Текст книги "Кровь. Закат"

Генерал стукнул себя со всей силы кулаком в ладонь:

– На тебе генерал Черный! На!!! Каратель! Убийца! Сволочь! Иди со своей бригадой! Куда?

Генерал кивнул карте:

– На хер! Правильно Жорик! На хер! В тайгу! На свалку! Туда, куда мы выкидываем все как бы ненужное! А мы потом приедем, скажем, спасибо и…

Кровник, наморщив лоб, наблюдал, как Черный сложил пальцы правой руки в кукиш, плюнул на него и показал рации:

– Вот!

Он повернулся и продемонстрировал кукиш Кровнику:

– Вот!

– Понятно, – сказал Кровник и глянул на Ворона. Ворон безмятежно смотрел в окно.

– Всю Африку черножопую по этому сценарию на уши поставили, – сказал Черный. – Народ друг друга мочит. Вся Африка, да что Африка – полмира – одна большая гражданская война. Везде обкатали, могло сработать и у нас. Мля, рановато… рановато… еще б месяцок. Хоть пару недель… Вломили бы так, чтоб жопы затрещали у всех этих педерастов! Как бы вломили!

– Ну, ты псих, Батя… просто псих… ты воевать собрался? – спросил Кровник.

– Еще как, – кивнул Черный. – По полной программе. Чтоб пленных не брать. Чтоб стереть с лица земли. Чтоб насрать в могилы.

– В чьи?

– Хочешь, чтоб в твою?

– Ха-ха! Ты что меня пугаешь, Батя?!

– Тебя испугаешь.

– А пытался ведь, да? В Афгане-то, да? Совал в самое пекло. Или ты меня там не напугать, а реально угробить хотел?

– А ты сам как думаешь?

– Не знаю. Если б ты со мной рядом под пулями не бегал, то подумал бы, что второе.

– А то, что мне просто похую было – жить дальше или не жить – не приходило никогда в голову?

– А!.. – понятливо покивал Кровник. – Приятное с полезным?

– Ясно, – сказал Черный. – Не приходило…

Он смотрел в стену перед собой. Расшифровать выражение его лица не представлялось возможным.

Кровник кашлянул.

– Товарищ генерал, – сказал он. – Разрешите обратиться…

– Обратиться… – сказал генерал устало, приложив руку к левой стороне груди. – В кого?.. Во что ты собрался обратиться? Просто убиваешь меня ты…

Генерал прикрыл глаза и покачал головой:

– Просто убиваешь… со всех сторон…

– Слушай, Батя…

Черный скривился и, не размыкая глаз, приложил палец к губам:

– Чш!

Он сидел, зажмурившись, и покачивал головой в такт движению. Головы всех сидящих за большим штабным столом синхронно отзывались на маневры автомобиля.

Большие бронированные машины, утыканные крупнокалиберными пулеметами, миновав последний ряд домов, ехали вдоль городской окраины. Кровник увидел раскуроченную бензоколонку. Лежащий на боку, выгоревший дотла легковой автомобиль. Колонна, притормаживая, сворачивала с трассы на разбитую гусеницами грунтовку, ведущую прямо в лес. Мелькнул на секунду военный регулировщик со своими флажками. Генеральский броневик послушно свернул вместе со всеми.

Каждые несколько секунд шипела рация в углу. Слышался очередной неразборчивый бубнеж.

Кровник смотрел в окно. Он видел плотный туман, стелящийся по земле между деревьев. Потом почувствовал запах гари. Увидел языки пламени, вырывающиеся из… теперь он уже понял – из дыма. Торфяники? Уголь, залегающий близко к поверхности? Кровник слышал о таком. Видел впервые.

Земля горит. Горит под его ногами. Осыпается в провалы. Летит в тартарары.

– Как же она красиво поет, – сказал Генерал и открыл глаза.

Все смотрели на него.

– Кто? – спросил Кровник.

– Марина.

Автомобиль подпрыгнул на кочке.

– Марина, – повторил Кровник.

– Я увидел ее в новогоднюю ночь, – Черный сидел, глядя прямо перед собой. Он улыбался:

– В штабе дивизии был праздничный вечер… банкет… а она пела на концерте… перед банкетом… Там артисты выступали. И она там пела… Она была в бордовом платье. Я впервые понял, что хочу женщину так, что готов…

– Я слышал эту историю, – сказал Кровник.

