Текст книги "Кровь. Закат"

Кровник моргает. Выжженные перекисью волосы. Яркие рты. Густо подведенные глаза. Короткие юбки и чулки в сетку. Он уже видел их. Этих крашеных в блондинок телок. Почти сутки назад они сидели на широких перилах просторного балкона и курили, глядя на него сверху вниз. Пятеро холеных блядей. Сейчас, бухие в жопу, они вываливаются из пилотской кабины. Похоже, уже не совсем холеные, и не все блондинки: у одной волосы темные. Кровник видит, как рыжий капитан жадно держит одну из них за задницу. Та хрипло и пьяно смеется, размахивая зажженной сигаретой. Они все хрипло и пьяно смеются, передавая по кругу бутылку. Кровник видит Снежану – эта торчит выше всех на своих чудом сохранившихся каблуках и смеется громче всех. Достающий ей до плеча Дынга жадно смотрит на ее колышущиеся перед его лицом сиськи. Он тащит ее к бронетранспортеру. Снежана, пошатываясь и цокая каблуками-копытцами, семенит за ним. Дынга распахивает задние дверцы и впихивает Снежану в бронированную машину, подталкивает, положив руки на ее большой круглый зад, и сам ныряет за ней. Рыжий кэп уже тащит туда же следующую. Кровник видит какое-то движение у входа в кабину экипажа. Он видит, как человек в летной форме, нелепо взмахнув руками, сгибается пополам. Кажется, он держится за промежность. Кровник слышит крики.

– Сука! – орет еще один летчик, держась за щеку. Кровник видит вспухающие на его скуле красные полосы.

– Пошел ты!!!!

Он уже различил ее – ту, что орет. Ту, что брыкается и царапается, отбиваясь. Ту, которую, схватив за руки, прижимают к переборке. Кровник встает со своего места.

– Блядь!!! – орет получивший ногой в грудь долговязый прапор. – Урою!!!

Он отвешивает ей звонкую оплеуху широкой ладонью – ШЛеП! – со всей силы по щеке, как веслом. Она плюет ему в лицо. Та самая – не блондинка.

– Сука! – Долговязый размахивается. На этот раз его правая рука сжата в кулак.

Кровник хватает его за плечо и дергает на себя.

– Что за?!.. – долговязый зло смотрит на руку, держащую его за погон. – Охерел?! Убрал ковырялки быстро!..

– Моя! – говорит Кровник, разжимая пальцы.

– С каких делов?! – долговязый цедит слова сквозь зубы.

– Моя! – повторяет Кровник.

– Да ты что! – хохочет Черный, – Прям твоя?!

И уже долговязому:

– Ты что, Свиридов? Не знаешь кто это?

Долговязый смотрит зло:

– Нет.

Черный хрюкает:

– Это ж знатный ебарь! Костя-Член-Зубило! Любую охмурит, любую трахнет! Долбит как отбойный молоток… да? Костян?.. До утра без продыху!..

Кровник не смотрит на него. Он смотрит на женщину. А она на него.

– Ему дай волю – он тут всем вставит… всех оприходует… Хоть молодуху, хоть старуху, хоть холостую, хоть замужнюю – похеру, хоть вдову! Да?.. Костян?..

Кровник берет ее за руку:

– Пошли!

Она делает шаг за ним.

Черный хохочет:

– А! Видал?! Что я говорил?!.. Хоть в чем-то спец наш Костя-Член-Зубило!..

Долговязый, мотнув головой, забирает бутылку у одной из прошмондовок и вливает в себя желтое пойло, воняющее чем-то химически сладким.

– Давай-давай! – кричит в спину Кровнику Черный. – Не стесняйся!.. Банкет за мой счет!..

Кровник тащит ее за собой к пустому БТР-Д.

– Лезь! – говорит он.

– Куда? – спрашивает она.

– Внутрь, дура!

– За «дуру» ответишь! – шипит она.

Кровник смотрит на ее губы, с которых почти стерлась помада. На узкие скулы. В ее черные глаза.

– Дура! – громким шепотом он. – На хера ты сюда приперлась?!

– На хера?! – она неожиданно громко смеется, запрокинув голову и обхватив его шею руками, прижимается всем телом.

– Летчиков мля сука люблю, не могу!.. – говорит она ему в самое ухо. – Аж пилотка вся мокрая…

Она впивается в его мочку своими свежеокрашенными и еще пахнущими лаком ногтями:

– Еще ты мне денег должен, забыл?!

