигура в синей накидке и парочка в серых, видимо, служанки или компаньонки.

Изо всех сил я старалась не смотреть вниз и вела внутренний диалог с самой собой.

«Дыши, Сусанка, нельзя же позволить своей слабости, можно сказать, почти единственной, взять над тобой верх».

«Мать моя женщина! Что ж тут так высоко! Какой идиот построил замок на вершине скалы, да еще с мостом без ограждения над расщелиной перед самыми воротами!»

«Дыши и не смотри вниз – и все будет хорошо».

«Свалюсь, точно свалюсь!»

«Соберись, тряпка! Вот свалишься – тогда и будешь паниковать! Нечего раньше времени!»

По моим ощущениям я преодолела уже половину пути, с чем себя мысленно и поздравляла. Осталось пройти ровно столько же – и все будет позади. Подняв глаза и отыскав впереди всадника, я вцепилась взглядом в его спину. Идти стало легче, страх отступил.

Ну вот – нужно было просто на чем-то сосредоточить внимание, подумала я, как вдруг…

Сильный толчок в спину бросил меня в сторону. Тело двигалось по инерции, и я совершенно его не контролировала. Ноги на мгновение задержались на самом краю моста, а в следующее мгновение…

Коротко вскрикнув, я сорвалась вниз.

«Кажется, пора паниковать», – падая в черноту расщелины, подумала я.

*   *   *

Ай, как жаль, что пришлось отказаться от мысли, якобы я попала на съемки фильма! В хорошем сценарии сейчас должен был появиться герой, который спас бы меня, не позволив упасть. Прекрасный принц или рыцарь… короче, в любом случае какой-нибудь неотразимый красавец, с которым у меня случилась бы неземная любовь…

Черта с два!

Тьма расщелины уже поглощала меня, словно рот огромной каменной рыбы, когда вдруг лунный свет заслонила собой какая-то огромная тень. Что-то схватило меня, и я заверещала благим фальцетом… тьфу, сопрано.

Какая-та сила потащила меня наверх. В плечи и в бока впивалось что-то острое, и это было…

Больно!!! Черт вас побери, о, как же больно!!!

Повернув голову назад, я в первый момент почувствовала себя полевой мышкой в когтях хищной птицы, а потом разглядела вцепившуюся в меня черную тварь. Она была… Мать. Моя. Женщина… Словно горгульи, украшающие готические соборы.

Очень большая горгулья!

Огромные кожистые крылья, как у летучей мыши. Острые клыки, выпирающие из пасти. Два больших рога. Длинные, заостренные на концах уши. И вытянутые к основанию ушей узкие глаза, затянутые чернотой.

Тварь поднялась над расщелиной и, зависнув над мостом, разжала когтистые лапы. Словно мешок с картошкой, я шмякнулась на каменную поверхность моста.

«Какой-то неудачный сценарий мне попался, – думала я, поднимаясь. – Разжалуйте, будьте добры, сценариста до уборщика».

Когда мне с трудом удалось поднять свое тело в сидячее положение и повернуть голову, по мосту ко мне направлялся не кто иной, как демон Марай.

Длинный черный хвост за спиной взлетал из стороны в сторону при каждом шаге, на лице никаких эмоций. Услышав рядом несколько испуганных возгласов, я повернула голову и увидела сбившихся в кучку девиц.

Невесты и их служанки жались друг к другу, с испугом глядя на приближающегося демона. Не участвовала в этих групповых объятьях только Вилора Дюран, брезгливо стоящая в сторонке, но все-таки подальше. От демона.

Вот тебе и красавчик, подумала я, возвращаясь взглядом к Мараю. Существо, которое спасло меня от гибели, действительно было демоном. Буквально. То есть вот прям совсем.

Признаться, в глубине души я надеялась, что демон – это иносказание какое-нибудь. Ну или как минимум… что все не так запущенно.

Демон… Демон, чтоб вы понимали…

Мне определенно нужно было прийти в себя, но времени на адаптацию к столь экзотическим реалиям мне явно никто давать не собирался.

– Все ли с вами в порядке? – приблизившись, ровным голосом, который по-прежнему двоился у меня в ушах, спросил Марай. – Герцог очень заинтересован, чтобы все его невесты прибыли в замок живыми.

У меня нервно дернулся край рта.

Герцог. Заинтересован, значит. А вот и не сдохну, пока не доберусь до этого герцога, не дождетесь.

