Текст книги "Без единого свидетеля"

Глава 18

Барбара Хейверс наблюдала, как Барри Миншолл, также известный под именем мистер Фокус, закрывает свой ларек в аллее. А он не спешил. Каждым движением он показывал, что эти легавые причиняют ему массу хлопот. Вытянув с оборудованных под крышей антресолей разобранные картонные коробки, он начал демонстративно бережно складывать товар. Один за другим в коробках исчезали наборы для розыгрышей, а вслед за ними и наборы юных фокусников. Каждая единица товара имела у Миншолла свое место, и он внимательно следил, чтобы все они были упакованы в определенной последовательности, известной ему одному. Но Барбара не испытывала ни малейшего нетерпения. Она готова была предоставить фокуснику столько времени, сколько тому захочется потратить на демонстрацию недовольства. И если он, может статься, использовал это время для того, чтобы состряпать правдоподобную историю о Дейви Бентоне и наручниках, она тоже не стояла без толку. Она изучала местность, готовясь к серьезному разговору с мистером Фокусом. А то, что такой разговор состоится, она не сомневалась. Этот парень, судя по всему, не будет молча смотреть, как она обыскивает фургон.

И поэтому, пока Миншолл возился с коробками, Барбара приметила то, что в дальнейшем может оказаться полезным, если понадобится надавить на фокусника: камеры наружного наблюдения, установленные в начале аллеи у прилавка с китайской едой, и продавца солей для ванны, который с расстояния в шесть ярдов с огромным интересом следил за происходящим в ларьке фокусника. Этот торговец, увлеченный наблюдением, одновременно ел самосу[5]5
  Самоса – пирожок с овощами (индийская кухня).


[Закрыть] и не замечал, что жир с пирожка стекает по запястью на манжету рубашки. Такие типы, подумала Барбара, всегда готовы рассказать пару-тройку историй про своих соседей.

Торговец в некоторой степени оправдал ожидания Барбары, когда несколькими минутами позже она вместе с Миншоллом выходила из аллеи. Он окликнул Барри:

– Никак ты завел себе дамочку, Бар? Что это с тобой? Я-то думал, ты мальчиками увлекаешься.

– Да иди ты знаешь куда, Миллер, – спокойно парировал Миншолл.

И двинулся дальше, не останавливаясь.

А вот Барбара не стала спешить.

– Погодите-ка, – сказала она фокуснику и показала продавцу солей полицейское удостоверение. – Не могли бы вы взглянуть на несколько фотоснимков? Может, узнаете кого-нибудь из тех подростков, что останавливались у ларька фокусов в последнее время?

Миллер тут же насторожился.

– Каких таких подростков?

– Тех, которых убивают по всему Лондону.

Он бросил взгляд на Миншолла.

– Мне не нужны неприятности. Я не знал, что вы коп, когда сказал…

– А что это меняет?

– Ничего я не видел. – Он отвернулся и занялся товаром. – Здесь вообще темно. Я и не отличаю одного от другого.

– Еще как отличаешь, Миллер, – сказал Миншолл. – Ты же часами пялишься на них. Вы, кажется, хотели осмотреть мой фургон? – обратился он к Хейверс и зашагал дальше.

Барбара взяла на заметку фамилию продавца. Она понимала, что замечание относительно пристрастий Барри Миншолла могло быть пустой болтовней – точно так же, как пустой болтовней могли оказаться и слова Миншолла о Миллере. Все это могло объясняться враждой, которая иногда возникает между двумя мужчинами. А может, дело в причудливой внешности Миншолла и мальчишеской реакции Миллера на это. Но в любом случае приглядеться стоило к ним обоим.

Барри Миншолл вел ее по направлению к главному входу Стейблз-маркета. Под звуки электрички, прогромыхавшей по виадуку над головами, они вышли на Чок-Фарм-роуд. В надвигающихся сумерках на мокром асфальте отражались огни фонарей, и дизельный грузовик, едущий мимо, изрыгнул в воздух букет тяжелых запахов – квинтэссенцию зимнего Лондона.