Кровник видит головы-кочаны, повернутые в его сторону. Видит девочку, сидящую рядом с Соней. Юные сестры милосердия смотрят на него, поджав губы и нахмурившись. На него и на Пилотку.

– Лезь, – говорит Кровник и тянет на себя задний люк, открывая вход в БТР-Д. – Быстро!..

– Может, хоть ударишь меня? – сверкает глазами она и, развернувшись, ныряет в бронетранспортер.

– Деньги? – Кровник смотрит на нее в упор. – Какие деньги?! Все бабло еще твой Утя с дядей твоим Женей отжали!.. Или Кузьма… Хер их знает… Еще до Свободного у меня их…

В БТР-Д полумрак. Крохотная лампочка над приборной доской высвечивает половину ее лица. Она пялится, не мигая.

– Сучок! – говорит она. – Свалить хотел? От меня?.. Без меня?..

Она без размаха коротко пинает его в голень. Кровник хватает ее за лодыжку. Она тут же пинает его другой ногой и попадает косточкой в угол чемодана. Шипит, скривившись и схватившись обеими руками за ушиб.

– Больно?.. – Кровник наклоняется и тут же получает сухим узким кулачком по носу. Вспышка. Слезы сплошным потоком.

– Твою мать!!! – орет Кровник и задирает голову: жидкость, хлынувшая из носа явно не сопли.

– Еще раз!!! – кричит он. – Еще раз меня сегодня кто-нибудь стукнет – убью!!!

Она тут же лягает его в бедро. Кровник в бешенстве вскакивает и, не успев распрямиться, падает как подкошенный, держась за темечко.

– Ой… – тихо Пилотка откуда-то сверху.

– Мммляааа… – стонет Кровник, лежащий на днище бронетранспортера. Ну конечно же. Он стукнулся головой о какой-то выступ. Внутренний «салон» БТР-Д – это тебе не «Икарус».

– Ты как? – спрашивает она все так же откуда-то сверху. Кровник, помолчав, садится на полу, осторожно трогая темя рукой.

– Больно?

– Больно… – неохотно отвечает Кровник.

– Правильно! – выпаливает Пилотка. – Сбежать он хотел! От меня! Без меня!

Кровник молча смотрит на нее, держась за макушку.

– Вот дура… – говорит он, наконец. – Ну дура же… творогом набитая…

Он приподнимается и усаживается на свое место.

Они смотрят друг на друга какое-то время.

– Искал я тебя… – говорит Кровник помолчав.

Она фыркает.

– Тебя и девочку…

– Чемодан ты свой искал, – говорит она презрительно.

– Чемодан, – кивает Кровник, – тебя…

Он еще раз кивает:

– И девочку…

– Девочку!.. – Пилотка прикрывает глаза рукой, потом снова смотрит на него. – Как я раньше не доперла. Ты же ее ни разу не назвал по имени. Она тебе не дочь, да?

Кровник молчит.

– Она мне как дочь, – говорит он. – А тебя я так и не нашел… Смотрел где мог…

Он отпустил макушку и осмотрел пальцы:

– Потом – врать не буду – не до тебя стало…

– Костя-Член-Зубило… – говорит вдруг она. Кровник чувствует, как его губы разъезжаются в улыбку. Пилотка стирает остатки помады с губ:

– Блин… Пришлось под этих блядей косить, чтоб сюда попасть… шифроваться… Блин… Заплечной стала, надо же!.. И у кого!..

Она качает головой:

– Дожила!..

Пилотка, изогнувшись, запускает руку куда-то за спину, под блузку.

Кровник быстро метает взгляд вниз: чулки в крупную сетку, короткая юбка, еле прикрывающая белье.

– Деньги мне нужны, – говорит она. – Без денег мне абздольц…

Пилотка выпрямляется, трясет кистью, сжимая и разжимая пальцы, и снова сует руку за спину: за лопатками у нее, что ли чешется?

– Нам нужно в Москву. Там разрулим, – Кровник кивает. – Стопудово.

– А щаз мы куда летим? – Пилотка, выпрямившись и пошевелив плечами, начинает тащить из декольте белый шнурок.

– Хер его знает… – Кровник видит, как она извлекает из-под блузки невесомый бюстгальтер с кружевными чашечками. Подносит его к лицу, рассматривая:

– Как они это носят? – спрашивает она почему-то у Кровника.

– А че… – говорит он. – Мне нравится…

Пилотка фыркает. Швыряет лифчик куда-то за спину.

