Текст книги "Импэриа Рэдас"

Глава 23. Живое искусство

Никак не могу решить – в чем причина той скуки и уныния, что вызывают у меня многие современные культурные явления – то ли природа их такая скучная и унылая, то ли собственный закостенелый консерватизм давят меня, не позволяя воспарить к вершинам современного творчества! Ну никак не могу понять, зачем мне подробно и нудно разъяснять что изображено на картине или что хочет впихнуть в меня современный театр? Пусть я в силу провинциализма и часто лени не могу постичь подлинный смысл чего-то там высокого и индивидуалистичного, но почувствовать я что-то должна, кроме скуки конечно! Пусть хотя бы легкий ветерок пробежит по кончикам моих волос или зачешется мой глаз, без разницы левый или правый, даже от намека крошечной слезинки, да даже пусть я почувствую запах серы от разверзающейся адовой пропасти абсолютного зла! Пусть! Но почувствую, а не буду с умным видом кивать пустой головой в ответ на пространные объяснения суперзнатоков впихиваемых мне идей! Мои мозги не резиновые, свои тяните, если не жалко! И уберите прочь свои жадные руки от моей зоны комфорта!

К чему я это все? К тому, что Изольда Львовна Кривицкая тоже немало лет пыталась побороть собственную скуку искусственными методами (или методами искусства?). Ее путь к вершинам начинался с классических ступенек – московские театры, масштабные выставки, светские тусовки. Леди Изо даже своего несостоявшегося жениха Александра Петровича Ковригина обязала сопровождать ее на все эти столичные рауты, нечестно заманив обещаниями будущего сближения, сначала духовного, а там и телесного вплоть до брачных уз.

Но сближения не получилось. Почему? Потому, что ветерок так и не пробежал по кончикам волос Изольды Львовны. Увы! Что она получила от своего культурного восхождения? Только постоянные и нудные требования столичных культурологов покинуть зону комфорта ради нечта очень высокого; ее трепетные волнения и ожидания этого же высокого; терпение и настойчивость в попытках постижения того же самого; раздражение и злость от собственного убожества из-за неспособности приобщиться к нему же; отступление и бегство с поля боевых искусств; самобичевания и самообвинения, неоднократные и мстительные отказы в ответ на предложения Ковригиным руки и сердца, угрызения совести из-за слышимых раздраженных криков Александра Петровича, злящегося за дверью своего кабинета (чего этим бабам надо?!) И снова самомотивация и самостимуляция на культурное восхождение, и так по кругу до бесконечности! Не спорю, бывали у Изольды Львовны светлые периоды на этом нелегком пути, но, поскольку она так и осталась провинциалкой и любительницей, то выбирала только самые продвинутые и пропиаренные культурные мероприятия, а потому путь ее не был усыпан розами, совсем нет.

Но Изольда Львовна не сдавалась! Вот и сейчас, после совершенного ею грубого нарушения общественного порядка, выражающего явное неуважение к обществу, она настойчиво и с большими усилиями тянула на себя вишневого цвета входную деревянную дверь здания местного культурного центра, оказывающего множество очень нужных услуг духовного характера кулешовскому населению разных возрастов и полов (сами определитесь с гендерным разнообразием, а меня – увольте).

– Ох! Как же ее открывают?!

– И не говорите! Вахтеры помогают, иначе может так по пяткам дать! Везде уже пластиковые ставят.

– Не надо пластика! Надо просто новый доводчик поставить и все! Вашему центру уже семьдесят лет, зачем его уродовать?

– Бюджета нет на эту дверь, а на пластик обещают выделить.

– Вот! Везде так! Все для людей, достали уже! Мария Владимировна пришла? Здравствуйте, Маша!

– Доброе утро Изольда Львовна! Мы вас ждем, пойдемте.