– Нет, – покачал головой генерал. На его лице застыло странное выражение: то ли улыбка, то ли гримаса.

– Нет, – сказал он, – ты не слышал эту историю. Ты в ней участвовал.

Автомобиль подпрыгнул на кочке.

– Я знаю, чем там все закончилось, – сказал Кровник, – Можешь не продолжать.

– Марина…

– Послушай… – сказал Кровник. – Я прошу тебя…

– Она хочет…

– Замолчи! – прорычал Кровник, вскочив и потрясая сжатыми кулаками. Он ударился бедром о привинченную намертво столешницу. – Замолчи!

– Она хочет, чтобы ты винил себя, – спокойно сказал генерал. – Чтобы каждый раз, когда ты вспоминаешь то, что ты сделал – ты винил себя за это.

– Что ты… – хрипло сказал Кровник, – что ты мелешь…

Он выглядел так, будто прыгнет сейчас через стол и вцепится Черному в горло. Ударит в нос. Задушит. Убьет. Но Черный словно не замечал этого.

– Я не сплю уже пять лет, – сказал он. – Пять лет…

– Ты придурок, – задыхаясь, сказал Кровник. – Если ты еще раз упомянешь ее имя вслух, я тебя…

– Сначала была просто жуть, – генерал смотрел в никуда перед собой. – Первые пару месяцев. Ты пробовал не спать десять дней? А пятнадцать?.. Это…

Генерал покачал головой:

– Это просто бесконечная пытка. Я стал думать о самоубийстве очень быстро. Гораздо быстрее, чем сам ожидал.

– Сволочь, – сказал Кровник почти шепотом. – Сволочь…

– Сначала я начал курить, – невидяще глядя в окно, говорил генерал. – Смотрел по видику порнуху, дрочил и курил… Потом стал читать. Все книги подряд. Художественную литературу, понятное дело… Вместо снов перед моим внутренним взором представали герои и истории, с ними приключающиеся. С училища не мог себе позволить столько читать… А хотелось… Дорвался, одним словом… Достоевского три раза перечитал. А Спиллейна пачкой, оказывается, нельзя, пачкой не вставляет… да и вообще эти детективы американские…

Генерал сидел, прикрыв глаза.

– А потом стали приходить они, – сказал он. – Где-то на тридцатые сутки. Знаешь… как во сне… То есть нет ощущения, что… Первой вот, например, Зойка Ложкарева с нашего района… Мы с ней когда-то так любились, что аж кровать сломали… Смотрю как-то: сидит вечером за столом… Привет, говорю… Привет, говорит… Какими судьбами, говорю… То се, общаемся… Потом вспоминаю, что утонула Зойка в шестьдесят девятом, в речке Ворскле… Поплыла за кувшинками, там кувшинки красивые… И понимаю, что не сплю я… что не снится она мне…

Автомобиль тряхнуло.

– Даже сердце не екнуло, – сказал генерал. – А потом каждый день… Ходят, как на работу… Днем и ночью… Где сон? Где явь?..

Автомобиль еще раз тряхнуло, и вдруг затрясло так, будто он выкатился на крупную стиральную доску.

Кровник, не удержавшись на ногах, снова плюхнулся на привинченную к полу лавку. Ворон, зажавший кейс меж крепко сжатых коленей, схватился рукой за столешницу.

Генерал сидел, словно не замечая происходящего вокруг:

– И Марина. Как же я был рад ее увидеть. И как же мне было больно ее увидеть.

– Ты… – сказал Кровник, – ты…

Девочка внимательно смотрела прямо за его левое плечо.

– Нет, не я, – сказал генерал. – Ты. Только ты.

Кровник обернулся. Ожидая увидеть что угодно – обернулся.

Никого.

Автомобиль вдруг перестал подпрыгивать и покатился по более-менее ровной поверхности.

Они уставились друг на друга: вопли и истерический хохот откуда-то снаружи.

Встали со своих мест и подошли к окну.

Рядом с генеральской машиной, по широкому полю в одной с ними скорости – мчался БТР с сидящим прямо на его приплюснутой башне военным. Темные курчавые волосы его развевались на октябрьском ветру. Крупнокалиберный пулемет, торчащий меж его ног, был похож на стальной эрегированный член. Непонятно откуда взявшиеся темные тучи приближались к ним с севера, и они мчались прямо им навстречу. Вояка, сидящий на БТР, расставил руки так, словно собирался обнять надвигающуюся грозу.