Из-за холода и сырости завсегдатаи местных тротуаров – готы в черном с головы до пят да старики пенсионеры, сетующие, что нынче вот какие времена-то настали, не то что раньше, – все они сидели по домам. Постепенно набирал мощь поток людей, возвращающихся с работы; торговцы начинали заносить товары с улицы в магазины. Барбара отметила, что Барри Миншолл вызывает у прохожих удивленные взгляды. Даже в районе, известном чудаковатостью своих обитателей, фокусник выделялся – то ли из-за солнцезащитных очков посреди зимы, то ли из-за длинного пальто и колпака на голове, то ли из-за эманаций недоброжелательности, формирующих вокруг него негативную ауру. Барбара решила для себя этот вопрос. Лишенный ореола невинности, создаваемого наивными фокусами, Барри Миншолл являлся не самым приятным человеком.

– Скажите мне, мистер Миншолл, в каких местах вы обычно даете представления? – спросила она. – Я имею в виду ваши фокусы. Вряд ли вы прибегаете к ним только лишь с целью развлечь детишек возле вашего ларька. Так ведь и квалификацию потерять недолго, пальцы заржавеют без настоящей практики, я полагаю.

Миншолл глянул на нее искоса. Она поняла, что он оценивает не только сам вопрос, но и то, как она воспринимает его реакцию.

Она предложила варианты:

– Может, выступаете на вечеринках? Или в женских клубах? В частных организациях?

Он ничего не говорил.

– На днях рождения? Вот где, наверное, вы пользуетесь большим спросом. А как насчет школ – вас не приглашают на различные детские праздники? Или вот еще – церковные мероприятия? Бойскауты?

Он молча шел вперед.

– А приглашают ли вас на южный берег реки, мистер Миншолл? Вы там когда-нибудь выступали? Где-нибудь в районе Элефант-энд-Касл? В какой-нибудь молодежной организации? Случайно, не заглядывали в приюты или даже колонии для малолетних преступников?

Миншолл никак не реагировал. Он не стал обращаться к адвокату из-за требования осмотреть фургон, зато принял решение не говорить ни слова, дабы себе не навредить. Так что он был глупцом лишь наполовину, решила Барбара. Нет проблем. Половины вполне достаточно.

Фургон был припаркован на Джеймстаун-роуд, одним колесом на тротуаре. Барбара посчитала большой удачей, что Миншолл поставил фургон прямо под фонарем, и сейчас автомобиль оказался в круге желтого света. К тому же возле стоящего в пятнадцати футах дома зажглась лампа охранного освещения, и двух этих источников света вполне хватало, чтобы приступить к осмотру фургона.

– Ну что ж, давайте поглядим, что тут у вас, – сказала Барбара, кивая на задние двери машины. – Вы откроете или мне самой?

Она полезла в сумку и достала оттуда пару латексных перчаток.

Это действие побудило Миншолла нарушить молчание.

– Надеюсь, вы правильно трактуете оказываемое мною содействие, констебль.

– А как его следует трактовать?

– Как верный признак, что я хочу помочь. Я никому ничего плохого не сделал.

– Мистер Миншолл, я страшно рада это слышать, – ответила Барбара. – Открывайте же.

Миншолл достал ключи из кармана пальто. Отомкнул замок и отошел в сторону, позволив Барбаре подойти. Она так и сделала. Внутри фургона находились коробки. И еще коробки. И еще много-много коробок. Должно быть, на фокусника работала вся картонно-бумажная индустрия страны. Каждая коробка (которых было не менее трех дюжин, как сумела прикинуть Барбара) подписана фломастером. Надписи относились, скорее всего, к содержимому коробок: «Карты и монеты», «Стаканы, кости, шарфы и веревки», «Видео», «Книги и журналы», «Для взрослых», «Розыгрыши». В просветы между коробками было видно, что пол фургона застелен ковровым покрытием. Ковер был потертый, и из-под коробки с картами и монетами выглядывало странное темное пятно, очертаниями напоминающее оленьи рога. Это наводило на мысль, что, во-первых, большую часть пятна не видно, а во-вторых, его пытались заставить коробками.

Барбара отошла и захлопнула дверцы.