– Так куда летим, говоришь? – спрашивает она, отряхивая ладони.

– Не знаю, – отвечает Кровник. – Похоже, на войну.

– На войну?

Кровник пожимает плечами:

– А на что это, по-твоему, похоже? Человек собирает свою армию, а потом вся эта армия куда-то двигается. У всех полные боекомплекты. На парад?..

Пилотка смотрит.

– Зря ты меня подсадила… Сбил я тебя с толку… – говорит Кровник. – И с курса… Не туда залетела… из-за меня.

– Как раз туда… – она смотрит по сторонам.

– В смысле?

– Ну а кому я груз, по-твоему, везла?

– Кому?

– Генералу твоему, тормоз…

– Не понял…

– От него был заказ. Только он через три-манды-колено все промутил… через вообще левых пряников…

Кровник помимо своей воли зевнул. Почувствовал, как отложило уши. Звук стал четче и острее.

– Продолжайте, девушка, продолжайте… – кривляясь, пробасила Пилотка, имитируя интонацию Кровника. – Я всегда зеваю, когда мне интересно…

Он попытался улыбнуться и зевнул еще шире, прикрыв рот рукой. Охнул, ощупывая левую половину лица кончиками пальцев.

– Что там было, – спросил он, – в этих твоих ящиках? Что за груз? За чем это тут все так бегали?

– Много будешь знать, очень-очень, – сказала Пилотка, – очень-преочень быстро состаришься. У тебя с генералом этим отмороженным итак сплошные непонятки… Бошку же отстрелят… Было б из-за чего… Оно тебе надо?

– Ой, – сказал Кровник. – Ой-ей-ей… Она обо мне заботится… Вы посмотрите…

Пилотка молчит. Смотрит.

– Что делать будем? – спрашивает он.

– А что ты собирался делать, когда меня сюда тащил? – спрашивает она. – А? Костя-Член-Зубило?..

Кровник смотрит на ее острые колени в сетчатом узоре. Видит полоску белой гладкой кожи в том месте, где заканчивается чулок.

– Целовать будешь? Красавчик?.. – спрашивает она.

Кровник смаргивает неожиданную крошку в ресницах. Трет угол глаза. Поежившись, косится в сторону. Отодвигается. Спрятав кисти рук подмышками, прислоняется к бронированной стенке БТР-Д. Глаза его слипаются.

– Уууу!.. – тянет Пилотка. – Поняаатнооо…

– Поспать бы… – шепчет он, – устал я…

Через пару секунд слышен тихий храп.

– Козел, – после долгой паузы говорит Пилотка.

Этот запах во рту: перегара, крови, нечищеных зубов. Кровник чувствует его и кривится, не открывая глаз. Он дрожит от холода. Тело ломит, словно при большой температуре – каждую мышцу, каждую косточку. Он, со стоном разогнув затекшие конечности, щупает свой лоб. Разлепляет слипшиеся ресницы. Дрожит, стуча зубами. Моргает, осматриваясь: один в этом выстывшем бронетранспортере. Зевает, чтобы отложило уши, – и словно пробки из ушей выскочили – далекий гул авиамоторов стал близким. Кровник услышал свое шумное дыхание, голоса за тонкой броней БТР. Нашарил взглядом кейс в свете лампочки, кряхтя, потащил его к выходу из машины.

Он увидел длинный тоннель салона с плафонами больших, но тусклых ламп под потолком, темные пятна иллюминаторов, слепо глядящие во мрак за бортом. Стемнело. По всей видимости, давно. Несколько казачков прильнули к круглым оконцам, расплющив носы о стекло. Хотя не всем из них интересно пялиться в чернильную тьму. Он видит большую компанию недалеко от пилотской кабины. Недалеко от белых повязок с красными крестами, рядом с сестрами милосердия. Кровник видит, как тянут шеи, блестят глазами и вслушиваются. Как шепчутся, обсуждая.

Кровник видит человека, стоящего в полукруге казачков и сестричек. Человек что-то говорит, и Кровник с удивлением понимает, что это Тэтри. Без своих шубы и шапки он совсем не похож на вонючую елку, увешанную цацками. От шамана в нем сейчас мало. Во всяком случае, внешне – просто несвежий мужик с нечесаными седыми патлами в теплом пятнистом бушлате. Кровник перекладывает кейс из руки в руку и направляется к нему.

Шубы нет, а запашок-то остался. Не тот, конечно – слезы из глаз не брызжут – но присутствует. Кровник становится за горбатыми от парашютов спинами бойцов. Торчит над ними как столб.