Современная подтянутая молодая женщина энергично увлекла за собой единственного и щедрого частного спонсора молодежного театра в Кулешах. Не удивляйтесь, но в городе еще с шестидесятых годов прошлого века имелся свой профессиональный театр, ныне базировавшийся в большом трехэтажном здании (бывшем Дворце культуры строителей). Жаль только, пьес русской классики невозможно было увидеть ни в большом, ни в малом зале этого театра, поскольку никаких грантов государства или богатых частных фондов на них не получишь, а жить актерам надо, да и славы хочется всенародной, всемирной, вот и прут они в зоны комфорта рядовых кулешовцев!

Мария Талаш, супруга уже известного нам Семена Талаша, руководила театральным молодежным кружком на общественных началах, волонтерила как говорят сейчас. Нет, профильным образованием она не обладала, только дипломом педагога русского языка и литературы, а еще амбициями по самосовершенствованию и самореализации, но собачницей или кошатницей становиться брезговала, правда хорошо это скрывала.

– Нет уж! Голыми так всем! Нечего девчонок дискриминировать!

– Мне нельзя! Мне мама не разрешит!

– Трусы можешь оставить!

– Какой же может быть перфоманс в трусах?! Вы в интернете посмотрите!

– Так вы еще и все туда выложите?! Зачем?

– А как же! Нафига тогда раздеваться?!

– Перфомансы ведь разные бывают – жалобно стонала очаровательная толстушка.

– Да кто смотреть будет одетых?! Надо внимание привлекать! – активно троллил юных дев длинный худой и носатый парень.

– Радик! Заканчивай прикалываться! Нам надо идею перфоманса сначала определить, а потом с трусами разбираться – недовольно высказалась рыжеволосая веснушчатая девушка, по виду типичная российская отличница во все времена.

– Правильно Лида! Знакомьтесь, Изольда Львовна – это ребята из пятой школы, актив нашего театрального кружка. Обсуждаем первый перфоманс – представила присутствующих Мария Талаш.

– Очень интересно! И к чему пришли? – скука и грусть разом покинули Изольду Львовну.

– Да мы бы пришли бы! Если бы поняли, что это такое! – опять вылез Радик Хуснуллин.

– Я же вам объясняла, это живое искусство, новые формы! Главное достучаться до зрителей, разбудить их летаргический сон. Показывала вам самые знаменитые примеры. Чего не понятно?

– Ой не знаю! Это же сначала надо в салон идти на эпиляцию, у матери деньги просить придется. Как я голой буду выступать без эпиляции. Вот мать меня точно убьет, когда узнает, на что я просила! – опять застонала очаровательная толстушка.

– А в тех примерах все волосатые! – удивился Радик.

– Да чтоб я так позорилась! Не даст мать денег – не пойду на ваш перфоманс! Я вам не Диоген в бочке!

– Я считаю это все глупости! У нас перфомансы только мстители делают. Нам до них не допрыгнуть!

– Успокойся, Лидочка! Не будь столь категоричной. И потом причем здесь мстители? Где у них индивидуалистичность и креативность? Где эпатаж, провокационность?

– Нафига им все это? До горожан они достукиваются, даже не раздеваясь! А на нас и голых никто не обратит внимание. Поржут только и все!

– Лида! Перфоманс не может быть криминальным! Да он направлен на пробуждение, обновление, изменения людей, вернее, на изменение их отношения к себе и миру, но не на толпы или массы! Человек сейчас личность, а не серая частица серых коллективов.

– То есть пусть все хреново вокруг, но это не важно! Главное, под каким углом это все зырить? – удивился Радик.

– Нет! Главное – ты сам, твоя индивидуальность! Сейчас свобода – реализовывайся на здоровье! Что тебе мешает?

– Ковригин же помер! Как я буду реализовываться, если завод закроют, и родители без зарплаты останутся? Голодным не покреативишь! А мне еще в институт поступать – дед не отвяжется! Что делать буду?

– Эпиляцию сделаешь и тип топ – опять схулиганила Изольда Львовна, видно никакого уважения к обществу у нее не осталось.

– Точно! Почему девочкам только эпиляцию делать?! Пусть и парни тоже делают! У нас все равны, и мужчины, и женщины – облегченно выдохнула толстушка Сонечка – Позориться так всем, а не только девочкам!