– Ну что, удовлетворены? – спросил Миншолл.

В голосе его прозвучало облегчение – так, по крайней мере, показалось Барбаре.

– Не совсем, – ответила она. – Давайте посмотрим еще и кабину.

Миншолл, похоже, хотел возразить, однако передумал. С недовольным ворчанием он отомкнул водительскую дверь и распахнул ее. Барбара же показала на пассажирскую дверь:

– Вот эту откройте.

Кабина, в отличие от кузова, была похожа не на склад, а на помойку. Барбара перебирала обертки, банки из-под лимонада, старые билеты, штрафы за неправильную парковку, рекламные листовки из тех, что всегда появляются под «дворниками» после стоянки на торговой улице. В общем и целом это был целый клад улик. Если Дейви Бентон – или кто-то другой из убитых подростков – бывал в этом фургоне, то здесь наверняка имелось тому с дюжину свидетельств.

Барбара сунула руку под пассажирское сиденье – проверить, какие сокровища там спрятаны, – но извлекла на свет лишь пластиковый номерок – из тех, что выдают в гардеробах, – карандаш, две шариковые ручки и пустую коробку из-под видеокассеты. Она перешла на другую сторону кабины, где возле водительской дверцы стоял Миншолл. Вероятно, он надеялся, что Барбара позволит ему сесть за руль и уехать куда глаза глядят. Напрасно. Она мотнула головой, и ему пришлось открыть дверь. Барбара сразу сунула руку под кресло водителя.

Ее пальцы и здесь нащупали несколько предметов. Она выудила ручной фонарик (действующий) и ножницы (такие тупые, что ими только масло резать). Последней находкой оказалась черно-белая фотография.

Она посмотрела на нее и перевела взгляд на Барри Миншолла. Развернув к нему снимок лицом, она спросила ласково:

– Не хотите рассказать, откуда у вас эта милая картинка, а, Бар? Или мне попробовать угадать?

Ответ последовал мгновенно, и она заранее знала, каким он будет:

– Я не знаю, как эта…

– Барри, приберегите это на потом. Вам понадобится.

Она велела Миншоллу отдать ключи от машины, после чего нашла в сумке мобильник. Набрав несколько цифр, она стала ждать, когда Линли ответит на звонок.

– Пока мы не найдем тот фургон с видеозаписи, – говорил Линли, – и пока не узнаем, зачем он приехал к парку Сент-Джордж-гарденс посреди ночи, я не хочу выпускать информацию о нем в эфир.

Уинстон Нката оторвался от пометок, которые делал в своей аккуратной записной книжке в кожаном переплете.

– Хильер придет в ярость… – сказал он.

– Нам придется пойти на риск, – прервал его возражения Линли. – Иначе, если новость о фургоне будет обнародована преждевременно, риск увеличится вдвойне. С одной стороны, мы открываем карты преступнику, а с другой, если фургон находился там в силу самых невинных причин, мы настроим зрителей на поиск красного фургона, тогда как в действительности это могла быть совсем другая машина.

– Но то вещество на трупах, – сказал Нката, – оно же однозначно указывало на «форд транзит».

– Но цвет остается под вопросом. Поэтому пока я предпочел бы вообще ничего не говорить об этом.

Нкату эти доводы, похоже, убедили не до конца. Он пришел в кабинет Линли, чтобы окончательно утвердить перечень, что будет показано в выпуске «Краймуотч». Это задание он получил от помощника комиссара Хильера, который на время перестал вмешиваться в каждое движение подчиненных, занятый, по-видимому, вопросом, что же надеть на съемки телепрограммы через несколько часов. И теперь Нката смотрел на короткий список, который составил вместе с Линли, и раздумывал, как доложить о списке начальнику, не вызывая гнева.

Линли решил, что это не должно его беспокоить. Они уже предоставили Хильеру массу сведений для использования в «Краймуотч», и, кроме того, он был уверен, что Хильер, желающий выглядеть либеральным в расовых вопросах, воздержится от излияний на Нкату своего раздражения, если таковое появится. Тем не менее Линли произнес:

– Не волнуйтесь, я постараюсь взять огонь на себя, – и после этого добавил, словно желая укрепить позицию сержанта: – Пока мы не услышим, что скажет Барбара о встрече с фокусником, которого она видела возле рынка, про фургон будем молчать. Так что мы даем фоторобот человека, заходившего в «Сквер фор Джим», и инсценировку похищения Киммо Торна. Думаю, этого будет достаточно, чтобы надеяться на какой-то результат.

