Текст книги "Мисс Билли"

Глава XXI
Сюрприз для Уильяма

Несмотря на настойчивые заверения сестры, что пришло время поговорить с Билли, Уильям подождал несколько дней, прежде чем затронуть столь щекотливый вопрос. Он утратил смелость, которую обрел было во время разговора с Кейт, и боялся ускорить роман между Билли и Бертрамом. Никаких признаков влюбленности у Билли, о которых твердила Кейт, Уильям не замечал. И чем дольше думал об этом, тем сильнее страшился разговора со своей тезкой.

Что он скажет? Как он найдет слова? Не сможет же он прямо заявить: «Билли, ты не могла бы поторопиться и выйти замуж за Бертрама поскорее, потому что тогда мы сможем наконец поселиться под одной крышей?» И сделать предложение за Бертрама он, конечно, не мог. А что если Билли не влюблена в брата, что тогда? Может быть, его несвоевременное вмешательство навсегда отвратит ее от Бертрама?

Словом, Уильям боялся вмешиваться в это деликатное дело, вопреки советам Кейт. Он решил говорить иносказаниями, чтобы вовремя ретироваться, если его слова не возымеют желаемого эффекта. Нужно объяснить ей, как он был огорчен ее отъездом и как желает ее возвращения. А потом, очень осторожно, заговорить о любви к ней Бертрама, о своих надеждах на то, что она осчастливит Бертрама и всю Страту, ответив на его любовь.

Тем временем миссис Хартвелл, исполнив свою миссию, вернулась на Запад, а Уильям все ждал подходящего момента, чтобы заговорить с девушкой. Наконец он застал ее на увитой диким виноградом веранде в полном одиночестве. Он заметил, что она слегка покраснела, когда он сел рядом, и попыталась встать, пробормотав что-то вроде: «Я позову тетю Ханну».

– Билли, не уходи, – тихо сказал он, притронувшись к ее руке. – Мне нужно кое-что тебе сказать… Я уже давно хотел об этом поговорить.

– Да… конечно, – ответила девушка, беспокойно усаживаясь на место.

Уильям заметил, что тонкие руки дрожат. Сначала они оба молчали, а потом Уильям заговорил, глядя на горизонт, где еще не угасли отблески заката.

– Билли, я хочу рассказать тебе одну историю. Давным-давно жил был один человек, у которого был прекрасный дом, молодая жена и крошечный сын. Я не стану перечислять тебе счастливые планы, которые отец строил насчет сына. Но мальчик умер, после него в сердце человека осталась горечь несбывшихся надежд. Через несколько лет молодая жена ушла вслед за ребенком и оставила того человека наедине с болью в сердце и с огромными пустыми комнатами.

Билли слушала молча.

– Возможно, именно пустота заставила его вернуться к юношеской страсти все коллекционировать. Он хотел заполнить эти комнаты, чтобы никто больше не слышал всхлипов и вздохов, заполнить свое сердце и смягчить горечь. Однако гулкое эхо в доме так никуда и не делось и сердце продолжало скорбеть. Он заказывал все новые полки и шкафы и заполнял их, как и долгие пустые часы, остававшиеся после службы – часы, которые когда-то были слишком короткими, потому что он проводил их с женой и сыном. Шли годы, полки и шкафы заполнялись один за другим. И каждый день, стоило только сгуститься сумеркам, в комнатах ему вновь чудился плач. И тогда… Может быть, тебе надоело слушать? – спросил Уильям.

– Нет-нет, – ответила Билли, – это очень красивая история и очень грустная.

– Грустная часть закончилась… надеюсь, – тихо сказал Уильям. – Я продолжу с твоего позволения. И тогда случилось чудо. Неожиданно прямо с безнадежного тускло-серого неба свалились юная девушка с карими глазами и маленький серый котенок. В каждом уголке старого дома вновь зазвучал смех, вернулись свет и счастье. Как будто по волшебству, у этого человека прошла боль в сердце, и плач больше не слышался в комнатах. Он понял, что никогда больше не станет пытаться заполнить пустоту в сердце бессмысленными вещицами из глины и металла. Он знал, что хочет только, чтобы девушка с карими глазами оставалась рядом, и надеялся, что так и будет. Но не успел он отогреться в ее тепле, как оно закончилось. Девушка и котенок исчезли так же внезапно, как и появились. И человек не знал, почему.