Девочка. Сидит, смотрит на шамана. Или просто в его сторону?

– Молчи, – говорит Тэтри, – Правильно. Никому знать не обязательно. Главное, ты знаешь…

Кровник видит Соню. Она держит девочку за руку. За тонкое запястье. На секунду возникает странное ощущение, что не детская кисть у Сони сейчас в ладони, а какой-то предмет. Соня тоже слушает Тэтри. Слушает, приоткрыв рот. В отличие от девочки. Девочка смотрит никак. Нельзя сказать, что НЕ смотрит. Смотрит. Но нет в ее взгляде той упругости означающей, что он (взгляд) уперся во что-то.

Она смотрит В. Смотрит ИЗ.

– Я видел тебя… – говорит Тэтри. – Давно… когда был совсем глупый… Мой кут – мой дух – как птенец кукушки сидел в гнезде главных духов на высоком-высоком дереве в Среднем Мире… и духи Среднего Мира вскармливали меня чужими жизнями, яйцами крадеными из чужих гнезд… душами не родившихся птенцов… Я уже совсем забыл, что я не птица – так долго я на том дереве сидел, клювом щелкал… А потом меня вернули домой… даже не понял, как… открыл глаза – а я уже за своим стойбищем… а потом моргнул – а меня уже привели в самое глухое место нашего леса… и там некоторые из моего рода построили для меня урасу…

Шаман начертил в воздухе равносторонний треугольник:

– …из бересты, и там я лежал девять дней и девять ночей. Ждал, когда ко мне слетятся духи всех трех миров, духи всех человеческих болезней… И они прилетели…

Тэтри покачал головой:

– Сначала они отрубили мне голову и насадили ее на верхушку длинного шеста, чтобы эта дурная голова могла видеть своими глупыми гляделками все, что они проделывают… А дальше они разрубили мое тело на мелкие кусочки и принялись делить между всеми своими родами. Всеми родами человеческого несчастья и бесами… Между разными путями смерти и болезней… Я хотел быть настоящим шаманом. Всегда – с самого детства… А настоящий шаман может камлать и спасти больного, только если бесы, от которых больной теперь страдает, получили свою долю при дележе шаманьего тела… Только те бесы, которые причастились моего тела, взяли моего мяса – только те бывают, послушны… а те, которые лишились этого – молениям не внимают, камлания не слушают… Поэтому я девять дней и ночей ждал, пока каждый наипоследнейший бесенок, каждый гнилой зуб, чирей, гнойная рана, сифилис, чума, лопнувший аппендицит – пока все они не отведают меня… пока все они не оторвут кусок мяса и не хлебнут моей крови. И все девять суток они угощались мной, пока не обглодали меня до костей, а потом и кости изгрызли…

А потом пришла Ийз-Кут – Мать Душа моя… Собрала мои кости и плоть… и в подол свой побросала… голову мою слепнями и комарами изъеденную, муравьями таежными искусанную с шеста сняла – и туда же бросила. А из подола ее материнского вышел я, как был – целый. Но другой совсем… Думал, приснилось мне все это… но нет, не приснилось. Одежда моя была вся в крови пропитана, изорвана и изжевана… и отныне…

Отныне могу я общаться с духами и принимать по Ту Сторону любое обличье… И говорю я тебе – думал я, что всех бесов видел… но тех, что вокруг тебя вьются – таких и я не видывал. А уж сколько их собралось, не сосчитать… Ходят вокруг тебя, облизываются… порвать тебя на шматки хотят, отведать твоего мяса, а самое главное – крови твоей. Особая, видать у тебя кровь… а может для них кровь – не то, что для всех нас.

Я знаю – тебе страшно. Всем страшно было бы… Даже мне… Но ты не бойся… Будет больно, да когда они на тебя набросятся… пусть… Ты очень сильный шаман будешь, если дашь им себя отведать. Сможешь говорить им, и они будут тебя слушать… А они никого не слушают, даже друг друга. Они совсем не отсюда… Они из самого далекого далека. Нет для них ни времени, ни места, ни пространства, ни верха, ни низа… И те, кто привел их сюда, сами не подозревают что натворили… Даже не представляют, что будет, когда начнется Война, а я говорю тебе – будет Война… И все будут видеть только то, что им будут показывать. А ты – нет. Все, кроме тебя. Одна ты только будешь видеть то, что на самом деле… Одна ты будешь видеть тропинку, по которой нужно идти… И другим дорогу показывать… Тот, на чьей стороне будешь ты – победит. Потому что ты победишь.