Резкий стук в дверь, и в кабинет Линли заглянул инспектор Стюарт.

– Томми, могу я зайти на пару слов? – Он приветственно кивнул Нкате, добавив: – Ну что, припудрились перед съемками? Говорят, ваши поклонницы пишут вам письма пачками.

Нката уже давно устал от поддразниваний коллег.

– Я переправляю всю почту вам, – ответил он Стюарту. – Жена от вас сбежала, так что вам не помешает. Кстати, тут пришло одно письмо – от дамочки из Лидса. Пишет, что в ней двадцать стоунов[6]6
  Примерно 125 кг.


[Закрыть], но вам такая женщина будет в самый раз.

Стюарт не улыбнулся.

– А не пошел бы ты…

– Взаимно.

Нката вскочил на ноги и вышел из кабинета. Стюарт сел на его место, на стул перед столом Линли, и принялся барабанить пальцами по бедру, как делал всегда, когда ему нечем было занять руки. Линли знал на собственном опыте, что над другими инспектор любит подшутить, но юмор в свой адрес абсолютно не воспринимает.

– Это была шуточка ниже пояса, – сказал Стюарт мрачно.

– Мы все теряем чувство юмора, Джон.

– Мне не нравится, когда моя личная жизнь…

– Это никому не нравится. Что вы хотели мне сказать?

Стюарт еще не был готов забыть обиду. Он посидел, пощипывая складку на брюках и снимая несуществующие пылинки с колена, но потом все же перешел к делу.

– У меня две новости, – сказал он. – Мы опознали тело с Квакер-стрит, и тут спасибо нужно сказать Ульрике Эллис. Она составила список ребят, бросивших занятия в «Колоссе». Звали его Деннис Батчер. Четырнадцать лет. Из Бромли.

– Он был в списке детей, находящихся в розыске?

Стюарт потряс головой.

– Родители в разводе. Папаша думал, что Деннис с матерью и ее любовником. Мамаша думала, что он с отцом, подружкой отца, двумя ее детьми и их общим ребенком. И поэтому в полицию никто не заявлял. По крайней мере, так они мне сказали.

– А на самом деле?

– На самом деле мне кажется, что они только рады были. Нам пришлось попотеть, чтобы хотя бы одного из них заставить опознать тело.

Линли отвернулся от Стюарта и посмотрел в окно, за которым горели огни вечернего Лондона.

– Я бы очень хотел, чтобы мне объяснили природу человека. Четырнадцать лет. – Он вздохнул. – За что направили в «Колосс»?

– Нападение с пружинным ножом. Поначалу им занимался отдел малолетних правонарушителей.

– Значит, еще одна душа, нуждающаяся в очищении. Как раз то, что ищет наш убийца. – Линли снова обернулся к инспектору. – А что за вторая новость?

– Мы наконец-то нашли магазин, где Киммо Торн покупал косметику.

– Неужели? И где же это? В Саутуорке?

Стюарт снова качнул головой.

– Мы пересмотрели все записи камер видеонаблюдения во всех магазинах «Бутс» вблизи его дома и потом около «Колосса». Ничего. Тогда мы еще раз перечитали досье и увидели, что он часто болтался в районе Лестер-сквер. Мы нарисовали круг радиусом в четверть мили с центром на Лестер-сквер, и тут же нашли на Джеймс-стрит то, что требовалось: магазин «Бутс». Там он был, покупал себе помаду, что ли, в компании с каким-то чудовищем. Бледная поганка, поросшая металлом.

– А, это Чарли Буров, – догадался Линли. – Хотя обычно он зовется просто Блинкер. Это приятель Киммо.

– В общем, он тоже был там. Оба видны как на ладони. Та еще парочка, Киммо и Чарли. Их трудно не заметить. Да-а… А обслуживала их девушка, кстати. И за ними стояла очередь. Четыре человека.

