Текст книги "Без единого свидетеля"

– Это мой племянник, его английский пока слаб. Я мистер Татлисес, и я буду рад помочь вам. Ибрагим, я разберусь. – Он затолкал юношу в номер и закрыл за ним дверь. – Итак, – воскликнул он, широко улыбаясь, – вам что-то нужно, да? Но не номер. Нет-нет. Мне уже сказали.

Он засмеялся и посмотрел на Линли с выражением «Мы, мальчики, знаем, с кем развлекаться». Барбаре нестерпимо захотелось врезать как следует мерзкому типу и сказать ему: «Как будто с тобой кто-то захочет развлекаться, старый хрыч! Ага, как же!»

– Насколько нам известно, этот мальчик пришел сюда в сопровождении вот этого мужчины. – Линли показал Татлисесу соответствующие фотографии. – А ушел он вместе с мужчиной, который, как нам кажется, может выглядеть примерно вот так. Хейверс? – обратился он к Барбаре, и она показала управляющему фотороботы. – На данный момент мы только просим вас подтвердить, так ли все было.

– И потом? – поинтересовался Татлисес.

На снимки и фотороботы он едва взглянул.

– Вы не в том положении, чтобы задавать подобные вопросы, – сказал Линли.

– Тогда я не вижу, как…

– Слушай-ка, приятель, – вмешалась в разговор Барбара. – Полагаю, та девица в сапогах уже ввела тебя в курс дела. Мы не из вашего местного участка. Мы не два ловких копа, которые выискивают новую кормушку среди твоих сородичей, хотя, не сомневаюсь, ты именно так и подумал. Наш вопрос будет чуть поважнее, так что, если тебе известно, что творится под этой крышей, советую открыть варежку и начать говорить, ясно? Мы знаем вот от этого человека… – она ткнула пальцем в полицейский снимок Барри Миншолла, – что один из его приятелей из некоего общества МИМ встречался в вашей гостинице с тринадцатилетним мальчиком. Миншолл утверждает, что такие встречи здесь происходят регулярно, поскольку кто-то из персонала гостиницы тоже состоит в МИМе. И что-то мне подсказывает, что речь идет о тебе. Ну, что скажешь на это?

– МИМ? – переспросил Татлисес и для пущей убедительности похлопал ресницами. – Это кто-то…

– Уверен, вы отлично знаете, что такое МИМ, – сказал Линли. – Также я уверен в том, что если мы проведем очную ставку, то мистер Миншолл без колебаний укажет на вас как на члена МИМа, того самого, который здесь работает. Можно будет избежать неприятной процедуры, если вы подтвердите слова Миншолла, опознаете мальчика и скажете, не похож ли мужчина, с которым этот мальчик ушел, на один из этих фотороботов. В противном случае мы можем продлить удовольствие от общения и на время поселить вас в участке на Эрлс-Корт-роуд.

– Если мальчик действительно ушел с ним, – уточнила Барбара.

– Я ничего не знаю, – упорствовал Татлисес.

Он забарабанил в дверь сорок первого номера. Ибрагим открыл ее так быстро, будто стоял за ней и прислушивался к каждому слову беседы полицейских с дядей. Татлисес затараторил на своем языке с невероятной скоростью и невероятной громкостью. Он подтащил юношу за пижаму к полицейским, выхватил снимки и рисунки и поднес их к самому носу племянника.

Отличное представление, отметила про себя Барбара. Из кожи вон лезет, чтобы убедить зрителей, будто педофил не он, а племянник. Она глянула на Линли, испрашивая разрешение. Он кивнул, и она приступила к делу.

– Послушай, мелкий гаденыш, – сказала Барбара Татлисесу, хватая его за руку. – Если ты думаешь, будто мы хотя бы на секунду поверили тебе, то ты еще тупее, чем кажешься. Оставь парня в покое и скажи ему, чтобы он ответил на наши вопросы, на которые, кстати, мы от тебя тоже еще не получили ответов. Ты меня понял? Или мне придется встряхнуть тебе мозги, чтобы лучше соображали? – Она отпустила его, но прежде заломила ему руку, в такт последнему вопросу.

Татлисес сыпал проклятиями на своем языке, во всяком случае, так она интерпретировала страстную тираду, от которой несчастный Ибрагим окончательно перетрусил. Наконец управляющий перешел на английский:

– Я сообщу о вашем поведении.

На это заявление Барбара ответила:

– Прям описалась от ужаса. А теперь переводи своему «племяннику», или кто он на самом деле. Вот этот мальчик… Он был здесь?