– Ииихааа!!! – восторженно вопил он прямо в небо. – Ииииихххааааа!!!!

Кровник увидел молнии. Вспышки там и сям в свинцовом небе. Неожиданный столб белого пламени ударил совсем рядом. Кровник неосознанно пригнулся. Рация в углу громко кашлянула.

– БАХ! – оглушительно в ту же секунду.

Гром.

– Дынга-прапор совсем с катушек слетает, как проезжаем в этом месте! – сказал Ворон и, дернув щеколду, приоткрыл одну из узких форточек.

– БАХ!!! – Кровник аж подскочил: казалось, пламя вырвалось из земли и ударило в тучи.

– Дорогие радиослушатели!!!! – проорал прапорщик Дынга, потрясая кулаками. – По вашим многочисленным заявкам!!! Молдавское «диско»!!!

И они влетели в ледяные потоки, извергающиеся с небес. Это была не вода. Это был дождь пополам с градом.

Обрушился сверху. Крупный, как виноград – забарабанил по железу, отлетая как пули, рикошетя, разлетаясь во все стороны крупными хрустальными серьгами. Отскакивая от земли, от брони, от кудрявой бессарабской головы прапорщика Дынги, торчащей из приоткрытого люка.

Освещаемый вспышками и заглушаемый небесными залпами, он, хохоча, палил из пулемета прямо в небо. Прямо в грозу. Прямо в Громовержца. И тот отвечал взаимностью: молнии били вокруг каждые пару секунд.

Генерал Черный улыбаясь во весь рот, смотрел в узкое окно. Повернулся к Кровнику:

– Чувствуешь?! – прокричал он. – Мощь!!! Прет из-под земли, а?! Чуешь?!

Кровник и вправду чувствовал необъяснимый зуд во всем теле. Словно электричество бежало по его венам вместо крови.

– Разлом!!! Тектонический!!! – генерал выглядел восторженным. – Ох, и место!!! Такая энергия!!! Чуешь??? Просто ядерная бомба!!! Компасы с ума сходят!!! Так в небо херячит, что самолеты гроздьями сыпятся!!! Бермудский треугольник сосет!!! Вот где столицу ставить надо!!! А?!

Генерал хохотал. В смехе его гремел гром. В глазах его сверкали молнии. Пушечные залпы громыхали, слившись в непрерывную канонаду. Электрические разряды невероятной мощи рвали пространство сверху вниз, снизу вверх. Казалось, что молнии вырываются из-под колес, оставляя дымящиеся воронки. Горела белым огнем земля. Пылало белым пламенем небо.

Генерал смеялся.

И вдруг – все разом закончилось.

Словно кто-то нажал кнопку.

Щелк – и нет дождя. Нет града. Нет молний и грома. Нет атмосферных разрядов и помех в рации.

Щелк – и яркий солнечный луч разорвал большую черную тучу. Прожег ее насквозь. Проделал в ней дыру. Гроза рассеивалась прямо на глазах. Растворялась, оставляя в воздухе запах жженого озона.

Щелк – и в небе включили радугу. Огромную – никогда Кровник не видел такой радуги.

Разноцветное коромысло. Дуга. Ворота.

Разбрызгивая колесами сверкающие на солнце осколки хрупкого небесного льда, колонна мчалась прямо в них – в эти невесомые ворота.

И сразу за ними, сразу за радугой и краем этого ровного как стекло плато – еще одно грандиозное зрелище предстало перед их взорами.

Кровник увидел сотни военных шатров, устилающих пространство до самого горизонта. Он узрел стоящее на привале войско Чингисхана. Орду без конца и без края. Дым полковых костров. Крылатые значки римских легионов. Скрещенные копья кровожадных гуннов. Мокрых после дождя карфагенских боевых слонов. Железных птиц апокалипсиса, высматривающих добычу из поднебесья.

Он увидел танки, разворачивающиеся на большом укатанном полигоне, и вертолеты, заходящие на посадку.

Кровник увидел армию генерала Черного.

Сколько времени прошло? Час? Три? Десять?

Неизвестно.

День сейчас? Ночь?

Непонятно…

Они пьют.

Сидят и пьют спирт. Глушат его стаканами. Бухают по-черному, как по инструкции. Ничего сложного: наливай да пей.