Билли слушала молча.

– Он знал только, что боль вернулась и даже стала еще сильнее, и что дом сделался еще мрачнее, чем раньше. И теперь, Билли, – голос Уильяма дрогнул, – от тебя зависит, как закончится эта история. Это ты решишь, будет ли дальше болеть сердце этого человека, состарится ли он в одиночестве, и будет ли в его комнатах и дальше слышаться плач о прошлом.

– Я закончу! – сказала Билли, протягивая обе руки. – Не должно больше быть ни боли, ни плача.

Уильям, не веря своим ушам, наклонился вперед, и взял ее руки в свои.

– Билли, ты серьезно? Ты приедешь?

– Да! Я не знала, я просто не думала. Я даже не предполагала, что дело в этом. Конечно, я согласна, – и с этим она зарыдала у него в объятьях.

– Билли! – выдохнул Уильям, прикасаясь губами к ее лбу. – Маленькая моя Билли!

Через несколько минут Билли успокоилась, и Уильям решил заговорить о Бертраме. Он даже испытал соблазн не упоминать брата, раз его собственное дело разрешилось так быстро и удачно, но неожиданная мягкость в лице Билли приободрила его, и он не захотел упускать случая, раз его слова могут помочь Бертраму. Он раскрыл рот, но не успел ничего сказать – Билли заговорила сама.

– Я не понимаю, почему плачу, – всхлипнула она, вытирая глаза мокрым комочком платка. – Надеюсь, что когда я стану вашей женой, то научусь держать себя в руках. Но я еще очень молода, так что вам придется проявить терпение.

Как только Билли сказала это, мир вокруг Уильяма покачнулся. Голова у него закружилась, а горло сжалось, так что он едва мог дышать. Предельным усилием воли он заставил себя не убрать руку, которой обнимал Билли, и молился, чтобы она не заметила, как похолодели его ладони. Он решил, что ослышался.

– Что ты сказала? – запинаясь переспросил он.

– Я сказала, что когда стану вашей женой, то научусь лучше владеть собой, – робко улыбнулась Билли. – Мне просто показалось, что нужно напомнить, что я очень молода и вам придется проявить терпение.

Уильям торопливо пробормотал что-то – потом он не мог даже вспомнить, что. Он почти не слышал ее слов, хотя, кажется, что-то ей отвечал. Он дрейфовал в безнадежном море смущения и тревоги. Больше всего ему хотелось встать и немедленно попрощаться. Ему нужно было остаться в одиночестве, чтобы подумать. Но ведь мужчины, сделав предложение, не сбегают прочь от своих счастливых невест. Его предложение приняли, и это его ошеломило. Он попытался понять, как это произошло. Что он сказал не так? Отчего Билли настолько неправильно его поняла? Но эти вопросы Уильям немедленно отбросил, потому что они не могли привести ни к чему хорошему. Но что тут может быть хорошего? Что делать теперь?

И тут пришел ужасный ответ: ничего не поделаешь. Билли любит его. Билли сказала «да». Билли хочет стать его женой. Разве может он теперь сказать: «Извини, это ошибка. Я вовсе не предлагал тебе выйти за меня замуж». Уильям собрался с мыслями и решил играть свою роль с достоинством. Это будет несложно: ведь он очень любит Билли и постарается сделать ее счастливой. Он вздрогнул при мысли, насколько он старше ее – да разве может он в своем возрасте стать подходящей парой девушке двадцати одного года от роду!

И тут он посмотрел на Билли. Она сильно нервничала. Щеки ее покраснели, а глаза сверкали. Она быстро и невнятно говорила что-то, голос у нее дрожал. Слова ее прерывались смешками, и она все время вертела что-то в пальцах. Минуту назад она вскочила и зажгла электричество, а вернувшись, села не на прежнее место напротив Уильяма, а рядом с ним. Уильям полагал, что это все вызвано девичьей скромностью, свойственной любой женщине, которая только что сказала «да» любимому мужчине.