Татлисес тер руку, на примере которой Барбара пыталась донести мысль о необходимости сотрудничать. Она ожидала, что управляющий продолжит завывания о насилии и травме, ему причиненной, но он, не прекращая усиленно реанимировать поврежденную конечность, сказал:

– Я не работаю по ночам.

– Чудесно. Но Ибрагим же работает. Скажи, чтобы он ответил.

Татлисес кивнул своему так называемому племяннику. Молодой человек посмотрел на фотографию и тоже кивнул.

– Ну вот, можете, если хотите. Теперь пойдем дальше, хорошо? Вы видели, как он покидал гостиницу?

Племянник снова кивнул.

– Он уходит с другим. Я вижу это. Не альбин, как вы звали его…

– Не с альбиносом, то есть не с тем мужчиной, у которого белесые волосы и белая кожа.

– Другой, да.

– И вы видели это? Их обоих? Вместе? Мальчик шел? Говорил? Он был жив?

Последнее слово по какой-то причине заставило двух турок с новой силой залопотать на своем наречии. Наконец младший повалился на колени.

– Я не делал! Я не делал! – закричал он, и на пижамных штанах расползлось темное влажное пятно. – Он уходит с другим. Я вижу это. Я вижу.

– Что происходит? – потребовал объяснений Линли, обращаясь к Татлисесу. – Вы обвинили его…

– Недостойный! Недостойный! – вопил Татлисес, осыпая голову племянника ударами. – Какими гадостями ты занимаешься в моей гостинице? Ты не догадывался, что поймают?

Юноша закрывал голову руками и причитал:

– Я не делал!

Линли оттащил управляющего в сторону, и Барбара встала между двумя турками.

– Объясняю в последний раз, вы оба, так что запишите себе на лбу, что сейчас скажу, – прикрикнула она. – Вот этот тип привел мальчика в гостиницу, а вот этот ушел с ним. Вы сколько угодно можете обвинять один другого, но учтите, что в этой дыре мы пересажаем всех, вплоть до последней крысы, за сводничество, сутенерство, педофилию, да за что угодно, уж найдем за что. Поэтому предлагаю взяться за ум, а не то в ваших документах появится жирная красная печать наискосок.

Она увидела, что эти слова не пропали даром. Татлисес оставил племянника в покое. Тот вжался в стену возле своей комнаты. Оба они будто переродились в одно мгновение. Возможно, Татлисес действительно имеет договоренность с дружками из МИМа об использовании гостиницы «Кентербери» в сомнительных целях, возможно и то, что он собрал целый сундук добра, сдавая номера для гомосексуальных контактов с несовершеннолетними, но, похоже, убийства не входили в его список допустимых прегрешений против закона.

– Этот мальчик… – сказал он, показывая на фотографию Дейви Бентона.

– Так, хорошо, – подбодрила его Барбара.

– Мы почти уверены в том, что он ушел отсюда живым и здоровым, – сказал Линли управляющему. – Но все же существует вероятность, что его убили в одном из ваших номеров.

– Нет-нет! – Познания племянника в английском языке чудесным образом улучшились. – Не с альбиносом. С другим мужчиной. Я вижу это.

И он повернулся к своему так называемому дяде и что-то долго втолковывал на понятном им обоим языке.

Татлисес перевел. Мальчик на фотографии пришел с альбиносом, и они вместе поднялись в тридцать девятый номер, который был заказан ранее другим человеком. Он к тому времени уже был там. Мальчик ушел с этим вторым мужчиной позднее. Часа через два, не больше. Нет, мальчик не выглядел больным, пьяным, одурманенным или каким-то еще, хотя, сказать по правде, Ибрагим Сельджук не приглядывался, у него не было на это никаких причин. И это был не первый раз, когда альбинос приводил мальчика, который после этого уходил с другим мужчиной.

Ночной клерк добавил, что мальчики были разными, и мужчины, оплачивающие номер, были разными, но мужчина, сводивший их вместе, всегда был одним и тем же: тем самым альбиносом, который изображен на полицейском снимке.

– Это все, что ему известно, – закончил Татлисес.

Барбара еще раз попросила Ибрагима посмотреть на фотороботы. Похож ли человек, который заказывал номер в последний раз, на одного из мужчин, изображенных на рисунках?

Сельджук изучил портреты и выбрал тот, где был изображен мужчина помоложе.

– Может быть, – сказал он. – Это похоже немного.

