Текст книги "Мифология «голодомора»"

Часть четвертая
Голод и «голодомор»

Как видим, голод 1932–1933 годов и вправду был вызван системным кризисом. Ни организационный период аграрной реформы, ни природные факторы, ни кулацкое противодействие, ни антиправительственные заговоры, ни частный рынок, ни воровство по отдельности не могли бы в тот год привести к катастрофе. Вместе же, поддерживая и усиливая друг друга, вступая между собой в «химические» реакции, они привели к поистине трагическим последствиям.

В тот момент, столкнувшись с саботажем хлебозаготовок, правительство вынуждено было решать очень непростую задачу: кто в стране ближайшей зимой должен голодать. Срыв хлебопоставок – это не отсутствие галочки в отчете, а отсутствие продовольствия. От государственных поставок зависели жители городов, работники рудников и строек, армия. В 1932 году получали продукты по карточкам около 40 млн человек – четверть населения страны. Кроме того, от госпоставок зависели жители потребляющей полосы, а также производители непродовольственных культур – льна, табака, масличных и пр., занимавшиеся их выращиванием в обмен на гарантии снабжения дешевым хлебом. Перед этими людьми государство имело определенные обязательства, которые надо было выполнять.

С другой стороны, крестьяне ведь тоже пользовались государственной помощью, увеличивавшейся с каждым годом. Все эти льготные кредиты, МТС, семеноочистительные станции, агрономическая помощь, снабжение породистым скотом и сортовыми семенами, строящиеся заводы сельхозтехники, «лампочки Ильича», медицина, образование – это ведь не дар небес, а конкретные усилия государства. За которые от крестьян ожидали вполне конкретной вещи: гарантированных поставок требуемого количества продовольствия по твердым ценам в размере одной трети урожая. Эти свои обязательства крестьяне не выполнили, наоборот – назовем вещи своими именами – угробили и разворовали вполне приличный урожай. То, что у них от трудностей реформы руки опустились, или что «кулак попутал» – чисто по-человечески это понятно, но все же: кто той зимой должен был голодать? Те, кого «кулак попутал», или те, кто и вовсе ни при чем…

И как теперь следовало поступить? Да, кстати: как поступают в таких случаях в мировой хозяйственной практике? Ведь между крестьянами и государством были заключены договоры на поставку зерна, даны под эти поставки авансы и кредиты, урожай оценен и сосчитан – и вдруг грубый отказ от выполнения договора: ничего, мол, нет, самим нужно… Вторая сторона, наверное, махнула бы рукой: на нет и суда нет, ладно, мы вам прощаем, а сами как-нибудь уж перебьемся…

Ох, боимся, что вышло бы совсем не так…

У государства в тот год вообще был прекрасный шанс покрыть всю страну совхозами: конфисковать за невыполнение обязательств производственные фонды всех должников, а их самих перевести на положение наемных рабочих. Но ведь на это не пошли.

А вы говорите – жестокость… Жестокость – это в Америке: согнали банки фермеров с земли, и пошли они, солнцем палимы. И никто не знает, как они жили и где умирали. И что любопытно: никого из современных историков это не волнует. Потому что при капитализме так и должно быть.

Тогда какие могут быть претензии к социализму?

Глава 17
Пейзаж перед катастрофой

В городах в то время тоже не обжирались. Городские власти постоянно снижали нормы выдачи продовольствия, снимали со снабжения одну категорию населения за другой.

Марк Таугер, оценивая положение, пишет:

«Осенью 1932 г. хлебные нормы для киевских рабочих были урезаны с 908 до 608 г, а пайки служащих – с 454 до 227 г (имеется в виду сокращение с двух до полутора фунтов и с фунта до половины. Поэтому такие странные цифры. – Авт.)… В середине июля 1933 г. посольство Великобритании сообщало о страшном дефиците продовольствия, случаях гибели людей от голода и распространение связанных с этим заболеваний в провинциальных городах и в Москве».

О том, насколько адекватны сведения, получаемые дипломатами, мы еще поговорим. А пока напомним: по карточкам можно было купить дешевые государственные продукты[227]227
  Малоизвестный факт: даже в блокадном Ленинграде продукты не выдавались по карточкам, а продавались по довоенным государственным ценам.