– Сонька! Ты все равно красивая, даже глупая красивая! – приобнял красавицу Радик.

Живое обсуждение живого искусства продолжилось в том же духе – Сонечка продолжала стонать, уже почти согласившись на безтрусовый перфоманс, Радик продолжал активно троллить друзей, а Лида задумчиво хмурила свои бровки-стрелки, обдумывая предложения по смысловому наполнению предстоящего мероприятия. Но случилось непредвиденное – руководителя кружка Марию Талаш позвали на вахту по какому-то пустяковому поводу, и обсуждение продолжилось уже без нее. Вот тогда Лида и высказала все, что она думает, а еще попросила Изольду Львовну помочь приобрести необходимый реквизит к перфомансу. Так что, когда Мария Талаш вернулась после получасового отсутствия, она застала только целующихся Радика и Сонечку, бестолково и сумбурно объяснивших ей, что все всё поняли, и это всё будет, как сказала ранее Изольда Львовна, тип топ.

Я вот думаю – не слишком ли жестока я к современным духовным явлениям? Да, нет там декабристов и юродивых, лишь виртуальные пассионарии, в лучшем случае, бегают. Но стараются же! Только суррогатными эмоциями за возведенными ими стенами Запретного города они мою скуку не победят! А оголенными половыми признаками тем более!

Но обычные российские обыватели все-таки более честны, наивны и простодушны, чем все мы, испорченные высшим образованием. А потому, они бессознательно и искренне производят бесконечные перфомансы на родной территории в надежде хоть что-то изменить в отрицаемой современной культурой действительности. Но вот что случится, когда до них дойдет, что менять надо не кальку, а оригинал? Нет, конечно, повтора Союза не будет – такой перфоманс должна возглавить часть национальной элиты, где ее взять сейчас? Так что пока России грозит лишь бунт бессмысленный и беспощадный. Пока бунт – ведь, Сергеи Кошкины уже заскучали! Продолжим…

– Чего вы все работяг хватаете?! Вон жулья сколько, с триллионами в карманах! Конечно, нам откупиться нечем!

– Он у меня тихий. Это как довести человека надо, чтобы он в политику полез?! Да я вас засужу всех! Вместе с кусакой этим Иоанновичем! Он за день так на тракторе намотается, а ночью спать не может – политика ваша вшивая в голову лезет! А кто виноват? Власть!

– Оне! Мой тоже тихий, ну выпьет и все. Так посади на трое суток и домой отпусти. Как новенький становился! А сейчас что? Он мне из вашего обезьянника сказал, чтобы я ему биту достала, он за Сталиным пойдет, как отпустите! А бита ему на что? Откапывать что ли? Так лопата нужна, она у нас в сарае лежит. Ой! Ой! Извращенцы вы поганые! На что ему бита понадобилась? Это ж страшно подумать!

– А денег не просил? – очень заинтересовался Айдар Валиев – На билет в Москву? Или у него заначка есть?

– Нету. Он все до копеечки в семью отдает. Хороший мужик, если бы еще не пил!

– А пьет на что?

– Подкалымит, у него ж руки золотые! Бутылки собирает, друзей у него полгорода.

– Мой сказал, что без биты в банду гремлинов не возьмут. Так они что с Талашом спелись?

– Что-то вы, женщины, не того. Чтобы наш Талаш в Москву собрался Сталина откапывать? Да он за копейку удавится, а тут сплошные траты, только на билеты сколько надо! – не верил Валиев.

– Да почем мы знаем! Зараза какая-то бродит! Вот нейроны у них и горят!

– Чего? – не поняла супруга синюшной личности из полицейского обезьянника.

– Голову у них сносит. В голове они, нейроны эти. Ты же, Лида, моей Соньке рассказывала, так? – обратилась к подошедшей на крик девушке Ульяна Бочкина – А где моя Соня? Все в театре кривляется? Не дай бог, в артистки соберется, замуж тогда никто не возьмет, и внуков не увижу!