Итак, необходимое подтверждение получено: Миншолл говорит правду – по крайней мере о том, что касается гостиницы «Кентербери». Поэтому существовала вероятность, пусть невысокая, что в гостинице может обнаружиться еще что-нибудь. Линли попросил, чтобы ему показали тридцать девятый номер.

– Там вы ничего не увидите, – засуетился Татлисес. – Комнату тщательно убрали. У нас все номера убираются после каждого постояльца.

Однако Линли был тверд, и всей компанией – за исключением Сельджука, которому было дозволено вернуться в кровать, – они опустились этажом ниже. Татлисес извлек из кармана ключ и открыл для Линли и Хейверс номер, в котором Дейви Бентон встретил своего убийцу.

Это было жалкое подобие покоев для сладострастных утех. Центральным элементом комнаты была двуспальная кровать, покрытая стеганым покрывалом цветочной расцветки, которая прекрасно скрывала следы человеческих слабостей – от пролитого алкоголя до физиологических выделений. У стены стоял светлый деревянный комод, исполняющий при надобности и функции письменного стола: к нему был приставлен стул от другого гарнитура. На комоде, сдвинутые в угол, разместились чайные принадлежности, в том числе сомнительной чистоты заварочный чайник и еще более грязный электрический чайник. На узком окне висели занавески – то ли выцветшие, то ли пыльные, то ли и выцветшие, и пыльные; пол покрывал коричневый, весь в разномастных пятнах ковер.

– «Савой», должно быть, бьется в агонии из-за такого конкурента, – заметила Барбара.

– Первым делом пришлем сюда команду криминалистов, – сказал Линли. – Я хочу, чтобы здесь изучили все до последнего квадратного дюйма.

– Эту комнату убирали, – протестовал Татлисес. – Вы ничего не найдете. И здесь не было ничего такого, что…

Линли повернулся к управляющему.

– Меня не интересует ваше мнение по этому вопросу, – отчеканил он. – И буду признателен, если вы оставите его при себе. – И Барбаре: – Вызывайте экспертов. Оставайтесь в комнате до их приезда. Затем найдите регистрационную карточку, заполненную при сдаче этого… – Он затруднился сразу подобрать верное слово. – Этого… места, и уточните, что там за адрес указан. Сообщите в участок на Эрлс-Корт-роуд обо всем, что здесь происходит, если они еще не в курсе. Говорите только с их суперинтендантом, ни с кем младшим по званию.

Барбара кивнула. Она почувствовала прилив возбуждения – и от понимания, что расследование движется, и от ответственности, возложенной на нее. Это было почти как в былые времена.

– Будет сделано, сэр, – сказала она и вынула из сумки мобильный телефон, глядя, как Линли выпроваживает Татлисеса в коридор.

Линли остановился, выйдя из гостиницы. Он никак не мог избавиться от ощущения, что они бестолково размахивают кулаками, целясь во врага, который уворачивается куда более ловко, чем наносятся удары.

Он позвонил в Челси. К этому времени Сент-Джеймс уже, должно быть, успел прочитать и проанализировать очередную порцию отчетов, которые пересылали ему из Скотленд-Ярда. Возможно, надеялся Линли, Сент-Джеймс обнаружил то, что придаст следствию новый импульс. Но на звонок ответил не старый друг, а автоответчик, который голосом Деборы сообщил, что дома никого нет. Оставьте, пожалуйста, сообщение после гудка.

Линли прервал связь, не оставив сообщения, и сразу набрал номер мобильного телефона друга. На этот раз повезло. Сент-Джеймс ответил и сказал, что у него вот-вот начнется встреча с банкиром. Да, он прочитал отчеты, и там есть два интересных момента… А вот через полчаса у него будет время побеседовать… Не подъедет ли Том на Слоун-сквер?

Договорившись о встрече, Линли двинулся в путь. От того места, где он сейчас находился, до площади было пять минут езды – при условии, что движение не застопорилось. Оказалось, что нет, и Линли без особых проблем двигался к реке. Со Слоун-авеню он свернул на Кингс-роуд и, пристроившись за автобусом одиннадцатого маршрута, медленно, но верно стал продвигаться к площади. Там тротуары были сплошь заполнены пешеходами, спешащими из одного магазина в другой. Людно было и в «Ориель Брассери», где Линли удалось занять столик, из-за которого как раз в момент его появления в кондитерской поднялись три женщины, нагруженные двумя дюжинами пакетов.