– Пей! – говорит Черный, пододвигая стакан и завинчивая крышкой канистру, стоящую рядом с ним. И Кровник пьет. Хлопает залпом. Занюхивает рукавом. Смотрит с отвращением на вскрытую банку шпротов.

Когда-то (час? три? десять?), несколько часов назад он хотел есть. Он хотел искупаться и переодеться, он хотел… чего он еще хотел? Неважно. Сейчас он пьет. Пьет вместе с генералом.

Их трое в штабной палатке – Черный, Кровник и канистра.

– Пей!

Он хотел искупаться – и ему дали два ведра горячей воды, мыло, полотенца. Сунули комплект офицерской формы без знаков различия.

Ощущение, что это было вечность назад.

Вечность назад они ехали по узкому «проспекту» между рядами полковых палаток – впереди БТР с охраной, позади еще один… Кровник видел колонну, разбивающуюся на ручейки, паркующуюся под открытым небом в поле за палаточным городком. Не городком – городом.

Он видел десятки «Камазов» и «Уралов», крашеных в хаки, боевые машины пехоты, бронетранспортеры…

– Армия? – Кровник покачал головой. – Да здесь десять армий!

– Точняк, – кивнул Черный. – Почти попал. Одиннадцать. Одних только боеприпасов сорок две тысячи тонн…

Кровник видел зенитные установки, на гусеничном ходу выставленные, словно в музее под открытым небом, передвижные госпитали с красными крестами и где-то за ними – шеренгу самолетных хвостов с красными звездами. А за ними – передвижные радарные станции. Ряды пушек, минометов, гаубиц.

– Твою мать, – сказал Кровник. – Где ты все это набрал?

– Вынь морковку из ушей! – воскликнул генерал. – Я кому сейчас всю дорогу рассказывал?! Ты меня слушал вообще?!

Полевые кухни дымились тут и там. Кровник ощутил запах солдатской каши с тушенкой. Рот его наполнился слюной. Он судорожно сглотнул.

– Это весь зарубежный арсенал Советской Армии, – генерал смотрел в окошко. – Почти весь… то, что осталось после вывода наших войск из Германии, Чехословакии, Румынии, Польши… Наши бывшие друзья по Варшавскому Договору пнули нас под зад ногой вместе со всем нашим добром… Варшавского Договора больше нет, друзей нет, а добро есть… И оно все у меня… Понял? Ему же надо где-то храниться?

Кровник кивнул.

– Ну, вот и хранится тут. А я рядышком… Присматриваю, понял?

Генерал постучал пальцем по пуленепробиваемому стеклу:

– А самое главное – все эти люди. Их после вывода войск куда дели? Жилье им дали? Общежития? Их вывели и никуда не ввели… Их в чисто поле, в палатки вместе с семьями – вот куда. Вместе с детьми и женами. Нормально? Просто млять кусок брезента вместо крыши над головой. Даже дров не дали. Живи как хочешь… А лучше сдохни…

Генерал протер стекло рукавом:

– Я тебе говорю: суки в генштабе не ожидали от меня такой прыти… Я сам не ожидал… А это уже что-то да значит…

Он хрипло рассмеялся:

– Пока они себя орденами и погонами увешивали, бригаду мою на Дальний Восток из Приднестровья гнали. А я сюда заявился. Охраны тут взвод был. Начали уже, падлы, пулеметы с брони скручивать и игнатовским продавать… Я всех на губу, все под свою охрану. Объяснил, кто теперь тут хозяин. Игнатовские не поняли, приехали на разборку. Я с ними разговаривать не стал. Рота мотопехоты. Огонь на поражение. Разборок больше не было…

Броневик генерала свернул вслед за головным БТР. Кровник увидел невысокий лысый холм. Древний курган. Один из тех, в которых – судя по популярным телепередачам – кочевники хоронили воинов. Флагшток с красным знаменем на самой вершине. Палатка рядом с флагштоком.