– Кто-нибудь из очереди подходит под фоторобот?

– Так сразу и не скажешь. Это же запись видеонаблюдения, Томми. Вы сами знаете, какое там качество картинки.

– А как насчет описания, составленного психологом?

– А что тут может быть? Оно туманно настолько, что под него попадет три четверти лондонцев до сорока лет. Как мне кажется, мы сейчас просто собираем информацию и проверяем, проверяем, проверяем. Пока не найдем того, кого ищем.

В его словах была правда: они переворачивали камни на бескрайнем галечном берегу. И нельзя пропустить ни единого камня. Потому что жизненно важная информация зачастую находится под самым неприметным камушком.

– Надо будет показать эту запись Хейверс, – сказал Линли.

– Хейверс? – нахмурился Стюарт. – Зачем?

– Она – единственный человек, который видел всех сотрудников «Колосса», интересующих нас.

– Значит, вы поддерживаете ее версию?

Стюарт задал вопрос как бы мимоходом, и это был вполне логичный вопрос, но инспектора выдал изменившийся голос и внимание, с каким он стал вдруг изучать нитку в шве брюк. Линли пригляделся к нему внимательнее.

– Сейчас я поддерживаю все версии, – ответил он. – Вам что-то не нравится?

– Да нет, все нравится, – сказал Стюарт.

– Тогда?..

Инспектор смущенно заерзал на стуле. Он, должно быть, обдумывал, как лучше сформулировать ответ, и наконец решился:

– Тут начали поговаривать насчет любимчиков, Томми. Среди наших людей. И еще… – Он замялся, и Линли даже подумал, что Стюарт собирается выдать совсем уж нелепое предположение, будто в команде поговаривают насчет его интереса к Барбаре как к женщине. Но Стюарт закончил объяснения иначе: – В общем, непонятно, почему вы ее так защищаете.

– Кому непонятно? Всем? – спросил Линли. – Или только вам? – Он не стал ждать ответа. Неприязнь инспектора к Хейверс была ему хорошо известна. Он сказал шутливо: – Джон, я козел отпущения. Я согрешил, и Барбара – мое чистилище. Если я смогу вылепить из нее копа, который сможет работать в команде, то буду спасен.

Стюарт невольно улыбнулся.

– Она, конечно, умная тетка, но как же она меня раздражает. И господи, до чего упряма.

– Все верно, – сказал Линли. – Но ее положительные качества в сумме перевешивают отрицательные.

– А ее манера одеваться! – не сдавался Стюарт. – По-моему, она берет шмотки в пунктах раздачи одежды для бедных.

– Она бы вам сейчас сказала, что в мире есть места и похуже, – заметил Линли.

В этот момент зазвонил телефон на столе, и он снял трубку. Стюарт поднялся, собираясь уходить. Как оказалось, стоило ему помянуть дьявола, и он тут как тут.

– Фургон Миншолла, – произнесла Хейверс без предварительных пояснений. – Это сладкая мечта любого эксперта, сэр.

Линли кивнул Стюарту, выходящему в коридор, и все внимание обратил на голос в телефонной трубке.

– Что вам удалось найти? – спросил он.

– Целый клад. В его фургоне столько хлама, что придется месяц разбираться. Но есть там одна вещица, которая вас особенно порадует. Нашлась под водительским сиденьем.

– И что это за вещица?

– Детское порно, сэр. Фотография голого подростка с двумя мужчинами: с одного конца берет, с другого дает. Остальное дорисуйте сами. Мое мнение: нужно брать один ордер на обыск в квартире и второй – на то, чтобы разобрать фургон на винтики. Засылайте сюда команду техников с частым гребешком.

– Где он сейчас? И где вы?

– По-прежнему в Камден-тауне.

– Тогда везите его в участок на Холмс-стрит. Посадите в комнату для допросов, узнайте домашний адрес. И ждите меня возле его дома.

– А ордер?

– С этим проблем не будет.