А тебя хотят, и порвать, и продать и просто убить, и закопать живьем…

Генерал Черный не зря тебе говорил то, что говорил. Он не простой человек… он видит много… сам не поймет половины из того что видит, но про тебя все правильно понимает – нельзя тебя никому отдавать. Совсем никому…

Знаешь, раньше – когда еще самолетов не было, и машин и лошадей еще не приручили – люди пешком ходили… а когда море нашли, долго не знали, как через него перебраться… много чего не знали… Знали только то, что видели…

Так вот люди долго думали, что лебеди только белые бывают. Пока не придумали, как море переплыть. Переплыли и увидели на другом краю света черных лебедей. Которых быть не должно. Просто не должно существовать – и все тут. А они есть. В Австралии. Генерал Черный – такой лебедь. В этой стране не должно быть таких людей. А он есть. Есть наперекор всем. Как Черный Айсберг. Такой получается, когда обычный айсберг переворачивается вверх тормашками… когда белый верх его становится низом, а черный лед из глубины – верхом. Страшная вещь этот Черный Айсберг… крепкий как скала. Разбить его никак нельзя. Об него любой ледокол расколется, хоть атомный, хоть ядерный… Потому что даже небо над ним твердое как камень. Тут уж Лебедь, будь он хоть сто раз Черный – непременно расшибется. Всмятку. Мокрого места не останется. Только перья и пух во все стороны полетят. Покружат и землю собой усыпят… И будет ему земля… Вот скажу сейчас «пухом» и все испорчу… Но к счастью… к счастью, не остановит его это… Летит он на Черный Айсберг. Прямо на него. Прямым курсом. И сворачивать не собирается…

Шаман замолчал, глядя на девочку.

– А она за нас? – спросил один из казачков, мотнув кочаном на тонкой шее в сторону девочки. – Ну, она… Она на нашей стороне?

Шаман молчал.

– На вашей, на вашей… – подал голос Кровник, расталкивая собравшихся и входя в круг. Тэтри повернулся к нему всем телом, словно шея у него затекла.

– Где это ты ее видел? – спросил Кровник, подойдя к шаману вплотную. – В смысле, сам же сказал минуту назад: «давно» и «когда еще глупый был», да?..

Тэтри молча смотрел на него.

– Понятно… – Кровник повернулся к девочке. – Ну как ты тут? Не обижают?..

Он хотел спросить что-то еще, но оборвал себя на полуслове: крик. Вопль, полный ярости, со стороны кабины экипажа.

Черный. Орет на кого-то, беснуясь. Слов не разобрать. Но и так ясно – явно не хвалит.

Кровник заметил, как казачки и сестрички непроизвольно втянули головы в плечи, и тут же увидел Пилотку: выглянула из-за БТР с сигаретой, выпустила клуб дыма.

Кровник поманил ее. Она отрицательно покачала головой. Он, глянув по сторонам, направился к ней.

Пилотка рассматривала его, пока он приближался. Пустила дым ноздрями. Покачала головой:

– Ну, ты… – сказала она, – красавчик… Не лицо, а…

Кивнула в сторону кабины:

– Че орет?

– Иди к ней, и никуда от нее не отходи, ты меня поняла? – Кровник взял Пилотку за руку и встряхнул. – Поняла?!

– Поняла, – она затушила сигарету о броню. – Жвачка есть?

Кровник не ответил. Развернулся и быстрым шагом двинулся на крики. Бросив на ходу взгляд через плечо, увидел, как Пилотка протискивается через казачков.

Генерал Черный, почерневший от злости, стоял прямо в центре кабины между креслами пилотов и орал в выносной микрофон на длинном витом шнуре. Он сжимал хрупкое пластмассовое тело, похожее на электробритву, в своей пятипалой кувалде и рычал в него, выплевывал слова с такой ненавистью и злобой, с какой это обычно делают вокалисты хэви-метал групп.

– Мразь!!! – кричал Черный, – Тварь ты, сука ты продажная!!! Все вы там суки продажные!!!