[Закрыть]. Остальное приходилось докупать уже на рынке или у спекулянтов, по непосильным для простых смертных ценам. Каким именно? Уже упомянутая семеноводческая компания «Друсаг», имевшая право свободной торговли, продавала на рынке муку по 70 рубликов за пуд. Это опт – представляете, сколько стоила розница?

В городах Украины положение было примерно одинаковым – они зависели от поставок продовольствия, и сорванная заготовительная кампания означала уменьшение снабжения городских жителей равномерно по всей республике. Где-то было лучше, где-то хуже – но это зависело уже от усилий и от размера воровства местных властей.

А вот в деревнях бывало по-разному. ОГПУ не сообщает о тотальном голоде, в донесениях чекистов говорится о голоде «гнездовом», по районам и даже кое-где по отдельным селам. Да и в этих селах далеко не всегда голодали все. Что полностью укладывается в общую картину. И надо не забывать, что районные и особенно колхозные власти (там, где они не воровали) к тому времени дошли уже до полного озверения, до того, чтобы отстоять принцип «каждому по труду» любой ценой.

В октябре 1933 года журнал «На фронте сельскохозяйственных заготовок» привел на своих страницах историю коммуны «Суданки» Петровского района Харьковской области. Это старый колхоз, появившийся еще зимой 1925 года. Тогда к весеннему севу в коммуне состояло 29 хозяйств, в которых насчитывалось 83 работника и 131 едок. Уже осенью было принято решение перебраться на новое место. Дальше слово журналу.

«В октябре 1925 года коммуна переехала на площадь ликвидировавшегося совхоза Текстильтреста… В это время тут было в степи 3 плохих жилых дома, 3 сарая и 2 амбара. На новом месте коммуна имела только 7 лошадей и никакого с.-х. инвентаря. Батраки и бедняки, строившие коммуну, не обладали с.-х. орудиями и машинами. В весеннюю посевную кампанию 1926 года коммунары сеяли из мешков.

Однако уже осенью 1926 года коммуна имела 2 трактора, 6 тугое, 2 сеялки, 4 жатки, 2 буккера и др. с.-х. орудия. Все это удалось приобрести – большей частью в кредит – при помощи Изюмского окрколхозсоюза. Кроме того, коммуна купила молотилку у ликвидировавшегося совхоза. Через некоторое врем коммунары достали локомобиль, правда, неисправный, но они его как следует отремонтировали и он превосходно работает до настоящего времени».

Что ж, история вполне социалистическая. Удивляет количество сельхозтехники, доставшейся колхозу всего за один год. Но, во-первых, это все же была коммуна – редкий вид колхоза, особо любимый в СССР, а во-вторых, она, надо полагать, производила хорошее впечатление на местные власти. Да и, судя по истории с ремонтом локомобиля, там не обошлось без кого-то из рабочих, подавшихся от городской бескормицы в деревню, или какого-нибудь демобилизованного судового механика. Кого только не бывало в те годы на селе!

«Основное направление хозяйства “Суданки” – зерновое. Посевы зерновых культур и подсолнуха составили в 1925–1926 году – 247,5 га, в том числе пшеницы – 93,5 га.

Коммуна собрала неплохой урожай. Государству она продала из урожая этого года 1018 цнт зерновых культур и на частный рынок – 32,4 цнт. Вырученные после реализации урожая деньги позволили коммуне стать на ноги…»

Интересно, а почему это коммунары не рвутся на частный рынок, если он так выгоден для крестьянина? Напрашивается самый простой ответ: потому, что выгоден он не для крестьянина, а для перекупщика. Сейчас за окном июнь 2012 года, самый разгар так называемой «рыночной экономики» – но едва ли вы найдете на городских рынках крестьян или садоводов. На рынки их не пускают. Хочешь – продавай свой укроп за бесценок перекупщикам, не хочешь – как хочешь. Нет, ворованное продавать выгодно и за эти деньги, а вот свое – не очень…

Поэтому коммунары и предпочли сдать продукцию по гарантированным ценам государству. Оно им надо – связываться со спекулянтом, даже если тот и даст на пять копеек за пуд дороже? Основную часть продукции сдали осенью, а весной непригодившиеся остатки допродали уже на рынке. Кстати, за добрую волю наверняка получили льготные кредиты и прочую государственную помощь…

«1926–1927 год дал увеличение посевов зерновых и подсолнуха на 35 %, площадь же под пшеницей и рожью возросла на 107 %. В этом году “Суданки” продала государству уже 2362 цнт. хлеба и на частный рынок – 10 цнт».