Он заказал кофе и стал ждать, когда Сент-Джеймс закончит дела. Его столик стоял у окна, поэтому он заметит друга, когда тот будет пересекать площадь и шагать по аккуратной, обсаженной деревьями дорожке, ведущей мимо фонтана к военному мемориалу. В это время суток в центре площади было пустынно, и только голуби выискивали под скамьями съедобные крошки.

Пока Линли ждал, позвонил Уинстон Нката. Джек Винесс предоставил координаты приятеля, который сможет подтвердить его алиби, а Нейл Гринэм отныне будет общаться с полицией только через адвоката. Сержант оставил для Килфойла и Стронга сообщение, чтобы они перезвонили, но, несомненно, их предупредят коллеги по «Колоссу», что полиции потребовались новые алиби, и они сумеют подготовиться до того, как свяжутся со Нкатой.

Линли сказал, чтобы сержант продолжал делать все, что в его силах. Он в три глотка выпил принесенный кофе. Обжигающая жидкость кинулась в гортань с рвением ножа хирурга. Линли было все равно.

Наконец он увидел Сент-Джеймса, шагающего по площади. Он подозвал официанта и заказал еще два кофе – чашку для себя и вторую для друга. Напитки прибыли одновременно с Сент-Джеймсом, который оставил пальто на вешалке при входе в кондитерскую и пробрался мимо столиков и стульев к Линли.

– Лорд Ашертон отдыхает, – произнес Сент-Джеймс с улыбкой, выдвигая стул и с осторожностью усаживаясь.

Линли поморщился.

– То есть ты уже в курсе?

– Трудно было остаться в неведении. – Сент-Джеймс подвинул к себе сахарницу и приступил к традиционной процедуре превращения обычного кофе в несъедобный для любого другого человека продукт. – Твой портрет вывешен в каждом газетном киоске.

– Продолжение следует, – сказал Линли. – Если я не сумею предложить Корсико и его редактору что-нибудь поинтереснее собственной персоны.

– А что будет в продолжении?

Сент-Джеймс добавил в чашку молока – для цвета – и начал размешивать ложечкой получившуюся смесь.

– По-видимому, с ними связался Найс. Из Йоркшира.

Сент-Джеймс оторвался от кофе. С момента своего появления он все время улыбался, но теперь посерьезнел.

– Ты должен остановить их.

– Я должен уберечь остальных членов команды. Особенно Уинстона. Они планируют заняться им сразу после меня.

– Оберегая Уинстона, ты готов выставить на всеобщее обозрение свое грязное белье, Томми? Я не в восторге от этой идеи. Это несправедливо по отношению к тебе и, даже в большей степени, по отношению к Джудит. Да и про Стефани нельзя забывать.

Родная сестра, родная племянница, думал Линли. Йоркширское убийство самым непосредственным образом касается и их, ведь у одной оно отняло мужа, у другой – отца. Спасая команду от ненасытных репортеров, он подвергал публичному унижению не только себя, но и своих близких.

– Другого выхода я не вижу. Могу только предупредить, чтобы они были готовы. Надеюсь, справятся. Им уже довелось через это пройти.

Сент-Джеймс хмуро смотрел на кофе. Он помолчал, раздумывая, покачал головой и сказал:

– Переведи стрелки на меня, Томми.

– На тебя?

– Моя история на некоторое время отвлечет газетчиков и от Йоркшира, и от Уинстона. Я тоже член команды и принимаю участие в расследовании, пусть и не такое активное, как остальные. Разыграй мою карту, пусти по моему следу.

– Ты представляешь, что это значит?

– Да, поэтому эта перспектива у меня энтузиазма не вызывает. Но нельзя допустить, чтобы семейные дела твоей сестры обсуждались в желтой прессе. А через меня они выйдут лишь на…

– Вождение в пьяном виде и твою травму. – Линли оттолкнул от себя чашку с кофе. – Господи, сколько же ошибок я совершил!

– Только не в тот раз, – сказал Сент-Джеймс. – Мы оба были пьяны. Давай не будем об этом забывать. И кроме того, я очень сомневаюсь, что твой репортер из «Сорс» посмеет коснуться темы моего… физического состояния, скажем так. Это было бы в высшей степени неполиткорректно. Только представь: «Зачем вы носите на ноге это приспособление, сэр?» Это столь же немыслимо, как поинтересоваться у мужчины, когда он перестал бить жену. И вообще, если репортер настолько толстокож, что поднимет эту тему, я скажу, будто кутил с другом – и вот результат. Наглядный урок для нынешних сумасбродных подростков.

– Нет. Ты же не хочешь, чтобы они на тебя набросились.