Совещание длилось бесконечно, и Ульрика Эллис теряла терпение и силы. Все тело зудело, нервные окончания на руках и ногах рассылали в разные стороны импульсы, колкие, как комариные укусы. Она старалась сохранять спокойный и профессиональный вид – воплощение лидерства, сообразительности, предвидения и мудрости. Но совещание совета попечителей тянулось и тянулось, и Ульрике с каждой минутой все тяжелее было сдерживать внутреннее напряжение.

Этот аспект работы она ненавидела всем сердцем: необходимость мириться с семью благодетелями, которые составляют совет попечителей. Эти семеро, очевидно, мучаются угрызениями совести из-за своего неприличного богатства и пытаются искупить вину, изредка выписывая чеки на различные благотворительные цели (в данном случае на счет «Колосса»). Заодно они побуждают своих столь же обеспеченных друзей делать то же самое. А потому считают, будто имеют полное право контролировать каждый шаг Ульрики. В результате ежемесячные совещания в Оксо-тауэр растягиваются на долгие часы: учитывается каждый потраченный пенни и до мельчайших мелочей обговариваются планы на будущее.

Сегодняшнее совещание было особенно тягостным для директора «Колосса»: вся их организация оказалась на краю пропасти, чего попечители еще не знали. А Ульрика всеми силами старалась, чтобы этот факт так и остался для них тайной. Потому что их давнишняя цель – собрать достаточно денег для открытия филиала в Северном Лондоне – окажется недостижимой, если «Колосс» будет вовлечен в какой бы то ни было скандал. А ведь появления филиала так ждут на другом берегу реки. Килбурн, Криклвуд, Шепердс-буш, Кенсал-райз. Никому не нужная молодежь живет там в окружении наркотиков, оружия, драк и воровства. «Колосс» мог бы предложить альтернативу тому образу жизни, который обрекает на наркотическую и алкогольную зависимость, венерические заболевания, тюремное заключение или раннюю смерть, и эти ребята имеют полное право воспользоваться тем, что предлагает «Колосс».

Но чтобы это стало реальностью, нужно любыми средствами доказать, что между организацией и серийным убийцей не существует никакой связи. Ее ведь действительно не существует, это простое совпадение, что пятеро трудных подростков погибли приблизительно в то время, когда они перестали посещать занятия в «Колоссе». Никакого другого объяснения Ульрика не допускала. Иначе как жить дальше?

И поэтому во время совещания она играла роль ответственного и исполнительного работника. Она кивала, записывала, произносила в нужные моменты фразы вроде «Отличная идея» и «Я займусь этим немедленно». Таким вот образом она сумела высидеть очередную встречу с попечителями до того благословенного момента, когда кто-то из них не выдвинул предложение закруглиться.

В Оксо-тауэр она приехала на велосипеде, поэтому сейчас снова села на седло. Путь до Элефант-энд-Касл не был дальним, однако узкие улочки и сгущающаяся темнота превратили его в опасное путешествие. В таких условиях Ульрика не заметила бы нового газетного киоска, появившегося на Ватерлоо-роуд, но заголовок «Шестое убийство!» буквально бросился в глаза. Нажав на тормоз, она остановилась и втащила велосипед на тротуар.

С замершим сердцем она подошла к киоску и взяла в руки свежий номер «Ивнинг стандард». Не отрываясь от статьи, нащупала в кармане мелочь и расплатилась с продавцом.

О боже, о боже. Она не верила собственным глазам. Еще один труп. Еще один мальчик. Куинс-вуд, Северный Лондон. Нашли этим утром. Его еще не опознали – по крайней мере, имя не называлось. То есть пока остается надежда, что это случайное убийство, что оно не имеет отношения к пяти предыдущим… Только вот надежда эта была очень слабой. Возраст похожий. Газета называет жертву «подростком», и, судя по заголовку статьи, мальчик погиб не от естественных причин и даже не в результате несчастного случая. То есть это убийство тинейджера, как и раньше. Но все же, вдруг это не…

Нельзя, чтобы это убийство оказалось связанным с «Колоссом». Ни в коем случае нельзя. Если же оно все-таки имеет какое-то отношение к организации, то Ульрика должна однозначно показать полиции, что она помогает следствию изо всех сил. Никаких других вариантов поведения здесь нет. Она могла бы тянуть время или откровенно мешать, но такие действия ни к чему хорошему не приведут. Лишь отсрочат неизбежное, если выяснится, что она по случайности наняла убийцу, а потом отказалась принимать меры по его выявлению. Потому что если это действительно так, то ей конец. Как и «Колоссу».

