Текст книги "Наивны наши тайны"

На следующей репетиции убрали финальный монолог Агаты, а Таня больше всего рассчитывала именно на него.

– Переигрываешь, – сказал Тане режиссер, – орешь и рыдаешь для пэтэушников в последнем ряду.

Но ведь он только вчера говорил ей хорошие слова и именно об этой сцене! И вот прямо перед спектаклем убирает ее лучший текст, да еще грубит при всей труппе.

– Я неудачница, – прошептала Таня перед спектаклем себе под нос, с тем и вышла на сцену.

После первого спектакля Таня кому-то пожаловалась на партнеров: мол, ее подставляют – специально уходят в глубину сцены, понижают голос.

Пожаловалась кому-то одному, но вскоре ее слова стали известны всем, и вот – всего два спектакля, а отношения испорчены.

С вводом на пару спектаклей Таня справилась, и после того как роль Агаты вернулась обратно к ее законной владелице Беляевой, Таню наконец отметили – дали ей постоянную роль.

Постоянной Таниной ролью был Крошка Ру.

– Не капризничай, – говорила Кира, но Таня с ней не соглашалась: ну разве это не издевательство над ней, актрисой с психофизикой героини?

Таня играла Крошку Ру, а что ей было делать?.. По сцене бродил Крошка Ру с печоринским выражением лица и пластикой уставшего надломленного существа. Сцена визуально вытягивает фигуру, и крошка Ру был явным переростком, – Таня была тоненькой, но высокой.

В дни школьных каникул Таня моталась по области, играла по три спектакля в день, и однажды пришла ночевать к Кире в костюме Крошки Ру, даже хвост не сняла.

– Не могу, – сказала Таня, – больше не могу и не хочу…

Кира, всегда такая жесткая, почему-то Таню жалела. Ну а раз уж в этом театре не получилось, то она решила переустроить Танину судьбу.

С Кириной подачи Б. А. организовал показы в другом театре. Таня репетировала с Б. А., с Кирой, с актером своего театра и ждала. Показы бесконечно переносили, а в день показа у Тани с утра была такая тошнота, что она даже перестала волноваться о роли, а боялась только, как бы тошнота не перешла в рвоту.

В каком-то случайном, похожем на подсобку помещении сидели главный режиссер и ведущие артисты и переговаривались:

– У нее тело двигается вразнобой с текстом, – будто сквозь вату услышала Таня чьи-то слова.

Но разве удивительно, что у актрисы, которую так тошнит, тело двигается вразнобой с текстом? В театр Таню не взяли.

С показа она отправилась к гинекологу.

…Таня точно знала, что беременна от Кирилла. Ее роман с одним из «братцев» в театре – это же полная ерунда, просто от отчаяния. Ребенок от Кирилла!

«Сделай все, что надо», – Кирилл ни разу не произнес слово аборт.

Таня с Кириллом не ссорились, не спорили, они как будто произносили известные слова давно надоевших ролей. Оба это знали и даже не особенно старались быть убедительными.

Кирилл произнес все, что обычно говорят в таких случаях: он не знает, они еще и сами такие молодые, все так сложно, что скажет мама…

Таня тоже говорила все, что обычно положено в таких случаях: она его любит, ребенок будет похож на него, мама будет рада, а если она не захочет делать «все, что надо», вот возьмет и родит, тогда что?! И вообще, она уже все Кире сказала.

– Быстро ты из кроткой провинциалки превратилась в мерзавку, – произнес Кирилл, и это были единственные живые слова – от себя, а не по роли.

– И знаешь, что она мне сказала? – словно не слушая Кирилла, продолжала Таня: – «Быстро вы из кроткой провинциалки превратились в мерзавку». На «вы» со мной, представляешь?

Б. А. удивился – куда Таня пропала? Жила-жила на диване в гостиной и вдруг пропала.

– Она уехала в свой родной город, – сказала Кира.

– И правильно сделала. В Питере ей ловить нечего, – жестко проговорил Кирилл.

Б. А. пожал плечами. Актриса его театра год жила с их же актером, а недавно вышла замуж за другого. «Для него было полной неожиданностью, что я вышла замуж», – рассказывала она. Б. А. толком и не понял, для кого это было неожиданностью, – для актера, с которым она жила, или для ее мужа, или, может быть, для обоих? И как это у них получается?… Одно слово, актрисы…

Тани все еще не было.