– …Потом как-то утром дежурный докладывает: приближается колонна танков. Я своих по тревоге боевой поднимаю… Оказалось, расформированная танковая часть… технику пригнали списанную… Переночевали ночь с нами и остались… Потом инженеры военные завернули – понтонные переправы сдавать… Думали, их на металлолом тут порежут… Посмотрели и тоже остались… За ними еще одна часть попросилась, и еще одна… Артиллеристам – им что под Владикавказом в поле стоять, что здесь. Здесь веселее… А московским в штабе не до этого было. Пропустили они как-то этот момент. Когда опомнились – расстроились. Поздно. Поживиться нечем. Ничего здесь больше взять нельзя, продать нельзя… Здесь Военная Республика Генерала Черного. Дружить со мной хотят. Только я со ссыкунами не дружу. Недавно целой делегацией наведывались, все в лампасах, погоны золотые… Уговаривали…

– На что уговаривали? – спросил Кровник и увидел, что передний БТР замедляет ход. Следом за ним затормозил и автомобиль генерала.

– Не твоего ума дело, – улыбаясь, сообщил ему Черный и кивнул в сторону двери, – Двигай давай на выход. Приехали…

Кровник спустился по узкой лесенке, помог слезть девочке, осмотрелся по сторонам: они остановились у подножия холма, который он наблюдал ранее. Красное знамя слегка шевелилось на слабом ветру. Рядом с флагштоком держа оружие «на караул», стояло двое казачков.

– Здорово орлы! – громко Черный.

– Здравия желаем товарищ генерал! – звонко в ответ.

– Дежурный! – генерал довольно улыбался. – Ко мне!

Непонятно откуда взявшийся мальчишка в форме без погон возник перед Черным. Выпрыгнул, как черт из табакерки. Отдал честь.

– Дежурный по штабу рядовой Семенов, товарищ генерал!

– Вольно, – сказал генерал и, отодвинув Кровника в сторону, положил руку на плечо девочки:

– Возьми-ка ты эту даму, Семенов, и отведи в палатку к юным сестрам милосердия…

– Эммм… минуту! – сказал Кровник.

– Головой за нее отвечаешь, – продолжил генерал, не слушая его. – Девочка глухонемая, с уставом и внутренним распорядком не знакомая, наша гостья… Накормить, обогреть, спальное место выделить… все ясно, рядовой Семенов?

– Так точно товарищ генерал!

– Выполнять…

– Минутку!.. – повторил Кровник и взял девочку за руку. – Куда это? Она со мной будет.

– Нет, – покачал головой генерал Черный. – Ей с тобой нельзя.

– Почему это?

– Потому что ты сейчас в баню с голыми мужиками купаться пойдешь, а потом бухать…

– С какими мужиками? – спросил Кровник.

– Со мной, бестолочь, – сказал генерал Черный и протянул руку к Ворону. – Дай сюда чемодан!

Сколько времени прошло?

Неизвестно.

Невозможно вспомнить.

Он помнил дощатую, пахнущую прелым деревом душевую кабинку. Как жег его кожу воздух после того, как он окатил себя ведром кипятка. Слышал, как шлепаются на доски под его босыми ногами крупные капли.

Он, боясь, что выскользнет, осторожно – пальцами обеих рук – взял новенький брусок солдатского серого мыла. Приложил его к носу и понюхал. Мыло пахло мылом. Кожа покрывалась пупырышками со скоростью сто в секунду. Холод начал пощипывать уши. Второе ведро парило рядом с пустым первым. Кровник медленно мылился, слушая людские голоса и шум моторов за стенкой из толстой фанеры. Раздул щеки, зажмурился и вылил на себя оставшуюся воду. Вытерся несколькими армейскими вафельными полотенцами.

Генерал ждал его снаружи.

– Ну как? – спросил он.

– Во! – Кровник показал ему большой палец. – А ты чего? Передумал?

– Я не… – сказал генерал. – Я-то чистый…

Они двинулись вверх по склону кургана и очень скоро достигли генеральской палатки, стоящей на самой вершине. Кровник услышал истерический поросячий визг и, обернувшись, увидел, как два крепыша-сержанта сбили с ног крупную свинью, стоящую в небольшом загончике под маскировочной сеткой. Они крепко схватили животное за копыта, удерживая его на спине. Большой человек, раздетый по пояс, весь покрытый черным курчавым волосом, перестал точить штык о большой камень, торчащий прямо из земли. Он даже не перепрыгнул – переступил забор и, почти не целясь, с ходу всадил штык свинье в сердце. Кровник поморщился: визг достиг ультразвука и тут же превратился в предсмертный хрип. Он увидел, как штык, окрашенный кровью, с чавкающим звуком извлекли из подергивающегося тела. Подставили трехлитровую банку под дымящуюся струю крови, хлынувшую из раны.