Изучение приведенной в статье таблицы развития коммуны показывает, что это не совсем обычный колхоз. В 1926 году в нем на 96 хозяйств – членов коммуны приходится 182 человека, из них 91 трудоспособный (то есть по 2 человека и по одному работнику на хозяйство). В 1933 году на 110 членов – 325 человек и 145 работников. Объяснить такие малые семьи и такое нетипичное соотношение можно только одним образом: батрацкая и бедняцкая молодежь, не видя перспектив в родном селе, голодной весной 1925 года сбилась в коммуну и рванула на новые земли. То есть перед нами, можно сказать, идеальное хозяйство нового типа, мечта советской власти. Но даже оно в годы сплошной коллективизации не избежало проблем.

«В годы бурного роста коллективизации коммуна количественно увеличилась в два раза – и население, и посевы, и скот возросли в связи с приходом новых членов. Но в качественном отношении дело обстояло неблагополучно. Количественный рост не сопровождался организационно-хозяйственным укреплением коммуны. Мало того, – вскоре появились угрожающие признаки: сокращение посевных площадей, падение урожайности, уменьшение поголовья скота.

В коммуне орудовал классовый враг».

Надеемся, в том, что классовый враг – это реальность коллективизации, а не придуманный советской пропагандой «козел отпущения», мы сумели вас убедить?

«Дело в том, что в разгар борьбы за ликвидацию кулачества как класса на основе сплошной коллективизации в коммуну пробралось несколько кулаков. Некоторые из них вскоре заняли руководящие посты в коммуне: один, примазавшийся к партии, был членом правления и секретарем ячейки КП(б)У, другой – тоже членом правления, третий – председателем ревкомиссии.

Их хозяйничанье привело к тому, что посевная площадь зерновых культур и подсолнуха в 1931–1932 году уменьшилась больше чем в два раза против 1930–1931 года. Вместе с тем, плохое качество обработки земли и сева обусловили значительное понижение урожайности.

Трудовая дисциплина была сильно расшатана. Невыходы на работу участились, нормы не вырабатывались. На полях коммуны работало 200 наемных сезонных работа. Борьба с потерями зерна при уборке и обмолоте не велась. Много зерна оставалось в соломе. Так, например, зимой 1932–1933 года коммуна перемолачивала солому!»

Кое-что тут не договаривается, а именно – роль во всей этой истории районных властей. Сами по себе кулаки в старом сильном колхозе мало что могут, но если они «работают» в связке с районными властями или с ворами в хлебоприемных пунктах – тогда проще простого организовать для хозяйства «непосильные хлебозаготовки» со всеми вытекающими отсюда последствиями…

«План заготовок в 767 цнт. зерновых культур и 438 цнт. подсолнуха был, правда с большим напряжением, выполнен коммуной. Но в результате кулацкого хозяйничанья коммунары, после сдачи хлеба государству, засыпки семфонда и образования фонда для скота, получили лишь по 600 гр. на трудодень».

Сравните хотя бы с 1925 годом, когда едва родившийся колхоз, засеяв поля из мешков, сдал государству почти в полтора раза больше. Правда, в 1932 году денежная часть трудодня поднялась до рекордных высот– 1 р. 81 коп. Но что толку? Дешевого государственного хлеба в свободной продаже не было, только по карточкам, а цены на черном рынке взлетели до заоблачных высот.

Вот вам и голод. А кого винить? Основной закон работы на земле никто не отменял: как поработаешь, так и поешь. Можно, конечно, было и не выполнять план, а хлеб спрятать или списать по фальшивым актам. Но до такого шкурничества коммунары все-таки не дошли. В конце концов, виноваты в неурожае были они сами, а не государство, до сих пор исправно им помогавшее. Так что они солому перемолачивали, но хлебопоставки все же выполнили.

Мы еще вернемся в коммуну «Суданки». А пока, забегая вперед, скажем: в 1933 году государственные поставки колхоз выполнил играючи – и сам тоже не остался в обиде…

Если такое творилось в образцовом хозяйстве – то что же было в прочих?

Ярко и красочно описал это в своих показаниях в ОГПУ бухгалтер колхоза «Завет Ильича», Северо-Кавказского края, соседнего с Украиной.