– Долго ли сварить кофе? – проворчала Аврора. – Ох уж эти поэтические натуры…

– Лоток уже, наверное, мокрый, – тоскливо произнесла Рита. – Она ни за что не будет пользоваться грязным лотком – пойдет искать угол…

– Кто, Таня?

Рита укоризненно покачала головой и элегически продолжила:

– Но что такое ободранный диван и разбитая ваза по сравнению с покоем, который дают кошки…

Вместо Тани кофе на веранду принесла Кирочка.

Она поставила поднос на стол и замерла, словно раздумывала, уходить или нет, но и не присаживалась, и не уходила. Затем взяла с подноса кофейник (Лариса ни за что не допустила бы, чтобы в ее доме кофе подавали так, как делала, например, Аврора – в чем варила, в том и подавала, иногда даже просто в маленькой кастрюльке) и наклонила носиком вниз. Она стояла, не двигаясь, а черная кофейная струйка медленно лилась на ковер, не белоснежный, как в гостиной, но тоже очень симпатичный, с высоким ворсом, – жалко, ведь кофе не отстирывается. И наконец без улыбки, переводя взгляд с Риты на Аврору, очень спокойно проговорила:

– Не смейте думать, что моя мама… все преувеличивает. Кирилл бывал у нас… у мамы. Часто. Он собирался спонсировать антрепризный спектакль. Его условием было, что маме дадут главную роль. Роль Нины Заречной. Моя мама будет играть эту роль. Все.

Кирочка еще постояла, словно давала им время понять и запомнить: над ее мамой нельзя смеяться, и вышла.

Очнувшись, Рита схватила салфетку и бросилась вытирать пятно, а Аврора как завороженная все глядела и глядела вслед Кирочке.

Она не могла сейчас вспомнить лицо Кирилла, зато теперь она увидела, что фигурка девушки действительно в точности повторяла фигуру Кирилла Ракитина. Избитое, конечно, выражение, но они и правда были похожи словно две капли воды.

– Бедная Таня, – вздохнула Рита, когда Кирочка, – прямая, как палочка, с высоко поднятой головой, ушла. – Со стороны Кирилла было так благородно помочь Тане. А теперь… Если и был проект поставить на спонсорские деньги «Чайку» с Таней в главной роли, то теперь все.

«Бедная чайка», – грустно подумала Аврора и тут же мысленно встрепенулась: похоже, что в отчаянном положении находится и Таня! Смерть Кирилла поставила под угрозу все ее надежды. Но теперь – теперь деньги на антрепризу может дать Кирочка, если получит наследство. Оказывается, у Тани тоже есть мотив. И очень сильный мотив – не будет наследства, не будет «Чайки». Не будет «Чайки» – все, ее жизнь кончена. Получается, что мотив Тани – один из самых сильных, не хуже, чем у Ларисы.

Были у Авроры и кое-какие соображения по поводу улик: Таня немного неловкая и словно покачивается в пространстве. Не левша ли она?

Аврора решила пока не делиться с Ритой своими соображениями по поводу Тани, хотя ей было что предъявить: и мотив, и улику. Но на это у нее имелись две серьезные причины. Во-первых, никто не делится с помощником всем, и это правильно: помощник, наивный и глуповатый, может не сдержаться и случайно выдать закрытую информацию. К тому же – немаловажное соображение – всегда неплохо иметь кое-что в запасе, чтобы было чем ошарашить и поддержать его восхищение.

И во-вторых, она вовремя вспомнила про чудовищ Ницше. Авроре и самой неприятно было всех подозревать, но ей в ее возрасте уже не грозило стать чудовищем, а вот Риту следовало пока по возможности поберечь. Несмотря на стародевье, пристрастие к кошкам, Рита еще находится в брачном возрасте, и если бы у нее вдруг вырос хвост или рога, это не увеличило бы ее шансы.

Беседа четырнадцатая

– Почему Кирилл со всеми был разным? Разным любовником, я имею в виду. С Таней нежным, с Ирой сдержанным, а с Ларисой так разошелся?

– А ты думаешь, что человек со всеми одинаковый в постели? Вот представь себе, что на месте Пуси…

– Ой, – неожиданным басом сказала Ольга и быстро перевела разговор: —…А с Ларисой ты загнула, так не бывает, чтобы человек сам заставлял свою жену… и получал от этого кайф…

– Да? Ты давно звонила своей маме, моей тете Веточке?

– Давно, очень давно… часа три назад. Ну, то есть я еще звонила с утра и один раз днем. Почему ты спрашиваешь? Я сегодня уже рассказала ей, как у тебя дела.