Подняв глаза на Марая, я выдохнула и сказала:

– Ну, раз заинтересован, то поделитесь со мной местом на лошади, пожалуйста. Вдруг я снова упаду с моста? – И чтоб он во мне не сомневался, твердо кивнула: – А то я могу.

Глаза демона удивленно округлились.

*   *   *

Во владения герцога Керхейского я въезжала по-королевски.

Ну ладно, это преувеличение. Но по сравнению с другими невестами, очень даже эффектно – впереди всей процессии, на вороном коне. Тогда как все остальные девицы в синих накидках плелись позади общей массой, потерявшись на моем фоне.

Я не нарочно, честно.

Встречающие нас люди герцога таращились на это зрелище с немалым удивлением. А то, что в этот момент я находилась в полуобморочном состоянии и совсем не эффектно свалилась бы с лошади, если бы не демон Марай, который сидел в седле позади меня и, держа поводья передо мной, не позволял моему телу накрениться ни влево, ни вправо – так о том никто не подозревал даже.

В общем, встречающие меня определенно запомнили. А вот я их лиц не помнила.

Очнулась в комнате, освещенной светом свечей, лежа грудью на мягкой постели. Не сразу осознала, что лежу с обнаженной спиной. Стыдливостью я не отличалась – в мои годы это уже не актуально, – а вот когда мне в бок ткнули каким-то предметом, и тело обожгло, словно огнем, я, не сдержалась, и заорала хорошо поставленным сопрано:

– Вы что там делаете?! Уберите от меня руки, а то поотрываю к чертовой бабушке!

Тыкающийся в меня предмет исчез с моей спины, жжение стало ослабевать и я выдохнула.

Боже, как сейчас больно было…

Сознание почти совсем вернулось, и я нахмурилась, пытаясь встать.

Какого черта я тут лежу полуголая, и чем это в меня тыкают так болезненно?

Сейчас разберемся.

– Не стоит вам вставать, соэлла Бизар, – раздался надо мной сиплый голос, определенно мужской, но какой-то птичий. – Раны, которые остались у вас на плечах и на боках от когтей Марая, очень глубокие и уже вызвали воспаление в вашем теле. Их непременно и как можно скорее нужно смазать специально приготовленным мною бальзамом. Раны от когтей демона у человека могут вызвать длительную болезнь со смертельным исходом, если сразу не принять меры.

Я нахмурилась. Всерьез задумалась. И прекратила попытки подняться. Пожалуй, стоит позволить меня подлечить. Я вполне верила его словам. После того как Марай схватил меня по пути на дно расщелины, у меня поплыло перед глазами, и кажется, поднялась температура. Не исключено, что виной тому были нанесенные им раны.

– А вы кто? – спросила я, кося глазами вбок.

Я видела, что рядом со мной топчется какая-то фигура, но в моем положении разглядеть было затруднительно. Переведя взгляд чуть вперед, я заметила стелящуюся по полу и по стене изломанную тень, принадлежащую человеку сутулому, с длинной реденькой бородой.

– Лекарь его светлости, соэлла, – ответил мне птичий голос. – Саторин. Приготовляю бальзамы и настойки от разных хворей, чтобы заботиться о здоровье обитателей замка.

– Что ж, – с неохотой произнесла я, решив обращаться к тени, раз уж собеседник находится вне поля моего зрения, – в таком случае позаботьтесь обо мне, Саторин. И о моих ранах.

– С вашего позволения… – кивнула тень, смочила какую-то палочку в пузырьке; рука тени потянулась ко мне и…

Я сначала взвыла от боли, а потом, запихнув в рот угол подушки, зашипела. Пожалуй, орать не стоило. Об обитателях замка я пока ничего не знала – незачем привлекать к себе чрезмерное внимание…

Сказала та, которая заявилась в замок верхом, во главе процессии невест, и в одном седле с демоном, ага.

– Слушайте, Саторин, – спросила я, когда после десятого или двадцатого тычка лекаря в мои раны, уже сроднилась с болью и могла воспринимать ее почти спокойно, – если демон так опасен, зачем ему поручили сопровождать невест? Почему герцог нас сам не встретил? Или не положено?

Я не отрывала взгляда от тени, поэтому заметила, как сразу застыла рука лекаря над моим плечом.

– Так ведь, соэлла… – неуверенно произнес птичий голос, – не может герцог покинуть замок.

– В смысле? – не поняла я. – Настолько занят, что времени невест встретить нет?