– Успокойся, Саня! – услышал Кровник искаженный расстоянием, статическими помехами и мембраной голос из динамиков, – Никто никого не предавал! Мы договорились. ДО-ГО-ВО-РИ-ЛИСЬ! Ты меня слышишь вообще?! Договорились с ним о том, что все наше остается при нас, что бы ни случилось, все что…

– Договорились?!!! – завопил Черный, – Договорились??? Пидор ты гнойный!!! С кем???? С кем ты договорился??? Ты со мной договорился!!! Забыл??? Вы все со мной договорились!!! Что вы ставите ему ультиматум и требуете его публичного объявления об отставке! А если он выебывается – появляюсь я! Этого же вы хотели???

– Послушай, Саня, – сказал в динамиках другой голос. – Ты давай поворачи…

– Не называй меня Саней, мразь! – Кровник услышал, как генерал Черный скрипнул зубами. И вдруг засмеялся:

– Значит-таки Бориску на царство?.. Опять по новой… Ну-ну… А сами хотели его судить… Лишить неприкосновенности, по этапу отправить… Вычеркнуть из истории…

Черный покачал головой:

– Вот вы сейчас… все сейчас усретесь, – сказал он. – Усретесь, а потом сдохните, твари. Продали всех…

– Всех!!! – заорал он. – И себя с потрохами!!! Начисто!!! Молитесь!!! Молитесь громче, чтобы Господь вас услышал! Я смерть ваша!..

– Это ты сейчас сдохнешь, идиот! – сказал голос из рации. – Вас сейчас на подлете ПВО нахер собьет всех, не понимаешь? Поворачивай назад, пока не поздно! Гарантируем тебе…

Черный захохотал. Захохотал так, что микрофон в его руках зафонил.

– Гарантируешь?! – спросил он у радиоэфира. – Молись! Все молитесь! И смотрите в небо! Когда люди узнают о том, что вы сделали, они вашими головами все заборы вокруг Кремля утыкают, а погоны ваши генеральские будут торчать из ваших поганых ртов! Вот что вам я гарантирую, понятно? А тебе, сука, я при свидетелях обещаю, что все твои ордена, полученные за жополизание, я лично прибью гвоздями к твоему лбу, понял?

– Ты! – голос из радио задыхался от ярости. – Да ты…

– Конец связи, – сказал Черный. – И тебе конец.

Генерал нажал кнопку «отбой».

Пилоты и несколько офицеров смотрели на него.

Кровник, стоящий за его спиной, не видел генеральского лица и не пытался рассмотреть.

Он смотрел вперед, в большой стеклянный нос самолета. Он видел десятки мерцающих искр прямо по курсу. Десятки огоньков, мчащихся в одной с самолетом скоростью, справа и слева по борту. Десятки воздушных судов, окружающих небесный крейсер адмирала Черного.

Кровник видел неподвижные звезды в небе. Многомоторную переливающуюся проблесковыми маячками тучу, клином летящую в ночи. Редкие бусины огней где-то далеко внизу.

Низкий гул двигателей, заполняющий собой все. Казалось, он становится громче с каждой секундой.

– Сколько до Москвы? – спросил вдруг Черный у командира корабля.

– Пять минут.

– До Москвы? – Кровник прокашлялся. – До Москвы?

– Дай мне общую частоту… – Черный не обращал на него внимания.

Пилот защелкал тумблерами.

– Эй! – Кровник притронулся к генеральскому плечу. Тот и ухом не повел.

– Бойцы, – сказал он в микрофон. – Слушай мою команду. Готовность пять минут.

– Внимание! – тут же услышал Кровник где-то у себя за спиной, за перегородкой вибрирующий от волнения мальчишеский голос. – Готовность пять минут! Проверить оружие и снаряжение! Командирам подойти для получения инструкций и…

– Эй! – сказал Кровник в бритый мощный затылок. – Ты че творишь?!

Генерал Черный обернулся. Сначала повернул щеку и глянул через плечо. Потом развернулся всем телом – тяжело, как танк.

– Ты че творишь? – повторил Кровник, – Ты…

– Не твое, – сказал Черный, – собачье дело. Твое собачье дело охранять. Вот иди и охраняй.

– Да ты же на смерть всех ведешь! Там же тройное кольцо ПВО, Батя… Они же сто пудов уже приказ получили и…

– Пффф! – генерал покачал головой. – Батя!.. Какой я тебе Батя? Тот, кому я Батя, все давно в могилах, все в матери сырой земле лежат. И я там давно одной ногой…

Он посмотрел на свой японский протез, закончил медленно:

– И рукой…

– Ты же всех этих пацанов на смерть верную…

– А кроме нее, родимой, никого верней и не осталось, – Черный смотрел на него. – Все предали. Думали, что все у меня отобрали… Друг был, кореш лепший, так и тот жену увел… А мое все при мне оказалось. Все при мне… Смерть моя со мной. И жена моя со мной… Марина… Счастливый я, получается…

Кровник сжал правый кулак.