Уильям вернулся домой, изумленный. Он отправлялся на поиски дочери, а нашел жену.

Было решено пока не объявлять о помолвке за пределами семьи. Уильям сказал, что свадьба состоится позднее, поэтому лучше не афишировать эту новость, пока у них не будет более определенных планов. Членам семьи рассказали немедленно. Тетя Ханна трижды повторила «Святые угодники!» и нисколько не исправила ситуацию, добавив извиняющимся тоном: «Конечно, это хорошо, очень хорошо, только…» Пожилая леди сама себя оборвала на полуслове, и Уильям, поведавший ей новость, так и не узнал, обрадовал бы его конец фразы или огорчил.

Сирил воспринял новость мрачно и немедленно углубился в размышления, от которых с трудом оторвался, чтобы неохотно поздравить помолвленных и пожелать им всего наилучшего. Это очень удивило Билли. Ей казалось, что его воображаемая влюбленность сошла на нет, она мечтала сохранить дружбу с ним. Однако Сирил вернулся к прежней замкнутости и отстраненности, чем поколебал надежды Билли. С Запада пришло сердечное поздравление Кейт в ответ на сообщение о помолвке. Она, пожалуй, единственная из всех членов семьи, искренне радовалась предстоящей свадьбе.

Уильям боялся сообщать новость Бертраму, уверенный, что брат влюблен в Билли, да и она подходит ему куда лучше. В сумерках, когда Бертрам курил у себя в гостиной, наполовину скрытый надвигающейся тьмой, Уильям пришел к нему поговорить. В ответ он не услышал ни слова. За одну ночь Бертрам состарился на много лет.

Его лицо на следующее утро было бледным и измученным. И первым делом он отправился к Билли. Девушка была поражена. Она никогда раньше не видела таким подавленным остроумного, веселого и уверенного в себе Бертрама.

– Билли, это правда? – спросил он с глухой тоской.

– Да. Да. Но, Бертрам, пожалуйста, не страдайте так, – взмолилась она.

– А какой реакции вы от меня ждете?

– Я же говорила, что не люблю вас… так.

Два разговорчивых собеседника погрузились в унылое молчание.

– Да, Билли, – наконец заговорил Бертрам. – Я глупец. С чего я взял, что смогу изменить ваши чувства. Не нужно было приходить сегодня. Прощайте.

Он протянул ей руку, и лицо его было искажено от боли.

– Бертрам, не уходите! – воскликнула девушка.

Не обращая внимания на протянутую руку, она отошла на шаг.

– Вы злитесь на меня, – грустно сказала она. – И прощаетесь так, как будто уезжаете.

– Это так, я уезжаю.

– Но, Бертрам, нет ни одной причины для этого! – Билли говорила торопливо, и пальцы у нее дрожали. – Ведь для вас ничего не изменится… Я никогда не собиралась выходить замуж за вас. Не уезжайте! Сирил уедет на следующей неделе, и мы с Уильямом останемся вдвоем. Бертрам, пожалуйста, не уезжайте. Мне будет без вас так одиноко! – она почти плакала.

Бертам взглянул на нее, как будто запоминая, а потом сказал:

– Билли, вы же не думаете, что после вашей с Уильямом свадьбы я останусь жить в Страте?

– Конечно останетесь! – воскликнула девушка. – Бертрам, вы же станете мне братом, настоящим братом, и я очень жду тех счастливых времен, когда мы с вами сможем жить под одной крышей, раз я стану женой Уильяма.

Бертрам резко отвернулся от Билли и подошел к окну. Целую минуту он стоял там, пока девушка удивленно его разглядывала. Затем он вернулся в кресло напротив.

– Билли, – осторожно начал он, – простите мне этот вопрос, но вы уверены, что любите Уильяма?

Билли залилась краской гнева.

– Вы не имеете права задавать мне такие вопросы. Конечно, я люблю Уильяма.