Саторин помычал озадаченно. Рука его так и висела над моим плечом, будто о моих ранах он и забыл совсем.

– Занят? Совсем нет. То есть… дела у герцога в замке, конечно, находятся, но речь не о том. Покинуть замок его светлость не может из-за проклятия.

Теперь настала моя очередь озадачиться.

– И с каких пор? – спросила я недоверчиво.

– Так ведь… всю жизнь, соэлла, – ответил Саторин. – С самого рождения его светлость никогда не покидали замок Кархен.

Я моргнула потрясенно.

Ничего себе. А Бертина, помнится, пыталась меня уверить, что, может, оно и нет никакого проклятия. А тут такое…

– И что ж он, вот прям совсем не выходил ни разу из замка?

– Ни разу, соэлла, – кивнула тень. Помедлив, Саторин произнес задумчиво: – Странно однако, что вы этого не знаете, соэлла. Вы ведь из рода Бизар.

Я снова поморгала. Видимо, он говорил о том, что Сюзанна Бизар одна из выбранных невест и должна бы знать такие подробности о своем женихе.

– Э-э-э… – помычала я. – Понимаете, я тут в пруду купалась. Едва не потонула, а как пришла в сознание, обнаружила, что у меня повредилась память. Что-то помню, а что-то нет. Такие дала.

Тень то ли повернула голову, то ли склонила ее набок, потом длинная реденькая бородка дернулась от кивка головы, и Саторин произнес:

– Понятно. Купались, выходит. В пруду. Память повредили. Незадача какая, даже не знаю, чем помочь. Настоев для восстановления памяти у меня нет, как-то не приходилось сталкиваться прежде…

– Что вы, что вы, не стоит беспокоиться, – заверила я герцогского лекаря. – Память и сама вернется. Вот немного в себя приду – и все вспомню, что забыла.

– Что ж, если вы так говорите, соэлла… – произнес Саторин.

Рука тени наконец ожила – лекарь снова тыкнул мне в бок палочкой со своим бальзамом, заставив меня сжать зубы и зашипеть.

Услышав, как Саторин покашлял, я решила, что он хочет о чем-то спросить, и не ошиблась.

– Могу ли я полюбопытствовать, соэлла?

– Любопытствуйте, – разрешила я, выдыхая после очередной пытки бальзамом.

– Когда вы очнулись, вы крикнули, что оторвете мне руки, – сказал он. – Это я понял. А следом вы пообещали, что… Отправите их к… чертовой бабушке? Не сочтите за дерзость, но кто эта соэнья, которой вы собирались отправить мои оторванные руки? На всякий случай мне хотелось бы знать, как сложится их судьба.

Я кашлянула.

– Чертова бабушка – это… Дальняя родственница! – нашлась я.

– М-м-м… что, неужели настолько дальняя? – уточнил Саторин.

Мне показалось, он расстроился. Видимо, всерьез распереживался, как бы не пришлось слишком далеко отправляться за своими оторванными руками.

Я хмыкнула. Можно было, конечно, объяснить лекарю, что «к чертовой бабушке» это просто фигура речи, но я решила поступить иначе.

– Очень дальняя, – подтвердила я. – Добраться к соэнье Чертовой Бабушке удается немногим – путь долог, тернист и опасен. Но я вас уверяю, Саторин, я никогда не оторву руки лекарю, который хорошо обо мне заботится. Так что… пока вы обо мне хорошо заботитесь, вам не о чем беспокоиться.

– Можете, рассчитывать на меня, соэлла Бизар, – с готовностью уверил меня птичий голос лекаря. – Вы в надежных руках.

Глава 5. РОЗЫ ПЕРВОЙ ГЕРЦОГИНИ

Когда я проснулась, в комнате стоял рассветный сумрак. Повернув голову, я сначала увидела спящую в кресле Лотти, а потом проникающий в окно слабый утренний свет.

Зевнув, я попробовала подняться. Хмыкнула удовлетворенно. А лекарь Саторин и впрямь неплохо обо мне позаботился. Чувствовала я себя свежей, как огурчик, ничего не болело, словно все раны с моего тела исчезли.

Надо запомнить, что местным аборигенам можно головы морочить всякими неместными фразочками. И стращать.

Как вообще этот старичок-лекарь мог поверить, что я всерьёз оторву ему руки? Я что, кажусь таким чудовищем?