– А я лично знакома с тремя людьми, которые не разговаривают со своими родителями по десять лет каждый. В сумме тридцать лет.

– Пока, – неожиданно попрощалась Ольга. – Мне нужно позвонить маме.

ВЕРСИЯ ЧЕТВЕРТАЯ

Девочки

Аврора пыталась навести порядок в своих мыслях. Девочки, дочери Кирилла, – родная дочь и приемная, Золушка и Принцесса. И третья дочь – сегодня она впервые увидела своего отца. Единственная законная наследница.

Мариша называет Кирилла папой. Всего несколько часов назад она была Принцессой, а теперь не имеет к наследству Кирилла никакого отношения. Кто купит ей квартиру и машину, кто отправит ее на океан? Ей придется отдать корону чужой, смешно одетой Кате – закон суров, но это закон.

Кирочка – Золушка. Очевидно, родная дочь, но не признанная по закону. Положение Кирочки еще более драматично. Да, она была Золушкой, но Золушкой с тайно обеспеченным будущим. Со смертью Кирилла она лишилась всего.

– Кирочка лишилась помощи Кирилла, но зато получила реальную возможность получить миллион, – подсказала Рита. – Таня права, действительно, существует генетическая экспертиза… Я уверена, что Кирочка будет бороться за наследство! Она такая взрослая, такая сильная девочка!.. Не то что Мариша – та совсем еще дитя!

«…Всем троим около двадцати, самый обманчивый возраст, когда человек может полностью сформироваться, а может еще оставаться совершеннейшим ребенком… Какие они на самом деле, эти девочки?» – размышляла Аврора.

Какой у девочек стартовый капитал? Внешность? Ум? Упорный характер?

Чего они хотят? Карьеры? Славы? Замужества? Денег?

Получается, что девочек тоже нельзя сбрасывать со счетов.

Аврора постучалась в Маришину комнату на втором этаже.

Одетая в пушистую розовую пижаму Мариша полулежала на диване в куче разноцветных плюшевых медвежат, заек, тигрят, кошечек и неопознаваемых зверей.

– О чем вы говорили с Кирочкой? – поинтересовалась Аврора, разгребая игрушки и присаживаясь на диван.

Немного подумав, Мариша крепко запахнула пижаму на груди, нахмурилась и пробурчала: «Не скажу».

…Она и сама не знала, почему не скажет, – вообщето никакого секрета между ней и Кирочкой не было.

Просто Мариша отчего-то боялась людей, которые явно высказывали свою к ней неприязнь. И Кирочку она боялась, оттого что Кирочка ее не любит. Но она подумала – что им делить? Им делить нечего…

Марише очень хотелось сделать как-нибудь так, чтобы Кирочка не смотрела на нее таким злобным взглядом, как будто она, Мариша, посадила пятно на ее лучшее платье. А если получится, то и подружиться с ней, – это и был ее секрет.

– Ты на историческом учишься? Неужели тебе это интересно? – спросила Мариша, заискивающе улыбаясь. Но, кажется, она сделала неловкий шаг: Кирочка смотрела так холодно, что Марише показалось, что она подошла к ней слишком близко или задала слишком интимный вопрос, к примеру, какой помадой или какими противозачаточными средствами она пользуется.

– На историческом, – ответила Кирочка, глядя сквозь Маришу. – А где же еще можно учиться? Не в театральном же.

Это был камешек, небрежно пущенный в Маришин огород.

Мариша как раз и училась в театральном. Но не в главном, настоящем, – в настоящий театральный она не поступила, – а в одной из бесчисленных недавно открывшихся студий. Мама ее отговаривала, объясняя: у каждого театрального училища толпятся тысячи, из которых поступают двадцать, а из двадцати всего трое распределяются в хорошие театры. Спрашивается, куда деваются остальные семнадцать?.. Но Мариша так просила, так плакала, что мама разрешила… Сказала: «Черт с тобой! Что с тобой еще делать – не в университет же тебя отдавать! Может, хоть замуж удачно выйдешь…»

– Театр сейчас не катит. Статус актрисы невысок, – нежданно-негаданно обратилась к Марише Кирочка. – Возьми, к примеру… – и она назвала популярную актрису. – Вышла замуж и поменяла фамилию, не побоялась популярность потерять. Главное – умно устроить свою жизнь.