– Конечно нет. Меня засмеет вся родня, и я уж не говорю о том, что скажет матушка в своей неподражаемой манере. Но давай посмотрим на это вот с какой точки зрения: я ведь и внутри расследования, и вне его, и обстоятельство это можно использовать как угодно, особенно при общении с Хильером. Можешь стоять на том, что я член команды – а ведь он сам хотел, чтобы про всех членов команды написали в газете, не так ли, сэр? – а можешь доказывать, что я, будучи независимым ученым и законченным эгоистом, готов идти по головам ради славы, достичь которую в таком положении можно только через освещение моей великой личности в прессе. Говори ему, что хочешь. – Тут он снова улыбнулся. – Я знаю, смысл всей твоей жизни – в том, чтобы мучить несчастного бездаря.

В ответ Линли тоже невольно улыбнулся.

– Это великодушный поступок, Саймон. Так мы действительно уведем их от Уинстона. Хильеру это не понравится, само собой, но с ним-то я уж как-нибудь справлюсь.

– А к тому времени, когда журналисты высосут из меня все, что можно, и вспомнят про Уинстона и остальных, то, бог даст, это дело уже будет закончено.

– У тебя для меня что-то есть? – спросил Линли, кивая на портфель, который Сент-Джеймс принес с собой.

– Да, пришлось сгонять за бумагами домой. Я нашел кое-что, но у меня был целый ряд преимуществ.

– Ты хочешь сказать, что я что-то проворонил. Ладно. Постараюсь пережить этот факт.

– Не то чтобы проворонил… Я бы не так выразился.

– Ну а как бы ты выразился?

– Я бы сказал, что, во-первых, положение внешнего консультанта позволяет взглянуть на дело со стороны, тогда как ты полностью в него погружен. И во-вторых, на меня не давит Хильер, не давит пресса и бог знает кто еще, требуя немедленного результата.

– Хорошо, я почти оправдан. Признателен за это. Так что ты нашел?

Сент-Джеймс потянулся к портфелю и поставил его на свободный стул, который подтащил от соседнего столика. Открыв замок, он вынул из портфеля стопку свежих отчетов, присланных для изучения.

– Вы узнали, откуда убийца получал амбру?

– У нас есть два возможных источника. А что?

– Она у него закончилась.

– Амбра?

– На теле, оставленном в Куинс-вуде, амбры не обнаружено. На всех остальных жертвах она есть, не всегда в одном и том же месте, но тем не менее присутствует. А вот на последнем нет.

Линли обдумал эту деталь. Ему на ум пришло возможное объяснение отсутствию амбры на теле Дейви Бентона.

– Тело было обнажено. Может, амбра была на одежде.

– Но тело в Сент-Джордж-гарденс тоже было обнажено…

– Тело Киммо Торна.

– Да. Однако следы амбры на нем имелись. Нет, мне кажется, что одно из возможных объяснений состоит в том, что у преступника закончились запасы амбры, Томми. Ему понадобится пополнить их, и, если вы нашли два места, где можно купить такое масло, я бы сосредоточился на них. Одно из них может стать ключом к разгадке.

– Ты говоришь, что это одно из возможных объяснений, – сказал Линли. – Тогда какое второе? Ты нашел что-то еще, да?

Сент-Джеймс задумчиво кивнул. Он, очевидно, испытывал сомнения, будет ли польза от следующей находки.

– Что-то нашел, да, Томми. Я расскажу тебе, но и только. Никаких интерпретаций я не буду предлагать, чтобы не ввести тебя в заблуждение.

– Принято. Договорились. Так что это?

Сент-Джеймс вынул еще одну пачку бумаг.

– Это содержимое желудков, – сказал он. – Вплоть до последнего тела, того, что нашли в Куинс-вуде…

– Дейви Бентона.

– Да. Так вот, до него все мальчики ели примерно за час до смерти. И во всех случаях содержимое желудков было идентично.

– Идентично?

– Вот именно. Во всех случаях, Томми.

– Кроме Дейви Бентона?

– Он ел задолго до момента гибели. По крайней мере восемью часами ранее. Если учесть еще и отсутствие амбры на теле… – Сент-Джеймс наклонился вперед и положил руку на документы, лежащие между ним и Линли, чтобы подчеркнуть следующие слова: – Тебе ведь не нужно подсказывать, что это означает?

Линли отвернулся и посмотрел в окно. Там, за стеклом, серый зимний день неуклонно двигался к ночи и ко всему, что ночь несла с собой.

– Нет, Саймон, – наконец сказал он. – Подсказывать не нужно.