Кровник отвернулся.

В палатке им навстречу рванулся человек в лейтенантских погонах. Козырнул, принял из рук генерала кейс.

– Держи. Отнесешь Ивану. Пусть откроет.

– Так точно, товарищ генерал!

Черный наклонился и заглянул лейтенанту в глаза:

– Пусть осторожно откроет, я имею ввиду.

– Так точно, товарищ генерал, осторожно!

Они сели за стол, застеленный большой картой. Кровник рассмотрел круги от стаканов и тарелок, сигаретные ожоги, следы от чернил и карандашей. Карта была странной. Скорее даже не географической. И уж никак не политической – он не видел на ней деления на страны и континенты, не видел рек и лесов. Он видел здоровенный кусок неопознанной суши с изломанной линией… видимо, берега? Можно только догадываться. Ибо никаких обозначений, указывающих на наличие водоемов, тоже не было. Он видел какую-то странную разметку и очень специфическую систему координат. И цвета на этой карте – они тоже были не совсем стандартными. Кровник увидел темно-сиреневую, почти прямую линию, идущую наискосок от одного угла стола к другому. Словно размашистый мазок малярной кистью. Генерал сидел напротив Кровника. Прямо через стол.

Человек в лейтенантских погонах выпорхнул с кейсом из палатки и тут же влетел обратно, неся на вытянутых руках раскаленную сковороду. Он бухнул ее – пышущую жаром и стреляющую жиром – прямо посередине, на специальную круглую дощечку.

Появились столовые приборы, две тарелки, два стакана, ломти хлеба, соль.

Кровник смотрел в шипящее месиво на сковороде.

– Кровь! – генерал, довольно щурясь, понюхал воздух. – Жареная! Свежак!

– Я не хочу, есть, – сказал Кровник и зевнул. – Я хочу спать.

Черный смотрел на него глазами, полными лопнувших капилляров. Зрачки расширены до немыслимых размеров.

– Ты издеваешься? – спросил он.

Он достал из-под стола канистру, отвинтил крышку, плеснул в стакан и придвинул его Кровнику:

– Пей!

Кровник уверенно взялся за граненую емкость, словно за руль любимого велосипеда.

– А ты? – спросил он генерала.

Черный наполнил свой.

– Знаешь, что такое мелатонин? – спросил он.

Кровник отрицательно покачал головой.

– Нет… А что это?

– Это такой фермент, – сказал Черный. – Его вырабатывает наш головной мозг. Это мелатонин расслабляет и усыпляет наш организм. И знаешь, самое забавное – человеческий мозг вырабатывает его исключительно в темноте. Поэтому полноценный сон возможен только ночью…

– За мелатонин, – сказал Черный и приподнял свой стакан.

Кровник коротко выдохнул под ноги и опрокинул в себя первые сто пятьдесят.

Спирт был чист и не нес в себе никакого настроения. За это Кровник всегда уважал эту жидкость. Спирт был порождением тупой химической реакции. Он не нежился на солнце в виноградниках, не зрел в бочках из под хереса, не проходил дистилляцию в перегонных кубах пополам с водой из торфяных болот. Он не обретал ни цвета, ни запаха, ни выдержки. Он был тупой честной химией. Сывороткой правды.

Упал в желудок, как раскаленная гиря. Пошел теплом в ноги, вверх, в спину.

У Кровника прояснилось в голове. Четче стали цвета вокруг. Даже слышать стал лучше. Он схватил вилку и отправил в рот кусок жареной крови.

– Так на что тебя тут уговаривать приезжали? – спросил он, дожевав. – Эти толстомордые из генштаба?

– Они меня не уговаривать, а отговаривать приезжали. Разницу чувствуешь?

Кровник отрицательно покачал головой.

– Сегодня-завтра, все рухнет, – Черный постучал указательным пальцем по столу. – Не только этот вонючий Свободный – вообще все. Потому что сейчас всех напугают гражданской войной, и эти «все» обосрутся! И не будет никакой войны. Вот и эти жопы в погонах тоже обосрались. А сначала глазами сверкали, в грудь себя били. Не будет… К сожалению, не будет! Будет самая крупная коммерческая сделка века. А то и тысячелетия… И толстожопые о ней узнали, и тоже хотят урвать свое. И будет в итоге всем этим миром править нелюдь.

– Нелюдь, – сказал Кровник.