«Осенью прошлого 1931 года вспашка и сев очень плохие. Вспашка была мелкой, поздней, с большим количеством огрехов, очень много было ручного сева, сеяли руками при фонарях, сев шел вплоть до снега. Все, и в первую очередь руководство колхоза… хорошо знали и говорили, что такой сев идет впустую и результатов не даст… много сеяли по неубранным площадям. Для того, чтобы освободить площадь, сжигали кукурузу, подсолнух, горох, несмотря на то, что с этих площадей можно было собрать, например, кукурузы центнеров до 10 с га… Гороха сожгли до 300 га.

Во время сева воровали много зерна… Несмотря на то, что норма часто не высевалась, в отчетности всегда показывалась установленная норма…

Весной, когда появились всходы, сельская экспертная комиссия определила, что 25 га совершенно погибли, 255 га изрежены на 70 %. В конце расширенная комиссия осматривала поля и нашла, что из этих 255 га 212 га погибли на 100 %…»[228]228
  Лубянка. С. 336.


[Закрыть]

На оставшихся полях урожай придушили сорняки, убирали так же, как и сеяли, да еще все, что могли, разворовали – а в отчетности опять показывалась установленная норма. И чего было после этого ожидать?

И, в общем-то, можно понять районное и областное начальство, палками выколачивавшее из колхозов хлебопоставки – хотя бы ради того, чтобы объяснить колхозникам, что ничего не изменилось: как крестьянин поработает весной и летом на поле, так и поест зимой.

Нет, в самом деле – а кого винить? А с учетом того, что во время постоянно случавшихся голодовок голодающие районы регулярно получали от государства продовольственную и семенную помощь, в порядке ссуды (не под кулацкий процент, естественно), или совсем безвозмездно – картина получается еще более неприглядной.

…К счастью, сборники исторических документов зачастую составляют безнадежно далекие от сельского хозяйства люди. Ни один человек, имеющий представление о тогдашнем положении в аграрном секторе, не пропустил бы в сборник материалов по «голодомору» следующий документ:

Из докладной записки председателя Чернацкого сельсовета и секретаря партячейки в бюро С.-Будского Р. П. К. 6 августа 1932 г.

«Настоящим доводим до сведения следующее, что состояние по Чернацкому с/совету по хлебозаготовке находится в катастрофическом положении, исходя из следующих соображений.

Валовой сбор жита из 433 га 520 цен., план жита дан 1270 ц., 520 ц не обеспечивает посева озимых на площади 650 га…»

Если взять карандаш и посчитать, то мы получим, что план дан примерно 2,9 ц с гектара, или около 17,5 пудов. С учетом того, что в заготовку бралась одна треть валового урожая, видим, что хлебопоставки рассчитывались, исходя из урожайности в 50 пудов с га, или 8,7 ц – среднестатистической урожайности по стране в средний год, ни хороший, ни плохой. Каким и был 1932-й. Возможно, в тот год урожайность была несколько ниже – так, в Винницком районе она в среднем составила 6,9 ц, или 42 пуда. Но как надо было работать и что надо было сделать с полем, чтобы получить с гектара по 7 пудов – меньше, чем в 1921 году?

Исходя из этого письма, можно восстановить и предысторию вопроса. Судя по плану хлебопоставок, бездарно угробив ржаное поле, отчеты наверх посылали «правильные» – иначе почему не составлен акт о гибели посевов? На что рассчитывали в сельсовете, посылая сводки о том, что все планы выполнены?

«Кроме того, прокормить население, которое в Чернацком, на 1 августа 7044 души, овса засеяно 470 га, из которых убрано на зерно 215 га, а 255 га на траву, т. к. в связи с поздним посевом колос не высыпался… Колхозы планов не принимают. Хлебороб уже перемолотил все жито, намолочено 2,5 тонны, на посев не хватает… А посему доводим до сведения, что жита из Чернацкого не может поступить нисколько…»[229]229
  Польша та Украiна у тридцятих – сорокових роках ХХ столiття. Невiдомi документ из архiвiв спецiальних служб. Т. 7. Голодомор в Украiнi. 1932–1933. Варшава; Киев, 2008. С. 240.


[Закрыть]

А еще из этого документа видно, что население Чернацкого будет голодать зимой в любом случае – даже если не взять у них ни зерна. Потому что получается на едока меньше 10 кг зерна, плюс к тому на 30 человек гектар овса – выйдет, в самом лучшем случае, по два пуда на душу. Но ведь и скот надо чем-то кормить, овес – культура не хлебная, а фуражная. И, кстати, если собрали 520 центнеров зерна, то почему намолотили только 250?