– Стоит вот сейчас у тебя за плечом, на тебя, дурака, смотрит и хочет, чтобы ты ушел.

– Иди, – сказал генерал.

Кровник обернулся. Так резко, что хрустнуло в шее.

– Иди, – повторил Черный и заорал:

– Быстро!!! Нашел себе и девочке парашют, тормоз!!! И приготовился к десантированию!!!

Кровник моргнул. Еще раз.

Генерал поднял микрофон к лицу:

– Пришла тьма! – сказал он. – И где-то там – на той половине, мое время тоже пришло! Вы все понимаете, пусть вы втрое младше меня. Вы ленивые, но не глупые и вам кажется, что Нелюдь стоит за вашим плечом? Зря! Не за плечом! Нелюдь в каждом из нас! Вырывает рычаги из рук! Плюет в лицо старику, насилует ребенка, и каждый такой раз, когда кто-то из нас убивает брата или продает сестру – мы все вместе становимся еще на чуточку Нелюдем. Каждый из нас становится. Одним большим Нелюдем. Мы сами подкармливаем его. Своего прожорливого Нелюдя. Собой! Пусть я зазеваюсь и буду настолько глуп, что дам ему сожрать себя! Но не вас! Вас – не дам! Я даже рад, что вы так рано повзрослели, что вы уже не дети! Только такие Недети смогут противостоять этому Нелюдю. Вам повезло жить в такое время – вы своими глазами увидите Конец Света!!!

Первым кого Кровник увидел, вернувшись в салон – перепуганные игнатовские шлюхи, сбившиеся в кучку. Одна из них – Снежана – что-то сбивчиво пыталась объяснить прапорщику Дынге, затягивающему на себе ремни парашюта. Смуглый Дынга хмурился (отчего казался еще смуглее) и молчал. Слов Снежаны Кровник разобрать не мог. Он слышал повизгивающие нотки в ее голосе. Видел, как она стала хватать Дынгу руками. Видел, как тот отпихнул ее от себя и пошел к стоящим у левого борта казачкам. Казачки, уже выстроившиеся попарно, задрав головы к динамикам, слушали голос генерала:

– Не бойтесь смерти! – голос Черного, казалось, доносился из каждого угла. – Не ее надо бояться, а ее отсутствия! Не будь Страха перед Смертью – человечество никогда не познало бы то, что познало! Мы – Люди! Бессмертие – это не наше. Нам это никогда не принесет счастья!

Кровник нагнал Дынгу в три прыжка.

– Где парашюты взять, братишка? – спросил он, стараясь идти с бессарабским прапором шаг в шаг.

– Нигде, – Дынга, не останавливаясь, мазнул по нему взглядом.

– Я не хочу, чтобы вы достались им на корм. Ваша задача – ЖИТЬ! Приземлиться там внизу и остаться живыми! Но если тебе суждено погибнуть в бою – ты прольешь кровь за свой народ! Я ухожу сегодня туда – в страну, где все все забудут и станут другими. И даже если нам суждено Там встретиться – мы не узнаем друг друга. Там вам всем будет все равно, как вы погибли, потому что вы никогда и не вспомните, что когда-то жили! Вам будет все равно, что о вас говорят! Но не будет все равно тем из вас, кто останется в живых! Обещаю – они, эти оставшиеся в живых – в минуты отчаяния будут вспоминать эту ночь и думать: зря я не погиб тогда вместе со всеми! Они будут плакать. А это так важно – знать, что вспоминая о тебе, кто-то будет плакать. Ты погибаешь ради них. Они будут нести память о тебе. И когда умрет последний знавший о самом последнем из вас, когда высохнет самая последняя слеза, пролитая по вам – тогда перестанет быть важным самое главное: выиграли мы тогда или проиграли!!! Но сегодня, здесь и сейчас…

– ПОБЕДА ИЛИ СМЕРТЬ!!! – закричал генерал так, что микрофон зафонил.

– ПОБЕДА ИЛИ СМЕРТЬ!!! – закричали казачки. – ПОБЕДА ИЛИ СМЕРТЬ!!!

– Ну, хорош ты залупаться… – Кровник нашел глазами Пилотку с девочкой. – Генерал приказал парашюты выдать…

– Кому приказал? – Дынга резко затормозил у одного из бойцов и подергал его за ремни, проверяя снаряжение. Перешел к следующему. Рявкнул:

– Туже затягивай, бестолочь!