– Не волнуйтесь, тетя Уля. Не успеет, ее раньше замуж возьмут. А нейроны у шизофреников горят.

– Час от часу не легче! Долой этого гада Царапкина! Он из наших мужиков шизофреников лепит! И ничего ему не будет! Да когда ж его выберут хоть куда-нибудь?!

Изольда Львовна, виновато косясь на возмущенных женщин, тихонько сказала Айдару Валиеву:

– Это не они ведро с краской опрокинули. Не наказывайте их.

– Что вы! До ведра, боюсь, дело не дойдет. Им бы за свое ответить! А тому, кто с ведром так сделал, надо бы краску купить, а то она же подотчетная.

– Краску? Никогда! Если только красную, согласны?

– Издеваетесь?! Может, всего Чамочкина в красный цвет покрасить? Чтоб он кровью истекал, так сказать, у всех на глазах!

– Не куплю серую, не надейтесь! Можете меня арестовывать! Это я ведро опрокинула! – воодушевлялась новым смыслом жизни Изольда Львовна Кривицкая, дама весьма небедная, но скучающая.

– Чамочкин… Интересно – задумчиво пробормотала Лида – Изольда Львовна, нам в ателье надо, а потом в строительный зайдем, я тут еще кое-что придумала. Некогда вам в обезьяннике сидеть.

Две наивные театралки быстро свернули с площади имени Горького налево в проулок к ателье с громким названием «Лондон-Париж».

А лейтенант полиции Айдар Валиев все никак не мог успокоиться:

– Конечно! Как протестовать, так нас за врагов держат! Острят, издеваются! Фашисты мы, что ли? Как будто нам этот бардак нравится?! А вот когда грабанут кого или обидят, так сразу – полиция, помогите! Да если бы мы хотели, мы бы ваших мстителей за три дня нашли! Только почему ваших? А мы что, не люди? – захлебывался возмущением такой же кулешовчанин, как и все.

– Моему что будет? —беспокоилась Ульяна Бочкина – Не посадят его?

– Если жалобу на удавку не напишет его сосед, то штрафом отделается – отмахнулся от такой мелочи жизни Айдар Валиев.

– Какой штраф?! Его и так премии на работе за губернатора лишили. Не согласна я!

– Тогда пусть отрабатывает! Красит чамочкины перчатки.

– Ты что, Валиев, какие перчатки?! Он в протесте! А вдруг еще чего сотворит!

– Кто тогда красить будет? Я или Сталин?! Скоро весь город запротестует!

Возмущаясь, лейтенант полиции совсем не обратил внимание на то, что в небольшой группке зрителей-зевак затесался корреспондент Таруса, голодный и злой после круглосуточных безуспешных розысков кулешовских мстителей. В его раздраженной голове возник коварный замысел как угодить начальству, придумав горячую сенсацию на ровном месте, бредовую т.е., наподобие все того же перфоманса.

Глава 24. Имею право!

Со школьных парт учат российских граждан тому, что у них есть права, много прав и самых разных прав, всех даже не запомнишь. Главное они есть. Да не ерничаю я! Я очень рада, что у меня и моих сограждан есть право на жизнь, свободу всякую, я даже митинговать могу, если захочу конечно (или не могу?). Что еще? Верить могу, кому хочу и во что хочу, труд у меня тоже суперсвободный, и от оплаты он тоже свободен; кредит могу взять миллионный или не взять (мое право!), только где жить буду без ипотеки непонятно, но подумаю (свобода мысли мне же гарантирована!), от пенсии меня освободили надолго, облагораживайся – не хочу! Ладно, не буду продолжать. Просто скучно мне, понимаете?! Базовые потребности удовлетворены, никто с голода не дохнет, спасибо партии за наше счастливое детство! Господи, зачем все? Мне не нужны десятки сортов колбасы, не нужны пять кожаных сумочек, мне даже норковая шуба не нужна, представляете? Да, могу самосовершенствоваться и развиваться куда хочу и как хочу, могу благотворительствовать по мелочи (не миллионер я), могу даже таблетки от депрессии попить или в виртуал переехать на пмж. Могу, но не хочу! Потому, что скучно все это для меня. Давай, Сергей Кошкин, подвинься, я рядом с тобой на диван сяду! А дальше, как Бог даст.