Стоит ли удивляться, что хлебозаготовки в том году шли очень трудно? Журнал «На фронте сельскохозяйственных заготовок» сообщает: к 20 сентября сентябрьский план выполнен Украиной на 54,8 %, а годовой план – на 29,8 %, в то время как в 1931 году к 20 сентября годовой план был выполнен на 48,2 %. Повсеместно колхозы и районы объявляли планы невыполнимыми, и в каких выражениях!

Из сводки ОГПУ о противодействии хлебозаготовкам. По данным на 20 сентября 1932 г.[230]230
  Розсекречена па’мять. Голодомор 1932–1933 рокiв в Украiнi в документах ГПУ – НКВД, 2008. С. 194–201.


[Закрыть]

«План хлебозаготовок мы принимать не будем, так как по своим размерам он невыполним, а пойти на то, чтобы опять оставить людей голодными – преступно. Я лучше сдам сейчас свой партбилет, чем обманом буду обрекать колхозников на голод».

…

«По подсчетам на месте оказывается, что для удовлетворения всех потребностей села необходимо 24 000 цнт. разных культур. Сбор же предполагается в 28 000 цнт., а план хлебозаготовок дан в 16 000 цнт… Узнав об этом колхозники заявляют: “если будут выполнять план и не оставят нам хлеба, то бросим работать, все равно с хлебом будет хуже, чем в прошлом году”…»

Это проходили еще в Гражданскую – когда крестьяне, чтобы не сдавать хлеба государству, сеяли только для себя, воплощая старую крестьянскую мечту: «податей не платить». То же самое попытались проделать и сейчас – но не получилось.

А вот по-простому:

«Ничего я вам не дам, потому что для коммуны хлеба не хватает»…

…

«Что вы смотрите, план нереален, если мы его примем, это верная гибель».

…

«Я – пастух своего стада и не допущу до того, чтобы мой народ голодал, в случае голода будет отвечать не РИК и РПК, а я. Поэтому нужно выработать свой план и работать по выполнению такового…»

Это с одной стороны. А вот с другой:

Из оперативного бюллетеня ГПУ УССР о ходе работы по сельской контрреволюции. 5 декабря 1932 г.[231]231
  Розсекречена па’мять. Голодомор 1932–1933 рокiв в Украiнi в документах ГПУ – НКВД. Киев, 2008. С. 194–201.


[Закрыть]

«…Установлено, что в артели не было заприходовано 500 цнт отходов, которые значились непригодными. Хлебная инспекция признала, что из указанных отходов 70 цнт на 64–94 % состояла из чистого зерна, 55 цнт имели зерна от 33 до 60 %, 75 цнт имели зерна от 10 до 30 %. При перечистке 70 % отходов оказались вполне пригодными для сдачу в хлебозаготовку, а 55 цнт вполне пригодными для употребления».

..

«Я, будучи кладовщиком, с ведома правления выдавал зерно разных культур для тайного помола. С этой целью мною было выдано около 540 пуд. зерна, которое после помола распределялось среди членов правления, мукомолов…»

…

«Общее количество расхищенного и разбазаренного хлеба по артели им. К. Маркса и элеватору исчисляется более 3000 пуд».

…

«Установлено, что руководство колхоза проводило вредительскую работу во время уборки, с результате чего с поля… в ноябре не было свезено 200 пудов намолоченной в поле пшеницы. Семена, намолоченные на 3 токах в количестве 500 пуд., были свалены в кучу на поле, мокли под дождем и гнили. В степи лежало большое количество неубранного хлеба. Хлеб, лежащий на поле, не охранялся и расхищался…»

…

«В процессе следствия установлено, что правление артели “Авангард” умыитенно затягивало молотьбу, в то же время не вывозило хлеб в счет выполнения плана хлебозаготовки. Вместе с тем правление авансировало колхозников, выдав на каждый трудодень 2,74 кг хлеба, что в среднем обеспечивало каждого колхозника хлебом на 2–3 года…

Приводим наиболее характерные показания обвиняемых и свидетелей: “Я, Бабенко, лично получил на 5 едоков 96 пуд. зерна. Помимо этого, все рабочее время я и моя семья кормилась за общим столом, и если это учесть, что я фактически получил 126 пуд. хлеба или обеспечил себя и семью в количестве 5 едоков на 2 года”…»

…

«В процессе следствия установлено, что правление артели выдавало хлеб лицам, ничего общего не имеющим с данной артелью. Значительная часть хлеба расхищалась весовщиками и возчиками, возившими хлеб на ссыппункт. Так, 12 ноября возчиком Лавриным было похищено 1340 кг зерна, 15 ноября возчиком Печенко похищено 1608 кг, 16 ноября возчиком Шкурко похищено 1577 кг».