Мариша ужасно обрадовалась, что Кирочка с ней заговорила, и, стараясь попасть в тон, спросила:

– Умно – это как?

– Умно – значит так, чтобы ни от кого не зависеть. Ни от родителей, ни от мужа, быть самой себе хозяйкой.

– А зачем? – удивилась Мариша. – Я не хочу быть сама по себе.

Кирочка презрительно на нее взглянула и замолчала.

Вот такой разговор был у Мариши с Кирочкой, ни капельки не секретный, но почему-то Марише не захотелось признаваться, что дружба с Кирочкой не получилась.

…Бедная глупенькая Мариша! Знала бы она, как Кирочка ее ненавидит, может быть, даже кулаки за спиной сжимает, как в детстве! Разве могла она с Маришей подружиться или хотя бы не смотреть на нее так презрительно, когда у нее за плечами такой огромный стаж ненависти, будто она тяжелый мешок волокла.

Кирочка ненавидела Маришу с детства. Правда, она тогда не знала, что предмет ее ненависти именно Мариша, она просто думала о том, что где-то же живет ее отец, и представляла себе, что у него есть дочка, не сын, а именно дочка.

Ее отец, а живет с другой дочкой. Виновной в том, что Кирочкин отец живет где-то с другой дочкой, была мать. Кирочка от нее уходила, пряталась, пересиживала приступ злости и затем выходила с бесстрастным лицом.

А Маришу Кирочка пару месяцев назад выследила, знала, где она учится, и иногда ходила на нее смотреть. Смотрела и очень старалась ее возненавидеть. Испытывать ненависть к конкретной, всегда полуодетой блондинке в дурацких розовых нарядах оказалось труднее, чем к вымышленной «дочке», но Кирочка старалась и ненавидела изо всех сил. За то, что у Мариши было все, что должно было быть у нее самой, – семья: нормальная заботливая мать, не помешанная на нелепых бреднях о несбывшейся театральной карьере, любящий отец. Отец… Отец любящий, хищный, млекопитающий – что это за зверь такой?..

…Мариша придвинулась к Авроре, обдав ее странной смесью запахов – детства и хороших духов.

– Тетя Авро-ора! Вы обещали поговорить со мной про мою личную жизнь! Ну те-етя Авро-ора…

Обреченно вздохнув, Аврора приготовилась слушать, потому что всегда старалась по возможности выполнять свои обещания.

– У меня две личные жизни, – издалека и с явным удовольствием начала Мариша.

Первая Маришина личная жизнь началась на улице. Мама говорила, что на улице знакомиться нельзя, но где же еще знакомиться? В студии учатся одни девочки…

Он ехал на машине. Машина дорогая – «мерседес», знаете, глазастый? Остановился, вышел из машины, предложил Марише покататься. Но Мариша не такая дурочка, чтобы садиться в машину к незнакомому человеку, и они пошли в ресторан. Ресторан был рядом, Марише повезло.

Алик взрослый, ему тридцать шесть лет. Бизнесмен, обеспеченный человек. В ресторане они с Аликом очень подружились. Сразу же после ресторана они поехали в магазин и купили Марише сапоги, очень дорогие. И уже через неделю Алик сказал, что хочет на Марише жениться.

– Да? – Аврора с сомнением посмотрела на долговязую Маришу в розовой пижаме. Ей все это казалось бредом. Что взрослый Алик из «мерседеса» мог найти в этом младенце? А может быть, Мариша просто все это придумала?

– Ну и в чем же проблема? Вы его любите?

Оказывается, взрослый Алик тоже интересуется, любит ли его Мариша. Все время спрашивает: «Ты меня любишь? Тебе со мной хорошо?» А что Мариша может сказать: «Нет, не люблю, нет, нехорошо?» Она и отвечает: «Да люблю, да, мне с тобой хорошо».

– А на самом деле?

Мариша вскочила и куда-то унеслась, а спустя минуту, запыхавшаяся, появилась с сумочкой в руках. Быстро достала оттуда фотографию, сунула Авроре в руки. О боже, Красавица и Чудовище! На снимке рядом с тоненькой длинноногой Маришей стоял коренастый лысый мужик ниже ее на голову. Он обнимал Маришу за плечи, как-то очень агрессивно обнимал, с выражением глуповатого свирепого пса.

Один раз Мариша честно сказала Алику, что она не знает, любит ли его. И был ужасный скандал. Прихватив Маришу за волосы и потряхивая, Алик кричал, что Мариша не созрела для серьезных отношений, что у нее на уме только мужчины, что она одевается как проститутка и что она и есть проститутка.