Добравшись до Элефант-энд-Касл, Ульрика направилась прямо к себе в кабинет. Переворошив содержимое верхнего ящика стола, она отыскала визитку, которую оставил детектив из Скотленд-Ярда, и набрала на телефоне номер. Однако там сказали, что нужный ей сотрудник на совещании и не может поговорить. Не хочет ли она оставить сообщение или кто-нибудь другой может ей помочь?

Да, ответила она констеблю и представилась. Упомянула «Колосс». Ей нужны все даты, когда были обнаружены тела убитых подростков. С их помощью она сможет сопоставить мальчиков с занятиями в «Колоссе» и узнать имена педагогов, которые проводили те занятия. Она хотела бы составить для суперинтенданта Линли более полный отчет, чем тот, что подготовила раньше, и в выполнении этой добровольно взятой на себя задачи ей помогут упомянутые даты.

Констебль попросил подождать несколько минут, несомненно, чтобы получить разрешение начальства на выдачу такой информации. Когда он снова взял трубку, то уже имел при себе все даты. Она записала их, дважды проверила, какое число какому имени соответствует, и на этом закончила беседу. Потом она задумчиво всмотрелась в список, оценивая его в свете чьего-то желания очернить и уничтожить «Колосс».

Если – если! – помимо очевидной связи между убитыми мальчиками и «Колоссом» есть еще что-то, думала она, то это означает только одно: кто-то хочет любой ценой разрушить организацию. То есть кто-то из сотрудников ненавидит направляемых сюда подростков во всех их проявлениях. А быть может, кто-то из сотрудников не получил желаемой позиции в структуре «Колосса», не добился желаемых перемен в методах или стиле работы, не достиг чрезвычайных успехов в перевоспитании… причин для вероятного недовольства, растущего изнутри, масса. А может, кто-то хочет занять ее место и выбрал для этого вот такой путь. А может, среди них затесался какой-то сумасшедший, который только ведет себя как нормальный человек. А может…

– Ульрика?

Она подняла голову от списка дат и календаря, который положила перед собой – хотела сравнить эти даты с планом занятий и местом их проведения. В двери кабинета просунул круглую голову Нейл Гринэм и стоял так, с почтительным выражением на лице.

– Да, Нейл? – сказала Ульрика. – Что случилось?

Он по какой-то причине залился румянцем: сначала пухлое лицо окрасилось непривлекательным оттенком розового, затем вспыхнул весь череп, отчего сразу стало заметно, какие жидкие у него волосы. Что это с ним?

– Хотел сказать, что завтра мне придется уйти пораньше. Маме нужно к врачу, показать бедро, а отвезти ее могу только я.

– На такси она не может поехать? – нахмурилась Ульрика.

Почтительность тут же исчезла с лица Нейла.

– Не может, знаешь ли. Это для нее слишком дорогое удовольствие. А на автобусе я не разрешаю ей ездить. Ребят я уже предупредил, чтобы приходили на два часа раньше. – И потом добавил: – Если ты не возражаешь.

Хотя по его виду было понятно, что он не собирается менять планы, даже если начальству они не нравятся.

Ульрика задумалась. Нейл подбирается к административной должности с тех самых пор, как пришел работать. Сначала нужно показать способности – таково общее правило, но наш Нейл не желает ему следовать. Он из тех людей, которые выше правил. И время от времени их надо ставить на место.

– Хорошо, Нейл, – сказала она. – Но в будущем, прежде чем менять расписание, сначала договорись со мной, ладно?

Она снова углубилась в список, показывая, что разговор окончен.

Он не понял намека или намеренно проигнорировал его.

– Ульрика, – повторил он.

Она снова посмотрела на него.

– Что еще?