…

«Указанные лица сознались в совершенных ими преступлениях, заключавшихся в разбазаривании хлебных культур… до 70 центнеров, утайке семенного фонда до 60 центнеров и в халатном отношении к работе, благодаря чему погибло 48 центнеров кукурузы. Кроме этого, Тарабан проводил среди колхозников агитацию против хлебозаготовок:… ‘‘Мы хлеб соберем, но сдать нам будет нечего, так как не хватит и себе”…»

…

«Правление колхоза им. Сталина в селе Гавииосы скрыло от сельсовета посев 307 га озимой пшеницы, 116 га овса и 47 га яровой пшеницы, причем озимая пшеница умышленно не скирдовалась. В общей сложности сгнило и пропало на поле 5400 пудов хлеба разных культур…»

И тоже, небось, говорили, что план непосилен и колхозники будут голодать. Так при таком хозяйствовании они в любом случае обречены на голод. 90 тонн хлеба угробить – шутка ли!

А вот, так сказать, полный портрет несчастного хозяйства. Судя по тому, как шла работа, ему любой план будет непосилен. Знакомьтесь: артель «Красное поле», Васильевского района Днепропетровской области. Председатель – бывший офицер царской армии, в правлении бывшие кулаки и «политбандиты» (то есть махновцы и прочие веселые ребята). Осенью их деятельностью заинтересовалось ГПУ. Дело было крупное, арестовано по нему 27 человек, из них 13 кулаков:

«Проведенным тщательным следствием подтверждены полностью следующие факты:

‘‘В 1931 г., во время подготовки паров, были плохо проборонены 300 га, которые заросли бурьяном и пропали”.

“…Во время весеннего сева этого года 180 га было обсеменено негодным зерном, в результате чего всхожести на этой площади не было”.

‘‘…Из-за несвоевременного скирдования 32 га овса и 22 га ячменя от прошедших дождей погибло 50 % урожая этих культур. Артель имела полную возможность своевременно убрать и заскирдовать все культуры”.

‘‘…При проверке наличия зерна на складах артели не оказалось 73 цнт пшеницы, 42 цнт яровой пшеницы, 30 цнт овса, 50 цнт проса, 9 цнт льна, 38 цнт суржиков[232]232
  Суржик – смесь разных видов зерна.


[Закрыть], 75 цнт отходов…”

Следствием также установлены факты продажи членами артели – кулаками хлеба на частном рынке. В этом принимали участие и некоторые члены правления…

…Выдача натуральных и денежных авансов проводилась неправильно. Кулацко-зажиточная часть колхоза пользовалась значительными преимуществами, за счет чего нарушались интересы колхозников-бедняков. Так, например, бедняк, имевший 738 трудодней, получил 143 р и 950 кг хлеба, в то время как кулак, имевший 98 трудодней, получил 130 р. и до 1000 кг хлеба…»

Так что не надо принимать все сетования за чистую монету: где-то они правдивы, а где-то и лукавы.

Отставание на местах, впрочем, не всегда мотивировали тем, что нет хлеба. Часто хитрили: надо, мол, сеять озимые, тягловая сила занята и не на чем возить зерно. С явным расчетом, что, пока будут возиться с севом, может быть, удастся уменьшить планы.

Однако вспашка и сев тоже шли с отставанием прямо-таки огромным. Северные области, которые должны были уже закончить сев, справились так: Киевская – 46,7 % плана, Винницкая – 44,3 %, Харьковская – 27,3 %. На юге дело обстояло еще хуже. Днепропетровская область– 14,3 % озимых, Донецкая– 13,2 %, Одесская – 8,6 %. Особо отличилась Молдавия, засеяв всего 2,4 % плана[233]233
  Днепровский В. Медленно поспешают.


[Закрыть].

Еще к вопросу о непосильности плана. Так обстояло дело не везде. Например, в Одесской области 200 колхозов и 16 совхозов выполнили план досрочно, к концу сентября. У них что – другая земля или другая погода?