– Каждый раз, когда ты смотришь на кровососа – ты видишь его. Того, кто будет твоим хозяином совсем скоро. И когда ты убиваешь кровососа – то убиваешь именно его. Но кровосос – он не один. К сожалению. Он множество, понимаешь? Они отсутствуют как индивидуальности. Они – коллективное сознание. Народ. Империя. Она, эта Империя – в каждом из них. Они все несут в себе эту свою невидимую империю. Они переполнены ею до краев. Все вместе и каждый в отдельности. Несут свою никому не видимую страну. Свою невидимую столицу… Укусят – плюс один. Вдвоем укусят – плюс два. И так далее. Расширяют свои владения. Бред? Чушь? Не бред и не чушь. Несуществующее государство поработит все остальные государства на этой планете. Те, кто вылез из могил – купят с потрохами весь мир… Не сегодня, так завтра… Они уже его почти купили…

– Слушай… – Кровник потер лицо руками, – я тебя прошу: хватит мне по ушам ездить. Хватит мне впаривать всю эту двусмысленную херню. Я ни хера не понимаю, о чем ты. Я очень устал. У меня мозг уже просто не воспринимает НЕ прямую информацию. О чем ты вообще? А? Говори как есть или заткнись.

– А вот это интересная мысль: о чем это я? – Черный покрутил вилку и отложил в сторону. – Я о том, что только дурак верит, что Россией управляет Ельцин, Америкой Клинтон, что странами вообще управляют президенты и парламенты. Любой здравомыслящий человек понимает, что есть кто-то за ними. Кто-то над ними. Мировое что ли правительство тайное… не знаю, как их еще назвать… Так вот, этому тайному мировому правительству все равно где размещаться. Хоть Англия, хоть Америка, хоть Африка – все равно. Так вот – нелюдям тоже все равно где. А лучше – чтоб везде. Они – новое мировое правительство. Не сегодня так завтра. Не завтра, так послезавтра уж точно. Сначала их было мало, и знали о них единицы. Это была секретная информация для посвященных. Но после того, как они сбежали из той первой лаборатории – их стало больше. А чтобы уничтожать их – нужно было включать в эту операцию все больше людей. Все больше народу давали подписку о неразглашении, а значит, где-то это разглашение состоялось. Однажды шептаться начали на кухнях, потом по подворотням. Страшилки всякие появились, про баронов и…

– Ох… – сказал Кровник. – А покороче?

– Покороче? – Генерал кивнул. – Это для наших больных на голову некрофилов из Кремля оживлять трупы было делом нормальным. Сталин, Ленин, все эти мерзкие гондоны вокруг них – они хотели жить вечно, и их ничто не могло остановить в их попытках. Для людей с той стороны, с Запада – нелюди были очередным доказательством нечеловеческой сущности всего этого нашего… всей этой нашей херни… Коммунизма… ну и так далее… Нелюди – это ж апофеоз коммунистической заразы.

– Апофеоз… – покачал головой Кровник. – Ну-ну…

Генерал дернул щекой:

– Была как-то версия, что Железный занавес, Берлинскую стену и все остальное выстроили только затем, чтобы не допустить расползания нелюдей за пределы СССР. Доля правды в этом есть. Процентов девяносто девять с половиной. А внутри страны? Разве могло это мудачье открыто заявить: мол, граждане! Соблюдайте спокойствие! Ожившие мертвецы по ночам ходят по улицам и пьют вашу кровь! Но мы их скоро всех переловим и уничтожим! Нет… никто так не стал бы говорить… Просто устроили тотальную бойню, борьбу с какими-то надуманными Врагами Народа… и настоящим Врагам Народа это было на руку… им нельзя было светиться. Они шифровались, и очень грамотно. Они вообще все грамотно сделали. Стали частью городских сказок-рассказок. И к концу семидесятых американская резидентура уже стала догадываться кое о чем, стала какие-то обрывочные сведения передавать своим… этим… как их…

– Мля… – сказал Кровник. – Ну и что?

– Ну и однажды на контакт с агентурой ЦРУ вышли некие господа и стали говорить об особом пути России. Об особом пути России за последние сто лет говорили многие. Но эти были настолько убедительны, что через время в Москве появились другие агенты. Агенты того самого тайного мирового правительства. Они тоже встретились с этими господами.

– Млять… – сказал Кровник. – Некие господа… кровососы что ли?