Нет, ну ладно бы ещё Сусанна Бузинина во плоти – помнится, Эдик мне говорил, что во гневе я страшна. И Денис. И, кажется, Андрей. Но это было давно и неправда. Однако невинная белокурая девица Сюзанна Бизар?!.. Как Саторину только в голову пришло, что она на такое способна?

Я пожала плечами, спустила ноги с постели, обнаружила, что одета во что-то наподобие слишком длинной ночной рубашки с кучей рюшей. Внезапно почувствовала ностальгию по своему коротенькому пеньюару. В нем было куда удобнее, и ноги «дышали». А в этой ночнушке они заплетаются.

Подойдя к Лотти, я потрясла её тихонько за плечо. Девушка простонала, скривилась и открыла глаза. Увидев меня, широко раскрыла рот, который я ей тотчас закрыла ладонью, потому что она явно собиралась заорать что-то вроде: «Госпожа пришла в себя, слава всем богам!», как в прошлый раз.

– Я пришла в себя, слава всем богам, – сказала я вместо нее. – Но ты, вот что, Лотти, скажи мне, пожалуйста… Сколько я спала? Где Бертина? Где остальные невесты? Где этот чертов герцог?

Лотти растерялась. Глядя на меня, она хлопала глазами и молчала, хотя я уже убрала руку от её рта.

Кажется, я перестаралась – вопросов было слишком много, и у Лотти подвис виндоус. Ладно. Будем по одному.

– Как долго я спала?

– Недолго, госпожа! Две ночи и один день!

– Значит, вчерашний день я весь проспала… Где Бертина?

– Соэнья Бертина вчера навещала вас несколько раз. Сейчас она… – Лотти моргнула с упреком: – Помилуйте, госпожа, раннее утро, соэнья спит у себя в комнате.

– Угу, – кивнула я. – Пусть спит. Что-нибудь интересное происходило вчера в замке? Что-нибудь связанное с невестами герцога?

Где я читала, что слуги сплетничают между собой, и обычно в курсе всего, что происходит? Где-то читала и надеялась, что Лотти не сидела все это время возле меня, а успела пообщаться с коллегами из обслуживающего персонала замка.

– О, вы знаете, госпожа, – глаза Лотти загорелись интересом, – вчера невесты собрались с зале для приветствий, однако дворецкий его светлости, Силуян, пришёл и сообщил, что герцог встретится с ними только тогда, когда они предстанут перед ними все. Проще говоря, герцог так и не появился перед остальными, из-за того что вы были больны.

Отлично, я не ошиблась в Лотти, подумала я. Она уже успела завести знакомства среди слуг и посплетничать.

Однако. Как-то не слишком вежливо – жених отказывает невестам в официальной встрече, потому что одна из них не может присутствовать. Хм. Разве это проблема? Меня бы он все равно увидел позже.

Ощущение, что герцог своих невест как-то не слишком торопится увидеть. И себя им показать тоже не торопится. А моя болезнь – просто удобный повод отложить встречу.

– Лотти, а что говорили по поводу моего падения с моста?

Моя служанка прикусила нижнюю губу и опустила глаза, словно пряча от меня взгляд.

– Лотти, не надо от меня ничего скрывать, – строго сказала я. – Не люблю я этого.

Девушка подняла на меня взгляд и покачала головой.

– Сильно вы изменились, госпожа, с того купания в пруду.

Я прокашлялась грозно.

– Ты мне зубы-то не заговаривай, Лотти. Память отшибло – тут кто хочешь изменится. Но это ещё не повод увиливать от ответа, когда тебя госпожа твоя спрашивает.

Лотти сделала большие глаза и ответила со страдальческим видом.

– Скажу-скажу! Я скажу! Только не понравится вам, госпожа… В общем, все слуги между собой говорят, что проклятие герцога выбрало вас первой жертвой. Мол, уж вы-то точно новой герцогиней не станете, и вообще не жилец.

После своих слов служанка вся сжалась. Видимо, в ожидании моего гнева.

– Спасибо, что рассказала мне, Лотти, – с благодарной улыбкой похвалила её я и добавила: – И ты, знаешь что? Рассказывай мне все, что слуги герцога между собой болтают. Мне же интересно, ты же меня понимаешь?

Лотти с готовностью покивала, мол, понимаю, госпожа, любопытство, оно такое – изведет, покоя не даст.

Выходит, моё падение здесь все списали на проклятие? И никому не пришло в голову, что меня элементарно толкнули? Удобно. Удобно для того, кто пытался меня убить. И похоже, уже не в первый раз. А спишут все на проклятие.