Прозвучало нетерпеливо, но именно это она и испытывала сейчас – нетерпение. Тем не менее она попыталась смягчить резкость улыбкой и жестом в сторону разложенных перед ней бумаг.

Он серьезно оглядел бумаги и снова встретился с ней взглядом:

– Извини. Я думал, ты захочешь узнать про Денниса Батчера.

– Про кого?

– Про Денниса Батчера. Он ходил на курсы «Учимся зарабатывать», когда про… – Он запнулся и поправился: – Когда перестал приходить. Джек Винесс сказал, что, пока вы были на совещании с попечителями, звонили копы. То тело, которое они нашли на Квакер-стрит, – это был Деннис.

Ульрике выдохнула едва слышно:

– Боже мой!

– А сегодня нашли еще одного. И я тут подумал…

– Что? Что ты еще подумал?

– Может, ты согласишься…

Его паузы кого угодно могли свести с ума.

– На что соглашусь? Говори же! У меня куча дел, так что если ты хочешь что-то сказать, Нейл, то говори.

– Да. Конечно. Я просто подумал, что нужно собрать всех ребят и предупредить. Если жертвы отбираются из «Колосса», то единственно правильным решением…

– Ничто не указывает на то, будто убийца ищет жертв в «Колоссе», – отчеканила Ульрика, несмотря на то, о чем думала перед самым приходом Нейла Гринэма. – Это дети из групп риска. Они принимают наркотики и торгуют ими, они замешаны в драках, грабежах, нападениях, проституции. Они общаются с людьми из преступного мира каждый день, так что если они и погибают, то только из-за своего образа жизни, а не из-за того, что некоторое время провели в наших стенах.

Он удивленно смотрел на нее и молчал. В наступившей тишине стали слышны голоса из кабинета руководителей адаптационных групп, и среди них – голос Гриффа. Ульрика хотела избавиться от Нейла. Она хотела заняться списком и принять необходимые решения.

– Ну, если ты так считаешь… – сказал Нейл наконец.

– Да, я так считаю, – солгала она. – И если ты закончил…

Снова молчание и снова удивленный взгляд. Задумчивый. Многозначительный. Взгляд человека, прикидывающего, как использовать эту жесткость себе на пользу.

– Ну, – проговорил он, – это все, что я хотел сказать. Тогда я пошел.

Но он все стоял и смотрел. Ульрике хотелось его стукнуть.

– Желаю удачно съездить завтра к врачу, – ровным голосом сказала она.

– Да, – ответил он. – Постараюсь.

И после этого наконец-то оставил ее. Когда он ушел, она опустила голову на сплетенные пальцы рук. Господи. Господи. Деннис Батчер, думала она. Теперь их пятеро. А она ведь ничего не знала и вплоть до Киммо Торна даже не подозревала о том, что происходит под самым носом. Потому что ее нос в последнее время способен улавливать только одно: запах лосьона после бритья, которым пользуется Грифф Стронг.

Стоило Ульрике подумать о нем, как он тут же возник перед ней во плоти. Но он не встал нерешительно в дверях, как Нейл, а вошел в кабинет как к себе домой.

– Ульрика, ты уже слышала про Денниса Батчера? – спросил он.

Ульрика нахмурила лоб. Странно, почему в его голосе слышится удовлетворение?

– Да, Нейл только что рассказал мне.

– Вот как?

Грифф сел на единственный стул в кабинете (не считая того, на котором сидела сама Ульрика). На нем был тот самый молочного цвета вязаный свитер, который оттенял темные волосы и синие джинсы, а те в свою очередь подчеркивали микеланджеловские формы бедер.

– Хорошо, что ты уже в курсе, – добавил он. – Значит, это не то, что мы с тобой думали, да?

Она удивилась. «Мы? А что мы думали?»

– О чем? – проговорила она вслух.

– О том, что это как-то связано со мной. Что кто-то хочет подставить меня, убивая моих учеников. Деннис Батчер проходил адаптацию не у меня, Ульрика. Он был у другого руководителя. – Грифф улыбнулся. – Такое облегчение. Пока копы дышали мне в спину… Мне было неприятно, да и тебе, думаю, тоже.