– На самом деле он грубее говорил, вы понимаете, как?

Алик водит ее в рестораны и требует, чтобы она ни на кого не смотрела. А Марише прикольно смотреть по сторонам, она не такой человек, чтобы сидеть и смотреть в пол.

Еще Алик не разрешает Марише общаться с подругами, а у нее и так всего две подружки! Он послал всем ее знакомым SMS-ки, чтобы они больше никогда не звонили по Маришиному номеру. А затем стер из ее мобильного все номера телефонов…

Аврора всегда считала, что она напрочь лишена материнского инстинкта, но Мариша все лепетала и лепетала, как обиженный ребенок, и ей внезапно захотелось взять Маришу на ручки и немного побаюкать. Или воткнуть в Маришин накрашенный ротик соску.

– Алик хочет, чтобы я его все время слушалась. Но это не моя тема. Я не такой человек, чтобы все время кого-то слушаться.

А теперь вообще – ужас! Надо решать. Мариша в буквальном смысле схватилась за голову, просто обхватила голову руками и немножко повыла тоненько: «У-у-у!..»

Алик требует, чтобы Мариша к нему переехала, или он больше не будет с ней общаться. Поставил ей условия. Мариша вытащила из сумочки бумажку и зачитала:

1. Встречаться с родителями по его специальному разрешению. Разрешение выдается на определенное время.

2. О встрече с подругами предупреждать за сутки.

3. Пирсинг убрать.

4. Розовое не носить, всю розовую одежду выбросить.

5. Из-под джинсов не должны быть видны трусы.

6. После занятий сразу идти домой (то есть к нему, Алику).

7. Вечера проводить дома, готовить ужин, убирать.

8. В субботу – развлечения (рестораны, прогулки). Воскресенья проводить дома.

9. Не позже чем через год родить ребенка.

Аврора не стала спрашивать, что такое пирсинг, – ей было неприятно признаваться, что она не знает чего-то модного. Да это и не имело значения – независимо от пирсинга первая Маришина личная жизнь была ужасна.

– Мама этот список видела? – возмущенно воскликнула Аврора. – Ведь этот человек просто сумасшедший!

Мариша покачала головой.

– Это будет еще хуже! Мама скажет, чтобы я его бросила. И что мне тогда делать? Сидеть одной дома? Я одна не могу. Тем более он прав – я никому не нужна. Кроме него, я никому не нужна…

Оказывается, сумасшедшему Алику удалось убедить Маришу, что она настолько глупа, безответственна и никчемна, что ее никто никогда не полюбит, никто и никогда.

Аврора потрясла головой – на секунду ей показалось, что она тонет в Маришином лепете.

Но ведь девочка, кажется, утверждала, что у нее две личные жизни? Может быть, вторая личная жизнь более счастливая?

– Погодите, ну а ваша вторая личная жизнь?

Мариша горестно вздохнула, вытянула из кучи игрушечных зверей розового тигренка и, прижав его к себе, принялась рассказывать.

Второй Маришиной личной жизнью был мальчик Ваня. Ваню она тоже встретила на улице. Но мама говорила, что на улице знакомиться нельзя, поэтому Мариша зашла в фойе кинотеатра и познакомилась с Ваней в кинотеатре. Но дальше фойе дело не пошло, в кино Ваня ее не пригласил. Как Мариша потом догадалась, у него не было денег на билеты. Тогда Мариша пригласила его к себе. Это было, когда они еще жили в городской квартире. И только они зажгли свечи и стали…

– Что, – рассеянно спросила Аврора, – танцевать?

– Ну, тетя Авро-ора! Что вы как маленькая!

– А-а, ну да, конечно, понимаю!

Если честно, Аврора не понимала! Опасалась показаться несовременной, но втайне решительно не понимала, как можно познакомиться, пусть даже не на улице, а в фойе кинотеатра, и тут же…

Ох! В дни ее юности было модно хотя бы делать вид, что они не какие-то развеселые собачки, а наоборот, постоянно находятся в запутанных любовных отношениях. Она была убеждена, что так, с чувствами, гораздо интересней, но это дело вкуса, и она ни в коем случае не осуждает Маришу и этого… Ваню.

Так вот, как только Мариша с Ваней зажгли свечи и стали… раздался звонок в дверь. Алик. Он выследил Маришу. Алик звонил и стучал целый час, выкрикивая при этом всякие обидные для Мариши слова, а бедные Мариша с Ваней сидели притаившись, как мышки в норке, и так испугались, что после того случая встречались только на улицах.