Подробно разъяснив в ателье «Лондон-Париж» свой странный заказ Лида с Изольдой Львовной решили заглянуть в близлежащую обжорку, именованную иностранной аббревиатурой и совсем не отличающуюся ассортиментом и вкусами блюд от других подобных заведений, чтобы подробно обсудить первый сознательный перфоманс в Кулешах, именно сознательный, потому как бессознательные безобразия кулешовцы творят постоянно без подготовки и обсуждения:

– Мы сработаем на контрасте цветов – белый и красный, а меховые вставки доведут все до абсурда.

– Хорошо! А слова будут?

– Вряд ли получится. Лица закрыты, а пространство открытое и большое, не услышат. Да и высказываться начнут все, кому не лень!

– Может музыку подобрать, песню какую-то? Давай купим аппаратуру по -мощнее, чтобы всю площадь Горького перекрыла – предложил щедрый спонсор.

– Не знаю – колебалась Лида – ее могут забрать потом, а вы нам и так все оплатили.

– Поверь, девочка, это я не для вас, это я для себя стараюсь!

– Хорошо. Подумаю. А что там происходит?

Обсуждение будущего перфоманса было прервано настоящим перфомансом. Группа горожан, а конкретно жителей поселка Металл Советов, бессознательно, но активно и громко перегородили дорогу большому черному автомобилю иностранной марки как раз напротив окон обжорки. Размахивая кто битами, кто палками они немного невнятно кричали сквозь повязки на лицах:

– Достали! За мусор плати! На субботник ходи! Все с нас дерут! Живодеры!

– А сами нормальный шар оплатить не хотят! Штопанный прислали! Где наши деньги?!

– Живого человека давят и убивают! Да еще и с дороги скидывают! Конечно, губернатору все можно! – особенно надрывался некто с детской битой в руках – Где наши деньги?!

– Ты, Талаш, оборзел уже! Вам премии ежеквартально выписывают, а тебе все мало! Хочешь больше? Так езжай вместо Царапкина в Москву и воруй там вместо него! Или денег на билет жалко?! – вспылил Мирон Сергеевич Рига, бесстрашно выйдя из автомобиля к возмущенным горожанам – До вас не доходит, что мы по краю пропасти ходим, что завод остановиться может?

– А на какие субботники вас заставляют ходить?! У нас бесплатный труд запрещен! – также сорвался всегда сдержанный и корректный Эдуард Михайлович Лайбе – Минимум солидарности нельзя проявить? На что жить город будет без завода? – громко и совсем без акцента вторил он Мирону Сергеевичу.

– Хватит гремлинами быть! Вы сами кому-нибудь бесплатно помогли хоть раз? Подумали дальше своего кармана? Ну все, Талаш, влетел ты на конкретные деньги! Машина заводская, ремонт тысячи стоить будет!

Но Павел Александрович Талаш продолжал молотить битой по капоту:

– Жулики! Губернаторы! Бандиты! Мои деньги, что хочу, то и делаю! Грабят народ! Сами на мерседесах ездят, а мы лапу сосем! Имею право! А вы чего стоите?

– Так это ж не мерседес, а вольво!

– И не губернатор!

– Ну! Чего не поддерживаете своего атамана?! – поддел сомневающихся членов банды Лайбе – Один за всех и все за одного!

– И ремонт со всех дешевле выйдет! – ехидничал Рига.

– А мы что? Мы не били!

– Кончай, Талаш! Больно дорого протестуешь!

– Чья бита, тот пусть и платит!

– Это что? Щас и за мусор платить, и за вольво?!

– Остановите придурка!

– А что, правда завод закроют? Почему?