– Конечно, любите. Мы все его любим. Его невозможно не любить, честно говоря. Но жена Уильяма должна любить его немного не так, как мы все.

– Так и будет, – заверила его девушка, вздернув подбородок. – И вы не имеете права оскорблять меня подобными подозрениями.

– Я просто хотел убедиться, что вы сами знаете ответ, – серьезно сказал он.

– Знаю, – твердо сказала Билли, как будто пыталась убедить саму себя.

– И вы все равно хотите, чтобы я остался?

– Конечно! Между прочим вы обещали развлекать моих гостей. Возить их повсюду, катать на автомобиле и устраивать пикники. На прошлой неделе вы сказали, что с удовольствием мне поможете, но если вы не хотите…

– Но я хочу, – просто сказал Бертрам.

Девушка окинула его подозрительным взглядом. Он был спокоен, как будто к нему вернулась прежняя безмятежность. Перед ней вновь сидел тот, про кого говорили «это же Бертрам».

Билли строго произнесла:

– Бертрам, бросьте ваши глупые фантазии об отъезде… Но учтите, если ваше спокойствие вызвано ложными надеждами, то не обольщайтесь, я не передумаю. А вот если вы останетесь рядом со мной как брат Уильяма, я буду очень рада.

– Я останусь. Как брат Уильяма, – согласился Бертрам.

Билли не заметила странного выражения, которое появилось на его лице.

Глава XXII
Помолвка, к которой нужно привыкнуть

К середине июля жизнь Билли потекла своим чередом. Мэри гостила у нее уже неделю и оказывала неоценимую помощь в развлечении других гостей. Вечно загруженная работой вдова и старая дева из пансиона в Вест-Энде наслаждались отдыхом и гостеприимством Гнезда. Билли утверждала, что сияющие лица друзей сами по себе для нее награда.

Сирил уехал за границу. Тетя Ханна на неделю отправилась с подругой на северное побережье. Бертрам, как и обещал, обхаживал гостей Билли и так усердствовал, что Билли наконец запротестовала.

– Я вовсе не требовала от вас посвятить им все свое время! – сказала она.

– Я слишком назойлив? – спросил он.

– Нет-нет! Никто другой не доставил бы им столько приятных минут, как вы. Но я не могу украсть у вас целое лето. Ведь вы уедете на каникулы?

– Какой в этом смысл? Внизу, на пляже, довольно морского воздуха, а наверху, в Синих холмах – горного. И вряд ли я найду на чужбине более сильных впечатлений, чем вчерашний поход на американские горки в компании мисс Мэри, вдовы и старой девы.

Билли улыбнулась.

– Мэри сказала, что вы исполняли все их желания, и в конце концов они почувствовали себя детьми, отпущенными с уроков. Боже, как жаль, что я не поехала! Каждый раз, когда остаюсь дома, что-нибудь пропускаю, – с горечью закончила она.

Бертрам пожал плечами.

– Полагаю, у вас есть возможность попасть на американские горки и карусели еще до конца недели. Дамы пожелали пойти туда еще раз. Признаюсь, я удивлен этому. Когда я впервые увидел их обеих в вашей маленькой гостиной – чопорных, одетых в скучные черные платья, – то посчитал самыми подходящими развлечениями для них церковные службы или лекции по психологии. В крайнем случае симфонический концерт, на котором оркестр будет играть что-нибудь особенно мрачное. Билли, вы не знаете, почему эти две солидные дамы выбирают такие детские развлечения?

Билли засмеялась.

– У них такая монотонная жизнь, что любое движение и веселье кажется им благословением. Вот погодите, Бертрам, на следующей неделе приедет милая пара из Южного Бостона. Они любят картины и чучела животных, так что вам придется водить их в музеи. Потом появится маленький калека Томми, который мечтает побывать на концерте. Вам придется переводить его с одного представления на другое. Как мило с вашей стороны, Бертрам, что вы взяли на себя хлопоты. Я очень благодарна за помощь, – быстро закончила Билли, когда Мэри, вдова и старая дева вошли в комнату.