Ваня очень красивый и веселый. Марише с ним прикольно, они все время смеются. Правда, ходить по улицам надоедает, а пойти они никуда не могут, у Вани нет денег, даже чтобы сходить на дискотеку..

Ваня то появляется, то исчезает, Мариша неделями ждет его звонков, а Алик есть всегда! Он звонит пожелать доброго утра и спокойной ночи, дарит подарки…

– А я не могу ждать звонков, не могу-не могу-не могу! Мне сразу кажется, что Алик прав – со мной все кончено, я неудачница, никому не нужна и никто меня не полюбит никогда. Никогда, представляете? Я навсегда останусь одна! – Мариша сделала большие глаза. – Вы представляете, как это ужасно, когда ты никому не нужна?! Когда в субботу некуда пойти?!

А ведь Ваня думает, что Мариша вся в шоколаде. Он сказал, что будет жить с ней вместе, когда у Мариши появится своя квартира.

Что Марише делать? Любить бедного или за богатого замуж выходить?

Мариша требовала от Авроры немедленного решения своей судьбы.

Аврора вздохнула тяжело и многозначительно, как и полагается вздыхать человеку, от которого ожидают немедленного решения судьбы. Она вдруг почувствовала себя пожилым замшелым енотом, который, поджав подбитую лапу, слушает юное птичье щебетание, – таким абсурдом казалось ей все, что рассказывала Мариша. Это чувство оказалось таким неприятным…

Но ничего не поделаешь, нужно решать Маришину судьбу.

– Понимаете, мне кажется, что вести размеренную семейную жизнь и тем более иметь ребенка – это пока не для вас, – осторожно начала Аврора. Мариша смотрела на нее во все глаза.

– Что же касается Вани, зачем вам непременно его любить? Сейчас вам нужно постараться жить так, чтобы… чтобы было прикольно. И помните – вы ужасно умная и хорошенькая, вас обязательно будет любить куча народу!.. Сначала Ваня, потом еще кто-нибудь, столь же прикольный. А деньги – это не главная тема. Совсем не обязательно покупать сапоги каждый сезон.

Аврора вытянула ногу в толстом цветастом носке:

– Смотрите, какие у меня модные туфли! Ах да, я же переобулась!.. Я потом вам покажу… А знаете, почему у меня всегда модная обувь? Потому что я все храню. Ведь мода всегда возвращается, это закон. Так что если хотите быть модной, совсем не обязательно переезжать к буйному сумасшедшему. Просто никогда ничего не выбрасывайте. И будете… вся в шоколаде.

– Поняла, – послушно кивнула Мариша, глядя на Аврору влюбленными глазами. И вдруг принялась рыться в своих медвежатах, котах, тигрятах. – Где мой телефон?!

Жестом фокусника Аврора вытащила из кармана кофты маленькую изящную трубку.

– Вот ваш телефон. А теперь скажите мне, что вы делали в кабинете?

На неожиданный вопрос Мариша отреагировала тотчас же: просто заплакала. Она плакала и мотала головой: «Не скажу, не скажу!»

– Лучше признайтесь, – меланхолически посоветовала ей Аврора.

– Я не была в кабинете, не была! – захныкала Мариша.

– У глупости есть свои преимущества: некоторое время можно отрицать очевидное, но не нужно злоупотреблять, – строго проговорила Аврора. – Скорей признавайтесь, деточка, а то мне некогда.

– Я не была… честное слово… – и Мариша с головой нырнула в кучу тигрят, медведей и котов.

«Почему этот ребенок такой закомплексованный? – подумала Аврора. – И почему Алику так легко удалось внушить ей, что ее никто не полюбит? Ведь ей всего восемнадцать лет, и она такая хорошенькая, откуда такая жуткая неуверенность в себе?»

…Конечно, и у Мариши есть мотив, и очень сильный мотив. Испугалась, что теперь ей придется жить по-другому, и плеснула новоявленной наследнице ядовитой травки – просто-напросто зашлась в истерике и решила, что именно Катя лишает ее всего.

Авроре было ужасно, просто ужасно жалко Маришу, настолько, что ей захотелось забыть про этот маленький изящный телефончик, найденный ею в кабинете Кирилла… И зачем этому ребенку так срочно нужна любовь? Лучше бы пошла с подружками на дискотеку…