– Да вытащите вы свои головы из карманов! Чего вы в гремлины записались? Завод не солнышко, без страны и людей не работает!

– Вот непруха! А вам то чего надо?! Где я на всех вас обезьянников возьму?! – возмущенно кричал прибежавший Айдар Валиев – А ну бросили биты! И палки тоже! День России прошел уже, чего продолжаете праздновать? А ты, Талаш, за все ответишь! Сам сдурел и людей сбаламутил! Тащите их всех! – командовал подчиненным лейтенант полиции.

– Куда их девать? На улице, что ли, в очередь поставить? – недоумевали подчиненные лейтенанта.

– Талаша в обезьянник к сталинистам, а остальных переписать и внушить, чтобы помалкивали в тряпочку! Я вас всех оштрафую и красить Чамочкина заставлю! Достали! – стращал бандитов полицейский.

– А сколько штраф? – волновался народ.

– Тыщи! Да еще на ремонт автомобиля скинетесь! И на краску тоже, серую! С каждого по банке! – бушевал Валиев.

– Эдуард Михайлович! А премию за июнь дадут? Мы же не со зла! Это Талаша губернатор долбанул, а мы просто с мусорной платой не согласны. Сколько ремонт будет стоить?

– Я еще на эту чертову биту потратился! Талаш сказал, что без нее в свою банду не возьмет.

– Так! Построились, пересчитались и пошли все! Готовим паспорта! – командовал Дмитрий Калинкин.

– За Родину! За Сталина! – приветствовали нового соседа по обезьяннику Михаил Бочкин и его синюшный товарищ.

– Сдохни! Сдохни! – приветствовал каждого в ответ все еще обалдевший, но уже начинающий приходить в себя и подсчитывать убытки Павел Александрович Талаш.

А дале – шире! По мобильным связям Кулешей разнеслась молва, что кулешовским дамам надо срочно искать мужей и их паспорта, и искать надо перед входом в полицейский отдел Заводского района – спросить Айдара Валиева. Ну а поскольку мужей ищут не только замужние дамы, но и незамужние тем более, то в указанном месте собралось довольно приличное количество возмущенных и взволнованных валькирий. Празднование Дня России продолжилось:

– Идиот! Придурок! Как сына из садика забрать, так он занят! Но в банду вступить время есть!

– Ты мне что обещал? Что пить не будешь, что экономить будешь! Машина ему нужна, старая уже не годится! Чем кредит гасить будем? Я себе сапоги купить не могу, а он на вольво тратит!

– Денег не дам! Пусть тебя посадят – дешевле выйдет, да и поумнеешь, может быть!

– Ты зачем у сына биту взял?! Лучше бы мозги попросил, раз своих не хватает!

– Только вернись! Я те устрою!

– Что ты требовал? Деньги за мусор? Ну вот и получишь сполна!

Каюсь, все эти выступления были более красноречивы и образны, но передавать их дословно я не буду, не материться же мне!

Перфоманс продолжался, и к нему присоединялись все новые участники. Сквозь красочную и взволнованную толпу пробирался прокурор города Кулешей Виктор Андреевич Бубликов:

– Успокойтесь! Разберемся! Да никто их не арестовывал!

– Идиоты они! Не со зла они! Нейроны такие, а других нет!

– Вы бы лучше заводу помогли, а то если он закроется, то мужики уже не за биты схватятся, а хуже!

– Если что надо сделать – покрасить там, отремонтировать или еще что-то, они все сделают! Ну нечем нам штрафы платить.

– Пускай Талаш ремонт вольво платит! Он всех сбаламутил! Ведь, нормальный мужик был, все в дом, в семью. А сейчас что?

– Так это же губернатор виноват! Он его долбанул так, что тот сбрендил!

– Да… Был Талаш обычным гремлиным, а стал бандитом. Власть виновата, а кто еще?

– Разберемся! – Виталий Андреевич наконец-то закрыл за собой полицейскую дверь и сразу накинулся на Валиева:

– Долго это продолжаться будет?! Еще те выговоры не отработал, а уже новые тебе объявлять надо! И Чамочкина не закрасил! Развел хулиганов, как тараканы со всех щелей полезли! Толпу собрал, прям пир на весь мир устроил!