Билли убеждала себя, что она счастлива, очень счастлива. Разве она не помолвлена с хорошим человеком, и разве она не тратит долгие летние дни, радуя других людей? Почему же ей все чаще приходилось убеждать себя, что она счастлива?

Вскоре после приезда Мэри Билли рассказала ей о своей помолвке. Уильям очень часто бывал в доме, и, учитывая близость отношений Мэри с семьей, Билли решилась объяснить ей, как обстоят дела. Мэри восприняла новость довольно странно.

– Но я думала… я была уверена, что ты говорила о мистере Сириле…

– Нет, – рассмеялась Билли, – совершенно точно нет.

– И ты его не любишь?

– Надеюсь, что нет, раз уж я выхожу замуж за Уильяма, – голос и поведение Билли были нарочито веселыми.

Тогда Мэри осмелилась задать еще один вопрос:

– И мистер Сирил тоже тебя не любит?

– Надеюсь, что нет, раз уж на мне женится Уильям, – снова рассмеялась Билли.

– Ох, я так рада! – с непонятным облегчением сказала Мэри. – Я надеюсь, дорогая, вы будете очень счастливы.

Билли понравилось сияющее лицо Мэри, потому что большинство людей вокруг не слишком одобряло ее помолвку с Уильямом. Старший мистер Хеншоу был добр, тактичен и неуклюже пытался развлекать гостей, но Билли, благодарная ему за эти попытки, всегда вздыхала с облегчением, когда он уступал место Бертраму. Младший брат справлялся с этой задачей гораздо лучше. Уильям пытался помогать ей с ее лозами и розовыми кустами, но, разумеется, сложно было бы ожидать от него такого же интереса, какой проявлял Бертрам при виде каждого ростка и распускающегося бутона, потому что Бертрам помогал сажать все это, а Уильям нет.

Билли перестала чувствовать себя легко в присутствии Уильяма, но успокаивала себя тем, что должна немного робеть, раз уж он превратился из «дядюшки» в счастливого возлюбленного. Определенно она его сторонилась и не понимала почему. Уильям заботился только о ее комфорте и счастье и каждый день готовил для нее какие-нибудь маленькие сюрпризы. Предвидя, что ей не захочется объятий и поцелуев, он целовал ее только в лоб, да и то изредка, по-отечески. Билли была этому очень рада. Ей не хотелось думать о поцелуях в губы. Как неловко, что однажды ей придется стать его женой! Конечно, она любит Уильяма, но думать о предстоящей свадьбе ей совсем не хотелось. Билли скучала по их прежней незамутненной дружбе, но надеялась, что постепенно привыкнет к мысли о браке и перестанет смущаться. Эта мысль успокоила Билли. Она всегда становилась счастливее, когда решала сложный вопрос к своему удовольствию.

С новыми силами она принялась развлекать гостей, опираясь на поддержку Бертрама. Ни разу, ни словом, ни взглядом, он не вышел за пределы роли, которую пообещал играть – роли брата Уильяма. Билли вернулась к музыке. В голове у нее звучала новая мелодия, и она мечтала положить эту мелодию на бумагу. Ее первый маленький «Сборник песен» нашел своих поклонников и девушка почувствовала вкус славы, пусть и скромной.

Так она изо всех сил «привыкала к своему новому положению».

Из всех гостей Билли Мэри казалась самой счастливой. Часто в доме слышался ее веселый смех, хотя раньше она постоянно грустила. В ее огромных голубых глазах раньше всегда пряталась тоска, походке не хватало легкости, присущей юным и счастливым. Теперь же Мэри просто расцвела, и это не укрылось от глаз Билли.

– Мэри, почему у тебя глаза светятся? – подозрительно спросила она у подруги.

– Наверное, потому, что я счастлива. Ты так добра ко мне! – с легкомысленным смешком Мэри выбежала из комнаты.

Билли нахмурилась. Минуту назад она лишь подозревала, что знает причину неожиданной перемены, а теперь была почти уверена в этом. Возможность проверить свои догадки ей представилась очень скоро.

– Мэри, кто он? – внезапно спросила мисс Билли, вновь оказавшись с подругой наедине.

– Он? Кто?