Значит, я первая жертва? Ну, это мы ещё посмотрим.

Услышав какой-то резкий повторяющийся звук, будто что-то щелкало, я подошла к окну.

Внизу, прямо под моими окнами, был сад. Вернее, лишь небольшой его участок. Несмотря на раннюю рань, какой-то человек вовсю трудился вокруг кустов с красивыми жёлтыми розами. Видимо, садовник.

Прогуляться, что ли? Пока все ещё спят, кроме этого жаворонка-садовника, – разведать обстановку, осмотреться вокруг.

– Лотти, мне бы одеться.

– Сейчас-сейчас, госпожа! – тут же подскочила из кресла служанка.

Насколько я помню из фильмов, благородным дамам самим одеваться не положено. Для этого есть специально приставленные слуги.

Впрочем, я ещё в прошлый раз осознала, что такие платья, которые дамы здесь носили, я бы сама и не надела. Ибо это какая-то пытка – эти крючки, корсеты, тесемки. Головоломка такая, что кубик Рубика проще двадцать раз подряд собрать.

Лотти я сказала, что прогуляюсь в саду – спать больше мочи нет, и так долго проспала. Служанка изъявила желание меня сопровождать, но я отказалась – «Иди лучше поспи, смотри синяки под глазами, наверняка, две ночи не спала, за мной присматривала». Лотти спорить не стала, напротив расчувствовалась от моей доброты.

Доброты, как же. Мне просто нужно было от нее избавиться. Раз уж я хочу разведать, что тут и как – сопровождающие мне не нужны. Особенно такие, как Лотти.

Люди, которые любят посплетничать, не только тебе будут докладывать, что говорят другие. Они и другим будут докладывать, что говоришь ты. С этими мыслями я вышла из комнаты.

Спустившись по лестнице, я вышла во двор.

*   *   *

Спустившись по лестнице, я вышла наружу. Оглядевшись, сразу поняла, что нахожусь во внутреннем дворе, где между хитросплетениями башен разбит сад.

Завернув за ближайший поворот, я почти тот же час увидела те самые кусты с желтыми розами и садовника. Отсюда я видела только, что это мужчина, ни его лица, ни возраста разглядеть не могла, но в какой-то момент поняла, что не могу отвести взгляда.

Садовник старательно, почти любовно, обрезал ветки кустарников. В каждом его движении будто присутствовало волшебство. Он ухаживал за розами так, будто перед ним была любимая женщина.

Мне всегда нравились люди, увлеченные своей работой. От них исходит это неповторимое ощущение, будто они находятся в каком-то своем мире, и счастливы там настолько, что это делает их вполне самодостаточными. Как будто у них в жизни все есть, и больше ничего не нужно. Где-то я даже таким людям завидовала немного.

Из-за поворота на тропинке тем временем возник человек. Одежда его была похожа на униформу лакея, он был молод, шел быстрым шагом, будто куда-то торопился, и при этом зевал во весь рот. Все это в совокупности, подсказало мне, что передо мной один из слуг герцогского замка.

Закрыв рот после зевка, он вдруг заметил меня на дорожке и, замедлил шаг, оторопело моргая. Я жестом поманила его к себе, и он подошел: конопатый, вихрастый, со слегка выпученными глазами и до смешного большим ртом. Очень похож на удивленную рыбку, которую вдруг вытащили из воды на берег.

– Вас как зовут, любезный? – спросила.

– Эльвин, госпожа, – с готовностью ответил он.

Ага. Значит, я не ошиблась, и паренек действительно был слугой.

– Скажи, Эльвин, – я бросила взгляд в ту сторону, где садовник стриг кусты роз, – а как зовут садовника?

Эльвин проследил за моим взглядом, какое-то время таращился своими рыбьими глазками на садовника, потом перевел взгляд на меня и переспросил удивленно, как будто еще не проснулся и не мог взять в толк, чего я от него хочу:

– Садовника?

Я прочистила горло, посмотрев на него с легкой досадой.

– Садовника-садовника, – подтвердила, спрашивая себя мысленно, все ли слуги в этом замке так туго соображают по утрам.

Тут Эльвин оживился, кивнул, будто наконец проснулся, и ответил:

– Садовника зовут Флореаль, госпожа.

– Угу. Флореаль, значит… Спасибо, Эльвин, можешь идти.