– Тьма заползает в ваши души, грызет ваши сердца! И ее не прогнать уговорами и заклинаниями! Это бесполезно! Эта тьма не понимает ваш паршивый человечий язык!!! Вы твари, призванные быть кормом!!!

– ДА??? – вопрошая, завопил Черный: – ВЫ КОРМ??? ДА???

– НЕТ!!! – как огромная стая псов пролаяла сотня пастей: – НЕТ!!!НЕТ!!! НЕТ!!!

– Так! – сказал Кровник, отшатнувшись и скривившись (капли слюны и запах страха), – Быстро выдай мне три парашюта или будешь иметь дело с генералом!

– Да мне по херу! – Дынга перешел к следующему бойцу, ощупывая его ремни. – Запасных парашютов нет! Генерал приказал – пусть тебе свой парашют и отдает! Уж не знаю, где он тебе еще два высрет!..

Кровник, кусая губы, обернулся в сторону кабины.

– ДА ЗДРАВСТВУЕТ СМЕРТЬ!!! ДА ЗДРАВСТВУЕТ СМЕРТЬ!!! ДА ЗДРАВСТВУЕТ СМЕРТЬ!!! – заорал генерал Черный, и десятки детских глоток подхватили, завыли, завизжали:

– ДА ЗДРАВСТВУЕТ СМЕРТЬ!!! ДА ЗДРАВСТВУЕТ СМЕРТЬ!!! ДА ЗДРАВСТВУЕТ СМЕРТЬ!!!

В эту секунду в самолет попал первый зенитный снаряд.

Вспышка справа по борту.

Удар.

Визг. Самолет тряхнуло так, что все разом оказались на полу – вылетела твердь из-под подошв. Посыпались кулями на железное днище, отбивая локти, лбы, колени и копчики. Стоны, вопли, крики.

Лампы под потолком неуверенно моргнули.

И погасли.

Кровник встал на четвереньки. Нащупал кейс неподалеку. Вскочил на ноги, чувствуя, как пол под ногами начинает крениться. Он увидел пламя, разгорающееся где-то снаружи. Пламя, дающее отсветы в ряд длинных иллюминаторов. Мечущиеся тени, смазанные силуэты, стоны. Крики, требующие прекратить панику.

Правое крыло. Оно горит.

Кровник двинулся в сторону девочки по памяти, на ощупь. Споткнулся о кого-то, полетел головой вперед. Моргнув, включились лампы аварийного освещения.

Он вмиг оказался на ногах – вот они – Пилотка и девочка. Секунда – и он рядом с ними. Зрачки Пилотки – размером с блюдца, девочка тоже смотрит во все глаза. Самолет накренился еще больше.

– Что… что… – Пилотка белая как мел. – Что делать?!

Мимо, матерясь, пробежали Дынга и человек в летной форме с большим железным ломом в руке.

– Гидравлика! – орал летчик, – Гидравлика повреждена! Рампа сука не открывается с кнопки! Вручную давай!..

Долговязый пинками и криками поднимал казачков в некое подобие попарного строя.

– БАХ!!! – совсем рядом. Яркая вспышка за круглыми окошками. Девчонки завизжали, транспортник ощутимо тряхнуло. Пара человек рухнули на пол ничком.

– Встать! – сорванным голосом долговязый. – Это не в нас! Это в соседний! Стоять всем! Готовность десять се…

– Пах!!! Пах!!! – сухие пистолетные выстрелы в хвостовой части. Кровник обернулся: Дынга и летчик стреляют в какие-то коробки под потолком и в полу.

Шипение. Самолет задрожал всем своим большим туловищем. Кровник увидел Дынгу и летчика, бегущих из хвостовой части обратно.

– Быстро! – Кровник рванул девочку за собой. Пилотке два раза повторять не пришлось. Они стартанули, как заправские спринтеры. Только пятки засверкали. Они бежали к крайнему БТР-Д.

Одним движением распахнул задний люк:

– Быстро! – впихнул девочку, за ней Пилотку, швырнул туда же кейс, занес ногу, переступая бронированный порог, когда кто-то схватил его за руку и дернул назад. Кровник зарычал, блокируя возможный удар в голову и собираясь вбить кадык нападающему в его же горло.

Это был Черный.

– Урод! – заорал он Кровнику в лицо. – Так ты ее охраняешь?! Где твое оружие, боец?!