– Да, – Черный кивнул. – Бароны.

– Бароны… – Кровник смотрел на канистру со спиртом. – Ну и?

Полог откинулся.

– Можно, товарищ генерал? – густой мужской бас снаружи.

– Входи! – кивнул Черный.

В палатку вошел толстяк в спортивном костюме. От него пахло только что выкуренной сигаретой.

Кровник перестал жевать: в руках у толстяка был кейс.

– Уже? – спросил генерал, вытирая руки о грудь. – Получилось?

– Нет, – сказал толстяк и поставил чемоданчик на стол.

– Иван, ты меня удивляешь, – генерал удивленным не выглядел. – Ты же тот человек, который открывает все что закрыто, так?

– Ебстественно, – сказал Иван.

– А этот чемодан не знаешь, как открыть?

– Понятия не имею.

– Почему?

– Наверное, просто потому, что я не знаю, как его открыть.

– То есть, его невозможно открыть?

– Может быть и так.

Генерал вдруг улыбнулся и поднял правую руку:

– Привет! – сказал он.

Кровник обернулся: никого.

Толстяк даже не шелохнулся.

– Я могу идти? – спросил он.

– Иди, – генерал отвинтил крышку на канистре. – Свободен…

Он повернулся к Кровнику:

– Пей!

В палатке юных сестер милосердия тихо и чисто.

Все девочки на занятиях.

Дежурная Сонечка Парфенова с ярко-красной повязкой на рукаве прошлась по рядам между кроватями. Подмела пол. Аккуратно протерла пыль на иконостасе в углу. Перекрестилась.

Настрогала топором лучинок с большого полена, разожгла самовар. Приготовила небольшой бумажный пакет с сушеным шиповником. Присела с книжкой у стола, раскрыла завернутый в старую газету томик Пушкина: «Капитанская дочка». Успела прочесть пару абзацев и услышала шаги. Сонечка, отложив книгу, встала. Вошли двое: Саша Семенов и незнакомая девочка в мешковатой одежде не по размеру.

– Здравствуй Соня, – сказал Саша. – Товарищ генерал приказал к вам определить. Спальное место выделить.

Сонечка кивнула, улыбнулась новенькой:

– Здравствуй. Я Соня. А тебя как зовут?

– Она глухонемая, – Саша переминался с ноги на ногу. – Так товарищ генерал сказал…

Соня поманила девочку за собой, усадила на свободную кровать рядом со своей. Подумав пару секунд, протянула собственную любимую куклу Катю. Гостья осмотрела куклу, но в руки не взяла. Соня оставила Катю на подушке. Заметила, что Саша все еще топчется у входа.

– Рядовой Семенов, чаю будете? – спросила Соня, улыбаясь уголками губ.

– Сладкий? – Саша осторожно выглянул из палатки наружу, нырнул обратно и кивнул. – Буду.

Они присели за стол. Граненые стаканы с кипятком жгли пальцы.

– Хороший чай, – вежливо сказал Саша.

– Да, – кивнула Соня. – Из самовара всегда вкуснее…

Она сидела, прямая как палка. Он не знал, куда девать руки.

Предложили чаю новенькой – никак не отреагировала. Не шевелясь, глядела на них со своего места.

– А что вы сейчас изучаете? – спросил Саша.

– На той неделе закрытые переломы повторяли, а сейчас огнестрелка… а вы?

– Мы уже все изучили, – важно сказал Саша. – Наш взвод из «учебки» скоро переводят… будут в казаки принимать. Будем в боевых действиях участвовать. Сегодня вон в Свободном Борьки Иванова подразделение в трех боестолкновениях участвовало. Их теперь в любой момент по боевой тревоге поднять могут.

– И тебе хочется?

– Конечно, – кивнул Саша. – А тебе нет?

Соня покачала головой:

– Нет. Не хочется. Я крови боюсь.

Саша поставил свой стакан на стол:

– А зачем на сестру учишься?

– А на кого тут еще учиться?

Саша подумал:

– На снайпера.

– Спасибо, – сказала Соня, – не надо… Лучше пока сестрой милосердия…

– А кем ты хочешь быть?

– Музыкантом… – Соня смотрела в скатерть. – Как мама… Была…

Саша отодвинул свой стакан и встал.

– Спасибо за чай, – сказал он. – Мне бежать нужно… Я дежурный сегодня в штабе…