Похожий на удивленную рыбку, Эльвин коротко согнул спину в поклоне и прошел мимо меня. На ходу он почему-то оборачивался и смотрел то на меня, то в сторону садовника, пока наконец не исчез за очередным поворотом дорожки.

«Как-то он нехорошо на меня смотрел, – с досадой цыкнула я. – Кажется, я сказала что-то не то. Или веду себя не так. Да откуда же мне знать, как положено себя вести и разговаривать благородным девицам вроде Сюзанны?»

Подойти к садовнику незамеченной мне не удалось – шорох моих юбок было слышно за несколько шагов, поэтому я не удивилась, когда садовник повернул голову и заметил меня.

Из-за имени я почему-то представляла себе либо молодого нежного красавчика, либо старичка благородной наружности, а передо мной оказался крепко сбитый и довольно крупный мужчина в самом расцвете лет. Волосы были собраны на затылке в короткий хвост, видимо, чтобы не мешались. Держащая садовые ножницы рука в перчатке замерла в воздухе.

На миг я стушевалась, и даже не знаю, почему. Возможно, из-за того, что в глядящих на меня глазах мне почудилась опасная проницательность, будто обо мне все знают. А из-за чуть приподнятых уголков губ казалось, что на меня смотрят с усмешкой.

– Доброе утро, – поздоровалась я.

Садовник кивнул и, словно потеряв ко мне интерес, вернулся к розам. Садовые ножницы снова заработали: «Чик-чик-чик-чик».

Понаблюдав за ним немного, я сказала:

– Красивые цветы.

Чик-чик-чик-чик.

– Герцог любит розы?

Чик-чик-чик-чик.

– Или их любила одна из его жен?

Ножницы затихли.

Да, я умею быть настойчивой.

Даже не знаю, почему мне пришла мысль об одной из жен герцога. Просто подумалось, что мужчины редко любят цветы, а женщины… женщины в большинстве своем любят розы, так уж повелось.

– Вы угадали, – ответил садовник приятным густым баритоном, снова возвращаясь к работе. – Это любимые розы первой герцогини. Сорт называется «Близкая разлука».

– Хм, какое печальное название, – сказала я. – Хотя, конечно, символичное, учитывая, что со всеми своими женами герцогу пришлось расстаться, а им пришлось расстаться с ним.

И снова ножницы затихли, а садовник во второй раз перевел на меня взгляд, в котором я заметила легкое удивление.

– Я ведь права? – поспешила продолжить разговор я. – Из-за проклятия расставание неизбежно, ведь так?

Садовник чуть склонил голову набок. И снова как будто усмешка зародилась в уголках его рта.

– Вы не боитесь проклятия, госпожа?

– Почему вы решили, что не боюсь? – вопросом на вопрос ответила я.

В устремленном на меня взгляде садовника как будто возник интерес, и благодаря возникшей паузе я отметила про себя, что лицо этого человека мне нравится. Породистое и волевое, но в то же время в чертах проступает мягкость, а лучики морщинок, рассыпающиеся от внешних уголков глаз, придают взгляду теплоту.

– Вы говорите о проклятии свободно, и даже спокойно, как будто оно вас совсем не пугает, – заметил садовник.

«Еще бы оно меня пугало, я с таким же точно всю жизнь живу, привыкла уже», – подумала я.

– Может быть, я просто не сильно впечатлительная? – предположила я.

В этот раз мне не показалось – садовник улыбнулся, хотя и сдержанно, словно против своей воли.

– Прошу простить меня, госпожа. Я всего лишь простой садовник, и не возьмусь судить о вашем характере.

Я покашляла.

– Да, конечно, – сказала и улыбнулась так обаятельно, как могла. – Откуда вам знать, насколько я впечатлительная, вы же меня впервые видите.

В этот раз садовник не торопился возвращаться к работе. Он продолжал с любопытством разглядывать меня, а я смотрела на него.

Знаете, как бывает? Перекинулся с человеком всего парочкой фраз, и уже понимаешь, что он тебе нравится. Мужчина передо мной был определенно хорош: лицо, фигура, голос. Все, вот вообще все в моем вкусе. Он даже чем-то напомнил мне моего Игоря. Нет, лицо, конечно, совсем другое, но типаж…

Если так подумать… кто вообще сказал, что главная героиня этой истории должна непременно выйти замуж за герцога? Да какой к чертовой бабушке герцог, когда здесь такой садовник?!

И в этот момент мне захотелось учинить произвол и переписать сценарий.