– Мужчина, который будет носить штопаные носки и есть твои пудинги? Признавайся!

Учительница музыки залилась краской, но все же сумела изобразить что-то, похожее на удивление.

– Билли! Мне не в чем признаваться…

– Просто скажи мне, кто он? – настаивала мисс Билли, умирая от любопытства.

– Он… никто. Точнее, он ничего не знает, – объяснила Мэри. – Мне казалось, что он был влюблен в другую девушку.

– Гм, кажется, понимаю, – лукаво сказала Билли, обнимая подругу. – Однажды он показал, что влюблен, а ты подумала, что он влюблен в другую, так? А теперь оказывается, что никакой другой нет… Мэри, рассказывай, в чем дело!

Мэри покачала головой и осторожно выбралась из объятий.

– Прошу тебя, не надо! – попросила она. – Все это вздор и глупые выдумки. – С этими словами она вновь выбежала из комнаты.

Билли несколько дней ломала голову догадками о таинственном кавалере и пыталась приступить к подруге с расспросами. Но Мэри ловко ускользала от ответа.

Потом Билли отвлеклась, занятая собственными проблемами, – она «привыкала к своему новому положению», так что у нее не осталось времени наблюдать за другими людьми. Надо сказать, что успехи ее были крайне незначительными. Она чувствовала себя скованной и страшилась дня, когда станет женой Уильяма. Прежняя добрая дружба между ними почти исчезла.

Билли была встревожена не на шутку. Вдруг она никогда не привыкнет к мысли об этом браке? Вдруг Уильям так и останется «дядюшкой» и никогда не станет для нее возлюбленным? Как жаль, что ей не хватило храбрости сразу признаться, что она вовсе не уверена в своей любви. Как жаль, что полюбить его ей никак не удается. Билли напряженно думала, как рассказать ему правду, чтобы не ранить его чувств. По правде сказать, она считала, что никогда не сможет полюбить мужчину настолько сильно, чтобы выйти за него замуж.

В момент самых тяжелых размышлений она вдруг нашла клочок бумаги – половину нотного листка, который ветер сдул с балкона Мэри на лужайку. Билли нашла его в траве, подняла, – и в глаза ей бросилось имя, написанное почерком Мэри не меньше полудюжины раз, как будто рука ее сама следовала за мыслями. Это имя было «Мэри Хеншоу».

Билли задумчиво смотрела на это имя, потом вспомнила слова Мэри и вскрикнула:

– Хеншоу… Бертрам!

Билли уронила листок и убежала к себе в комнату. Закрыв двери, она села подумать. Бертрам! Вот в кого влюблена Мэри. В ее Бертрама! И тут Билли вдруг осознала, что Бертрам совершенно ей не принадлежит. Он никогда не будет ее Бертрамом. Он будет Бертрамом Мэри.

Билли даже испугалась, таким сильным и яростным было новое чувство, которое она вдруг испытала. Образ Бертрама заслонил все остальное, и ей открылось, что ее всегда тянуло именно к нему, но она была слепа и не замечала этого. Все ее глупые планы строились вокруг него. Рядом с ним она была счастлива и не представляла, что они когда-нибудь разлучатся. Разумеется, ей в голову не приходило, что он может любить другую женщину!

Подавив жестокий приступ ревности, Билли подробно перебирала воспоминания. И все представилось ей в новом свете. Это лето Мэри и Бертрам провели вместе. Неудивительно, что они влюбились друг в друга. Так вот отчего ему было так просто играть роль «брата Уильяма» последние несколько недель! А другая девушка, которую он раньше любил, это не кто иной, как она, Билли!

Сердце у нее заныло, и она спросила себя, что делать теперь.

Как она ни раздумывала, в своей будущей жизни она видела только горе. И со спартанской стойкостью решила, что никому другому такого же горя не принесет. Она будет молчать.

Бертрам и Мэри любят друг друга. Это факт. А что до Уильяма… Билли вспомнила историю его одинокой, печальной жизни, и ей стало больно. Что бы ни случилось, Уильям должен быть счастлив.

Он ничего не узнает. Она сдержит свое слово.