– Виктор Андреевич! Они просто чокнулись! Это еще ничего, утром Бочкин чуть не задушил одного такого же, но обошлось!

– Вот! В этот раз обошлось, а что будет дальше?

– Революция будет! Кердык Царапкиным и хулиардам будет! Мы за Сталиным съездим! – кричали из обезьянника.

– А это кто? – уже не удивлялся Бубликов.

– Это я Бочкин!

– Пьяный, что ли?

– Да не пил я, с двенадцатого, с праздника, ни капли!

– А у меня голова болит и тоже с праздника. После того, как губернаторская машина задавила! – быстро выбрал линию защиты гремлин намбарван.

– Кхе, кхе… – поддержал сокамерников несостоявшийся потерпевший Бочкина.

– Ладно, вы тут разбирайтесь, а мы на завод – засобирались Мирон Рига и Лайбе.

– А как же заявление? И ущерб?

– Нам что, на всю толпу жаловаться?! Увольте! Талаша лучше в психушку отправьте, пусть лечится! А то так долбанутым и останется!

– Да, Мирон Сергеевич! Я тоже позориться не намерен! – решительно поддержал патрона Лайбе.

– И что делать? – обратился к прокурору Валиев.

– Оформляй всех по административке, протоколы утром мне на стол! Чамочкина сегодня же закрасить! Гремлина Талаша в психушку! В смысле, к врачам на освидетельствование! – быстро чистил авгиевы конюшни Бубликов.

– Можно, Виталий Андреевич? Вот – деликатно вошедшая жена одного из хулиганов поставила на стол перед прокурором большую банку серой краски – Компенсация ущерба за Чернова.

– И вот тоже – одна за другой хулиганские жены и не жены выставили на стол всего двенадцать банок серой краски.

– Валиев! – рык прокурора достиг самых укромных уголков помещения отделения полиции – Выговор! Два выговора!

– За что два? – робко спросил Айдар.

– За все! Это ты так поощряешь безобразия?! Конечно, Чамочкина можно сейчас хоть не по разу на дню красить! Ты же запасся серой краской! Это никогда не закончится! Ты весь район мстителей получил!

– А я что? Я Талаша не долбал! Сами знаете, кто долбал. И хулиардов у меня нет, только выговоры сыпятся – недовольно бурчал лейтенант.

– Валиев! Работай!

Бессознательный перфоманс кулешовского населения подходил к концу, а я вот думаю, кроме перфомансов есть еще и флешмобы. Подождем…

Двенадцать привлекаемых к административной ответственности лиц с трудом, но написали одинаковые, как под копирку, объяснительные следующего содержания:

Я, такой-то, признаю, что нарушал общественный порядок, матерился и не хотел платить за вызов мусора. Готов понести справедливое наказание. Женат, воспитываю двоих (а кое-кто троих) детей, помогаю престарелым родителям, зарплата небольшая, денег на оплату штрафа не имею. Раскаиваюсь, больше не буду материться. Обещаю платить за вывоз мусора полностью и в срок. Готов выйти на субботник.

Жены и не жены хулиганов горячо поблагодарили Мирона Сергеевича Ригу и Эдуарда Михайловиче Лайбе за доброту и понимание, разобрали мужиков и разошлись по домам.

– Вот видите! Как нам до такого допрыгнуть? – отчаялась Лида – У них настоящая жизнь! А мы…

– Согласна, но искусство тоже важно! Вспомни, кто все это зажег? Мстители! Два – три человека разбудили весь город! Настоящее искусство – это искра будущего пламени!

– Где его взять настоящее? Не знаю…

– Лида! Ты пока можешь только организовать перфоманс, организовывай. Что можешь, то и делай.

– А что я могу?

Да! Что мы все можем? Каждый из нас? Мы же не боги, не титаны и не революционеры, мы просто люди!