Остальные все еще обсуждали реальность плана. И снова до боли знакомые приемы:

«Совхоз имени Косиора, кстати сказать, “отличившийся” посылкой украинским правительственным органам ложного рапорта об окончании уборки посевов к 5 августа, перерасходовал на собственные потребности 2780 цнт. хлеба. За работу в совхозе платили исключительно зерном, причем многие получали по 17 и больше цнт. пшеницы. (О каком голоде может идти речь? 17 центнеров пшеницы позволяют прокормить в течение года 15 человек. – Авт.) Дирекция Барского свеклосовхоза преуменьшила урожайность почти втрое. В расходной части баланса в этом совхозе запланирован отпуск продуктов на 862 чел, при наибольшем наличии 480 рабочих. Свиноферму совхоз должен по плану организовать весной, а корм для свиней запланирован на весь год».

В некоторых районах в сентябре план еще не был доведен до хозяйств. В других продолжались бесконечные дискуссии о его выполнимости.

«В Зиновьевском районе… специальная комиссия под председательством председателя горсовета Стрижека вызывала из каждого сельсовета всех председателей колхозов и спрашивала у них мнения относительно имеющегося у них плана хлебозаготовок и что может получиться в результате его выполнения. “Получилось”… что у всех планы не выполнимы, т. е. ничего не получилось. Коммуне “Единение” Березинского сельсовета комиссия снизила план с 630 цнт. до 295 цнт., тогда как в день пересмотра плана эта коммуна уже сдала в хлебозаготовки 489 цнт. Так же плохо обстояло дело и у единоличников, которые выполнили план только на 14,3 %».

И вот скажите – что должно было делать правительство?

Кстати, о «воспоминаниях очевидцев» – как вырванный у крестьян хлеб сваливали в кучи чуть ли не в чистом поле и гноили под дождем. Под такими экзотическими утверждениями, как правило, лежит какая-то база – и она все-таки нашлась. Скорее всего, это безобразие имело место на так называемых глубинных пунктах приемки хлеба, которые, несмотря на прямой запрет, в массовом порядке открывались на Украине. Заготзерно и Наркомзем их очень не любили – и было за что. Эти пункты создавали из, казалось бы, простого расчета: чтобы крестьянину ближе было везти зерно, не гонять лошадей незнамо куда. При этом совершенно упустив одну маленькую деталь: как вывозить хлеб из этих пунктов? В то время в сельской местности существовал только один вид транспорта – гужевой, а откуда брать лошадей? Своего транспорта ведь у заготовителей не было. Невывезенное зерно лежало месяцами, часто под открытым небом, под дождем, гнило. А уж как воровать удобно!

Вы можете себе представить, что чувствовали крестьяне, видя, как гниет на пунктах зерно, которое они с таким трудом, отрывая от себя, туда свозили? Лучшей агитации против государственных закупок и не придумаешь.

Тем не менее, в той же Одесской области, несмотря на прямой запрет Москвы, комитет по заготовкам разрешил открыть 67 глубинных пунктов, а открыто было 98, и на 87 из них к ноябрю 1932 года скопилось 40 000 тонн зерна. Причем многие пункты открывались на расстоянии всего 10–20 км от станций железной дороги – зачем они, такие, нужны? Однако, несмотря на малое расстояние, хлеб из них не вывозился.

Что это – разгильдяйство или вредительство? Впрочем, какая разница?

Снова репортаж из Зиновьевского района – уж если власти чудят, так в причудах не мелочатся.

«Несмотря на то, что в Зиновьевском районе УССР станционные склады не загружены, районные организации, кроме имеющихся 12 глубинок, открыли еще 8. Весь хлеб сдается на глубинки, откуда он совершенно не вывозится. В ближайшие дни все глубинки будут заполнены, ибо на этих пунктах находится не только хлеб, но и зерно заготовок прошлого года».

А ведь в прошлом году на Украине тоже был голод! Получается, что хлеб так и пролежал невостребованным и неучтенным – еще директивой ЦК образца 1931 года заготовленным признавался только тот хлеб, который подвезен к железнодорожным станциям и пристаням. Собранный на глубинных пунктах хлеб находится где-то между небом и землей: с одной стороны, собран, а с другой – в планы не попал. А значит, планы не выполнены! Вот и повод еще раз пройтись по хозяйствам в поисках недоимок – и еще поворовать!